Текст книги "Империя тюрков. Великая цивилизация"

Таким образом, существовало несколько способов использования кочевниками чиновников из оседлого населения: их могли назначать управляющими оседлых территорий, о нуждах и возможностях которых кочевники знали недостаточно; их использовали для строительства или для утверждения новой власти на основе местных обычаев и традиций; наконец, они и административная система, созданная ими, служили противовесом власти племенных вождей.

Темур же нуждался в чиновниках из оседлого населения совсем по иным соображениям. Он довольно хорошо знал покоренные народы, и его люди могли править самостоятельно. Он основывал законность своей власти, скорее, не на традициях Ближнего и Среднего Востока, а на традициях тюрко-монгольской империи, внутри которой он пришел к власти и от которой унаследовал отношение к оседлым народам. Персидское чиновничество не было нужно ему и для уменьшения могущества своих соплеменников, так как он уже имел в распоряжении более эффективные средства для контроля за ними. Поэтому персидским чиновникам отводилась достаточно скромная роль: техническое управление финансами и местными делами. Такое положение давало им мало возможностей для усиления их власти или авторитета. Темур использовал должность и посты в качестве вознаграждения и контроля, дабы усилить свой новый политический порядок, не давая лицам, занимавшим их, добиться независимой власти, которой пользовались их предшественники.

Хорошей иллюстрацией этой политики служит пост эмира как представителя высшей власти. Этот титул был одним из самых высоких, и его занимали лишь выдающиеся люди, но их функции неопределенны и неясны. При помощи этого титула Темур выделял новую чагатайскую элиту и устанавливал в ней иерархию, и в то же время это был инструмент исключительности.

В начале своего правления Темур назначил на посты эмиров нескольких племенных вождей, и в этом, видимо, была попытка завоевать их лояльность.

Темур разделял верховенство над племенем от высших и почетных должностей в улусе Чагатая. Когда он потерпел неудачу склонить на свою сторону племенную знать, то начал планомерно исключать из своей элиты племенных вождей и не давал пост эмира даже своим сподвижникам, если те возглавляли какое-нибудь племя. Эмирами были люди, получившие этот пост благодаря их преданности в службе, а не по причине их знатности.

Однако Темур делал исключение для своего племени, барласов, допуская их к высшей власти, хотя их положение было ниже, чем у членов его семьи и его соратников. Представительство барласов в числе эмиров являлось на редкость постоянным: был один эмир из каждой главной ветви барласов (их было всего пять), и эти эмиры передавали свой титул сыновьям или братьям по наследству. Назначение барласов на этот пост говорит о стратегии Темура возвышать людей своего племени и сохранять, хотя бы формально, его структуру.

Следующим по значимости был пост бахадура, функции которого еще неопределеннее. Темур, видимо, использовал его как предоставление почета второму уровню своей элиты, т. е. для тех, кто ни по рождению, ни по своим заслугам не заслуживал титула эмира. Среди бахадуров было несколько соратников Темура, несколько каучинских эмиров, а также лица неизвестного происхождения, но не было представителей влиятельных племен улуса. Титулы эмир и бахадур служили для оформления и укрепления новой политической системы.

Темур был последователен в распределении должностей, дающих более четкие властные привилегии и функции. Значимость постов определялась количеством и формой власти, которую имели люди, их занимавшие, и любая власть тут же исчезала, как только начинала представлять самую малую опасность верховному властителю. Прежде всего, Темур проводил четкую грань между военной и провинциальной сферами деятельности, он отделял контроль за основными военными силами от управления каким-нибудь регионом.

В предыдущей части рассмотрено распределение власти в армии Темура. Самые крупные отряды в ней возглавляли либо его наследники, либо соратники, либо их родичи. На первый взгляд распределение военных должностей отражает его благосклонность к своим личным друзьям, получавшим самые высокие посты в армии. Назначение на высокие воинские посты людей, в руках которых сконцентрированы большие военные силы, будто бы способствует концентрации власти у отдельных лиц, но как бы ни были почетны должности эмир аль-умара и товачи, они не обеспечивали солидной базы для власти. Люди, занимавшие их, тесно сотрудничали с Темуром и работали под его надзором, их положение не давало им ни войск, ни земель, ни даже, насколько нам известно, определенной власти над частью армии. Выбор на эти два поста соратников и каучинских эмиров является логичным. И те, и другие знали военное дело, а сподвижники имели крепкие, на протяжении ряда лет, личные связи с Темуром. Другим постом, аналогичным вышеупомянутым, был пост мухрдара – хранителя печати, который также занимали его соратники, в основном, члены семьи Эйгу Темира. Этот пост, как и предыдущие, якобы предполагал прочное положение, но, по сути, не давал ни самостоятельности, ни основы для независимой власти.

Должность, которая представляла больше возможностей для получения личной власти, – это даруга, предполагавшая управление территорией на определенной дистанции от верховного властителя. Знаменательно, что ее занимали, как правило, барласы, каучинские эмиры или хорасанцы, что касается двух последних, их назначали правителями мест, удаленных от родных земель, они обладали небольшой властью в армии и контролировали меньшие силы, нежели сподвижники Темура. Однако сподвижники получали редко земли, за исключением племенных территорий, которые передавались им вместе с племенными войсками.

Темур часто менял людей на посту даруги, даже из числа своих сподвижников. Темур назначил Дауда Дуглата даругой Самарканда в 1370 г., но после 1372 г. Самаркандом правили другие люди, причем, когда Темур уходил в поход, он назначал нового даругу. Шейх Али Бахадур стал даругой Хорезма в 1379–1380 гг., но на короткое время, и есть сведения, что затем Хорезмом правил протеже Темура Тохтамыш. Столь частая смена лиц на посту даруги не давала времени для того, чтобы прибрать к рукам достаточно власти и богатств в подотчетных регионах. Административная политика Темура отличалась от политики других тюрко-монгольских стран, где пост даруги часто занимали высшие представители знати. Похоже, что в конце жизни он отказался от этой политики, так как в 1403–1404 гг. назначил несколько личных друзей или их наследников на пост даруги.

В империи Темура не было такого слоя, в чьих руках находились бы и земли и войска. Используя метод контролирования и вознаграждения представителей правящего класса, сама структура должностей предотвращала возможную опасность для Темура. Среди сподвижников и соплеменников, личных сторонников и конечно же родичей распределялись самые большие воинские отряды и высокие посты – эмир аль-умара, мухрдар, товачи. Однако, награждая своих соратников, Темур старался ограничить их возможности в получении независимости, не допуская их к должностям, предполагавшим власть над большими территориями империи.

Следует рассмотреть еще один аспект в административной деятельности Темура – служебные перемещения или переход должности от одного лица к другому. При той новой и не во всем упорядоченной системе вызывает удивление, до какой степени разнообразные атрибуты власти сохраняли наследственную структуру. Командование войсками, посты эмира и бахадура, должности мухрдара, эмир аль-умара и часто товачи – все это сосредоточивалось в пределах одной и той же семьи. Переход по наследству войск и должностей был распространен у тюрко-монгольских правителей, например, при великих тюрко-монгольских ханах и в Китае под владычеством монголов. Нам остается лишь выяснить, почему Темур сохранил такую же практику.

Наследование должностей можно считать как ограничение власти верховного властителя, поскольку это не позволяло ему выбирать высших чиновников и уменьшало количество должностей, которыми он мог манипулировать. Однако для Темура такая система, вероятно, имела много преимуществ. Потратив значительные силы на то, чтобы отобрать власть у племенных вождей и распределить ее среди своих сторонников и соплеменников, Темур не был заинтересован в сохранении свободного доступа к атрибутам власти и авторитета. Переход по наследству должностей и войск служил укреплению групп, к которым он благоволил, и недопущению к ним людей, которых он лишил власти. Это также способствовало сохранению разделения между представителями военной и региональной властей.

Кроме того, наследственные права на должности не означали утрату контроля над ними. В отсутствие правила приоритета ближайших родственников всегда имелось несколько вероятных кандидатов на любой пост, т. е. должности могли передаваться не только сыновьям, но и более дальним родственникам. И зачастую это решал сам Темур. Когда, например, в 1383–1384 гг. умер Чеку Барлас, Темур отдал его пост сыну покойного – Джаханшаху. После смерти Эйгу Темира в 1391 г. Темур оказал честь нескольким его родственникам, но в первую очередь Шахмалику, которому доверил пост мухрдара.

Пост даруги реже переходил по наследству, чем остальные. Единственными даругами, передававшими свое место наследникам, были барлаские эмиры, это могло быть связано с традицией совместного правления, о чем речь шла выше. Города Балх и Бухара, управляемые эмирами-барласами, оставались до конца жизни Темура в руках одних и тех же семейств.

Что касается земли, то владение ею ограничивалось только соплеменниками Темура, которые жили в основном в центре империи. В провинциях, где население было меньше связано с Темуром и где было больше возможностей обрести независимую власть, землевладение не сосредоточивалось в одной семье. Если наследование должностей могло представить собой угрозу для верховного правителя, оно не разрешалось. Одним словом, такая система была выгодна властителю.

Управление империей было нелегким делом, но еще труднее было для суверена сохранить свою личную власть. Территории улуса Чагатай и завоеванные земли Ирана издавна не имели центрального руководства, а их политические системы были рыхлые, власть осуществляли племена в улусе и местные династии в Иране. Все это надо было заменить централизованным правлением, сосредоточением в руках суверена. Создавая свою администрацию, Темур использовал имеющиеся традиции – тюрко-монгольскую систему и исламскую чиновничью систему покоренных стран. Из этих элементов Темур создал правительство, служившее его целям. Активную и размытую политическую систему он заменил более послушной, пригодной как нельзя лучше для подавления независимых источников и политической активности, которая могла возникнуть вокруг них.

Чтобы понять логику администрации Темура, надо уяснить не только ее структуру, но и то, как он ею пользовался. Он использовал текучесть своей администрации для усиления личной власти, это была система, которой легко манипулировать, чтобы контролировать подчиненных. Если рассматривать ее под таким углом зрением, то система правления Темура является абсолютно логичной и последовательной.

Темуру могло угрожать не только появление отдельных центров власти, но и продолжение политической активности, которая имела место до его прихода к власти. Его манипулирование титулами и постами с целью появления политической активности особенно ясно видно на примере назначения на пост эмира. Не предоставляя его тем, кто правил племенами, даже тем, кто были его личными сподвижниками, он отказывал, таким образом, племенам в высоком положении внутри своего нового порядка и еще больше ослаблял этот источник независимой политики. Так как главенство в племени не давало ни военной власти, ни большого престижа, за это место не стоило и бороться. Поскольку борьба за власть над племенем, прежде всего, была главным фактором политической жизни в улусе, его устранение способствовало созданию спокойной политической системы, нужной Темуру для сохранения своей власти. Темур продолжил традиционное распределение титулов и должностей частично потому, что это служило упрочению нового порядка. Он мог влиять на выбор кандидатов, поэтому наследственные посты не были базой для усиления власти или центром продолжения политической активности.

Перед нами система, основанная не на четком разграничении функций, а на тщательном разделении и ограничении властных полномочий. Если старые традиции были ему выгодны, он их сохранял, но если они могли стать угрозой его положению, он от них отказывался. Хотя персидские чиновники и при нем исполняли свои традиционные функции, роль их теперь была неопределенной. Он оставил многие должности наследственными и назначал своих людей на самые ключевые посты, однако по главным направлениям он отошел от этой практики, почти преграждая своим сторонникам доступ к должности даруга и очень часто меняя людей на этом посту.

До конца жизни Темура его администрация работала исправно. Недостаточно четкая структура лишала подчиненных определенных властных полномочий и позволяла ему вмешиваться в их дела. В то же время систематическое распределение должностей не допускало появления независимой политики как источника возможной опасности для верховного властителя.

Дипломатия

В апокрифической автобиографии Темура есть строки, повествующие о том, что в возрасте шестнадцати лет он уже знал, что «…мир – это золотой сундук, полный змей и скорпионов», и, очевидно, этой сентенцией он зачастую руководствовался на дипломатическом поприще.

Еще до восхождения на высшую ступень власти, его неустанной заботой являлось поддержание тесных сношений, за развитием которых проследить очень трудно, с племенными вождями и соседними владетелями, правившими Моголистаном, Гератом, сербадарской «республикой», и, разумеется, со многими другими. Единственная дипломатическая миссия того периода, о которой мы располагаем мало-мальскими сведениями, – это посольство, направленное им в столицу Хорасана весной 1367 г. и возглавленное одним из его родственников, человеком верным, а именно эмиром Чакубарласом.

Избрание Темура в 1370 г. не только не положило конец этой деятельности, но и существенно ее активизировало. В указанном году – возможно, и раньше – он вновь имел контакты с сербадарами и, как свидетельствует Хафизи Абру, послал им подарки; его же эмиссары оказались достаточно убедительными для того, чтобы «республика» не замедлила примкнуть к Темуру. Переговоры с Гератом происходили все чаще; в документах они датируются 1372 г., однако могли иметь место и ранее.

Одним из козырей в руках правящих семей средневекового Запада было заключение политических браков, приносивших им новые землевладения или, за неимением таковых, союзников. На Востоке, где женщины, за редким исключением, самодержавными правительницами не бывали, произвольно распоряжаться улусами они не могли, но были властны укрепить союз; увы, опыт свидетельствовал, что поставленная на них карта слишком часто бывала бита. То, что Хусейн и Темур были шуринами, естественно, их союзнические отношения упрочило, но не спасло от разрыва, который в конце концов произошел. Вместе с тем войти в семью, стоявшую на ступеньку-другую выше семейства собственного, являлось делом почетным; вот почему Темур любил титуловать себя «царским зятем». Начиная с первых лет христианской эры, вся китайская иностранная политика вращалась вокруг обмена женщинами между императорским двором и родоплеменными вождями «северных варваров», и последние к этому заметно привыкли. Разумеется, Великий эмир тоже попробовал создать сеть союзов на основе перекрестных династических браков, однако результат оказался малоубедительным. В 1378 г. он высказал гератскому малику пожелание укрепить их старинную дружбу посредством брака. Тогда сына малика женился на Темуровой племяннице, что, тем не менее, не помешало разразиться конфликту всего через несколько месяцев. Красавица Хан-заде, став снохой владетеля Самарканда, тоже спасла Ургенч весьма ненадолго.

С объединением в единое государство огромных территорий Темур стремился к установлению как внутри своей империи, так и за ее пределами тесных экономических контактов. С этой целью Темур прежде всего восстановил и обезопасил караванные дороги Великого Шелкового пути, что сделало возможным увеличить приток товара и капитала в Мавераннахр. Следуя основными направлениями Великого Шелкового пути – семиреченскому, ферганскому и каратегинскому, – купцы не только везли товары, но и сообщали о состоянии экономики в других государствах, рассказывали о быте, обычаях и верованиях людей, выступая своеобразными распространителями культур различных народов. Несомненно, купцы представляли и разведывательные данные. Обладай и далее континентальная Азия той степенью безопасности и стабильности, которую сумел ей обеспечить Темур к началу XV в., морским путям было бы нелегко (если вообще возможно) выдержать конкуренцию с Великим Шелковым путем и другими караванными артериями.

С усилением влияния государства Темура в Центральной Азии и на западных ее границах связи между странами начали расширяться. Мамлюкское государство в Египте, включавшее в себя Сирию и Хиджаз вместе с мусульманскими святынями, с середины 80-х годов XIV в., при султане Беркуке, обладало мощной силой и служило защитой для сопредельных стран Востока. Взаимоотношения Темура с Беркуком начались еще в 1385 г., и тогда между странами установились официальные отношения. С 1386 по 1405 г. Темур более 20 раз обменивался письмами и посольствами с египетскими султанами Беркуком, затем с Фараджем, а также с их наместниками в Сирии.

Отношения между Темуром и Беркуком не складывались: Беркук в союзе с Баязедом и предводителями туркменских эмиратов объединился против Темура. Однако внезапная смерть Беркука в 1399 г. сделала султаном Египта и Сирии его сына Ан-Насир Фараджа, но тот следовал по отношению к дипломатическим миссиям Темура политике своего отца, что привело в 1400 г. к военным действиям, в результате которых пострадали города и население. И только в 1403 г. отношения между Темуром и Фараджем немного наладились, о чем свидетельствуют хроники об обмене посланиями и посольствами между двумя правителями: мир был подписан, и султан Египта признал верховную власть Темура. Очевидно, Темур не ставил перед собой цели завоевать Египет, но стремился заручиться поддержкой султана Египта против своих соперников. Так или иначе, Темур добился своего.

С Китаем и Индией у Амира Темура были весьма активные дипломатические отношения. В истории дипломатических отношений Темура с Китаем можно выделить два периода.

Первый из этих периодов начинается с 1384 г., когда устанавливались дипломатические отношения между Темуром и китайским императором Чжу-Юань Чжань (1360–1398 гг.). С 1387 по 1397 г. Темур отправил в Китай шесть посольств. Однако ухудшению отношений между государствами был виной сам китайский император, назвав в одном из посланий Темура сыном, что означало признание Темура, самого могущественного правителя Востока, своим вассалом.

С 1397 г. начинается второй этап между государством Темура и Китаем, который характеризуется ухудшением дипломатических отношений, о чем свидетельствует отсутствие каких-либо данных об обмене дипломатическими миссиями и торговыми караванами.

К началу 1405 г. 200-тысячная армия Темура была готова к походу на Китай, но его смерть спасла Китай от разрушения.

Постоянное дипломатическое представительство короля Испании Генриха III находилось при дворе Амира Темура. Как мы ранее отмечали, его возглавлял Руи Гонсалес де Клавихо, который написал «Дневник путешествия в Самарканд ко двору Темура», и там приводятся любопытные данные, свидетельствующие об оживленных международных дипломатических отношениях государства Амира Темура с сопредельными государствами и западными странами.

Решению Темура начать борьбу с османами, помимо отказа Баязеда выполнить его требования, способствовали также призывы о помощи со стороны государств Запада. В предстоящем столкновении с турками Темур, по-видимому, намеревался сочетать свои действия на суше с действиями итальянцев и греков на море. Вот почему содействие Трапезунда и Константинополя, где еще были военные суда, казалось Темуру необходимым для достижения его целей. Вероятно, этими же мотивами руководствовался Темур, отправляя посольства с подарками и письмами в Геную и Венецию, которые в то время обладали солидными морскими силами.

До нас дошло письмо Амира Темура к Иоанну Палеологу, наместнику византийского императора в Константинополе. Это письмо, подлинность которого не вызывает сомнения, было составлено на персидском языке, но сохранилось в несколько искаженном итальянском переводе. Доставленное из Константинополя в Венецию знатным венецианцем, оно было опубликовано в 1793 г. итальянским историком Муратори.

Из письма следует, что Темур, уже выступивший против Баязеда, требовал от императора Трапезунда, где находились послы Темура, морских подкреплений в количестве 20 кораблей. Далее говорилось, что Темур в переговорах с Баязедом (посредниками были католические миссионеры) требовал от него возмещения нанесенного Византии ущерба и возвращения отнятых у нее областей. От наместника византийского императора Темур требовал выполнения договора, который, судя по письму, состоял в том, что наместник должен с 20 кораблями прибыть в Трапезунд. Однако после Анкарской битвы, на полвека отсрочившей падение Византии, трапезундский император Мануил не выполнил договора и открыто помогал разбитым туркам, а у Темура не было флота, чтобы наказать Мануила.

Во время пребывания в Малой Азии Темур вступил в дипломатическую переписку с отдаленными государствами Западной Европы, в частности с Францией и Англией. Эта переписка свидетельствует, что у европейцев и у Темура оказался один общий враг – могущественная Османская империя.

Об обмене официальными посольствами между Темуром и французским королем Карлом VI у нас сведений нет, а сохранившаяся в архиве Франции дипломатическая переписка между ними относится ко времени после Анкарской битвы. Однако из оригинала письма Темура Карлу VI можно заключить, что и до этого письма между ними велась переписка. Их послания передавались католическими монахами, за спиной которых стояла Римская курия.

Из этой переписки видно, что предложения французского короля не были отвергнуты Темуром и что Карл VI встретил со стороны Великого эмира поддержку в его восточной политике. До нас дошло только одно послание Темура Карлу VI (на персидском языке), подлинность которого не вызывает сомнения уже потому, что в двух местах поставлена печать Темура. Факсимиле письма было издано в Бомбее в 1928 г. в сборнике статей иранского востоковеда Мирзы Мухаммедхана Казвини.

Письмо датировано 1 августа 1402 г. Следовательно, оно было отправлено почти тотчас же после разгрома турок при Анкаре. Однако Темур ни единым словом не обмолвился в этом письме о блестящей победе над османами. Трудно допустить, что Темур не сообщил бы Карлу VI о своей победе над их общим врагом. Этому факту можно дать такое объяснение: по всей вероятности, письмо было заготовлено до анкарского сражения, а датировано и отправлено после этого события. Однако в письме приписано, что «отправленный к Вам монах Иоанн изложит Вам обо всем, что произошло». Вероятно, монаху, католическому архиепископу в Иране, игравшему значительную роль в сношениях Темура с Западной Европой, автору мемуаров о Темуре, было поручено устно доложить о событиях в Малой Азии. Письмо это было написано в необычной для восточных правителей манере. Стиль письма чрезвычайно прост, даже с оттенком небрежности. В нем нет обычных для такого рода писем гиперболических метафор и изысканных выражений. Наконец, в письме ясно выражено желание Темура установить регулярные торговые связи между его государством и Францией.

В Национальной библиотеке в Париже сохранилось еще одно письмо Темура Карлу VI, дошедшее до нас в латинском переводе. В заголовке письма стоит следующая надпись: «Это есть копия или изложение письма достославного повелителя Темур-бея, которое он прислал светлейшему королю Франции, переведенного с персидского на латинский язык». Персидский подлинник письма в архивах Франции обнаружен не был. Это письмо датировано тем же числом, что и первое письмо, т. е. 1 августа 1402 г. В нем уже говорится о победе Темура над Баязедом. Следовательно, оно было написано почти тотчас же после анкарской битвы, вслед за первым письмом.

Второе письмо Темура резко отличается по форме и по содержанию от первого письма. Он обращается к королю Франции в таких выражениях: «Светлейшему и победоноснейшему и другу Всевышнего, благодетельнейшему для мира, победоноснейшему в великих войнах, малику и султану, королю франков и многих других народов привет и мир я возвещаю». Насколько известно, мусульманские правители не жаловали христианским правителям титула «султан». Трудно поверить, что Темур в этом отношении представлял исключение.

К тому же в персидском письме мы этого титула не встречаем.

Далее в письме Темур, приглашая короля Франции верить тому, что ему будет говорить архиепископ Иоанн, делает такую оговорку: «…но не в делах веры». Это совершенно неожиданное ограничение могло прийти на ум монаху, но не Темуру или его министру. В этом письме встречаются противоречащие исторической действительности неточности в указании места и времени отправки письма. Наконец, нельзя не обратить внимание на весьма витиеватый стиль письма и весьма почтительные выражения в адрес французского короля. Все это отсутствует в первом, подлинном письме Темура французскому королю. Напрашивается вывод, что редактором данного латинского письма, по всей вероятности, был указанный монах Иоанн, который стремился вложить в письмо все, что могло бы польстить самолюбию французского короля, укрепить авторитет архиепископа и поднять значение возложенной на него дипломатический миссии. Нам неизвестно, на основании каких данных автор надписи в заголовке указывает, что письмо якобы было переведено с персидского на латинский язык. Не исключена поэтому возможность, что персидского текста вообще не существовало. Письмо могло быть составлено на латинском языке от имени Темура архиепископом Иоанном и привезено им во Францию в 1403 г. В «Повременной записи деяний франков» приведены не лишенные интереса сведения о прибытии посольства архиепископа Иоанна в Париж в 1403 г. В хронике говорится, что, прибыв в Париж, посол Темура в торжественной обстановке изложил цели своего приезда, а именно: 1) известить о победе Темура над Османской империей, о взятии в плен султана; об освобождении христиан, взятых в плен Баязедом, и о намерении Темура предоставить свободу и другим христианам, если таковые найдутся; 2) желание увидеть величие трона Франции и поведать о блеске державы Темура. Далее посол заявил, сообщает летописец, что его посольство предлагает две существующие выгоды для христианской религии: 1) обеспечить свободу торговых отношений для купцов обеих стран и 2) если король и герцоги согласятся, эту свободу торговли закрепить заключением соответствующего соглашения или договора. Представляет известный интерес единственно сохранившееся письмо Карла VI Темуру, датированное 15 июня 1403 г. Более ранние письма, о существовании которых свидетельствует дошедшая до нас переписка, к сожалению, не сохранились. Письмо начинается такими словами: «Карл, Божией милостью, король франков, светлейшему и победоноснейшему государю Темурбею привет и мир». Не вызывает сомнения подлинность письма, так как его копия сохранилась в Национальной библиотеке в Париже. Редактором письма, по всей вероятности, был все тот же архиепископ Иоанн, которому в данном письме уделено очень много внимания, да и по форме оно является подражанием латинской редакции письма Темура. Немало места в письме короля Франции уделено развитию торговых отношений между Францией и государством Темура. Обе стороны были в этом заинтересованы. Из письма короля становится ясным, что подданные Франции имели свободный доступ во владения Темура и широко этим пользовались в своих интересах. Из сохранившейся переписки между Францией и Темуром видно, что речь идет о заключении торгового договора. Есть основание думать, что лишь смерть Темура, наступившая в 1405 г., помешала довести до конца начатое дело. В 1405 г. в Париже был воздвигнут Амиру Темуру памятник с надписью: «Освободителю Европы». Таковы наши сведения о связях государства Темура с Францией. Впервые занимался изучением упомянутой переписки видный французский востоковед начала XIX в. Сильвестр де Саси.

Менее изучены связи Англии с Востоком. Известно, что англичане в Средние века не приняли участия в исследовании Востока, если не считать фантастического путешествия английского рыцаря Джона Мандевиля в XIV в.

Из западноевропейской хроники известно, что Темур и его сын Мироншах вели дипломатическую переписку с Англией. Эта переписка со стороны Англии велась на латинском языке, а со стороны Темура – на персидском. До нас дошли только два послания английского короля Генриха IV (1399–1413 гг.): одно – Мироншаху, другое – Темуру. Подлинность этих посланий не вызывает сомнения, ибо копии этих документов сохранились в архивах Англии. Послание Генриха IV к Мироншаху было издано в Лондоне в 1860 г. в многотомной переписке Генриха IV со своими корреспондентами, а его послание к Темуру – в Лондоне в 1846 г. (подлинник хранится в Британском музее). Указанные послания представляют несомненный интерес, так как они являются дополнительным источником, откуда можно почерпнуть сведения, которых нет в исторической литературе Востока и Запада. Доверенным лицом в сношениях между Темуром и Мироншахом, с одной стороны, и Генрихом IV, с другой, являлся тот же архиепископ Иоанн. Этот представитель Ватикана был не только служителем католической церкви на Востоке, но и ловким дипломатом.

Вспомним, что в рассматриваемый период отношения между Англией и Францией были весьма натянутыми. Заключенное ими в 1396 г. перемирие было вскоре нарушено: в 1404 г. снова возобновились военные действия между Францией и Англией. Следовательно, дипломатическая деятельность архиепископа Иоанна в Англии, сумевшего снискать полное доверие не только французского короля Карла VI, но и английского короля Генриха IV, могла иметь место между 1399 (год вступления на престол Генриха IV) и 1404 гг.