Текст книги "Тени творцов"

20

Деревья расступились перед Отче, открывая вид на поляну, где Даниль тренировался с лёгкими мечами. Короткие, смазанные движения выдавали его волнения. Ошибок становилось всё больше, и в итоге юноша отчаянно вскрикнул и отшвырнул оружие.

– Даниль, – позвал его Отец Богов. Молодой Бог обернулся к нему с хмурым лицом. Между бровей образовалась складка, в которой собирались капельки пота.

– Отче, я не заметил тебя.

– Да, ты был во власти своих эмоций. Поделишься со мной?

Даниль вытер рукавом пот с лица и отвернулся к лесу, размышляя – стоит ли это делать. Приняв решение, он тихо проговорил:

– Мне больно, Отче. Вот здесь, – он прижал ладонь к груди. – Словно огнём жжёт. Почему так происходит?

Отец Богов посмотрел на его прижатую к груди руку. Перед внутренним взором появилась ясная картина бушующего там пожара, и он испытал сочувствие к молодому мужчине.

– Молодые Боги получили равное количество даров от людей и от Богов, поэтому ничто человеческое вам не чуждо. Я могу лишь помочь вам осознать свой дар, а стать истинными Богами вы должны сами, научиться находить равновесие между людским и божественным. Ты, Даниль, пока что ещё очень далёк от этого.

Отче положил руку на плечо Даниля и увлёк за собой, в сторону леса, где виднелась узкая тропинка.

– К сожалению, – продолжил он. – Для тебя это чувство превращается в яд. Ты должен избавиться от него.

– Но если я не хочу, – яростно возразил Даниль.

– Тогда этот яд погубит не только тебя, – строго ответил Отче. – Подумай сейчас об этом. Ты готов приносить других в жертву во имя этого?

Даниль прикрыл глаза и устало растёр шею. Отче так легко рассуждал об этом, но как ему быть. Как забыть о своих чувствах, избавиться от тоски?

– И как же мне избавиться от него?

– По сути своей – любовь прекрасна. Она может многое дать, многому научить. Тебе надо выпустить её, позволить проникнуть в каждый уголок своего сознания, прожить, понять, что даёт тебе это чувство, пройти все её уроки, а потом отпустить на свободу. Сейчас тебе может показаться это сложным, но, как только ты пройдёшь через это, будет намного проще, чем ты думаешь.

Даниль задумчиво брёл рядом с Отче, не замечая, как по привычке обходит деревья, чтобы не столкнуться. Он размышлял о сказанном старцем: всё это время он старался скрыть свои чувства, не давать им проявить себя, боялся не то, чтобы сказать о них – даже думать не смел.

– Отче, может мне уйти к Фараджу? Там-то я с ней точно случайно не встречусь.

Отче согласно кивнул головой.

– Да, это хорошая мысль. Собери всё, что понадобится, а я укажу тебе короткий Путь к нему.

Глядя в спину уходящему Данилю, Отче пригладил свою белую бороду. Мысли его устремились далеко в будущее, и оно ему не нравилось. Если сейчас он не справится с собой, в будущем принесёт много бед своим необузданным нравом. Несмотря на то, что оно переменчиво – в отношении этого Молодого Бога всё было слишком стабильно и точно. Отче закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Впереди ещё много работы.

Роль княжны состояла из двух вещей: присутствовать на разных церемониях и обедах, и ведение хозяйства во дворце. Если первое от Аглеи требовало только улыбки для присутствующих, то второе оказалось тяжёлым трудом. Она знала, как примирить драаксов и Богов, а вот разницу между яблоками для печёного гуся и для варенья, которые нужно было запасти в княжеские закрома, она не знала. Каждое утро начиналось с появления управляющих, которые напоминали, что холода уже близко, и пора бы закупать дрова и уголь для печей. Дымоход тоже давно не чистили, и в одной из башен надобно крыши починить. Прачки жалуются, что вода слишком горячая, а день назад была вообще холодной. Челядь из рук вон плохо убрала комнаты в западном крыле дворца. Аглея с удивлением осознавала, что ничего не смыслит в ведении самого простого для людей хозяйства. Погружаясь в эту несложную науку, Матерь Богов начинала впадать в уныние. Все эти запасы и мелкие распри челяди казались ей такой несущественной мелочью, но для смертных было важно знать, сколько рыбы приготовить для княжеской трапезы, ибо, если они ошибутся, то могут получить хороший нагоняй, а особо скандальные подвергнутся порке. Так было при наместнике и при княжиче ничего не изменилось.

Тут уж Аглее пришлось хорошенько постараться, чтобы хоть как-то сломать эту жестокую систему. Каждая жалоба или приказ о наказании от управляющих проходил через её руки, и тогда она лично разбиралась в каждом случае. Благодаря этому ей удалось заслужить уважение, и спустя некоторое время челядь начала сама бегать к ней с жалобами.

Некоторые хозяйственные вопросы княжна оставила на усмотрение управляющих. Погружаясь во всю эту людскую рутину, Аглея начала забываться. Из Матери Богов она превращалась в княжну Аглею: порой милосердную, а порой и жестокую. Всё больше её начинало беспокоить поведение Рады. После памятного вечера девушка начала меняться: она перестала болтать без умолку и перестала улыбаться. Свою работу Рада выполняла плохо, стала рассеянной, а иногда за место неё приходила другая девушка. Аглея молча наблюдала за ней со стороны, пытаясь понять, в чём причина такой перемены. Сама Рада молчала и старалась лишний раз не смотреть на неё, отводя взгляд. Было заметно, как ей неловко находиться рядом с княжной.

Когда в очередной раз ранним утром Аглея увидела в своей спальне другую служанку – спросила прямо:

– Где Рада?

Пышнотелая девушка с румяным лицом скривила маленькие губки и ехидно ответила:

– Отсыпается наша княжна после любовных утех… – девушка резко замолчала, понимая, что сболтнула лишнего. Она обернулась к Аглее и тихо охнула, когда увидела её бледное лицо с застывшим взглядом.

– Не слушай меня, княжна, все знают, что я только глупости всякие говорю и не верят мне, – тараторила служанка, прижимая руки к груди.

Но Аглея уже не слышала этого. Для неё всё встало на свои места: странное поведение, частые отлучки, рассеянность. Она ведь догадывалась, только боялась признаться в этом. Что ж, Рада сделала свой выбор, за дальнейшие события Аглея больше не несёт ответственности.

– И как давно это началось? – Аглея старалась придать своему голосу безразличие, но глаза выдавали её негодование. Служанка растерянно топталась на месте, пытаясь подобрать правильные слова:

– Кто же знает, слухи разные ходят, а им грош – цена.

– Ты не ответила на мой вопрос, – Аглея поймала взгляд её бегающих глаз. Девушка покраснела от стыда и сбивчиво ответила:

– Говорят, сразу после вашей свадьбы.

– Часто она у него бывает?

– Тут уж – не знаю. Лично не присутствовала, а врать не хочу.

Аглея вспомнила, сколько раз та не появлялась лично или опаздывала. Это было и днём, и утром. Незнакомое холодное, мерзкое чувство охватило её, лицо покрылось лихорадочным румянцем, и стало тяжело дышать.

– Приведи её ко мне. Немедленно! – последнее она почти выкрикнула.

Служанка поспешно выскочила за дверь, забыв, что так и не помогла княжне переодеться. Аглея справилась сама: скинула ночную рубашку и натянула трясущимися руками тёплое чёрное платье с маленькими пуговицами спереди и высоким воротником.

Вскоре пришла Рада. Она вошла в комнату с низко опущенной головой и нервно мяла тонкими пальцами подол своего простенького серого платья из плотной ткани. Аглея смерила её взглядом. Ей стало жаль эту хрупкую девушку, ведь, если подумать, в том, что с ней происходит, есть и её вина.

– Вот, значит, как ты решила, – с грустью произнесла Аглея.

Рада вздрогнула и сжала в пальцах подол платья.

– Пусть будет так, – продолжила княжна. – Это твой выбор, и с этого момента я считаю себя свободной от данного тебе слова.

Девушка всхлипнула и нерешительно заговорила:

– Прости меня, княжна. Кто я такая, чтобы отказывать княжичу? Меня же за это выгонят на улицу, а я сирота, у меня кроме дяди никого больше нет. Нужна я ему буду после этого? Нет, он меня и на порог не пустит.

Девушка заплакала, прерывая поток слов.

– Мне не нужны твои оправдания, – ответила Аглея. – Я обещала тебе защиту, но ты поступила по-своему. Видимо, такое положение тебе нравится больше, чем быть служанкой.

– Прости меня, княжна, – она решилась поднять на неё заплаканные глаза. Аглея присмотрелась к ней, ища намёк на раскаяние, но, к своему удивлению, не увидела. Да, ей было стыдно. И всё. Все эти мольбы о прощении были лишь игрой, а на самом деле: она сейчас выйдет отсюда и пойдёт к княжичу, чтобы пожаловаться на княжну, которая унизила её. Служанка уже хорошо усвоила всю прелесть своего нового положения и отказываться не согласна.

– Княжна тебя прощает, – холодно ответила Аглея. – Но ты, кажется, забыла против чьего слова пошла. Боги милосердны, Рада, но наказание за обман может оказаться жестоким.

Рада перестала всхлипывать и с ненавистью посмотрела в лицо Матери Богов. В одно мгновение её испуганное личико перекосило от злобы.

– Хочешь на меня свою вину переложить? – сквозь стиснутые зубы прошептала она. – Не выйдет. Это ты вынудила меня лечь к нему в постель, значит и в том, что может случиться дальше, виновата ты одна.

Закончив свою речь, Рада выбежала из комнаты. Аглея закрыла глаза и сделала глубокий вздох. Она чувствовала, как её ненависть тяжёлым грузом опускается ей на плечи. Каждое сказанное Радой слово, как острый камень, больно ударяли по ней.

Больше она Раду не видела. В служанки себе Аглея взяла ту самую пухленькую девушку, которую звали Ярина.

О смерти Рады Аглея узнала от Ярины.

Утром служанка зашла с опухшими от слёз глазами.

– Почему ты плакала? Что случилось? – спросила княжна, принимая из её рук одежду.

– Ох, княжна, – Ярина вытерла набежавшие вновь слёзы. – Рада повесилась. С утра конюхи пошли в сарай, а она там висит уже бледная.

Аглея замерла и уставилась застывшим взглядом перед собой. Служанка тихонько заплакала.

– Как же так? – прошептала Аглея. – Почему она это сделала?

– Ты же ничего не знаешь, – Ярина утёрла рукавом лицо и продолжила. – Когда она от тебя в тот день выбежала, то пошла сразу к княжичу. Уж не знаю, что она там ему наговорила, только выгнал он её и приказал на глаза больше не попадаться. С этого дня Рада, как с ума сошла: постоянно ходила злая, начала ругаться со всеми. Мы, признаться, её и раньше не очень-то жаловали: вела себя, как княжна, а после такого ещё больше не возлюбили. Каждый унизить пытался, уколоть побольнее. Вот и не выдержала девка.

Новый поток слёз раскаяния хлынул из глаз Ярины, и она не стала сдерживаться. Аглея стояла потрясённая, пытаясь осознать всё услышанное. Бедная девушка, гонимая всеми, приняла отчаянное решение. Правильно Рада тогда сказала: если бы не она, всё сложилось бы по-другому. Она одна виновата в произошедшем. Горечь комом собралась в горле, мешая дышать, стягивая грудь тугим жгутом. Ноги подкосились, и Аглея опустилась на кровать, выронив из рук платье.

– Только это ещё не всё, – Аглея подняла взгляд на Ярину, которая достала платок из кармана передника и громко высморкалась. – Ребёночек у неё был, а она никому об этом не говорила, но я то видела, как её по утрам тошнит. У мамки моей нас семеро – я старшая, знаю, как оно бывает.

Аглея застонала и закрыла лицо руками. Это было невыносимо. Ребёнок – наследник, будущий княжич.

– Почему она никому не сказала? Почему не попросила помощи, глупая?

Ярина подошла к ней и обняла за трясущиеся от рыдания плечи.

– Не казни себя, княжна, там вина на её дядьке лежит. Это он племянницу свою к княжичу в кровать подкладывал.

– Кто её дядя? – Аглея отстранилась от пышной груди служанки и посмотрела на неё.

– Знамо кто – верховный магик Данияр. Это он её к тебе в служанки отправил. Княжич сначала меня назначил, но тот его переубедил.

Аглея решительно поднялась с кровати и приказала:

– Помоги мне одеться!

С верховным магиком она встретилась в башне. Всегда горделивый Данияр смерил её надменным взглядом и едва склонил голову в приветствии.

– Чем обязан твоему визиту, княжна? Или Богиня Аглея?

– Почему ты так поступил с Радой? Со своей родной племянницей?

Данияр растянул тонкие губы в подобии ироничной усмешки и ответил:

– Я лишь выполнял приказы княжича. А вот зачем ты подложила её к нему в постель?

Аглея виновато опустила глаза. Возразить ей было нечего.

– Хочешь свою ошибку на других переложить? Не выйдет, княжна.

Верховный магик медленно приблизился к ней и заговорил тихим вкрадчивым голосом, от которого её бросило в дрожь, и груз вины заставил с новой силой сжаться:

– Для вас, Богов, жизнь смертных ничего не значит. Вы готовы жертвовать ими себе в угоду, ради своих прихотей и капризов. Новые Боги в этом едва ли отличаются от Старых. Ты, Матерь Богов, разменяла жизнь невинной девушки ради своей гордыни и теперь пытаешься меня в этом обвинить.

Уголки губ Данияра скривились в довольной ухмылке. Ему нравилось видеть, как княжна побледнела и обхватила себя руками.

– Знаешь, почему княжич выгнал эту дурочку, когда та посмела жаловаться на тебя? Чтобы тебе угодить, чтобы ты перестала волноваться и переживать. Новость о беременности её до смерти напугала потому, что она была уверена – добром это не кончится.

Закончив говорить, верховный магик отошёл от своей жертвы и вполне буднично спросил:

– Что-то ещё, княжна?

Аглея вздрогнула от резкой перемены его голоса и проговорила:

– Нет.

Медленно передвигая ногами, Аглея вышла из башни и побрела через двор. Она едва осознавала куда идёт, пока не увидела перед собой дверь в покои княжича. После ответа на тихий стук она вошла и встретилась с его искренним удивлением:

– Княжна? Вот так неожиданность. Зачем пришла?

Аглея не обратила внимание на его саркастический тон:

– Рада… повесилась.

Славомир поджал губы и сухо ответил:

– Я знаю, – он отвернулся, чтобы не встречаться с ней взглядом. – Ты пришла об этом рассказать?

– Не только. Она ждала ребёнка – будущего княжича.

От этих слов он побледнел и сжал кулаки:

– Что теперь будет? – голос дрогнул от волнения.

– Ничего, она ведь сама повесилась.

Наблюдая за тем, как он пытался справиться с горечью от потери ребёнка, Аглея испытала к нему жалость и сострадание.

– Мне жаль, – тихо проговорила она.

Славомир дёрнулся как от удара и резко повернулся к ней. На лице отразились гнев и тоска.

– Я тебе не верю. На самом деле тебе плевать: на меня, на неё.

– Ты жесток.

Он рассмеялся недобрым смехом и подошёл к ней. Глядя ей прямо в лицо, он медленно проговорил:

– С тобой мне в этом не сравниться.

Аглея закрыла глаза, чтобы не видеть осуждение на его лице, и прикусила нижнюю губу.

– Уходи, – княжич скорее просил, а не приказывал. – Мне больше нечего тебе сказать.

Оказавшись за дверью, Аглея поспешила прочь из дворца. Туда, где сможет понять и пережить произошедшее.

21

Путь резко оборвался, и Аглея оказалась на широкой поляне, окружённой высоким густым лесом. Порыв холодного ветра подхватил сухие опавшие листья и поднял их вверх. Аглея обхватила себя руками, чтобы защититься от холода, который проникал сквозь ткань шерстяного платья. В Долину тоже пришла осень. Богиня закрыла глаза и сделала глубокий вдох, чувствуя, как свежий воздух Долины проникает в каждую клеточку тела, заполняет сознание, очищает мысли. Долина была не просто домом для Богов: здесь было их место силы, место, где можно обрести равновесие между душой и телом.

Заложив руки за спину, Аглея медленно побрела по узкой тропинке, которая вела в глубь леса. Она не спешила на встречу к Отче, ей хотелось провести больше времени в одиночестве, в полной мере насладиться здешним умиротворением, ведь это было так давно. За выполнением княжеских обязанностей она совсем забыла – как это бывает. Петляя между стволами деревьев, тропинка сделала резкий поворот и вывела путницу прямо к дому Отче. Старик спустился со ступенек и раскинул руки для объятий.

– Жду тебя, жду, а ты всё где-то гуляешь.

Аглея улыбнулась и ответила на его объятья, прижалась к груди, обхватила за шею.

– Я так долго здесь не была, что решила сначала просто пройтись. Хотела увидеться с Данилем.

– Его здесь нет. Он ушёл к Фараджу, чтобы бороться с Древними.

– Жаль.

– Данилю предстоит сложное испытание, пройдя которое он приобретёт новый бесценный опыт.

Отче помолчал, давая понять, что не намерен говорить большего.

– Пока ты гуляла в лесу, я успел заварить особый чай, который поможет тебе успокоить мысли и набраться сил. Пойдём.

Они вошли в просторную комнату с белой печкой, длинным столом и лавками по бокам. Обычно здесь собирались неофиты, чтобы постигать науку божественного бытия. Отче поставил на стол две высокие глиняные кружки и достал заварочный чайник из печи. Цветочный аромат чая быстро заполнил собой всё пространство большой комнаты. Аглея обхватила холодными пальцами кружку и сделала глоток: приятное тепло разлилось по телу и помогло расслабиться. Это было именно то, ради чего она пришла.

– Где же все неофиты?

– В своих кельях. Занимаются осознанием божественного начала.

– Что же будет дальше, Отче? Совсем скоро Молодые Боги перестанут приходить. Какие ещё дары уготованы для викян?

– Вот тогда и узнаем, какие ещё подарки приготовили для них Старые Боги. Викяне всегда были очень воинственным народом. Их стихия – война, ратная битва.

– Да, но ведь мы строим Мир, где войнам нет места.

– Верно. Но мы пока ещё в самом начале этого пути, а новые угрозы для людей появляются каждый день. Об этом тебе подробно может рассказать Фарадж. Ещё – этот необычный юноша Алексис. Даже не хочу предсказывать его будущее.

– Почему? Тебе дано видеть будущее, а ты не хочешь этого делать?

– Бывают такие моменты, когда дар предсказания больше похож на проклятье.

Отче отпил из кружки остывший чай и подлил ещё.

– Теперь давай поговорим о тебе. Что тебя так мучает?

Воспоминание о произошедшем заставило Аглею вновь загрустить.

– Я виновата в смерти невинной девушки.

– И что ты теперь чувствуешь?

Аглея дёрнула плечами и уставилась в свою кружку.

– Мне очень тяжело. И больно. Знаешь, такая странная боль, которую ничем не излечишь.

– Хорошо, – проговорил тихо Отче. – Проживи это чувство и хорошенько запомни, чтобы больше никогда не повторять того, что может его вернуть. Постарайся больше не думать об этой девушке. Она не была такой уж невинной, как могло показаться на первый взгляд. Порой за маской добродетели люди стараются спрятать от окружающих и самих себя своё истинное лицо. Тебе ведь почти удалось сорвать эту маску, заставить её показать себя настоящую.

Аглея посмотрела на него, чтобы своими глазами увидеть и понять, о чём тот говорил. Из памяти возникло перекошенное от ненависти лицо Рады. Она увидела, как чёрная злость накапливалась в ней, пока не переполнила и не выплеснулась наружу. Не из-за страха она повесилась, а из-за жажды мести. Пусть даже ценой собственной жизни, но ей хотелось совершить самую жестокую месть – убить ещё нерождённого ребёнка княжича.

– Только вот это всё началось из-за меня.

– Да. И теперь ты пожинаешь плоды своего необдуманного поступка.

Разлив по кружкам остатки чая, Отче весело заметил:

– Кажется, тебя потеряли.

– Кто? – удивилась Аглея.

– Твой муж. Уже всю охрану дворца поднял на твои поиски.

Девушка цыкнула и закатила глаза.

– К чему всё это? Не понимаю.

– Не понимаешь? – Отче усмехнулся. – Невозможно быть настолько слепой, чтобы не видеть того огня, который ты в нём разожгла. И его не потушить – как ни старайся, потому что он сам этого не хочет. Для него очень важно это чувство. Ты важна для него. Старые Боги умели ценить такое, поэтому люди называли это – благословением богов.

– Если всё так, как ты говоришь, тогда почему вы лишили нас этого? Почему создали такими слабыми?

– Ты думаешь, Старые Боги пришли в этот Мир сильными? – строгим голосом спросил Отче и тут же ответил. – Нет. Мы пришли слабее вас. Мы шаг за шагом познавали этот Мир: учились созидать, ошибались, исправляли. С опытом приходит сила и многие знания. Вы сейчас, по сути, ещё дети, которым предстоит пройти тот же путь, но, благодаря нашему опыту, мы смогли оградить вас от самых опасных ошибок.

– Что, если вы немного перестарались?

– Если Создатель решит, что это так – он может вмешаться.

Отец Богов помолчал.

– Тебе пора возвращаться. Ты взяла на себя обязательства, так будь добра их выполнять, княжна Аглея.

Обратная дорога привела её к стенам храма. Аглея с восхищением смотрела на высокие каменные стены, которые были воздвигнуты многие столетия назад в честь Бога, чьё имя забылось, как только он покинул Мир. Когда придёт её время уходить, о ней тоже забудут и на алтарь этого храма поставят нового Бога.

Несмотря на вечер, двери были открыты и Аглея вошла внутрь. Яркий свет на мгновение ослепил её, и она зажмурилась. С дня последнего посещения храм изменился: теперь в нём вдоль стен стояли подставки с множеством горящих свечей разной величины.

– Богиня Аглея – окликнул жрец.

Она обернулась на его голос, Светлан стоял возле алтаря.

– Что это? – Аглея обвела руками помещение храма.

– Свечи, которые люди ставят, когда обращаются к тебе с мольбами. Они зажигают их от этой лампы.

Жрец отошёл немного в сторону и показал на яркий белый огонёк.

– Узнаёшь? Ты зажгла его.

– Да, – Аглея улыбнулась и подошла к алтарю.

– Был один странный момент, – начал свой рассказ Светлан. – Когда этот огонь едва не погас. С большим трудом мне удалось сохранить его.

– Благодарю тебя, жрец, – Аглея понимала, о чём тот говорил. – Твои старания служили мне хорошей поддержкой. Расскажешь, о чём молятся люди?

– Да всё об одном: просят у тебя помощи и поддержки.

– Вот как? – Аглея удивлённо подняла брови. – Разве их жизнь не стала легче с приходом княжича? Я слышала – урожай в этом году богатый.

Светлан смутился и поджал бледные тонкие губы. Подбирая правильные слова, он заговорил:

– Понимаешь, наше княжество так долго прожило под гнётом власти жадного наместника, что не все оказались готовы к переменам. Особенно в дальних селениях. Туда взор княжича может нескоро добраться. Местные посадники едва ли что-то поменяли.

Аглея недовольно нахмурила брови.

– Но почему княжич об этом не знает?

Жрец задумчиво почесал подбородок.

– Я могу долго и много об этом говорить, но будет лучше, если сами люди тебе обо всём расскажут. Приходи завтра утром, поговори с ними.

Всю дорогу ко дворцу Аглея проделала пешком по тёмным пустым улочкам. Кое-где были заметны изменения: появились фонари, дома не казались запущенными, кто-то даже решился на скромное украшение в виде резных ставен на окнах. Княжеству предстояло пройти ещё долгий путь к восстановлению своего величия, а она сделает всё возможное, чтобы помочь сократить этот путь.

Редкие прохожие не обращали на неё внимание. Кому могло прийти в голову рассматривать девушку в простом тёмном шерстяном платье, простоволосую, без единого украшения. Для всех она была самой обычной горожанкой. Только охранники возле дворцовых ворот признали в ней княжну и с поклоном впустили внутрь. Не спеша Аглея поднялась к своим покоям и прошла сразу в спальню. В слабоосвещённой комнате её ждал Славомир, сидя в широком кресле.

– Где ты была? – не сдерживая злости, выпалил он свой вопрос.

Аглея постаралась не подходить к нему близко. На середине спальни ей было хорошо видно его лицо и то раздражение, за которым он пытался скрыть другие чувства: страх, грусть, нежность. Почему в очередной раз Славомир пытается скрыть свои настоящие чувства за маской безразличия, холодности, порой даже злости. Сейчас она их ясно видела. Либо они были настолько сильны, что ему плохо удаётся их скрыть.

– Я была в храме, – спокойно ответила княжна.

Спокойствие, с которым она говорила, вызвало в нём новую бурю нехороших эмоций. Неужели она не понимает, что он пережил? Как только служанка сообщила об исчезновении княжны, его охватили отчаяние и страх от мысли, что она сбежала. Славомир ругал себя за всё, что наговорил ей. Видел же, как её мучило произошедшее. Но вместо поддержки он оскорбил её и выгнал.

– Тебя не было в храме.

– Я там была, – настаивала Аглея.

– Допустим. А до этого?

– Помнится, ты обещал не ограничивать мою свободу. Или для людей их слова – это пустой звук?

Возникло непреодолимое желание прикоснуться к ней, чтобы убедиться в том, что она здесь, рядом. Не осознавая, княжич вдруг улыбнулся. Злость прошла, уступая место грусти.

– Просто скажи.

Аглея смутилась от такой резкой перемены. Он больше ничего не скрывал от неё, и это заставило её волноваться.

– Мне надо было кое с кем поговорить.

– Хорошо, только в следующий раз предупреди хотя бы служанку, что тебя не будет.

Княжич подошёл к ней. Кончики пальцев нежно коснулись её лица, чуть приоткрытых губ. Аглея наконец-то смогла увидеть в его глазах то, о чём говорил Отче. Она впервые пожалела о том, что никогда не сможет ответить ему тем же, испытать этого. Княжич тяжело вздохнул, натыкаясь на холодное безразличие. Переборов себя, он направился к выходу.

– Славомир, – позвала Аглея. Его рука сжала ручку на двери. Появилась навязчивая мысль: сейчас она его остановит.

– Завтра утром я пойду в храм.

Поджав губы в тонкую линию, он с трудом сдержал хриплый стон.

– Хорошо.

От горького разочарования закружилась голова. Стоя в пустом коридоре, Славомир опёрся о стену и опустился на пол. Сколько ещё он так выдержит?