Текст книги "Ливия. Сага о роде Воранор"

25. Рагар

На столе в столовой стояло большое овальное блюдо с запеченной рыбой и три бокала – один с вином, два с кровью. Лив переоделась в черное платье с вышитыми красными драконами и японским воротничком. Ей давно хотелось надеть его, но все никак не представлялся достаточно торжественный повод. И вот обед с Рагаром она сочла как раз таковым.

У неё всё ещё оставалось странное ощущение после лесной прогулки. Она помнила, как Андрэ предложил пройтись, Рагар поддержал идею, ну а Лив – она только этого и ждала ещё со вчерашнего дня, как только они приехали в это чудное место. Ей всегда нравились деревья, и она очень хотела познакомиться с местной флорой. Вопреки заснеженным зимним пейзажам, лес напротив их дома был абсолютно зеленым. Насколько могла различить Лив издалека – там росли не только хвойные, но и кипарисовые деревья. Ее ожидания оправдались, наряду с соснами в лесу оказались еще и родственники кипариса – криптомерии.

«Японские кедры», – так их назвал Рагар, а может и Андрэ (странно, что она не помнила точно).

«Но они же не из кедровых», – возразила на это Лив.

«Зато такое название показывает, что эти деревья есть только в Японии»

«На самом деле, криптомерии растут ещё и в Китае», – женщина не сдавала позиции.

Если уж с ней начинали спорить о том, в чём она хоть немного разбиралась – последнее слово непременно должно оставаться за ней.

«Если бы ты когда-нибудь ходила в школу, то была бы ботаном, в самом буквальном смысле этого слова», – рассмеялся на это Рагар.

Или Андрэ. Каким-то всё было туманным. Просто, если подумать логически, откуда Рагару знать, что она не ходила в школу. С другой стороны, он знал о ней многое, ещё до того, как на свет появились её родители. Ох уж эти колдуны, не успел с ними встретиться, а они уже все о тебе знают!

Да, действительно, Рагар знал всё. Всё, что ему было необходимо. Более того, он был создателем многого из того, что знал. К примеру, когда-то очень давно, он создавал языки и письменность многих народов. С тех пор прошло много веков, он побывал во всех самых отдаленных местах планеты, и в самых разных странах появились имена, которые произошли от его собственного. Ра – так египтяне стали называть бога Солнца (Рагар со своими золотыми волосами был для них воплощением главного небесного светила). Рагху, что значило «быстрый», стало индийским мужским именем. Эти люди никогда не видели существа, которое было бы быстрей Рагара. Да, сейчас в закостенелом мире глобальной цивилизованности, а значит и однообразности, он должен соблюдать осторожность на каждом шагу, чтобы не привлечь к себе чрезмерного внимания. Раньше же, на заре своей, люди были проще, они верили в магию, они любили магию, они уважали тех, кто обучал их тому, что казалось им магическим.

На Севере Рагар тоже оставил следы своего имени: древнегерманское Хродгер, от которого со временем появились Роджер и Роже, в Скандинавии в честь колдуна назвали мальчика, которому предстояло стать великим завоевателем – Рагнар, а в Киевской Руси появилась даже девочка Рогнеда, она стала супругой князя Владимира Великого.

И, поскольку Рагару были открыты все знания этого мира, он, конечно же, не мог не знать о том, что произошло с братом Лив. Её боль чувствовалась за километры. И с ней необходимо было что-то сделать. Но они с Андрэ увлеклись разговором и не обратили внимание на то, как Лив исчезла из дома. Только услышав её отчаянный крик в лесу, Рагар вспомнил о том, что собирался предпринять. Вместе с Андрэ они догнали её достаточно быстро. По крайней мере быстрее, чем Лив смогла навредить себе. Да, для вампира это не просто, даже если возникнет желание (а желание к саморазрушению им, как виду, совершенно не свойственно), и все же, если очень постараться… Рагар поймал её, почти озверевшую, почти забывшую, кто она, где и почему. И провел обряд очищения. Древний обряд, который сам и создал. Он проводил его, чтобы освобождать людей от навязчивых мыслей и даже шизофрении. Все ненужные воспоминания или выдумки человека он отправлял в землю, которая поглощала их и преобразовывала в более чистые энергии. Люди слабее вампиров даже в моральном плане, поэтому на очищение Лив ушло намного больше сил и времени. Рагару не хотелось этого признавать, но он осознавал, что если бы не поддержка Андрэ, один мог бы и не справиться. Лив упрямо держалась за своё горе. Оно, как будто, доставляло ей непонятного рода наслаждение. Впрочем, это было последним, что осталось у неё от последнего родного существа. Конечно же она держалась за свои воспоминания, какими бы они ни были. Но их необходимо было искоренить. Целиком и полностью. И заменить новыми воспоминаниями, пусть даже о том, чего никогда не было. Рагар безжалостно амплутировал и отправил в землю всю её память о брате. И после очищения Лив стала женщиной, у которой никакого брата никогда не было, которая также никогда не встречалась с маленькой ведьмой по имени Анжелика, не была похищена охотниками, с которыми Артур не поделил одну ценную книгу, не покупала зелье, чтобы нейтрализовать брата, и, естественно, не видела его смерти.

Рагар делал вид, что больше всего на свете сейчас занят ножом, вилкой и рыбой на его тарелке. Но, на самом деле, он внимательно следил за мыслями Лив и за ней самой. И знал, что Андрэ делает то же самое, хотя при этом ещё пытается вести беседу:

– Дружище, так ты расскажешь нам, как там, за порогом смерти? – спросил он.

Лив тоже взглянула на него с живым интересом в глазах. Её лицо выглядело намного безмятежнее, чем прежде. Казалось, что перед ним неизбалованный подросток, который вырос где-то далеко, на почти необитаемом острове, и теперь только-только начинает постигать тайны взрослого мира.

– О, знаете, там такой длинный-длинный тоннель или коридор, не скажу точно, – Рагар изобразил наигранно серьезное лицо. – А в конце этого прохода, вы не поверите… – он сделал театральную паузу.

– Что? – не выдержав, Лив решила подтолкнуть его вопросом. Она воспринимала каждое произнесённое им слово со всей серьезностью.

– Свет, конечно же, – улыбнулся колдун. – Разве вы не слышали, что рассказывают люди после выхода из комы?

– Мы редко общаемся с людьми, – простодушно ответила Лив.

«Ей словно снова 5 лет», – мысленно умилился Андрэ.

«Да, у тебя опять появился ребенок в доме», – согласился Рагар.

Вместе со своими воспоминаниями Лив потеряла и способность читать мысли супруга. Андрэ не хотелось разрывать связь их разумов, но иначе, всё, что они заставили её забыть, она увидела бы в голове мужа. Впрочем, женщина не ощутила никакой потери, ведь об этой способности тоже не помнила.

«Ей не навредит то, чего она не знает», – говорил Рагар.

Андрэ соглашался. Куда лучше было иметь жену-ребёнка, чем женщину, которая постоянно борется с депрессией и склонностью к саморазрушению.

– А дальше, за светом, что там? – спросила Лив.

– Если честно, я не видел ни тоннеля, ни света, – ответил Рагар. Он никогда ни с кем не говорил об этом. Кто же любит говорить о смерти? – Я так сказал только потому, что это стандартный шаблон, по которому люди рассказывают свои околосмертные ощущения.

– Наверное, люди просто воспринимают всё иначе, – предположила Лив. – Им ведь чаще приходится умирать.

Колдун залюбовался взмахом её длинных ресниц, когда она опустила глаза, взглянув, сколько ещё осталось крови в бокале, и снова подняла их на собеседника. Он тут же мысленно упрекнул себя – ему вовсе не хотелось заставлять ревновать лучшего друга.

«Брось, какая ревность! – беззвучно успокоил его тот. – Мне известно, насколько очаровательна моя жена».

– Как бы там ни было с людьми, – сказал Андрэ вслух, – уверен, твоя история более захватывающая.

– Если честно, ничего захватывающего в смерти нет, – Рагар застыл в неподвижной позе.

Иногда ему самому хотелось бы очиститься от воспоминаний. Хотя бы от тех, где его убивает обезумевшая ведьма и ему приходится покинуть земное тело и земную жизнь. Но, во-первых, он не мог провести обряд для самого себя, во-вторых, какими бы эти воспоминания не были, он слишком дорожил ими.

– Сначала была темнота… – сказал он.

Его голос изменился, глаза смотрели в одну точку, казалось, он снова погрузился в ту темноту, о которой начал говорить.

– Нельзя сказать, что она черная, насыщенно-синяя или может фиолетовая. Нет, у неё не было цвета, она была просто темнотой, в которой не существовало ничего другого, кроме моего сознания. Точнее, я даже не могу утверждать, что это было именно моё сознание, ведь оно должно бы умереть вместе с остановкой деятельности головного мозга. Возможно, в той темноте оказалась моя душа или дух. Впрочем, название не так уж важно. Одно могу сказать точно – я, тот, который сейчас говорит с вами, это тот же я, которого знал Андрэ тысячелетия назад, и это тот же я, который покинул одно своё тело, прошёл через темноту и оказался в новом.

Андрэ смотрел больше не на внешность Рагара, которая казалась странной и чужой, а на его мысли. Он видел вместе с ним всё то, что их связывало когда-то. И темноту он тоже увидел вместе с ним, он ощутил себя в ней, как ощущал и колдун, всезаполняющую темноту, в которой ты можешь осознавать только самого себя и её. Она не поддавалась сравнению с космосом, или туманом, или морем, или ещё чем-то. Она не оставляла каких-то физических ощущений. Да и чтобы такие ощущения были, необходимо иметь физическое тело. А его не заберёшь с собой после смерти.

– И с людьми происходит то же самое? – спросила Лив, после их общей минуты молчания, когда каждый примерял на себя сказанное Рагаром.

– Уверен, что да, – ответил колдун. – Все в природе стремится к непрерывному изменению. Деревья сбрасывают листья, засыпают, как бы тоже погружаясь во тьму, а затем, проснувшись, отращивают новые. Тюльпаны выпускают бутоны, расцветают, увядают и погружаются в землю, во тьму. Но через год расцветают снова.

– А вот кедры и кипарисы остаются зелеными всегда, – возразила Лив.

– Тем не менее, хвоя тоже осыпается, освобождая пространство для новой, – заметил Андрэ. – Мы только-что видели целый ковер опавших иголок в лесу.

– Люди во многом подобны деревьям, – размышлял Рагар. – Каждый день они теряют множество клеток, кроме того, у них выпадают волосы, молочные, а затем и постоянные зубы.

– Но вампиры не теряют ничего, – улыбнулась Лив, неосознанно потянувшись рукой к волосам. Словно хотела проверить, в самом ли деле они на месте.

– Кроме одного – возможности перерождаться, – сказал Рагар.

– Это мне известно, – улыбка спала с лица женщины.

У Андрэ тут же появилась беспокойная мысль – не вспомнила ли она чего-нибудь о брате.

– Но ведь мы бессмертны, – отпив глоток из бокала, снова просияла она.

«Так и я когда-то думал», – хотел сказать Рагар, но решил не огорчать это очаровательное наивное создание, хлопающее длинными ресницами напротив.

– Бессмертны, – вслух подтвердил он и поднёс свой бокал. – За что и выпьем!

Они дружно осушили бокалы.

26. Бабушкин дом

Рагар исчез так же неожиданно, как и появился. После того ужина в загородном доме он поспешно откланялся, пообещав появляться при первой удобной возможности. Но, за прошедший месяц таковой, похоже, не представилось. В память о нём остался лишь портрет Лив, который он нарисовал кофейной гущей на белом тканевом роллете.

Лив была счастлива как никогда. Или, быть может, как когда-то очень давно, ещё до смерти её родителей. Рагар уверил Андрэ, что вместе с памятью о брате следует искоренить и все воспоминания о семье. Каждый вампир, принадлежавший к фамилии Воранор умер. И, поскольку вампиры сами по себе не умирают, каждому из них в этом деле помогли.

– Я не могу лишать её всей семьи, – возразил тогда Андрэ. – Достаточно того, что я отнял у неё брата.

– Как можно лишить того, чего и так нет? – возмутился Рагар. – Или тебе так нравится жена в вечном образе печальной девы?

– Нет, память о семье не трогай, – настоял Андрэ. – Корень её душевных терзаний всегда был в Артуре. Только в нем.

– Смотри, как бы не пришлось повторять потом заново всю процедуру, – скептически ухмыльнулся друг. – А она, поверь мне, не из приятных.

Лив отрешённо смотрела на Токио из окна. Снежинки пролетали совсем рядом, некоторые из них даже задерживались покружиться возле стекла, словно приглашая полетать вместе с ними. Они были так близки, но, в то же время так недосягаемы. Как и некоторые из её воспоминаний. Пока они были за городом, Лив думала, что просто оторвалась от прошлого увлекательным настоящим. Завораживающие снежные пейзажи, древние леса… Да ещё и друг Андрэ, который, не много, не мало, вернулся с того света (или откуда он там вернулся?). Когда каждый момент так насыщен и ярок, понятное дело, воспоминания отходят на второй план. Но теперь она снова одна в пустой квартире и у неё нет никакого другого занятия, кроме как наблюдать за снежинками да копаться в прошлом. Лив не понимала, почему её воспоминания так туманны. И, что самое удивительное, туманность эта была фрагментарной. Она с легкостью могла мысленно вернуться в детство, побродить по широким коридорам бабушкиного дома. Нигде и никогда Лив больше не видела таких широких коридоров с такими высокими потолками.

– Нет, это только так кажется, потому что я была тогда маленькой, – сказала она своему отражению в окне.

На какое-то мгновение ей показалось, что это вовсе не её отражение, а той маленькой девочки, лет пяти-шести. Густые черные волосы подстрижены под карэ, с левой стороны их приподнимает вверх заколка с зелёными камешками. В тон глазам. Лив улыбнулась, и маленькая девочка улыбнулась в ответ.

– Что случилось с домом нашего детства? – спросила женщина у отражения, приложив руку к стеклу. – Почему мы больше никогда там не бывали? Разве бабушкин дом – не самое удивительное место на свете?

– Андрэ, это всё Андрэ, – сказала маленькая Лив себе взрослой. – Разве не знаешь? Он бережёт нас от боли. Охраняет от врагов нашей семьи. Стены того дома помнят не одно убийство, его паркет насквозь пропитан кровью, былые богатства разграблены, а то немногое, что осталось, рассыпается от старости. Тебе не стоит возвращаться туда.

– Но я хочу, – Лив провела рукой по стеклу. Маленькая девочка исчезла, она видела только своё взрослое обеспокоенное лицо. – Этот дом – всё, что осталось от моей семьи. Я хочу снова встретиться с ним.

– Лив, да брось! Разве не ты хотела переехать в Японию? Зачем нам возвращаться туда, где были убиты твои самые близкие родственники? – Андрэ был далеко не в восторге от идеи жены.

При всей его прозорливости, новость о том, что она собирается в Италию на поиски фамильного гнезда Вораноров застала его врасплох.

«Неужели к ней возвращаются какие-то воспоминания? – опасался он. – А если и нет, они могут вернуться, когда мы приедем в тот проклятый дом. Даже если она не вспомнит об изгнании Артура, то уж его триумфальное возвращение – наверняка!»

– Милая, это же такой длинные перелёт, – Андрэ призвал себе в помощь все возможные отговорки. – К тому же сейчас зима – не самое лучшее время для прогулок по северной Италии.

– Андрэ, ну когда это нас останавливали длинные перелеты или, тем более, время года, – Лив была немало удивлена, встретив такое сопротивление со стороны мужа. Нет, она понимала, что своим желанием навестить бабушкин дом, не обрадует его, но всё же…

– Ко всему прочему, у меня на этой недели ещё две важных встречи, здесь, в Токио и в Осаке, – продолжал Андрэ, видя, что все предыдущие аргументы не возымели ни малейшего эффекта.

– Неделю я могу подождать, – Лив обвила руками его шею.

Андрэ почувствовал, что больше не может держать оборону.

– И в следующий понедельник…, – начал было он новую отговорку, но Лив прервала его:

– Ты можешь увиливать сколько угодно, только мы всё равно туда поедем, – она поднялась с кресла и пронзила мужа беспрекословным взглядом.

Про себя он подумал, что впервые замечает за ней подобную решительность и уверенность в собственных силах. Скорее даже, в собственной власти.

Прежде, чем исполнить желание Лив, Андрэ решил, что не лишним будет посоветоваться с Рагаром. Они встретились в Осаке. Рагар устроил себе путешествие по Японии, чтобы найти место, которое станет ему домом. В этом вопросе он был очень переборчив. Ему необходимо было питать свои силы энергией земли, воды, леса и огня. Поэтому Рагару нужен был дом с камином на просторном участке рядом с морем и неподалеку от леса. Подобные запросы было нелегко удовлетворить в густонаселенной стране восходящего солнца. Тем не менее, ему это удалось. Гипнотическое воздействие, всё-таки, очень полезное умение. Даже Андрэ был поражен чудесному приобретению друга.

– Я надеялся, мы просто отметим моё новоселие, – Рагар протянул гостю бокал. – Полюбуемся окрестностями на закате, а потом усядемся возле камина, будем вспоминать старые добрые времена из моей прошлой жизни и, быть может, строить планы на будущее. Но ты снова озабочен памятью Лив. Поверь, ей сейчас легче, чем тебе. А твоя проблема исключительно в чувстве вины.

– Она хочет поехать в бабушкин дом. А там каждый камень будет напоминать ей о брате.

– Я думал, что за эти века ты стал ещё более наблюдательным и сообразительным, – Рагар лукаво прищурил глаза и растянул губы в улыбке. – Но, похоже, развивались только твои экономические способности.

– Так чего же я не заметил? Или не сообразил? – Андрэ почувствовал серьезный укол своего эго.

– Элементарную вещь. Тебе стоило лишь внимательно слушать и запоминать мои объяснения, – Рагар уселся в кресло у камина и неспешно потянул вино из бокала. – Раньше ты с этим отлично справлялся. У меня не могло быть лучшего ученика. Но теперь, Андрэ…, – он прицокнул языком, что было у него знаком неодобрения.

Вампир сел напротив. Ему действительно было интересно, что же он мог проглядеть.

– Ты упустил самую суть, – Рагар перевернул бокал и оставил его висеть в воздухе. Тот не падал, вино из него тоже не выливалось. – Лив не просто забыла кое-что о своём прошлом, – он легонько щёлкнул по бокалу пальцами – вино хлюпнулось на паркет. – Из её памяти вытекла часть, которая уже не может туда вернуться, как не может это вино вернуться в бокал, – он наклонился и провел ладонью с растопыренными пальцами над лужицей – она мгновенно испарилась, не оставив никакого следа на полу. – Не жаль, – колдун снова выпрямился в кресле, – мне оно не пришлось по вкусу. Да и тело без него будет здоровее. Как и Лив без некоторых эпизодов своего прошлого.

– Значит, все впитала земля? И она не отдаст этого назад? – Андрэ знал, что Рагар не любит, когда его переспрашивают, но чувствовал необходимость услышать это ещё раз.

– О милые деревянные прекрасные доски паркета, верните мне мое вино! – заговорил колдун громким театральным голосом, приложив пустой бокал к полу. – Я погорячился, когда вылил его! Не такое уж оно и плохое. Это, наверное, мой вкус с годами испортился. Верните мне его! – он оставил бокал на полу и вопросительно посмотрел на друга.

– Воспоминания о брате не вернуться к Лив, даже если бы она знала, что нечто из её памяти утеряно и умоляла вернуть ей это, – сказал Андрэ.

Рагар удовлетворительно кивнул.

– Но, знаешь, что будет полезно сделать, раз уж ей так хочется в тот дом? – он резко взмахнул рукой и описал в воздухе круг. – Милеке лон! Тенак ма брего!

Андрэ помнил это заклинание. Оно было простым в исполнении, но требовало немалой энергии. К счастью, с энергией у вампиров проблем никогда не возникало, даже если они жили высоко над землей и далеко от лесов и природных водоемов. Вампиру энергию давала кровь. «Пространство вокруг! Покажи мне прошлое!» – вот всё, что требовалось сказать. И очертить рукой место, где будут «транслироваться» воспоминания. А чтобы пространство показало именно то, что необходимо, нужно было держать в своём уме всё известное о том времени и событиях, которые хочешь воспроизвести с его помощью.

В круге, который очертил Рагар, появилась Лив бегущая по лесу в тот день, когда они с Андрэ взялись за чистку её памяти. Колдун взмахнул рукой в обратную сторону, и картинка в воздухе исчезла.

– Полезно будет подбросить ей новых воспоминаний, – объяснил Рагар. – Она забыла абсолютно всё об одном из своих родственников. Понятное дело, что у неё осталось некое ощущение пустоты. Заполни его. Выбери кого-нибудь из её предков, чья история захватывающая и яркая, и покажи ей, когда приедете в тот дом.

– Но истории всех её предков имеют смертельный исход…, – начал было возражать Андрэ.

– Тем больше они поразят воображение Лив, – Рагар считал это обстоятельство положительным. – Тем сильнее укоренятся в её памяти. Но не волнуйся, боли они ей не причинят. Все-таки срок давности играет свою роль. Да и мы никогда не переживаем за тех, с кем лично не знакомы так, как за своих близких.

– И, всё же, это будет история её предков…

– Которых она никогда не видела. Если только ты не вздумаешь показывать ей что-то о её отце и матери. Этого лучше не делать.

– Я уже знаю, какую историю выбрать, – перебирая многочисленный файлы своей памяти, сказал Андрэ. – Спасибо, друг.

Северо-запад Италии славится высотой своих гор. В наши дни это уже не безжалостный непроходимый край, который раньше уносил множество жизней. Теперь здесь есть удобные дороги, комфортабельные горно-лыжные курорты и всё необходимое для удобства туристов. Но осталось также и кое-что, напоминающее о древности, давно забытой и заброшенной. Замок Воранор, старинное поместье некогда одного из самых известных и богатых вампирских родов, теперь был просто серо-чёрной каменной громадиной, которую издали и не различишь среди гор. Его фасадные окна давно уже остались без стёкол и смотрели на мир своими слепыми пустыми глазницами. Парадные дубовые двери хлопали на ветру посеревшими от дождей створками (засов, сдерживающий их вместе проржавел и рассыпался). Западную стену до самой крыши увил дикий виноград, скрывая и окна и балконы. Он рос только на западной стене потому, что там было теплее всего – горы защищали от холодных ветров. Ворот и забора возле замка не было. Хозяева никогда не нуждались в них. Они считали Санта-Розу более надежной защитой, чем любые рукотворные ограды. Но время показало, как же ошибочно было их мнение.

– В этом доме гостей не ждут, – тихо сказала Лив, созерцая замок.

– Не ждут уже больше века, – Андрэ обнял её за плечи. Чёрное пальто, которое одела Лив, было приятным на ощупь, хоть и выглядело довольно траурно. Впрочем, сюда и полагалось одеться именно так. Этот замок – кладбище большинства её предков. Печаль, которой было окутано всё вокруг, сложилась у Андрэ в песню, которую он тихо стал напевать жене:

 
– В этом доме гостей так давно не ждали,
Да и гости сюда бы пришли едва ли,
Этот дом, он стоял в снежно-синей дали,
И смотрел безучастно на ночи-дни.
Он был так одинок и совсем заброшен,
Ждал случайных туристов, гостей, прохожих,
Только даже в сравнительно день похожий
Не бывали в этих краях они.
А домам, как и нам, лишь бы их любили,
Лишь бы в них приходили, цветы дарили,
Вытирали с заботой покровы пыли,
Зажигали под вечер в сердцах огни.
Этот дом навещал только ветер с юга,
И, как мог, утешал нежилого друга,
А еще ему пела метель-подруга
Свою тихую песню: «Усни, усни…»
 

Лив обожала голос мужа. Особенно, когда он пел, что, к ее большому сожалению, случалось довольно редко.

– Но раньше гости прибывали сюда очень часто, – одно из воспоминаний немного взбодрило Лив. – Это было, правда, ещё до моего рождения, – она освободилась из рук супруга и двинулась вперёд, по широкой каменной дорожке, припорошенной снегом.

Андрэ видел, как в памяти Лив одно за другим оживают давние воспоминания, рассказы отца и матери, как выстраиваются они в некое подобие фильма. Фильма ужасов.

Замок Воранор был построен в ХІ столетии Линеро Воранором, тогда ещё достаточно молодым прадедушкой Лив. В свои сто девяносто четыре он повстречал девушку, с которой готов был разделить вечность. Правда, влюбленный мечтатель и представить не мог, что вечность эта продлится всего двадцать один год. Немного, даже по человеческим меркам. История прадедушки была прекрасна и трагична, как песня барда. Видимо поэтому Лив и любила её больше всех других семейных преданий. Но даже самую яркую частичку пазла нельзя рассматривать отдельно от общей картины. Лив была намерена пересмотреть всю известную ей историю своей семьи от самых истоков.

Линеро был единственным наследником Браварха и Валиньи, первых из рода Воранор. Двое юных влюблённых, которые бежали от страшной эпидемии, уничтожившей почти всё их племя. Они были обращены одним из первых вампиров, и по его просьбе (а может быть приказу) помогали людям освоиться на малогостеприимных землях Скандинавии.

– Подожди, – Лив остановилась. Её взгляд задержался на мраморном изваянии парня и девушки. Статуи были сделаны в полный рост, но почти до плеч их заплело какое-то цепкое растение, прутья которого густо облепили снежинки. Издали казалось, словно они укрыты свадебным покрывалом. Или, скорее, саваном.

– Это Браварх и Валинья, – Лив сошла с дорожки и направилась ближе к статуям, прокладывая цепочку следов на чистом полотне снега.

– Да, я был гостем в вашем доме и слышал эту историю, – Андрэ пошел за ней.

– Нет, – Лив повернулась к нему и пронзила взглядом, жаждущим истины, – ты был знаком с ними лично. Или скажешь, что это не так?

Андрэ удивился. Он никогда не рассказывал Лив о том, о чём она только-что подумала.

– Да, я знал их, – пришлось согласиться ему.

– Ты не просто знал их, не так ли? – Лив хотела, чтобы Андрэ не просто поддакивал, а озвучил её догадку.

– Мы сотрудничали с ними некоторое время, – после продолжительной паузы сказал он.

Его рука резким движением смахнула снег с постамента там, где должны были быть написаны имена. Но надписи всё равно не было видно – её покрывала тонкая корочка льда.

– И в чём заключалось ваше сотрудничество? – Лив накрыла ладонью руку мужа. Его пальцы пытались счистить лед.

– Ты уже поняла, – он легонько сжал её ладонь. – Да, это я обратил их.

Брови Лив приподнялись, словно она удивилась, потом сдвинулись к переносице – она все ещё чего-то не понимала.

– Получается, ты основатель моего рода? – спросила она.

– Нет, основатели – Браварх и Валинья, – Андрэ отпустил руку жены и, слегка размахнувшись, ребром ладони расколол лёд, который скрывал эти имена.

– Но у них обоих тоже были родители, как и у их родителей, – возразила Лив. – Так первых предков можно искать очень долго. Только речь не о человеческом роде, а о нашем. Они бы умерли от возбудителя инфекции, которая жила в их телах, если бы не ты. Ты возродил их к новой жизни, – она обняла мужа. – Если бы не ты, я бы не появилась в этом мире.

Андрэ был удивлен ходом её мыслей. Сам он никогда не предавал столь большого значения обращению тех двоих молодых людей. Но да, он всегда ощущал ответственность за все то, что происходило с родом Воранор. Наверное, поэтому Андрэ так долго закрывал глаза на всё, что делал Артур. И, наверное, по той же причине он чувствовал некую скорбь (нечто совершенно ему нехарактерное) из-за почти полной погибели Вораноров. Да, в какой-то степени все они были его детьми. В том числе и Лив. Но таких детей у него было неисчислимое количество по всему миру. Вот только… Вот только все они были живы, в отличии от этой неблагополучной семейки. Он часто задумывался над тем, что же не так с Воранорами. Это было похоже на какое-то родовое проклятье. Но, будь это так, он бы почувствовал магию, нашел бы её источник и устранил бы его. Только никакой магии тут не было, не было никаких проклятий. Тогда что же? «Дар» наживать врагов? Да, пожалуй. И, странным образом, этот дар передавался по наследству. Данное обстоятельство вызывало в Андрэ еще одно несвойственное для него чувство – страх. Он боялся за Лив. Боялся, что будучи преемницей такого странного и страшного наследия, она долго не проживет. А её жизнь была для него важнее всех прочих жизней.

– Получается, во мне есть и твоя кровь, – продолжала свои размышления Лив. – Значит, изначально я и была филином, а не красноглазым вороном. Мне никогда не нравился наш фамильный герб.

– Должен тебя расстроить, рождена ты всё-таки вороном, – Андрэ пригладил её чёрные волосы. – Но теперь, будучи моей женой, ты, конечно же, филин. Если честно, никогда не слышал, чтобы женщины охотно отождествляли себя с этой птицей, – улыбнулся он.

– Разве не твоя кровь сделала вампирами Браварха и Валинью? Почему ты говоришь, что во мне её нет? – Лив расстроилась. Ей не хотелось снова становиться вороном.

– Милая, подумай, сколько другой крови побывало в организме твоих предков, – сказал Андрэ. Но тут же решил прекратить свои доводы. Одна мысль пришла ему в голову. На трезвый взгляд она казалась наивной. Но он готов был опьянить себя надеждой, чтобы только не расстраивать жену и успокоить себя. Андрэ решил поддержать уверенность Лив в том, что в ней течет его кровь. А значит, она может быть такой же сильной и неуязвимой, как он. И смертная участь Вораноров не настигнет её. Если разобраться, действительно, между ними было кровное родство, но, в виду того, сколько поколений разделяло Лив с Бравархом и Валиньей, его можно было бы и не принимать во внимание. Только в данном случае, Андрэ решил, что маленькая ложь, а точнее, поддержание теории супруги, будет во благо.

– То была просто еда. А вот твоя кровь заложила те гены, благодаря которым они выжили, благодаря которым родилась я. И родилась не человеком, а вампиром, – настаивала Лив.

– На самом деле ты права, – Андрэ прижал её к себе. – Ты – моя милая птичка, – нежно прошептал он ей.

Они выглядели точно так же, как мраморные фигуры Браварха и Валиньи. Только без снежного савана. Впрочем, он ведь нужен только мертвым. А эти двое не собирались умирать.

– Я хочу показать тебе кое-что, – сказал Андрэ.

– Здесь? – удивилась Лив. Что нового он мог показать ей в доме, где она, ещё будучи ребёнком, успешно обследовала каждый угол и нашла все тайники (к её большому разочарованию совершенно пустые).

– Да, здесь, – Андрэ отступил от неё на пару шагов, взмахнул рукой и очертил перед собой круг. Воздух внутри этого круга задрожал и словно бы перестал быть прозрачным.

– Милеке лон! Тенак ма брего!

Лив не поняла этих странных слов, которые её муж произнес очень громко и более низким голосом, чем говорил обычно.

– Мы увидим историю Браварха и Валиньи более подробно, чем ты её знаешь. И я расскажу то, что известно мне, – объяснил он жене свои действия.