Текст книги "Ливия. Сага о роде Воранор"

16. Письмо

Андрэ видел, что Лив совсем не шутит по поводу убийства брата. Решимость в ней выстроилась гранитной стеной, заграждая родственные чувства и сентиментальность.

«Он – чудовище. Он должен умереть, – твердила она себе. – Но ему больше двух сотен лет. Он обладает огромной силой, хитростью и опытом. Опытом убивать. И тот факт, что я его сестра, вряд ли станет для него преградой. Это же не мешает мне планировать его убийство».

– Послушай Лив, – Андрэ мягко положил руки ей на плечи и заглянул в глаза, – я целиком и полностью поддерживаю тебя. Я бы давно сделал это, если бы… Если бы не боялся, что ты меня никогда не простишь. Но, нам нельзя спешить. Необходимо всё тщательно спланировать и выбрать подходящее время.

«И пока мы будем строить планы, он оставит, кто знает, сколько трупов на этой земле. Точнее нет, трупов он никогда не оставляет. Только пепел», – мысленно ответила Лив. Ей совсем не хотелось произносить это вслух, так всё казалось менее реальным.

– Но иначе у нас может ничего не получиться, и мы только зря поставим твою жизнь под угрозу, – спокойно, но настойчиво, словно переубеждая упрямого ребёнка, возразил супруг.

– За свою ты, значит, не беспокоишься? – глаза Лив вспыхнули раздражением. Она вырвалась из его рук и отвернулась. Её взгляд скользнул по мирной морской глади. Этот вид придал женщине немного спокойствия.

«Его проще назвать бессмертным, чем убить», – вспомнились ей слова брата. Лив невольно улыбнулась. Да, Андрэ действительно ничего не грозит. Он сильнейший из известных ей вампиров. Не то, что она, слабая, да ещё и глупая. Такую только держать в домах за высоким забором где-нибудь на отшибе, и, непременно, под охраной. В теплице.

«Ты тоже сильна, – услышала она мысленный голос Андрэ. Он осторожно проник в её разум и словно обдал тёплой волной своего беззвучного голоса. – Но нам нужна не только сила. Артура необходимо загнать в ловушку».

«Когда?» – Лив снова повернулась к супругу с застывшим в глазах вопросом.

– Сегодня вечером я полечу в Лондон. Вернусь через два дня. У меня там важная встреча, которую никак нельзя переносить. Мы сейчас начали активное сотрудничество с японцами, а они очень придирчивы в вопросах своевременности. Тебя с собой не приглашаю, потому как у нас практически не будет времени побыть вместе. А одна ты там, боюсь, заскучаешь.

– А здесь, думаешь, нет?

– Здесь ты можешь съездить к Джузеппе. Не смотря на то, что большинство членов его семьи считает тебя бесчувственной и высокомерной, ты им нравишься. Как минимум, с Киро тебе всегда найдется, о чём поговорить. У вас обоих превосходно развито чувство эстетизма.

– О, милая перспектива! – Лив закатила глаза. – Значит, я высокомерная и бесчувственная?! Конечно, такой гостье всегда рады, – она саркастически улыбнулась.

– Только не говори, что не знала этого. Ты ведь тоже теперь читаешь мысли.

– Видимо, только те, которые мне нравятся, – Лив действительно не заметила ничего подобного на Дне рождения синьоры Клементины. Но, безусловно, Андрэ был прав. Хотя в их последний визит она, возможно, немного подправила свою репутацию.

– Ну, или ты можешь пригласить Киро к нам. Да и этот наш новый охранник, Алессио… Знаешь, он почти влюблён в тебя. Так что, здесь ты, в любом случае, не заскучаешь.

Новость об Алессио тоже шокировала Лив.

«Почти влюблён? Неужели я слепа и глазами и разумом?»

– Но, Андрэ, чему ты радуешься? – продолжила она вслух. – Это может обернуться проблемой. И, разве ты не ревнуешь?

– Никакой проблемы в этом нет. Напротив, факт влюблённости делает его ещё лучшим защитником для тебя. А насчёт ревности… Разве я могу в тебе сомневаться?

«Нет, конечно же. – Лив подошла к Андрэ и взяла его лицо в свои ладони. Её глаза могли бы сказать всё даже без связи их разумов. – Ты – моя единственная любовь. И этого не изменить и не нарушить даже всяким там хорошеньким новообращённым вампирам».

Андрэ уехал вечером, дав перед отъездом последнее напутствие: ни в коем случае не навещать Артура. Впрочем, Лив и без этого даже не подумала бы ехать к брату. Она знала, что в следующую их встречу, кто-нибудь из них обязательно умрет. И не было гарантий, что это будет не она. Ей страшно не хотелось оставаться одной, без Андрэ. Но раритетный золотистый с белым «BMW» Жоржа уже увозил его в чернильные сумерки, которые сгущались всё сильнее и сильнее, и очень скоро скрыли автомобиль из виду.

По просьбе Андрэ Алессио должен был присматривать за Лив на протяжении последующих двух суток. Причём один, без напарника.

«Неужели ты собрался проверить меня на прочность?» – подумала Лив и улыбнулась про себя этой странной мысли.

Оставшись одна, Лив не могла найти себе лучшего занятия, кроме как кружить по дому, то опускаясь со второго этажа, то вновь поднимаясь по ступенькам. Обычно в отсутствии мужа она читала, или играла на скрипке, очень редко, но всё же случалось, что ещё и пела, иногда мастерила какие-нибудь украшения, шила платья или просто гуляла в саду. Но в этот раз слишком много мыслей сновало у неё в голове. Все, как одна, тревожные и мрачные, они не давали ей сосредоточиться на чём-то другом, не отпускали её. Внезапный звук СМС-ки заставил вампиршу содрогнуться, когда она в очередной раз поднималась на второй этаж.

«Новое письмо пришло на Вашу электронную почту», – прочитала она. И, что самое неожиданное, письмо это было от Андрэ.

Он часто уезжал, но, как правило, ненадолго. Обычно в таких случаях они общались по телефону или по Skype. И никаких писем. Никогда. И тот факт, что такой порядок вещей оказался нарушен, ничего хорошего не предвещал. Лив поспешила к ноутбуку. Интернет, словно издеваясь, подключался с особенной медлительностью. Поскольку дом вампиров был вдали от крупных поселений, здесь можно было воспользоваться только модемом. Он частенько подвисал, но Лив казалось, что в этот раз ему удалось побить все рекорды. Наконец-то почтовый ящик всё-таки открылся. И женщина, замирая от волнения, начала читать:

«Лив, милая Лив, моя маленькая девочка, – ей казалось, будто она слышит голос мужа, сильный, но смягчённый специально для неё, с тёплыми нотками любви. – Я хотел бы попросить тебя не натворить глупостей в моё отсутствие, но знаю, что это бесполезно. И всё же, попытайся дождаться моего приезда. Я понимаю, тебе и так часто приходилось подолгу ждать. И знаю, что терпение твое не безгранично. Я часто спрашивал себя, сколько ещё ты сможешь прощать? Сколько ещё сможешь любить? Не меня. Сама знаешь кого.

Твой брат, он никогда не был таким, каким ты его себе представляла. Ты никогда не знала его. Но ты узнаешь. Больше, чем тебе того хотелось бы».

«Неужели я знаю ещё не всё?» – с ужасом подумала Лив.

«Кроме известного тебе, он хранит и другие секреты, – следующая строчка письма словно отвечала на её вопрос. Не удивительно. Наверняка Андрэ знал, что она его задаст. Для этого даже не обязательно быть провидцем. – И я их храню. Я обещал ему. Обещал, что у тебя останется хотя бы образ хорошего старшего брата. И поэтому мне самому приходилось быть для тебя плохим. Ведь это из-за меня ты не могла с ним видится.

Лив, милая Лив… Я уже полтора столетия не писал писем. Но это то, что написать легче, чем сказать. Даже мысленно. Хотя нет, всего я и написать не могу. Меня всё ещё связывает обещание, данное твоему брату. И, как ни глупо его держать, я продолжаю делать это. Но ты можешь спросить самого Артура при следующей встрече, как умерли ваши родители. Спроси и смотри. Смотри его воспоминания. Ты не захочешь этого видеть, но тебе придётся. Конечно же, я хотел бы, чтобы ты не ехала к нему одна. Но ты ведь всё равно поедешь. Так вот, спроси его. Это будут те ответы, которых ты никогда не получала. Это то, за что я отправил Артура подальше от тебя. Это причина, по которой маленькая девочка осталась сиротой и в пять лет превратилась в мою жену. И именно из-за этого случится то, о чём ты давно подозревала, чего давно боялась – ты останешься последней из рода Вораноров».

Внизу письма было прикреплено изображение чёрного ворона на сером щите. Его клюв был окровавлен, в повернутой набок голове глаз пылал красным рубином, чернильные крылья широко расправлены.

Конечно, Лив сразу же узнала свой фамильный герб. В последний раз она видела его в далёком детстве, когда отец рассказывал ей истории о первых Воранорах, которые жили в Скандинавии и рисовали углём на своих одеждах чёрных птиц. Она не взяла семейную реликвию в дом мужа. Прежде всего, потому, что была слишком мала и испугана, чтобы вовремя хотя бы вспомнить о ней. А став более взрослой, Лив не могла даже визуально вспомнить свой старый герб. К тому же, теперь она принадлежала к новой фамилии – Джаревер, герб которой выглядел куда миловиднее, чем ворон с окровавленным клювом – белый филин с большими сапфировыми глазами на лазурном щите.

Но теперь она не могла оторвать взгляд от изображения птицы смерти. Да, именно кровь красноглазых воронов текла в её теле (хотя, если учесть, сколько чужой крови она выпила за жизнь…) И её брат – единственная родня, которая осталась у неё в этом мире. Только он смог бы назвать своих детей тоже Воранорами, только он имел право передавать семейный герб по наследству, только он научил бы новое поколение красноглазых воронов с надлежащей интонацией произносить семейный девиз: «Твоя кровь – моя жизнь».

Семейный девиз, семейный герб… Кто создал их? Когда? Скорее всего, в Средневековье, тогда все на таком были помешаны. Разве только ведьмы не придумывали для своих семей веселые картинки. Они всегда держались в стороне от человеческих традиций, а от вампирских – ещё дальше. Кто может сейчас с уверенностью сказать, первый герб был нарисован человеком или вампиром? Но уж точно не ведьмой. Может потому, что страсть к гербам больше мужская, чем женская. А ведьмы возле себя мужчин надолго никогда не оставляли.

Чёрный ворон с окровавленным клювом… Вполне подходит для вампирского рода, но… Что-то смущало Лив в этом изображении. Кровь… Слишком яркая, слишком броская.

17. Карнеол

Письмо Андрэ окончательно сбыло Лив с толку. То он говорил, что спешить нельзя, нужно все продумать и подготовить, то вдруг подбросил хворост в её и без того пылающий костёр ненависти к брату. Андрэ так уверен, что она его не дождётся? Вот так сразу побежит к брату с вопросами о смерти родителей? Ну уж нет! Совершенно очевидно, что в таком случае, это будет их с братом последняя встреча. И шансов пережить её у Лив может оказаться куда меньше, чем у Артура. Как умерли её родители? Она и так знала это – их убили. Какое отношение к этому имел её брат? Вопрос, безусловно, интересный, но не настолько, чтобы подвергать свою жизнь опасности.

Нужно было срочно отвлечься, чтобы перестать думать обо всем этом. И Лив пришла в голову быть может глупая, но всё-таки идея:

– Пойдем на пляж, – предложила она Алессио.

Он сидел в своей сторожевой беседке у ворот и явно не ожидал её появления.

– Да, конечно, – он тут же подскочил со своего места и вытянулся, как струна, всем своим видом напоминая готового к сражению солдата.

– Я только схожу, переоденусь, – женщина улыбнулась и исчезла.

Море всегда помогало Лив успокоиться и привести мысли в порядок. Ей очень хотелось окунуться в его прохладные волны и забыть обо всём на свете. Но она решила, что лучше не делать этого при Алессио. Женщина постоянно следила за его мыслями, опасаясь, как бы в них не вспыхнуло чего-нибудь лишнего. Если уж совсем честно, то она опасалась и за себя. Алессио был очаровательным, даже более чем. К тому же, она никогда не оставалась вот так ночью наедине с красивым молодым вампиром. Однажды Жаннет рассказывала ей, что предпочитает исключительно новообращенных, потому что они более страстные и чувственные, в них ещё жива память о человеческих ласках.

«О чём я думаю!» – упрекнула себя Лив, снимая длинную изумрудную юбку в пол и одевая лёгкое черное платьице до колен. Ей хотелось сменить тему. Но альтернативный вариант был только один – Артур. О нём думать она хотела ещё меньше.

«Да брось, это же только мысли! – прошептал внутренний голос. – Даже если ты представишь себе бурную ночь с этим мачо, ничего страшного. Это же только мысли!»

Лив согласилась с этим тихим голосом, но пообещала себе, что ничего подобного представлять не будет.

В мыслях Алессио была… жалость!

«Она всё еще страдает», – с грустью думал он. И Лив знала, что это о ней.

«Но даже печаль хороша на её лице, – разворачивался его внутренний монолог. – Она выглядит, как хрупкий подросток. Интересно, сколько ей лет?»

Лив хотела ответить, что практически в шесть раз старше него, но решила не пугать парня этой цифрой. Кроме того, он наверняка не догадывался, что она может слышать его мысли даже из дома.

Когда она появилась перед ним в летящем черном платьице, которое открывало плечи и выгодно подчеркивало бюст, Алессио одарил её восхищенным взглядом. Но вслух ничего не произнес.

– Взгляни на Луну. – сказала Лив, желая отвлечь его. – Тончайшей работы серебряный серп. Идеальный изгиб.

– Да… – протянул парень, подняв глаза к ночному светилу. Но в мыслях его замелькали образы об идеальных изгибах Лив. Он снова взглянул на неё, правда, как бы, украдкой. Чёрный батист хоть и обтекал грудь женщины, но, в тоже время, надежно драпировал её до самых ключиц. – Мне всегда Луна нравилась больше Солнца, – сказал он и снова устремил взгляд в небо.

Ночь была замечательная, практически безветренная, приятно прохладная, но не холодная. Несмотря на то, что холод не мог причинить вред вампирам, он был очень неприятен Лив. А вот Андрэ относился к любой погоде совершенно безразлично.

«Андрэ! Я ненавижу тебя! – мысленно кричала Лив. – Зачем ты оставил меня с ним?»

Звёздная ночь и молодая Луна – это всё было прекрасно, но женщина не могла не думать о том, что рядом идёт безупречной внешности парень в расстегнутой белой рубашке, которая трепещет от их быстрого движения.

«Там, под его одеждой, сильные руки рыбака, точёный торс и… Его кожа ещё сохранила традиционную итальянскую смуглость, хотя через пару месяцев, скорее всего, она станет молочно-бледным, как у всех новообращённых вампиров. Пройдет несколько лет, прежде, чем его обновлённое тело адаптируется к солнечному свету и снова сможет загорать. Он пахнет морем и чем-то вроде коры греческого ореха…»

«Она похожа на Луну – загадочная и восхитительная дочь ночи. Её кожа, такая… белая и словно полупрозрачная. Напоминает мрамор… Античный мрамор».

– Алессио, – Лив почти выкрикнула его имя. Она ещё не придумала, что сказать, но говорить хоть что-нибудь было необходимо. Иначе её сведут с ума все эти мысли, которые вертелись у неё в голове, перемешиваясь с мыслями самого Алессио.

– Что? – он вопросительно взглянул на неё.

Они уже стояли у кромки моря.

– Давай поищем камни, – Лив сказала первое, что пришло на ум. – Не простые, конечно, смотри внимательно, и ты обязательно увидишь те, которые отличаются от остальных. Я встречала здесь немало разных халцедонов. Правда, они были сероватыми или голубоватыми, а такие мне не интересны. Вот если бы найти карнеол…

«Какой ещё карнеол? – запротестовал её внутренний голос. – Камень, который разжигает страсть! Вам двоим только карнеолов сейчас не хватает!»

– Хотя, скорее всего, это не то место, где его можно встретить, – добавила она, словно поправляя саму себя.

– Но вдруг нам повезёт, – Алессио почему-то понравилась эта идея. – Как он выглядит?

– О, я даже не знаю, как его описать… Ну, в общем, это такие оранжеватые камешки, или красноватые, или с розовым оттенком. Но, скорее всего, здесь мы их не найдем.

«Здесь не место для страсти», – добавила она про себя.

Лив сняла сандалии и шла по косточки в воде. Алессио держался на суше, на расстоянии около полуметра. Он внимательно рассматривал камни под ногами. Ему бы страшно хотелось найти для Лив целую гору карнеолов, ну или хотя бы один крупный. Да хоть какой-нибудь, лишь бы найти и преподнести ей. Парень знал, что люди верят в лечебные свойства камней. Его бабушка, когда она была жива, носила ожерелье из янтаря, уверяя, что это не дает прогрессировать болезни щитовидной железы. Кто знает, было ли это действие золотистых кусочков застывшей хвойной смолы, или просто врожденный запас жизненной энергии, но старушка прожила девяносто шесть лет, повидав на своем веку две самых масштабных в истории человечества войны, пережив тяжёлые годы послевоенного восстановления страны, родив и вырастив четырёх сыновей. Алессио помнил, что в семдесят пять в её чёрных волосах было всего несколько седых прядей. Правда потом седина стала распространяться, словно какой-то странный обесцвечивающий вирус.

Какими свойствами обладал карнеол, Алессио не было известно. И зачем вампиру целебные камни, он тоже не понимал. Вампиры ведь не болеют, что же им исцелять?

«Может, он нужен ей просто для украшения? Или, как талисман. Правда, она не похожа на тех, кто верит в талисманы. И опять же, зачем это ей? Какой-то камушек не защитит от нападения или любой другой опасности… Эй, замолчи, она ведь слышит тебя!» – шикнул он сам на себя, и с опаской взглянул на Лив.

Купаясь в лунном свете, её силуэт выглядел ещё прекраснее и как-то уж совсем нереально. Словно это Калипсо шла по воде, мистическая, загадочная, манящая.

Она тоже взглянула на него.

– Найти карнеол – большая удача, – сказала Лив, чтобы разбавить затянувшееся молчание. – Хотя бы потому, что это редкая разновидность халцедона. И в Италии нет его официальных месторождений, – она, конечно же, опустила главное преимущество камня.

– Смотри! – неожиданно воскликнул Алессио. Он быстро поднял что-то с земли. В свете луны это что-то имело оранжеватый оттенок.

Лив подошла ближе, став так, чтобы не заграждать собой свет. Её пальцы потянулись к камешку и коснулись пальцев Алессио, что, впрочем, было неизбежно. Легкий разряд тока пробежал по её спине. В этом парне просто бурлила энергия. И если бы сегодня они совершили то, что способствует её высвобождению и обмену… То Лив, безусловно, стала бы чувствовать себя намного лучше, живее, ведь в последние дни она была до предела опустошённой, не смотря на то, что даже пыталась изображать счастливый вид на Дне рожденья у синьоры Клементины.

«И ещё меня убил бы Андрэ, сразу же, как только переступил бы порог нашего дома. А потом и Алессио. И Артура, естественно. И не осталось бы никого на этой земле из древнего и некогда весьма знатного рода Воранор», – всё это пронеслось у неё в голове за те несколько, секунд, пока она рассматривала камень. Он действительно был похож на карнеол – размером с крупную пуговицу, почти идеально круглый, оранжевый с лёгким красным отливом.

– Наверное слишком идеальный, чтобы быть настоящим, – сказала Лив и прикрыла его ладонью с одной стороны.

В тот же момент камень словно потух. Он оказался бесцветным, почти прозрачным.

– Так и есть, – констатировала женщина. – Псевдокарнеоловый окрас – это всего лишь игра света, – но её это ничуть не огорчило, скорее, наоборот. Наваждение отступило, электрические разряды чужой энергии больше не били по позвоночнику. Она отстранилась от парня, и её босые ступни снова коснулись прохладной воды.

– Но всё равно камешек интересный, – пытался оправдать свою находку Алессио. – Точнее, не камешек, а кристалл.

– Да, возможно это кварц, – бросила Лив, в её голосе холодно звучало полное безразличие к этому предмету.

«Одну маленькую битву я выстояла», – с облегчением подумала она.

Они гуляли по пляжу до самого утра. Лив расспрашивала Алессио о том, узнавал ли он что-нибудь о своей семье. Он рассказал, что их с Роберто сочли погибшими в море. Отца это сильно подкосило, у него и так было больное сердце. Но через пару дней он оправился, ведь ему ещё есть ради кого жить на этом свете. Сёстры провели в слезах весь первый день, после того, как узнали страшную новость. Для старшей это была двойная потеря – и брата, и любимого. Но потом девушка странным образом успокоилась и активно взялась помогать в организации похорон. Как оказалось, к ней приходил Роберто. Он, как смог, объяснил ей всё и успокоил. Позже с сестрой встретился и Алессио. Она пообещала, что никому ничего не расскажет, даже отцу. И они договорились встречаться в обусловленное время на их любимом месте у моря, между гранитных валунов.

18. Убивая время

Время шло невероятно медленно. Лив начинало казаться, будто оно вообще остановилось, и ни завтра, ни послезавтра уже никогда не наступит. Она посмеивалась сама над собой за такие мысли и сама себе напоминала, что, не смотря на весь бардак в её голове, до возвращения Андрэ оставалось уже на одну ночь меньше. Лив не знала, чем себя занять. Бродя по гостиной, она бросала взгляды на скрипку, которая лежала на одной из полок книжного шкафа. Но играть у неё не было ни малейшего желания. Алессио она оставила в саду, выдав ему поллитровую пластиковую бутылку крови из холодильника. Женщина включила телевизор. Музыкальный канал – не то, не на что смотреть, а слушать вообще противно, спортивный – синхронное плаванье, Лив нравился этот вид спорта. Она застыла перед экраном. Но выступление девочек в красно-чёрных купальниках быстро закончилось, и её рука снова переключила канал.

«Последние фэшн-новости», – медовым голосом объявила милая блондинка с полными розовыми губами.

На экране замелькали девушки, все как одна с окаменевшими и какими-то озлобленными лицами, в пёстрых нарядах странного вида. Голос за кадром сообщил, что это дебютная коллекция молодого японского дизайнера.

«Надеюсь, Киро останется верным старой доброй итальянской классике, – подумала Лив. – Конечно, каждое юное дарование мечтает сразить всех своей креативностью, но, помилуйте, как можно носить, например, эту едко-салатную юбку в форме …, впрочем, очень трудно сказать, в какой она форме. Какой-то выпуклый ромб, что ли. Нет уж, я за чёткость линий, хороший крой и натуральные ткани. А эти творения пусть остаются поп-дивам с музыкального канала. Может, хоть ядовитые цвета заставят обратить на них внимание».

Следующий канал и – О! Невероятная удача! Чёрно-белая запись выступления Филиппа Хиршхорна. Лив обожала этого скрипача. Она отступила на пару шагов от экрана и опустилась на узорчатый ковер. Дивана, или прочей мебели в комнате не было. Вампирская чета не очень-то в ней нуждалась, а гости у них бывали разве что в порядке исключения. Поэтому в гостиной был только большой книжный шкаф, который протянулся вдоль всей северной стены, малазийский ковёр ручной работы и плазменный экран с диагональю в семьдесят дюймов. Андрэ смотрел на нём только сводки новостей, а Лив включала в основном лишь тогда, когда он уезжал по делам.

«Нет, играет не она», – услышала Лив мысленный голос Алессио. Если бы не это, женщина даже не заметила бы его появления.

– Извини, я услышал музыку, – он неловко переминался с ноги на ногу, – думал, это ты играешь.

– Не я, как видишь. Но, если хочешь, оставайся, послушаем вместе, – она кивнула на свободное пространство ковра.

Парень секунду помешкал, но потом подошел к ней и растянулся рядом на красочном творении малазийских женщин. На экран он так и не взглянул, его взгляд устремился в потолок.

– Это Филипп Хиршхорн, – сказала Лив, – Человек, который был одним из известнейших скрипачей в Восточной Европе в конце прошлого века, – Она была не в восторге, что снова приходиться находиться настолько близко к этому парню. Но и держать его постоянно в саду, как сторожевого пса, тоже не хотелось.

«Он и есть сторожевой пёс, – возмущенно шептал внутренний голос. – Пусть знает своё место».

Но Лив не обращала на эти советы никакого внимания. Одно дело, когда охранников двое. Тогда, понятное дело, они всю смену проводят у ворот. Но ведь их двое, они могут поговорить о чём-нибудь. А одному… Одному можно свихнуться от собственных мыслей. Она по себе знала. Поэтому и старалась не оставаться в тишине, чтобы саму себя не слушать.

– Ты бы тоже могла стать известнейшим скрипачом, точнее, скрипачкой. Причём, всемирного масштаба, – Алессио перевернулся на живот и оперся на локти, чтобы заглянуть Лив в глаза.

– Это мне ни к чему, – лениво ответила она. – Я играю, потому что мне это необходимо, а не для того, чтобы создавать шоу. Я не записываю свою музыку, ни одна из моих мелодий никогда не прозвучит дважды, потому что каждая из них неповторима, как и сам момент, в который она создаётся.

– Но, если уж это твой принцип, ты могла бы и на концертах не повторяться. Понимаю, тебе безразлично богатство и всеобщее восхищение. Первое у тебя и так уже есть, а насчёт второго… Думаю, ты вызываешь его везде, где только появляешься, одним своим присутствием.

«Конечно, – ухмыльнулась про себя Лив. Ей вспомнились слова Андрэ: «…тебя считают бесчувственной и высокомерной, но ты им нравишься».

Подкупать своим внешним видом было врожденным вампирским даром.

– Но ты могла бы поделиться своим талантом, – воодушевленно продолжал парень. – Ты же слушаешь музыку людей, почему бы им не слушать твою?

– М-м-м… Может, потому, что я – вампир, – голос женщины стал немного раздражённым. – Мне нельзя становиться публичной личностью. Ладно, лет пятьдесят-шестьдесят я смогу выступать, имитируя с помощью тяжелого грима постепенное старение. Ну а дальше? Устроить фальшивые похороны, остричь и перекрасить волосы, залечь на дно?

– Почему бы и нет? – с искренней улыбкой предположил Алессио.

– Потому что – НЕТ! – практически зарычала Лив.

«Он издевается, или действительно не понимает?»

Тем временем ласкающая слух мелодия, исходившая из телевизора, сменилась раздражающими звуками рекламы. Это дало Лив повод встать, оторвавшись от пристального взгляда юного советчика, и заняться делами, куда более важными – поисками пульта.

Алессио скользнул взглядом по её фигуре. Лив была одета в белый халат-кимоно длиной до колен. Он представил, как легко одним движением избавить её от этой одежды и…

Вампирша резко развернулась и бросила на него испепеляющий взгляд.

«Ты – идиот!» – упрекнул себя Алессио.

В глазах Лив читалось: «Полностью согласна».

– Я, пожалуй, пойду, – потупив взгляд, сказал парень. – Не стоит оставлять территорию без присмотра.

– Да, не стоит, – одобрила его решение Лив.

Парень ушёл. Женщина выключила телевизор, осмотрела гостиную, словно ища что-то, что могло бы занять её руки и мысли. Вариантов было не так уж много: скрипка и книги. Она приблизилась к книжному шкафу. Он был высоким, до самого потолка. Его полки из орехового дерева крепились к резным боковым стенкам из дуба. Когда-то этот шкаф сделал для них Джузеппе. Взгляд Лив скользил по корешкам книг, но их все она давно уже перечитала, а делать это повторно не было никакого желания. Хотя нет, была одна книжка, которую Лив любила перелистывать снова и снова – «Сказки братьев Гримм». Она бережно взяла её с полки и уселась, скрестив ноги, на полу. Это было старое, как для книги, издание – 1890 года. Единственное материальное напоминание о детстве. Лив не возила с собой игрушки, только скрипку, кое-что самое любимое из одежды и «Сказки». Андрэ, который при каждом переезде безжалостно отбраковывал все лишнее из её багажа, против книги никогда не возражал, потому как его тоже непременно сопровождали несколько пухлых томов и ещё с десяток сувоев в футлярах. Так что братья Гримм путешествовали с ней из Италии во Францию, потом в Северную Америку (Канада, Нью-Йорк, Чарлстон в Западной Вирджинии, Лорейн на побережье озера Эри, Сан-Диего), дальше в Японию, которая чуть ли не быстрее всех оправилась после Второй мировой (правда, не без помощи США, которые сами и потрепали эту страну), и снова в Италию. Где-то вампирская парочка задерживалась надолго, где-то – всего на пару месяцев (в Чарлстоне, например, они прожили всего восемь недель). Если куда Лив и хотелось бы вернуться, так это в Токио. Конечно, Андрэ больше любил холёную старушку Европу, в особенности Францию, но если бы Лив только подумала об этом, он, безусловно, в тот же миг отправился бы паковать чемоданы. Хотя нет, сначала он связался бы с кем-нибудь из своих знакомых в Японии, попросил бы подобрать им соответствующий дом – невдалеке от цивилизации, но в уединённом месте, нашёл бы кого-нибудь, кому можно было бы поручить продажу дома, в котором они жили, предупредил бы семью Джузеппе… Ну и, наверное, сделал бы ещё кучу всяких дел, о которых Лив и не подумала бы, а потом-таки пошёл бы собирать чемоданы.

В начале каждой сказки обязательно шёл рисунок, размером во всю страницу. Они были цветными, но не очень яркими, скорее, в пастельных тонах. Вот малыши Гензэль и Гретэль, они зачарованно смотрят на искусительный пряничный домик. Принцесса в заколдованном замке, который порос белым шиповником. Чудаковатый музыкант со скрипкой в руках, возле которого вьется волк и просит научить его играть. Волк возле домика семерых козлят. Красная шапочка с волком.

«Не много ли волков? – задалась вопросом Лив. – Наверное, это отображение страха перед оборотнями. Ведь сами волки на людей не нападают, если только это не самооборона, чума или голод, который доводит до безумия. Но вряд ли волки так уж часто голодали в густых лесах Германии».

Во всех этих сказках зло непременно наказывалось, причём, чаще всего, путём физического уничтожения: Грэтэль сожгла старуху-людоедку в печи, волка разрубили дровосеки, освободив Красную шапочку и её бабушку… Правда, это в более поздних редакциях. В книге Лив волк налил кровь убитой бабушки в чашку, словно компот, а когда пришла Красная шапочка, предложил ей выпить её. Потом и сама Красная шапочка была съедена. И никакого наказания для главного злодея.

«Выпить кровь…» – снова перечитала Лив. – Потом он затаскивает девочку (или девушку?) в постель, а дальше, после милой беседы о больших ушах, глазах, зубах, съедает её… Или только кусает? Может в этом случае волк – даже не оборотень, а вампир? Нет, дорогая, ты слишком много хочешь увидеть между строк, – она снова взглянула на картинку. – Сказано же тебе – волк. Просто олицетворение зла, как такового, а не вампира в частности. Ладно, но если брать по большому счёту, – женщина захлопнула книгу и поднялась, чтобы поставить её на место, – все обидчики получают по заслугам. Вот и с Артуром следует поступить согласно древним сюжетам. Только где же такое написано, чтобы убивать собственного брата, во имя чего бы там ни было? – Лив оперлась спиной о шкаф, словно искала в нем ответа и поддержки. – Если бы только был какой-то другой способ… Если бы можно было его изменить… Но как? И Артур… он, словно дом с прогнившими балками – легче снести, чем отремонтировать».