Текст книги "Проклятие Оркнейского Левиафана"

Удача оказалась благосклонной к Томасу – не успел он сделать и десятка шагов, как одна из дверей распахнулась, и в коридор вышел пожилой человек в строгом черном костюме. Его лицо густо заросло курчавой бородой, что заметно отличало его от остальных преподавателей, предпочитавших гладкие подбородки.

– Профессор! – позвал Маккензи, ускоряя шаг, – доброго вечера!

Профессор Квентин Нильс, один из главных преподавателей кафедры Геометрии сдержанно кивнул молодому ученому и, захлопнув дверь, вытащил из кармана связку ключей.

– Добрый вечер, Томас, – сказал он, когда Маккензи подошел ближе. – Ищите кого-то?

– Признаться честно – да, – не стал отпираться Томас. – Скажите, вы не видели сегодня Хиллмана?

Нильс засопел в огромную бороду и забренчал ключами, запирая замок.

– Вам то он зачем? – не слишком любезно отозвался он, закрыв дверь. – Уже третий раз на дню…

– Я видел его на похоронах Макгрегора, – тихо произнес Томас, решив придерживаться своего плана. – Роберт выглядел очень… Уставшим. Я, честно говоря, тревожусь за его здоровье.

– Неудивительно, – пробормотал профессор Нильс. – Парень явно не в себе.

– Вы его видели? – немного наигранно обрадовался Томас. – Как он?

– Я этого сумасшедшего не видел уже пару дней. Последний раз он тут был утром того дня, когда хоронили Себастьяна. Роберт прыгал по аудитории как павиан, рылся в бумагах, заметьте, в моих бумагах, и выкрикивал какую-то чепуху. Я тогда не знал о том, что Макгрегор скончался. Думаю, это известие весьма заметно повлияло на рассудок Хиллмана. Уж не знаю почему.

– Значит, он тут не появлялся пару дней, – задумчиво протянул Томас. – А мне он говорил, что состоится объединенное заседание кафедр, посвященное тому проекту. Ну, общему.

– Какому проекту? – профессор Нильс обернулся к молодому ученому, взглянул на него снизу вверх, недоверчиво, и без всякой симпатии.

– Ну, тому, – Маккензи неопределенно махнул рукой. – Год назад несколько кафедр работали над каким-то масштабным проектом, и, вроде бы работы возглавлял Макгрегор…

– Не припоминаю, – сухо отозвался профессор, грозно выставив вперед бороду. – Я в этом не участвовал.

– Весьма жаль, – отозвался Маккензи. – Кажется, это было нечто грандиозное…

– Доброго вечера, – бесцеремонно отозвался бородач, давая понять, что разговор закончен, и, обогнув собеседника, размеренным шагом устремился прочь по коридору.

Томас обескуражено посмотрел ему вслед. Профессор Нильс, конечно, всегда был весьма нелюдимым, но сегодня, похоже, побил собственный рекорд. Судя по всему, день у профессора не задался.

Проводив Нильса долгим взглядом, Томас задумчиво разгладил светлые усики и двинулся дальше. Выполняя свой план, он обошел весь факультет Геометрии, перекинулся парой слов с аспирантами и студиозами, и, так ничего и, не выяснив, продолжил свои поиски. Маккензи заглядывал в открытые аудитории, в комнаты деканов и, встретив хотя бы отдаленно знакомых людей, заводил разговор о совместном проекте кафедр. Увы, все было напрасно – никто не слышал о совместном проекте ведущих ученых.

Потихоньку приходя в отчаянье, Томас обшарил аудитории соседних кафедр, прочесал родную Мелкую Механику, добрался даже до своего декана, профессора Мея. Тот встретил своего аспиранта весьма приветливо, но тоже ничем не смог помочь. Время уходило, утекало сквозь пальцы, и Томас постепенно начал нервничать. Он метался по всему Колледжу, позабыв о своем хитроумном плане, и хватал первых встречных за рукава, пытаясь вызнать у них хоть что-то о проектах годичной давности.

К тому времени как часы на башенке колледжа пробили восемь вечера, аудитории и залы опустели, и Томас понял, что его план не сработал. Он так и не смог ничего разузнать о проекте Макгрегора, а это означало, что завтра ему придется явиться к охотнику с пустыми руками. Медленно шагая по пустым коридорам колледжа, выбивая из паркетных полов гулкое эхо, Маккензи думал о том, что был слишком самонадеян. Пожалуй, его горячность сыграла с ним дурную шутку. Надо было не пороть горячку, пытаясь что-то доказать Райту, а действовать тоньше. Впрочем, еще не поздно. Завтра с утра можно вернуться в колледж, заново пройтись по кафедрам, поспрашивать тихонько у знакомых аспирантов насчет событий годичной давности. И начать надо со знакомых Хиллмана.

Вернувшись в центральный зал, окутанный полутьмой, Томас зябко поежился под мертвыми взглядами чучел. Он собрался уже направиться к выходу, как вспомнил еще об одном месте, где сегодня еще не побывал – о Кафедре Наказаний. Строго говоря, это было глупое и шутливое название одной из аудиторий, где собирались провинившиеся студиозы. Томас понятия не имел, чья очередь сегодня надзирать за бузотерами и лентяями, но решил на всякий случай заглянуть в этот зал. Вдруг это окажется кто-то с кафедры Геометрии?

Медленно спустившись к самому подвалу, Томас прошел до выхода на задний двор и остановился у огромных двустворчатых дверей. За ними было тихо, но ученый знал, что это нормальное состояние для зала наказаний. Приоткрыв одну из створок, он заглянул в аудиторию, – без всякой надежды, просто наобум, для очистки совести.

Длинные ряды столов пустовали. Лишь за одним из них, самым первым, сидели трое прыщавых юнцов в черных мантиях, склонившиеся над одной книгой. На возвышении, за преподавательским столом, сидел абсолютно лысый старикан в старомодном черном сюртуке. В нем Маккензи без труда опознал старину Шимона, одного из преподавателей Химии.

Старик, услышав скрип двери, поднял голову и бросил суровый взгляд на нежданного гостя. Но, узнав его, приветливо помахал рукой. Старец был довольно общительным человеком, вовсе не таким человеконенавистником как профессор Нильс.

Осторожно пробравшись в распахнутую створку, Маккензи поднялся на возвышение и поздоровался с Шимоном.

– Что привело вас в сию обитель скорби? – добродушно осведомился тот, сверкая лысиной. – Неужто хотите меня подменить?

– Увы, – откликнулся Томас. – Вообще-то я искал Хиллмана с Геометрии и забрел сюда совершенно случайно.

– А, Роберт, – улыбчивое лицо старика, изборожденное морщинами, внезапно осунулось. – Парень сам не свой в последнее время.

– Мне тоже так показалось, – осторожно ответил Томас. – Я его встретил пару дней назад… Он был не в себе. Вот, решил узнать как у него дела.

– Очень мило с вашей стороны, Томас, – отозвался старикан. – Но, увы, как раз пару дней я его и не видел.

– Кроме того, он болтал о каком-то совместном заседании кафедр, – закинул удочку Маккензи. – Что-то по поводу старого проекта Макгрегора.

– Старина Себастьян, – с печалью произнес Шимон. – Как же. Так внезапно… Я, увы, слишком поздно узнал. А то бы обязательно пришел попрощаться со старым занудой.

– Так заседания не будет? – осторожно осведомился Томас.

– Заседание? – старик вдруг резко обернулся к залу и рявкнул во весь голос. – Работайте, негодяи! Листайте чертовы страницы, бездельники!

Томас невольно отшатнулся, но Шимон, как ни в чем не бывало, снова улыбнулся.

– Да какие там заседания, – добродушно сказал он. – Что было, то быльем поросло. Роберт, помню, тоже весьма интересовался этим проектом, а зачем? Все кончилось год назад.

– А что за проект? – небрежно осведомился Маккензи, стараясь не спугнуть удачу. – Там, кажется участвовали Буллман и Хоггарт… Что-то крупное?

– Еще какое крупное, – ухмыляясь, отозвался старикан. – Целый корабль.

– Корабль? – искренне поразился Томас. – Какой корабль?

– Пассажирский, – ответил Шимон, кося глазом в сторону нерадивых студентов. – Это давно уж тянулось. Года два назад адмиралтейство попросило Колледж сделать проект нового пассажирского корабля. Самого большого, самого мощного, самого современного, призванного продемонстрировать мощь Оркнейской Империи – ну и тому подобные глупости.

– Левиафан, – выдохнул Томас, озаренный внезапной догадкой.

– Что? Нет! – бросил Шимон, промакивая лысину клетчатым платком. – То есть я слышал, что Невил называл так эту тему, но не уверен, что так назвали корабль.

– Так что произошло? – спохватился Томас. – Почему проекту понадобились остальные кафедры?

– Да что-то серьезное у них там получилось, – сказал Шимон. – Ну, Механика и Геометры это понятно. Наша Химия тоже подтянулась, помню, испытывали состав для тушения пожаров на корабле. Честно говоря, с деталями не знаком. В итоге все закончилось пшиком.

– Пшиком? – поразился Томас.

– Да, – с полной уверенность отозвался старикан, прожигая взглядом шепчущихся студиозов. – Оказалось, что все расчеты касались лишь одной части корабля – его трюма. Все остальное не понадобилось, поскольку, как оказалось, корабль был уже построен. А уж как наши пыжились, лезли вон из кожи, пытаясь рассчитать толщину внутренних переборок… А адмиралтейству, оказывается, всего лишь нужно было рассчитать дополнительное место хранения.

– Понимаю, – отозвался Маккензи, чувствуя, как по спине ползет струйка холодного пота. – Значит, тема закрыта, никакого совещания не будет?

– Сильно сомневаюсь, – сказал старикан. – И в то время особо не трепали языками, все же, государственное дело. А теперь то и вовсе не станут. Да и кому это надо? Себастьян умер, Буллман тоже, остальные куда-то подевались. Все уж забыли эту историю.

– Понимаю, – повторил Томас. – Что ж, спасибо за беседу, Шимон.

– Всегда пожалуйста, – живо откликнулся старикан. – А может того? Подмените меня на один вечерок? Посидите тут с этими оглоедами?

– Увы, – торопливо бросил Маккензи. – Только не сегодня. Меня ждут. Извините, Шимон, у меня назначена встреча.

– Знаю я ваши встречи, молодежь, – старикан задорно хохотнул. – Синие глазки, длинные ножки… Эх, я и сам, помнится, был не прочь сбежать на вечерок из этой обители скорбных наук…

– Позвольте мне осуществить это благое намерение за вас, – в тон старику отозвался Томас, надеясь прервать возможный поток воспоминаний, – хорошего вам вечера, Шимон.

– Удачи, – бросил старикан уже в спину удаляющемуся ученому.

Томас, как ошпаренный выскочил из аудитории, захлопнул дверь и прижался к ней спиной. Пытаясь отдышаться, он сделал глубокий вдох, чувствуя, как бешено колотится в груди сердце. Похоже, он напал на след. На самый настоящий след. Левиафан – отличное название для огромного корабля! Жаль, конечно, что Шимон так мало рассказал. Но если бы он продолжал расспросы, у старика могли бы возникнуть ненужные подозрения. В конце концов, найти огромный современный корабль – не такая уж хитрая задача. Теперь, когда известно, что нужно искать, дело пойдет быстрее. Гораздо быстрее.

Из-за дверей донесся грозный рык Шимона, грозившего страшными карами нерадивым студентам, и Томас вздрогнул. Пора. Пора уходить отсюда, больше здесь нечего искать.

Маккензи оттолкнулся от дверей и устремился в темный лабиринт коридоров Колледжа Механики.

– 6 —

В пабе было тесно и шумно. Грубо сколоченные столы из сосновых досок стояли рядом друг с другом, так, что между ними едва можно было протиснуться. Шумные компании докеров, грузчиков, угольщиков, кочегаров ютились за этими столами, соприкасаясь спинами и локтями. Порой толкотня приводила к серьезным ссорам, особенно жарким в том случае, если кто-то хватал чужую кружку. А иногда наоборот такое происшествие способствовало новому витку веселья. Некоторые столы уже были сдвинуты вплотную, и докеры остервенело хлопали друг друга по плечам, выпивая за новые знакомства. Под низким потолком, украшенным парой древних масленых фонарей, стоял неумолчимый гул, произведенный толпой выпивох, – ссорившихся, братающихся, жалующихся на судьбу и рыдавшую об ушедших годах.

Никлас потер грязное пятно на своей докерской куртке из непромокайки, натянул мятую кепи на самый нос, и принялся осторожно, но решительно, протискиваться к барной стойке, раскинувшейся от стены до стены старинного притона, служившего местом встреч всех работяг северных верфей. Он хорошо знал это место – старую пивную «Под Мостом», и потому обогнул стороной шумные компании завсегдатаев, готовых затеять ссору с любым новичком. Пробравшись бочком, вдоль стены, мимо до смерти уставших грузчиков, молчаливо потягивавших портер из глиняных кружек, охотник добрался до самого края обшарпанной и липкой стойки.

Отодвинув в сторону какого-то юнца, дремавшего за стойкой, Никлас облокотился об изрезанные ножами доски. Бармен – огромный толстяк с копной белоснежных бакенбард, грозивших перерасти в бороду, суетился у дальнего конца, разливая пиво по глиняным кружкам. Райт вытащил из кармана монету, постучал ее о доски, и толстяк тут же вскинул голову. Увидев нового клиента, он оставил кружки и отправился к Никласу, на ходу вытирая пухлые руки полотенцем, перекинутым через плечо.

Подойдя ближе, бармен косо глянул на спящего юнца, и, убедившись, что тот пребывает в мире грез, наклонился над стойкой.

– Привет Ник, – сказал он, сопя и отдуваясь. – Какими ветром?

– Все тем же, – медленно ответил охотник, разглядывая круглое лицо толстяка.

Оно было ярко красным, словно намазанным свеклой, и в обрамлении белоснежного пуха бакенбард походило на странное украшение Рождественской Недели. Пухлые щеки тряслись, мелкие глазки были прищурены, а огромный нос, покрытый сеткой лопнувших сосудов, приобрел фиолетовый оттенок. Не слишком приятное зрелище.

– Неважно выглядишь, сержант, – сказал, наконец, Никлас, потирая пальцем монетку, что все еще держал в руках.

– Вредная профессия, сержант, – в тон ему отозвался толстяк. – А ты все такой же красавчик.

– Не злоупотребляю излишествами, Питер, – отозвался Райт. – И тебе бы не советовал. Бангалорские джунгли не смогли тебя переварить, а вот родные края, похоже, погубят.

– Ладно, ладно, – отозвался бармен. – Посмотрим, что ты запоешь, когда тебе перевалит за сороковник. Раз уж разговор об излишествах – налить тебе чего-нибудь?

– Из этих бочек? – искренне удивился охотник за головами.

– Ну, положим, не из этих, – отозвался толстяк, бросая взгляд в зал, где назревала очередная ссора. – Знаешь, тут у меня еще есть пара бангалорских сигарилок. Эвкалипт, горные травы, та чертова зеленая кора ну и еще кое-что…

– Не сегодня, Питер, – отозвался Ник. – Я, вроде как на работе.

– Понял, – толстяк сразу погрустнел, его пухлое лицо осунулось, а глаза потухли. – Что нужно?

– Информация, – веско произнес Райт. – Всего лишь информация.

– Ну, давай, – обречено выдохнул толстяк. – Хоть бы раз зашел просто посидеть, вспомнить старые деньки…

– Для меня здесь небезопасно, – отозвался Ник. – Сам знаешь – какая-нибудь сволочь может меня припомнить.

– Твоя правда, – бармен шмыгнул сизым носом и утер его тем же полотенцем, которым вытирал руки. – Ну, что там у тебя?

– Нужен хороший слесарь, чтобы открыть сейф, – тихо сказал Никлас. – Надежный и умелый.

– О! – поразился толстяк. – Ник, да ты, никак, решил переменить сторону?

– Все законно, – отрезал охотник за головами. – Клиент потерял ключи от сейфа. Нужно аккуратно открыть, перенастроить замок, и сделать новый ключ.

– Сходи на Кузнечную, – бармен пожал плечами. – Там полно слесарных мастерских.

– Я сказал – аккуратно, – охотник нахмурился. – В прошлый раз эти проходимцы так разворотили сейф дамочки, что мне пришлось покупать новый. Из своих средств.

– А, помню, ты, вроде, уже рассказывал, – толстяк поднял руку и запустил толстые, словно сосиски, пальцы, в лохматые бакенбарды. – А сейф то откуда родом?

– Честерский, – сказал Ник. – Я не поеду в Честер за тамошним инженером, и не повезу его сюда. Это чертовски дорого выйдет. В жестянке не брюлики, а всего лишь бумаги.

– Бумага бумажке рознь, – задумчиво протянул толстяк. – Но твою мысль я понял. Знаешь старика Брауна?

– Слышал о таком, – сдержанно отозвался охотник. – Но я его не застал. Дедка, вроде, упекли в кутузку еще до того, как я появился в городе. Взяли у сейфа адмиралтейского банка.

– Ну, когда это было, – Питер махнул рукой. – В общем, дедулю выписали из больнички, если ты понимаешь о чем я. Теперь он околачивается в старой «Яме» на южном берегу. Но стал староват для новых дел, да и здоровье уже не то. А мастерство то осталось. Чуешь, куда клоню?

– Чую, – Никлас мотнул головой. – Спасибо. Поищу старикана, может, еще осталось, что от его сноровки.

– Расскажи потом, – неожиданно тоскливым тоном попросил Питер. – Про сейф, про Брауна. А то совсем я тут закопался в этом дермище…

– Это ж твоя мечта была, сержант, – отозвался Никлас. – Помнишь, я еще совсем сопляком был, во второй пехотной, а ты уже собирался на покой и все бухтел о собственном пабе.

– Пабе, – Питер плюнул себе под ноги и сдернул с плеча грязное полотенце. – И посмотри, что за дырища у меня получилась! Вот не об этом мне мечталось, Райт, не об этом.

Никлас бросил взгляд в грязный зал, где очередная ссора переросла в небольшую потасовку, отвел глаза, пожал плечами.

– По-разному жизнь складывается, Питер, – сказал он, наконец. – Та дырка у тебя в груди… Могли и не дотащить тебя до санитаров то.

– И то верно, – чуть успокоившись заметил Питер. – Век не забуду, Ник, как ты волок меня по этим чертовым холмам и кустам.

– Да не я один, – отозвался бывший штаб-сержант.

– Остался то только ты, – нахмурившись, произнес толстяк. – Ну что, за счет заведения, во имя старых деньков на службе Империи?

– Не сегодня, Питер, – с сожалением в голосе отозвался Райт. – У меня еще полно дел.

– Кстати о делах, – оживился бармен. – У тебя нет знакомых, из тех кто с сейфами, которые согласились бы профинансировать честного лонбургского предпринимателя, задумавшего расширение своего дела?

Никлас рассмеялся, ткнул пальцем в свою грязную куртку.

– А сам как думаешь?

– Вот вечно одно и тоже, – расстроился толстяк. – Душат нас, честных торговцев. Все под себя большие компании захапали.

– Кстати, о компаниях, – сказал охотник в тон бармену. – Не слышал ли ты в последнее время, чтобы кто-то упоминал дом профессора Макгрегора?

– Профессора? – поразился Питер. – Здесь?

– Вокруг дома вьется мелкая шпана, – пояснил Никлас. – Мне это не нравится.

– Не припомню такого, – произнес бармен, стрельнув глазами в зал. – Да и сам знаешь, у меня тут такие дела редко обсуждаются. Это тебе в «Яму» нужно.

– Знаю, – не стал отпираться Райт. – Но вдруг… Очень подозрительный усатый тип там крутился. Из приличных и деловых.

– Усатый? – бармен насторожился. – Тощий, высокий, любит размахивать ножом?

– Похож, – медленно произнес Никлас наклоняясь над стойкой. – Обычно набирает себе кодлу, и командует ей, как наемным отрядом.

– Похож на Жука, – посопев сизым носом, выдал Питер. – Он тут на днях забегал, болтал о чем то с парой бедовых докеров, что не прочь сшибить легких деньжат.

– Кто такой? – осведомился охотник. – Под кем ходит?

– Новенький, – отозвался бармен. – Выбился из уличной шпаны, а потом ему откуда-то деньжат привалило. Прибарахлился, значит, обзавелся шиком. Его мало кто знает, он больше по мелочи работает, по краям, по тем, где надо кого-нибудь пришить, понимаешь?

– Понимаю, – медленно произнес Ник. – И как мне этого Жука сыскать?

– Все в той же «Яме», – бармен пожал плечами. – Ты же знаешь, самые бедовые там обретаются. Ко мне такие птицы случайно залетают.

– Понял, – отозвался Ник и покосился на пьяного юнца, что попытался поднять голову и тревожно замычал. – Спасибо, Питер. За мной должок.

– Ерунда, – бодро отозвался толстяк. – Для тебя, Ник, все бесплатно. Но если встретишь знатного мецената, разбирающегося в темных сортах эля…

– Отправлю его к тебе, – Никлас рассмеялся. – Чтоб ты его охмурил на предмет постройки пивного ресторана в Сити.

– Точно так! – бармен широко улыбнулся, и его багровое лицо засияло в полутьме кабака. – Бывай, сержант.

– Бывай, сержант, – откликнулся Никлас и, быстро развернувшись, ввинтился в толпу.

Работая локтями и постепенно продвигаясь к выходу, охотник хмурился. Он знал про какую «Яму» говорил Питер – про злачное местечко для отбросов южного берега. Нику уже доводилось там бывать, и он не сомневался, что, скорее всего, найдет там, то, что ищет. Вот только перед визитом в такое опасное местечко, ему нужно было сделать крюк и заглянуть домой. На пару минут. Не больше.

– 7 —

Когда посетительница вошла в кабинет, мистер Ноб, поверенный в делах, осторожно поднялся из массивного кожаного кресла и встал за столом, уперевшись костяшками пальцев в зеленое сукно столешницы. Мистеру Нобу, владельцу юридического бюро «Ноб и Сыновья», шел седьмой десяток, он был уже не так подвижен, как прежде, и потому, чтобы поприветствовать гостью, ему пришлось приложить заметные усилия. Боль в спине и дрожь рук он скрыл привычной, отработанной за много лет, улыбкой, распустившейся на его обесцвеченных губах, когда молодая леди подошла к столу.

– Мисс Макгрегор, – проговорил поверенный, склоняя голову. – Я так рад, что у вас нашлось время навестить нашу фирму. Примите наши искренние соболезнования.

Молодая леди подошла ближе и Эдмон Ноб едва заметно вздохнул. Выглядела она великолепно – скромное серое платье подчеркивало ее стройную фигуру, но в тоже время выглядело весьма пристойно и соответствовало случаю. Хрупкие руки молодой леди сжимали крохотную черную сумочку – пожалуй, немного сильнее, чем обычно, что было простительно, учитывая ее волнение. Маленькая черная шляпка с крохотным бантом прикрывала тщательно уложенные волосы девушки, а черная вуаль скрывала ее побледневшее лицо.

– Присаживайтесь мисс Макгрегор, – произнес поверенный, указывая на кресло у стола.

– Прошу прощения за поздний визит, мистер Ноб, – тихо произнесла девушка, опускаясь на стул. – К сожалению, я не смогла прийти раньше.

– Ничего, это ничего, – отозвался поверенный. – Юридическая фирма «Ноб и Сыновья» приветствует вас. В моем, так сказать, лице.

– У вас есть сыновья? – спросила молодая леди.

– Боюсь, мисс, что сыновья – это я, – немного самодовольно отозвался поверенный. – Наша фирма была основана довольно давно.

– Ах, простите, – Эмма смешалась, потом решительно открыла сумочку и вытащила из нее стопку листов бумаги, сложенных пополам. – Вот, я нашла завещание дяди.

– Превосходно, – восхитился мистер Ноб, принимая документы из рук гостьи. – Именно то, что нужно!

Завладев бумагами, он тут развернул их и погрузился в чтение. Эмма, тем временем, рассматривала хозяина кабинета, пытаясь понять, стоит ли тревожить почтенного старца сомнительными вопросами. Мистер Ноб был действительно стар. Худой, как щепка, в старинном черном камзоле с давно не модным золотым шитьем, с растрепанной копной седых волос, он походил на одуванчик весьма почтенного возраста. Белые бакенбарды тянулись от ушей до самых кончиков бесцветных губ. Острый, немного крючковатый нос, опустился к самым бумагам, а маленькие глаза подслеповато щурились. Эмме начало казаться, что мистер Ноб, пожалуй, староват для этой работы.

– Вы уже ознакомились с этими бумагами? – внезапно осведомился поверенный.

– Только в самых общих чертах, – ответила Эмма, – просто убедилась в том, что это действительно завещание моего дяди.

– Несомненно, это оно и есть, – пробормотал поверенный. – Все верно. Это экземпляр мистер Макгрегора и в нем нет никаких изменений, он полностью совпадает с тем экземпляром, что хранится у нотариуса Бента.

– Это так важно? – немного нервно спросила Эмма.

– Очень важно, – медленно ответил мистер Ноб. – Это значит, что все пройдет гладко. Если бы профессор Макгрегор внес изменения в свой экземпляр завещания, но не успел бы их заверить у нотариуса, нас бы ждало весьма долгое разбирательство. В данном случае, все будет предельно просто. Я ознакомлю с этими бумагами нотариуса, он объявит о начале дела о наследовании. Пройдет три месяца, и если не появятся новые наследники, имеющие подтверждения своим претензиям на наследство, завещание вступит в законную силу.

– Три месяца? – поразилась Эмма. – Я не думала… Это так долго!

– О, – поверенный поднял к потолку высохший указательный палец. – Это быстро, мисс Эмма, уверяю вас. Я, например, веду пару дел о наследовании, что рассматриваются уже больше трех лет.

– Но что же мне делать сейчас? – спросила девушка, сжимая побелевшими пальцами свою черную лакированную сумочку. – Я не знаю, смогу ли я остаться тут на три месяца…

– Не волнуйтесь, – мистер Ноб откинулся на спинку кресла. – Всеми делами займусь я. Для этого и существует наша фирма. И профессор Макгрегор является нашим клиентом уже много лет. Моя работа уже оплачена. Вам просто нужно будет подождать. Ну и собрать некоторые документы.

– Какие документы? – удивилась Эмма.

– Поскольку вы упомянуты в завещании, в частности вам должен отойти дом, с некоторыми обременительными условиями, то вам нужно будет представить документы о своем рождении, выписку из церковной книги, документы, подтверждающие ваше родство с усопшим, например свидетельство о браке вашего отца, приходившегося покойному родным братом.

– О! – с отчаяньем воскликнула Эмма. – Я никогда этого не запомню, мистер Ноб!

– Не тревожьтесь, юная леди, – отозвался старик, добродушно улыбаясь. – Просто возвращайтесь домой. Найдите любого толкового нотариуса или юриста, и он все сделает за вас. Именно для этого и существуют наши конторы. Трех месяцев вам вполне хватит для того чтобы собрать нужные документы.

– Я, – девушка тяжело вздохнула. – Я понимаю. Но знаете, мистер Ноб, после кончины дяди, вся эта возня с документами выглядит такой… мелкой.

– Увы, – управляющий развел руками. – Я тоже весьма огорчен смертью профессора Макгрегора, но порядок есть порядок. Все должно быть сделано согласно закону.

– Это ужасное событие так расстроило меня, – продолжала Эмма, словно не слыша своего собеседника. – Все так запутано, все так неудачно сложилось. Я была рядом, в Бри, но так и не успела на похороны… О, мистер Ноб!

– Ну, ну, – поверенный, увидев платок в руках посетительницы, заворочался в кресле. – Все будет хорошо, милочка. Не нужно плакать, мисс Эмма, все уже кончилось.

– Я не успела! – выдохнула девушка, поднимая платочек к вуали, – не успела даже попрощаться с ним. Все случилось внезапно. О, мистер Ноб, почему же так торопились с похоронами? Ведь я опоздала всего лишь на день…

– Простите, мисс Макгрегор, – старик уперся локтями в зеленое сукно стола, пристально следя за белым платочком, что скрылся под вуалью. – Я занимался похоронами вашего дяди, согласно его воле. Нам пришлось похоронить его как можно скорее, и мы даже не подозревали, что вы находитесь рядом и уже в пути. Простите меня, мисс Макгрегор.

– Но отчего такая спешка? – Эмма тихо всхлипнула, но тут же убрала платочек от лица. – Мистер Ноб, скажите мне, почему вы так торопились?

– На это было несколько причин, – уклончиво отозвался поверенный в делах, с тревогой следя за платочком, что так и не вернулся в сумочку.

– Каких причин? Это что-то страшное? Постыдное? – рука с платочком снова взметнулась к вуали, девушка всхлипнула и лицо поверенного, ожидавшего водопада слез, окаменело.

– Нет, нет, – быстро сказал он. – Ничего постыдного. Пожалуйста, мисс Эмма, не надо слез.

– Так расскажите же мне, – всхлипнула Эмма, – расскажите все как есть, ничего не утаивайте! Это все так странно…

– Ничего странного, – успокаивающе произнес поверенный. – Просто быстрые похороны. Мистер Макгрегор оставил некоторые указания на этот счет, а именно – похоронить его в семейном склепе, как можно скорее, пока его тело… ну, в общем как можно скорее.

– Продолжайте, – сказал Эмма, поймав тревожный взгляд поверенного. – Я знаю, что происходит с мертвыми телами. Но до разложения было еще далеко, как я понимаю?

– Да не так уж, – сказал поверенный, – этот яд, ну, он заметно ускорил, э, естественные процессы. И полиция, выражая крайнюю озабоченность, попросила нас как можно скорее организовать похороны. Пока все еще оставалось в рамках, э, пристойности.

– Полиция? – Эмма нахмурилась. – Как это? Почему они попросили вас ускорить похороны? Какое отношение они вообще имели к похоронам?

– Ох, – лицо старика сморщилось, как печеное яблоко – он явно пожалел о том, что завел этот разговор, но отступать было некуда. – Мисс Эмма, тело вашего дяди, после того как его нашли, поместили в полицейский морг, где эксперты полиции провели его исследование. После того как они установили причину смерти и выяснили что это был яд, то тело больше не нуждалось в, э, исследовании. Вероятно, если бы у профессора Макгрегора нашлись бы родственники, тело бы вернули им для погребения. Но на тот момент никаких родственников не было, а у нашей фирмы, э, ограниченные возможности по хранению тел.

– Но почему нельзя было оставить дядю в морге полиции? – искренне удивилась Эмма, – почему они прямо таки поспешили от него отделаться?

– Не знаю, – честно признался управляющий. – Но этот инспектор из центрального управления был очень убедителен. Отчитал меня как мальчишку, хотя младше меня на три десятка лет.

– Значит, полиция за одну ночь убедилась в том, что это несчастный случай, – неожиданно спокойным голосом произнесла Эмма. – И тут же попросила забрать тело и похоронить его?

– Да, – сердито отдуваясь, отозвался мистер Ноб. – Фактически, все так и было. Всю ночь с ними провозился, и, надо сказать, было нелегко всех найти. Потом весь день лежал в постели.

– А полиция выдала вам какой-то документ, подтверждающий, что дядя скончался в результате несчастного случая?

– Конечно, мне выдали свидетельство о смерти, – старик запустил руку в выдвижной ящик стола и принялся шуршать бумагами. – Этот документ совершенно необходим для похорон. Но там про расследование ничего не говорится, только о причине смерти… Да где же он…

Вскинув седые брови, мистер Ноб вытащил из стола большой лист бумаги, усеянный мелкими строчками рукописных букв, и продемонстрировал его Эмме. На бумаге четко виднелась печать центрального полицейского управления. Девушка быстро протянула руку, выхватила документ из рук растерявшегося поверенного, и тут же углубилась в чтение.

– Очень странно, – бормотала она. – То они ничего не могут толком сказать, то обещают провести расследование, то, оказывается, они уже все знали прямо в ночь смерти дяди.

– Неразбериха, – старикан, с тревогой следящий за документом, снова развел руками. – Знаете, как это бывает. Городские полицейские, призванные следить за порядком, принимают вызов. Осматривают место происшествия, решают, что делать дальше, успокаивают родственников. Потом заполняют кучу бумаг, отсылают их в центральное управление, что должно будет провести расследование. Там это дело принимает один из инспекторов, ему тоже нужно заполнить какие-то бумаги…