Текст книги "Неодолимое желание"

Глава 18

Со вчерашнего дня Вирджиния и дедушка не разговаривали, словно по обоюдному соглашению стараясь не попадаться на глаза друг другу. Вирджиния даже ела в своей комнате, и генерал не задавал вопросов.

Слава Богу, он даже не спросил о том, что она написала Пирсу. Вчера, после разговора с Поппи, Вирджиния срочно отправила с посыльным кузену записку со словами «Ты мне нужен». Он раз и навсегда должен объяснить Поппи, что они не поженятся. Этот шельмец подарил Поппи надежду и теперь должен помочь ей разрушить ее.

Но поскольку Пирс получит записку не раньше сегодняшнего дня, он может не успеть приехать завтра утром. С приближением ночи тревога Вирджинии стала нарастать. Ей нужно было подготовиться к появлению здесь Гейбриела.

Неужели Поппи в самом деле встретит его с ружьем? Но даже если так, неужели он действительно им воспользуется? Этого Вирджиния не могла себе представить. Но она также не могла себе представить, что генерал уступит.

А еще она не представляла, что отступит Гейбриел, даже с нацеленным на него ружьем. Этот человек такой же упрямый, как Поппи, и еще более безрассудный. Страшно подумать, что будет делать каждый из них, если обстоятельства заставят их противостоять друг другу.

Как Поппи может быть таким слепым? Разве он не видел, какой интерес проявил Гейбриел к конному заводу? Гейбриел не получит его в наследство, и это означает, что со временем им придется покинуть Уэверли-Фарм, но это может случиться еще очень не скоро, а Гейбриел тем временем мог бы здорово помочь генералу.

«Только если не убьется во время какой-нибудь гонки».

Вирджиния гнала от себя эту мысль. Подобные размышления только усиливали ее сомнения, а она была решительно настроена избавиться от них. Она хочет выйти замуж за Гейбриела, независимо от того, будет он участвовать в гонках или нет.

Итак, ей нужно предупредить Гейбриела до того, как Поппи совершит какую-нибудь глупость. Аннабель расскажет ему об угрозе генерала, но это не остановит Гейбриела, и он все равно сюда приедет. Возможно, ей удастся выскользнуть из дома завтра утром в половине восьмого и перехватить его по пути сюда.

Раздался стук в дверь, и Вирджиния напряглась.

– Кто там?

– Это Молли, мисс. Генерал желает поговорить с вами в своем кабинете.

Вирджиния вздохнула. Нетрудно было догадаться, что избегать его вечно ей не удастся.

– Скажи ему, я сейчас приду.

Когда Вирджиния вошла в кабинет Поппи, она с удивлением обнаружила его сидящим за столом, обхватив голову руками. Вид у него был очень уставший, и когда он поднял голову и посмотрел на нее, в его глазах она увидела нетипичную для него унылость.

– Закрой дверь и садись, ягненочек.

Мягкость его голоса мгновенно заставила Вирджинию насторожиться. Она сделала, как он попросил, но генерал молчал. Он просто смотрел мимо нее, как будто рассматривал привидение.

– Поппи?

Он наконец перевел взгляд на нее и напряженно выпрямил спину.

– Я долго думал об этом, но не вижу другого выхода. Ты была права вчера. Я очень не хочу этого, но не могу хранить от тебя секреты, когда ты позволяешь этому мерзавцу Шарпу завладеть своим сердцем.

– Что за секреты? – тяжело сглотнула Вирджиния.

– Ты спрашивала, откуда мне известно о том, что случилось в ту ночь. Хорошо, я расскажу тебе. – С беспокойством на лице он глубоко вздохнул. – Твой брат пришел домой и все мне рассказал, прежде чем уйти на встречу с Шарпом.

Его слова потрясли Вирджинию.

– Ты знал, что Роджер собирается участвовать в гонке, и даже не попытался остановить его?

– Нет! – Поппи взял нож для вскрытия конвертов и стал вертеть его в руках. – Он не посвящал меня в подробности. Просто пришел и сказал: «Если человек соглашается на пари, будучи навеселе, существует ли какой-нибудь приличествующий джентльмену способ отказаться от него? Или он должен довести дело до конца?» Я подумал, что он говорит о карточной игре и что он проиграл больше, чем мог себе позволить. А я не хотел, чтобы парень думал, что он может согласиться на пари, а потом отказаться от него, потому что был пьян. Это нечестно и неблагородно.

Боль изрезала лицо генерала глубокими морщинами.

– Поэтому я сказал ему, что только подлец изменяет своему слову. Если он не мог удержаться от выпивки, не надо было играть. И самое верное решение в этой ситуации – пойти и расплатиться с долгами.

Ох, Поппи. У Вирджинии закружилась голова. Она без труда могла представить, что подумал бы Роджер, услышав такие слова от выдающегося кавалерийского генерала. Ее брат всегда хотел произвести впечатление на неординарного деда и сердился, что его прогулки с дедом по городу не помогали в этом. Поэтому он принял близко к сердцу совет деда, отказавшись рассказать ему подробности. Зачем устраивать еще одну ссору?

А между Роджером и Поппи вспыхивало много ссор: из-за того, что Роджер играл в карты, выпивал и поздно приходил домой.

Как она могла забыть об этом? Она вспоминала о брате, по которому очень сильно скучала. Она возвела его в ранг святых. Но он никогда не был святым. Он был сиротой, который боролся за свое место в мире. А еще у него был дедушка, которого, как считал сам Роджер, он постоянно разочаровывал.

– Клянусь тебе, я понятия не имел, что он говорил о той дурацкой гонке, в которой мог убиться, иначе я никогда бы…

– Все в порядке, Поппи, – тихо скала Вирджиния. – Ты не мог этого знать.

Все эти годы он держал в себе чувство вины и жил с ним. Гейбриел сказал: «Ему нужен кто-то, кто виноват, и он винит меня. Но это совсем не означает, что у него есть на то причина».

Гейбриел оказался прав.

– Но я должен был нажать на него, – продолжал Поппи. – Мне надо было заставить его рассказать, что случилось. – Он сжал в руке нож для вскрытия писем. – А я вместо этого спросил у него, сколько он должен и кому. Вот и все, что меня волновало. Деньги, – добавил он каменным голосом. – Когда он сказал, что должен не много и волноваться не стоит, я отстал от него. Более того, я почувствовал тогда облегчение. Я решил, что это – признак того, что он наконец готов нести ответственность за свое безрассудство. Ну почему я не нажал на него? – тяжело вздохнул генерал. – Если бы он сказал, что речь идет о бегах в Тернем-Грин между ним и Шарпом…

– Не надо казнить себя за это, Поппи. – Вирджиния наклонилась через стол, забрала у него нож и перехватила его напряженную руку. – Ты старался научить его жить правильно.

– Да? – с чувством глубокого раскаяния спросил генерал. – А может, мне просто было неловко при мысли о том, что мой внук перед своими надменными друзьями казался хуже, чем был на самом деле?

Генерал встал и начал ходить по кабинету.

– Мои последние слова ему были о том, что он должен быть мужчиной. Я оказался чудовищем, послав своего внука на смерть, из боязни быть опозоренным перед кучкой идиотов…

– Ты не посылал его на смерть. – Вирджиния встала и подошла к деду. – Ты только дал ему совет, который мог дать, не зная всех подробностей дела. Это не твоя вина, это его вина.

– Но теперь-то ты понимаешь? – Генерал обошел Вирджинию и взял ее за плечи. – Я знаю, что Шарп воспользовался своим преимуществом, видя, что твой брат пьян, и убедил его согласиться на это глупое пари.

– Но Роджер вполне мог сам объявить о пари.

– Тогда почему твой брат сказал «если человек соглашается на пари»? Эти слова подразумевают принятие вызова. Шарп бросил вызов, а Роджер принял его. Иначе почему позднее сожалел об этом? Мужчины сожалеют только о том, что их заставили делать силой, а не о том, что они сделали сами.

– Неправда, Поппи. Мужчины сожалеют обо всем, что сделали в пьяном виде. Тебе это известно не хуже, чем мне.

Хотя слова «если человек соглашается на пари» явно указывают на то, что Роджер принял вызов.

– Дело в том, – сказал генерал, – что человек с хорошей репутацией не заставляет своего пьяного друга делать то, что может его погубить.

– Но ты не знаешь, заставлял ли его лорд Гейбриел.

– Знаю. Я это сердцем чувствую.

Вирджиния печально посмотрела на дедушку. Его сердце, изболевшееся от чувства вины и переполненное горем, не могло освободиться от воспоминаний о той ночи. Гейбриел прав: пришло время избавиться от прошлого. Оно уже принесло достаточно боли.

Проблема в том, что прошлое никого не может отпустить. Они продолжают грызть одну и ту же старую кость. И пока правда о том, что произошло той ночью, лежит под покровом тайны, пока они продолжают обвинять друг друга, они никогда не расстанутся с прошлым.

Кто-то должен это остановить. Кто-то должен разрядить атмосферу и положить конец недоразумениям. И похоже, что этим человеком придется стать ей.

А если она узнает ужасные вещи о Гейбриеле? Что, если правда все только усугубит?

Нет, Вирджиния не могла поверить в это. Гейбриел, которого она узнала, не станет силой втягивать во что-то нехорошее человека. Это не в его характере. Он порядочный человек. Она точно это знает, как точно знает, что любит его.

Значит, у нее только одно решение. Она не может ждать до утра, пока случится что-нибудь трагическое при появлении Гейбриела. Если она выскользнет из дома ночью, то может доехать до Холстед-Холла и перехватить Гейбриела. Сейчас полнолуние, поэтому никаких неприятностей в дороге быть не должно.

Ей придется убедить его в важности быть с Поппи честным. Это единственный способ исправить разлад между двумя мужчинами, единственный способ получить разрешение Поппи на их брак. Хотя она совершеннолетняя и подобное разрешение ей не требуется, Вирджиния считала необходимым сделать это.

Как только она поговорит с Гейбриелом, он, возможно, сумеет убедить миссис Пламтри приехать сюда с ним утром. Поппи не посмеет стрелять в него в присутствии миссис Пламтри. Кажется, ему нравится эта женщина.

Да, этот план может сработать.

* * *

Гейб безучастно смотрел в окно, когда экипаж Джаррета покатился по подъездной дорожке к Холстед-Холлу. Его брату в дороге удалось заснуть, но Гейбриел так и не смог.

К сожалению, их обоих впереди ждет бодрствование до глубокой ночи. Несмотря на поздний час, семья будет ждать отчета насчет Бенни. И прежде чем Джаррет отправится со своей женой спать, Гейб должен узнать у Аннабель, насколько удачным был ее визит к Вирджинии.

Плохо, что он не может просто поехать в Уэверли-Фарм и прокрасться в дом, чтобы увидеть ее. Но попасть в дом незамеченным было практически невозможно, а Гейбриелу меньше всего хотелось среди ночи столкнуться с генералом.

Сам факт, что он хотел решиться на это, показывал, насколько он влюбился. Когда это случилось? За эти годы в его постели побывало немало женщин, но ни одна из них не овладевала его мыслями в момент пробуждения. Ни одна из них никогда не заставила его стремиться к ним, желать их телом и душой.

Когда он оказался в постели с Вирджинией, в нем проснулось страстное желание, которое в разлуке с ней только усиливалось. И чем дольше он ее не видел, тем сильнее было это желание. Вирджиния возродила в нем тягу к жизни во всех ее красках и прелестях.

Экипаж остановился перед Холстед-Холлом.

– Милорд, вам лучше взглянуть на Летящую Джейн, – обращаясь к Гейбриелу, сказал один из грумов, подойдя к экипажу.

Гейбриел с Джарретом вышли.

– Что такое? – упало сердце у Гейбриела.

– Вы, правда, должны сами ее увидеть, – украдкой взглянув на Джаррета, пробормотал грум.

– Хочешь, я пойду с тобой? – предложил Джаррет.

– Нет-нет, тебя ждет Аннабель, и бабушка тоже. – Гейб с Джарретом послали вперед гонца, чтобы предупредить о своем приезде. – Я быстро вернусь.

Гейбриел торопливо последовал за грумом.

– Она заболела?

– Нет, милорд. К вам посетитель, но он не хочет, чтобы кто-то, кроме вас, знал, что он здесь.

И это все, что удалось узнать Гейбриелу, прежде чем он вошел в старую конюшню и увидел Вирджинию.

Он замер, испытав потрясение и удовольствие одновременно. Как она оказалась здесь? Почему она здесь? Как, черт возьми, она узнала, что он так желает увидеть ее?

Тут Вирджиния повернулась к нему, и Гейбриела уже больше не волновал вопрос, почему она здесь.

Он едва заметил, что грум выскользнул из конюшни и прикрыл за собой дверь. Гейбриел видел только Вирджинию и ее улыбку, с которой она приветствовала его возвращение домой.

Он быстро подошел к ней, обхватил руками ее лицо и страстно поцеловал. Вирджиния пылко ответила на его поцелуй.

Думал ли он, что она нужна ему, что он так соскучится по ней?

Он тянулся к ней, как человек, сидящий в темнице, тянется к свету. Потому что она – его свет, его тепло и надежда. А в данный момент все то, что ему необходимо, чтобы избавиться от воспоминаний, какие встревожили его в Уоберне.

– Гейбриел, нам нужно поговорить, – освободилась из его объятий Вирджиния.

– Не сейчас. – Он наклонился и коснулся губами шеи, которая пахла лавандой, провел по ней языком. – Если бы ты знала, через что я прошел сегодня…

У Гейбриела в голове всплыл образ Бенни, и он похоронил его в страстном желании, охватившем все его тело.

Когда он нащупал застежки ее платья, дыхание Вирджиния стало частым и обжигало ему щеку.

– Я думала, ты ездил по семейным делам.

– Да, но я расскажу тебе об этом позже. А сейчас я с ума схожу от желания. Я скучал без тебя. Ты не представляешь, как сильно я скучал.

– Я тоже скучала. Но грум…

– Он ушел. И не вернется. – Гейбриел стащил платье с ее плеч. – Больше никто не знает, что ты здесь.

– Хорошо, – застенчиво улыбнулась Вирджиния. Она потянула сюртук, и Гейбриел снял его, потом она стала расстегивать пуговицы его жилета.

Гейбриел расстегнул платье и обнажил грудь Вирджинии.

– Ты получила мою записку? – пробормотал он и сомкнул губы вокруг нежного соска.

Вирджиния задохнулась от удовольствия, и волна наслаждения проникла в каждую вену, в каждую мышцу и косточку. Она принадлежит ему. Навсегда. И вдруг сейчас это «навсегда» перестало казаться Гейбриелу таким пугающим, как раньше.

– Я сделала… – Она прижала голову Гейбриела к своей груди. – Я приехала сюда… потому что Поппи сказал, что застрелит тебя, если ты завтра появишься в Уэверли-Фарм.

– Тогда мы сбежим. – Гейбриел прижал Вирджинию к стене. – Сегодня ночью. Но сначала…

Он расстегнул бриджи. Вирджиния широко распахнула глаза, когда он приподнял ее, чтобы она могла обхватить ногами его талию. Он понимал, что не должен поступать с ней так, как будто она девица легкого поведения, но желание изгнать из души гнетущее чувство, окутать себя ее теплом было настолько мощным, что он не мог сдержать себя.

– Прости, дорогая, но сегодня я не могу действовать медленно и методично. Я должен овладеть тобой прямо здесь. Ты позволишь?

Лицо Вирджинии вспыхнуло желанием, и Гейбриел увидел на ее губах хитрую улыбку, которую просто обожал.

– Я уже позволила тебе это.

– Слава Богу, – сдавленно произнес Гейбриел. Еще мгновение, и он вошел в нее – властно, почти грубо.

– Гейбриел… О! Дорогой мой… – выдохнула она, ощущая лишь блаженное чувство долгожданного слияния. – Боже мой! Это изумительно!

«Изумительно» было самым подходящим словом. Ее шелковистые бедра обнимали его талию, изящные руки обхватили шею, она укутала его теплом разгоряченного женского тела. Жизнь в своем самом природном проявлении; в противовес холоду смерти.

Гейбриел совершал мощные движения внутри ее тела, которые, он боялся, были слишком грубыми, но когда Вирджиния стала волнообразно двигаться навстречу ему, он понял, что все хорошо. Она просто чудо, его будущая жена.

– Вирджиния, милая моя, – прошептал Гейбриел, – ты совершенно покорила меня и очаровала.

– Правда?

– Разве сама не видишь, как влияешь на меня? Я уже плохо соображаю. Иначе зачем мне, как дикому животному, набрасываться на тебя здесь?

– Мне нравится, когда ты такой дикий, – прошептала Вирджиния. – По крайней мере когда мы… ты знаешь. – Она потерлась грудью о его жилет, и он тут же пожалел, что не снял его. И рубашку. И ее платье.

Позже. Если они убегут сегодня ночью, то смогут заниматься любовью в экипаже всю дорогу до Гретна-Грин. А пока инстинкт повелевал ему просто бесчувственно овладевать ею. Или, может, он сам хотел быть бесчувственным, уйти от себя с ее помощью.

Вирджиния была слишком хороша, и ему просто необходима была разрядка. Он хотел только одного – слиться с ней воедино, раствориться в ней, стать ее частью. В этом положении он даже не мог ласкать ее, но, судя по ее стонам, она тоже испытывала наслаждение. И когда он немного сместился, чтобы при каждом движении снова и снова касаться самого чувствительного местечка ее плоти, она вонзилась пальцами в его плечи, и из ее горла вырвался протяжный стон.

– Да! – Вирджиния крепко сжала ногами его талию. – О, Гейбриел! Пожалуйста… О, пожалуйста… Я хочу…

– Все, что ты хочешь… Все – тебе. – Гейбриел увеличил скорость движения, и его мгновенно накрыла волна пронзительного удовольствия.

Вирджиния судорожно содрогнулась всем телом и вскрикнула, и этот крик Гейбриел заглушил поцелуем. Чувствуя, как дрожит ее тело, он ощутил, как взорвалась его плоть, в то время как в голове звучало: «Я хочу… Я хочу…»

И он тоже хотел! Гораздо больше, чем думал. Он хотел, чтобы она знала все затаенные секреты его сердца, каждую частичку прошлого, что он похоронил.

Он хотел, чтобы она узнала его настоящего.

Эта неожиданная мысль ужаснула Гейбриела. Если он поддастся этому желанию, он может потерять Вирджинию. И внезапно больше всего на свете ему не захотелось потерять ее.

Глава 19

Вирджиния почувствовала себя обиженной, когда все закончилось и Гейбриел поставил ее на ноги. С кончика языка уже готовы были сорваться слова «я люблю тебя», но что-то в последний момент удержало ее. Она не вынесет безответной любви. Возможно, когда он станет ее мужем, это будет легче пережить.

У Гейбриела был смущенный вид, когда он освободился из ее объятий.

– Я не хотел быть таким грубым, – сказал он. – Теперь ты еще больше, чем прежде, считаешь меня негодяем.

– Если негодяй – это то, чем ты был сейчас, – весело сказала Вирджиния, – тогда спасибо судьбе за это.

Гейбриел удивленно посмотрел на нее, потом улыбнулся. Его улыбка всегда вызывала в ней трепет.

– Понравилось?

– Очень. – Вирджиния убрала упавшую прядь волос. – Хотя застало меня врасплох.

– Просто… – Гейбриел повернул ее, чтобы застегнуть платье. – Просто мне надо было хоть ненадолго забыть то, что я видел сегодня.

– А что это было?

– Смерть.

Вирджиния повернулась и внимательно посмотрела на Гейбриела. От этого странного слова ей стало не по себе.

– Что ты имеешь в виду, Гейбриел?

– Мы с Джарретом ездили на север, чтобы принять участие в осмотре тела. После смерти Роджера я…

– Ты был на осмотре Роджера?

– Конечно, – напрягся Гейбриел. – Он погиб, состязаясь в гонке со мной. Для таких случаев существуют официальные правила. Все, кто присутствовал, должны ответить на вопросы и дать показания. Дедушка твой был и другие свидетели.

Значит ли это, что Гейбриела публично спрашивали о том, как возникла эта гонка? И неужели Поппи не слышал этих показаний? Потому что тогда он знал бы, кто бросил вызов, а он ведет себя так, как будто ничего не знает. Но и никто другой тоже никогда не заявлял, что слышал правду.

– Этот осмотр был очень тяжелым испытанием, – продолжал Гейбриел, явно пытаясь избавиться от тягостных воспоминаний. – Тело некоторое время лежало под открытым небом.

– Это был друг? – вздрогнула Вирджиния, ясно представляя себе, насколько это ужасно.

– Можно сказать и так. Здесь в Холстед-Холле он был главным грумом незадолго до смерти родителей.

В нескольких словах он объяснил, что в последние несколько месяцев он, его братья и сестры занимаются расследованием смерти своих родителей. Об этом они никому не говорили, потому что сначала сами хотели докопаться до правды. Вот почему он не позволил Аннабель раскрыть истинную причину его внезапного отъезда.

Гейбриел рассказал Вирджинии о решении расспросить главного грума о смерти родителей, и это привело к тому, что им сообщили о его смерти, возможно, насильственной.

– Я бы никогда не пожелал подобной смерти. После того как тело Бенни какое-то время пролежало в лесу… Оно выглядело…

– Чудовищно, – тихо закончила за него Вирджиния.

– Я не видел его девятнадцать лет, – кивнул Гейбриел. – После смерти родителей бабушка увезла нас жить в город, Оливер закрыл имение, большинство работников были отпущены. Но если бы я не видел его каждый день до этого, я бы его не узнал. Его лицо… – Гейбриел резко выдохнул. – Нелегко было смотреть на него. Опознать его мы смогли лишь по кольцу, которое было на нем в тот момент, когда Пинтер задавал ему вопросы.

– Я очень сожалею, что тебе пришлось пройти через это.

– А я – нет. Это помогло мне наконец понять, что я не хочу быть Ангелом Смерти. – Он бросил на нее острый взгляд. – Я не хочу закончить свою жизнь, разбившись и истекая кровью где-нибудь в поле. Не хочу, чтобы меня раньше времени бросили в землю гнить. Только… Если Селия не выйдет замуж, у меня останутся только гонки. И если я позволю страху подчинить меня и начну проявлять осторожность, я не выиграю.

То, что Гейбриел поделился с ней своими опасениями, тронуло Вирджинию.

– Но ты ведь наверняка можешь заработать деньги каким-то другим, кроме гонок, способом. Ты мог бы привезти Летящую Джейн в Уэверли-Фарм. Если можно было бы уговорить Поппи или кого-то из братьев одолжить тебе денег на вступительный взнос за первые скачки…

– Твой дедушка не собирается давать мне денег, – хмыкнул Гейбриел, – и ты это знаешь. И у моих братьев не слишком много денег, чтобы вкладывать их в рискованные дела. Мне неловко будет просить у них деньги.

– Но это будет только один раз. И если ты выиграешь скачки, они вернут свои деньги с процентами.

– Как ты сказала на прошлой неделе, слишком много «если», – с грустной улыбкой заметил Гейбриел, убрав ей за ухо упавший локон.

– Но это уже кое-что. Кроме того, ты мог бы помогать Поппи заниматься с его лошадями и управлять конным заводом.

– Чтобы Пирс мог унаследовать все это после смерти дедушки? А мы с чем останемся?

– По крайней мере ты останешься жив, – сглотнула Вирджиния. – И потом, откуда такая уверенность, что Селия не выйдет замуж?

– Ты ведь познакомилась с моей сестрой? – сухо спросил Гейбриел.

– Она очень хорошенькая.

– Меня беспокоит не то, как она выглядит. Меня тревожит ее сильное нежелание выходить замуж.

– Похоже, ей очень хочется победить тебя. – Вирджиния коснулась его щеки. – Я уверена, она все сделает так, как надо, когда время подойдет. Не лезь на рожон, Гейбриел. Все будет хорошо.

– Вечно жизнерадостная оптимистка, да? – Гейбриел поднес к губам руку Вирджинии. – Ты считаешь, что твой дедушка позволит мне приблизиться к вашему имению ближе, чем на милю? Он уже сказал, что застрелит меня. Ты хочешь сбежать? – с надеждой в голосе спросил он. – Мы могли бы уехать сегодня ночью.

– Я бы предпочла, чтобы ты заблаговременно решил с ним возникшие разногласия.

Гейбриел наклонился, чтобы подобрать сюртук.

– Как, черт возьми, я должен это сделать?

– Ему надо знать правду о той ночи, когда вы с Роджером заключили пари. И ему надо услышать это от тебя.

– Ты хочешь сказать, что это тебе надо услышать от меня правду, – с окаменевшим лицом уточнил Гейбриел. – Ты не оставишь это в покое.

– Неправда, – уверенно ответила Вирджиния. – В своем сердце я знаю, что ты порядочный человек. Но Поппи необходимо иметь уверенность, что у тебя хорошая репутация. Он должен чувствовать, что ты достоин меня, а для этого ему необходимо знать правду. Иначе он никогда…

– Бог мой, Гейбриел! – Дверь в конюшню распахнулась. – Ты когда-нибудь собираешься… – Джаррет резко остановился, переводя взгляд с Вирджинии на Гейбриела. – Прости, брат. Я думал, ты все еще нянчишься со своей лошадью. – Его взгляд метнулся к сюртуку в руке у Гейбриела. – Я… э-э… не хотел мешать. Аннабель сказала, что ей надо поговорить с тобой. Но я думаю, что сейчас не время. Я просто оставлю вас вдвоем продолжать… чем вы там занимались.

– Не надо. – Гейбриел надел сюртук. – Мы с Вирджинией обсуждали вопрос нашего побега. Похоже, ее дедушка против нашего брака и жаждет моей крови. Мы собираемся решить эту проблему, сбежав в Гретна-Грин.

– Гейбриел! – Он хочет сбежать от всего, от правды, от прошлого. Он должен остановиться. – Ты прекрасно знаешь, что я не согласилась…

– Если ты планируешь бегство, – сказал лорд Джаррет, – лучше пройти в дом. Бабушка должна это слышать.

Обняв Вирджинию за талию, Гейбриел повел ее к двери.

– Послушай меня… – начала Вирджиния.

– Как ты думаешь, сколько времени нам потребуется? – спросил Гейбриел у брата, подчеркнуто не обращая внимания на Вирджинию. Пересекая двор, они продолжали обсуждать тайное бегство.

Господи! Ну почему он ее не слушает?

Они вошли в дом и уже направлялись к гостиной, когда в холле их остановила бабушка Гейбриела.

– Какого дьявола ты так долго… О! – Миссис Пламтри увидела Вирджинию и улыбнулась. – Добрый вечер, мисс Уэверли. Аннабель сказала, что твой дедушка грозился застрелить моего внука, если тот приедет в Уэверли-Фарм сделать тебе предложение. Ты приехала, чтобы предупредить Гейба?

– На самом деле…

– Мы решили сбежать, бабушка, – перебил Вирджинию Гейбриел. – Я знаю, что ты против тайного бегства, но…

– Нет-нет, мой мальчик, давай беги, – весело ответила миссис Пламтри. – Только сделай так, чтобы это было законно. Заставь их дать тебе какую-нибудь бумажку, никакой этой шотландской ерунды насчет того, что твоего слова вполне достаточно.

– Конечно, – заверил Гейбриел.

– Но я не хочу… – начала было Вирджиния.

– Чем я могу помочь? – продолжала миссис Пламтри. – Если мы с генералом в чем-то похожи, то через несколько часов он проснется, а вам необходимо быть в пути к тому моменту, как генерал обнаружит, что Вирджиния уехала. Скорее всего сначала он приедет сюда, мы его тут задержим, и это даст вам хоть какой-то запас времени.

Вирджиния все больше сердилась.

– Я не думаю…

– Фаэтон будет не слишком комфортен для путешествия, – сказал Джаррет, – но он быстрее. Можешь взять мой экипаж, но у кучера не было возможности отдохнуть после нашей поездки. Ты, кстати, тоже не отдохнул.

– Прекратите! Вы все, прекратите! – крикнула Вирджиния. – Я не хочу никуда бежать.

Пробормотав едва слышно проклятия, Гейбриел крепче обнял ее за талию.

– Ты не хочешь выходить замуж за моего внука? – спросила миссис Пламтри, выразительно посмотрев на тесное объятие Гейбриела.

– Конечно, я хочу выйти за него замуж, – покраснела Вирджиния. – Но я хочу сделать все по правилам. Я хочу получить разрешение Поппи.

– Та-та-та… – поцокала языком миссис Пламтри. – Учитывая то, что сказал мне твой дедушка в тот вечер, когда мы обедали вместе, вряд ли он даст свое согласие на этот брак. Он сказал, что сделает все, чтобы его внучка никогда не вышла замуж за моего внука. И если он говорит, что застрелит Гейбриела, непохоже, чтобы он изменил свое мнение на этот счет.

– Вы совершенно правы! Я не изменил своего мнения! – послышался громкий голос от дверей.

О Господи! Поппи, а за ним – лакей.

– Простите, мадам, – начал лакей, – но генерал Уэверли отказался подождать…

– Все хорошо, Джон, – успокоила его миссис Пламтри.

Вирджиния с тревогой смотрела на дедушку. Он казался потерянным и усталым, волосы стояли торчком.

– Что ты здесь делаешь, Поппи?

– После нашего разговора я не мог уснуть. – Генерал с мрачным лицом приблизился к ней. – Направился к тебе в комнату, подумав, что мы можем еще раз поговорить обо всем, но ты исчезла. – Он бросил убийственный взгляд в сторону Гейбриела. – Как ты убедил мою внучку согласиться на такой дурацкий поступок – ночью приехать сюда? С ней могло случиться все, что угодно. Ее могли остановить на дороге, она могла заблудиться в темноте…

– Он не имеет к этому никакого отношения, – перебила его Вирджиния. – Я приехала сюда, потому что ты грозился убить его завтра утром.

– Она приехала, чтобы предупредить его, – подчеркнула миссис Пламтри, сверкнув глазами. – За это ее винить невозможно. Это говорит в ее пользу.

Теперь Поппи обратил свой сердитый взгляд на миссис Пламтри.

– Единственное, в пользу чего это говорит, так только в пользу ваших интриг. И Вирджинию я ни в чем не виню. Я виню вас и вашу семейку. Вы вмешиваетесь в дела, которые вас не касаются.

Генерал повернулся и сердито посмотрел на лорда Джаррета.

– В следующий раз, когда будете посылать в мой дом свою жену, чтобы передать за моей спиной записку, вам это даром не пройдет.

– Я не посылал к вам свою жену, – возмутился лорд Джаррет.

– Это сделал я. – Гейбриел еще сильнее прижал к себе Вирджинию. – Я хотел, чтобы Вирджиния знала, что я скоро вернусь, чтобы сделать ей предложение.

– Она для тебя – мисс Уэверли, мальчишка! И женишься ты на ней только через мой труп! Давай, Вирджиния, – Поппи протянул руки, – мы едем домой.

– Расскажи ему, – тихо сказала Вирджиния, подняв глаза на Гейбриела. – Расскажи ему сейчас.

– Неподходящее время, – с напряжением в голосе сказал Гейбриел.

– Лучшего времени не будет. В тот вечер на балу, когда мы танцевали, ты сказал, что хочешь загладить вину перед нашей семьей. Вот твой шанс. Он должен это услышать.

Вирджиния видела, как Гейбриел удаляется, как уходит в себя, словно черепаха, которая прячется в свой панцирь, но продолжала настаивать на своем:

– Заставь его понять.

– Я не буду обсуждать это здесь, черт возьми!

– Обсуждать – что? – встряла миссис Пламтри.

– В таком случае я еду с ним домой. – Освободившись из его объятий, Вирджиния отошла на несколько шагов. Она должна заставить Гейбриела сделать это. – Тебе придется выбирать. Или ты расскажешь ему правду, или я уезжаю домой.

Вирджиния не знала, стоит ли настаивать, но она должна попытаться. Его нежелание посмотреть в лицо прошлому будет только отравлять их любовь, и тайное бегство ничего не решит.

– Не проси меня сделать это. – Что-то вспыхнуло в глубине его глаз. Гнев. И сожаление.

Ну почему он такой упрямый? Ни слова не говоря, Вирджиния развернулась и направилась к дедушке.

– Проклятие! Вирджиния, проси у меня что хочешь, только не это!

Боль в его голосе заставила сжаться сердце Вирджинии, но она не отступила.

– Я не могу сказать тебе правду, – выдавил из себя Гейбриел.

– Это означает, что ты не скажешь?

– Я не могу. Потому что я не знаю правды.

Вирджиния остановилась.

– Что это значит? – Она повернулась к нему, неуверенная, что правильно услышала.

И хотя другие не знали, о чем говорит Вирджиния, казалось, что все, как и она сама, затаили дыхание в ожидании ответа.

Гейбриел провел рукой по волосам, потом чертыхнулся.

– Я действительно не знаю, что произошло в ту ночь. Я был настолько пьян, что ничего не помню. – В повисшей вдруг тишине было слышно его тяжелое дыхание. – Все всегда считали, что я не говорил об этом, либо чтобы скрыть собственную вину, либо чтобы защитить память о Роджере. Но, по правде говоря, я не знаю, кто из нас бросил выбор. И никогда не знал.