Текст книги "Неодолимое желание"

– Как такое может быть? – Вирджиния почувствовала, что у нее закружилась голова.

– Ты не понимаешь, в каком состоянии мы с Роджером возвращались тогда? Мы все вечера проводили за кружкой эля. Сидели и пили.

– Многие молодые мужчины пьют эль, Гейб, – заметил лорд Джаррет.

– До такой степени, – хмуро взглянул в сторону брата Гейбриел, – что не помнят, не они ли стали причиной смерти своего лучшего друга? Ты говорила, – перевел он взгляд на Вирджинию, – что твоему дедушке нужно знать, хорошая ли у меня репутация. А я не могу ему сказать. – Голос Гейбриела звучал сдавленно. – Все, что я помню, – это ссора Роджера с Лайонсом. Герцог тогда ушел, а мы с Роджером напились до беспамятства. Я не помню, как выходил из таверны, не помню, как ехал домой, и я ни черта не помню, как мы заключили то проклятое пари!

Гейбриел стал взволнованно ходить по комнате.

– В моей памяти – полный провал с того момента, как мы начали пить, и до того времени, как я проснулся утром и обнаружил Роджера, стоявшего у моей кровати. «Ну что… мы делаем это или нет?» – спросил он тогда.

– Ты даже не спросил его, о чем он говорит? – прошептала Вирджиния.

– Конечно, я спросил его! – повернулся к ней Гейбриел. В его голосе было столько гнева, что Вирджиния инстинктивно отступила.

Гейбриел заметил ее испуганное движение и побледнел. Он продолжил свой рассказ, но теперь тщательно контролируя свой голос, и это было еще ужаснее, чем его гнев.

– Роджер ответил мне: «Гонка, ты же знаешь». Потом у него на лице появилось такое самодовольное выражение, какое появлялось там всякий раз, когда он брал верх надо мной. «Значит, ты не помнишь наше пари», – сказал он тогда. Разве я признался бы в этом? О нет, я никогда не признался бы Роджеру, что не умею пить. Что не знаю, о каком таком пари он говорит. Иначе имел бы вид полного дурака.

У Вирджинии дрогнуло сердце, когда она увидела боль Гейбриела.

– Мне было достаточно знать, – отвел он от нее взгляд, – что мы заключили пари. Потому что каждый джентльмен знает: если ты заключил пари, пьяный или нет, ты обязан его выполнить.

Вспомнив, что говорил Поппи, Вирджиния украдкой посмотрела в его сторону, но он был поглощен рассказом Гейбриела.

– Значит, ты, как какой-то глупый юнец, просто пошел с Роджером? – спросил генерал.

– Именно как какой-то глупый юнец. Он сказал: «Давай поторапливайся. На этот раз я выиграю, Шарп». Я выбрался из постели и пошел седлать лошадь. Меня не интересовало, где состоится гонка, что она повлечет за собой. Я думал только о том, чтобы победить его, – с горечью в голосе сказал Гейбриел.

– Потому что он всегда хотел побеждать тебя, – тихо сказал лорд Джаррет.

Это правда, вспомнила Вирджиния. Их соперничество было обоюдным. Роджер приходил домой, заявляя, что Гейбриел каким-то образом заколдовал его лошадей, или Гейбриел выиграл в карты, потому что обладает дьявольским везением.

И эти же самые слова она сказала Гейбриелу, когда состязалась с ним в гонке. Она вздрогнула.

Гейбриел смотрел куда-то в пустоту, словно то, что случилось семь лет назад, вновь предстало перед его глазами.

– Когда стало ясно, куда мы направляемся, во мне на мгновение проснулся здравый смысл. Я знал, что та дорожка в Тернем-Грин очень опасна; я видел, как другие калечились на ней, – судорожно сглотнул Гейбриел. – Но мы уже вытащили из постели Лайонса, чтобы он судил исход гонки, и я не собирался отказываться от участия в ней перед лицом этих двоих. Лучше разбиться, чем сделать это, правильно? – В его голосе появились ледяные нотки. – Лучше убить своего лучшего друга…

– Ты не убивал его, Гейбриел, – тихо сказала Вирджиния, уже не в состоянии выносить это.

– Ты уверена? – сверкнул глазами Гейбриел. – Потому что у меня такой уверенности нет. Твой дедушка говорит, что я напоил его и заставил участвовать в той гонке. И это вполне возможно. Я мог заставить его сделать это. Я вполне мог назвать его трусом. Я даже мог угрожать ему. Мы этого никогда не узнаем.

Гейбриел подошел к Вирджинии. Его лицо было таким же мертвенным и холодным, как и его голос.

– Но одно мы знаем наверняка. Во мне кипела гордыня, я не мог признаться, что ничего не помню. И был слишком высокомерен, чтобы отказаться от гонки или даже просто дать своему лучшему другу победить. Потому что когда я участвовал в гонке, ей-богу, я должен был выиграть, даже если это означало… – Гейбриел запнулся, ему не хватало воздуха. – Поэтому… вот такая у меня репутация. Генерал прав, Вирджиния. Я тебя не достоин.

– Я этому не верю, – прошептала Вирджиния.

– Не веришь? – пристально посмотрел на нее Гейбриел. – Тогда почему ты так настаивала, чтобы я обнажил свою душу? Только не говори, что ты делала это ради дедушки. Нам обоим известно, что ты делала это ради себя, чтобы ты могла узнать, хорошая ли у меня репутация. Потому что никогда не была уверена до конца.

Неужели это правда? Неужели это из-за ее желания они оказались в сегодняшней ситуации?

– Не важно, кто заключил пари, – тяжело дыша, сказал Гейбриел. – Твой брат умер, потому что я слишком много думал о себе, слишком хотел славы, чтобы позволить ему выиграть. Неужели ты думаешь, что когда-то действительно сможешь об этом забыть? Или простить меня за это?

На мгновение перед глазами Вирджинии встала зрительная картина: Роджер в своей спальне, подготовленный к погребению, неестественно тихий и неподвижный. Гейбриел мог бы остановить гонку, но не сделал этого.

Но ведь Роджер тоже мог ее остановить.

Но если он не понял, что Гейбриел не помнит…

– Так я и думал, – холодным тоном сказал Гейбриел, не дождавшись ответа от Вирджинии. – По крайней мере теперь, когда тебе все известно, ты можешь с полным основанием ненавидеть меня.

Гейбриел пошел к дверям.

– Подожди! – От всего услышанного Вирджиния плохо соображала. – Куда ты собрался?

На пороге Гейбриел остановился, но так и не посмотрел на нее.

– Туда, куда всегда хожу, чтобы забыть то, что я действительно помню. Скажите Девонмонту, чтобы как следует позаботился о ней, – обратился он к генералу и вышел за дверь.

– Гейбриел! – Вирджиния устремилась за ним, но Поппи остановил ее, взяв за плечо. – Пусти меня, – запротестовала она.

– Я верну его, – сказал Джаррет и бросился за братом.

– Оставь, ягненочек. Я рассказывал тебе, что в тот вечер Роджер спросил меня, может ли человек, будучи в нетрезвом виде, отказаться от пари, существует ли какой-то способ по-джентльменски сделать это. Твой брат явно не хотел выполнять то пари, а лорд Гейбриел втянул его в это.

– Он не такой! – возмутилась миссис Пламтри.

И Вирджиния была согласна. Гейбриел, которого она знает, никогда не станет силой втягивать человека во что-то. У нее могли быть сомнения в отношении того, что произошло в ту ночь, но в одном она была совершено уверена: Гейбриел виноват ничуть не больше Роджера.

– Вы решили, что Гейбриел чудовище, – сердито начала миссис Пламтри, – основываясь исключительно на нескольких словах вашего внука. Насколько известно, он лгал. Вы настолько ослеплены своим гневом, что не видите дальше собственного носа.

– А что там дальше вашего носа? – проворчал генерал.

– Это была случайность. Трагическая, нелепая случайность. У Гейбриела не было намерения убивать вашего внука. Да, он вел себя глупо, как часто ведут себя молодые люди. Но это Роджер растолкал его с утра, он же доставил его на беговую дорожку. Подумайте об этом, когда обвиняете моего внука.

Слова миссис Пламтри, похоже, ошеломили генерала. Она говорила справедливые вещи. Если верить Гейбриелу, а Вирджиния в своем сердце знала, что он не станет лгать, тогда это Роджер заварил кашу.

Но важнее всего то, что это случилось семь лет назад. И не важно, что там думает Гейбриел, она все равно его любит.

«Я тебя не достоин».

Какая она дура, что хотя бы на мгновение позволила ему думать, что он ее не стоит. Поверить, что он недостоин ее любви.

– Я должна поговорить с Гейбриелом, – решительно заявила Вирджиния.

Как раз в эту минуту вернулся лорд Джаррет.

– Боюсь, он уехал. Когда я зашел в конюшню, он седлал лошадь и сказал, чтобы я оставил его в покое. Я попытался с ним поговорить, но он прыгнул в седло и умчался.

– Куда он поехал? – спросила Вирджиния.

– Не знаю, – с сочувствием в голосе ответил лорд Джаррет.

– В конце концов он вернется, – постаралась ее успокоить миссис Пламтри. – Он всегда возвращается.

– Он уже делал так раньше?

– Несколько раз. Вспоминает о смерти Роджера, замыкается и уезжает куда-то, а потом мы узнаем, что он согласился участвовать в очередной глупой гонке.

Она потеряла его. Она позволила ему уехать отсюда и теперь потеряла его. Она даже не сказала, что любит его!

– Но почему он так одержим гонками? Он говорит, что ради денег, но, клянусь, есть что-то еще.

– Это его способ защититься от собственного страха, что он может закончить так же, как Роджер, как его родители, – с печальным лицом сказала миссис Пламтри. – Умрет раньше времени.

Но все равно было что-то еще. Что-то, что она упустила. Что-то еще.

– Поедем домой, – тихо произнес Поппи. – Оставаться здесь нет смысла. Если ты должна поговорить с ним, я привезу тебя завтра. Тебе нужно поспать.

– Я не поеду! – отрезала Вирджиния. – Не поеду, пока не вернется Гейбриел.

– Дедушка прав, тебе нужно поспать, – сказала миссис Пламтри, удивив своими словами Вирджинию. – Но ты можешь поспать здесь. У нас много комнат.

– Если она остается, я тоже остаюсь, – заявил генерал, взглянув на миссис Пламтри.

– Это можно уладить. – От пристального взгляда миссис Пламтри Поппи покраснел. – Должна сказать, ваша внучка не единственная, кому нужно поспать.

Ответ дедушки поразил Вирджинию.

– Хорошо, – согласился он, – мы останемся на ночь. Но если к утру он не вернется…

– Обсудим потом, когда это случится, – твердо сказала миссис Пламтри и бросила взгляд на лорда Джаррета.

Тот кивнул в ответ.

– Я найду его, мисс Уэверли, не волнуйтесь.

– Спасибо, – пробормотала Вирджиния, проглотив комок в горле. Они все были так добры. Лорд Джаррет только что вернулся после долгой поездки и сейчас, вероятно, меньше всего хотел отправиться на поиски брата.

– В Холстед-Холле есть апартаменты, которыми вы можете воспользоваться, – сказала миссис Пламтри, провожая их по коридору, когда ушел лорд Джаррет. – Они были выстроены в семнадцатом веке для размещения иностранного принца и его жены.

Вирджиния почти не слушала ее, вспоминая слова Гейбриела, которые он сказал на прощание.

«Скажите Девонмонту, чтобы как следует позаботился о ней».

Он решил покинуть ее после всего, что они сказали друг другу, после осознания того, что они значат друг для друга. Как он мог?

Происходящее причиняло ей боль. Вирджиния вошла в огромные апартаменты с двумя спальнями и гостиной, которая по размеру была такой же большой, как столовая в Уэверли-Фарм. Миссис Пламтри прислала слуг, которые так быстро разожгли камины и убрали пыльные чехлы, что вскоре Вирджиния с дедушкой остались одни.

– Иди спать, ягненочек, – с обеспокоенным видом подошел к ней Поппи, видя, что она не двигается с места, чтобы отправиться в свою спальню. – Я уверен, он скоро вернется.

– Я не могу спать, – покачала головой Вирджиния. – Не могу, пока не узнаю, что он вне опасности.

– С ним все будет в порядке, – резким голосом возразил Поппи. – И потом, может, оно и к лучшему. Теперь ты можешь обдумать вашу с Пирсом возможность…

– Я не могу выйти замуж за Пирса! – воскликнула Вирджиния, не в состоянии больше терпеть это. – Я люблю Гейбриела!

– Любишь? Но ты едва его знаешь. Ты ведь не настолько глупа, чтобы поверить, что брак можно построить на поцелуях, лести и нежных словах.

– Разве это глупо – хотеть, чтобы с тобой обращались как с желанной женщиной, а не как с маленьким винтиком в колесе имения? – задыхаясь, выпалила Вирджиния. – Разве ты не понимаешь? Гейбриел принимает меня всю, а не только мои полезные качества. Он видит во мне женщину, которую считает красивой, он хочет дарить мне цветы, хочет, чтобы я испытывала нечто большее, чем простое облегчение, что отвязавшийся жеребенок не вытоптал посадки репы.

Вирджиния остановилась и перевела дыхание.

– По крайней мере видел, – упавшим голосом продолжила она, – пока я не заставила его говорить о прошлом. Теперь он видит только свою вину. И считает, что я тоже вижу только это.

Неужели даже сейчас он ищет новый вызов, чтобы заглушить сердечную боль, готовится к новой гонке в бесконечной битве со смертью?

«Я обманываю Смерть. Вот что я делаю».

И вдруг Вирджиния поняла.

Гейбриел сказал это в шутку, но это была не шутка. Это объясняло все – гонки, безрассудство, его состояние, когда он удалялся от общества и становился той холодной, пугающей личностью, которую она считала настоящим Ангелом Смерти.

Она молилась, чтобы у нее был шанс заставить его понять. Потому что пока он не поймет, они никогда не смогут пожениться. А ей сама мысль об этом была невыносима.

Глава 20

«Я должен… победить… Роджера…»

Монотонные слова из сна неотступно преследовали Гейба. Точно так же, как образ Роджера, лежащего со сломанной шеей. Вот к нему бежит Лайонс, а сам он пытается удержать лошадей.

Хмурясь, Гейб сделал глоток эля. Он должен выбросить из головы этот образ. Он должен обрести то состояние благословенного оцепенения, уравновешенного покоя, в которое он погружается во время гонки. Обычно он не искал утешения в алкоголе, но сегодня вечером был намерен избавиться от этих страшных воспоминаний, даже если для этого ему потребуется выпить половину спиртного запаса в Лондоне. Глядя в пивную кружку, он горько усмехнулся. Ирония его не покидала.

– Тебя чертовски трудно отыскать, – раздался у него за спиной голос Джаррета. – Я несколько часов прочесывал все питейные заведения.

Проклятие!

– Ладно, ты меня нашел. А теперь – уходи.

Он сделал еще глоток. Ему надо напиться еще сильнее…

– К этому времени пора бы уже понять, что это не поможет, – отодвинул от него кружку Джаррет.

Верно, но сегодня он доведен до отчаяния.

– Закажи себе свой эль. – Гейб снова подвинул кружку к себе. – А еще лучше – уходи.

– Тебе следовало бы остаться. Она хотела, чтобы ты остался.

– Да, между прочим, она просила меня не уходить. – Зачем он разговаривает с Джарретом? Это ничего не изменит.

– Ты не дал ей шанса.

Гейб едва слышно выругался. Он видел замешательство у нее на лице, шок, когда он рассказал правду. Возможно, она простила бы его, а возможно – нет. Он не мог остаться, чтобы узнать, чем все закончится. Он ушел, и ему не пришлось увидеть, как померк свет в глазах Вирджинии, когда она поняла, кто он такой на самом деле.

– Это не важно, – пробормотал Гейб.

– Это как раз важно. Она любит тебя.

Эти слова пробились сквозь охватившее Гейба оцепенение и зажгли крошечную искру надежды в леднике его сердца.

– Она сказала тебе это?

– Ей и не надо было говорить, – помолчав, произнес Джаррет. – Я видел это у нее на лице.

Искра надежды погасла.

– Ты видел то, что хотел видеть. А я увидел женщину, которая наконец узнала правду, и эта правда ей не понравилась. – Гейб поднял кружку, чтобы выпить, но она оказалась пустой. – Еще одну! – Он протянул кружку находившейся поблизости подавальщице пива, и та быстро отправилась за новой порцией.

– Ты даже не дал мисс Уэверли возможности понять все это, – фыркнул Джаррет. – Чего ты ожидал?

– Я ожидал… – Чего он ожидал? Что как только он раскроет перед ней душу, боль тут же отступит? Наивно было так думать.

Боль никогда не оставит его в покое, даже если Вирджиния сможет простить его. Ее брат все равно мертв. И Гейб все равно будет в ее глазах тем безрассудным негодяем, который положил его в могилу.

– Я получил именно то, чего ждал, – солгал Гейб.

– Значит, за ее минутную слабость ты собираешься наказать ее, бросив? – уточнил Джаррет.

– Наказать? – нахмурился Гейб. – Я оказываю ей любезность. Как последний идиот я думал, что мы можем пожениться. Но между нами лежит прошлое.

– Она, кажется, хочет преодолеть это препятствие.

– В таком случае она просто глупа. Ей нужен достойный мужчина, а я – не такой. – Перед Гейбриелом появилась кружка с элем, и он тут же ухватился за нее. Он не должен ничего чувствовать. Раньше это было так легко. Он просто находил для себя гонку и становился Ангелом Смерти. Почему он больше не может это делать? Больше всего ему сейчас хотелось погрузиться в состояние беспамятства.

– Но мисс Уэверли в ее нынешней ситуации вряд ли найдет себе более достойного мужчину, а? – холодно заметил Джаррет.

– У нее есть кузен, – удрученно ответил Гейб, хотя от одной только мысли об этом ему хотелось задушить этого человека. – Он женится на ней.

– Но она не хочет Девонмонта. Она хочет тебя, и только одному Богу известно почему.

Судя по тому, как застучал пульс, он еще мало выпил, отметил про себя Гейб.

– Она не знает, чего хочет. В любом случае с ним ей будет лучше, чем со мной.

– Какой ты трус! – хмыкнул Джаррет.

Почувствовав раздражение, Гейб выругался. Ну и где спасительное состояние оцепенения?

– Осторожно, брат. Человек, который назвал меня трусом, проглотил собственные зубы.

– О да, ты смелый, когда не надо. Ты абсолютно счастлив соревноваться в гонке с каким-нибудь идиотом, который бросил тебе вызов, но не дай Бог признаться, что тебе нужна Вирджиния. Что, возможно, ты даже любишь ее. Легче все бросить и пуститься наутек.

– Не легче, – напрягся Гейб. – А лучше для нее. Я не могу дать ей то, что она хочет.

– Что? Раскаяние за то, что ты участвовал в гонке с ее братом? Так ей этого не надо. Она хочет, чтобы ты открыл для нее свое сердце, доверился ей. И это до смерти пугает тебя.

Гейб сделал большой глоток эля, стараясь не обращать внимания на правду, которая прозвучала из уст брата.

– Поверь мне, я понимаю, – продолжал Джаррет. – Я был на твоем месте. Точно так же, как Оливер и Минерва. Последние девятнадцать лет мы все силы потратили на то, чтобы защитить свои сердца, потому что знаем, как страшно чувствовать себя покинутыми теми, кого мы любим. Поэтому мы неохотно доверяли другим. Но пока ты не можешь всем сердцем доверять кому-то, ты живешь только наполовину. Любить кого-то и быть любимым – это стоит любого риска.

Слова брата проникали в мозг, борясь с воздействием эля.

– Ты закончил? – громко спросил Гейб. – Потому что тебя это совсем не касается. Генерал с Девонмонтом замыслили обеспечить будущее Вирджинии, и я не буду стоять у них на пути.

– Отлично, – вставая, спокойно сказал Джаррет. – Но должен напомнить одну вещь. Означает ли твое желание уступить ее Девонмонту, что я неправильно понял то, что происходило между вами в конюшне, когда я ворвался туда? Мне показалось, вы занимались любовью.

Гейбриел замер.

– Подумай об этом. Потому что лишить ее невинности и потом уйти, оставив одну разбираться с последствиями, будет в десять раз хуже, чем то, что ты сделал с Роджером Уэверли.

Бросив ему эти слова, Джаррет ушел.

С длинным потоком ругательств Гейб отодвинул кружку с элем в сторону. Он не мог поверить, что выпустил это из виду. Он был близок с Вирджинией и, тут Джаррет прав, не мог теперь просто так оставить ее самостоятельно разбираться с этим. Возможно, Девонмонт терпелив и снисходителен, как говорила Вирджиния, но вряд ли он будет снисходителен к этому. Ни один мужчина не потерпит такого.

Он соблазнил ее. Это означает, что он должен жениться на ней.

Если она захочет выйти за него замуж. Ничего не видящим взглядом он смотрел на кружку с элем. Несмотря на оптимистичные высказывания Джаррета, Гейб ни в чем не был уверен. Как только у Вирджинии будет время подумать о его откровениях, возможно, она не захочет иметь с ним никаких дел.

Разве может кто-то винить ее за это? Он даже не мог рассказать то, что она хотела знать. Что произошло в ту ночь между ним и Роджером. Она имела право знать, а он не мог ей рассказать.

Или… мог?

Мозг стал напряженно работать, быстро перебирая все возможности. Последние семь лет он остерегался попыток узнать правду, боялся того, что может узнать. Но может быть, теперь он сумеет что-нибудь прояснить. Кто-нибудь должен был слышать его разговор с Роджером о том пари. Возможно, те, кто был той ночью поблизости, все видели и слышали, но их рассказы перемешались со сплетнями, поэтому никто не признал в них правду.

Если он сумеет узнать, что тогда произошло на самом деле, то сможет наконец поведать об этом и генералу.

Он бросил на стол деньги и, пошатываясь, вышел из таверны на улицу. Ему необходимо было проветрить голову и подумать.

Кто был в таверне, когда туда приехали он, Лайонс и Роджер? Там должен был кто-то быть, кто мог слышать их разговор. Всем известно, что он со своими приятелями никогда не были тихонями, когда выпивали. Может быть, если он придет на место событий, к нему вернется память.

Следующие пару часов он ходил по ночным заведениям. Он зашел в таверну, где они были в ту ночь. Простое присутствие там ничего не воскресило из потайных уголков его памяти, поэтому он стал задавать вопросы. В нем не осталось гордыни. Он только хотел знать правду, даже если половина светского общества начнет сплетничать о его странном навязчивом интересе к событиям, происшедшим семь лет назад.

К сожалению, в таверне пару раз сменился хозяин, поэтому нынешний владелец смог лишь направить его к предыдущим хозяевам. Гейб расспрашивал постоянных посетителей и девушек за стойкой, но никто из них даже представления не имел, о чем он говорит.

Со своими вопросами Гейбриел обходил одну таверну за другой. Он гонялся за призраками, разыскивая людей, которые могли знать тех, кому было известно, кто был в таверне в ту злосчастную ночь.

Чем больше он трезвел, тем больше начинал понимать, насколько бесполезен его поиск.

Никто не помнил парочку пьяных дураков, которые заключали пари в таверне семь лет назад. Один раз он наткнулся на человека, который был тогда в таверне, но мужчина практически ничего ему не сказал. Понятно, что люди, которые проводят долгие вечера в таверне, – плохой источник информации. Алкоголь отравил их мозг.

Когда он наконец нашел человека, который в то время был владельцем таверны, и услышал от него, что он понятия не имеет ни о каком пари, Гейб присел за столик в новом заведении этого мужчины и стал думать уже не о прошлом, а о настоящем.

Перебрав в уме все свои теперешние возможности, он понял, что все они сводятся к одному – к браку с Вирджинией, при этом между ними так и останутся вопросы о прошлом. Они должны бежать, потому что генерал никогда не даст своего согласия на их брак.

Гейб уже собрался заказать что-нибудь, потому что уже давно ничего не ел, как на стул напротив него сел мужчина.

Четуин, черт бы его побрал. Сегодня ему меньше всего хотелось видеть этого проходимца.

– Я слышал, ты задавал вопросы по городу насчет той ночи, когда вы с Роджером заключили пари, – начал Четуин.

Гейбу не хотелось, чтобы о его расследовании стало известно такому типу, как Четуин, но он не стал притворяться незаинтересованным.

– У меня это вызвало любопытство, особенно теперь, когда ты пытаешься ухаживать за мисс Уэверли.

Гейб нахмурился, но не поддался на провокацию.

– Ты же знаешь, все только об этом и говорят. Ты выиграл право ухаживать за ней, поэтому мы все ждем, выйдет ли она за тебя замуж. – Четуин попросил принести ему кружку эля. – Мне кажется, твои вопросы о том, что произошло в ту ночь, как-то связаны с мисс Уэверли.

– У меня нет времени на болтовню, – фыркнул, поднимаясь, Гейбриел.

– Ты ничего не помнишь, да?

– Не будь смешным, – замер на месте Гейб. – Почему это я ничего не помню?

– Потому что ты был слишком пьян, как я слышал. А если ты все помнишь, – продолжал Четуин, – зачем тогда ищешь кого-нибудь, кто, возможно, был свидетелем случившегося? Единственная причина для поиска свидетеля – желание восстановить свою память.

– Тебе какое дело? – уставился на него Гейб.

– Я думаю, что у тебя появилась внезапная необходимость рассказать всю историю мисс Уэверли. Я всегда считал, что она знает о том, что случилось, от дедушки или даже от самого Уэверли, но, наверное, нет. Значит, она хочет узнать об этом до того, как выйдет за тебя замуж. – Четуин самодовольно улыбнулся. – А я случайно знаю того, кому это известно.

– Знаешь? – не выдавая волнения, пожал плечами Гейб, хотя почувствовал, как заколотился пульс. – И кто это может быть?

– Я скажу тебе, но только при одном условии. Если ты опять посоревнуешься со мной на дорожке в Тернем-Грин.

– Я не собираюсь удовлетворять твое желание взять реванш, – засмеялся Гейбриел, хотя испытал досаду. – Ты ни черта не знаешь, и я не собираюсь состязаться с тобой в гонке.

– Я знаю, что Лайонс поссорился с Уэверли и ушел из таверны раньше, чем было заключено пари, – бросил в спину собравшемуся уходить Гейбу Четуин.

Гейб замер на месте. Некоторые вещи мог знать только тот, кто был там или разговаривал с тем, кто там был. Он медленно повернулся к Четуину.

– Если ты все эти годы знал правду, почему никому ничего не сказал?

– Я не говорил, что мне известна правда. Я сказал, что знаю кое-кого, кому она известна. – Лицо Четуина стало мрачным. – Однажды вечером, когда мы с друзьями размышляли о том, что стало причиной пари, один парень сказал мне, что я должен держать рот на замке, если не располагаю всеми фактами. Он проговорился насчет Лайонса и ссоры. Когда я понял, что он как раз должен знать всю правду, я попытался заставить его сказать больше, но он отказался. Заявил, что о подобной семье не должны сплетничать такие, как я.

Гейб напрягся, судорожно соображая, кто мог бы защищать его, но, хоть убей, так и не смог предположить, кто это мог быть. Он помнил спор с Лайонсом, но не помнил никого из своих друзей, кто был там в момент спора. Это должен был быть незнакомец. Но кто из тех, кто знает Четуина, не знает Гейба?

– Скажи мне, кто это, – Гейб резко подался к Четуину, – или я буду душить тебя, пока не сознаешься.

– Но тогда ты никогда ничего не узнаешь, – ухмыльнулся Четуин.

Гейбриел выпрямился, с трудом сдерживая свой гнев.

– Я могу опросить каждого из твоих друзей.

– Этот человек мне не друг. Мне казалось, я ясно дал понять. Просто человек, с которым я однажды поговорил в таверне. – Четуин откинулся на спинку стула, самодовольный и дерзкий, как всегда. – Так вот что я предлагаю. Завтра днем мы соревнуемся в Тернем-Грин, ставка – три тысячи фунтов. Тот, кто выигрывает гонку, получает -деньги, но независимо от того, кто выиграет, я называю тебе имя. Мне кажется, приз дольно привлекателен, чтобы решиться на это.

Три тысячи фунтов – куча денег. Если он выиграет, то сможет жениться на Вирджинии, имея гораздо более выгодное финансовое положение, чем есть у него сейчас. Но если он проиграет, то окажется в отчаянном положении. Хотя в любом случае он наконец сможет сказать правду Вирджинии и генералу.

Четуин, конечно, может лгать. Но какая разница? У него нет выхода.

Кроме того, однажды он уже победил Четуина. Он может победить его снова.

Только это будет последний раз, когда Гейбриел соревнуется в Тернем-Грин. Вирджиния рассердится, если узнает, что он собирается соревноваться на этой дорожке. Возможно, она даже откажется выходить за него замуж, и это пари ничего не решит.

– У меня тоже есть одно условие, – сказал Гейб. – Гонка между нами должна состояться прямо сейчас. Приводи одного из своих друзей, чтобы был свидетелем, а я приведу Лайонса. И больше никого. Как только я женюсь на мисс Уэверли, не раньше, можешь рассказать об исходе гонки кому угодно. Согласен?

Четуин не слишком обрадовался этому, но согласно кивнул головой.

– Вот и хорошо, – сказал Гейб. – Получишь ты свою гонку.