Текст книги "Ливия. Сага о роде Воранор"

– Замужним женщинам запрещено встречаться взглядом с другими мужчинами. Разве бог, которому известно всё, не знает этого?

В её голосе отчетливо слышалось – ей известна истинная природа Рагара. Но, поскольку она не кричала об этом на всё племя и не призывала изгнать чужака, его это не тревожило.

– Бог может принять облик как мужчины, так и женщины, как человека, так и зверя, – ответил Рагар, опираясь на то, что запомнил из местных верований, – поэтому можешь не воспринимать меня, как мужчину и смело смотреть в глаза, – он легонько приподнял подбородок женщины – она была на голову ниже его. И тут произошло нечто необычное – Рагар почувствовал, как будто лёгкий туман обволакивает его, он словно проваливался в сон, хотя за секунду до этого был абсолютно бодрым. Ему казалось – его тело падает, хотя краем сознания он ещё понимал, что всё так же твердо стоял на земле, и даже рука его по прежнему придерживала подбородок сероглазой северянки.

Как только Артая отвела взгляд, все странные ощущения исчезли.

– Ты – человек с юга, очень-очень далеко отсюда был твой первый дом, – сказала женщина, повернувшись к нему в профиль.

Рагар подумал, что никогда еще не видел более пропорционального, более совершенного лица. Только после этой мысли до него долетела суть сказанных Артаей слов.

– Да, ты человек, а вовсе не бог, – продолжала она. – Но ты очень мудрый человек. И живёшь на много лун дольше, чем обычно живут люди. Ты задавал природе много вопросов. Она отвечала тебе. Так ты получил свою мудрость. Тебе известно многое, но то, как я узнала это всё, остается для тебя загадкой, – Артая снова взглянула Рагару в глаза. В этот раз ничего не произошло – не было больше ни тумана, ни ощущения падения. – Я спросила у тебя, но без слов, а ты без слов ответил.

Для Рагара такое объяснение вовсе не было объяснением. Артая понимала это и продолжила:

– В голове каждого человека, – она приложила тонкую белую руку к густым косам, зигзагами уложенным на голове, – хранятся все события, которые с ним случались, там остается все, что он когда-либо видел, слышал, ощущал. Глаза – это как вход в огромную пещеру, где нагромождены все воспоминания. Но обычно вход этот закрыт. Из-за того, что человек чувствует в данное время невозможно рассмотреть то, что у него в пещере. Но если приказать ему перестать чувствовать, вход открывается, и тогда можно задавать вопросы без слов – необходимые воспоминания выйдут из тёмных глубин на свет и ответят тебе.

Рагар не сразу понял всё то, о чем говорила ему Артая. Но как только осознал, насколько сильным и полезным было умение этой юной северянки (а было ей всего пятнадцать зим), попросил обучить его, предложив взамен поделиться своими знаниями.

– Чтобы получить твои знания, мне достаточно подольше посмотреть тебе в глаза, – сказала женщина в ответ на его предложение, но всё же согласилась. Видимо, она, как и сам Рагар, тоже чувствовала желание, может даже необходимость, поделиться своим богатством.

Они обучали друг друга каждый день, проводя много времени вместе. Это стало настораживать Ладоха. В силу своей веры он не мог ревновать жену к «богу», но некое подобное чувство всё-таки поселилось в нём. Поэтому он стал приходить и наблюдать за занятиями Рагара и Артаи. Сначала он просто сидел в стороне, вытесывал что-нибудь из древесины или шил унты из грубого оленьего меха, но однажды ему и самому захотелось приготовить лечебный настой из трав и измельченного хризолита. Рагар давно ждал от него подобного шага, он знал, что Артая не вышла бы замуж просто за красивого, но совершенно невежественного человека. И когда Ладох сделал этот шаг, колдун уже не сомневался – он нашёл тех, кому может дать свою кровь. Оставалась только одна неувязка: пиявок в этих краях негде было взять. Но Рагару в голову пришёл другой способ – он предложил Артае и Ладоху укусить его и выпить немного крови из голубых сосудов «бога». То же самое он посоветовал им проделать друг с другом. Кроме этого, он ввел их обоих в гипнотическое состояние (эту науку он перенял от Артаи довольно быстро) и приказал обменяться всеми знаниями, которые скопились в их головах. По его теории, все лучшие качества, физические приспособленности тела к вешнему миру, а также навыки, которые успели укорениться в них троих, таким образом, смешаются и сделают их «подобными богам». Сам же Рагар, чтобы не потерять свой божественный статус, крови северян не пил, хоть ему и было чрезвычайно интересно провести этот эксперимент ещё и на себе.

Опыт с обменом кровью и гипнозом полностью оправдал себя, но Рагару не удалось предугадать всех последствий. Впрочем, на его взгляд, они оказались не такими уж и страшными. Артая и Ладох больше не могли питаться обычной пищей – привычные для них мясо, сушёные фрукты, коренья их тела извергали наружу сразу же после употребления. Чтобы не умереть от голода, они пили кровь друг друга – это стало единственным возможным для них питанием. Но их аппетиты быстро росли, вскоре им пришлось убивать животных, чтобы насытиться и кровью. Однако более привлекательной для них была багряная жидкость, которая текла в человеческих сосудах. Рагар объявил племени, что Ладох и Артая заболели, и единственным лекарством, способным поддерживать жизнь в их телах, является кровь. Соплеменники любили эту пару, кроме того, беспрекословно верили всему, что говорил «бог». Поэтому каждый день по четверо из них приходило к каждому из «больных», чтобы накормить их.

Со временем ещё одно последствие начало проявлять себя – в солнечные дни Артая и Ладох не могли выходить на открытое пространство – их кожа волдырилась от лучей дневного светила так, словно её обжигали языки пламени. Это быстро проходило в тени, но всё же было неприятным. Лучше всего пара чувствовала себя ночью, тем более, что ощущение усталости и необходимость сна пропала у них после проведенного Рагаром эксперимента.

Время шло, и соплеменников начинал настораживать, а некоторых даже возмущать тот факт, что «больные» никак не могли вылечиться от своего недуга. Напротив, становились всё более и более странными. И даже «бог» не мог исцелить их. Недовольство это Рагар услышал в мыслях людей прежде, чем оно успело облачиться в словесную, более опасную форму. Он посоветовал Ладоху и Артае уйти из племени вместе с ним. Тем более, что Артая уже носила под сердцем ребёнка.

Они ушли дальше на Север, к побережью холодного серого моря. Ладох и Артая стали совсем нечувствительными к минусовым температурам. Рагару они тоже были нестрашны – он давно закалял своё тело. Поэтому Север был бы для них всех идеальным приютом, если бы не вопрос еды. Но и эта проблема вскоре решилась. Обострённые голодом и материнством рецепторы Артаи привели их к достаточно многочисленному племени. Это были странные люди, внешностью походили на азиатов, среди которых Рагару доводилось бывать, – невысокие, коренастые, все, как один, черноволосые, с узкими разрезами глаз. Они строили домики из обтёсанных ледяных глыб и, казалось, были вполне счастливы жить в вечно заснеженных землях. С помощью гипноза, которым уже владели все трое, Рагар, Артая и Ладох внушили этому племени, что они – их боги, которые избрали их, чтобы обучать и направлять, а взамен им необходимо было лишь ежедневное подношение крови.

Через восемь месяцев после обоснования на новом месте, у Артаи родился сын, черноволосый кареглазый мальчик. Назвали его Наред. В первый же день его жизни Рагар понял – это тот самый идеальный ребенок, о котором он мечтал. И пусть он не был ему сыном, но в нём текла и его кровь.

3. Дитя

Всего четыре часа прошло с тех пор, как Лив встретилась с братом после столь долгой разлуки. Но июльское Солнце уже спешило сменить на небосводе Луну. Звезды постепенно обесцвечивались, пока не померкли вовсе.

После танца Лив покинула широкоплечего голубоглазого кавалера и подошла к брату.

– Мне пора возвращаться, – вздохнув, сказала она.

– Да, конечно, – понимающе кивнул брат. – Но, я не могу отпустить тебя, не угостив. Пойдем, – он взял ее за руку и повел к дому.

Они поднялись по широкой, выложенной из тесаного камня, лестнице и вошли в распахнутую двустворчатую дверь. В просторной гостиной стояли два черных дивана с белыми подушками, на полу лежал круглый белый ковер. Артур взял мобильный с дивана, нажал кнопку и, дождавшись соединения, произнес в трубку:

– Анжелика, милая, спустись ко мне в гостиную.

Чуткие уши Лив расслышали шаги босых ног по лестнице, потом по каменному полу. И вот перед ними появилась девочка ростом где-то метр тридцать, с растрепанными светлыми волосами, спускающимися ниже пояса по ночному платью в сердечках. Её большие голубые глаза с любопытством взглянули на Лив.

– Прости, что разбудил, – Артур подошел к ней и поднял на руки. – Но я обещал познакомить тебя со своей сестрой, а она, к сожалению, не может задержаться у нас до утра.

Они подошли к окаменевшей от удивления женщине.

– Ты Лив? – сонным голосом спросила девочка.

– Да, – ответила она.

– Ты красивая, – Анжелика потянулась рукой к её волосам. – У тебя такие удивительные волосы.

– О, милая, ты тоже очень красива, – Лив словно со стороны услышала свой голос. Он показался ей каким-то чересчур сентиментальным.

– Артур тоже так говорит. Каждый день, – сказала девочка с умилительной детской простотой, без какой-либо заносчивости. – Укуси меня, – она протянула Лив тонкую белую ручку.

Вампирша удивленно взглянула на девочку, потом на брата.

– Артур, я не могу. Я видела кровь только в бокалах и в пластиковых пакетах. Я никогда не кусала человека… Артур… Тем более, ребёнка.

– Я что, тебе не нравлюсь? – Анжелика произнесла это таким обиженным голосом, что казалось, она сейчас заплачет.

– Сестра, укуси её – это будет знаком вашей дружбы, – сказал Артур, подступая с девочкой на руках ближе к отступившей на пару шагов Лив.

Она помешкала еще несколько секунд. Солнечные лучи тем временем всё больше проникали в комнату. Лив уже отчётливо представляла себе ярость Андрэ, но относилась к этому спокойно, ведь неизбежного бояться глупо. Она взяла доверчиво протянутую ей детскую ручку и поднесла к губам. Её челюсти сжались, и она ощутила во рту солоноватый привкус крови.

Артур мысленно досчитал до тридцати, после чего приказал сестре отстраниться.

– Спасибо, – Анжелика радостно улыбнулась Лив.

– Это тебе спасибо, – ответила вампирша.

– Можешь бежать к себе, – Артур опустил девочку на пол. – Надеюсь, тебе ещё удастся поспать.

– Когда ты придешь к нам снова? – спросила Анжелика. – Я хочу поиграть с тобой. У меня совсем нет подружек, только Артур. Но он мне как брат, понимаешь, он не девочка.

Лив улыбнулась. Ей очень бы хотелось стать для этой малышки сестрой и подругой.

– Не знаю, – она действительно ничего не могла обещать. Могло случиться так, что Андрэ не позволит ей видеться с братом еще сотню лет. Едва ли Анжелика проживет так долго. А если и проживет, ей уже будет не до игр.

– Но, когда-нибудь, придет, – Артур дал более обнадеживающий ответ, после чего девочка таки отправилась наверх, снова зашлепав босыми ногами по лестнице.

– А рана? Разве её не надо обработать? – обеспокоенно спросила Лив.

– Ты же видела, кровь не идет. Вампирские раны быстро заживают, ведь наши зубки стирильно чисты, – успокоил её брат. – Ну как ощущения после первого в жизни укуса?

– Даже не знаю… Нет, все-таки куда спокойней пить кровь из бокала. Артур, а эти укусы, они не обратят её?

– На этот счёт не волнуйся. Для обращения нужно, чтобы и она выпила мою кровь. И еще, чтобы она умерла. Но её жизнь я готов охранять ценой своей собственной.

– Откуда она здесь?

– Из России.

«Ты был в России?» – про себя удивилась Лив. Но вслух вопрос было бы задавать глупо. Просто она сама где только не побывала, но, почему-то, не в самой огромной стране мира.

– Я встретил её поздно ночью на улице одного города, – продолжил брат.

Видимо, удивление в глазах Лив читалось столь ясно, что он почувствовал необходимость рассказать что-то ещё. – Спросил, не потерялась ли она. Оказалось, что это сиротка, удравшая из приюта. Я сказал, что заберу ее в свой дом, если она даст мне выпить немного её крови. Она согласилась.

– И ты держишь в доме человеческого ребёнка, чтобы пить его кровь? – в голосе Лив звучало жгучее неодобрение.

– Не только для этого. Она – это некая компенсация маленькой сестры, которую у меня забрали. Из людей у неё никого нет в этом мире.

– А приют?

– А приют, очевидно, был достаточно хорош и радушен, чтобы оттуда сбежать. В любом случае, Лив, мне нравится эта малышка, и я намерен вырастить её. А если ты думаешь, что это только ради крови, то, пораскинь мозгами, много ли я могу взять у ребёнка? Есть и другие люди, которые всегда рады накормить меня.

– Все это прекрасно, Артур, но… мне правда пора бежать, – Лив с тревогой взглянула в окно и направилась к выходу.

– Послушай, – брат схватил её за запястье, – а может тебе не возвращаться?

– Ты с ума сошел? – удивилась Лив.

– Он даже не знает, где тебя искать. Нет, конечно, Андрэ способен вычислить это довольно быстро. Но, что он сможет сделать? Убьет меня, тем самым породив в тебе ещё больше ненависти? Прикажет снова отправиться в ссылку? Но я теперь не так прост, как был тогда. Кроме того, у меня огромные связи и среди людей, и среди вампиров. Я могу ощутимо навредить его бизнесу, более того, я могу уничтожить его.

– Артур, – Лив мягко высвободила свою руку, – бизнес – это просто любимая игра Андрэ. Не более того. Даже если ты разрушишь один, у него появится новый. Но, прости, скорее это он разрушит всё, чего ты достиг. В нём столько силы. Иногда даже я боюсь его. Очень боюсь. И, знаешь ли, люблю.

Артур удивленно повел бровью.

– Да. Чему ты удивляешься? – Лив отбросила назад волосы, вскинув голову. Артур невольно улыбнулся, вспомнив, как она проделывала это в детстве, подражая матери. – Все эти годы он сдувал с меня пылинки и заботился обо мне так, словно я не бессмертное существо, а хрустальная статуя. Мои же чувства всегда были прямо пропорциональны тем, которые испытывают ко мне. Я не могу его бросить. И не хочу этого. Тем более вот так, сбежав посреди ночи.

– Тогда счастливого пути. Но, сестренка, возвращайся. В этом доме ты всегда желанный гость.

Они обнялись, и Лив поспешно ушла через задний двор. Она вызвала такси. Водитель был не в восторге от перспективы проехать пол Италии, с севера на юг, но несколько евро-купюр крупного номинала подействовали на него ободряюще и успокаивающе.

Насколько Лив чувствовала расстояние, дорога не могла занять менее трех часов. В лучшем случае – два с половиной. В такое время машины почти не встречаются, и водитель гнал даже быстрее, чем это было положено на горных дорогах. Но его «Chevrolet» был уже явно не молод, судя по тем жалобным звукам, которые порой доносились из-под капота.

– Боюсь, сеньора, после такого пробега, мне придется долго подлечивать своего старичка, – после очередного из них пожаловался водитель.

– Хочешь сказать, я мало тебе заплатила? – глаза Лив недобро сверкнули в зеркале заднего вида.

Водитель судорожно сглотнул, встретившись с этим отражением.

Лив в очередной раз подумала, что людей она, все-таки, не любит. Хоть и прожить без них вампиру тоже никак. Такая уж это шутка природы: ты – самое сильное существо на Земле, но твоя жизнь зависит от самых слабых.

Таксист, очевидно, спинным мозгом почувствовал, что лучше ему больше не произносить ни слова.

«Но вот Анжелика – совершенно приятная девочка, – Лив вспомнилась малышка в доме Артура. – Даже не вериться, что это человеческое дитя. И мистер Ваерман… Замечательный певец. Хорошо сохранился для своих лет. И в меру пользуется парфюмом,» – ничто так не раздражало Лив, как резкие запахи.

Тем временем от водителя начинало разить потом.

Вампирша напряженно сжала челюсти, представляя, как долго им ещё ехать.

«Сама же и виновата, – упрекнула она себя. – Нечего было его пугать».

Оставалось только приоткрыть окно и спасаться потоком прохладного ночного воздуха, который врывался в салон. Таксист поежился от холода на своем сидении, но, взглянув в зеркало, снова благоразумно промолчал.

4. Андрэ

Белая вилла на побережье Средиземного моря была залита золотистым светом восходящего Солнца. Лив приближалась к высоким фигурно кованым воротам, пытаясь составить в голове какое-то подобие оправдательной речи. Охранники пропустили её, предупредив, что хозяин уже вернулся. Конечно, Лив в этом и не сомневалась.

Андрэ сидел на веранде второго этажа и поджидал свою благоверную. Легкий ветерок играл темными кудрями на его голове. Со своего пункта наблюдения он видел всё: и прекрасный восход Солнца, и приближающуюся к воротам стройную фигурку в зеленом платье, и на мгновение склонившегося к её уху охранника. Он знал, почему Лив сбежала, знал, как подкупила охрану и также знал, что сейчас она готова к чему угодно ужасному, хотя он никогда не давал ей повода для страха.

Много веков прошло с тех пор, как мальчик по имени Нарэд родился в северной деревушке, среди вечных снегов и ледяных домиков. Он рос необычным ребёнком: кровь трёх самых сильных и мудрых представителей рода человеческого текла в его жилах, все их знания и навыки, приобретённые за жизнь, были заложены в нём. Но, вместе с этим получил он и другое, малоприятное наследство – болезненную чувствительность к солнечному свету и неспособность питаться чем-либо другим, кроме крови. Поэтому человеком его, как и Артаю с Ладохом, никто не называл. В деревушке, где родился Нарэд, именовали их духами льда – за абсолютную нечувствительность к холоду. Вместе с человеком, по имени Рагар, их почитали, боялись и беспрекословно слушались.

Нарэд с раннего детства знал, что он другой, не такой, как все остальные дети в том северном селении, которое было его самым первым домом. И отличался он от них не только внешне. Очень быстро мальчик понял, что опережает в развитии своих сверстников, да и тех, кто был на несколько лет старше его – тоже. Когда ему было десять, все они стали казаться ему такими же несмышлёными, как детёныши морских котиков, которых он иногда встречал на берегу моря, – целый день играть, смеяться, резвиться – те и другие проводили так месяцы и годы своей жизни. Нарэда же тянуло к чему-то большему, ему не терпелось узнавать что-нибудь новое об окружающем мире и… о себе. Да, в первую очередь его интересовал он сам. Почему он не такой, как все? Почему его родители не такие? И почему Рагар, который проводил с ним даже больше времени, чем мать и отец, не был похож ни на них, духов льда, ни на людей из ледяных домиков? Родители всё тянули с объяснениями, сколько бы сын не задавал им одни и те же вопросы. Но вот Рагар рассказал ему всю историю, назвал все причины и следствия, как только мальчик решился обратиться непосредственно к нему. Нарэд любил Рагара не меньше, чем отца и мать. Этот человек стал для него главным учителем и наставником в жизни. И когда однажды он сказал, что для него пришло время двигаться дальше, Нарэд, в свои неполные тринадцать лет, последовал за ним.

Не одно столетие провели они вместе – создатель и его идеальный ребёнок. Их целью стала забота о людях и обучение тех из них, кто желал учиться. Рагар и Нарэд основали первый город на Земле – Варанаси и ещё множество городов после этого. Забота о людях была не только их миссией, но и необходимостью – чем здоровее и чище были люди, тем шире была пищевая база для них, существ, которые жили за счёт человеческой крови.

В то время, как Нарэд со своим наставником ушли обустраивать Юг, Артая и Ладох продолжали свою «божественную» миссию на Севере. Как только не называли и тех, и других: аватарами – богами, которые пришли к людям с целью просвещения, асами – высшими божествами, которые противостоят всему злому, дэвами – посланниками высших сил, множество было у них названий.

У Артаи и Ладоха больше не было детей, но они, как и Нарэд с Рагаром, делали себе подобными избранных, которые были достаточно сильны и развиты, чтобы принять их кровь и знания. Вот только не все обращённые последовали по стопам своих создателей. Некоторые из них, ощутив в себе новые силы и возможности, становились просто неконтролируемыми алчными и жестокими существами, которые делали всё лишь во имя собственного удовольствия. Именно они породили у людей панический страх перед существами, пьющими кровь, который воплотился во множестве легенд и мифов у самых разных племён и народов в самых разных частях света. Множество имён давали жестоким кровопийцам, но больше всех закрепилось за ними одно, наводившее неподдельный ужас на всю средневековую Европу – вампир.

Рагар полюбил Нарэда больше, чем когда-либо кого-либо любил. Ни одна его жена, ни один ребёнок или внук не пробуждали в нём столь глубоких чувств. Он знал, что в этом юноше всего лишь треть его крови и приблизительно такая же часть его собственных знаний, переданная с помощью гипноза Артае и Ладоху. И, тем не менее, никогда для него не было никого более родного во всём необъятном мире. Рагар нарёк Нарэда сыном и нашил на его плащ изображение филина, как у него самого.

«Ты – ночная птица, – сказал он ему. – И я тоже больше люблю ночь. Ночью мир тише и небо ближе, Солнце не слепит и не обжигает, воздух чище и прохладнее. От того, наверное, и думается ночью лучше, и мысли от того яснее. Мы с тобой две птицы из одного гнезда. Будь мне сыном, Нарэд. И я буду тебе отцом и матерью, братом и другом. Ведь никого другого у нас в этом мире не осталось. У тебя-то ещё будет. А у меня уже всё прошло».

Последние слова Рагара тогда напугали Нарэда. И не зря. После того, как в своё время он оставил названного отца и уехал на Запад, Рагара убили. Нарэд долго искал убийцу, но, в результате, даже не смог осуществить месть. Виновницей смерти Рагара оказалась ведьма Лалея, которую когда-то любил Рагар. Он оставил её, наградив тройней, и, даже не зная об этом, отправился в горы, на сей раз намереваясь остаться там навсегда, вдали от хлопот человеческого мира. Рагар забрался так высоко, что попервах и дышать было трудно, но он быстро адаптировался и решил никогда не спускаться ниже с покорённых высот. Его радовала мысль, что там уже никто не доберётся до него, никто не потревожит. Да, слишком много времени он провёл среди людей. Не одно столетие. Многое он почерпнул из мира, но многое и отдал. После расставания с Нарэдом, Рагар впервые в жизни почувствовал себя очень старым и уставшим. Раньше пульсирующая энергия его юного воспитанника, который сопровождал Рагара больше трех сотен лет, поддерживала его, заряжала своим огнём. Но Рагар всегда знал, придёт время, когда ему придётся отпустить лучшее из своих творений. И когда это время пришло, он осознал, что единственным, чего он ещё мог желать, остались покой и тишина. Вдали от всех, вдали от мира.

Лалея, женщина, которую прозвали ведьмой за то, как много она знала (ведала), некоторое время была ученицей Рагара. Его последней ученицей. И он, и Нарэд, очень нравились ей. Но в Нарэде она чувствовала нечто отпугивающее, нечеловеческое. А вот Рагар, со своим могучим телом и золотыми косами, казался ей идеальным экземпляром для продолжения рода. Больше того, она его полюбила. И когда на следующий же день после их первой и последней страстной ночи, он вместе со своим воспитанником, покинул её город, она взорвалась сумасшедшим гневом. Но с местью пришлось повременить, так как в теле ведьмы уже зародилась новая жизнь, и не одна, а сразу три. Прошло пять лет, прежде, чем Лалея отправилась на поиски Рагара. Найти его было для неё совсем не сложно – несколько золотистых волос, которые остались на её постели в ту самую ночь, она бережно хранила, ожидая, пока родятся и окрепнут дети. Когда же Лалея почувствовала, что время пришло, она обратилась за помощью к воде. Ведьма знала, что вода запоминает всё, что когда-либо с ней соприкасалось, и, если уметь её слушать, может рассказать, где в последний раз она контактировала с тем или иным человеком, достаточно лишь спросить у неё, опустив волос или любую другую частичку того, кото ищешь, в проточную воду. Так разгневанная Лалея отыскала своего неблаговерного и помогла бессмертному стать смертным.

Когда Нарэд узнал обо всём этом и нашёл Лалею, он был зол, как никогда в жизни. Но, в то же время, понимал, что убийство ведьмы не вернёт Рагара. Кроме того, кто же тогда позаботится о троих его детях? Он пытался наладить отношения с Лалеей, предлагал ей помощь и защиту.

«Защиту от кого, несчастный кровопийца? – только посмеялась она. – Лучше себя защити. Если я превратила в пепел отца своих детей, который предполагал, что будет жить вечно, то и тебя могу к нему присоединить».

Итак, Рагар умер, снова оставив Нарэда один на один с миром. Но, прежде, чем уйти, он научил его видеть сквозь время. И будущее подарило ему надежду. Он знал, его ждёт та, которая станет его дополнением, смыслом всего, что он когда-либо делал, делает и будет делать, тем, что люди называют любовью всей жизни. Вместе с ней он познает в единстве эрос (любовь-страсть) и сторге (любовь-дружбу). Древние греки назвали такое состояние «агапэ», которое определяли как высшую форму взаимоотношений между мужчиной и женщиной. Он знал, что встретит её через много тысяч веков, и когда это произойдет, ему необходимо будет беречь её подобно самой хрупкой и самой ценной святыне. В природе вампира не заложена смерть, поэтому для них нет и перерождения. Следовательно, если его тело однажды каким-то образом сделают непригодным для жизни, он больше никогда не появится в этом мире ни в одном другом облике. А Лив посчастливилось родиться в семье, членов которой убивали чаще, чем среднестатистических представителей рода человеческого. Потерять её однажды означало бы потерять навсегда. Нарэд не мог этого допустить. Слишком долго он её ждал и теперь, когда, наконец, обрел, жизнь без неё казалась ему немыслимой.

Шли года и столетия, он менял имена, место жительства и род занятий. Когда он встретил Лив, его новое имя отличалось от первого лишь порядком, в котором следовали всё те же буквы. Нынешним занятием Андрэ стала добыча нефти и её переработка. Он занимался этим уже почти два столетия. Дело было прибыльным. Но существовать ему оставалось недолго, ввиду исчерпываемости запасов черного золота. Впрочем, Андрэ это не пугало, на будущее он имел ещё множество блестящих задумок. А сейчас оставалось просто наслаждаться налаженностью своего дела и стараться продлить его жизнь и успешность как можно дольше. Это предполагало много разъездов на различные совещания и деловые встречи, на предприятия и места разработки новых источников. Поэтому Лив часто приходилось оставлять одну. На короткие промежутки времени, но часто. И, чтобы быть спокойным за её безопасность, он решил пользоваться услугами охраны. Для этого Андрэ сам подбирал парней и обращал их. Из своего опыта он знал, что люди, пусть даже обращенные, становятся более верными слугами, чем вампиры. Вот только и искушениям они подвержены больше. Этим и воспользовалась его сообразительная жена.