Текст книги "Ливия. Сага о роде Воранор"

14. Семья Джузеппе

Дом Джузеппе был большой красивой виллой. Точнее, это он стал таким за последние двадцать лет. К нему пристроили два крыла, на восток и на запад, чтобы у каждого из детей была отдельная комната. Теперь, правда, мужчина сокрушался, что когда дочери покинут его, он останется совсем пустым. К югу от дома располагался виноградник. Лозы тянулись ровными рядами на долгие-долгие километры. Невысокие яблони, деревья миндаля и оливок были главными компонентами сада Джузеппе. А ещё там росла одна фисташка, достаточно высокая, но с тонким стволом. Мужчина утверждал, что ей более четырехсот лет. И повторял это каждый раз, когда вампирская чета бывала у него в гостях. Хоть Лив и казалось это деревце весьма юным, Андрэ подтверждал слова хозяина сада.

Пока они осматривали владения Джузеппе, девушки накрывали огромный стол, расположенный в саду. Лив услышала тонкий нежный аромат ванили. Это синьора Клементина готовила панно-котту. Приготовление своего любимого десерта она не доверяла никому другому, даже в свой День рожденья.

Лив никогда не признавалась, даже сама себе, что любит этих людей. Даже её придирчивое обоняние оставалось ими довольно. Да и выглядели они все весьма приятно, хотя хозяев дома уже коснулась своей немилосердной рукой старость. Но любить людей – это совсем не по-вампирски, а, тем более, ещё и говорить об этом.

«В нас с ними одна кровь», – мысленно напомнил ей Андрэ.

Да, скорее всего в этом всё и дело. Уже не первый год Лив пила кровь исключительно этих людей. Они почти кровные родственники!

На подъездной дорожке послышался мягкий шорох приближающегося автомобиля.

– Дарио! – вскрикнул Джузеппе и практически побежал к машине.

Вампиры последовали за ним.

Лив взглянула на роскошный автомобиль с шоколадным оттенком и подумала:

«Да, теперь Дарио оправдывает свое имя – действительно богатый».

Старший сын Джузеппе был намного выше отца, его волосы легкой темной курчавостью обрамляли красивое лицо. У него были необычные для итальянцев глаза – небесно-голубые. Светло-бирюзовая рубашка очень красиво гармонировала с ними. Светлые брюки и легкие кожаные туфли дополняли образ. В лучах заката он возле своего «BMW» выглядел, как парень из глянцевого журнала.

– Сынок! – Джузеппе обнял Сына и, еле дотягиваясь до его лица, расцеловал в обе щеки.

– Папа, кто там? – послышался чрезмерно тонкий голосок младшей дочери, Адалинды. Внешность этой девушки была куда приятнее её голоса. При взгляде на неё складывалось впечатление, словно видишь прелестную юную нимфу.

– Это Дарио! – крикнула старшая. Она подоспела сразу же за отцом и уже стояла, ожидая своей очереди обниматься с высоким красавцем. Сандра была бы безусловно самой красивой из троих сестёр, если бы не пыталась осветлить свои волосы. От природы они были у неё густыми и насыщенно-чёрными, но после попыток девушки превратиться в блондинку, приобрели жжёно-рыжий цвет. В добавок ко всему, чёрные корни тоже начали проступать. Впрочем, Сандра старательно зачесала свои перепорченные волосы назад и заколола их тугим пучком. Благодаря этому основное внимание концентрировалось на её безупречном лице: широкие чёрные брови, огромные карие глаза в обрамлении длиннейший пушистых ресниц, полные губы, которые, казалось, двадцать четыре часа в сутки растянуты в улыбке (за исключением того времени, когда девушка что-то говорит).

– Мама, Дарио приехал! – Вложив всю силу в звук, выкрикнула Нерина, средняя из троих дочерей Джузеппе. Нерина выглядела проще обеих своих сестёр, не было в ней ни броской красоты Сандры, ни милого очарования Адалинды. Но эта девушка умела работать над собой и делать себя неотразимой всеми возможными способами. Её волосы были острижены под карэ, с правой стороны их украшала заколка с красным цветком. Глаза, которые от природы были маленькими и глубоко посаженными, подведены черными стрелками, что делало их более выразительными. Ресницы не были столь роскошны, как у Сандры, но этот недостаток компенсировала тушь, которая была наложена крайне аккуратно, без малейших комочков и слипшихся ресниц. Пожалуй, только зоркий глаз вампира мог различить её. Ростом Нерина была около метра семидесяти пяти, намного выше и стройнее, чем обе сестры и синьора Клементина. Можно было подумать, что ей двадцать лет, не меньше. Но Лив знала, что это не так, ведь девушка ещё ходила в школу.

Синьора Клементина появилась незамедлительно, на ходу вытирая руки о фартук.

– Мама! – Дарио бросился к ней.

Ожидание Адалинды затянулось.

– Мама, дорогая, с Днём рожденья! Как ты хороша! Ты не представляешь, что я тебе привёз, – тараторил он певучие итальянские слова. Потом склонился к салону автомобиля, достал весьма крупную коробку, обернутую золотой фольгой и букет алых роз на длинных ножках.

«У них и так множество роз в саду», – подумала Лив.

«Дорогая, ну это же подарок. – упрекнул её Андрэ. – К тому же, смотри, какие они вытянутые, это ведь совсем другой сорт».

«Знаю. Они голландские. Те самые, которые сначала выставляют на цветочную биржу, где накручивают сумасшедшие цены, и только после этого выпускают на открытый рынок».

Вампиры продолжали наблюдать шумную и эмоциональную сцену приветствий-объятий-поцелуев. А когда всё практически закончилось, к дому подкатил новый автомобиль – синий, словно сверкающий танзанит, «Ferrari FF». Из него появился ещё один несравненный мачо, в светлых джинсах низкой посадки и в белой футболке с надписью «I love Еarth», под которой просматривался весьма подтянутый торс. Этот парень был на пару лет младше своего старшего брата, но в стремлении к успеху, не уступал ему.

– Киро! – прозвучал радостный хор, и всё повторилось сначала.

Лив наблюдала за всем этим с несвойственным ей умилением. Обычно она не любила ездить в гости к Джузеппе именно потому, что её жутко раздражала просто-таки бьющая фонтаном экспрессивность членов его семейства.

Когда все наконец-то наобнимались вдоволь, двое новоприбывших подошли к вампирам. Лив почувствовала легкое напряжение в Дарио, когда тот встретился взглядом с Андрэ (ни один человек не мог долго смотреть в глаза вампира, и ни один вампир не мог долго смотреть в глаза Андрэ). Но оно тут же исчезло, как только он посмотрел на неё. Лив улыбнулась легко и искренне, сама от себя такого не ожидая, и протянула к нему руки.

– Ну вот и я дождалась возможности обнять тебя! – словно со стороны услышала она свой радушный голос.

Похоже, искренне весёлые итальянцы заражали своим настроением. И где её былой иммунитет?

– Так пройдёмте же к столу! – певучий меццо-сопрано Адалинды разрезал идеальность её настроения. Лив стиснула зубы, и почувствовала, что обнимает Дарио слишком уж крепко, что могло грозить парню переломом костей.

«Отпусти красавца, – услышала она в голове слегка насмешливый шёпот супруга. – Смотри, вон ещё один топчется рядом».

Лив разжала свою чуть ли не смертельную хватку, и мысленно восхитилась стойкостью молодого юриста – в нём не почувствовалось ни капли страха. А в его мыслях читалось только восхищение. Восхищение её красотой, её платьем (которое, на самом деле, было более чем простым, из чёрного с белым узором шёлка, и сшила она его сама всего за пару часов до выезда из дома), её запахом… Молодой человек озадачился тем, какой марки у неё парфюм. Недавно он выбирал подарки для сестёр, и ему пришлось продегустировать много разных ароматов в лучших салонах Милана. На это у него ушла неделя, каждый день после работы он отправлялся на поиски парфюма, который, по его мнению, понравился бы девочкам. Но ничего подобного запаху вампиршы он не слышал. Лив про себя только улыбнулась. Не мог этот парень определить марку её парфюма, так как она никогда им не пользовалась.

Пока остальные, в том числе и Дарио с Андрэ, двинулись к дому, туда, где был накрыт праздничный стол, Лив задержалась, чтобы обнять ещё и Киро.

– О, Лив, сегодня ты превзошла саму себя! – искренне восхищался парень. – И это платье… Но, о! Я, кажется, понял, в чём главный секрет! Сегодня я впервые увидел твою улыбку. И она тебе несказанно идёт!

– Спасибо, мой юный льстец! – вампирша снова ослепительно улыбнулась.

«Неужели я всегда была у этих милых людей исключительно с постной миной?» – с ужасом подумала она.

«Ты была верна своему мр-р-рачному вампирскому облику», – снова послышался издевательский голос Андрэ.

Это было немного странно – слышать его голос, когда он сам пребывал вне поля видимости.

– Ты тоже отлично выглядишь! – ответный комплимент родился сам собой. – Но что это за американский штамп на твоей одежде? – Лив легонько ткнула пальцем в красное сердечко на футболке молодого дизайнера.

– Во-первых, я – космополит, – Киро гордо расправил плечи, словно заявлял о своей принадлежности к королевской семье.

– Что ж, это похвально, – вампирша пригладила сердечко рукой. – А то на националистов у меня резкая непереносимость.

– А во-вторых, это же классика нашего времени! Ох, Лив! – парень неожиданно подхватил её на руки и закружил. – У тебя же просто модельная фигура! Может, ты согласишься участвовать в моём премьерном показе? Я создам для тебя лучшее платье из всех возможных!

– Премьерный показ? А как же Аrmani? – спросила Лив, коснувшись ногами земли. Ей нравилась непосредственность и взбалмошность этого парня. – Разве он не отнимает всё твое время?

– Это так… – протянул парень. – И мне нравилась моя работа. Но теперь я хочу независимости. Хочу создать собственный дом мод!

«Амбициозно, мальчик, – подумала Лив. – Но, кажется, все места заняты. И каждый из fashion-королей прилагает все усилия, чтобы сохранять свои позиции и оставаться на престоле».

«А мне кажется, вы там заигрались! – услышала она наигранно-гневные мысли Андрэ. – Во мне пробуждается ревность. И все уже за столом, между прочим!»

Это был страннейшей ужин из всех возможных. Большая половина длинного деревянного стола, устланного белой праздничной скатертью, была уставлена множеством традиционных итальянских блюд. Вокруг этого участка расположилась веселая шумная компания людей. На другом конце стояло всего два бокала-тюльпана, которые обычно предназначаются для красного вина, но в этот раз их наполняла иного рода багровая жидкость. Напротив каждого из них сидели Лив и Андрэ, с идеально прямыми спинами и застывшими полуулыбками на лицах. Они были больше зрителями, чем участниками праздника. Но Лив всё нравилось. В том числе и её мирная созерцательность.

Когда трапеза окончилась, Киро принёс из своей комнаты гитару и начал вспоминать песни, которые пел в школьные годы. Адалинда стала подпевать ему.

«Когда она поет, её голос намного приятнее», – подумала Лив.

«Что правда, то правда», – услышала она Андрэ.

«Сколько ей лет? Пятнадцать?» – спросила вампирша.

«Тринадцать, – поправил ее супруг. – Пятнадцать Нерине».

«Всего на пару лет старше Энжи…», – промелькнуло в голове у Лив, но она поспешила прогнать эти мысли.

В любом случае Адалинда выглядела старше своего возраста. Её фигура уже становилась женственной, а в золотисто-карих глазах не было обычной детской беззаботности. Серьёзные и немного грустные смотрели они из-под чёрных, старательно выщипанных, бровей. Больше других девочек она была похожа на синьору Клементину, и тонкой формой лица, и длинными каштановыми волосами, и ростом, который можно назвать «выше среднего». Её голос тонкой серебряной ленточкой сплетался с тенором Киро, и звучало это очень красиво.

Лив смотрела на парня, на ловкие лёгкие движения его пальцев, которые перебирали бронзовые струны, извлекая из них волшебные мягкие звуки. Его волосы не были курчавы, как у Дарио, они ниспадали гладкими, но при этом густыми прядями, и доходили до середины шеи парня. Чёрные брови, словно размах крыльев ворона, придавали лицу яркость и незабываемость. А глаза то казались золотистыми, то зеленоватыми. Впрочем, это была лишь игра лунного света. Чем больше Лив смотрела на него, тем больше ей казалось, что он похож на Артура.

«Нет, я обещала себе не думать о нём сегодня!» – возмутился внутренний голос.

Но Лив знала, что мысли о брате где-то там, на заднем плане сознания, всё равно торчат застрявшим слайдом. Так было всю жизнь. Только если раньше они согревали её и дарили сладкое предчувствие долгожданной встречи, то теперь словно обжигали пламенем, или нет, словно чесночным соком. Что-то вроде ненависти начало зарождаться в ней.

«Убить… Его нужно убить…»

«Кого? – услышала она обеспокоенный голос супруга. – Киро?»

«При чём тут Киро?» – Лив устремила удивленный взгляд на Андрэ.

«А кого же? Я, похоже, запутался в твоих мыслях», – всё так же беззвучно ответил он.

«Я об Артуре, – Лив сама удивлялась тому, насколько серьёзно и холодно она об этом рассуждала. – Лучше убить его, чем позволить продолжать отбирать жизни на право и на лево. Сколько их у него на счету. Сотни? Тысячи? Или ещё больше? Этого даже ты не знаешь, Андрэ».

Луна уже поднялась достаточно высоко. В людях начинала чувствоваться усталость. Поэтому Андрэ поблагодарил хозяев за отлично проведённое время, ещё раз пожелал имениннице долгих и счастливых лет, и вместе с супругой покинул радушную семью.

15. Штрихи к портрету убийцы

Утром, как обычно, почтальон принёс газету «La Stampa», и Андрэ отправился с ней на веранду, изучать последние новости. Лив называла его привычку читать газеты архаической, ведь в эпоху телевиденья и интернета можно свободно обходиться без них. Ей вообще казалось, что печатная пресса – это просто неоправданное расточительство бумаги. Ведь все эти газеты и журналы, в большинстве своём, становятся бесполезными, как только их прочитают, и превращаются либо в домашний хлам, либо в мусор. Но Андрэ никогда не обращал внимания на доводы супруги, он обожал шуршание страниц, запах свежеотпечатанной краски, ему нравилось, как журналисты изощряются в придумывании заголовков, особенно тех, которые зазывают покупателей с первой полосы. Вот и теперь прежде всего он обратил внимание на яркие алые буквы: «Жертвоприношение 50-летней давности». Под ними располагалось крупное фото, изображающее двух человек, сидящих на большом перекопанном участке земли, один из них демонстрировал на ладони кучку человеческих зубов, а другой сметал глину с обугленной кости пальца, на которой красовалось подплавленное серебряное кольцо. Да, ещё одна причина, по которой Андрэ любил газеты, – это фотографии. Стоило ему прикоснуться к печатному изображению, как перед ним тут же возникали видения. Было понятно, что за этой картинкой скрывается не самая приятная история, и ему не хотелось, чтобы Лив тоже её увидела. Но сейчас она была в душе, и вряд ли следила за его мыслями. Поэтому Андрэ закрыл глаза и осторожно приложил ладонь к газетной странице. Привычная сиреневая вспышка появилась перед глазами, замелькали образы, сначала очень быстро и словно в тумане, но уже через пару секунд дымка развеялась и картинка стала четче. Девяносто девять человек (Андрэ пересчитал их за пару секунд) в красных балахонах ализаринового оттенка тремя широкими кругами располагались вокруг огромного высокого костра. В центре, рядом с огнём стоял ещё один человек. Медленным плавным движением он отбросил назад капюшон. Серебристые волосы, с кое-где сохранившимися чёрными прядями, высвободились и спадали до ключиц. У него был сильно выдающийся вперёд нос, но его линии были столь гармоничны и четки, словно его вычеканили из камня. Глаза сверкали чёрными угольками и внимательно смотрели на людей в том секторе кругов, который располагался перед ним. Закончив осмотр, он повернулся к пламени лицом и поднял вверх правую руку. Огонь, который до этого был выше человеческого роста, начал оседать. И вот остался только маленький костёрчик у самой земли. Точнее, это был огненный круг, внутри которого освободилось свободное пространство, устланное древесным углем. Человек с отброшенным капюшоном вступил внутрь. Уголь ещё слегка дымился, но, казалось, ногам мужчины это не доставляло дискомфорта. И длинный, до самой земли подол его плаща, легко мог бы загореться, но этого не случилось. Было очевидно, что человек с французским носом проделывал подобное не в первый раз.

– Братья! – торжественным голосом произнес он. – Сегодня вы приехали сюда из разных стран, из разных частей света, чтобы воздать славу Богине ночи, которая приютила нас и открыла нам силы, о которых позабыли люди. Они перестали слышать её, перестали почитать её, они отреклись от неё. Но мы здесь для того, чтобы показать ей – у неё ещё есть дети, которые помнят свою мать! Мы с тобой, Геката! Мы любим тебя, Геката! Мы благодарим тебя, Геката!

– Мы благодарим тебя, Геката! – гулом прокатилось по трём кругам.

– В каждом, из присутствующих здесь, растет сила Богини. Помните, что обещали хранить её в тайне от других и не использовать людям во вред! – продолжал человек в центре. Сегодня, перед ликом Богини, мы возобновим нашу клятву! – он воздел руки к небу, где с холодным выражением круглого лица застыла Луна.

Люди во внешних кругах последовали его примеру.

Но в этот момент, когда все глаза устремились вверх, одна из фигур третьего круга вдруг метнулась к своему соседу и впилась ему в шею.

Рука Андрэ напряжённо сжала газету.

Укус был недолгим, всего несколько секунд, после чего нападающий свернул жертве шею и направился к следующему человеку. Он переходил от одного к другому, оставляя после себя опадающие на землю трупы, и никто ничего не замечал. Адепты мудрости Гекаты, казалось, впали в транс, и вышли за пределы внешнего мира. Круг за кругом, они все упали. И вот, тот, кто в считанные минуты убил девяносто семь человек, оказался в центре огненного круга, за спиной у седовласого мужчины. Тот всё так же стоял с поднятыми к небу руками и ничего не видящими глазами. Его постигла та же участь, что и остальных. Теперь, когда убийцу уже никто не заграждал и свет яркого пламени освещал со всех сторон, Андрэ увидел его лицо. Лицо Лив…

Лицо Лив прорвалось в видение Андрэ. И он увидел её с мокрыми волосами стоящую прямо перед ним на веранде. В её глазах застыл ужас, которого вампир и у смертных в жизни не видел. Она взяла его за руку, а другой прикоснулась к газете и беззвучно прошептала:

«Продолжай».

Картинка вернулась, словно трансляция фильма возобновилась после помех на линии. Но у того, кто стоял в огненном круге, всё равно остались черты лица Лив. Только в мужском варианте. Это был Артур.

Андрэ почувствовал, как ногти жены сильно впились в его ладонь, но это, конечно же, не могло причинить ему боли.

Артур переступил низкий огонь, и оказался на земле. Он поднял правую руку вверх, подобно тому, как совсем недавно это сделал седовласый мужчина, потом поставил её параллельно земле и прочертил дугу в воздухе. Пламя вспыхнуло, но выше не стало, оно поползло от круга внутрь и вовне, свободно передвигаясь по зеленой траве. Вскоре им были охвачены все лежащие на земле тела. Артур стоял на небольшом островке земли среди этого огненного океана с непроницаемым лицом.

Андрэ почувствовал, как дрожит рука супруги, её всю била ужасная дрожь. Он открыл глаза, чтобы она больше не видела всего того ужаса. Да и ему было больше не на что смотреть. Всё и так стало понятно: Артур присоединился к Братству Гекаты, чтобы овладеть тайными знаниями. Но для этого необходимы были долгие годы открытия и развития собственных способностей. У кого-то была склонность работать со стихиями, у кого-то – только с некоторыми из стихий, кто-то был склонен к ясновиденью и телепатии, другие могли воздействовать на предметы и других живых существ силой своего разума и т. д. Артур же хотел соединить в себе всё это. Он уже понял, что с кровью человека поглощается и его сила, неважно даже, выпьешь ты её всю, или сделаешь всего пару глотков. Но, парень не учёл одного, такое приобретение временно, и действует лишь до того момента, пока её не заменит в вампирском теле другая кровь.

– Я была права, его нужно убить, – сказала Лив.

Её дрожь унялась, и голос её был подобен стали.

Андрэ не ответил, лишь покрепче прижал жену к себе. И она почувствовала в нём невыраженное словами согласие.

– Дай-ка я взгляну, что там пишут, – Лив отстранилась и схватила газету, оставшуюся на кресле. – Значит, жертвоприношение. Люди считают, это было жертвоприношение, – она перевернула страницу, чтобы просмотреть основную статью. – Они думают, это были последователи тамплиеров. Но, если так, при чём же тогда жертвоприношение? Не вижу логики в этой писанине, – она подняла глаза на мужа.

– Откуда им знать, что произошло на самом деле? – с ленивым спокойствием ответил он, забирая злополучную газету из рук супруги. – Люди пытаются дать хоть какое-нибудь объяснение, ведь неизвестность пугает их больше, чем самые шаткие доводы.