Текст книги "Вихрь с окраин Империи"

7-й взвод, 2-е отделение 6-го взвода, минометчики и «кадиллаки» сообщили о своей готовности, и Киритинитис произнес про себя старую солдатскую молитву: «Призови нас к себе, Господи, но не сейчас!» Как только вторая группа из восьми самолетов зашла на посадку, Киритинитис отдал приказ:

– 7-й взвод, огонь!

Три ракеты «земля – воздух» сбили три из четырех наблюдающих вертолетов. Четвертый, открыв огонь, уложил трех стрелков и команду минометчиков, но еще две ракеты разнесли его на куски.

В нескольких метрах от Киритинитиса взревел миномет, паля по радару, пока пулеметные очереди сеяли смерть среди маньчжурских взводов. В течение сорока секунд шестнадцать 105-миллимеровых снарядов, выпущенных минометами 2-й роты, угодили в самую гущу маньчжуров.

Вторая волна транспортных самолетов, на борту которых находилась большая часть солдат, делала бешеные попытки набрать высоту. С холма на расстоянии двух километров пара «кадиллаков» дала по ним залп. Четыре самолета рухнули наземь, пятый полетел над самыми верхушками деревьев, оставляя за собой хвост дыма, остальные поспешили скрыться.

Маньчжурские офицеры вразнобой отдавали противоречащие друг другу приказы, но смертоносная ловушка неумолимо захлопывалась. В клубах разноцветного дыма внезапно открылась пятидесятиметровая брешь, в которой виднелись убитые и раненые маньчжуры.

Заметив эту брешь, Киритинитис обратился к Сиверскому:

– Говорит Киритинитис. Я могу выдвинуть отделение в самую гущу маньчжуров и добить их.

– Давай, но не больше пяти минут! – согласился Сиверский.

За шесть километров от засады ротный сержант Родейл тщетно пытался связаться с ними сквозь усилившиеся помехи, чтобы передать сообщение от Верещагина.

– Ничего не получается! – в отчаянии бросил Родейл Харьяло. – Отправляю машину.

– Передашь, чтобы немедленно убирал всех! – велел Харьяло, понимая, что к тому времени, как Родейл доберется до Сиверского, будет уже слишком поздно. Адмирал Хории почуял неладное, и военные корабли в любую минуту могут оказаться у них над головой. – Отключив передатчик, он посмотрел на Верещагина. – Вот когда приходится платить за скверные привычки.

– В самом деле, – мрачно кивнул Верещагин.

Как только смолкли минометы 2-й роты, Киритинитис направил 1-е отделение в брешь в рядах маньчжуров. Мастерски воспользовавшись «мертвым пространством», солдаты прорвались в самый центр периметра, образованного группой противника, и открыли ураганный огонь. Через несколько секунд зенитный миномет сбил «Воробья» с командиром маньчжурского батальона. И только когда 1-е отделение поспешно ретировалось, оставшиеся в живых маньчжуры по краям периметра начали палить друг в друга.

Однако через десять минут с неба обрушилась расплата. Сердито жужжащие вертолеты нанесли удар по вершине холма, где укрылись в засаде «кадиллаки», а еще выше над землей появились военные корабли. Два корвета рассеяли строй 7-го взвода на краю леса, методично расстреливая каждую огневую точку. С расстояния пятидесяти километров дальнобойная артиллерия йоханнесбургских казарм ударила по минометным позициям, установленным военными кораблями, и уничтожила два экипажа минометов Сиверского.

Большая часть 7-го взвода погибла в моментально вспыхнувшем лесу. Оставшихся в живых увел Киритинитис.

А-на юге 9-й штурмовой батальон подполковника Окуды двигался в северном направлении, чтобы перекрыть фермерские дороги и воспрепятствовать отступлению 2-й роты, пока разведывательные «Воробьи» и. беспилотные «Колибри» прочесывали весь район сверху. Когда маньчжурские солдаты в зоне высадки Гифу-Тиба наконец заставили замолчать последние из дистанционно управляемых пулеметов Пихкалы, Суми направил туда оставшиеся транспорты, и 4-я маньчжурская рота с опозданием, но все-таки осуществила высадку.

Один из имперских «Колибри» засек 3-е отделение 5-го взвода Сиверского, скрывшееся в лесу. Появившийся через несколько минут «Шайден» выпустил серию самонаводящихся снарядов, оставив за собой пятнадцать убитых и раненых солдат.

Пока 2-я рота продолжала отступление, «Воробьи» из разведвзвода Томаса, выныривая из облаков и вновь скрываясь в них, вывозили тяжелораненых. Помня об угрозе со стороны 9-го штурмового батальона, Сиверский, блокировав дорогу с шестнадцатью солдатами 6-го взвода, задержал противника на два часа и лишил его четырех бронемашин. Сам Сиверский и 1-е отделение 6-го взвода погибли все до единого.

С приближением вечера 4-я маньчжурская рота все еще пробиралась через болота. Одноглазый рядовой Вонг, слушая приказы лейтенанта Акамине, мечтал перенестись на несколько световых лет назад. Измученный Вонг уже выбросил большую часть драгоценностей, которыми совсем недавно разжился в Йоханнесбурге.

– Еще чуть-чуть, и мы перережем им путь и уничтожим всех их, – увещевал своих солдат Акамине.

Вонг надеялся, что Свиное Рыло прав.

Лес пугал его. Уже десять человек были застрелены снайперами, а еще дюжина, включая его товарища по палатке Утконоса Гу, свалилась от теплового удара. К тому же кругом скрывались страшные амфитилии, о которых он столько слышал.

Но едва они выбрались на долгожданную поляну, как раздался воющий звук миномета, и несколько солдат как косой скосило. Акамине застыл как вкопанный.

– Окапывайтесь! – услышал Вонг бешеный вопль сержанта Ма.

Вонг выхватил лопатку и начал быстро разбрасывать землю. Однако на глубине всего нескольких сантиметров он наткнулся на воду и сразу понял, почему враг устроил засаду именно здесь. Вонг прошипел фразу на мандаринском наречии, понятную любому солдату, и. вскоре стал последней жертвой этого страшного дня, даже не испытав утешения от того, что лейтенант Акамине опередил его.

Позднее в тот же вечер один из товарищей Вонга вспомнил о просьбе Ма насчет сувениров для их старого сержанта и оставил возле ранца Ма обожженный сапог, изнутри которого торчала почерневшая оторванная нога.

Поглаживая раненый палец и ноющие плечи, Пер Киритинитис вывел из леса остатки 2-й роты. Примерно половина его людей смогла добраться до безопасного убежища в горах, включая троих из шестнадцати зенитчиков. Они притащили с собой раненых, оставив позади большую часть убитых.

Харьяло, Верещагин и батальонный сержант Юрий Малинин. молча выслушали их рапорты, еле пробившиеся через помехи.

Облучение и химиотерапия стоили Малинину шевелюры и превратили его в ходячий скелет. Малинин хорошо знал большинство солдат 2-й роты, а лучше всех – ротного сержанта Родейла.

– Надеюсь, Родейл выберется живым, – заметил он. – Я одолжил ему деньги.

Верещагин знал, что Малинин не имел никакой пользы от своего жалованья и, возможно, свернул бы Родейлу челюсть, если бы тот попытался вернуть ему долг.

– Еще такая победа – и с нами покончено, – промолвил Харьяло.

Через несколько минут появился Пауль Хенке. Его рота потеряла два «кадиллака» и два вездехода, приписанные ко 2-й роте.

– Что ты здесь делаешь, Пауль? – осведомился Харьяло.

Голос Палача был спокойным, а лицо – бесстрастным, но Верещагин был поражен при виде слез, струившихся по его щекам.

– Нам нужно обучить несколько новых экипажей, – сказал Хенке, не обращая внимания на капли, падающие на форму.

Адмирал Хории, собрав совет после полуночи, пригласил сесть офицеров.

– Полковник Уно, чему вас научила сегодняшняя операция? – спросил он, явно наслаждаясь смущением полковника Суми.

– Это походило на сражение с тучей, – пробормотал Уно.

Официально маньчжурский полк занес в свою воинскую летопись, что они потеряли «немалое, хотя и не слишком большое количество людей, вполне естественное при сложной наступательной операции, поэтому ее никак нельзя считать Неудачной».

Уно подал знак капитану Аояме, командиру маньчжурской саперной роты.

– Должен привлечь внимание адмирала к одному трофею. – Аояма продемонстрировал предмет, напоминающий два склеенных колеса, который он поднял на кончике пальца. – Мы сняли много таких штук с трупов мятежных солдат. Каждая весит около полутора килограммов и, как видите, снабжена моторчиком на спиртовом топливе.

– Что это такое? – спросил Суми.

– Складной мопед, – ответил Аояма, показывая, как тот раскладывается.

– Поразительно! – воскликнул адмирал Хории. «-При таком маленьком весе! Из чего он сделан?

– Сплав никеля, хрома и молибдена, укрепленный металлокерамикой, – ответил Аояма. Увидев непонимающие лица слушателей, он добавил: – Это полностью идентично составу брони на машинах типа «97».

– Это невозможно! – взорвался Суми. – Вы ошибаетесь! Состав брони типа «97» полностью засекречен!

– Искренне сожалею, что представил эту информацию вашему вниманию, – заявил Аояма с легким намеком на злорадство.

– Нет, вы поступили абсолютно правильно, – вмешался Хории. – Мог этот материал быть позаимствован с уничтоженных бронемашин?

– Мне не хотелось бы делать столь важные заявления без достаточного количества доказательств, – отозвался Аояма, – но собранные сведения указывают, что подполковник Верещагин смог наладить производство. Хорошо бы узнать, получил ли он помощь от персонала промышленного комплекса, но это, очевидно, входит в обязанности службы безопасности.

– Необитаемые области Зейд-Африки в основном не имеют дорог. Передвигаться в бронемашинах там весьма затруднительно. Такие мопеды усиливают маневренность пехотинцев Верещагина, – заметил Хории.

– В этом нет ничего нового, – возразил Суми. – Японские солдаты широко использовали велосипеды в кампаниях на южных морях во время Великой тихоокеанской войны[23]23
  То есть Второй мировой войны


[Закрыть], так что обладание подобными игрушками не является свидетельством превосходства над истинно японским духом.

– Разумеется, – согласился адмирал. – Однако это не значит, что нам следует игнорировать такое достижение. Мы должны изменить нашу авиационную тактику, чтобы компенсировать усиление мобильности солдат Верещагина. Пулеметы, управляемые на расстоянии, тоже недурное изобретение. Интересно, приготовил ли для нас Верещагин и другие сюрпризы. Капитан Янагита?

– Солдаты, с которыми мы имели дело, принадлежали ко 2-й вражеской роте, уничтоженной в ходе боевых действий. К сожалению, мы смогли захватить живым только одного солдата и не получили от него особо важных сведений, так как он вскоре скончался от ран. Тем не менее благодаря пути, по которому отступали оставшиеся в живых солдаты роты, у нас есть общее представление о том, где сосредоточена остальная часть батальона Верещагина. – Янагита постучал по карте для пущей важности. – Это крайне важная информация.

Адмирал Хории молча усмехнулся.

Под конец совещания выступил Суми, но уже только со следами былой самоуверенности:

– Достопочтенный адмирал, силы безопасности готовы атаковать два рудника и океанскую вышку. Мои офицеры уверены, что могут захватить эти объекты без особого риска.

Участие в боевых операциях не обескуражило Суми, и Хории интересовало, сознательно или нет полковник хватается за соломинку в надежде смыть пятно со своей репутации.

– Я не могу этого позволить, полковник Суми. Люди, оставленные Верещагиным на этих объектах, ясно дали понять, что скорее умрут, чем сдадут их.

– Уверен, что у иностранцев больше хвастовства, чем подлинной решимости, – надменно произнес Суми. – Мои офицеры подготовили отличные планы, которые, несомненно, увенчаются успехом.

– Но если вы неправильно оцениваете боевой дух этих людей, полковник Суми, то наиболее вероятным исходом операции будет уничтожение этих объектов. Готов ли Мацудаира-сан пойти на такой риск? – с раздражением осведомился Хории. Изучив рапорты офицеров маньчжурского полка, он со своим колоссальным опытом хорошо понял мрачный смысл, скрытый за цветистыми фразами, и сильно подозревал, что для Суми этот смысл остался недоступен.

– Я обсудил этот вопрос с планетарным директором Мацудаирой. Он готов пойти на риск.

Подобно большинству крупных японских компаний, «ЮСС» имела давнее соглашение с правительством о военной подготовке выпускников университета, принимаемых на службу в корпорацию, с целью при-вить им чувство дисциплины. Плачевным результатом этого явилась уверенность многих служащих, что они стали экспертами в военных вопросах.

В свои двадцать пять лет Мацудаира успел преисполниться необычной гордости, обладая почетным дипломом за военную подготовку, и Хории предвидел, что планетарный директор сочтет себя достаточно квалифицированным, чтобы давать ему стратегические и тактические советы. Однако адмирал Хории редко выслушивал советы от рядовых, а квалификация Мацудаиры соответствовала именно этому званию.

– Надеюсь, Мацудаира-сан понимает, что военная операция менее предсказуема, нежели церемония чаепития. – Этой фразой Хории нанес планетарному директору весьма изощренное двойное оскорбление. Как штатский, Мацудаира не мог разбираться в военных операциях, а как усыновленный парвеню – в церемониях чаепития. – Я разрешу атаку только на один из захваченных рудников. Если эта операция увенчается успехом, то мы обсудим другие. А если люди Верещагина обнаружат неожиданную силу духа, то уничтожение одного рудника не принесет нам такого ущерба, как уничтожение океанской вышки, поэтому такой план представляется наиболее благоразумным. Вы со мной согласны?

– Так точно, адмирал. – Суми удалился, отдав честь.

Воскресенье (316)

«Черноногие» Суми начали атаку на рудник Кальвиния, заставив шахтеров пустить в дело единственную на планете работающую машину, чтобы пробить новый туннель в основание горы, под которой находился рудник.

Глубоко под землей старший рядовой Дирки Руссо вздрогнул, глядя на сейсмограф. Ему пришлось немало поработать на рудниках, и он знал, что это означает.

– Проснитесь, сержант. Они пробивают дыру.

Сержант Федор Еленов по прозвищу «Мама Лена»

вскочил, протирая глаза.

– Должно быть, мы упустили одну туннельную машину.

– Похоже, они собираются пробраться к проходу «В» – в некоторых местах он залегает всего на сотню метров под землей, – объяснил Руссо.

– Там сейчас Мииналайнен. – Еленов включил передатчик на запястье. – Пункт два. Это Еленов. Юко, они сверлят туннель, чтобы выйти в проход «В»… – Он посмотрел на план рудника, который держал Руссо, – где-то между отметками 3535 и 3545. Захвати камеру и пару-тройку мин направленного действия, а также кого-нибудь из ребят и спускайся сюда. Конец связи. – Еленов обернулся к Руссо. – Пошли, Дирки.

Спустя три часа майор Нисияма обратился к полковнику Суми:

– Мы готовы приступать, достопочтенный полковник. – Ему не удалось скрыть дрожь в голосе.

– Приступайте, майор. – Суми холодно посмотрел на Нисияму. – Чтобы быть уверенным в успехе, постарайтесь войти в рудник первым.

Нисияма кивнул. Прежде чем отдать последние приказы, он вручил заместителю локон своих волос.

Через несколько минут «черноногие» запустили в рудник газ и целую стаю маленьких самонаводящихся снарядов, а затем вошли туда с двух сторон – с главного входа и из нового туннеля, толкая перед собой шахтеров.

В случае необходимости Еленову пришлось бы приказать своим людям стрелять в шахтеров, чтобы добраться до «черноногих». Но Еленов и не собирался здесь задерживаться. Не пострадав от газа и снарядов, проникших в верхние ярусы, он, дождавшись, пока пройдут шахтеры, привел в действие пулемет с дистанционным управлением и взорвал одну из мин. Результат был вполне удовлетворительный.

Включив взрыватель, Еленов вывел своих семерых бойцов из «черного хода» – узкого коридора, пробитого несколько дней назад к заросшему кустарником оврагу на дальней стороне горы. Спустя десять минут все подпорки на нижних ярусах рудника были взорваны, и потолки с грохотом обрушились, наполнив галереи камнями и пылью.

«Черноногие» потеряли всего несколько человек, но среди них был майор Нисияма.

Когда они выбрались в овраг, Руссо шепнул Еленову:

– Не понимаю, сержант.

– Имперцы думают, что мы взорвали сами себя, Дирки. Они поймут, что ребята, удерживающие океанскую вышку, в случае атаки также взорвут к чертям и себя и вышку, а этого не хотят ни Варяг, ни имперцы. В итоге они не станут атаковать вышку, и все будут счастливы. Теперь тебе все ясно?

– Да, сержант, – не слишком уверенно ответил Руссо.

– Вот и хорошо. А теперь отдохни дотемна. Назад ехать далеко.

– С этими складными мопедами, – заметил Мииналайнен, уже начиная подремывать, – чувствуешь себя, как на велогонках по Франции.

Понедельник (316)

Небо запестрело парашютами – это один из челноков адмирала Хории начал операцию по снабжению. Опустившись на нужную высоту над континентом Акаси, челнок сбросил груз над казармами адмирала.

Два корвета держались настороже, готовые в любой момент пресечь любую попытку сорвать операцию. Группа «Шайденов», вооруженная ракетами, которые реагировали на радарные сигналы, не позволила людям Верещагина обнаружить цель на большой высоте.

Операция продолжалась беспрепятственно, пока челнок не добрался до Блумфонтейна. Когда маньчжуры собрались внизу встретить посылки, одиночная зенитная ракета с модифицированной бронебойной боеголовкой взвилась вверх и угодила прямо в контейнер с минометными снарядами. Боеголовка взорвалась, и поток осколков хлестнул по минам.

Последующая серия взрывов уничтожила несколько парашютов, и ящики весом в тонну посыпались на головы перепуганных маньчжуров. Один из них разрушил целый блиндаж.

– Отличный выстрел, – заметил Хории, когда ему сообщили о происшедшем.

– Итак, нам удалось сбить несколько самолетов и вертолетов и уничтожить большую часть двух маньчжурских рот, но и наша 2-я рота не в лучшем состоянии. Возможно, адмирал Хории считает это недурным обменом, – подытожил Матти Харьяло, когда Верещагин собрал своих офицеров. – Рауль, что нам известно о новых маленьких бомбах, которые они используют?

– Я поручил Рытову и Рейникке обследовать осколки, которые нам удалось собрать, но думаю, они специально предназначены для уничтожения живой силы противника, – ответил Санмартин.

– Точно, мы испытывали нечто похожее во время кампании на Кикладе, – подтвердил Полярник. – Очевидно, они научились пользоваться этими штуками на практике.

– Приплюсуй на их счет и то, что Хории теперь знает о складных мопедах и трюке с пулеметами, – вставил Санмартин. – Постепенно до них дойдет, что мы готовились ко всему этому задолго, и, если они разгадают другие сюрпризы, которые мы для них припасли, нам несдобровать.

– А где военные корабли? – поинтересовался Харьяло.

– Не знаю. Мы потеряли их из виду прошлой ночью, когда пошел дождь, и с тех пор никто не докладывал об их позиции, – признался Санмартин. – Хории понял, что мы наблюдаем за их передвижениями, и начал пускаться на хитрости.

Он посмотрел на дрожащие руки Киритинитиса. Для Пера день и ночь выдались очень длинными.

– Таким образом, до сих пор их использование разведывательной авиации было довольно небрежным, – заметил Полярник.

– Тимо говорит, что они направили большинство «Колибри» прочесывать центральную часть Драконовых гор, что при данных обстоятельствах непростительная небрежность, – отозвался Харьяло. – Как вы думаете, не пора ли ими заняться?

– Пожалуй, – согласился Верещагин. – Через несколько дней Хории обнаружит, что информация, которую он вытянул из нашего компьютера, фальсифицирована, и тогда им уже не составит труда докопаться до всего остального. – Все кивнули, кроме Пера Киритинитиса, который не понимал, о чем они говорят.

Совещание прервал Тимо Хярконнен.

– Подполковник Эбиль сообщает, что его казармы атакованы. Военные корабли уже уничтожили несколько бункеров, и его батальон понес тяжелые потери. Резервный разведвзвод докладывает, что с космопорта взлетели и направляются на юг несколько самолетов. Вроде бы там восемь «Шайденов» и три роты.

Адмирал Хории использовал военные корабли, чтобы удержать на месте батальон Эбиля, покуда он будет маневрировать остальными силами.

– Ну вот, это избавляет нас от вопросов, каков будет следующий шаг Хории, – с притворной беспечностью произнес Харьяло.

Никто не стал оспаривать очевидное. Ковбойская страна после потерь в ходе прошлого мятежа лишилась значительной части населения. Жалкая горстка рекрутов никак не могла компенсировать потери, которые понес батальон Эбиля. И так как военные корабли не дадут ему вывести из укрытия бронетехнику, авиация и пехота, посланные адмиралом Хории, легко сломят его сопротивление.

– Очевидно, они не приняли всерьез заявления Уве о лояльности, – хмыкнул Полярник.

– Говорил я Уве, чтобы он уезжал, когда мы отправили остатки солдат-гуркхов, – с болью в голосе промолвил Верещагин.

– Думаю, Уве устал от колониальных войн, – заметил Харьяло.

– Но зачем им атаковать его? Для адмирала должно быть очевидным, что хотя Уве и сочувствует нам, он не собирается нам помогать. Стратегически это не имеет смысла, – вмешался Киритинитис.

– С чисто логической точки зрения адмирал Хории может воспользоваться успешной операцией для поднятия духа своих войск, который изрядно упал после вчерашних потерь, – предположил Пауль Хенке. – Как бы то ни было, я не думаю, что он оставит гарнизон в Верхнем Мальборо. Это был бы бесполезный расход ресурсов.

Замечание Палача прозвучало тревожной нотой. Санмартин попытался разрядить напряжение.

– Назовем это упражнением в запугивании, Пер. Он пытается внушить нам страх.

– Ну так ему это здорово удалось, – прокомментировал Харьяло.

Через несколько часов шестьдесят человек из двухсот пятидесяти, составлявших батальон Эбиля, смогли вырваться из ловушки. Капитан Ульрих Ольрогге принял командование над оставшимися в живых. Маньчжуры больше всего людей потеряли при взрыве бункера с боеприпасами. Пленных они не брали.

Хории велел своему штабу разбудить его в случае каких-либо контрмер со стороны Верещагина. Спустя полчаса тридцать семь беспилотных разведывательных самолетов, которых адмирал отправил обшаривать джунгли, практически одновременно рухнули на землю.