Текст книги "Проклятие Оркнейского Левиафана"

– Власть, – прошептал Томас, не отрывая взгляда от искаженного злобой лица лорда. – Вы, старая знать, теряете власть. Лорды, герцоги, графы, таны, пэры… В новом мире ваши титулы ничего не значат. На смену вам идут люди ума – инженеры, ученые, финансисты. Вы не можете конкурировать с ними, вам нечего противопоставить им кроме пустых громких слов и титулов. Вы теряете свое влияние, теряете контроль над народом, что выбирается из пут невежества и больше не хочет быть послушным стадом. Вы пытаетесь загнать нас обратно в древние века, когда сеньор был полубогом в своих владениях…

– Древний, освященный веками порядок! – бросил лорд Рейли, ткнув сухим пальцем в сторону Томаса. – Империя нуждается в твердой руке. В отечестве необходимо навести порядок, прекратить разворовывание страны торговыми корпорациями, ведущие свои дела так, будто они имеют право управлять людьми! Этому не бывать! Оркнея не станет ворохом гнилой соломы, в которой копошатся крысы. Пусть умрут сотни, тысячи, – их гибель не будет напрасной, она послужит делу возвышения Оркнейской Империи! Божественная сила – вот тот ответ, что мы дадим всему миру, скалящему свои мелкие зубы, выжидая шанса вонзить их в тело уставшей Империи! Войны с Веймаром не будет! Континент склонит голову перед силой Оркнеи! Новые колонии, новый мир, новый порядок!

Потрясенный Томас откинулся на спинку стула, не силах вымолвить ни слова. Он смотрел на спикера Совета Лордов, брызгающего слюной и размахивающего кулаками, и чувствовал, как все внутри застывает от ледяного холода. Маккензи был в ужасе от своей ошибки, от своей детской наивности, погубившей и их с Ником и еще тысячи людей, а возможно и весь мир. Эмма была права. Нельзя было идти к властям. Нельзя. Томас бросил косой взгляд на охотника за головами, привязанного к соседнему стулу. Тот сидел неподвижно, ровно, уставившись в одну точку. Казалось, разговор, разразившийся рядом с ним, совсем не взволновал Никласа.

Лорд Рейли взмахнул рукой и остановился. Медленно выдохнув, он подхватил со стола бокал вина и жадно выпил его до дна, стуча зубами о толстый хрусталь. Его белое лицо с пятнами лихорадочного румянца на щеках было все еще искажено гримасой злобы, но спикер, судя по всему, уже взял себя в руки. Медленно поставив пустой бокал на стол, лорд Рейли раздраженно сгреб в кучу листы бумаги, раскиданные по столешнице, поднял ее и зажал подмышкой.

– Надеюсь, это все, – сухо сказал он, окинув взглядом своих пленников.

Томас хотел сказать ему, что еще ничего не кончено, и что еще найдется немало храбрецов, желающих сопротивляться безумному плану, но в затылок ему уткнулся холодный ствол револьвера и ученый закрыл рот.

– Не здесь, – резко бросил Рейли, выходя из-за стола. – Не у меня дома! И не при мне.

– Как пожелаете, сэр, – тихо отозвался один из охранников. – Тогда мы задействуем… обычный протокол.

– Хорошо, – бросил Рейли. – Он знает, что делать.

Быстрым шагом, чуть прихрамывая, он устремился к двери, унося с собой все документы, касающиеся проекта Левиафан.

– Лорд Рейли, – крикнул Томас, пытаясь развернуться в его сторону. – Вы самый настоящий…

Тяжелая рука в кожаной перчатке закрыла ученому рот, превратив его проклятие в невнятное бормотание. Спикер Совета Лордов остановился у дверей, обернулся, окинул надменным взглядом Маккензи, привязанного к стулу, и сделал движение рукой, словно давя невидимое, но очень назойливое насекомое. А потом вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь.

Взбешенный Маккензи, мотнул головой, пытаясь избавится от руки, зажимавшей ему рот, но охранник тут же стукнул его по уху, да так, что Томас сдавленно вскрикнул. Осознав, что сопротивление бесполезно, ученый обмяк, откинулся на спинку стула и покосился на Ника. Охотник за головами все так же спокойно сидел на месте, с совершенно невозмутимым видом разглядывая камин, пылавший чуть позади стола. Он, казалось, совершенно не беспокоился – словно находился на званом приеме, а не в руках убийц.

Чуть повернув голову, Маккензи окинул взглядом своих охранников. Один из них, оказывается, вышел из комнаты вместе с лордом – самый здоровый, тот, что связывал пленников веревкой. Охранников осталось двое – один не отводил револьвера от головы Никласа, другой держал руку на плече Маккензи, на тот случай, если пленник вновь попытается встать. Оба явно чего-то ждали, но чего?

Услышав тихо ржание под окном и едва различимый грохот колес, Томас догадался – чего. Лорд Рейли уезжал из своего загородного имения. Вероятно, в большой спешке, и весьма довольный собой. Он не хотел видеть крови и трупов жертв, не хотел быть замешанным в этой сомнительной истории. Но каков негодяй. Настоящий вампир из легенд Райта. Кровосос!

Томас тихонько пошевелил рукой, затянутой в электрическую перчатку. Она была плотно прижата к его телу веревками. Если бы только удалось освободить ее! Одно касание и… И что? Пуля намного быстрее удара кулаком. Вряд ли охранники будут спокойно наблюдать за его попытками устроить кулачный бой.

Маккензи снова бросил взгляд на Никласа. Тот не шевелился. Чего он ждет? Наверняка его учили, как выбираться из таких ситуаций! Он же охотник за головами, агент разведки, неужели он не может выбраться из такой ловушки? Веревки не так уж крепки, это не железные кандалы! Пусть книжному червю, такому как аспирант Колледжа Механики, эти путы не по зубам, но охотнику за головами?

Но Никлас чуть опустил голову, словно склоняясь перед силой огнестрельного орудия, нацеленного ему в затылок. Томас прикусил губу. Ожидание смерти хуже самой смерти! Где он это слышал? Проклятье, тот, кто сказал это, был чертовски прав!

Дверь в комнату со скрипом распахнулась, и Томас вновь скосил глаза, пытаясь рассмотреть – что там. Это оказался первый охранник – огромный детина с бакенбардами.

– Все чисто, – быстро сказал он. – Рейли уехал. Уходим.

Рука охранника исчезла с плеча Томаса, и его конвоир быстрым шагом направился к двери. Но второй, тот, что держал на прицеле Никласа, задержался.

– Вы уверены, шеф? – тихо спросил он. – Может, нам стоит остаться и проконтролировать…

– На выход, быстро, – скомандовал первый. – Мы не должны видеть его за работой. Никто не должен.

Томас увидел, как охранник Ника с сомнением поджал губы, но все же опустил револьвер. Покачав головой, он развернулся, быстрым шагом пересек всю комнату и исчез в дверях. Старший охранник окинул долгим взглядом пленников, погрозил пальцем Томасу, косившемуся на него, и захлопнул дверь.

Ее грохот разошелся по пустой комнате, заглушая треск камина, словно гром. И едва он стих, Томас сразу повернулся к Нику, всем телом, развернув стул.

– Ник, – громко зашептал он. – Никлас!

Охотник за головами бросил короткий взгляд на товарища и чуть наклонил голову, словно прислушиваясь к чему-то.

– Никлас! – зашипел ученый. – Вы в порядке?

– Тише, – шикнул тот. – Они ушли или стоят за дверью?

Маккензи невольно затаил дыхание, вслушиваясь в тишину пустого особняка. Он ничего не услышал – лишь потрескивание угольев в камине нарушало тишину комнаты. Но потом… Кажется он разобрал стук каблуков по паркету. Где-то далеко, в коридоре, а может и дальше, на мраморной лестнице.

– Ушли, – прошептал Маккензи.

Никлас ловко качнулся, наклонился вперед и встал на цыпочки, оторвав стул от пола. Балансируя на носках ботинок, он согнул ноги и вдруг прыгнул вверх, как кузнечик, взлетев чуть ли не выше обеденного стола. Пораженный Томас открыл рот, а Никлас рухнул вниз – не ровно, косо, словно пытался упасть на спину. Задние ножки стула коснулись паркета первыми, и именно на них пришелся весь немалый вес тела охотника. Ножки подкосились, не выдержали удара и с громовым треском сломались, спинка покосилась, сиденье поехало в сторону и Никлас, раздавивший стул, упал в его обломки.

– Ник! – воскликнул Томас.

Охотник за головами процедил сквозь зубы проклятие и завертелся на полу, пытаясь выбраться из ослабевших веревок, что все еще привязывали его к разгромленному стулу.

Маккензи, с восторгом наблюдавший за маневром друга, собрался подбодрить его новым возгласом, но так и замер с открытым ртом. В дальнем углу комнаты, около окна, прямо из темноты проступил силуэт. Внезапно, прямо ниоткуда, он появился в комнате, словно сама тьма вдруг сгустилась и обрела плоть. Низенький и хрупкий человек, похожий на закутанного в плащ подростка – он шагнул из темноты прямо на паркет комнаты, бесшумно, как кошка.

– Никлас! – завопил Маккензи, чувствуя, как его волосы встают дыбом. – Там, в углу!

Охотник за головами перевернулся на другой бок, бросил взгляд на темную фигуру и с проклятием поднялся на ноги, сдирая с себя остатки веревок, опутавших его словно спрут. Темная фигура сделала шаг, другой, и вдруг оказалась совсем рядом, словно пересекла комнату в мгновенье ока.

– Никлас! – завопил ученый, раскачиваясь на стуле.

Охотник за головами не стал оборачиваться – он прыгнул в сторону Томаса и с разгона, со всего маху, ударил ногой в стул ученого. Маккензи отбросило назад, он грохнулся на пол вместе со стулом, и изящная спинка затрещала под весом ученого. Томас, вскрикнув от боли, задергался, пытаясь повторить трюк Ника, и разломать остатки стула. Изящное творение мебельных мастеров затрещало и распалось, но веревка все еще опутывала его плечи и руки, мешая двигаться.

Маккензи приподнялся, собираясь попросить о помощи, и замер. Человек в плаще стоял напротив охотника за головами, а тот медленно пятился к столу, сжимая в руках веревку, только сорванную с собственного тела. Незнакомец, похожий на подростка, был невелик ростом, узок в плечах. Плащ был ему великоват – широкие полы касались паркета, а воротник поднимался к самым скулам, пряча худое лицо. Цилиндр, надвинутый на самый лоб, скрывал волосы и брови, оставляя на виду только маленькие, глубоко запавшие глаза. Но в них – тлел огонь. От незнакомца так и веяло опасностью. Веяло смертью, кровью, кладбищенской землей…

Он сделал шаг вперед, бесшумно скользнул по паркету к Нику, а тот неожиданно рванулся вперед, навстречу угрозе. Охотник ловко накинул веревочную петлю на голову противника, тот вскинул руку, и она тот час попала в плен следующего витка веревки. Ник отпрыгнул назад, дернул свои путы, пытаясь повалить противника – но тот даже не дрогнул, словно весил не меньше паровой машины. Никлас покачнулся, едва устояв на ногах, а незнакомец рванулся вперед.

Вытянув руку, он с треском разорвал веревочные путы, потянулся к Никласу, пытаясь ухватить его за горло. Охотник со всей силы пнул ногой в живот противника, но тот не остановился – даже не покачнулся – и, рванувшись вперед, прижал Ника спиной к обеденному столу. Охотник за головами ударил локтем по вытянутой руке, пытаясь смахнуть ее в сторону, взмахнул кулаком, целя в белое пятно лица противника, но тот ловко увернулся, шагнул вперед и твердой рукой схватил Никласа за горло.

Очнувшийся от оцепенения Томас, заворочался в обломках стула, скидывая с себя веревочные петли. Он видел своего друга в деле, и знал, что бывший разведчик умеет постоять за себя в драке. Но это щуплый паренек так легко и просто ухватил его за горло, словно охотник за головами был не сильнее котенка…

Незнакомец вздернул руку, поднял Ника в воздух и охотник за головами захрипел. Обеими руками он вцепился в ладонь противника, сжимавшую его горло, пытаясь хоть как-то ослабить смертельную хватку. Задергав ногами, он пнул незнакомца в грудь, раз, другой… но тот даже не дрогнул.

– Никлас! – закричал Маккензи, поднимаясь на колени и сбрасывая с себя остатки веревки.

Незнакомец резко обернулся, ожег ученого острым темным взглядом, обещавшим, что и до второго пленника скоро дойдет дело. Задыхающийся Никлас, воспользовавшись секундным замешательством врага, уперся обеими ногами в его грудь и изо всех сил оттолкнулся. Вырвавшись из смертельной хватки, он отлетел назад, грохнулся спиной на стол, сметая с него пустые тарелки и бокалы, перекатился по столешнице, и под звон бьющейся посуды свалился на пол, к пылающему камину.

Незнакомец сделал шаг следом, намереваясь обогнуть стол, но его отвлек отчаянный крик Томаса. Ученый, не помня себя от ярости, вскочил на ноги, подхватил с пола обломок ножки стула, и бросился на врага, размахивая своим оружием.

Его глаза застилала алая пелена ярости. Ученый, еще неделю назад переживавший только за свои миниатюрные аккумуляторы и плохо выглаженный сюртук, превратился в ревущее от злобы чудовище. Что-то потаенное, звериное, скрытое глубоко под слоями образования и воспитания, пробудилось в Маккензи при виде этого незнакомца. Это что-то, разбуженное событиями последних дней, вырвалось на волю и вело ученого в бой. Он позабыл про свою электрическую перчатку, про все уроки фехтования, и рвался в бой, сжимая расщепленный обломок ножки стула как деревянную дубину. Он делал это так, как делали его далекие пещерные предки, увидевшие хищника около своей пещеры.

Не помня себя от ярости, Маккензи прыгнул к незнакомцу, ткнув в него острым концом ножки, словно копьем. Тот отскочил назад, уворачиваясь от выпада, но Томаса это не остановило – вопя от ярости и размахивая оружием, он наседал на противника, осыпая его градом ударов. Незнакомец подставлял руки под размашистые удары самодельной дубинки, что не причиняли его особого вреда, но отступал, пятился, сраженный таким яростным натиском.

Это не могло продолжаться вечно. Отступив на пару шагов, незнакомец увернулся от очередного выпада Томаса, проткнувшего широкую полу плаща, а потом рванулся вперед, и его открытая ладонь толкнула Томаса в грудь. Маккензи словно кузнечным молотом ударило – он, задохнувшись, отлетел назад, сел на пол, и прижал руку к груди, не в силах вдохнуть. Незнакомец скользнул вперед, подбираясь к поверженному противнику, но его остановил громкий окрик:

– Сюда! Иди сюда, мерзавец!

Никлас, успевший подняться на ноги, стоял у пылающего камина и сжимал в руках длинную саблю, сорванную с креплений над каминной полкой. Старый, потемневший клинок, проведший бог знает сколько времени на стене, теперь тускло блестел в отсветах алого света камина. Он был снова в строю.

Издав воинственный клич, Никлас бросился вперед. Размахивая саблей, он вскочил на стол, пробежался по нему, разбрасывая ногами остатки посуды, и прыгнул на незнакомца. Тот отшатнулся в сторону, уворачиваясь от рубящего удара, грозившего развалить его на две части. Никлас спрыгнул на пол, и снова атаковал врага, заставляя его пятиться прочь от сидящего на полу Томаса.

Фехтовал охотник не так блестяще, как дрался на кулачках, но его ярость вполне возмещала недостаток умения. Без всякого изящества он рубил и колол противника, пытаясь нанести ему смертельную рану. Но незнакомец оказался весьма прыток – отступая, он уворачивался от ударов саблей. Он то пригибался, уходя от размашистого удара, то поворачивался всем телом, уворачиваясь от очередного выпада, но – отступал. Его черный плащ покрылся рваными дырами от ударов клинка Ника, цилиндр слетел, обнажив небольшую голову с коротко стриженными черными волосами, блестевшими так, словно были смазаны гелем, – но это было все, чего достиг охотник за головами. Незнакомец казался неуязвимым, он все уворачивался и отступал, пока не уперся спиной в стену комнаты – прямо между книжным шкафом и гостевым диваном.

Запыхавшийся Никлас коротко вскрикнул и рванулся в атаку – он взмахнул клинком, чуть не отрубил вскинутую руку противника, а потом, выполнив финт, с размаха вогнал клинок в грудь противнику, да так, что старое лезвие проткнуло его насквозь и с глухим стуком вошло в стену.

Ник разжал ладонь и отскочил назад, оставив свое оружие в груди противника, пришпиленного к стене. Тяжело дыша, он отступил на шаг, разглядывая дело рук своих, а Томас, оправившийся от удара, поднялся на колени, не отрывая взгляда от врага.

Отсветы камина раскрасили его бледное худое лицо алыми красками, превратив его в застывшую маску цвета старой крови. Теперь, когда он застыл на месте, Томас смог хорошенько рассмотреть врага. Узкий лоб под короткой челкой, глубоко запавшие темные глаза, торчащие скулы впалые щеки и острый подбородок… Враг выглядел страдающим от недоедания подростком, но его вид не вызывал у Томаса жалости – нет, наоборот, он чувствовал отвращение к этому типу, как к мерзкому насекомому. Острый взгляд этого негодяя был устремлен на Ника, стоявшего напротив.

Томас, осторожно поднявшийся на ноги, увидел, как незнакомец медленно опустил голову, разглядывая клинок, пронзивший его грудь. На его лице, вопреки ожиданиям Маккензи, не было гримасы боли – скорее выражение легкого недоумения.

– Ник, – хрипло позвал Томас, чувствуя, как волосы на голове становятся дыбом. – Никлас!

Охотник за головами медленно разогнулся и попятился, когда незнакомец поднял голову и одарил его тяжелым взглядом. Маленькие глаза убийцы вдруг вспыхнули алым огнем, и застывший от ужаса Томас был готов поклясться – отблески от камина тут не причем. Белое лицо незнакомца исказила страшная гримаса – уголки губ поползли в стороны, раздвигаясь все шире и шире в ужасной пародии на улыбку. А потом из-под верней губы показались зубы… всего два. Два острых клыка.

С тихим стоном Маккензи отступил на шаг назад. Никлас отскочил назад и отчаянно выругался. Незнакомец медленно поднял руку, вытащил из своей груди старую саблю и сделал шаг вперед. Не отводя пылающего взгляда от охотника за головами, странное существо отбросило клинок, загрохотавший по паркету, задрало голову, распахнуло черный рот с блестящими клыками и зашипело…

Томас вскрикнул, поднимая обломок ножки стула, так и не выпущенный из рук, а существо бросилось вперед. Черной молнией оно мелькнуло в полутьме и в мгновенье ока очутилось рядом с Никласом. Тот вскинул руки, защищаясь от удара, но существо взмахнуло рукой закутанной в плащ – словно крылом – и охотник, сбитый с ног, рухнул на паркет.

Существо наклонилось над ним, внимательно осматривая застонавшего Никласа, потом нагнулось ниже, к лицу… И тогда Томас закричал.

Воздев над головой свое деревянное оружие, он бросился на врага, не желая мириться с бессмертием этой твари. Она мгновенно разогнулась, переступила через стонущего Ника, и сделала шаг навстречу ученому. Томас прыгнул вперед, замахнулся и – не ударил. На этот раз его глаза не застилала пелена гнева. То, что он увидел, странным образом отрезвило ученого, заставило его унять свою звериную ярость и обратиться к трезвому рассудку. И он подсказал, что нужно делать.

Отведя дубину в сторону, Томас сжал левый кулак, и, услышав знакомый щелчок, выбросил вперед руку, коснувшись перчаткой локтя странного существа.

Треск электрического разряда громом разнесся комнате. Ослепительная вспышка электрической дуги озарила полутьму – сверкающие разряды вырвались из перчатки Томаса и словно щупальца пробежали по руке чудовища. От разряда мышцы – все мышцы этого удивительного бессмертного тела – непроизвольно сократились, и незнакомец отлетел назад, шлепнулся на паркет. Томас снова сжал руку – еще, и еще, заряжая аккумуляторы перчатки, – и шагнул к поверженному противнику. Тот успел приподняться – сел на пол, ошеломленно крутя круглой блестящей головой. Увидев надвигающегося ученого, существо проворно откатилось в сторону, вскочило на ноги, и зашипело, широко распахнув черный рот. Томас, стиснув зубы, бросился вперед, взмахнул рукой в перчатке, но существо проворно увернулось от удара и бросилось на ученого, вытянув руки к его горлу.

Маккензи все еще сжимал в правой руке обломок ножки стула. Он успел лишь чуть выдвинуть его вперед, и странное существо само напоролось на острое деревянное острие. Почувствовав укол, оно жалобно вскрикнуло, подалось назад, пытаясь увернуться от деревяшки, но Томас не упустил удачный момент. Ногой он отпихнул тварь подальше от себя и коротко ткнул в нее электрической перчаткой. Удар пришелся в лицо, не защищенное одеждой. Электрическая вспышка снова разорвала полутьму, и треск разряда был заглушен пронзительным воплем твари. Отшатнувшись от Томаса, она выгнулась дугой, хватаясь за белое лицо, обоженное электрическим разрядом и продолжая вопить… Маккензи отступил на шаг, взял свою деревяшку обеими руками, бросился вперед и с размаху вонзил ее в живот чудовищу, насадив его на деревянный кол, как на вертел.

Тварь издала пронзительный вопль, вцепилась в деревянный кол обеими руками, разинула пасть. Вывалив меж зубов длинный змеиный язык, она наклонилась вперед, пытаясь дотянуться зубами до лица ученого, что все еще сжимал свое орудие в попытках загнать его поглубже.

– Назад! – прогремел у него над ухом голос Никласа. – Назад, Том!

Маккензи разжал руки и отпрыгнул в сторону, оставив тварь стоять посреди комнаты. Она так и не разжала рук – цеплялась за кол, вколоченный в ее брюхо, и разевала черный рот. Никлас, успевший подняться на ноги шагнул вперед, вскинул над головой саблю, подобранную с пола, сжал ее двумя руками.

– Отправляйся обратно в ад, – процедил охотник за головами и взмахнул клинком.

Лезвие тускло блеснуло в темноте, с тихим шорохом вспороло воздух и с чавканьем ударило в шею чудовища. И прошла дальше. Круглая голова странного существа слетела с плеч, взмыла в воздух и с грохотом покатилась по полу, пятная паркет пятнами черной жижи.

Обезглавленное тело чудовища рухнуло навзничь и затрепетало на полу. Ножка стула все еще торчала из его живота, словно кол, и вздрагивала в такт предсмертным судорогам тела.

Томас, при виде этой картины, вдруг почувствовал, как к горлу подступила тошнота. Его ноги вдруг стали ватными, подогнулись, и Маккензи упал на колени. Уперевшись руками в блестящий паркет он вытошнил на пол весь свой ужин, и, обессиленный, застонал. Никлас, тяжело дыша, стоял над умирающей тварью, опираясь на саблю, словно на трость.

– Что, – простонал Маккензи, – что это было?

Никлас медленно выпрямился, бросил взгляд на закрытую дверь, и подошел к товарищу, все еще стоящему на коленях.

– Помните, Том, – мягко сказал он. – Вы недавно говорили, что я потерял веру в вампиров, а вы – в технологии?

– Да, – прохрипел ученый. – Припоминаю. А что?

– А то, что вам лучше поскорее вернуть свою веру в технологии, – мрачно отозвался охотник за головами, махнув саблей в сторону обезглавленного тела. – Потому что я свою веру обрел. Это мой главный приз. Вершина моей карьеры. Вампир.

Маккензи бросил взгляд на тело, что перестало подергиваться, оттолкнулся от пола и со стоном поднялся на ноги. Колени еще дрожали, но неприятное чувство тошноты отступило.

– Что эта тварь тут делала? – пробормотал ученый, вытирая руки о сюртук. – Конечно, после измены лорда Рейли я поверю во все что угодно, но…

– Полагаю, это наемный убийца Рейли, – отозвался Никлас. – Тот самый, что устранял ученых. Заговорщики, если их можно так назвать, использовали эту тварь как оружие. Она не оставляет следов, неуловима и, главное, никто не верит в ее существование.

– Никто, кроме одинокого охотника за головами, – усмехнулся Томас. – Но зачем он натравил ее на нас? Те громилы с револьверами…

– Он хотел сделать все тихо, – отозвался Райт. – И подкормить свою тварь. Ей же нужно кормиться? Если бы все прошло по плану Рейли, чудовище бы тихонько отужинало нами, а наши тела потом исчезли бы в лесу. Никаких выстрелов, грохота, пятен крови на полу и разбрызганных по дорогому паркету мозгов. Все тихо и скрытно.

Никлас снова глянул на дверь, но та оставалось плотно закрытой. Интересно, насколько хорошо она пропускает звуки? Слышал ли кто-то в доме эти ужасные крики?

– Надо уходить, Том, – мягко произнес охотник. – Мы все еще в опасности.

Ученый покосился на закрытую дверь и сжал кулаки.

– Не думаю, что они станут большой проблемой, – с угрозой сказал Томас, поднимая левую руку, затянутую в перчатку с подпалинами от мощных электрических разрядов.

– Вояка, – Никлас усмехнулся. – Ваше преображение в воителя все больше меня беспокоит, Томас. Нет, нам лучше исчезнуть из этого дома не связываясь с охраной. Они хорошо вооружены, и вряд горят желанием боксировать с нами.

– Что вы предлагаете? – недовольно спросил ученый, чувствуя, как кровь колотится в висках.

– Следуйте за мной, – быстро сказал Никлас, поглядывая на дверь. – Старайтесь не шуметь. Не разговаривайте. Повторяйте все, что делаю я. Если нужно будет привлечь мое внимание – не кричите, просто прикоснитесь к моему плечу. И желательно рукой без перчатки, Томас.

– Понял, – деловито отозвался ученый. – Ведите.

Охотник за головами бросил последний взгляд на труп твари, что перестала содрогаться, и быстрым шагом направился к окну. Огромные рамы, состоящие из множества больших прямоугольников, были скрыты за толстыми бархатными шторами лилового цвета, и охотнику пришлось откинуть их в сторону. Выбрав подходящее окно, Никлас откинул защелки, потом всунул саблю под раму, чуть приподнял ее клинком, настолько, чтобы в щель можно было просунуть пальцы. Потом Никлас отложил оружие, запустил руки под деревяшку и медленно потянул ее вверх. Окно, судя по всему, давно не использовали, старое дерево разбухло и плохо поддавалось. Томас, стоявший рядом, на всякий случай разомкнул контакты на своей перчатке, и вцепился в свой край рамы, стараясь поднять ее наверх. Совместные усилия принесли плоды – панель со стеклами медленно, с тихим шорохом, поползла наверх, открывая окно.

Когда щель увеличилась настолько, что в нее можно было протиснуться, Никлас махнул рукой – хватит. Томас отпустил створку, и та осталась стоять на месте – разбухшее от влаги дерево стало самым надежным стопором. Из щели веяло ледяным холодным ветром, что нес с собой запах мокрых осенних листьев.

Охотник за головами приложил указательный палец к губам, потом наклонился и ловко протиснулся в щель, не забыв прихватить с собой саблю. Выбравшись наружу, он встал на крохотный парапет, что располагался под окном, и, обернувшись, поманил за собой товарища.

Томас вздохнул и стал протискиваться в щель следом за охотником. Он был поменьше своего товарища, и ему удалось без труда выскользнуть на парапет. Тот был не слишком велик – ноги ученого, державшегося за окно, едва умещались на выступавших камнях.

Взглянув вниз, Томас обнаружил, что они находятся точно над крыльцом здания. Из приоткрытых дверей все еще сочился мутноватый свет, озарявший белую мраморную лестницу крыльца. Теоретически, тут можно было спрыгнуть, но…

Охотник за головами, не отрывая рук от стены, быстро двинулся прочь от крыльца, в темноту, к окнам, где не горел свет. Томас, припомнив наставления друга, двинулся вслед за ним – медленно, осторожно, цепляясь за шершавые выпуклые камни стены и вздрагивая всякий раз, когда его нога скользила по белому камню парапета.

Никлас остановится в десятке метров от окна, в темном уголке, там, где кончалось крыльцо дома. Здесь не было освещенных окон, а последняя колонна вздымалась вверх, заканчиваясь фигурой каменного ангела, что возвышался над парапетом. Охотник за головами осторожно опустился, сунул саблю под подбородок ангелу, уперся левой рукой в его каменное плечо, а правой помахал Томасу.

Тот сразу сообразил, что затеял его друг и с сомнением покачал головой. Но другого выхода не было, и, памятуя о предупреждении, ученый молча схватился за руку товарища. Потом он осторожно опустился на четвереньки и соскользнул с парапета, повиснув на руке Никласа как на канате.

Рывок чуть не выдернул руку из плеча Тома, и он зашипел от боли. Взглянув вниз, и убедившись, что под ногами лишь мокрая земля, он разжал пальцы, выпустил руку охотника и рухнул вниз, прямо на ровный зеленый газон у самой стены дома. Поднимаясь с колен, он взглянул вверх и затаил дыхание. Никлас бесшумно распрямился, бросил вниз саблю, с тихим шорохом воткнувшуюся в землю, а потом обнял колонну руками и ногами и соскользнул вниз, так ловко, словно всю жизнь этим занимался.

Когда он встал и вытащил из земли саблю, Томас лишь покачал головой. Охотник же снова приложил палец к губам и вздернул голову, прислушиваясь к ночным звукам. Маккензи обернулся к приоткрытому окну, послужившего им выходом из дома. Кажется, там кто-то разговаривал. Или это внутри дома?

– Бегом, – шепнул Никлас, хватая друга за плечо. – За мной.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и огромными скачками помчался по газону в темноту. Маккензи последовал за ним.

Охотник держался подальше от центральной дорожки – бежал в темноте, между ряда деревьев, высаженных по самому краю двора, стараясь ступать по земле, а не по дорожкам, усыпанных гравием. Свет фонарей остался далеко позади, и Томас, бежавший следом за товарищем, довольствовался лишь зыбким лунным светом. Под ногами хлюпала вода, но сейчас ученый не обращал на это внимания – все его внимание было сосредоточенно на смутном силуэте охотника за головами, что маячил впереди.

Когда Томас начал задыхаться, Никлас вдруг свернул в сторону, проломился сквозь коротко подстриженные заросли кустов и остановился у высокого забора, сложенного из старых неровных камней. Маккензи подбежал к другу, уперся обеими руками в холодный камень преграды и замер, тяжело дыша.

Позади, где-то в районе особняка, раздался протяжный крик. Потом второй. Никлас резко обернулся, бросил взгляд на здание, потом взглянул на товарища.

– Давайте, Томас, соберитесь, – выдохнул он. – Еще немного.

Отступив на шаг, охотник за головами чуть присел и выставил перед собой руки, скрещенный в замок. Томас оттолкнулся от стены и покачал головой. Да, он видел такое в цирке на Бонд-Стрит, но повторить этот трюк… Новый крик разнесся над пустым двором особняка – и в нем было столько ярости и злобы, что Томас вздрогнул.

Отбросив сомнения, он поставил ногу на скрещенные руки Никласа, подпрыгнул, и охотник за головами резко вздернул руки, подбрасывая товарища наверх. Томас взлетел над забором, ухватился обеими руками за край каменной кладки, и отчаянно царапая ботинками стену, взобрался на забор. Тут же сел на него верхом, как на лошадь, лег животом на камни и спустил правую руку вниз, к Нику.

Охотник за головами сунул саблю за пояс – проколов насквозь свою куртку, и использовав ее в качестве ножен. Потом чуть присел, подпрыгнул и ухватился за руку товарища, как за ветку дерева. Новый рывок заставил Томаса охнуть – плечо, похоже, он растянул. Никлас ловко упершись ногами в рассыпающуюся каменную кладку, перехватил руку друга, вцепился ему в плечо, подтянулся, и в мгновенье ока оказался на заборе.

Даже не оглянувшись, бывший сержант вытащил саблю из куртки, швырнул ее вниз, в темноту, а потом прыгнул следом. Томас, отчаянно отдуваясь, перекинул ногу через забор и соскользнул следом. Он упал в грязь, прямо между двух высоких кустов орешника, завозился на земле пытаясь подняться. Твердая рука охотника за головами ухватила ученого за воротник и одним рывком подняла на ноги.