Текст книги "Возлюбленная герцога"

Ответил Дьявол:

– Да нет, не имеет…

– Так какого черта вы заговорили об этом?

– Совсем ни к чему так злиться.

– Мы все злимся, – выплюнул Эван. – И всегда злились. Три брата, рожденные под одной и той же звездой гнева.

Как им говорили, в один день и в один час. Скроенные из одной материи, но почему-то совершенно разные.

– М-м-м. – Дьявол склонил голову набок. – Но не только мы трое, верно?

Верно. В тот же день родилась Грейс. В тот же час. От другого мужчины. Но судьба ей была уготована та же.

Они полагают, что он не посвящен? Думают, его не мучили мысли об этой судьбе каждый чертов день? И ночь? В каждом его сне?

Думают, у него не болит за нее сердце?

Он хочет ее. И хочет, чтобы они ушли, а он мог продолжить ее хотеть.

– Зачем вы здесь?

На мгновение ему показалось, что ради этого – терзать его. Заставить вспомнить прошлое, усомниться в настоящем и устрашиться будущего – в одиночестве. На мгновение он увидел все это в глазах Дьявола.

А затем Уит заговорил прямо у него из-за спины.

– Мы пришли, чтобы поговорить о наличке.

Его охватило холодное, неприятное удивление, и он выпрямился, оглянувшись на своего громадного брата – самого красивого мужчину, какого когда-либо видел Лондон, несмотря на его кличку, – затем опустил взгляд на стол красного дерева, который называли своей собственностью поколения герцогов. Он знал, что если провести рукой по совершенно гладким древесным волокнам, наткнешься на большой темный сучок, который не удалось спрятать под слоем лака. Глядя на сучок, спросил:

– О какой наличке?

– О какой наличке, – с презрением передразнил Дьявол. – Ты знаешь, о какой. О ящике с монетами, который ты прислал, чтобы купить себе прощение в Гардене. Не каждый день на нашем складе появляются десять тысяч фунтов.

Эван резко вскинул голову.

– Я не посылал их на склад.

Янтарные глаза сверкнули.

– Нет никакой разницы, куда ты послал их, братец. Если в Гардене появляются такие деньги, они обязательно окажутся у нас на складе.

Эван стиснул зубы.

– Они не для вас.

Дьявол оскорбился:

– Ты думаешь, мы возьмем твои иудины деньги?

«Иудины деньги».

Он постарался не обращать внимания ни на эти слова, ни на дыру, которую они пробурили в нем.

– Я думаю, десяти тысяч фунтов достаточно, чтобы соблазнить порядочных людей на дурные поступки.

Зверь негромко выругался.

– Мы за одно это должны его закопать.

Дьявол прищурился.

– К сведению, герцог, мы богаты, как короли. Да что там, скажем, Зверь владеет половиной Беркли-сквер. Нам не нужны твои деньги. И даже если бы их не запятнало прошлое, мы бы их не взяли.

– Отлично, потому что они предназначены не вам.

– Нет. Парням, которых ты убил.

Эван заставил себя сидеть спокойно. Он послал эти деньги в Трущобы доктору, узнав, что тот спас двух парней, пострадавших во время взрыва в доках – последнего акта насилия, предназначенного его братьям. Он послал их через три уровня агентов, заметая следы. Не хотел привлекать внимания. И уж точно не хотел этого разговора.

Похоже, трех уровней оказалось недостаточно.

– Вы не должны были узнать, – сказал он.

– Мы знаем все, что происходит на нашей территории, – отрезал Дьявол.

– Чего вы хотите – чтобы я извинился за желание помочь?

Дьявол снова засмеялся – глухим, безрадостным смехом, переводя взгляд с Эвана на Уита, стоявшего позади.

– Ты это слышал? – Он снова посмотрел на Эвана. – В течение двух лет этот ублюдок поднимает на воздух весь Гарден, охотится на наших людей, убивает пятерых и калечит еще полдюжины, и думает, что нескольких сотен фунтов стерлингов достаточно, чтобы обо всем забыть?

«Пятерых».

Он закрыл глаза, но цифра злобно сверлила его мозг. Он так отчаянно хотел найти ее, а затем так же отчаянно отомстить за нее. Но это не имеет значения. Это жизни. Просто отнятые. Он не нажимал на спусковой крючок, но нанял людей, которые это сделали, и ничуть не волновался, потому что вел большую игру – пытался уничтожить братьев.

Он желал их смерти, многие годы не думал ни о чем, кроме их уничтожения. Обезумев от ярости, горя и желания отомстить, пожиравших его изнутри.

Они сказали ему, что Грейс покинула этот мир, и его безо всяких сожалений закрутило в спираль и унесло прочь от понятий «нравственность» и «этика».

Но она жива.

И с этим открытием пришло еще одно – возвращение его человечности.

Так что да, он послал деньги и попросил разделить их между теми, кому навредил. Он вырос в нищете Гардена и до сих пор это помнил. Вонь лавок, торгующих потрохами, собаки, дерущиеся за объедки, и поножовщина в темноте. Голодные желудки и пустые глаза. Беззвучные слезы матери в те минуты тишины, когда мужчины уходили, а небо на рассвете розовело.

Смерть ребенка, или мужа, или друга – все это может погубить будущее. А эти ублюдки решили не отдавать деньги пострадавшим? Зачем – чтобы наказать его? Гордости ради?

Его захлестнуло ярость.

– Что, по-вашему, вы делаете? Такие деньги могут изменить жизнь! – воскликнул он, уставившись сначала на Девона, потом на Уита. – На них можно купить еду, крышу над головой, дать детям образование. Жизнь. Гребаное будущее! Подумайте только, кем мы могли бы стать, окажись у нас несколько сотен фунтов!

– Врешь! Несколько сотен фунтов не сделали бы тебя герцогом! – насмешливо скривился Дьявол, и Эвану захотелось разорвать его пополам.

За последние два года он узнал все, что только можно было, о Бесперчаточниках и о том, как они действуют – как делают все возможное, чтобы поднять уровень жизни в Ковент-Гардене. Доктора. Школы. Водопровод. Его братья, которые больше никогда не признают его своим, выполнили свое давнее обещание. И в глубине души Эван был им благодарен.

Поэтому поведение братьев казалось ему совершенно бессмысленным.

– Вы играете жизнями людей, чтобы играть мной?

– Нет! – рявкнул Уит с яростью в голосе. – Это ты играешь с ними, воображая, что можешь заплатить им за их горе и крепко спать ночами.

– Я не спал крепко двадцать два года.

Зверь что-то злобно прорычал.

– Вы же не дураки. Вы не хуже меня знаете, что деньги могут помочь.

– Ага, – сказал Дьявол. – И они помогут.

Эван в смятении наморщил лоб.

– Но вы же их не отдали.

– Конечно, мы их не отдали!

Да черт подери.

– Тогда почему…

– Потому что этого недостаточно, – прорычал Зверь из-за спины. – Мы отдадим им твои деньги, но они заслуживают большего. И получат больше.

Он не стал притворяться, что не понял.

– Но не деньги.

– Не только деньги, – уточнил Дьявол.

– Но тогда что? Мою голову на пике на Севен-Дайлз? Мы опять возвращаемся к вопросу, кто убьет герцога?

– Это все еще не самая плохая идея, – отозвался Уит с таким видом, будто примеряет голову Эвана к крепкому шесту.

– Они не аристократы, Марвик. Это реальные люди с реальной жизнью и реальными воспоминаниями. И их горе и гнев стоят много больше, чем жалкие монеты. Если бы ты хоть на минутку вспомнил свою жизнь до того, как стал аристократом, денди, ты бы это знал.

В голове мелькнуло воспоминание. Грейс в роще на западной окраине Бергси-Хауса. Их место. Девон с Уитом играли на расстоянии, вопя и наскакивая друг на друга, неразлучные, как всегда, а Грейс в тысячный раз попросила его рассказать про Лондон.

Он рисовал ей картинки Гардена – единственной части города, которую знал. Единственной части, которая имела значение. Описывал людей. То, как они борются за все, что у них есть. И делают это с гордостью и решимостью, потому что не могут позволить себе меньшее.

«У них нет того, в чем они нуждаются, и нет того, чего они желают, – говорил он. – Но мы все это изменим».

Он не выполнил своего обещания.

Зато она выполнила.

Он посмотрел на братьев, подсознательно уже зная: они поняли то, чего не поняла той ночью Грейс. Они здесь не для того, чтобы помешать ему выбрать в невесты дебютантку и продолжить род. Они знают: он скорее утопится в грязной Темзе, чем прикоснется к любой женщине, потому что та не Грейс.

И только тут Эван понял худшее. Зверь и Дьявол пришли, чтобы сказать ему: он должен оставить Гарден в покое. Должен оставить в покое ее.

«Невозможно».

– Я вам должен, не буду спорить, – сказал он. – Но я не уйду.

– Ты неправильно понял, герцог, – произнес Дьявол. – Ты должен не нам. Ты должен им. Тебе не нужно наше прощение. Тебе нужно прощение Гардена.

Он никогда его не получит. Но очень этого хочет.

«Мы все это изменим».

– Тебе нужно прощение Грейс, – добавил Дьявол.

Этого он тоже хочет. И гораздо сильнее.

– Как?

Уит что-то проворчал, затем сказал:

– Я тебе говорил.

Дьявол улыбнулся. Его шрам – след раны, которую нанес ему Эван, – резко натянулся на щеке.

– Приходи повидаться с нами.

«Ради Гардена? Или ради Грейс?»

– И что, вы назовете меня гладиатором и скормите львам?

– Высокого же ты мнения о своих бойцовских качествах, брат, – сухим, как песок, голосом проскрипел Уит.

Дьявол же густо расхохотался.

– Ты слишком долго жил вдалеке от нас, франт. – Он надел шляпу, натянул ее до бровей, так, что шрам вырисовывался особенно отчетливо. – Приходи повидаться с нами и искупить вину, а не то мы сами вернемся, чтобы взять свое.

Он направился к двери, Уит шел рядом с ним плечом к плечу. Затем вдруг брат, которого в Гардене звали Зверем, обернулся и посмотрел ему в лицо.

– Ты не спросил нас.

– Не спросил о чем?

– Взяла ли с нас Грейс обещание не убивать тебя.

Ему не требовалось спрашивать. Он знал, что взяла. Он вскинул подбородок, отказываясь задавать более важный вопрос. Тот, который будет преследовать его, лишая сна.

– Ты не спросил, почему она взяла с нас обещание не убивать тебя.

«Этот самый».

Эван почти сумел сохранить спокойствие. Почти.

– Почему?

Вопрос прозвучал куда резче, чем он ожидал. Куда настойчивее.

Уит взглянул на Дьявола.

– Я тебе говорил.

Тук. Тук. Ответом было постукивание трости.

Уит опять оглянулся, и в его янтарных глазах Эван увидел ярость, боль от предательства и что-то еще… что-то, похожее на печаль.

– Из-за того, что ты сделал с ней. Что ты ей должен.

– Что?

Слово вырвалось раньше, чем он успел прикусить язык.

Дьявол посмотрел на Уита, затем на него.

– Говорите, или убирайтесь отсюда ко всем чертям, – почти прокричал Эван.

Уит ответил:

– Ты разбил ей сердце.

Эвана пронзила резкая боль, словно зазубренный нож, и он невольно схватился за грудь.

– Нам не придется уничтожать тебя, – произнес Дьявол. – Она сделает это сама. И не вздумай хотя бы на минуту подумать, что не заслуживаешь этого.

Глава 12

– Говорят, она и года не продержится.

Грейс оторвалась от бухгалтерской книги, где проверяла расчеты за месяц, когда в комнату вошли Зева и Вероник.

Сегодня Зева надела изысканное темно-лиловое платье, прошитое серебром и стоящее целое состояние. Грейс восхитилась ее нарядом, хотя и покачала головой, удивляясь тому, что подруга полностью пренебрегает практичной одеждой. Вероник со своей стороны была в бриджах и накрахмаленной белой рубашке, перекрещенной портупеями двух кобур, в которых удобно под руками хранилась пара пистолетов. Грейс не могла припомнить случая, когда глава службы безопасности клуба появилась без оружия, хотя и не всегда носила его вот так на виду.

Она показала этой парочке – разным, как мел и сыр, и тем не менее отличной команде, – на стулья напротив стола.

– Кто не продержится и года?

– Виктория, – просто ответила Зева.

– Полагаю, мы говорим о королеве, а не о члене клуба?

Еженедельные совещания Грейс со своими помощницами почти всегда начинались с пересказа Зевой историй из бульварных газетенок. Довольно часто некоторые из этих возбужденных пересказов касались членов клуба.

– Боже праведный! Ты можешь себе представить королеву Викторию членом нашего клуба? – Зева засмеялась, затем добавила: – Полагаю, для бизнеса это было бы очень хорошо.

Для бизнеса это было бы ужасно, не сомневалась Грейс.

– В любом случае, – продолжала Зева. – Я читала в новостях – а так как приближается Доминион, похоже, нужно добавить эту строку в книгу для заключения пари. Никто не думает, что женщина может продержаться на троне монарха сколь-нибудь продолжительное время.

– Ты имеешь в виду, ни один мужчина в это не верит, – фыркнула Вероник, забросив одну ногу, обтянутую бриджами из оленьей кожи на другую. – Женщины хорошо помнят, сколько правила Елизавета.

– И верхом на коне вела мужчин в битву, – заметила Грейс.

– Жаль, что ей не довелось оседлать мужчин в другом смысле, бедная королева-девственница, – сказала Зева. – Немного походит на тебя, Далия.

– Я слышала другое, – лукаво произнесла Вероник.

Грейс резко взглянула на свою помощницу.

– Что такое?

Зева широко распахнула глаза и просияла такой широкой улыбкой, что ее наверняка увидели с крыш за окном.

– О да, давайте разберемся! Что такое?

Вероник пожала плечами.

– Девчачья болтовня.

– Девушки не должны болтать, – отрезала Грейс.

– Ты им платишь за разговоры.

– Но не обо мне.

Зева переводила взгляд с одной спорщицы на другую, словно следила за воланом.

– Я что-то пропустила?

– Она ходила на бал к Марвику, – сообщила Вероник и махнула рукой, словно этой информации для Зевы должно быть достаточно. Забыв, что Зеве информации всегда мало.

Грейс посмотрела в бухгалтерскую книгу, на цифры, пляшущие на странице, и больше всего на свете ей захотелось, чтобы пол разверзся и она провалилась в другую, далекую страну.

– Ну, об этом-то мы знаем, – сказала Зева.

– Да, но похоже, она далеко не все время провела в бальном зале.

– Ну и? – Пауза. Весомая, насыщенная пауза. – О-о-о-о! – Еще одна пауза, затем волчья ухмылка. – Так где же она провела это время?

– В саду, – прошептала Вероник достаточно громко, чтобы ее услышали на всех этажах.

– Далия! Должна сказать, – произнесла Зева, прижав ладонь к груди, – я по-настоящему тобой горжусь.

Грейс закатила глаза.

– Ну, мы же ей предлагали найти фантазию, – с умным видом заметила Вероник.

– Довольно!

– Как интересно. – Еще пауза. – Не тот ли это герцог, на котором ты в прошлом году живого места не оставила? Тот, что хотел сделать тебя своей герцогиней?

Не просто герцогиней.

«Ты королева. Сегодня ночью я буду твоим троном».

Щеки ее заполыхали от этого воспоминания. Может быть, они не заметят?

– Ой, как интересно… – разумеется, Зева заметила. В конце концов, она платит Зеве, чтобы та все замечала.

– Скажите, – проговорила Грейс, – почему вы обе так уверены, что я вас не уволю?

– За что? За то, что мы делаем свою работу?

Наступило молчание. Вероник вовсе не шутила. С того момента, как она присоединилась к Грейс в доме номер 72 по Шелтон-стрит, она с непоколебимой преданностью обеспечивала безопасность как членов клуба, так и персонала. Единственный случай, когда ей дозволялось не появляться в клубе – это когда в порту причаливал корабль ее мужа, но даже тогда капитан часто присоединялся к ней на ее рабочем месте.

Грейс могла бы догадаться, что за ней следили. За прошедшие годы они с Вероник создали обширную сеть юных шпионок по всему Ковент-Гардену и за его пределами – горничные, девушки из таверн и курьеры на крышах для передачи сообщений. Криминальные элементы по всему Лондону – по всему миру! – использовали детей как карманников и форточников, потому что никто никогда не замечает мальчишек. Но Грейс обнаружила, что еще меньше люди замечают девочек. Их игнорируют, им недоплачивают. И тогда она решила предложить девочкам хорошую работу и приличную оплату. Они приносили информацию Вероник и Грейс, как только появлялась какая-нибудь новость.

А то, что она надела бальное платье и отправилась в Мейфэр, безусловно, относилось к очень важным новостям.

И все же Грейс это не нравилось.

Что еще они доложили? Может, наблюдали сцену в беседке?

Зева кашлянула и сказала:

– Ну что ж, все молодцы, отличная работа. Так о чем мы тут толковали?

«Ты королева».

Теперь откашлялась Грейс:

– О королевах.

Не нужно об этом думать. Это ошибка. Одна ночь, потраченная на воспоминания и ностальгию. На то, как все могло бы сложиться. Он даже не знал, что это она. Конечно, похоже, теперь весь Ковент-Гарден знает, что это была она. Господи Иисусе. Вот что получается, когда не продаешь фантазию, а покупаешь.

Зева увлеченно вещала:

– Я искренне верю, что королева Елизавета могла бы стать полноправным членом клуба в доме 72 по Шелтон-стрит.

– Ей бы пришлось встать в очередь, – отозвалась Грейс, радуясь смене темы, и положила руку на стопку просьб о членстве. – Мы с каждой минутой становимся все популярнее. Здесь у меня три герцогини и, насколько я понимаю, глава одной небольшой страны.

– Именно это я и хотела обсудить, – перебила ее Вероник. – Меня беспокоит наша растущая популярность.

Зева вздохнула.

– Ах, Вероник, вечно ты как дождевая туча.

Вероник бросила на нее сердитый взгляд.

– Мы не можем заниматься исключительно вопросом, удачные ли получились канапе. – Она посмотрела на Грейс. – Я только говорю, что раз уж мы в прошлом месяце подписали двадцать один новый договор о членстве…

– Двадцать три, – поправила ее Зева.

– Прекрасно. И нет и намека на то, что интерес спадет. То есть если мы намерены продолжать принимать новых членов… – Вероник замолчала, взглянула в глаза Грейс. – Я правильно понимаю, что собираемся?

– Не вижу причин для отказа, – ответила Грейс.

– В таком случае нам потребуется усиление службы безопасности. – Глава этой службы в доме номер 72 по Шелтон-стрит широко развела руки и опустилась в кресло за столом напротив Грейс. Бросив проницательный взгляд на беспорядочные груды газет, досье членов клуба, банковских документов и счетов, она добавила: – По меньшей мере необходимо поместить преданных охранниц перед дверью этой комнаты, чтобы спасти тебя, когда ты будешь погребена под лавиной бумаг, которые однажды тебя придавят.

– Чушь. Я отлично знаю, что тут где лежит, – ответила Грейс, и Зева засмеялась. – Сколько дополнительной охраны нам потребуется?

Вероник не колебалась:

– Пять человек.

Глаза Грейс округлились. Дом 72 по Шелтон-стрит служил одновременно и женским клубом, высоко ценившим конфиденциальность, и борделем, в первую очередь дорожившим безопасностью. У них уже имелась группа охраны из пятнадцати человек, работавших круглосуточно в три смены.

– Ты ожидаешь набега убийц?

– Три ночи назад у Мэгги О’Тьемен случилась потасовка.

– Потасовки у Мэгги О’Тьемен случаются каждую третью ночь, – парировала Грейс. Этот паб стал легендарным благодаря своей дерзкой хозяйке-ирландке, обожавшей подстрекать дюжих матросов драться за ее честь – и за честь провести вечер в ее обществе. – Никто так не любит зрелища, как она.

– Я слышала, это была не обычная драка, – сказала Вероник.

– Их стравил кто-то со стороны? – спросила Зева.

– Подтвердить никто не может, – ответила Вероник, – но мне это не нравится. Только не после Сетчелла.

Сетчелл, игорный дом для дам, открылся меньше года назад, но его уже полюбили леди-аристократки, помимо всего прочего – за конфиденциальность, за роскошное убранство и за то, что в него часто захаживала герцогиня Тревескан, являвшаяся в некотором роде патронессой любого нового бизнеса с криминальным оттенком. Экстравагантность и скандальная репутация этой леди как мед привлекали целый рой богатых почитательниц.

Конечно, Грейс была знакома с герцогиней достаточно долго, чтобы знать: ту всегда интересуют места, где собираются женщины. Точка.

– И что случилось в Сетчелле?

– Там устроили облаву.

Грейс замерла.

– Кто навел?

– Могли быть и конкуренты. – Вероник сняла что-то невидимое со своих бриджей. – А могла быть корона. Еще могли быть парни Пиля. – Новоиспеченные столичные полицейские силы, обуреваемые жаждой деятельности. Мужчины, опьяненные собственной безнаказанностью, орудующие дубинками, кулаками и огнестрельным оружием, все выглядят одинаково.

Грейс кивнула, и в животе у нее все сжалось.

– Возможно.

– Мы не делаем ничего незаконного! – воскликнула Зева.

Она была права. Проституция не считалась незаконной. Частные клубы тоже. Самое незаконное, чем они занимались, – наливали контрабандное спиртное, но это делали все до единого мужские клубы в Мейфэре.

Разумеется, они не мужской клуб в Мейфэре. И это ставит их под удар.

– Никому не нравится, если женщины берут собственные удовольствия в свои руки, – сказала Вероник.

– Никому не нравится, если женщины берут в свои руки собственную жизнь, – уточнила Грейс.

Облавы им только не хватало! Достаточно одного списка членов клуба, чтобы поднялся скандал на всю Британию.

– У нас тысячи врагов, а корона, полиция и конкуренты всего лишь самые заметные из них. – Грейс взглянула на Вероник. – «Другая Сторона» закрылась две недели назад.

Брови Вероник поползли верх.

– Это уже три.

Вероник чуяла неприятности, как никто другой. Это шло еще с тех времен, когда она ходила в плаванье. Она знала, когда спичка погаснет, а когда воспламенится ад. И если у нее есть малейшие предчувствия, они наверняка сбываются.

«Другая Сторона». Мэгги О’Тьемен. Сетчелл. Три заведения, обслуживавшие женщин. Всем им угрожали в последние недели.

– Пек?

Томми Пек, сыщик с Боу-стрит. Один из самых порядочных, если его забота о девушках Гардена хоть что-то значит.

Вероник покачала головой.

– Не был замечен. – Она помолчала. – И еще кое-что.

– Выкладывай.

– У меня есть основания полагать, что за нашим домом следят.

Грейс это совсем не понравилось.

– Как? У нас на крыше сидят стрелки, а на всех остальных – шпионы.

Вероник пожала плечами.

– Доказать не могу. Бродят странные люди. Сапоги чересчур блестят для ребят с Чипсайда.

Лучше перестраховаться, чем потом жалеть.

– Нанимай охрану. И убедись перед Доминионом, что все туннели расчищены.

До того, как Грейс получила дом номер 72 по Шелтон-стрит и превратила его в эксклюзивный женский клуб, в здании располагалось убежище контрабандистов с потайными туннелями, тянущимися на сотни ярдов в разных направлениях, – на случай нападения других контрабандистов или короны.

В борделе не происходило ничего незаконного, поэтому она никогда толком об этих туннелях и не думала, за исключением двух случаев: во-первых, их регулярно использовали, чтобы доставлять в клуб гостей, которым не доверяли настолько, чтобы сообщить его местоположение; и во-вторых, их иногда подготавливали для развлечений – время от времени кто-нибудь из членов клуба желал получить острые ощущения в катакомбах.

Но она знала лучше многих, что там, где женщины обладают властью, слишком часто находятся мужчины, которые не остановятся ни перед чем, чтобы отнять у них эту власть. Поэтому она сделает все необходимое, чтобы защитить персонал и клиенток дома номер 72 по Шелтон-стрит.

Вероник удовлетворенно кивнула.

– Сделано.

– Что дальше?

Остальной разговор касался внутренних дел клуба: надменного и блестящего шеф-повара, которого Грейс привезла из Венеции – будучи перфекционистом, он постоянно ссорился с кондитером. Подготовки к сентябрьскому Доминиону, который должен был состояться через две недели – первый осенний и всегда самый изысканный. Прибытию уникального трио, двоих мужчин и женщины, обладавших исключительным умением обращаться с веревками – чем могли заполнить пробелы в сфере увеселений, предлагаемых членам клуба.

Спустя три четверти часа Зева и Вероник покончили с докладами. Они встали, собираясь уходить, но, уже дойдя до двери, Зева вдруг обернулась:

– Еще одно.

Грейс посмотрела на помощницу.

– В палате лордов обсуждается новый билль. В нем куча всего хорошего – безопасность для проституток, наказание для паршивцев, которые плохо с ними обращаются, возрастные ограничения для работных домов, новые водопроводы для Трущоб.

Все вопросы напрямую касались Ковент-Гардена и Ист-Энда.

– Чей билль?

– Лэмонта и Лейтона.

Двое самых порядочных герцогов Британии.

– А кто обсуждает?

Пожатие плечами.

Грейс покачала головой.

– Не пройдет. Лордов, беспокоящихся о нашем мире, недостаточно.

Есть одна истина – богатые аристократы изо всех сил стремятся избежать необходимости заботиться о бедных.

Зева кивнула.

– Что ж, во всяком случае, они об этом говорят.

– Ну, дай мне знать, когда они добьются чего-то большего. – Она посмотрела на Вероник. – И скажи своим девочкам, что мои личные дела – только мои.

Вероник самодовольно усмехнулась.

– Какие личные дела?

Грейс не удержалась и негромко фыркнула, но никто этого не услышал – в дверь робко постучались. Ее открыли, и они увидели свежее личико девчонки лет двенадцати-тринадцати. Взгляд серо-зеленых глаз перешел с Зевы на Вероник, затем на стоявшую позади них Грейс. Увидев ее, девчонка округлила глаза и снова взглянула на свою начальницу.

– Я… мне внизу велели подняться сюда.

– Докладывай, – велела Вероник.

Девчонка стянула кепку, высвободив копну черных кудрей, и нервно бросила взгляд на Грейс.

Грейс улыбнулась, вспомнив свою нервозность в этом возрасте… и как она быстро научилась прогонять ее, разговаривая со взрослыми, из страха продемонстрировать слабость, которой те с легкостью могли бы воспользоваться.

– Ну говори же.

– Здесь посетитель.

Грейс замерла. Это код.

– Где? – спросила Вероник.

– В Трущобах.

Грейс обошла письменный стол. Многие годы шпионам давалось задание присматривать за Девоном и Уитом в Трущобах, где те жили и работали. Ее импульсивные братья могли опрометчиво ввязаться в неприятности. Однако с тех пор, как у Грейс появились невестки, поток новостей из Трущоб сузился до тонкого ручейка. Похоже, братья сменили страсть к приключениям на другие ценности – страсть к женам.

Но это сообщение: «Посетитель в Трущобах», – указывало на то, что происходит нечто необычное… нечто неправильное.

Посетитель вовсе не такое безобидное понятие, как могло показаться. Это означает, что он чужак. Обычно кто-то, совершенно здесь неуместный, да еще задающий вопросы о вещах, его не касающихся. Часто это значило, что появился некто, сующий нос в дела Бесперчаточников. Юных шпионок научили обращать пристальное внимание на любого, кто спрашивал о двух мальчиках и девочке, которые могли появиться тут много лет назад, и тут же о таких любопытных сообщать.

Но они уже год как ни от кого не скрывались – свобода все еще была в новинку для Грейс, и она не могла свыкнуться с этим ощущением.

– Что за посетитель?

Девчонка взглянула на Вероник. Та кивнула.

– Продолжай.

– Здоровенный такой. Таскает для Бесперчаточников ящики на склад, – сказала та.

Корабль пришел в порт днем раньше, и его должны были разгрузить предыдущим вечером.

Вечером.

Она посмотрела на девочку. Та сунула руки в карманы и переминалась с ноги на ногу, явно колеблясь. Грейс поняла, откуда такая неуверенность. У девочки предчувствие. У Грейс оно тоже было.

– В этом вроде бы нет ничего необычного, – сказала она, подходя к девочке. – Что же насторожило тебя?

Огромные глаза поднялись и нашли ее взгляд:

– Солнце в зените.

Правильно. Бесперчаточники не переносят грузы днем. Это слишком рискованно.

«Что же они задумали?»

Грейс кивнула.

– Верно. Как тебя зовут?

– Виктория, мэм. – Девочка присела как можно быстрее – такой реверанс Ист-Энда.

Удивленная таким именем, Грейс взглянула на Зеву и Вероник, отметив их понимающие усмешки.

– Что ж, по крайней мере я бы не стала держать пари против нее.

Она сунула руку в карман, вытащила монету и бросила ее девчонке. Та поймала ее с величайшим проворством.

Из этой девочки мог бы получиться великий боец, но ей никогда не придется это доказывать, потому что она будет работать у Грейс столько, сколько пожелает.

– Ты молодец, Виктория. Спасибо.

Еще реверанс. Девчонка направилась к двери и уже почти вышла, но внезапно что-то вспомнила и вернулась.

– Ой, еще кой-чего… – Девчонка помедлила, потеребила кепку и обрела голос гораздо быстрее, чем в прошлый раз. – Говорят, он из франтов.