Текст книги "Не боюсь Синей Бороды"

Ассистент

То ли они летели ночью, то ли уже попали в вечную тьму, но вокруг было так черно, что Андрей перестал вглядываться в окно. «Ауди» сгинула без следа, но он знал, что это вопрос времени. Сзади несло холодом. Андрей вспомнил, что где-то на заднем сиденье валялся плед, но оборачиваться не хотелось. Вид Димки с откинутой головой, разинутым ртом и с пушкой в окоченевшей руке внушал страх и тоску. Висок, слава богу, уже так не колотило, но стала противно ныть ладонь правой руки. Он потянулся вперед и включил отопление посильнее. Черт его знает, где мы, но хоть ноги согреются. Славка повернул к нему голову, будто угадав его мысли, и вдруг подмигнул. В следующее мгновение «мерседес» притормозил и стал снижаться. Внизу по-прежнему расстилалась тьма, но теперь в ней что-то двигалось, наполнялось рельефом, точно оживал ландшафт, покрытый черной тканью. Тьма стала распадаться на отдельные куски, где-то заблестев, а где-то чуть посветлев до свинцового оттенка. Андрей уже различал границы между распадавшимися формами и теперь с тревожным любопытством всматривался в расклад этих неизвестных ему сил. Вот свинцовый цвет сузился и потек по черноте, образовав дорогу. Искристый оттенок тоже обрел свою форму и лентой заструился параллельно с дорогой. Теперь по ней ехала машина с включенными подфарниками, медленно объезжая дыры в асфальте, а может, просто выбирая подходящее место. Наконец она затормозила там, где от реки ее отделяла узкая полоска земли, и из нее вышли двое. «Мерседес» тоже остановился и теперь парил над ней, чуть накреняясь носом вперед для лучшего обзора. «Альфа Ромео». Парни с бритыми головами, в коротких пуховиках нараспашку открыли багажник, вытащили оттуда длинный сверток и, подхватив его с двух сторон, потащили к реке. У самого берега они остановились, опустили его на землю и повернулись к машине.

– Может, камень подложить?

– Да-а… – раздалось оттуда. – И так пойдет.

– А если всплывет?

– Так пока всплывет… Здесь течение ништяк.

Парни подхватили сверток и, раскачав, швырнули в реку. Потом оба, отряхнув руки, постояли у берега.

– Хорошо идет, – крикнул один из них, обернувшись.

– Ну, – отозвался третий, – ладно, хватит ежей пасти. Поехали.

Парни пошли к машине, а Андрей посмотрел на Славку. Тот еще раз и как-то особенно смачно подмигнул ему, и «мерседес» тронулся, но не за машиной, куда сели похожие на близнецов бритые парни, а следуя течению реки, по которой плыл сверток. Перед глазами в последний раз мелькнула побитая асфальтовая дорога, проложенная еще в благие брежневские времена. Потом все опять исчезло, кроме черной реки, которая текла теперь по пустынной, холмистой местности.

Сверток то пропадал, то опять появлялся на поверхности. Когда он застревал в ветках упавшего дерева, Славка тормозил и, ухмыляясь, ждал, пока течение не вызволит его и не понесет дальше. Иногда река ускоряла свой ход или ее путь преграждали пороги, и тогда сверток трепало и кидало между камнями и несло вниз со страшной силой, точно река бунтовала, хотела вышвырнуть из себя эту непрошенную ношу. И каждый раз, когда сверток преодолевал очередное препятствие, Андрей, замирая, ждал, что вот сейчас он наконец развернется, и на поверхность всплывет его содержимое.

Как только, не выдержав натиска реки, сверток стал поддаваться, и из него показалось что-то длинное, Славка спикировал. Теперь они летели над самой водой, и Андрей увидел, что это нога с черными ногтями. Нет, с ярко-красными, конечно. Она всегда красила их в ярко-красный. Он не ощущал ни ненависти, ни облегчения, ни радости, ни даже злорадства. Все это осталось на земле, а здесь царили холод и смирение. Теперь из другого конца свертка, который стал медленно разворачиваться, водорослями заструились волосы. Длинные и белые. В последние годы она красила их в белый цвет, поддерживая имидж интересной блондинки. Раскрываясь, саван виток за витком обнажал все новые части ее тела. Теперь, почти выскользнув из него, она плыла по уже притихшей реке, мягкая, белая и безвольная. Наталья. Андрей понял, что здесь, над этой бесконечной рекой, которая скоро поглотит их всех, наконец началось их последнее и главное путешествие.

Когда наступили свобода и независимость и Андрей еще как-то пытался выжить в институте, Наталья сразу пошла в бизнес. Правда, не в столице, а в провинции, где сначала открыла какое-то акционерное общество, которое быстро прогорело, потом еще одно, а потом стала совладелицей местного банка. Когда он встретил ее у тестя, то с трудом узнал. До этого он видел ее несколько раз. Первый раз на своей свадьбе, тогда она была тощей, вертлявой девицей в малиновом платье с оборками на груди и по подолу, которая лихо отплясывала с его профессором. Лица ее он не запомнил. Уже потом, встречаясь с Натальей через более или менее равные промежутки времени, он понял, что в этом-то и заключалась ее особенность. Каждый раз перед ним появлялась новая, совершенно другая Наталья. Причем менялись не только прически и цвет волос, как у большинства женщин, но и фигура, манера поведения, походка и даже голос.

Поэтому, встретив у тестя пышную, голосистую блондинку, затянутую в узкую кожаную юбку, он не особо удивился, когда она оказалась Светиной кузиной Натальей. Скорее, удивилась она.

– Андрей, – пророкотала она. – Темпора мутантур, ну а мы, грешные, меняемся с ними. Но как ты стал хорош, однако. Ты, конечно, всегда был Аполлоном, но сейчас… Свобода явно пошла тебе на пользу.

Не дождавшись ответного комплимента, Наталья провела руками по внушительным формам, обворожительно улыбнулась и пожала плечами.

– А худенькие нынче не в моде.

Андрей развел руками.

– Ну раз так, будем любить женщин в теле.

– Надо говорить, женщин в стиле Рубенса, – поправила Наталья и захохотала, слегка откинув назад голову, после чего, нарочито раздувая ноздри и глядя ему в глаза, проговорила роковым голосом: – Даю тебе стопроцентную гарантию, что не пожалеешь.

– Наталья у нас такая бизнесвумен, почище любого мужика, даром что с высшим музыкальным образованием, так что смотри в оба, Андрей, – сказал тесть ни к селу ни к городу и подмигнул им обоим.

Потом пришли Светка с Сашкой, и под водочку с тестиными грибами и огурчиками Наталья стала рассказывать про свою первую фирму. Турецкие кожаные куртки а ля комсомольский вожак и кожаные пальто а ля красный комиссар. В них весь наш рэкет ходил, смеялась она. Потом кто-то кого-то подставил, и фирма прогорела. В подробности она не вдавалась. Мало ли мудаков на белом свете, а тем более сейчас. Так что не будем лить слезы и ворошить проклятое прошлое, а лучше выпьем за будущее. Потом она занялась «пылесосами», которые из Германии пригоняли ее мальчики. Чтобы каждому сурку в городе по машине. Пока один из мальчиков не исчез по дороге с солидной суммой. Его правда потом в Польше нашли, с пулей в затылке, ага, точь-в-точь как у польских офицеров под Катынью. Правильно между прочим, традиции надо уважать, ну и вообще здесь налицо гуманность и историческая справедливость. На востоке ему бы за такое голову отрезали. С бабками ей помог тамошний бизнесмен, но и она у него в долгу не осталась. Это потом, а сначала надо было зализывать раны и искать новых мальчиков. А что ей было делать? Учить ребятишек музыке? Облагораживать всех этих славных детишек, мечтающих стать рэкетирами и проститутками, ну как мы раньше Юриями Гагариными и балеринами, Чайковскими и Рахманиновыми?

– Н-да… вообще-то, может, и надо было попытаться спасти красотой хоть одну душу, как нам завещал Достоевский, ну и чтоб, так сказать, не зря прожить жизнь, – задумчиво протянула Наталья. Покачав головой, подцепила вилкой гриб и, ухнув, отправила его в рот, запив водкой.

Нет, конечно, свой диплом с отличием об окончании консерватории она вставила в рамочку, повесила на почетное место и смотрела на него ежедневно, думая о добром, прекрасном и вечном, ну а дальше что? Наталья обвела всех ликующим взглядом и хлопнула себя по крутому кожаному бедру.

– Вот именно, а дальше что? – повторила Светка и посмотрела на Андрея, играя пустой рюмкой. Раньше она не особенно жаловала Наталью, и даже громко недоумевала, когда та в середине восьмидесятых в одночасье вышла замуж за бывшего афганца, с которым познакомилась где-то в России. Тот оказался не то наркоманом, не то импотентом, нажравшимся брома, который в Афгане был введен в рацион младшему составу, чтобы укротить гормоны, ну а заодно и моральные устои поддержать. Уже через год они развелись, и афганец, ко всеобщему удивлению, покинул Эстонию, променяв ее на Подмосковье. Там, он, кстати, не пропал в начале девяностых, а, вступив в афганское братство, сделался местным авторитетом и разъезжал на таких тачках, которые нам, европейцам, здесь и не снились. Тонка европейская кишка.

А теперь Светка, сидя рядом с тестем, подливала себе водочки и очень внимательно слушала Наталью.

– А дальше, Светик, то, что тетя Наташа, – тут Наталья нежно погладила по коленке Сашку, которая задремала, привалившись к отцу, – решила обратиться за советом к одному очень важному и очень умному дяде. Почему-то тетя Наташа не хотела торговать на рынке носками, как, например, ее подруги, тоже, кстати, с дипломами в рамочке на стене. И потом, ты же знаешь… – это она уже обращалась к Светке, – что от Карлуши в делах жизненной важности никакого толку.

Карлуша был второй муж Натальи, которого, она, опять-таки по всеобщему мнению, выбрала лишь по контрасту с афганцем. Карлуша был сыном эстонского профессора физики их знаменитого университета и русской домохозяйки. Окончив физико-математический факультет, он так увлекся философией, что забросил диссертацию и заперся в четырех стенах, небритый и обросший, выползая только в университетскую библиотеку да чтобы прочитать пару лекций по статистике. После распада империи зла он почувствовал небывалый прилив сил и спешно стал разрабатывать концепцию государства философов. Он был убежден, что такое государство можно было построить в отдельно взятой, маленькой стране. Свободная Эстония как раз была идеальным объектом Карлушиных умозрений. Он даже произвел какие-то сложные алгоритмические операции, чтобы доказать, что платоновское государство по размерам совпадало с Эстонией, если вычесть из нее северо-восток страны. Этому отсталому региону с устаревшей, экологически преступной советской экономикой и низкоквалифицированным, русскоязычным населением в концепции Карлуши была предназначена роль материального базиса. Северо-восток с рухнувшей индустрией, алкоголизмом, преступностью и армией безработных должен был превратиться в житницу страны. Бывшие рабочие стали бы счастливыми крестьянами, в процессе труда обуздавшими в себе животное начало и обеспечивающими философов сельскохозяйственной продукцией. Таким образом, и национальный вопрос, который бушевал в стране, деля ее на два непримиримых лагеря, был бы разрешен самым органичным способом, а именно с помощью высокого, осмысленного труда на благо мудрости. В свою очередь философы регулярно проводили бы среди новоиспеченных крестьян воспитательную работу, проповедуя умеренность и разъясняя им высший смысл их труда. В результате уничтоженное Советами равновесие между базисом и надстройкой было бы наконец восстановлено. Злополучная кухарка, которая полвека управляла государством, вернулась бы к своим кастрюлям, крестьяне бы пахали, солдаты радели о безопасности родины, а философы думали и управляли. По планам Карлуши, расцвет Эстонского государства наступил бы уже через семь лет.

Пока бывшие сокурсники и коллеги, а также собственная жена бросились создавать фирмы по продаже китайских пуховиков, электроники, астрологической литературы, пикантного белья (тогда Эстонию как раз ударным темпом завоевывали стринги и лифчики с дырочками на месте сосков), а также «пылесосов» всех мастей и белой мебели с позолоченной резьбой в стиле арабского неорококо, Карлуша рассылал свой проект по всем политическим партиям и очень сокрушался, что не получал ответа. На издевательства друзей он не обращал никакого внимания и все чаще запирался в их маленькой спальне, кропя и совершенствуя свои государственные идеи. Одни друзья обзывали его Кампанеллой недобитым, а другие, в том числе и Наталья, кукурузником, и посылали его на три буквы, когда он опять начинал разглагольствовать о своей модели высшей гармонии. Наталья уже давно крутила с одним из своих мальчиков и терпела Карлушу только из-за его матери, которая ежедневно приходила к ним готовить домашненькое, чтобы сын не испортил себе желудок вредной западной пищей, напичканной химией.

– Ну что, построил он уже свой город солнца? – спросил тесть.

– Не дай господи, – вдруг подала голос теща, разрезая пирог с капустой. – Мало мы терпели от коммунистов.

– Ну, милая моя, обижаешь, ты от меня, кроме горячей любви, ничего не видела, – хмыкнул тесть, тоже бывший коммунист, а теперь весьма успешный фирмач.

– Так это ты, а я вообще говорю, народ-то страдал, – сказала теща.

– Ну это еще неизвестно, – ответил тесть, – мы например с тобой, что – очень страдали? А народ это дело темное, вон он сейчас на демократов бочки катит, как раньше на коммунистов. Народ всегда страдает, тем более у нас, это ему по должности положено. Ну, если дурак, конечно, и ничего другого больше не умеет. А меня вот что интересует. Какую он нам конкретно роль заготовил в своем городе солнца? Я, например, философом хочу быть, чтобы думать и управлять.

– В философы берут только самых достойных, – сказала Наталья.

– Прямо как в компартию, – лениво промолвила Светка и опять подлила себе водки. Город солнца интересовал ее явно меньше, чем Натальин бизнес.

– И кто их туда берет? Спецкомиссия? Или какая-нибудь могущественная тройка? Уж давайте пофантазируем, а то всё о деньгах и о деньгах, совсем уже капиталистами стали. Скучища, – предложил тесть.

– Вам придется экзамен держать, – захохотала Наталья, – у Карлуши все по первоисточникам. Но вы не волнуйтесь, вы его сдадите, вы ведь у нас очень способный, у вас это на лбу написано.

– А если на лбу написано, почему меня как Далай-ламу не выберут и не назначат пожизненно на главного философа?

– А потому, что мест мало, а умных много, – неожиданно оживилась Светка. – Вон Андрюша у нас, например, какой умный, а толку?

– А Андрея и так не возьмут, он у нас еще маленький, – сказала Наталья. – В философы только с пятидесяти восьми можно.

– Ну тогда я в крестьянский рай пойду, в житницу на северо-востоке, а, Свет? Пойдешь со мной? Будем вместе трудиться на всеобщее благо.

– Я с тобой в эту тюрьму народов не пойду, и не жди, – сказала Светка, и на ее миловидном розовом лице вдруг промелькнула злость.

– Это она о животном начале беспокоится, – захохотала Наталья, и Андрей мысленно поблагодарил ее за поддержку.

– Да ты не боись, Светик, – сказал он. – Мы внесем в этот прагматичный европейский муравейник горячий, истинно русский элемент. Сразу за полями вырастут простые, но просторные хоромы с отдельными кабинетами, обитыми персидскими коврами, где смогут уединиться пары, а то и две. Мы же должны шагать в ногу со временем. Вход туда будет без ограничений, по потребности, то есть по темпераменту.

– Знаем мы вас с вашими темпераментами, – сказала Наталья, – а урожай кто будет собирать?

– Ну а муравьи на что? – удивилась Светка. – Их тем временем специальные ширмы над полями будут защищать от палящего солнца, чтобы лучше работали. Да, Андрей? У нас свои первоисточники, великая русская литература. Я же говорю, он у нас интеллектуал не хуже твоего Карлуши, жалко только, что все эти духовные ценности всё никак не материализуются во что-нибудь конкретное.

– Ну вот, опять заговорили о презренном металле, – вздохнул тесть, – что за молодежь пошла. Все у вас еще будет, уж поверьте мне, старику.

– Пап, я сейчас жить хочу, а не в прекрасном будущем, нас уже им накормили досыта, – отрезала Светка и перевела взгляд на Наталью. – Да, кстати, а что тебе сказал тот очень умный и важный дядя?

– Не только сказал, но и дал, – усмехнулась та. – Я теперь совладелица банка.

И она нежно погладила по голове спящую Сашку, которую уже успела усадить себе на колени, прижав к пышной груди. Детей у Натальи не было. Не от Карлуши же рожать? Да и время было такое, не до детей.

Следующий раз Андрей увидел Наталью быстрее, чем обычно. В новом времени вообще все происходило быстро. Быстро сходились и расходились, женились и разводились, быстро обзаводились любовницами и любовниками и так же быстро их бросали, быстро меняли друзей, и еще быстрее партнеров по бизнесу. Быстро передвигались, обзаведясь кто «пылесосом», а кто уже вполне приличной тачкой, быстро говорили, ели и пили, быстро кидали друг друга, быстро принимали решения, не давая опомниться ни себе, ни другим и больше всего боясь упустить свой шанс в этом новом быстром мире с новым, безграничным небом, где кружились миллионы невидимых, и оттого еще более умопомрачительных лотерейных билетов. Казалось, и само время бежало куда-то, сломя голову, отсчитывая уже не минуты и секунды, а новые кроны и зелененькие, которым по старинке больше доверяли. А еще стали быстро и до неузнаваемости меняться представители обоих полов, и быстро и страшно умирать, в основном мужчины. Смерть настигала их в самых разных местах: за рулем, на улице рядом с собственной тачкой, в своем доме, у входа в ресторан, в постели с любовницей, на воскресной прогулке с детьми в парке, а также в темных закоулках, под виадуками, в заброшенных советских зданиях, одиноких хуторах, на пустырях, в лесах, и в естественных и искусственных водоемах находили их изувеченные тела, обнаженные, полураздетые, в домашней или спортивной одежде, или в дорогих костюмах, в зависимости от того, где их застала смерть. Новое время оказалось не только быстрым, но и прожорливым, как ацтекское божество.

Наталья, по-прежнему пышная блондинка, прекрасно выглядела, хотя немного похудела и побледнела с прошлого раза. Но эти маленькие поправки делали ее даже интереснее, как-то утончая ее несколько грубоватый, шумный имидж «души нараспашку, а также души компании». На этот раз она сама зашла к ним, прослышав, что Андрей бросил науку и устроился на биржу. За то время, пока они не виделись, у нее тоже многое изменилось. Во-первых, она развелась с Карлушей. Во-вторых, она переехала в столицу за своим новым мужем, известным эстонским журналистом и светской фигурой, с которым познакомилась на фуршете в столичной галерее. А в-третьих, она больше не была совладелицей банка. Об этом-то она и рассказывала сейчас, сидя за столом в гостиной и потягивая «Чинзано».

– А что мне было делать, если банк взял да и лопнул, – говорила она. – Сначала деньги стали пропадать, а знаешь, сколько туда хозяин вбухал.

– Это твой вор в законе, что ли? – спросила Светка.

Они уже, конечно, знали про эту историю с обгоревшим трупом, о ней в криминальной хронике сообщали газеты, правда, без особых подробностей.

– Ну почему сразу – вор? Что у вас за советские рефлексы, ребят? Мы уже три года на свободе, черт бы вас побрал. Он просто очень деловой человек… Если человек ворочает капиталами, то уже сразу и вор? Андрюш, ты же у нас широко мыслящая личность и все знаешь о жизни, – обратилась она к Андрею. – Не ты ли мне рассказывал, дорогой, что в советской Эстонии вся теневая экономика была в руках КГБ? Так что воров в законе здесь отродясь не было чисто по историческим причинам.

– Ну спасибо, что напомнила.

– Между прочим, если бы я осталась там, то неизвестно еще, в каком карьере нашли бы мое безжизненное тело. У нас их четыре, свобода выбора.

Светка сделала большие глаза и посмотрела на Андрея.

– Думаешь, вру? Да у нас иногда по три трупа в неделю вылавливают.

На лице у нее нарисовалась бравада.

– В том числе и твоего партнера, – сказал Андрей.

– А я о чем? – Наталья покачала головой и тут увидела Сашку, которая как раз засунула нос в дверь.

– Привет, племянница, а ну-ка иди сюда, дай я на тебя полюбуюсь.

Она поставила стакан на стол и протянула обе руки к Сашке. Та подошла поближе и уставилась на нее, хмыкая. Наталья притянула ее к себе и стала ощупывать с головы до ног.

– Ой, тетя Наташа, мне щекотно, – заверещала Сашка.

Но та и не думала ее отпускать.

– Да какая ж ты у нас стала красавица, ой, ребят, не могу, честное слово, через десять лет мы ее за Дональда Трампа замуж будем выдавать, он как раз к этому времени со своей лыжницей разведется, ой, и попляшем мы на твоей свадьбе, племянница! Смотри, не забудь тетю Наташу пригласить и всем рассказать, какое она тебе счастье нагадала.

Шлепнув Сашку по заднице, она наконец отстала от нее и опять взялась за свой коктейль.

– Так я вам о чем говорю? Конкретно. Если бы я осталась еще на пару дней, то вместо его трупа нашли бы мой.

– Сашка, вон отсюда, – сказал Андрей и та, скорчив рожу и виляя попой, удалилась.

– Ты чего, совсем уже? – спросила Светка. – При ребенке такие страсти рассказываешь.

Но Наталья равнодушно пожала плечами.

– А что? Пусть знает, в каком мире живем. Чем раньше она это усечет, тем лучше. Это мы на сказочках росли, а теперь экспромтом должны жить. Они же мне угрожали, названивали дурными голосами, дверь взломали в квартиру и кошку дохлую подкинули с петлей на шее, я ж ночами не спала и все думала: господи, слава богу, у меня детей нет. Он все деньги разворовал, а сам мне нож под горло. Если бы хозяин мне не поверил…

– Так это он его хату поджег?

Наталья всплеснула руками.

– Ну откуда я знаю? Он мне лично не докладывал. Не исключено, что мой бывший коллега, царствие ему небесное, сам и поджег, чтобы замести следы. И вообще, мое дело маленькое. Я вот сижу, пью и не могу нарадоваться, что ноги унесла. А дело закрыли за отсутствием доказательств. Слава богу, теперь в правовом государстве живем.

– Ничего себе, правовое государство, – усмехнулся Андрей. – Поджигают дом в центре города, там обгоревший труп со следами пыток, из карьера вылавливают еще один, почти одновременно горит здание банка со всеми документами, совладельцем которого являлся покойный из карьера, после чего дело спокойно закрывают за отсутствием прямых доказательств. У твоего хозяина очень большая, мохнатая лапа. А деньги-то нашли?

– Да о чем ты говоришь, Андрей? Вот святая простота. Он их давно прокутил где-нибудь на Ривьерах. А насчет правового государства ты не прав. Я, например, обратно в совок не хочу.

– И мы не хотим, – сказал Андрей, а Светка, глотнув из своего стакана, задумчиво проговорила:

– Ты, между прочим, тоже неплохо жила все это время, да и сейчас вроде особо не страдаешь.

– Светик, сейчас на прожиточном минимуме только лохи живут, а страдают только те, кто ничего другого не умеет, как говорит твой замечательный папа. И потом, что мне теперь, великий пост устроить из-за этого придурка? Да, кстати, если хочешь знать, то тачку эту мне Альберт помог купить, в качестве свадебного подарка.

– Да, Альберт – это не Карлуша, хоть и без города солнца, – сказала Светка.

– Хорошая тачка, – согласился Андрей, – лучше, чем у нас.

– А я о чем, ребят? Я вот что хочу сказать. Здесь намечается одна тема. Если она раскрутится, мы себе десять таких тачек купим. Нет, в цветные металлы мы не полезем, там пусть пермяки с краснодаром друг другу глотки рвут, а мне жить охота. Я, правда, пока в подполье сижу, мне сейчас лучше не светиться, но… В общем, я тут подумала, если что-то начинать, то только с родственниками, а не со всякими разными люпусами, так вот, у меня тут завелся один интересный контакт, и как только что-то определится, я вам сообщу. К тому времени тебе как раз твоя биржа осточертеет, ол райт, Андрей?

Самое интересное, что все случилось именно так, как предсказала Наталья. После чего Андрей не то чтобы уверовал в ее умственные способности, но признал в ней качества, сообщающиеся с новым временем, как два тех самых сосуда из учебника физики. Деловое чутье, напор, агрессивность, бесшабашность, безграничный оптимизм и веселый, простодушный, совершенно неотразимый цинизм, с которым она делила мир на супер-пуперов и низшие организмы. Если в городе происходила очередная разборка, то Наталья, пожимая плечами, говорила, что это вопрос эволюции, в которой по закону природы побеждает сильнейший, чтобы мир мог двигаться дальше. А если где-нибудь устраивали смертоубийство низшие организмы, типа алкоголиков, бомжей или безработных, то она с таким же апломбом утверждала, что именно так природа избавляется от хлама, и мы должны быть благодарны ей за это.

«Любое общество нуждается в чистках», – говорила Наталья, – а это уже дело истории, то бишь высшего разума, происходят ли они с помощью человека, планомерно и организованно, либо высший разум сам заботится об этом, перетасовывая и селектируя биологический материал соответствующим образом. Из коих рассуждений следовало, что ее брак с философом Карлушей все-таки не прошел совсем бесследно. Она носилась по городу в «Альфа Ромео», с кем-то обедала, с кем-то пила, заводила контакты, с легкостью входя в любую компанию, бегала со своим Альбертом по вернисажам и фуршетам, во всеуслышание объявляя, что они живут в современном, свободном браке, не обременяя друг друга предрассудками и излишними эмоциями. Иногда она исчезала куда-то на неделю, другую, «навещала своих мальчиков», как выражалась Светка, а потом возвращалась похудевшая, томная, с кругами под глазами, и пару дней никуда не выходила, по словам Альберта, не притрагиваясь к пище и часами играя на рояле.

А еще Наталья регулярно посещала церковь, повязав грешную голову кружевным платочком, который натягивала до самых бровей, пекла на Пасху куличи, приносила Сашке крашеные яйца и даже съездила на паломничество в знаменитую лавру на востоке страны. После чего опять влезла в свои любимые кожаные юбки и узкие платья с вырезом, покрасила губы и ногти в ярко-красный цвет, села в «альфу» и начала разъезжать по городу в поисках интересных контактов.

Итак, где-то месяцев через восемь, когда Андрею порядком надоела брокерская деятельность, в точности, как предсказала Наталья, она позвонила ему и сказала, что у нее к нему дело. Та самая тема. С тестем она уже переговорила, тот был готов дать бабки, и со Светкой тоже. И с юристами, но об этом позже.

– Это будет самый крутой супермаркет на юго-западе, Андрей. Ждет не дождется хозяев. Ими станем мы. Конкретно, я – деньги, ты – товар. И заметь, никакой конкуренции, там всего два сраных подвальчика на весь район. Мы им живо шею свернем. Есть, правда, еще один нюанс, парочка кандидатов. Им тоже это местечко понравилось. Но это мы как-нибудь утрясем. Мир не без добрых людей.

И действительно, все опять произошло в точности, как нагадала Наталья. Уже через две недели после их разговора она позвонила и сообщила, что один подвальчик внезапно закрылся, так как его хозяин срочно уехал к себе на родину в Азербайджан, в другом же случился пожар, несильный, но потребовались новые расходы, а денег у хозяев не было. В общем, еще немного и в районе начнется голодный бунт.

Магазин, на который положила глаз Наталья, был просторным, светлым зданием. Его построили в последние годы советской власти уже в более современном, западном стиле. В начале девяностых, когда рухнула вся экономика и даже сахар уже стали давать по талонам, он закрылся и простоял пару лет с заколоченными окнами, осыпаясь штукатуркой и обрастая нецензурными надписями. Когда же страна стала вылезать из кризиса, проведя денежную реформу и создавая новые экономические структуры и сюда, теперь уже с Запада, хлынул поток невиданных доселе товаров, то оказалось, что это бетонное здание позднесоветской архитектуры в самом сердце большого жилого района, имеет, как сейчас говорили, очень даже сильный потенциал. Наталья, видя себя хозяйкой крупного супермаркета, уже прокручивала в голове немыслимые обороты. Видимо, они нимбом светились вокруг ее головы, потому что даже обычно осторожный тесть пообещал помочь с деньгами и подключить все свои связи в переговорах с городскими властями. Относя себя к высшему разряду супер-пуперов, Наталья не сомневалась, что магазин достанется именно им. И действительно: то ли помогли старые связи тестя, то ли кому-то хорошенько дали на лапу, то ли подсуетились юристы, которых она нашла через Альберта, то ли, как утверждала Наталья, в дело вмешались звезды, но в рекордные сроки они с Натальей стали арендаторами практически нового здания в юго-западном районе города.

Впервые Андрей увидел Владимира, когда тот вышел из Натальиной машины и направился к магазину. Григорий с ребятами уже закончили ремонт, открытие планировалось через неделю. В этот день как раз устанавливали холодильники, и Наталья хотела приехать поторговаться с фирмой насчет цены. Оставив монтеров на Григория, Андрей, сильно измотавшийся за последнее время, подошел к стеклянной стене у входа и, закурив, стал смотреть на улицу. На противоположную сторону подъехала «Альфа Ромео». Сейчас из нее выскочит Наталья в высоких, чуть ли не до одного места сапогах и в длинном кожаном пальто нараспашку, и, победоносно тряся белой гривой, направится к магазину. Но вместо Натальи из машины вышел стройный парень в джинсах, короткой кожаной куртке и с сигаретой в зубах. Прихлопнув дверцу, он осмотрелся и, затянувшись, задрал голову и выпустил дым в небо. Усмехнулся и стал не торопясь переходить улицу. Остановился перед стеклом, где стоял Андрей, и вдруг, как балерина, отведя руку с сигаретой в сторону, сделал глубокой реверанс. После чего запустил окурок в воздух и с серьезной миной, как будто и не думал дурачиться, вальяжно двинулся к входу и, толкнув ногой дверь, вошел. Чтобы не выглядеть идиотом, Андрей, как ни в чем не бывало, пошел навстречу парню.

– С кем честь имею?

– Владимир Рут, – сказал парень. – Свободный консультант и ассистент Натальи.

– С каких это пор у нее ассистент? Впрочем, с нее станется, – подумал Андрей, рассматривая его лицо, которое смутно показалось ему знакомым. – А где она сама? Она ж вроде должна была подъехать.

– Ей срочно нужно было на историческую родину. По делам. Вот она меня и послала проверить обстановочку.

– И надолго она уехала по своим делам?

– А это уж я не знаю, начальничек.

Андрей даже оторопел от такой наглости, но сдержался.

– Чего ж она меня не предупредила? У нее здесь тоже, между прочим, дело.

– Бабы… – ухмыльнулся парень. – Да чего ты так нервничаешь? Мы и без нее справимся. Как будто она в аппаратуре сечет. Ее дело бабки считать, прожекты строить да банки грабить. Это она умеет. Да ладно, ладно, шучу… Ну что, все идет по плану?