Текст книги "Проклятие Оркнейского Левиафана"

– И над чем же они работали? – спросила Эмма, не отводя пристального взгляда от ученого.

– Не могу сказать, – честно признался Томас. – Слишком мало информации. Похоже, им нужно было привезти откуда-то большой булыжник размером с дом, и очень осторожно поставить его на пятиугольную платформу, подключенную к электрическим генераторам большой мощности. Зачем и почему – увы, мне не известно.

– Насколько серьезны были эти расчеты? – снова спросила Эмма, тихо и очень серьезно. – Мог ли кто-то… Убить за эти сведения? Чтобы, например, похитить важное изобретение?

– Та часть, что касается электричества, без сомнения, революционна, – нехотя признал Томас, всегда думавший, что революцию в электромеханике произведет он, и никто иной. – Тот, кто опубликовал бы эту часть работы, несомненно, получил бы признание в научном обществе. Но прошел уже год, а подобных работ я не встречал, хотя пристально слежу за темой электричества. Профессор Макгрегор и вовсе разработал самый обычный погрузчик на паровых двигателях, хотя и необычно мощный. Кто-то из ученых, конечно, мог бы позаимствовать пару идей из этих документов, но убивать… Нет, не думаю, что этих ученых убили, чтобы украсть изобретения. Это мое скромное мнение.

– Понятно, – немного помолчав, отозвалась Эмма, а потом обратила свой взор на охотника за головами. – Никлас, ваш черед. Раз это не убийство из-за кражи, то, может быть, ваша версия…

– Да, у меня есть своя версия, – весьма самодовольно отозвался охотник за головами. – Позвольте, я поделюсь с вами некоторыми своими выводами.

Сорвавшись с места, Райт упругой походкой подошел к огромному окну, выходящему во двор, и махнул рукой в его сторону.

– Если мы предполагаем, что кто-то лишил жизни профессора Макгрегора, – сказал он. – То тогда мы должны подумать о том, как злоумышленник попал в комнату и как ее покинул. Итак – окно, самый обычный метод проникновения в помещения, для преступников, разумеется. Могу с уверенностью сказать, что это окно не открывалось в течение долгих лет. Рамы целы, щели забиты пылью, на подоконнике никаких следов. Это окно давно никто не трогал.

Томас вскинул правую бровь, бросил ироничный взгляд на Райта и едва заметно усмехнулся. Сказать он ничего не успел – деятельный охотник быстрыми шагами переместился к двери кабинета и указал на нее.

– Дверь, – сказал он. – Как мы знаем из рассказа управляющего, она была заперта изнутри. Я внимательно осмотрел замок и не обнаружил следов взлома. Скорее всего, она была заперта изнутри собственным ключом профессора. Ключ, надо сказать, управляющий нашел на столе, но его сразу забрала полиция. Я уверен, что сэр Себастьян запер дверь самостоятельно, просто, чтобы ему никто не мешал в работе. Я успел перекинуться парой слов с Роджером, и он сказал, что Макгрегор частенько запирал двери. Следовательно, кабинет был заперт, и после смерти профессора никто из него не выходил.

– Ну конечно, – не удержался Томас, догадавшись, к чему клонит Райт. – А что могло помешать злоумышленнику сделать свое темное дело, выйти, запереть дверь снаружи и тихонько выскользнуть из дома?

– Ключ на столе, – напомнил охотник. – Ключ профессора внутри кабинета, второй ключ заперт в ящике у управляющего, других ключей нет. Отмычки не использовались, это я могу сказать с полной уверенностью – на замке нет никаких следов взлома, никаких царапин.

– Дубликат, – лаконично заметил Маккензи, складывая руки на груди.

– Исключено, – отозвался охотник, медленно возвращаясь к середине комнаты. – Дубликаты, только что сделанные, даже самые лучшие, имеют новые острые края. Новый ключ оставляет после себя заметные свежие царапины на механизме замка, прямо поверх старых. Уверяю вас, этот замок запирали обычным старым ключом, давно притертым к замку.

– Дубликат могли искусственно состарить, – не отступал Томас. – Полагаю, не так уж сложно отполировать острые грани.

Райт, остановившийся у камина, кинул на ученого хмурый взгляд, весьма неодобрительный, а потом, явно сдерживаясь, медленно произнес:

– Уважаемый мистер Маккензи. Я не ставлю под сомнение ваш опыт, позволивший вам определить, над чем именно работал профессор Макгрегор. Пожалуйста, в свою очередь, положитесь на мой опыт в области взлома замков. Дверь в кабинет не взламывали, и никто не использовал дубликат ключа. Я бы мог прочитать вам лекцию, подтверждающую эту теорию, но боюсь, это займет слишком много времени.

– В самом деле, Томас, – тихо сказал Эмма, взглянув на ученого, что прожигал взглядом охотника за головами. – Мистер Райт, пожалуй, разбирается в этих вопросах лучше нас. Пусть он продолжает.

Томас медленно кивнул, и махнул рукой, предлагая охотнику за головами продолжить изложение своей теории.

– Благодарю, – без всякой иронии отозвался Никлас. – Итак, остается еще два способа попасть в кабинет и выйти из него. Первое – секретный ход, что, надо сказать, не такая уж редкость в старых домах. Но, увы – следов подобного хода мне обнаружить не удалось. Помните, я на пару минут покидал кабинет? Ах да, Томас, вы были слишком погружены в себя. Ну так я сходил к Роджеру, объяснил в чем дело и поинтересовался, не слышал ли он о секретном ходе в кабинет профессора. Роджер – не слышал. Поскольку он много лет живет в этом доме, думаю, на его мнение можно положиться.

– И остается? – Маккензи, давно догадавшийся в чем тут дело, взмахнул рукой.

– Остается камин, как вы уже, без сомнения, догадались, – немного печально отозвался охотник за головами. – Идите сюда, сэр Томас. Идите, идите, вы должны увидеть это своими глазами.

Молодой ученый нехотя подошел к Райту, с заметным сомнением поглядывая на черное жерло камина. Угля в нем, конечно, уже не было, но грязи было предостаточно. Охотник же взял с полки фонарь со свечой и отражателем, выпрошенный, несомненно, у управляющего, и сделал приглашающий жест.

– Загляните, – сказал он. – Посмотрите изнутри на это чудесное творение оркнейских каминных мастеров.

– Знаете, Никлас, – осторожно отозвался ученый, прикидывая, сколько сажи попадет на его новый костюм в результате такого исследования. – Я, пожалуй, доверюсь вашему опыту, как вы и просили.

– Ну уж нет, – отрезал охотник, зажигая свечу от газового рожка. – Извольте убедиться сами. Это избавит нас от долгих препирательств, как я полагаю. Вот возьмите тряпку, пожертвованную для меня миссис Роше.

Томас очень осторожно взял с экрана камина широкий отрез невыносимо грязной тряпицы и бросил его в камин. Потом, смерив охотника весьма неприязненным взглядом, опустился на колени, на тряпку, и, стараясь не касаться стен, заглянул в камин. Охотник туже втиснулся рядом, вытянув вперед руку с фонарем.

– Глубже, – скомандовал он. – И смотрите вверх.

Маккензи недовольно засопел, но продвинулся чуть вперед, задрал голову и прищурился, пытаясь рассмотреть хоть что-то в этой кромешной темноте. Фонарь в руке Райта качнулся, отблески света заплясали по грязным стенкам камина и Томас затаил дыхание. Да, теперь он видел, что привлекло внимание охотника. На стене и, правда были следы, очень напоминающие следы обуви. Как будто кто-то и побывал внутри камина и, упираясь, ногами в стены, попытался выбраться в дымоход. Томас поднял взгляд, вглядываясь в темноту над головой, и тут же хмыкнул. Потом попятился, неловко толкнул охотника, и быстро выбрался из камина.

– Слишком узко, – сказал он, поднимаясь на ноги и с сожалением рассматривая белые манжеты рубашки, усыпанные черными точками угольной пыли. – Человек не пролезет в этот дымоход. Разве что…

Томас вскинул голову и с удивлением взглянул на охотника, что успел выбраться из камина и теперь отряхивал колени.

– Вы хотите сказать, что это сделал ребенок?! – в ужасе воскликнул ученый.

– Вовсе нет, – хмуро отозвался охотник, разглядывая заметное черное пятно на своей коленке. – Я хочу сказать, что это сделал очень гибкий и тощий человек весьма субтильного телосложения, но обладающий исключительной силой.

– А решетка? – спросил Томас. – Я уверен, в дымоходе должна быть решетка, иначе дохлые вороны…

– Чтобы добраться до решетки надо разбирать дымоход, – раздраженно откликнулся Райт, ставя на каминную полку фонарь. – И, я полагаю, она разрушена. Человек, у которого хватило ума и сил забраться в камин, полагаю, заранее позаботился об этом вопросе.

– Но…

– Томас! – воскликнула Эмма, подошедшая к камину и наблюдавшая за перепалкой своих знакомых. – Вы, в конце концов, скажете мне, что там такое?

– Простите, мисс Эмма, – отозвался ученый. – Там на стенах следы от подошв. Смазанные, кривые, но это явно следы от обуви. Кто-то карабкался по камину изнутри. Возможно, трубочист.

– Следы свежие, – проворчал охотник. – Они еще не заросли сажей, а трубочиста тут не видели… Ну спросите у Роджера, когда тут был последний трубочист.

– И спрошу, – разгорячился Томас, – спрошу. И насчет решетки в камине тоже!

– Тише, джентльмены, тише, – примирительно произнесла девушка. – Давайте не будем горячиться, а подведем итоги. Никлас, пожалуйста, завершите свой рассказ.

– Извольте, – отозвался тот, грозно посматривая в сторону ученого. – Моя версия такова. Вампир, весьма ловкий и сильный, и вместе с тем небольшой, проник в дом через камин. Напал на профессора. Разрезал ему запястье и насытился, простите, мисс Эмма. Потом подкинул стекляшку со следами яда на стол, имитировав несчастный случай, чтобы скрыть свое преступление. И, наверняка, мазнул ядом по порезам Макгрегора. А потом покинул кабинет через дымоход. Как ни странно это звучит, это пока самая правдоподобная версия, подтвержденная найденными уликами. Здесь и мотив, и выгода и возможность.

– Но почему вампир? – воскликнул Томас. – Почему не наемный ребенок убийца? Или карлик бангалорец?

– Потому что им незачем так маскировать свои следы. И им нечего тут делать – тут ни драгоценностей, ни денег нет. Разве что именно совершить убийство… Но вряд ли у профессора были столь заклятые враги, что решились бы нанять профессионального убийцу. Вы сами сказали, что его работа тут не причем, а других поводов для убийства и нет. О, простите мисс Эмма.

– Ничего, – откликнулась девушка, отворачиваясь к окну. – Ничего, мистер Райт, я уже привыкла. Значит, вы уверены в том, что это вампир?

– Уверен, – твердо отозвался охотник. – Но есть одно доказательство, что может неопровержимо подтвердить мою теорию. И если мы его найдем, то и вы, и, надеюсь, наш ученый мистер Маккензи, поверите мне.

– Что это за доказательство? – спросила Эмма, резко повернувшись к охотнику.

Томас увидел, что глаза девушки блестят от слез, и его сердце невольно сжалось. Черт возьми. Для нее это не просто расследование, это же касается ее семьи. А мы так беспечно разбрасываемся грубыми словами…

– Кровь, – немного помявшись, признался охотник. – Тело вашего дяди могло быть… обескровлено. Не полностью, но все же кровопотеря должна быть заметной. Если это так, то больше никаких сомнений в том, что это вампир не остается.

– Как нам это выяснить? – требовательно спросила девушка.

– Нужно поговорить с врачом, проводившим осмотр… тела, – медленно произнес охотник, отводя взгляд. – А если он не делал таких исследований, то, возможно, нам, наверное, придется… взглянуть на тело.

Эмма резко выпрямилась, вскинула голову, явив Томасу точеный белоснежный профиль, и крепко сжала губы.

– Вы хотите сказать, нам нужно будет открыть могилу дяди? – тихо спросила она.

– Мне очень жаль, мисс Эмма, – тихо произнес охотник, разглядывая тяжелые сизые шторы с золотыми кистями. – Но, возможно, это наш единственный шанс узнать правду.

– Хорошо, – сказала девушка, немного помолчав. – Я подумаю над этим. И, конечно, я сначала поговорю с врачом. Вернее, сначала узнаю у управляющего, кто делал осмотр а потом… Поговорю.

– Не смею просить о большем, мисс Макгрегор, – произнес охотник, оборачиваясь к белой, как простыня, Эмме. – Примите мои извинения.

– Ничего, Ник, – отозвалась она, сделав мужественную попытку улыбнуться. – Это все ради дяди.

Томас собрался сказать, что все это ради подтверждения сомнительной теории охотника за головами, но вовремя опомнился и закрыл рот.

– Итак, – произнесла Эмма, возвращаясь к столу. – Давайте подведем итоги. Пока версия мистера Райта имеет все преимущества. Мы ее проверим. Но давайте вспомним и о других версиях. У нас у всех есть сомнения. Давайте ими поделимся. Что мы упустили?

– Слишком быстрые похороны, – тут же вступил Томас. – Простите, мисс Эмма. Именно это и показалось мне подозрительным. А так же весьма подозрительно, что все ученые, работавшие с профессором Макгрегором, тоже скончались. При загадочных обстоятельствах. Что трудно объяснить версией про вампира.

– Хорошо, – сказала Эмма и тут же вскинула хрупкую руку. – Нет, мистер Райт, не надо возражений. Просто скажите, что показалось странным вам. И постарайтесь, пожалуйста, на секунду забыть про вампира.

– Ну, – начал охотник, явно сдерживая раздражение. – Кроме всего прочего, мне не дает покоя еще один вопрос. А именно – зачем местная шпана следила за домом профессора и почему они преследовали мистера Маккензи. Честно говоря, это тоже не вписывается в мою версию.

– Отлично, – быстро сказала Эмма, опираясь рукой о стол. – Давайте сделаем так. Я схожу к управляющему и узнаю, кто распорядился насчет похорон. Выясню, все что смогу. Так же попробую узнать, кто проводил медицинский осмотр. Вы, Никлас, попробуйте разыскать тех бандитов и узнать, зачем они следили за нашим домом. А вы, Томас, попробуйте поговорить со знакомыми в университете. Может быть, они знают, над чем работал дядя. Возможно, кто-то из участников проекта еще жив и сможет пролить свет на эту таинственную историю.

– Сейчас же займусь, – немедленно отозвался Томас. – Еще не слишком поздно, пожалуй, я еще успею застать в Колледже кого-то с кафедр.

– Превосходно, – устало произнесла Эмма. – А теперь, джентльмены, пожалуйста, оставьте меня. Давайте встретимся завтра. Прошу прощения, но мне сейчас нужно немного отдохнуть.

– Конечно, мисс Эмма, – тотчас откликнулся охотник, подбирая с кресла свою куртку. – Мы все понимаем. Примите наши соболезнования.

Томас поклонился хозяйке дома, Никлас повторил его движение и джентльмены, обменявшись взглядами, в которых скользила тревога за хозяйку дома, немедленно оставили кабинет профессора.

– 4 —

Покидая дом Макгрегоров, спутники не обменялись ни единым словом. Томас лишь чопорно попрощался с управляющим, вышедшем проводить гостей, а охотник ограничился скупым кивком. Выйдя на улицу и прикрыв за собой решетчатую дверь калитки, Томас, первым делом с тревогой окинул улицу подозрительным взглядом. Его тревоги оказались напрасными – поблизости не обнаружилось ни усатого бандита, ни других подозрительных личностей. Никлас, заметивший тревожный взгляд спутника, в свою очередь бросил долгий взгляд вдоль улицы, потом пожал плечами и двинулся в сторону моста. Маккензи половчее ухватил трость и зашагал следом, стараясь приноровиться к широкому шагу охотника за головами.

Надвигался вечер. Хотя стрелки часов только подползали к пяти часам, улицы Лонбурга уже окутал полумрак. Тяжелые свинцовые тучи, висевшие над остроконечными шпилями столичных домов, грозили вот-вот разразиться холодной моросью. Прохожие, спешившие по Парковой улице, кутались в плащи, плотнее надвигали на лоб кепи и котелки, некоторые поправляли теплые клетчатые шарфы, ставшими весьма модными в этом сезоне. От реки тянуло холодом и сыростью.

Погода не располагала к беседе, но Томас все же поглядывал на своего спутника, выбирая подходящий момент для разговора. Охотник за головами шел вперед твердым и уверенным шагом, глядя прямо перед собой. Его узкое лицо выглядело серьезным, сосредоточенным, словно Никлас решал в уме довольно сложную задачу. Молодому ученому такое выражение лица было знакомо – не раз он видел подобное в аудиториях и лабораториях Университета.

– Послушайте, мистер Райт, – решился, наконец, Томас, когда впереди замаячил мост. – Ваши сегодняшние наблюдения были очень ценны для нашего расследования. Но неужели вы все еще придерживаетесь версии, что по улицам столицы бродит странное кровососущее существо, напоминающее человека?

Узкие губы охотника сжались еще больше, превратившись в едва заметную ниточку. Не поворачивая головы, с преувеличенным вниманием разглядывая раскинувшийся впереди мост, Никлас сделал пару шагов и лишь потом ответил:

– А мне казалось, что современные ученые охотно признают то, что их знания о мире довольно ограничены, и в природе существует нечто, до чего они еще не добрались со своими линейками и каталогами.

– Современная наука, – с нажимом произнес Томас, – оперирует знаниями, что могут быть подтверждены теорией и практикой. Безусловно, существует множество областей, где наши знания ограничены. Но за все время научных наблюдений за природой, вампиры и подобные им мифические существа, пока не попадали в поле зрения ученых.

– Очень дипломатично, – помолчав, отозвался охотник. – То есть, пока вы не поймаете вампира и не проведете вскрытия, то его, как бы, не существует?

– Примерно так, – сдержанно откликнулся Томас.

– Надеюсь, – медленно произнес охотник за головами, – что вам первому выпадет подобная честь, мистер Маккензи. Если, конечно, наше расследование успешно завершится.

– Надеюсь, что нет, – мрачно заметил Томас. – Не хотелось бы, чтобы у меня появилась слава первооткрывателя вампиров.

Никлас повернулся, смерил ученого долгим взглядом, но ни ничего не сказал. В полном молчании они дошли до моста через Тару и дружно двинулись по его брусчатке в направлении набережной.

– Знаете, Томас, – сказал охотник, когда половина моста осталась за спиной. – Я никак не пойму, чего ради вы вязались в это дело.

– Как это ради чего? – искренне удивился ученый. – Леди Эмма попросила меня о помощи и я, как джентльмен, не мог отказать даме!

– То есть, вы участвуете в расследовании из-за девушки?

Маккензи собрался возмутиться, но промолчал. Он обдумал эту мысль. Потом обдумал свой ответ. И ответ не понравился ему самому, потому что четкого ответа не было. Конечно, ему хотелось помочь Эмме Макгрегор, и, возможно, заслужить ее расположение. Но на самом деле, все началось раньше, чем в его дверь постучалась рыжеволосая племянница профессора.

– Насколько я понял, – продолжил Никлас, – вы заинтересовались смертью профессора Макгрегора еще до того, как леди Эмма приехала в город.

– Да, – нехотя подтвердил Томас. – Но позвольте спросить, почему вы этим интересуетесь?

– Хочу знать, пойдете ли вы до конца, – твердо ответил охотник за головами. – Хочу знать, что побуждает вас, молодого ученого Лонбургского Университета, расследовать это дело, хотя вы, насколько я понял, уверены, уже пришли к выводу, что смерть профессора Макгрегора – несчастный случай.

– Я действительно пока склоняюсь к версии о несчастном случае, – немного раздраженно отозвался Томас. – Судя по записям Макгрегора, он много чем интересовался, и какой-нибудь из ядов вполне мог оказаться у него на столе, несмотря на все заверения его управляющего. Но я не исключаю и другие версии.

– Но вы намерены копать дальше?

– Копать? – изумился Томас. – Ах да. Ну что ж, да, я собираюсь копать, как вы выразились, дальше. Даже если смерть профессора это несчастный случай, все равно вокруг этого дела слишком много непонятного. Я хочу знать, чем он занимался, почему все это держалось в тайне, и почему умерли все те, кто занимались этим делом. Мне хочется знать, почему какие-то оборванцы уже дважды пытались лишить меня жизни! Это достаточный мотив для моих действий, мистер Райт?

– Вполне, – лаконично согласился охотник за головами. – Очень уважаемый мотив.

– А теперь извольте объяснить, что вы имели в виду, когда сказали, что хотите быть уверенны в моих намереньях.

Охотник немного помолчал, замедлил шаг, разглядывая серую гладь реки, что тела под мостом ровным и гладким потоком.

– Я охочусь на вампира, – тихо сказал Никлас. – Давно и безуспешно. И у меня тоже нет твердых доказательств его существования. Я не видел его в лицо, не держал его за руку. У меня есть только следы, что он оставляет за собой. Даже не следы – намеки. Закрытые комнаты, куда никто не мог проникнуть, обескровленные тела, иногда – следы уколов или порезов на телах. Я хочу доказательств. Хочу закончить свою охоту, закончить эту игру. Схватить чудовище за шиворот и вытащить на белый свет, чтобы раз и навсегда разрешить все вопросы. Понимаете?

– Понимаю, – сдержанно отозвался Томас, немного удивленный такой страстной речью. – Практика должна подтвердить теорию, иначе… теория останется теорией.

– Что-то вроде того, – задумчиво произнес Никлас. – Но чем больше мы углубляемся в это расследование, тем больше всплывает мелочей, не относящихся к моей охоте. И эти мелочи собираются в такой большой ком, что моя охота начинает отходить на второй план. Понимаете?

– Не совсем, – честно признался Маккензи. – Какой второй план?

Никлас остановился, поправил свои грубые перчатки, что не шли ни в какое сравнение с новым изящными лайковыми перчатками ученого, потом обернулся к Томасу и заглянул ему в глаза.

– Мистер Маккензи, – сказал охотник. – Давайте начистоту. В Лонбурге творятся странные дела. Я хочу разобраться в том, что происходит. Дело уже не в вампире, он, похоже, лишь часть чего-то большего. Чего-то очень серьезного, и, боюсь, смертельно опасного. Я хочу знать, вы действительно хотите разобраться во всем этом и пойдете до самого конца, или для вас это лишь игра, и вы просто хотите произвести впечатление на девушку?

Томас, пораженный такой бесцеремонностью, вскинул голову, намереваясь дать наглецу соответствующую случаю отповедь, но наткнувшись на острый и невероятно серьезный взгляд охотника за головами, лишь покачал головой. Пару минут назад он думал о том же самом, пытаясь разобраться в самом себе, и Райт лишь озвучил его собственные сомнения.

– Я хочу помочь мисс Макгрегор, – медленно произнес ученый, – но, как вы справедливо заметили, я заинтересовался этим делом еще до того, как она приехала в Лонбург. Загадка смерти профессора действительно вызывает у меня интерес. Я хочу знать, кто, зачем, почему. Хочу знать все. Хочу вытащить все это за шиворот на белый свет, чтобы больше не осталось никаких вопросов. Я собираюсь копать это дело, как вы выразились, даже если завтра мисс Эмма навсегда покинет Лонбург. Вы это хотели услышать, мистер Райт?

Охотник за головами, пристально вглядывавшийся в лицо собеседника, склонил голову набок. Его суровое лицо, напоминавшее морду хищника, преобразилось – уголки губ поползли вверх, глаза прищурились и внезапно Райт одарил ученого весьма игривой ухмылкой. Подмигнув собеседнику, охотник за головами стащил с руки свою грубую перчатку и вытянул вперед крепкую шершавую ладонь.

– До самого конца, Томас? – тихо спросил он.

Маккензи заколебался. В его душе родилось странное чувство, такое, что еще ни разу не посещало молодого ученого. Он внезапно понял, что перед ним стоит человек и в самом деле готовый поддержать его, пройти с ним весь путь до конца, и встать рядом с ним плечом к плечу в темном переулке. И не понарошку, не на словах, как принято в Университете, где лучшей поддержкой считается многозначительное молчание во время изложения сомнительной теории. Нет. Это человек из другого мира, из настоящего, из того, откуда Томас Маккензи бежал еще в детстве, чтобы укрыться за книжными страницами от настоящей боли и настоящего разочарования. И от настоящей жизни.

– До самого конца, Никлас, – медленно произнес ученый, стягивая свою тонкую перчатку и крепко пожимая обветренную ладонь охотника за головами.

Райт улыбнулся, снова подмигнул, чуть наклонился и прошептал:

– Отлично, Томас. Теперь я могу положиться на вас. Отправляйтесь в университет и выбейте из этих зазнаек все, что они знают о работе профессора Макгрегора.

– С превеликим удовольствием, – немедленно откликнулся ученый. – А вы отправляйтесь на дно Лонбурга, и выбейте из этой уличной швали ответ на вопрос – какого черта они следят за домом профессора и за мной.

– Не сомневайтесь, – многозначительно отозвался охотник за головами, натягивая перчатку. – Приложу все усилия. Ну, удачи!

– Удачной охоты, – в тон собеседнику отозвался Маккензи. – Встретимся у меня?

– Как только что-то узнаю, немедленно пошлю записку вам домой, – тут же откликнулся Райт.

Отвернувшись, охотник за головами быстро зашагал направо, вдоль набережной, к остановке омнибусов, что виднелась вдалеке, у следующего перекрестка. Томас посмотрел ему вслед, покачал головой и свернул налево, к торговому представительству, где, как всегда, торчали черные крыши кэбов. Томас знал, что нужно поторопиться, если он хочет застать в Колледже Механики хоть кого-то из преподавателей. И он собирался попасть туда как можно скорее, даже если за срочность придется заплатить кэбману вдвое. Долой скупердяйство. Да здравствует охота!

– 5 —

Колледж Механики, являвшийся частью Университета Лонбурга, располагался довольно далеко от Паркового Острова, и у Томаса было предостаточно времени для размышлений. Кэб шел ходко, подпрыгивая, порой, на выбоинах, но путешествие все равно заняло больше часа, и этого вполне хватило, чтобы Маккензи составил план действий. О, он не собирался метаться по всему Колледжу, хватая за рукав всех встречных. Нет, ученый собирался подойти к сбору информации скрупулезно, последовательно, как к изучению нового для него предмета. И к тому времени, когда кэб остановился на улице Гоуэр, около длинного решетчатого забора, обрамлявшего территорию весьма разросшегося Колледжа Механики, Томас уже знал, что он будет делать.

Расплатившись с кэбманом горстью мелочи, ученый выбрался из экипажа и решительным шагом направился к знакомым решетчатым воротам, распахнутым настежь. Навстречу ему выпорхнула группа студиозов, весьма возбужденных и растрепанных. Отчаянно жестикулируя, они обсуждали результаты какого-то спортивного состязания, – какого именно, Томас так и не узнал, потому что не прислушивался к чужим разговорам. Он просто обогнул шумную толпу студентов и, миновав ворота, вышел на дорогу, ведущую к центральному зданию Колледжа Механики.

Большое поле, засеянное зеленой травой, все еще содержалось в идеальном порядке, не смотря на все усилия студиозов, не признававших дорожек, мощенных плиткой. Основная дорога, широкая, вполне пригодная для движения колесных экипажей, ровная, как стрела, начиналась у ворот и заканчивалась у белых мраморных ступеней основного здания. Именно по ней Томас и направился к главному входу, привычно разглядывая величественные здания Колледжа.

Главное здание было построено больше полувека назад, и его конструкцию Томас, пожалуй, находил несколько претенциозной. Огромное белое крыльцо с длинными и плоскими ступенями, венчали десяток огромных колонн, поддерживающих остроконечную крышу над входом. За ней виднелся большой белый купол обсерватории, возвышавшийся над всем зданием. Основной корпус, хоть и было всего лишь двухэтажным, раскинулся вширь, протянувшись, пожалуй, на целый городской квартал. Томас прекрасно знал, что внутри этого огромного здания предостаточно места для самых разных факультетов, мирно уживавшихся до поры до времени. Увы, энергично развивавшийся Колледж, вечно испытывал недостаток свободного места и потому пару десятков лет назад обзавелся новыми строениями. По краям основного здания были возведены новые корпуса – справа и слева, от чего Колледж стал похож на гигантскую подкову, уроненную на зеленую лужайку. Кроме того, к основным зданиям были пристроенные дополнительные лаборатории, комнатки, крытые коридоры между корпусами и бог знает что еще. Разобраться в этом нагромождении белого и серого камня могли лишь работники хозяйственной службы, что пребывали в состоянии вечной войны с руководством Колледжа из-за недостаточного финансирования.

К счастью, подобные глупости не касались сэра Томаса Маккензи, аспиранта кафедры Механики, основной и самой заслуженной кафедры в этом колледже. Томас в свое удовольствие занимался собственным исследованиями в общей лаборатории, выполнял задания деканата, а порой и читал лекции первогодкам, отрабатывая, таким образом, скудное жалование. Декан кафедры, профессор Мальком Мэй, относился к своему подчиненному с большим уважением, признавая талант и опыт молодого ученого, пусть не обласканного званиями, но богатого знаниями, приобретенными в других колледжах. Кроме того, он весьма интересовался электромеханикой и подумывал о том, чтобы выделить Томасу отдельную лабораторию. В конце года Маккензи надлежало сдать отчет о своих работах и отчитаться о расходах, но до той поры он мог чувствовать себя свободной птицей, не связанной строгим расписанием лекций, докладов и семинаров.

Вспомнив о расписании Колледжа, Томас на ходу вытянул из жилетного кармана часы, щелкнул крышкой, взглянул на неумолимый ход стрелок и прибавил шаг. Конечно, жизнь в Колледже не останавливалась ни на минуту – лаборатории работали круглосуточно, а заседания кафедры порой затягивались далеко за полночь. Но, все же, ученые, особенно отличавшиеся почтенным возрастом, старались придерживаться некоторого расписания. После шести вечера, закончив дневные дела, большинство из них отправлялись домой, оставив залы и лаборатории молодым и настырным аспирантам, стремящихся, во что бы то ни стало, подтвердить свои теории практикой. На часах Томаса сейчас было уже четверть седьмого и ему, пожалуй, нужно было поторопиться.

Взлетев по белоснежным ступеням крыльца и миновав потемневшие от влаги и времени колонны, Томас быстрым шагом пересек главный зал, что располагался у самого входа, и направился к задней лестнице. Центральные кабинеты, как и праздничный зал, относились к факультету Географии, одному из самых почтенных и уважаемых. Зал был уставлен трофеями географов – тут встречались и чучела медведей, и скелеты ископаемых ящеров и даже огромные камни, покрытые загадочными древними письменами. Томасу никогда не нравилось это место – он чувствовал себя неловко под взглядами искусственных глаз мертвых животных и потому всегда старался обойти это место стороной.

Миновав неприятный зал, Томас увернулся от стайки студентов, поднимавшихся с нижнего этажа, и быстро сбежал по ступеням задней лестницы вниз, на поземный этаж. Свернув налево, он очутился в лабиринте узких коридоров с узкими же дверьми, ведущими в крохотные лекционные комнаты, выделенные для не слишком популярных факультетов. Именно к таким и относился, увы, факультет Геометрии. На самом деле эта область знаний весьма ценилась в Колледже, но денег они приносили мало, а меценаты весьма неохотно жертвовали на изучение линий, точек, и сопряжение углов.