Текст книги "Неодолимое желание"

Глава 8

Вирджиния не могла поверить, что руки Гейба лежат у нее на груди. Это ужасно! Возмутительно!

Восхитительно.

Как может что-то скандальное давать такие приятные ощущения? Уже то, что он поцеловал ее, было плохо, а теперь своими ласками он приводит в смятение ее чувства. Это просто нечестно. Он жульничает. А она позволяет ему это делать.

Надо остановить его. И она остановит… через несколько минут. После того как поймет, почему не хочет этого делать.

Он подтолкнул ее к живой изгороди лабиринта, прижимаясь к ней всем телом и продолжая терзать ее рот. Подрезанные ветки самшита кололись сквозь платье, она слышала их острый запах, но осознавала только ощущения, которые вызывал в ней Гейб, жаркие и очень чувственные. Такие приятные. Особенно когда он зажал в руках ее грудь и касался сквозь платье напряженных сосков. Трудно было сказать, где заканчивалось его прерывистое дыхание и начиналось ее собственное. Боже правый, он сводит ее с ума!

И она, должно быть, делала с ним то же самое; она ощущала его выступающую плоть. Виржиния выросла на конном заводе и знала, что это означает. Это должно стать предупреждением о том, что пора прекратить это безумие, но она почувствовала ликование в душе. Гейб сказал правду, что испытывает к ней сильное желание. Когда он целовал ее, в нем не было ни капли холодного расчета, и ее женское тщеславие было удовлетворено.

Но когда Гейб расстегнул верхнюю пуговицу лифа, Вирджиния отодвинулась и перехватила его руку.

– Нельзя, – прошептала она, глядя на его вторую загорелую руку, которая продолжала ласкать ее грудь. – Это непристойно.

– Это именно то, о чем я сейчас подумал, – блеснул глазами Гейб, – о непристойности.

Ужасный человек, он еще смеется над ней.

– И безрассудно, – проворчала Вирджиния, чтобы отвлечься от осознания того, что Гейб расстегнул еще две пуговицы. – Ты очень безрассудный. – Она умирала от ощущения его пальцев на своей обнаженной коже.

– А чего ты ждешь от такого мужчины, как я? – Гейб поцеловал ее в висок. – Безрассудство – мое призвание. И потом, тебе ведь нравится, когда я безрассудно веду себя.

– Нет, не нравится! – выпалила Вирджиния, и это была явная ложь. Ощущение его руки, проникающей под лиф платья, было обжигающим. Оно заставляло ее почувствовать себя настоящей женщиной. Его женщиной.

Она сумасшедшая.

– Тебе нравится это, – поцеловал ее в ухо Гейб, – потому что незаметно для других в тебе тоже есть доля безрассудства.

У Вирджинии заколотилось сердце. Ну почему именно он должен быть тем единственным, кто замечает ее желание быть безумно безответственной?

– Только не говори мне, что ты не испытала удовольствия от гонки сегодня днем, – продолжал Гейб, словно маленький чертик, сидящий у нее на плече и нашептывающий ужасную правду. – Я видел твое лицо.

– До или после того, как ты едва не разбился? – выдохнула Вирджиния. О Боже, он проник к ней под корсет, чтобы ласкать ее соски. Больше всего ей хотелось сбросить одежду, чтобы ему было удобнее делать это.

– Ты действительно за меня переживала. – Его рука замерла у нее на груди.

Что она сказала? Ах да. Ей не следовало этого говорить.

– Я хотела сказать, до того, как ты едва не угробил нас обоих.

– Не отрицай это. Ты волновалась за меня. – Гейб перекатывал ее соски между пальцами, и Вирджиния чувствовала, как слабеют ее колени. Почему она просто не заставит его остановиться?

Потому что ей не хотелось, чтобы он останавливался.

Его дыхание участилось, она чувствовала его горячее дыхание на своей щеке.

– Никто, кроме моей семьи, никогда обо мне не беспокоится. Все считают, что я сильный и непобедимый.

Что-то в его голосе пробудило в ней желание заключить его в свои объятия и утешить. Но вместо этого Вирджиния отпрянула, чтобы заглянуть ему в глаза.

– Это потому что ты сам думаешь, что непобедим.

– На самом деле мне все равно, победим я или нет, – мрачно заявил Гейб.

Эти слова испугали Вирджинию. Слава Богу, он перестал ее ласкать, потому что сейчас ей надо было спокойно подумать.

– Тогда зачем жениться, если ты собираешься оставить женщину вдовой?

У него на лице появилось уязвленное выражение, но он мгновенно его спрятал.

– Я же сказал тебе почему. Потому что Селия…

– Ах да. Твоей сестре нужно, чтобы ты женился. – Вирджиния не знала, восхищаться его преданностью семье или презирать эту высокомерную уверенность, что его план хорош для всех. – И тебя не тревожит, кому ты причинишь боль в процессе всего этого.

– Я не хочу причинять тебе боль. – Гейб вздохнул и, склонив голову, уткнулся ей в щеку. – Мне нужна жена, тебе нужен муж. Почему бы не облегчить себе жизнь и не пожениться?

Эти слова уязвили Вирджинию.

– Мне не нужен муж, который женится на мне из жалости или в силу сложившихся обстоятельств. Или потому, что он хочет, чтобы его сестра получила свою долю наследства.

– Неужели это похоже на жалость к тебе? – Рука Гейба вновь скользнула к ее груди, очень мягко и деликатно. – Неужели это похоже на корыстное намерение? У меня было семь месяцев на поиски жены, дорогая моя, и ты – первая женщина, на которую я обратил внимание, – добавил Гейб, услышав хриплый вздох Вирджинии. – Хочешь знать почему?

Господи, да.

– Ты разогнала кровь в моих жилах. Другого способа описать свое состояние у меня нет. Я не поэт и не умею говорить красивые комплименты, и, видит Бог, кроме предполагаемого наследства, мне и предложить-то особенно нечего. Но я обещаю тебе, что по крайней мере в спальне я могу сделать тебя счастливой. Возможно, это не слишком многого стоит, но люди вступают в брак и ради меньшего.

– Я предпочитаю выйти замуж ради большего.

– Значит, у тебя есть другое, более выгодное предложение? – спросил Гейб, продолжая ласкать ее грудь.

Он знал ответ на свой вопрос.

– Дай мне шанс показать тебе, как хорошо нам может быть вместе, – прошептал он. – Всего… один… шанс.

Он снова стал целовать ее и проделывал это с такой нежностью, что у нее перехватило дыхание. А что, если он прав? Если этого достаточно? Видит Бог, в ее жилах он тоже разогнал кровь. Если бы не его сумасшедшая потребность каждую минуту находиться в опасности и не ее ощущение, что, находясь с ним, она как-то предает Роджера, Вирджиния почти представляла свою жизнь с ним.

На мгновение она отдалась во власть удовольствия, которым он ее окутал. Он пах лошадями и кожей. Вирджиния, уловив запах вина, пьянела от его поцелуев. Горячие губы Гейба скользнули по щеке вниз к основанию шеи, туда, где пульсировала голубая жилка, потом спустились еще ниже, заставляя ее стонать, выгибаться ему навстречу, цепляясь за его плечи.

Его широкие, мускулистые плечи. Неудивительно, что женщины вешались на него. Он как породистая лошадь среди обычных лошадей, запрягаемых в повозку, холеная и сильная. От его мастерских ласк она чувствовала себя как кобыла в период течки, которая преодолеет любое препятствие, чтобы спариться с жеребцом в соседнем загоне.

Еще ни один мужчина не пробуждал в ней таких диких чувств. Она погружалась в них, тонула в собственных ощущениях…

– Вирджиния! – послышался мужской голос, пробившийся сквозь туман в ее одурманенной голове.

– Остановись, – прошипела она, чувствуя, как паника овладевает ею.

– Не шуми, и он уйдет. – Гейб распахнул лиф ее платья.

– Вирджиния! – повторил голос, на этот раз ближе.

– Это Пирс, – оттолкнула она Гейба и начала застегивать платье. Боже правый, да оно наполовину расстегнуто! – Он не уйдет, пока не отыщет нас.

Когда ошеломленный Гейб потянулся к ней, она шлепнула его по руке:

– Пытаешься испортить мою репутацию?

– Это никак не испортит твою репутацию, если я хочу на тебе жениться.

Вирджиния с изумлением посмотрела на него. Так вот каков его замысел: скомпрометировать ее и таким образом гарантировать заключение их брака. И она едва не позволила ему это сделать!

– Таким способом вы меня не добьетесь, сэр. – Вирджиния развернулась и пошла к выходу из лабиринта.

– У тебя на платье сзади листья и веточки, – заметил Гейб, следуя за ней и пытаясь отряхнуть этот мусор.

– Не делай этого! – раздраженно сказала Вирджиния, ударив его по руке.

– Проклятие, Шарп, куда вы пропали с моей кузиной? – совсем близко закричал Пирс. Потом наступила оглушительная тишина. – Чем, черт возьми, вы двое здесь занимаетесь?

Дьявол! Гейбриел не спешил убрать руки от платья Вирджинии.

– Мы пытаемся путешествовать по лабиринту, Девонмонт.

Вирджиния подняла глаза и увидела Пирса, который стоял у входа в тупик и с явным подозрением оглядывая их обоих. Краска залила щеки Вирджинии, и до нее дошло, что волосы у нее, должно быть, в беспорядке, потому что Гейбриел зарывался в них пальцами. О Боже. Как глупо она выглядит…

– Пирс, ты не находишь, что лабиринт действительно великолепен? Я восхищалась живой изгородью, – проговорила Вирджиния.

– В то время как руки Шарпа гладили твой зад? – уточнил Пирс.

Щеки Вирджинии приобрели пунцовый цвет.

– Не будь грубым, Пирс. Лорд Гейбриел всего лишь помогал мне отряхнуть листья с платья.

– Готов поспорить, что так и было, – сухо сказал Пирс, переводя взгляд на Гейба.

И наткнулся на его чрезмерно самодовольный взгляд.

– Ты застал нас, Девонмонт, признаю. Полагаю, теперь никаких препятствий к свадьбе не будет.

– В таком спектакле нет нужды, – сказал кузен Вирджинии. – Мужчина должен уметь украсть поцелуй, не связывая себя узами брака, ты согласен?

– Я абсолютно согласна с этим. Мы не делали ничего предосудительного, – поспешно сказала Вирджиния и хмуро посмотрела на Гейбриела. – Потому что ничего такого не было.

– Все в порядке, дорогая, – заверил ее Шарп. – Я счастлив сделать все, как должно быть.

– Ой, ну конечно, – протяжно сказал Пирс. – Тебя же ждет наследство.

– Хотя тебя это никак не касается, – гневно заявил Гейб, – но я как раз только что объяснял твоей кузине, что я женюсь на ней не ради наследства.

– Меня это касается! – отрезал Пирс. – Она моя семья. И заслуживает лучшего, чем ты. Именно поэтому я сам намерен на ней жениться.

Несколько мгновений и Вирджиния, и Гейбриел, онемев от изумления, смотрели на Пирса.

– О чем это ты говоришь? – прорезался голос у Вирджинии.

– У тебя может быть не один поклонник, – пожал плечами кузен. – Я заявляю о своем участии.

– Убирайся к черту! – прорычал Гейб и устремился вперед.

– Перестань! – схватила его за руку Вирджиния. – Разве ты не видишь, он просто пытается провоцировать тебя?

– Ни капельки, – заявил Пирс. – Я говорю серьезно. На кандидатуру мужа я подхожу намного больше, чем этот негодяй. – Он пренебрежительно посмотрел в сторону Гейба. – Поскольку я именно тот, кто унаследует твой дом, если ты хочешь выйти замуж ради наследства, ты должна выйти замуж за меня.

– Я выхожу замуж не ради чьего-нибудь наследства, – раздраженно сказала Вирджиния.

– Тогда выходи замуж ради любви. – Холодный тон Пирса противоречил его сентиментальным словам. – Я очень люблю тебя, кузина. Поэтому у меня должен быть такой же шанс, как и у него. Или даже больший, пока Шарп не заявит, что тоже безумно любит тебя.

Вирджиния едва не рассмеялась. Совершенно ясно, что Пирс не любит ее. Если она витала в облаках, как заявил Пирс, то он крепко стоял на земле.

Его заявление оказало странный эффект на Гейбриела. Он был взбешен. Как любопытно. Он расстроен, потому что не хочет терять свое будущее наследство? Или потому, что не хочет потерять ее? Ей очень хотелось бы это знать.

Может, позволить Пирсу немного продолжить этот фарс?

– Ты действительно любишь меня, кузен?

– Конечно. – Во взгляде Пирса, которым он наградил ее, она прочла безмолвное предостережение и обрадовалась, что послушалась своей интуиции. – Я ценю твой ум, характер и доброе сердце. А Шарп просто хочет затащить тебя в постель.

– А ты не хочешь? – возмутился Шарп.

– А если и хочу? – протяжно сказал Пирс. – Что здесь ненормального для влюбленного мужчины?

Он почти поморщился, и Вирджинии пришлось сдержаться, чтобы не фыркнуть. Несомненно, даже Гейбриел мог бы понять, что Пирс лжет; тот едва не подавился на слове «влюбленный».

Но Гейбриел, вероятно, заявление Пирса принял за чистую монету.

– Ты не знаешь даже смысла слова «любовь», Девонмонт. Я много наслышан о твоей репутации, хотя, возможно, о ней ничего не знает твоя кузина. О количестве твоих любовниц ходят легенды. Если она выйдет за тебя замуж, то всегда будет играть вторую скрипку на фоне твоей очередной любовницы.

– А ты будешь ей верен? – Пирс бросил на Гейба испепеляющий взгляд. – Как только в твои руки попадут деньги бабушки, ты каждую ночь станешь проводить в притонах.

– Ты ничего не знаешь о том, что я намерен сделать с деньгами бабушки! – отрезал Гейбриел. – И ты ничего не знаешь обо мне!

– Я знаю, что моя кандидатура подходит для нее больше, – шагнул к нему Пирс.

– Господи, да ты ее кузен!

– Троюродный кузен. И препятствий к заключению законного брака нет. – Пирс внимательно посмотрел на Гейба. – Я вижу, ты ведь не сказал Вирджинии, что любишь ее.

На щеке Гейба задергалась мышца. И это был ответ для нее и для Пирса. Она, конечно, не ждала, что он признается ей в любви, он едва знал ее. И не хотела, чтобы он лгал. Это только подтвердит его корыстные намерения, о которых думал Пирс.

И все же где-то в глубине души Вирджиния была разочарована. И это было нелепо и даже смешно. Она не любит его. Так почему же ей хочется, чтобы он любил ее?

– Пойдем, дорогая моя, – протянул руку Пирс. – Дядя Айзек послал меня привести тебя к ужину.

– Не смей идти с ним! – прорычал Гейбриел, когда Вирджиния сделала несколько шагов за Пирсом.

Вирджиния остановилась и хмуро взглянула на Гейба.

– Прости, что ты сказал? – ледяным тоном спросила она. – Я не думаю, что у тебя есть право командовать мной.

– В нем нет ни капли вежливости, присущей джентльмену, – покачал головой Пирс.

– Не вмешивайся в это! – бросил Гейб и сердито посмотрел на Вирджинию. – Мы заключили сделку. Я выиграл гонку, а вместе с ней – право ухаживать за тобой.

– Да, но в нашем пари не было ни слова о том, чтобы мешать кому-то еще ухаживать за мной. Спасибо, что погулял со мной по лабиринту, но теперь, когда о своих намерениях заявил мой кузен, я полагаю, что должна позволить ему проводить меня к ужину. Мне кажется, это справедливо, что вам обоим я уделю одинаковое время.

Видя негодование на лице Гейба, Вирджиния сдержала улыбку и взяла Пирса под руку.

– Тебе, возможно, понадобится несколько минут, чтобы… привести себя в надлежащий вид, – сказал перед уходом Пирс, и его взгляд скользнул вниз, к паху Гейбриела. И услышал в ответ ругательство. – Если ты в таком виде явишься к ужину, – продолжал Пирс, увидев, как покраснела Вирджиния, – и это заметит генерал, то свадьбы не будет, а на рассвете состоится дуэль на пистолетах. Вряд ли это пойдет тебе на пользу.

Они ушли вместе, оставив Гейбриела переживать и злиться.

– Иногда ты бываешь очень злобным, – заметила Вирджиния, как только они отошли на приличное расстояние.

– Он позволил себе что-то еще, кроме поцелуя? – напряженно спросил Пирс.

Вирджиния с трудом сглотнула. Существуют вещи, которые дамы всегда держат при себе.

– Ничего, – быстро взглянула она на Пирса. – Ты должен мне рассказать, что задумал. Потому что мы оба знаем, что ты не собираешься жениться на мне и, уж конечно, не сходишь с ума от любви ко мне.

– С ума от любви не схожу, но действительно люблю тебя.

Вирджиния удивленно приподняла брови.

– Я люблю всю свою семью, – пояснил Пирс с дьявольской улыбкой на губах.

– Другими словами, ты любишь меня так, как любишь свою мать.

– Но это лучше, чем любить тебя так, как я люблю свою собаку, – пожал плечами Пирс.

– Можешь сколько угодно играть словами, но по крайней мере скажи мне, в чем заключается твоя игра.

– Оглянись, – понизил голос Пирс.

Вирджиния оглянулась и увидела Гейбриела. Он, сжав кулаки и метая злобные взгляды в затылок Пирса, выходил из лабиринта.

– Он что, караулит нас? – поинтересовался Пирс.

– Как пес караулит украденную косточку.

– Или как мужчина, который не хочет терять шанс получить женщину, которую он хочет, – долго глядя на Вирджинию, предположил Пирс.

– Это одно и то же.

– Нет, не одно и то же. – Пирс посмотрел на стоявший впереди Холстед-Холл. – Чтобы помочь Шарпу получить наследство, подойдет любая женщина. Сейчас он возмущен тем, что у него отобрали то, что он считал легкой победой. И если его волнуют только деньги, он будет искать другую женщину, потому что появилось соперничество. У него нет времени бороться за право ухаживать за тобой.

– А если он не станет искать другую женщину?

– Значит, ему нужна ты.

– И чем это лучше? Так или иначе, это означает, что он меня не любит.

– Послушай, кузина, любовь – это всего лишь фарс для таких мужчин, как Шарп. Самое большее, что ты от него получишь, – это страсть, желание обладать.

«Я обещаю тебе, что по крайней мере в спальне я могу сделать тебя счастливой… Люди вступают в брак и ради меньшего».

– Мне этого недостаточно.

– Тогда тебе придется искать мужа где-нибудь в другом месте, дорогая, – с сожалением посмотрел на нее Пирс. – Или согласиться на любовь, которую я предлагаю, и принять мое ухаживание.

– Ты хочешь сказать, твое притворное ухаживание.

– Оно не притворное, – торжественно посмотрел на нее Пирс. – Если единственный способ помочь тебе – жениться на тебе, я согласен принести себя в жертву на алтарь супружества.

– Спасибо, но мне думается, я обойдусь без жертвенного ягненка.

В полном молчании они вошли в дом, Гейбриел шел следом за ними. Когда они завернули за угол, Пирс оглянулся на все еще сердитого Гейбриела.

– Но есть и другая возможность, моя дорогая девочка. Шарп может стать тебе хорошим мужем. Но пока я не узнаю его истинных намерений, мы должны устроить ему соревнование. Если он станет настаивать на своем ухаживании за тобой, мы можем перепроверить его искренность.

– Почему ты хочешь помочь ему? – потрясенно посмотрела на него Вирджиния.

– Не ему. Я хочу помочь тебе. Брак – единственный способ обеспечить твое будущее. – Пирс внимательно посмотрел на кузину. – И он тебе нравится, признайся.

Вирджиния стиснула зубы. Возможно, Пирс не всегда знал, что у нее на уме, но иногда попадал точно в цель.

– В данный момент, – пробормотала она, – мне нравится идея стать гувернанткой. Если уж я должна иметь дело с собственническими инстинктами и несносными требованиями, меня больше устроило бы, чтобы все это исходило от достаточно маленьких созданий, чтобы их можно было отправить по своим комнатам.

– Хотел бы я посмотреть, как ты сумеешь отправить Шарпа в его комнату, – усмехнулся Пирс.

«Я бы сделала это только в том случае, если бы пошла туда вместе с ним».

Боже мой, откуда пришла эта мысль?

Вот что бывает, когда позволяешь такому дьяволу, как Гейбриел, целовать себя и ласкать. Это взбудоражило душу Вирджинии и пробудило самые неблагоразумные мысли и фантазии.

Но может быть, Пирс прав. Если она действительно хочет рассмотреть Гейбриела как возможного кандидата в мужья, в чем она пока не была уверена, ничего страшного нет, если вызвать его на соревнование. И даже если она не хочет выходить за него замуж, соревнование станет отличным способом его помучить. Сейчас ей показалось это очень привлекательным.

– А что мы скажем Поппи?

– Правду. Что я тоже за тобой ухаживаю.

– Он не поверит.

– Я бы не стал говорить об этом с такой уверенностью, – заявил Пирс. – Он стерпит все, только бы не столкнуться с возможностью, что Шарп заберет тебя у него, после того как то же самое он проделал с Роджером.

Вот тут Пирс был прав. Поппи никогда не простит Гейбриелу смерть Роджера. Она еще не была уверена, что сама сможет это простить.

– Пирс, а ты знаешь, что там на самом деле тогда произошло?

– Что ты имеешь в виду?

– В день гонки Роджер был пьян? И кто бросил вызов: он или Шарп?

– Тебе придется спросить об этом у Шарпа, – ответил Пирс.

– Думаешь, он мне расскажет?

– Существует только один способ это узнать.

Точно. Но где-то в глубине души Вирджиния боялась узнать правду. Потому что если Поппи прав насчет Гейбриела, а она позволила этому негодяю целовать и ласкать ее…

Боже правый, она этого не перенесет.

Глава 9

Они вошли в столовую, где уже сидели все остальные. Пирс проводил Вирджинию к стулу, который стоял рядом с его.

– А где мой брат? – спросил лорд Джаррет, когда они сели.

– Они разошлись, и Вирджиния бродила по лабиринту одна, – солгал Пирс. – Поэтому я воспользовался возможностью признаться в своем желании тоже ухаживать за ней.

В комнате установилась оглушительная тишина.

Вирджиния бросила взгляд на дедушку, тот явно был ошеломлен. Потом вдруг его рот расплылся в широкой улыбке. О Боже. Ей не хотелось обнадеживать его.

– Это довольно неожиданно, – заметила сестра Гейбриела, миссис Мастерс.

– Очень неожиданно, – раздался от дверей голос Гейбриела. Он вошел в столовую и прищурился, увидев, что Вирджиния сидит рядом с Пирсом. – Очевидно, Девонмонта не устраивает получение только Уэверли-Фарм. Он хочет заполучить и хозяйку.

– Он по крайней мере хочет получить хозяйку! – выпалила Вирджиния. – А ты просто хочешь получить свое наследство!

Гейб нахмурился, а все его родственники дружно заохали.

– Вы знали об этом? – спросила миссис Пламтри.

– Да, но не благодаря кому-то из вас. – Вирджиния прикрыла своей рукой руку Пирса, наслаждаясь тем, какое напряжение это вызвало у Гейбриела. – К счастью, эту сплетню услышал мой кузен и был настолько любезен, что сообщил мне об этом по дороге сюда.

– Любезен? – Гейбриел, гневно сверкая глазами, сел напротив Вирджинии. – Мне кажется, что он воспользовался своим шансом вырвать тебя у меня.

Леди Стоунвилл подала знак лакею наливать суп, и тот начал выполнять свою работу.

– Нам всем очень жаль, что возникло такое недоразумение в отношении бабушкиного ультиматума, – сказала миссис Мастерс, сурово посмотрев в сторону брата. – Мы хотели вам рассказать, но Гейбриел был против. Я думаю, он растерялся. Гейбриел просто без ума от вас и знал, что вы неправильно поймете ситуацию, если узнаете об этом.

Без ума от нее, ха! Гейбриел просто хотел заполучить ее в свою постель.

– Значит, вы лгали ради него?

– Не совсем, – откликнулся лорд Джаррет. – Скорее… утаили кое-какую часть правды.

– Важную часть правды, или вы не согласны? – Вирджиния окинула всех испепеляющим взглядом и взяла ложку. – Я считаю, муж должен быть правдивым, это очень важно, – добавила она, видя, как все застенчиво потупили взгляды.

– Обычно Гейб очень правдив, – не отступала миссис Мастерс. – Даже слишком.

– Главным образом потому, что его не волнует, что думают о нем другие люди, – добавила леди Селия.

Эти слова привлекли внимание Вирджинии. Что он сказал, когда она обвинила его в том, что он считает себя непобедимым?

«Меня не волнует, победим я или нет».

От этих слов, исполненных страдания, грудь сковала боль, но Вирджиния тут же подавила ее. Как она могла позволить ему обманывать себя? У него были совершенно другие цели, не те, о которых он говорил, и она не может и не должна прощать ему это.

– К тому же в своей правдивости он способен проявлять невероятное упрямство. Ты помнишь тот случай с учителем на Рождество? – Миссис Мастерс проглотила ложку супа и посмотрела на лорда Джаррета. – Украденный сливовый пудинг?

– О, ради Бога, не надо, – пробормотал Гейбриел, взял красиво сложенную салфетку и бросил себе на колени.

Леди Селия внезапно побледнела, чем только еще больше подогрела интерес Вирджинии.

– Гейбу было тогда… сколько? Восемь? – продолжала миссис Мастерс.

– Кажется, да, – подтвердил лорд Джаррет. – Это было наше первое Рождество после того, как мать с отцом… – Он на секунду умолк. – Как бы то ни было, бабушкина повариха оставила охлаждаться на подоконнике сливовый пудинг, и он исчез.

– Гейб питал особую любовь к сливовому пудингу, – продолжала рассказ миссис Мастерс, – и все это знали. Поэтому, когда обнаружилась пропажа, его учитель, мистер Вирджил, поднялся на чердак, где Гейб устроил себе что-то типа тайного укрытия, и обнаружил его там в окружении крошек от пудинга.

– Но парень наотрез отказывался признаться, что он украл и съел пудинг, – подхватил лорд Джаррет. – Он не отрицал этого, это была бы ложь, но и не признавал. Мистер Вирджил требовал, чтобы он признался в содеянном, но Гейб продолжал отказываться отвечать ему.

– Я надеюсь, учителю хватило ума взять в руки трость, – сказал дедушка Вирджинии, погрузив ложку в суп. – С такими парнями надо быть строгими.

Вирджиния скрыла улыбку. Несмотря на всю его несдержанность, Поппи никогда не ударил тростью ни ее, ни Роджера, несмотря на многочисленные угрозы сделать это.

– Папа, вероятно, выбил бы правду из Гейба, – ответила миссис Мастерс. – Но мистер Вирджил был человеком мягким, он просто прочел Гейбу лекцию о том, что красть грешно, и процитировал Библию. Он даже вспомнил об умерших родителях, сказав, что они смотрят на Гейба с небес, разочарованные его поступком.

– Но после этого Гейб уперся еще сильнее, – сказал лорд Джаррет, – и не произнес ни слова.

Вирджиния хорошо понимала это. Ее нянечка пыталась проделывать с ней подобное в детстве, и это всегда выводило Вирджинию из себя. Она считала, что если ее родители хотели, чтобы она хорошо вела себя, они не должны были умирать. Тогда она не понимала, что такое смерть. Она просто чувствовала себя покинутой. И Гейб явно чувствовал то же самое.

В ней вдруг зародилось какое-то непрошеное сочувствие. Вирджиния задумчиво ела суп. Иногда она забывала, что они оба потеряли родителей. Правда, Гейб был немного постарше, чем она, когда не стало его родителей, но от этого их смерть стала еще более страшным ударом для него. По крайней мере своих она хотя бы не помнила.

– Поэтому учитель сказал Гейбу, что тот не получит ужина, пока не признается в том, что сделал, – продолжала миссис Мастерс.

– Он продержался весь Сочельник и на следующий день, – подхватила рассказ бабушка Гейбриела. – Упрямый глупыш отказался признаваться или солгать хоть что-то. Я узнала о случившемся, когда Гейб не появился на рождественском ужине. Мистер Вирджил не сказал мне об этом, испугавшись, что я уволю его за то, что он не сумел справиться с Гейбриелом.

– Когда бабушка узнала, – добавил лорд Джаррет, – она сказала Гейбриелу, что он поступил плохо и что его рождественские деньги она использует для покупки другого сливового пудинга в булочной в Илинге. А потом стукнула его тростью за кражу. Больше с него не требовали признаний. К этому моменту бабушка поняла, что никогда не заставит его в этом сознаться.

– Потому что он этого не делал, – прозвучал тихий голос с другого конца стола.

– Все взгляды устремились к леди Селии.

– Селия, – тихо сказал Гейб, – это не имеет значения.

– Нет, имеет, – горячо продолжала настаивать Селия, не спуская глаз с брата. – Все эти годы они думали неправильно, и я не могу это больше выносить. – Селия взглянула на бабушку. – Гейб не брал тот пудинг. Поэтому и не сознавался в этом. Его взяла я.

Все, кто сидел за столом, были удивлены не меньше Вирджинии.

– Но крошки… – начала миссис Пламтри.

– Он отнес их туда, чтобы спрятать. Когда он обнаружил меня на кухне с пудингом, большую его часть я уже съела. Я была голодная, а там стоял сливовый пудинг. Я даже не поняла, что его испекли для рождественского ужина.

– Тебе тогда едва исполнилось пять лет, – подчеркнула миссис Мастерс.

– Когда Гейб застал меня за поеданием пудинга, он отругал меня за это, и я расплакалась. – Леди Селия бросила взгляд, полный раскаяния, в сторону Вирджинии. – Гейб никогда не мог видеть, как плачет девчонка.

Сердце Вирджинии переполняли эмоции, она взглянула на Гейба. У него покраснели уши, и он, не отрываясь, смотрел в свою тарелку с супом. Вдруг Вирджинию осенило. Наверняка ему нравилось быть в центре внимания во время гонки, но, кажется, дома он этого не любил.

Его явное смущение тронуло сердце Вирджинии.

– Как бы там ни было, – продолжала леди Селия, – услышав шаги поварихи, Гейб схватил меня за руку, взял то, что осталось от пудинга, и мы убежали.

– Почему ты не оставил ее там? – Миссис Пламтри пристально смотрела на внука. – Повариха рассердилась бы, но она всегда испытывала особое расположение к Селии…

– Селия этого не знала, – тихо ответил Гейб. – Когда я ругал ее, она спросила: «Бабушка умрет, потому что я была плохой девочкой?» Я ответил, что нет, бабушка никогда не узнает. А потом я увел ее и раскрошил остатки пудинга на чердаке.

Но он отказался солгать или сказать что-то такое, что могло вызвать вопрос, кто же на самом деле стащил пудинг.

– Господи, – с искренней любовью сказала миссис Пламтри, – Селия, девочка, я никогда не знала, что ты боялась, что я умру.

– Я думала, что мама с отцом умерли, потому что мы были плохими детьми, – призналась леди Селия.

Слезы перехватили горло Вирджинии.

– Мне это очень понятно, – сказала Вирджиния. – Когда мы были детьми, Роджер, бывало, говорил, что мама с отцом умерли потому, что мы были непослушными.

– Я говорил парню, что это – неправда, – угрюмо сказал генерал.

– Но дети все чувствуют сердцем, даже когда ты говоришь им, что они не правы, – сказала миссис Пламтри. – Ребенку тяжело принять потерю родителей, когда он так мал.

Поппи долго и задумчиво смотрел на миссис Пламтри.

– Это действительно так, – сказал он наконец, и на этот раз его голос прозвучал мягче обычного.

К удивлению Вирджинии, миссис Пламтри опустила глаза в тарелку, сделав вид, что занята супом. В столовой повисло неловкое молчание.

– Ну что ж, – объявила миссис Мастерс, обведя взглядом всех, кто сидел за столом, – эта история завершилась не так, как планировалось. Она вызвала множество грустных воспоминаний и даже немного помешала нашему ужину. Поэтому теперь мне придется рассказать более счастливую историю о Гейбе. Оливер, ты помнишь время…

Она рассказала историю о том, как Гейб случайно прострелил дырку в лодке, когда с братьями отправился на охоту, и они вместе с ружьями и всем скарбом оказались в реке. Но Вирджиния все это время думала о том, как Гейбриел пришел на помощь своей маленькой сестренке. Всякий раз, когда она думала, что разгадала его, она чувствовала, что даже понятия не имеет, кто он такой. Может ли человек, который так заботится о своей семье, быть плохим?

И оценила ли леди Селия ту жертву, на которую он идет ради ее будущего? Он ведет себя весьма самонадеянно, решив, что сестру лучше выдать замуж, но он пытается делать то, что считает правильным.

Вирджиния наблюдала за ним, пока он с притворным весельем приукрашивал юмором рассказ сестры, явно желая поскорее забыть рассказанную ею историю. Она не знала, что думать о нем. То он отказывался говорить правду о настоящих мотивах, которые стояли за его желанием жениться на ней, а в следующее мгновение он не стал говорить о том, любит ли он ее.