Текст книги "Иллюзия правды"

Пелена спала с моих глаз. Я увидела себя такой, какой меня видят со стороны, – девицей, которая совратила молоденького мальчика и…

Я просто не могу себе признаться, что ошиблась. Если бы Лео меня любил по-настоящему, он никогда бы так не сделал.

– Не перекладывай на меня бремя решения проблемы, – уже достаточно холодно сказала я. – Ты – мужчина, ты и принимай решение. Я соглашусь со всем.

– А ты что бы сделала на моем месте? – робко спросил Лео.

Он уже начинал догадываться, что происходит что-то неладное со мной.

– Это – твой выбор, – опять сказала я. – Тебе его и делать.

Я готова была разрыдаться и кричать: ты что – дурак?! Как можно меня так унижать! Ты что, не понимаешь совсем ничего?! Как можно любимого человека променять на прихоть мамы! Если бы была серьезная причина, я бы даже слова не сказала и сама бы отправила тебя домой, но сейчас!

Лео кинулся меня целовать, но я не ответила на поцелуй. Для меня это был конец! Я пережила эти мысли и чувства и понимала, что не смогу уже забыть, даже если он сейчас скажет, что остается со мной. Мне не нужны подачки! Я не хочу добиваться любви мольбами, угрозами и шантажом. И мне неприятно, что меня поставили в такие условия. Мама! Мама – это действительно все, а я – ничто. Я – грязь, я – пыль, которая должна быть уже счастлива оттого, что на нее обратили внимание.

– Я вызову такси и забронирую билет на самолет, – еле сдерживая слезы, но неожиданно для самой себя сухим голосом проговорила я.

– Пообещай, что ты не обидишься на меня и дашь шанс реабилитироваться, когда я вернусь. У нас ведь еще вся жизнь впереди.

По всему видно было, что его уже устраивает развитие событий. Единственное он не учел, что я всегда поступаю по-своему, вне зависимости от того, что я говорю.

– Да, конечно, – сказала я, в душе уже точно решив, что никаких шансов больше не будет.

Шанс – для чего? Еще раз меня унизить? Мое сердце больше не может выносить это, и так за последний год пришлось пережить столько эмоциональных потрясений, которые не каждому человеку под силу.

– Меня не будет максимум два дня. Я уже скучаю по тебе и Сережке, – с неподдельной теплотой проговорил он.

У меня безумно защемило сердце. Я ведь по-настоящему полюбила тебя, дурака. Но для тебя это ничего не значит. Ты так и не понял, что я за человек и что представляет мой внутренний мир. Ты был слишком увлечен своими желаниями и переживаниями, чтобы увидеть, что на самом деле творится у меня в душе.

– Давай, когда ты вернешься, если, конечно, вернешься, вот тогда и поговорим.

Он ушел! Поцеловал на прощание, еще раз извинился и ушел. Тихонько закрыл за собой дверь, а для меня это был хлопок, сравнимый разве что со взрывом ядерной бомбы.

Я разрыдалась.

Я не помню, как заснула. Да и сном это вряд ли можно было назвать. Просыпаясь каждые полчаса, я к утру окончательно измучилась. Я встала. Все равно об отдыхе не может быть и речи. Взяла в руки карандаш и лист бумаги и начала излагать свои мысли на бумаге. Слова ложились сами собой. Я писала все, что чувствовала и что вырывалось из меня наружу. Я боялась, что сердце не выдержит такую боль и столько эмоций, а рассказать никому не могу. Даже Наташке.

Мне не стало легче. Я легла на диван и свернулась калачиком. Когда-то раньше я слышала, что, свернувшись в позу эмбриона, человек, как бы плохо ему ни было, чувствует себя легче, так как ощущает тепло и защищенность. Но – не в моем случае. Мне это не помогло. В голове одна мысль: УМЕРЕТЬ! УМЕРЕТЬ! УМЕРЕТЬ!

Я встала. Умереть я уже пыталась. И – что? Ничего хорошего из этого не вышло. Да и мне легче не становится: что тут – ад, что там. А вот родные – причем? Почему они должны страдать из-за моих глупостей? Почему мама должна седеть из-за меня? Кто позаботится о моем сыне, ведь я теперь должна думать только о нем. Мужчины проходят через мою жизнь, но сын – это навсегда.

То, что Лео не вернется, не вызывало сомнения. Мать сделает все, чтобы он остался там, подальше от ненавистной ей женщины. Возможно, это мой удел – выбирать не тех мужчин, ошибаться раз за разом и вновь совершать одни и те же ошибки.

***

– У нее – явные суицидальные наклонности, – констатировала Валя. – Даже странно.

– А что странного? – удивилась Аня. – Ей патологически не везет. Что ж за мужчины ей попадаются!

– Аня, согласись, – возразила Валя, – у многих проблемы в личной жизни, но не приходит же в голову после каждой ссоры кончать жизнь самоубийством. Тут же – навязчивая идея.

– Ну, вообще все логично, – вмешался Руслан, – самоубийцы, попытавшись раз, через какое-то время повторяют свои попытки. Пока не доведут дело до конца.

– В нашем случае она сама осознала бесперспективность таких методов, – сказал Роман.

***

Как я и предполагала, Лео пришлось задержаться у родителей, как он пока считает, «на несколько дней». Он звонит мне на дню несколько раз, болтает со мной часами, просит прислать ему фотки Сергея, говорит, что любит нас и очень скучает. Я верю ему и думаю, что это – так. Но внутри меня сидит уверенность, что он уже не вернется, а звонки со временем станут все реже и короче. Я снова буду одинока.

Мне кажется, что самое страшное для женщины, как, впрочем, и для любого человека, – это одиночество. Вокруг кипит жизнь, тебя окружают знакомые, друзья, подруги, а ты чувствуешь, что все это – не то, все это – не твое. Как будто ты стоишь одна посреди огромной пустыни и понимаешь, что никого рядом нет на многие-многие километры. Примерно такое же чувство я испытываю сейчас. Я окружена людьми и я – одна. Да, есть подруги, которые в любую минуту могут прийти мне на помощь, выслушать, посоветовать, поговорить… Но это все – не то. Я не знаю, испытывали ли другие такое чувство. Думаю, что хоть раз в жизни каждый человек это испытал. Но я не вижу выхода для себя.

Одиночество меня убивает, я чувствую, что из меня уходит жизненная энергия. Мне ничего не хочется. Я никого не хочу видеть и при этом не могу находиться одна. Парадокс, но это действительно так. Теряется вкус к жизни.

Мне кажется, женщине обязательно надо, чтобы рядом с ней кто-то был. Кто-то – это любимый человек, который понимает с полуслова, который чувствует и знает, что тебе надо в этот момент, который постоянно поддерживает тебя, говорит всякие глупости, типа: «Ты у меня самая красивая» и т. д. Какая бы сильная женщина ни была, она все же – слабый пол.

Мне надо жить для кого-то. Дарить ему все свое тепло, заботу и внимание. Мне кажется, это и есть счастье для женщины. Хорошо, что у меня есть сыночек, я не чувствую себя настолько одинокой. Но мне хочется, чтобы обо мне заботились, чтобы я была любимой и желанной.

И главное – я не могу никому рассказать о своих мыслях. Я не могу обсуждать свои проблемы с мамой. Она слишком близко принимает их к сердцу и очень переживает за меня. Я не могу разговаривать с Наташей и Ольгой, потому что не хочу, чтобы меня жалели. Но у меня никого нет, кому бы я могла открыть свое сердце. Лео? Он слишком юн, чтобы сейчас понять меня, да и подумает, что я давлю на него, чтобы он вернулся. А я этого не хочу: это должен быть его выбор, его решение.

Я не сомневаюсь, что Лео любит меня. Проблема в том, что он сам себе не может еще признаться, что влюблен настолько, насколько я вижу. Он думает, что любовь ко мне делает его слабым, не понимая, что как раз моя любовь делает его сильным. Дурачок, он не понимает, что только ради женщины происходят все самые значимые события на земле. Женщина дает жизнь, и ради нее идут на смерть. Все войны всегда происходили из-за женщины. Величайшие творения создавались влюбленными поэтами, скульпторами, архитекторами. Женщина вдохновляет на подвиги и делит горечь поражения.

И я создана для этого. Мне не нужна карьера, мне не нужно быть богатой и знаменитой. Мне нужно, чтобы кто-то любил меня больше жизни и для него высшим благом на свете был мой поцелуй. Возможно, правду говорят: с милым и в шалаше рай. Я согласна перебиваться с хлеба на воду, лишь бы видеть блеск любимых глаз, чувствовать кого-то рядом.

Но я по-прежнему одна. Это страшное слово – «одиночество» – пульсирует в моей голове, и я ничего не могу с этим поделать.

Приходить домой, зная, что там нет любимого. Ложиться в холодную постель, понимая, что так было вчера, есть сейчас и, скорее всего, будет завтра. Я готовлю еду, но не потому, что мне хочется есть, а потому, что так надо. Я не живу, я просто существую.

Молодая, красивая, успешная – я плачу от одиночества. Ведь так не должно быть на свете! Где она, моя половинка? А есть ли она вообще?! Возможно, я не права была с Никитой, возможно, мне надо было бороться за него. Возможно, Лео надо научить любить по-настоящему. Возможно, не надо было отталкивать Андрея…

Лишь только мой сын – самое дорогое, что есть на свете. Для него я живу, о нем я забочусь, его люблю всем сердцем. Он и есть мое самое большое достижение и спасение от полного одиночества. Я не знаю, что было бы со мной, если бы не было моего Сереженьки.

***

Я ошиблась в Лео и была чрезвычайно этому рада. Лео сегодня вернулся, и, судя по тому, что так мне ничего и не рассказал, я поняла, что идеологическая обработка со стороны мамы проводилась, но оказалась неудачной. Он собрал вещи и вернулся к нам с Серенькой.

Я никогда его не видела таким. Казалось, его чувства переполняли его самого. Он не сводил с меня глаз, угадывал любое мое желание. Он был всецело мой, и я была по-настоящему счастлива. Неужели сбылось все, чего я хотела?! Мой любимый человек любит меня!

Он совсем не похож на других. Высокий, спортивный, мускулистый, он – просто красавчик! У него великолепные глаза – большие и голубые. И не по возрасту серьезный взгляд – умный и проницательный, как будто, глянув на тебя мельком, он уже проник тебе глубоко в душу и знает о тебе все. Его нельзя назвать красивым, но от него невозможно оторвать глаз.

Когда он начинает говорить, его нельзя не слушать. Очень приятный тембр голоса, с которым он мог бы стать великолепным диктором на телевидении или радио. Только, похоже, это его никогда не интересовало.

Но самое поразительное – это его смех. Он смеялся так заразительно, что невозможно было не засмеяться вместе с ним. И в этот момент ему можно было простить все.

У него был только один недостаток – возраст. Хотя возраст по паспорту и по внешнему виду разнился. Внешне он выглядел старше, чем указано было в паспорте. И почему ко мне притягивает тех, кто младше?!

Правда, для меня это был совсем не тот случай. Для меня Лео стал не только любимым, но и другом, с которым хорошо поболтать, провести время и даже помолчать. Знаете, как бывает с некоторыми людьми? Стоит на минуту прервать разговор – и тягостная тишина повисает в комнате, и всем становится неуютно. В данном случае иногда понятно все было без слов. Казалось, слова только все портят.

Через несколько недель после возвращения Лео я заподозрила что-то неладное. Как выяснилось, мне совсем не показалось. Я снова беременна.

Я боялась реакции Лео, но он снова меня удивил. Он целовал и баловал меня, ходил таким счастливым и довольным, что на него без умиления невозможно было смотреть. Играл с Сережкой и постоянно говорил ему, что скоро у него будет братик или сестренка. Такого внимания и заботы я никогда не видела во время первой беременности и даже не знала, что так может быть.

И когда наконец Лео сделал мне предложение, я не задумываясь сказала: «Да!»

Друзьям мы пока решили не говорить новости. И дело не в том, что это – секрет, просто хотелось насладиться тайной.

– Лена, ты совсем сошла с ума! – звучал Наташкин голос в телефоне. – Ты везде появляешься с этим юнцом. Уже слухи поползли по всему городу, что у вас – роман.

– Наташ, успокойся, – устало возразила я. – Мне абсолютно наплевать, кто и что говорит. Тем более что я – свободная женщина, и моей репутации уже давно ничто не грозит.

– Ты сошла с ума! – вопила Наташка, – всегда я была самая безбашенная, но ты и меня переплюнула. Скажи мне: у вас что-то есть?

Я рассмеялась. Наташка – моралистка! Такое словосочетание казалось мне кощунственным. И если бы кто-то сказал мне, что Наташка будет читать мне мораль и наставлять на путь истинный, я бы никогда не поверила этому!

– Ты же знаешь, что – нет, – продолжала я. – Я просто с ним сплю.

– Что?! – Наташка потеряла дар речи.

– Да пошутила я, – призналась я, сама не ожидая такого эффекта от своей шутки. – Мы – просто друзья. Но, думаю, тебе такая версия не очень нравится?

Наташка уже пришла в себя и поняла, что я просто издевалась над ней. Поэтому замолчала, и я поняла, что она надулась.

– Наташа, мы уже несколько месяцев вместе. Он приехал в Тамбов ко мне, и, кажется, я его люблю. Надеюсь, он меня тоже любит, – попыталась пойти на примирение я. – Но это все – ерунда, меня беспокоит совсем другое.

– Что? – наконец-то заговорила Наташка, и я поняла, что она не только верит мне, но и что я – прощена.

– Мне приходят странные письма.

– Что?! – ужаснулась Наташка. – Какие письма? Угрозы? Шантаж? Сколько их? Почему ты молчала?

– Да и говорить-то было особенно нечего, – ответила я. – Несколько месяцев назад мне пришло первое письмо, и теперь с завидной регулярностью они приходят постоянно. В самом первом письме печатными буквами было написана какая-то чушь про чувства, любовь и всякую другую чепуху. Я даже дочитывать не стала, выбросила в мусор. Письмо было не подписано, без адреса. Я подумала, что это – какая-то глупая шутка, дурацкая выходка кого-нибудь из знакомых. Но через день все повторилось. Такие же гадости, но уже в более резкой форме и, как бы это сказать помягче, более откровенные. Меня чуть не стошнило от того, что там написано. Хоть я и была замужем, но даже я о многих вещах, которые описываются в письме и которые хотят со мной проделать, никогда не слышала. И вот тут мне стало по-настоящему страшно. Это – уже не глупая шутка моих знакомых, не розыгрыш. Это какой-то психически больной человек выбрал меня в качестве жертвы, и я реально стала бояться за свою жизнь. Кто знает, что у него на уме! Хотя отдаленно я догадываюсь. Но самое страшное – мне стало казаться, что за мной кто-то постоянно следит. Как будто кто-то следует за мной по пятам, и я чувствую пристальный взгляд на себе.

Сейчас я уже не читаю эти письма, сразу их сжигаю, чтобы не волноваться самой и лишний раз не бесить Лео. Но ты же понимаешь, что это не решает проблему. То, что я их не читаю, не исключает сам факт их появления. Я по-настоящему боюсь.

– Лена, тебе надо обратиться в полицию, – посоветовала Наташа.

– Ох, Наташка, да там только посмеются надо мной… – вздохнула я.

***

Сегодня встречались с девчонками в кафе. Собрались поговорить, посекретничать, обсудить разные девичьи штучки. Именно сегодня я хотела сказать, что выхожу замуж за Лео. Наташка, как всегда, опоздала, зато Ольга пришла вовремя и начала щебетать о своих новостях, женихах и обновках. Я снова почувствовала пристальный взгляд на себе. Я достала пудреницу, благо в ней есть зеркальце, и сделала вид, что мне что-то попало в глаз. Сама же пристально начала изучать диспозицию у себя за спиной.

Вид просто удручающий. За столиком прямо за нами сидели две женщины, явно молодящиеся, но уже в возрасте. Судя по всему, они находились на охоте и ожидали очередных жертв. Это – явно не те, кто доставляет мне неудобства.

За столиком слева сидела парочка – обоим лет по четырнадцать. Хохотушка-девчушка, которая не останавливаясь смеялась, и подросток, который явно хотел казаться крутым. Какая-то агрессия сквозила в его взгляде, как будто он смотрел на мир с вызовом, готовый пустить кулаки при первой возможности. А как же! Ведь рядом сидит предмет его обожания, и она должна видеть его силу и ценить его за это. Это – явно не герои моего романа.

А вот с правой стороны сидел молодой человек – на вид лет тридцати пяти, приятной внешности, но абсолютно не запоминающейся. Обычный молодой человек, таких на улицах – тысячи. По ним скользишь взглядом, абсолютно не фокусируясь. Они обращаются к тебе с каким-нибудь дурацким вопросом, типа: сколько времени, как пройти на улицу Советскую. Ты отвечаешь им, улыбаешься, но как только отведешь от них взгляд, пытаться найти их в толпе уже бесполезно.

Мне почему-то стало страшно. Холодок пробежал по всему телу.

– Ты даже не представляешь, какие босоножки я отхватила в ГУМе по дешевке, – вернул меня голос Ольги к реальности.

– Где же Наташка? – проговорила я. – Она уже сильно опаздывает!

Не успела я это проговорить, как в кафе просто пулей влетела Наташка.

– Легка на помине, – проворчала я. – Где тебя носило так долго?

– Ой, девчонки, не поверите: я сейчас с таким парнишкой познакомилась, – трещала без умолку Наташка. – Красавчик, весь в моем вкусе. А рост, а телосложение, а глаза! Боже мой, какой красавчик!

– А как же Мишка? – спросила я.

– А что Мишка? – удивилась Наташка. – У нас с Мишкой все хорошо. Он от меня без ума, я его люблю.

– Но тогда зачем кто-то еще? – совсем запуталась я. Тем более, в отличие от Наташки, я знала, что там – не все в порядке, так как разговор с Мишей не выходил у меня из головы.

– Ленок, – возразила Наташка, – я тебе просто удивляюсь. Взрослая, уже опытная женщина, вроде замужем была. Что ж, если у меня гастрит, мне в ресторане уже и на меню посмотреть нельзя? Ну и что? Познакомилась. Я что – виновата, что они ко мне липнут? Или мне что – надо было закричать на улице? Эй-э-э-й, человек, прочь, прочь!

Наташка рассмеялась, и мы с Ольгой последовали ее примеру.

Встреча удалась. Мы обсудили все и вся. Смеялись, шутили, обсуждали серьезные темы. Но только я постоянно думала о том, что нахожусь под пристальным вниманием незнакомца, который, сидя за своим столиком, прислушивается к тому, что происходит за нашим.

Я показала девчонкам обручальное кольцо, которое мне подарил Лео. И дальше расспросам не было конца. Я не рассказала только про беременность. Свадьбу мы решили не играть, а просто расписаться, пригласив в загс и вечером в кафе самых близких наших друзей. Договорились встретиться в ближайшее время в кафе, я же должна была познакомить их с будущим мужем.

Вечер был завершен, и мы собрались уходить. Как только мы позвали официанта, чтобы рассчитаться, я обратила внимание, что незнакомец тоже засобирался и потребовал счет.

Мы вышли и поймали такси. Я уговорила девчонок переночевать у меня, поэтому мы всей дружной компанией отправились ко мне. Всю дорогу я смотрела в зеркало заднего вида, и мне казалось, что всю дорогу за нами следовала темно-зеленая Нива-шевроле. Это уже действительно паранойя. Ведь могло же быть простым совпадением то, что незнакомец расплатился одновременно с нами. А кто едет за рулем Нивы – вообще не понятно. Может, это совсем даже не он. А смотрел? Да, ну и что? Смотрел, потому что мы – девчонки красивые, смазливые, на нас многие обращают внимание.

За этими мыслями мы благополучно добрались до моего дома. А все же Нива въехала в наш двор. Совпадение?

Мы вошли в подъезд.

– Ой, Ленка, смотри, – заверещала Ольга, когда мы проходили мимо почтовых ящиков, – тебе письмо пришло.

Мы с Наташкой переглянулись. Ведь она уже знала об этих письмах, а вот как Ольге объяснить, почему это письмо не вызывает у меня радости, я не знала. Я молча взяла письмо, мы поднялись ко мне в квартиру. И я… разрыдалась.

Наташка бросилась меня успокаивать. Ольга растерялась и не знала, что делать.

– Какой-то ублюдок шлет Ленке письма с угрозами, – попыталась объяснить Наташка Ольге возникшую ситуацию.

Я вскрыла письмо. Вместо знакомых мне печатных букв послание было составлено из вырезанных из газеты слов. Да и сам текст несколько изменился. Вместо признаний в любви и некоторого раздражения от безответственности в письме содержались лишь угрозы и оскорбления: «Ты не смогла оценить моей любви. Ты – такая же сука, как и все. Готовься ответить за все!»

Я разрыдалась с новой силой.

– Стой, слезами горю не поможешь и проблемы не решишь. – Ольгин голос прозвучал уверенно и призывно. – Кто может желать тебе зла? Кто еще знает об этих письмах? Не происходило ли что-нибудь странное в последние несколько дней?

А ведь действительно: только Оля смогла поставить вопросы, которые любому здравомыслящему человеку должны были прийти в голову в первую очередь.

– О письмах знает только Наташа, – ответила я, – и то лишь в общих чертах: что какой-то ненормальный пишет о своих чувствах. Никаких новых знакомых в моей жизни не появилось. Лео я не считаю, потому что он уже давно вошел в мою жизнь, и я собираюсь за него замуж. К тому же он сам предложил пригласить вас домой, а сам забрал Сережку и спустился в свою съемную квартиру, чтобы мы могли спокойно посплетничать, вспомнить о былом, чтоб все было как раньше. Я не знаю больше человека, который так бы любил меня.

– А как же?.. – Наташка запнулась, но всем и так было понятно, кого она имела в виду.

– Его я тоже не считаю, потому что мы – друзья, и он слишком хорош для таких глупостей, – парировала я.

– Да, – прервала Оля, – что еще ты утаила? Кто, по-твоему, еще не может причинить тебе вред, но этот кто-то сравнительно недавно появился в твоей жизни? Послушай, Лена, мы хотим тебе помочь и искренне переживаем за тебя. Но для этого надо знать всю информацию.

– Я рассказала о письмах Андрею, – хмуро проговорила Наташа. – Вернее, я поделилась с Мишей, а он заставил все сказать Андрею, потому что только он сможет нам помочь, у него есть все возможности для этого. И Мишке совсем не показалось это ерундой.

– Наташа, – закричала я, – ты же обещала никому не рассказывать!

– Лена, когда дело касается твоей безопасности, а может быть, и жизни, я готова нарушить свои обещания, лишь бы с тобой все было хорошо.

Утром меня разбудил телефонный звонок.

– Лена, Никита пропал, – услышала я в трубку телефона голос бывшей свекрови. – Я знаю, что ты много пережила по его вине, но у меня больше никого нет. Я не знаю, что делать.

Она горько разрыдалась на том конце провода, а у меня сжалось сердце. Я испытывала искреннее уважение к этой женщине, которая, безусловно, не очень была рада в свое время моему вхождению в их семью, но никогда ничем не выказала неудовольствия и не позволила себе обидеть меня или оскорбить. Мне иногда казалось, что, если бы я была моложе Никиты, она бы безумно меня любила, возможно, даже больше, чем собственного сына. Тем тяжелее мне было слышать, как она плачет. Но с внуком все же ни разу она не пыталась увидеться! Возможно, думала, что это – не сын Никиты.

– Надежда Николаевна, успокойтесь, – постаралась утешить ее я, – я буду у вас через двадцать минут.

Я схватила сумочку, оставила спящих подруг дома, забежала к Лео, поцеловала его и еще спящего Сереньку и выбежала на улицу. Поймала проезжающее мимо такси и назвала адрес свекрови. Только после того, как мы тронулись в нужном направлении, я забеспокоилась: а взяла ли я деньги? А то чем же мне придется платить за проезд? Я начала судорожно рыться в сумочке в поисках кошелька и натолкнулась на почтовый конверт. Я не понимала, как он туда попал. Я похолодела от ужаса. Возможно, это Никита просил меня о помощи, а я даже не прочитала его. Какая же я дура и эгоистка! Думаю только о себе!

Дрожащими руками я вскрыла конверт и увидела знакомые буквы, старательно выведенные рукой Никиты. Я невольно улыбнулась. Все же, несмотря на причиненную мне боль, я понимаю, что он искренне любил меня, а я, наверное, любила его. Может, это я была виновата? Может, надо было тогда разобраться, выяснить? Я же даже не дала возможности ему объясниться.

«Привет, очей моих очарованье. Где ищешь свою красоту, о рассвет единственной Европы?»

Я вся похолодела. Что означает это послание? Ясно только одно: он – в беде, и его надо спасать. Но как? Где его искать? Видимо, надо возвращаться в Лондон и пытаться проследить возможный путь Никиты оттуда, где я его оставила.

Возможно, это уже паранойя, но, мне кажется, Никиту просто устранили из моей жизни. И это было не случайно. Но – зачем? Возможно, чтобы причинить мне боль, а возможно, чтобы занять его место. После «устранения» Никиты мне начинают поступать любовные письма до того момента, пока не становится известно, что рядом со мной снова кто-то есть, то есть до тех пор, пока не появляется Лео. И тогда начинаются угрозы. Боже мой! Это значит, что в опасности все, кто меня окружает, и в первую очередь – Никита и Лео.

– Приехали, хозяйка. С вас восемьдесят рублей! – услышала я голос водителя.

Я снова порылась в сумке и нашла свой пресловутый кошелек. Расплатилась и пулей выскочила из машины. Осмотрелась по сторонам, не следят ли за мной? Это уже похоже на паранойю. Да этого просто не может быть. Какие-то заговоры, преследования, погони! Никита – творческая личность, кому он нужен настолько, чтобы причинить ему вред?

Тогда откуда письма?

Встреча с бывшей свекровью ясности не привнесла. Все ее подозрения базируются на том, что она давно не слышала Никиту, но каждую неделю получает от него письма, где написано только, что у него все хорошо, концерт за концертом и – никакого обратного адреса или номера телефона. А последние две недели не поступало и писем.

Мне очень жалко ее. Она – очень хорошая женщина и очень любит своего сына. Что до меня, то она готова меня терпеть, раз ее сын выбрал меня.

Мне ничего не оставалось, как сказать, что я получила от него недавно письмо, что у него все хорошо. Несмотря на то, что свекровь на меня недоверчиво посматривала и, кажется, не верила в то, что Никита со мной переписывается, она все же немного успокоилась. Даже начала хлопотать по хозяйству, предлагать чай со своими пирожками.

Спустя час я уже возвращалась домой. Тревожные мысли не покидали меня. Надо ехать на розыски Никиты. Но как объяснить все Лео? Вряд ли он поймет, зачем бывшая жена отправляется на розыски бывшего мужа, если между ними ничего нет…

***

Телефонный звонок прервал наше занятие. Как обычно, звонил мой телефон. Все недовольно повернули головы в мою сторону.

– Что? – с некоторой долей возмущения сказала я, обращаясь к своим недовольным друзьям, и взяла в руку телефон. – Сергей звонит, как я могу не ответить.

Я отвернулась к окну, хотя понимала, что все взгляды сейчас с любопытством устремились только на меня.

Беседа была ни о чем, мы болтали о всякой ерунде. Сергей пару раз спросил, чем я занимаюсь, рассказал, чем занимался целый день он, в общем, ничего интересного для моих друзей.

Повернувшись лицом в комнату, я обнаружила, что никто уже за мной не следит и все давно занимаются своими делами. Аня с Романом ушли в другую комнату, похоже, опять прилив нежности настиг их, наверное, где-нибудь целуются. Руслан копался за компьютером, что-то искал в Интернете. Валя ушла на кухню и гремела там посудой. Похоже, готовила что-нибудь вкусненькое. В общем, мир и идиллия воцарились в моем доме.

И тут я услышала звонок в дверь.

– Подожди, кто-то звонит в дверь, – сказала я Сергею, – сейчас посмотрю, кто там, и продолжим разговор.

Я распахнула дверь и обнаружила на пороге улыбающегося во весь рот Сергея, держащего у уха свой телефон.

– Я подумал, что так будет удобнее разговаривать, – проговорил он, отключая свой телефон.

– Ой, – вырвалось у меня, – а у нас тут – ремонт!

– Ну, вот заодно и посмотрю, как ты разгромила Машкину квартиру.

Сергей вошел в мою квартиру и с интересом начал рассматривать. Все мои друзья быстро оживились. Побросали свои дела и очень быстро стеклись к месту нашей дислокации, перекрывая все возможные пути к отходу. Неожиданно, хотя, зная своих друзей, я абсолютно не удивлена, Сергей оказался в центре некой своеобразной геометрической фигуры, которую, может быть, и хотелось бы назвать кругом, но при всем желании таковым назвать нельзя. Не могу сказать, что воцарилось тягостное молчание, скорее, это было своего рода затишьем перед бурей. Никто не знал, что ожидать от остальных. Сергей с любопытством рассматривал моих друзей, и они, совершенно не стесняясь, платили ему тем же.

Я решила прервать этот бессловесный поединок, тем более что численный перевес был явно не на стороне Сергея.

Я познакомила Сергея со всеми. И, надо сказать, он сразу начал общаться, как будто знаком был с ними уже сто лет и это – не мои друзья, а его. Этот момент меня как-то насторожил, я бы даже сказала, что почувствовала легкий укол ревности, но быстро отогнала от себя всякие мрачные мысли.

Пообщавшись немного, мы все перекочевали на кухню, где пили чай с приготовленными Валей булочками. Булочки были с пылу с жару, просто объедение. «Не зря гремела посудой», – с чувством полного удовлетворения подумала я.

– Ребята, – вдруг обратился Руслан, все еще копавшийся в компьютере, – кто хорошо владеет английским?

– Ну, ты спросил, – затянул Роман, – хотя, если тебе необходимо составить рассказ о себе, я помогу.

Все весело засмеялись.

– Читаю и перевожу со словарем, – отчеканила Валя. – Увы, английский – не самая сильная моя сторона. Вот булочки – другое дело!

– А я даже не читаю и не перевожу, я вообще французский изучала, – кокетливо сказала Аня.

– Как – французский? – оживился Роман. – Ты ж мне всегда говорила, что немецкий.

– Ну, мало ли что я говорила! – ответила Аня. – Когда это было вообще!

– Да не так и давно, – рассмеялся Роман, – на майские праздники, когда мы летали в Париж.

– Ну, это я специально, – начала уже сердиться Аня, – чтоб ты не чувствовал свою языковую ущербность, когда я разговаривала бы свободно там на французском, а ты бы стоял рядом и ничего не понимал.

– Ага, – не унимался Роман, – «месье», «лямур», «тужур». Сомневаюсь, что французы поняли бы, что ты им говорила.

– Я немного владею английским, – прервал перебранку Сергей. – Смотря что надо.

– А ведь точно! – воскликнула я. – Ты же на стажировке в Лондоне был несколько лет, уж явно не по-русски там общался.

– Если мы наберем статьи с упоминанием фамилии «Оленев», то их надо будет просмотреть и определить, что относится к нашему спору, а что – нет, – проговорил Руслан.

– Легко, – ответил Сергей. – Странно, что вас заинтересовали события давно минувших дней. Более двадцати лет прошло с тех пор.

Но, заметив наши унылые лица, он сразу осекся.

– Я что-то не так сказал? – спросил Сергей.

– Нет-нет, – все кинулись наперебой успокаивать его.

– Просто заинтересовались, – сказала я, предполагая, насколько глупо это выглядело. – Так. Как-то. Вот.

– Ну ладно, не буду расспрашивать, – сказал Сергей, и видно было по его лицу и тону, которым он произносил, что ему не очень-то нравится то, что он – единственный из присутствующих не понимает, что же происходит.