Текст книги "Империя тюрков. Великая цивилизация"

Тэмуджин. Путь к власти

Между двумя полюсами цивилизации – Китаем и Индией на Востоке и греко-романским миром на Западе – простиралась связующая лента в виде длинной полосы тюрко-монгольских народностей.

Связать между собой восточную и западную цивилизации, организовать и охранять торговые пути, быть верховными арбитрами между ними – очевидно, об этом мечтал еще Александр Македонский, тот же план лелеял Аттила, таковы же были устремления Амира Темура, та же цель, возможно, была и у Наполеона. Приступить же к этой исполинской задаче и довести ее «железом и огнем» до конца было суждено в XIII в. Чингисхану.

Итак, рождение Тэмуджина, будущего Чингисхана, относят к периоду между 1150 и 1167 гг. Пеллио склоняется к 1167 г. Груссе полагает, что это 1155 г., так же, как и немецкий востоковед Гайсих, однако более точной является датировка «Юань-ши» – 1162 г.

Видимо, разумно допустить эту последнюю дату. Родился Тэмуджин в урочище Делюн-Болдох. Отец будущего Чингисхана – Есугэй-баатур – был вождем клана киятов ветви рода борджигинов. Тэмуджин, по линии отца, являлся праправнуком могущественного Кабул-хана, который решался воевать не только с татарами, но также и с китайцами, именно Кабул-хан был одним из первых, кто стремился к объединению монгольских племен.

Есугэй-баатур в храбрости не уступал своему деду и также вел войны с татарами и с войском цзиньским. Он имел огромную популярность в степном обществе. Однако, когда он решил жениться, ему пришлось считаться с обычаями рода, которые запрещали брак внутри собственного клана.

По версии, изложенной в «Сокровенном сказании», Есугэй встретил свою жену при очень романтических обстоятельствах: во время соколиной охоты он увидел всадника из племени меркитов, везшего в свое стойбище молодую красивую женщину, сидящую в повозке. Он бросился за ними в погоню. Меркит исчез, а Есугэй взял в плен прекрасную Оэлун. Так или иначе, красавица из племени олконоутов стала женой Есугэя-баатура.

Затяжная кровная вражда между меркитами и борджигинами стала результатом этого эпизода.

Рождение Тэмуджина, первенца в семье, сопровождалось замечательными предзнаменованиями. Есугэй-баатур совершал поход против одного из татарских племен, причем был взят в плен глава этого племени по имени Тэмучен, а в это время Оэлун родила мальчика, у которого в руке оказался крепко зажатым сгусток крови, подобный красному камню. В честь одержанного успеха родившийся ребенок был назван именем взятого в плен Тэмучена.

Когда Тэмуджину исполнилось 9 лет, Есугэй поехал с ним сватать ему невесту из дальнего племени. По пути они повстречались с вождем племени унгират Дай-сэчэном, который, узнав цель поездки, предложил заехать в его стойбище и посмотреть его дочь, красавицу Бортэ.

Отцы симпатизировали друг другу, так же отнеслись они и к детям, поэтому соглашение вскоре было заключено. Мальчик Тэмуджин, будущий зять Дай-сэчэна, должен был остаться, согласно древнему монгольскому обычаю, в его лагере.

Довольный этим соглашением, Есугэй-баатур отправился домой один. По пути он был приглашен группой веселившихся татар посетить их пир. Отказ противоречил бы степному этикету, и Есугэй присоединился к их кутежу, несмотря на традиционную кровную вражду между его родом и татарами. Продолжив после этого путь домой, он почувствовал себя плохо и понял, что коварные татары подмешали яд в его напиток. Он умер несколько дней спустя после своего возвращения.

Следуя предсмертному наказу Есугэя, Мунлик, которого он назначил опекуном своей семьи, вызвал Тэмуджина домой. В 9 лет Тэмуджин остался с матерью, тремя братьями – Казаром, Качуном, Тэмучэем и сестрой Тэмулун. От другой жены у Есугэя было еще два мальчика – Бектэр и Белгутэй.

Оэлун, мать Тэмуджина, была мужественной женщиной и попыталась удержать род под своей властью, но эта задача оказалась непосильной, поскольку родичи ее мужа не согласились признать ее руководящую роль. Через некоторое время все родичи и вассалы Есугэя, включая клан тайчжиутов, покинули лагерь Оэлун, уведя большую часть ее скота. Даже Мунлик покинул ее. Оэлун осталась без всякой помощи с пятью детьми, со второй женой своего мужа, ее детьми и малым количеством служанок. Годы лишений начались для семьи Есугэя, но дух Оэлун не был сломлен. Ей стоило огромного труда посвятить Тэмуджина во все, что касалось славного прошлого его рода. Мальчик жадно слушал и запоминал древние предания.

Семье Оэлун нелегко было прокормиться: белка, рыба, ягоды – были редким праздником для стойбища из нескольких юрт. Между детьми вспыхивали ссоры. Тэмуджин, которому тогда исполнилось 12 или 13 лет, и его брат Казар поспорили с Бектэром и Белгутэем из-за пойманной рыбы и обвинили последних в воровстве. Оэлун приняла нейтральную позицию. Но затем последовала трагедия. Однажды, когда мальчики подстрелили жаворонка и поспорили из-за него, Тэмуджин и Казар убили стрелой Бектэра. Для Тэмуджина, который был способен, не колеблясь, убить того, кто ему противился, будь он даже его братом, испытания только начинались.

Тэмуджину было 15 лет, когда на лагерь напали тайчжиуты, их бывшие союзники. Они заявили, что уйдут, если им выдадут Тэмуджина. Девять дней и ночей Тэмуджин скрывался в лесу, но его все-таки схватили и привели к вождю тайчжиутов. На шею пленника надели колодку. Применяемая с очень давних пор в Китае, эта пытка была особенно ужасна, поскольку сковывала человека, заставляя его сохранять унизительную позу. Тэмуджин жаждал мести и искал возможности убежать. И во время одной из пирушек тайчжиутов Тэмуджину удалось убить своего стражника и, бросившись зажатым колодкой в реку, спастись от преследователей.

Прошло несколько лет. Тэмуджин быстро мужал и становился сильным воином. Когда какие-то неизвестные люди украли восемь из девяти коней семьи, Тэмуджин поехал за ними на единственном оставшемся коне и с помощью другого юноши, встреченного им по пути, смог вернуть назад лошадей. Его новый друг решил присоединиться к семье Тэмуджина в качестве военного сотоварища. Его звали Богурчи; позднее он стал одним из выдающихся полководцев армии Чингисхана. Этот первый успех, сколь бы незначительным он ни казался, дал Тэмуджину почувствовать собственную силу, и он решил жениться. Ему, вероятно, было восемнадцать в это время. Дайсэчэн сдержал слово, данное отцу Тэмуджина, и вскоре в его лагере состоялась свадьба. Затем Тэмуджин привел Бортэ в свою палатку. Ее приданое включало ценное соболье одеяние, что было неслыханной роскошью в бедном доме Тэмуджина. Эта богатая соболиная одежда стала базовым капиталом военной и политической карьеры Тэмуджина. Взяв меха с собой, он появился при дворе Тогрул-хана, властителя могущественного племени кераитов. В лучшие дни Есугэй и Тогрул стали названными братьями (анда). Теперь Тэмуджин пришел с подарком – меховым одеянием – к своему названному дяде, к которому обратился как к «отцу». Тогрул благородно пообещал юноше свое покровительство, и Тэмуджин перевел свой лагерь из устья Онона в верховье Керулена.

Тогрул и Тэмуджин стали союзниками при всем том, что второй был безусловным вассалом первого. Такая субординация выражалась в титуле «хан, мой отец», которым Тэмуджин называл кераитского царя. Кроме того, Тэмуджин побратался с влиятельным вождем племени чжадаранцев Джамухой-сэчэном. Имея сильных друзей, он мог больше не опасаться тайчжиутов.

У древних монголов бытовал трогательный обычай братания. Юноши обменивались подарками, становились «анда» – названными братьями. Побратимство считалось выше кровного родства; анда – как одна душа: спасают друг друга от смертельной опасности. Этот обычай использовал Александр Невский. Побратавшись с сыном Батыя, Сарганом, он стал как бы родственником хана и, пользуясь этим, отвел многие беды от земли Русской.

Вскоре после поездки к Тогрулу на лагерь Тэмуджина напали меркиты, что явилось следствием затяжной мести за похищение невесты меркитского воина Есугэем двадцать лет назад. В момент набега меркитов основная часть мужчин отсутствовала, по этой причине женщины были похищены, имущество разграблено. Узнав об этом, Тэмуджин направился к Тогрул-хану с просьбой помочь вызволить его жену.

Джамуха и Тогрул согласились наказать меркитов. Атака была удачной, меркиты разбежались, и Бортэ воссоединилась со своим мужем. По одной версии, Бортэ попала в меркитский плен, будучи беременной Джучи, а по другой – она забеременела от меркитов в плену и родила первенца после освобождения. Как бы то ни было, плен не погасил привязанности Тэмуджина к Бортэ, видимо, он понимал, что ему следует винить в ее несчастье прежде всего себя самого. Однако когда Бортэ родила первого сына, названного ими Джучи («гость»), Тэмуджин не выказывал особой уверенности, что ребенок его. И это сомнение в отцовстве, возможно, впоследствии помешало Джучи, главе «старшей ветви», вернее, его потомкам играть первостепенную роль в делах чингисидского наследия.

В кампании против меркитов Тэмуджин проявил доблесть и приобрел много сторонников. Фактически это было начало его карьеры. Сориентировавшись на хорошие отношения Тэмуджина с Тогрул-ханом и его дружбу с Джамухой, многие его сородичи, которые ушли после смерти Есугэя, теперь проявили готовность признать лидерство Тэмуджина. Вскоре Тэмуджин стал столь же сильным предводителем, как и его отец. В качестве вассала Тогрул-хана Тэмуджин вошел в высокую политику и межплеменные войны, в которых он показал себя не только выдающимся военным вождем, но также и высококлассным дипломатом. Благодаря активной роли агентов империи Цзинь в монгольских делах, Тэмуджин установил контакты с китайцами и многому научился в их дипломатии, что значительно помогло ему впоследствии в его отношениях с Китаем.

Тем временем произошел разрыв между Тэмуджином и Джамухой, несмотря на то что они стали анда. Каждый из них стремился прибрать к рукам старое Монгольское ханство и получить ханский титул. Особенностью периода с 1180 по 1183 г. было начало целеустремленной политической борьбы (не межплеменной и случайной), связанной с конфликтом Джамухи и Тэмуджина.

Они, объединив силы, жили единым лагерем в течение полутора лет. Затем их отношения стали натянутыми, и в конечном итоге они решили расстаться. Согласно «Сокровенному сказанию», именно Бортэ посоветовала Тэмуджину разделить лагерь с Джамухой. Бартольд попытался интерпретировать разрыв между двумя лидерами как результат фундаментального расхождения их социальных философий. Он представил Тэмуджина сторонником аристократии, а Джамуху – сторонником простолюдинов. Владимирцов первоначально принял эту интерпретацию, но затем отверг ее. В действительности нет никаких свидетельств «демократичности» политической программы Джамухи. Конфликт между ним и Тэмуджином был столкновением между двумя сильными лидерами, стремившимися к власти. Кроме того, Джамуха считался «младшим братом» Тогрул-хана, в то время как Тэмуджин – «сыном». В иерархии феодальных отношений, принятых в Центральной Азии и Китае, это означало, что Джамуха был «старше» – как «дядя» Тэмуджина. Предположительно, Джамуха, который был выдающимся воином в то время, когда Тэмуджин только появился при дворе Тогрул-хана, рассматривал себя в качестве естественного лидера этого союза. Очевидно, для Тэмуджина дружба на подобных условиях не могла быть прочной.

В «Сокровенном сказании» отмечается, что после полутора лет совместных странствий в районе Коргунак-Джибур на Ононе они расстались на том самом месте, где праздновал свое избрание последний монгольский хан Кутула, что вызывало еще большие амбиции двух молодых предводителей.

Новость о разрыве между двумя предводителями породила много шума среди родичей и вассалов. Сразу же стало ясно, что большинство симпатизировало Тэмуджину, а не Джамухе: многие влиятельные родовые предводители решили следовать за Тэмуджином, среди них был дядя Тэмуджина и несколько вождей, связанных с родом борджигинов. Один из сторонников Тэмуджина, Корчи, принадлежавший клану баарин, заявил, что видел сон, в котором Великий Дух открыл ему высокую судьбу Тэмуджина. Естественно, собрание родовых вождей при дворе Тэмуджина заявило о верности и обещало ему лучшую часть добычи от будущих походов.

Основной тип степной политики был достаточно прост. Если одно из племен становилось слишком сильным, другие племена объединялись против него. Многообразие союзов объяснялось значительным числом межклановых отношений, единством или разладом родов в одном и том же племени, а также дружбой или соперничеством вождей. Вассальная зависимость и лояльность одному сюзерену или названному брату длились до тех пор, пока казались политически полезными обеим сторонам, и до того, как дружба омрачалась обидой. В этом мобильном феодальном обществе степей любой вассал по обычаю имел право бросить вызов своему сюзерену и предложить свои услуги другому. Поэтому, даже если племенной вождь преуспевал в создании большого ханства, его власть никогда не была тверда, сформированное им государство могло распасться так же быстро, как было основано. Игра могла идти до бесконечности и шла до тех пор, пока Чингисхан не поменял правила.

Итак, из двух претендентов на власть в новом царстве представители старой ханской власти предпочли Тэмуджина, считая его «традиционалистом» и, следовательно, более лояльным, нежели вспыльчивый и авантюрный Джамуха. Алтан, законный наследник старого ханства, отказался от ханского титула и, хотя не без колебаний, проголосовал за избрание предводителем Тэмуджина, но позже он понял свою ошибку и присоединился к врагам Тэмуджина. Однако было уже поздно…

Сюзерен Тэмуджина, Тогрул-хан, был вовремя проинформирован о решении вождей монгольских родов. Тогрул казался довольным честью, возданной его вассалу, и подтвердил результаты выборов.

Вскоре после этого, поддерживаемые дипломатией Цзинь, Тогрул и Тэмуджин предприняли кампанию против татар. Тэмуджин, естественно, с энтузиазмом воспринял возможность отомстить за смерть своего отца. Татары были побеждены, и в знак признания победы правительство Цзинь даровало Тогрулу титул «ван» (царь), а Тэмуджину – «джохури» (региональный ответственный за пограничные территории). С этого времени Тогрулхан был известен как Ванхан. Что же касается Тэмуджина, то дарованный ему титул был слишком скромен, чтобы хвастаться им.

Вокруг Тэмуджина образовалась дружина в 13 тыс. воинов. В 1182 г. они избрали Тэмуджина ханом под именем Чингис и принесли ему присягу.

Объединение Монголии

Кое у кого были опасения по поводу нового властителя. Например, у царя кераитов Ванхана, который понимал, что его вчерашний вассал становится равным ему.

Если верить официальной чингисидской истории, союз Чингисхана и Ванхана был более выгоден последнему. Во всяком случае, если вначале поддержка Ванхана позволила Чингисхану ускользнуть от врагов, то вскоре и монгольский герой смог оказать своему сюзерену подобную услугу. Однажды – точная дата неизвестна – Ванхана сверг его собственный брат Эрке-кара при поддержке царя найманов Инанч-хана. Он бежал на юго-запад, на р. Чу, к каракитаям, у которых так и не получил помощи. Поссорившись с царем каракитаев, он какое-то время скитался в Гоби. Отчаявшись, Ванхан решил обратиться к Чингисхану. Тот дал ему небольшое войско и помог вернуть кераитское царство. Об этом он впоследствии напомнил Ванхану такими словами: «Ты пришел голодный, истощенный, как угасающий костер. Я дал тебе баранов, лошадей, одежду. Ты был худой, за пятнадцать дней я снова откормил тебя». Другой брат Ванхана, Джагамбу, решил искать убежища у цзиньского императора, но Чингисхан предложил Джагамбу помощь и отправил войска для его защиты от меркитов. Позже Чингисхан сказал Ванхану: «Это вторая услуга, которую я оказал тебе».

Однако Ванхан, судя по всему, пренебрег услугами Чингисхана и нарушил договор о военном союзе: не предупредив Чингисхана, он предпринял поход на меркитов, вынудил их вождя Токтоа бежать через устье Селенги на юго-восточный берег Байкала (в страну Баргу, упоминаемую в «Сокровенном сказании»), убил одного из сыновей Токтоа, другого взял в плен, забрал много пленных воинов, большое количество скота, ценную добычу, при этом, нарушив договор, не поделился с Чингисханом.

Тем не менее Чингисхан, если верить официальной чингисидской хронике, продолжал доверять Ванхану. Когда найманы совершили интервенцию на страну кераитов и обратили в бегство брата Джагамбу и сына Ванхана, последний обратился за помощью к Чингисхану, – тот немедля отправил ему своих «четырех славных воинов», которые спасли сына Ванхана, прогнали найманов из кераитской страны и вернулись с богатой добычей. Казар, брат Чингисхана, завершил кампанию крупной победой над найманами.

После этой войны состоялся поход войск Чингисхана и Ванхана против тайчжиутов, которые были заклятыми врагами Чингисхана, в результате чего правитель тайчжиутов Таркутай-Кирилтуг, который с детства преследовал его, был убит.

В «Юань-Ши» упоминается коалиция различных кланов, ожесточенных поражением найманов и тайчжиутов и давших клятву отомстить Чингисхану и Ванхану. Но Чингисхан, вовремя предупрежденный своим тестем, Дайсэчэном, разбил коалиционные войска у озера Буйур. Именно на эту битву Чингисхан намекал позже в своем знаменитом поэтическом послании Ванхану: «Подобно соколу я взлетел над горами и перелетел через озеро Буйур; я пленил для тебя журавлей с синими лапками и пепельно-серыми перьями – дорбенов и татар; затем, пролетая над озером Келе, я захватил для тебя синелапчатых журавлей – катакинов, салджиутов и конгиратов».

Хотя Ванхан в ту пору официально считался самым могущественным правителем на территории Монголии, но, по сути, его власть не имела сильной опоры. Даже в собственной семье Ванхана имелись предатели. Ему пришлось вырвать кераитский трон из рук своего дяди, затем бороться со своим братом. «Юань-Ши» свидетельствует, что после победы над коалицией у Ванхана снова едва не отобрал трон его брат, Джагамбу, который бежал к найманам после раскрытия заговора.

Монголия переживала смуту. Против гегемонии, которую пытались создать Ванхан и Чингисхан, Джамуха сформировал новую коалицию. Он собрал впечатляющее количество вассалов и родичей и предоставил свои требования на племенное руководство. Объединение сил всех монгольских племен под единым началом было не личным желанием претендентов на гегемонию – к этому подталкивало стремление части родовых элит упорядочить хаос межплеменных и межродовых отношений. Самые дальновидные понимали, что объединение сил не только придаст стабильность социальным связям в будущем (например, в правильном наследовании и защите прав находившейся в стадии становления потомственной степной знати), но и в настоящем позволит единому, собравшему все силы племен улусу обогатиться за счет грабежей соседей.

Начало окончательной фазы за гегемонию в монгольской степи следует отнести к 1201 г., когда в урочище Алкуй-Булак 16 племенных вождей собрались на курултай и провозгласили Джамуху гурханом, т. е. «всеобщим ханом», тем самым фактически объявив войну Чингисхану и Ванхану. Вот в такой обстановке начинала формироваться Монгольская империя. Оставалось выяснить, кто из двух соперников будет ее повелителем – Чингисхан или Джамуха. В этом поединке на стороне Чингисхана были политический расчет, упорство, умение показать себя правым и, в самом начале, нерешительная, но поддержка Ванхана.

Что же касается Джамухи, то он обладал бурной, порой чересчур бурной, энергией, мятежным нравом, талантом интригана и, если верить чингисидским источникам, был ненадежным союзником и даже не гнушался грабить племена своих сторонников. Напротив, Чингисхан всегда хранил верность тем, которые доверили ему свою судьбу.

Определяющей фигурой на чаше весов был Ванхан, и он поддержал Чингисхана. Они вместе разбили войска Джамухи в Койтене, несмотря на бурю, вызванную ойратскими и найманскими колдунами, после чего Джамуха ушел в низовья Аргуни.

Осознав собственную силу, Чингисхан решил действовать самостоятельно. Сперва он наказал тайчжиутов за их предыдущее предательство. Он истребил часть их войска, остальных заставил покориться, восстановив таким образом единство борджигинского клана. Молодого воина тайчжиута, который поразил стрелой лошадь Чингисхана, должны были казнить, но Чингисхан помиловал его. Под именем Джэбэ («стрела») этот отважный лучник в дальнейшем стал одним из лучших чингисидских полководцев. Со своим славным соратником Субэтэем он был самым талантливым стратегом монгольской эпопеи.

Затем Чингисхан обратился к остаткам татар, которых в конечном счете подчинил. Две татарские красавицы, Есуи и Есугэн, стали его женами. Тогда, в 1202 г., Чингисхан свел счеты со старыми врагами, убийцами отца. Побежденные татары подверглись массовому истреблению, оставшиеся в живых влились в монгольские племена.

Тем временем Алтан, (представитель благородной ветви старой царской монгольской семьи, сын бывшего монгольского хана Кутулы), Хучар и Дааритай (дяди Чингисхана по отцовской линии) занялись самостийным грабежом, нарушив таким образом указ Чингисхана. Он приказал отобрать у них все награбленное, и те начали постепенно отдаляться от Чингисхана и вскоре присоединились к его врагам.

После разгрома татар, как свидетельствует «Юань-Ши», Токтоа, царь меркитов, возвращаясь из Забайкалья, куда он ушел под давлением Ванхана, атаковал Чингисхана и был разбит. Затем Токтоа примкнул к найману Буюрук-хану, под знамена которого собрались уцелевшие остатки армий различных кланов. Новая коалиция вела войну с объединенными силами Ванхана и Чингисхана, которые атаковали найманского Буюрук-хана. Тот бежал, не приняв боя, но был настигнут в низовьях реки Урунгу и убит.

Ванхана стали одолевать сомнения относительно искренности намерений Чингисхана. И он предложил Чингисхану присоединиться к готовящейся кампании против находящегося на крайнем западе монгольского племени найманов, на что Чингисхан ответил согласием. Когда начался поход, Ванхан изменил план действия, повернул назад, не известив об этом своего союзника, и Чингисхан едва успел вывести свою армию из западни.

В качестве компенсации за предательство со стороны кераитского царя, Чингисхан просил руки принцессы Каур-Баки для своего сына Джучи. Но Ванхан отказал ему, и два властителя порвали дипломатические отношения.

Разумеется, кераитский царь не сумел вовремя распознать соперника в своем вассале и не расправился с ним, когда того провозгласили ханом в 1182 г. Когда же Ванхан начал прозревать, было поздно. Возможно, он хотел закончить свои дни в покое и мире, но его подтолкнул к разрыву собственный сын, царевич Сэнгум. Сэнгум посоветовал отцу, Ванхану, поддержать Джамуху в борьбе против Чингисхана. Дело в том, что у него были близкие отношения с Джамухой, который по его настоянию нашел убежище при кераитском дворе после краха своих надежд на царство. Договорившись с Сэнгумом, Джамуха разжигал недоверие Ванхана к Чингисхану, обвиняя последнего в предательстве по отношению к кераитскому вождю. Одновременно Алтан, закон ный наследник древних монгольских ханов, не желавший, чтобы царская власть попала в руки выскочки, также прибыл к Ванхану и начал склонять его к войне против бывшего союзника.

Произошел окончательный разрыв между Чингисханом и кераитами. Это был поворотный момент в жизни монгольского вождя. До сих пор он играл вторую роль при Ванхане, хотя исполнял ее блестяще, а теперь он начал бороться с ним, претендуя на главную роль.

По наущению Сэнгума кераиты попытались разделаться с Чингисханом, решив пригласить его на встречу якобы для примирения, затем они организовали бы неожиданное нападение, чтобы захватить его врасплох. Два офицера подслушали, как кераитский генерал рассказывал домочадцам о заговоре, и предупредили Чингисхана. (Впоследствии он назначил их «тарханами» с правом иметь телохранителей.) Чингисхан немедленно принял необходимые меры. Вначале он отступил в район Маоундура, где оставил небольшой дозорный пост, а на следующий день ушел дальше в горы, ближе к истоку Халагун-ола. Несмотря на то что разведчики предупредили его о приближении противника, Чингисхану предстояло сыграть самую трудную партию за свою карьеру.

Сражение было тяжелым. Соратник Чингисхана, старый Хуилдара, предводитель клана урудов, проявил чудеса храбрости, и не он один. Тем не менее, ввиду численного превосходства кераитов, Чингисхан ночью оставил поле битвы. Его третий сын, Огодай, и два самых преданных офицера, Боорчу и Борокул, не успели уйти. Когда они снова соединились, Борокул, верхом на лошади, держал на руках Огодая, раненного стрелой в живот. Как гласит «Сокровенное сказание», увидев эту картину, «железный повелитель» заплакал.

Итак, Чингисхан отступил ближе к устью Халагун-ола, где жили унгираты – племя, из которого вышла жена Чингисхана. Он обратился к ним и получил согласие поддержать его.

Чингисхан направил Ванхану послание, в котором он пытался тронуть сердце своего бывшего сюзерена, вспоминая годы дружбы и свою преданность. По его словам, он хотел только одного – снова заслужить его милость (а Сэнгум комментировал это так: усыпить бдительность Ванхана). Он называл Ванхана своим отцом, «хан-ичиге», и подчеркивал, что всегда выполнял обязанности вассала. Он также напоминал Алтану, что если он, Чингисхан, и согласился на ханство, то только потому, что и Алтан и другие наследники старшей ветви отказались от этого. Под лирико-эпической формой скрывался юридический аргумент, подтверждающий честность автора как человека и как союзника и его верность старому сюзерену. С политической точки зрения Ванхан, который слишком поздно разглядел в бывшем вассале сильную личность, совершил ошибку, поддержав первые шаги Чингисхана. Но, разорвав их союз и предательски атаковав Чингисхана, он предоставил ему полное право действовать точно так же. И в этой игре старый кераитский царь, находившийся под влиянием своего окружения, а также под угрозой бунта собственного сына Сэнгума (если он не пойдет с ним до конца), не мог тягаться с Чингисханом.

Для Чингисхана это был трудный период. Перед лицом численного превосходства противника он был вынужден отступить далеко на север, до границы Монголии, к Забайкалью. Он ушел с горсткой сторонников к истоку реки Тура южнее Читы, и им пришлось пить грязную воду из небольшого озера под названием Балджуна. Там он провел лето 1203 г. Люди, делившие с ним тяготы изгнания, балджунийцы, впоследствии были щедро вознаграждены.

Между тем коалиция, созданная против Чингисхана, снова распалась, потому что составлявшие ее кочевники считали себя связанными только «сезонными» военными пактами. По сообщению Рашид-ад-Дина, некоторые из монгольских вождей, которые из ненависти к Чингисхану примкнули к Ванхану – Дааритай, Хучар, Алтан, Джамуха, – устроили заговор с целью уничтожения кераитского царя. Ванхана вовремя предупредили, и он принял суровые меры, а заговорщики сбежали. Джамуха, Хучар и Алтан ушли к найманам, а Дааритай пошел на поклон к Чингисхану.

В этой связи положение Чингисхана значительно улучшилось, когда осенью 1203 г. он двинулся в направлении Онона, дабы перехватить инициативу. Он поручил Казару, чья семья находилась в руках кераитов, усыпить бдительность Ванхана лживыми обещаниями. В итоге Ванхан вступил в мирные переговоры и послал Чингисхану бычий рог, наполненный кровью, в знак доверия. В то же время Чингисхан после скрытого марша напал на кераитскую армию и рассеял ее. Эта битва, которая, согласно «Сокровенному сказанию», произошла около горы Джеджеер, между истоками Толы и Керулена, ознаменовала окончательный триумф Чингисхана. Ванхан и его сын Сэнгум бежали на запад. Прибыв в страну найманов, Ванхан был убит – судя по всему, ошибочно.

Сэнгум пересек Гоби, некоторое время промышляя разбоем на границах царства Си-Хья. В районе Хотана вождь племени калач схватил и убил Сэнгума.

Путь к гегемонии в монгольской степи для Чингисхана теперь был открыт. Значение этого события трудно переоценить – подручный хан одного из самых крупных протогосударств в монгольских степях резко поменял там всю политическую ситуацию за какие-то год-два. Присоединив к себе владения Ванхана, Чингисхан теперь стал вровень со всеми оставшимися вне его власти группировками монгольских племен – найманами и их союзниками. Неудивительно, что события по разгрому кераитов потрясли современников. Вплоть до XVII в. сохранялись у потомков монгольских завоевателей Сибири эпические предания о них.

Так закончило свое существование самое сильное и древнее христианское ханство Центральной Азии, пав жертвой язычников. На основании источников можно сделать вывод, что сами монголы не придавали значения разнице в вере. И с этой точки зрения весьма важно, что того же мнения придерживались сами кераиты.

Кераиты покорились Чингисхану и с той поры верно служили ему. Однако осторожный Чингисхан распределил «кераитские элементы» по разным монгольским кланам.

Резкое изменение политической ситуации не осталось незамеченным для главы найманов Таян-хана, который ясно выразил суть дела: «Говорят, что в этих пределах появился новый государь. Мы твердо знаем, что назначено быть солнцу и луне вдвоем, но как быть на земле двум государям в одном владении?» В этом с ним был солидарен и Джамуха, который сделал последнюю ставку в своей игре, присоединившись к найманской коалиции против Чингисхана.

Кераиты и монголы имели общие традиции, в отличие от найманов, поэтому война между ними должна рассматриваться как межплеменная.

В конце 1203 г., когда Чингисхан стал властителем Восточной Монголии, царь найманов Таян-хан правил Западной Монголией. Следуя инстинкту, все побежденные в предыдущих войнах, все непримиримые враги Чингисхана сгруппировались вокруг Таян-хана: Джамуха, вождь чжадаранцев, Токтоа-Баки, вождь меркитов, Кутука-Баки, предводитель ойратов, не говоря уже об остатках разгромленных племен – дорбенов, катакинов, татар, салджиутов, – и даже клан мятежных кераитов. Все они, и в основном войска Джамухи, готовились к войне против Чингисхана. Чтобы атаковать его с тыла, Таянхан искал помощи у онгутов, тюрков, живших вокруг Токто, севернее провинции Шаньси: они выполняли функции пограничной стражи у цзиньского императора и, кстати, были несторианцами. Но онгутский вождь Алакуч-тегин поспешил предупредить монгольского завоевателя и с того момента стал его союзником.