Текст книги "Иллюзия правды"

С момента своего создания библиотека постоянно пополняет свои фонды, при этом изъятие старой или несовременной литературы не производится. Всё, что когда-либо поступало в библиотеку, продолжает храниться в ее фондах.

Библиотека оснащена по последнему слову современной техники и технологий, выписывает многие электронные журналы и другие базы данных. Все приобретения библиотеки после 1950 года доступны для поиска в онлайн-каталоге, остальное постепенно оцифровывается.

Именно это позволило ребятам подобрать ряд статей периода гибели Оленовых. Благодаря навыкам Вали и Ани по поиску информации и отличному владению Сергея английским языком удалось подобрать несколько интересных статей.

The Guardian, являющаяся самой известной британской газетой, а также примечательной своими либеральными взглядами и быстрой реакцией на происходящие в мире и Великобритании события, давала подробное описание этой трагедии, считая ее результатом бытовой ссоры.

«Страшная трагедия потрясла Лондон. Как стало известно из комиссариата Лондона, сегодня в своем доме был обнаружен известный ученый-ядерщик Владимир Оленев. Труп хозяина дома был обнаружен в оранжерее, среди редких цветов, выращиванием которых славился хозяин дома. В доме были обнаружены также тела жены Владимира и неизвестного мужчины, личность которого устанавливается.

Рабочей версией полиции является бытовая ссора. Владимир был известен светскими скандалами и любовными похождениями, так же как и его супруга. Нахождение в доме молодого человека вместе с женой Владимира дает основание полагать, что данная трагедия является результатом семейной ссоры. Лицо молодого человека обезображено выстрелом в упор. Исследование отпечатков жертвы не дало результатов, поскольку данные о них не содержатся в базе данных полиции. Как предполагает полиция, скорее всего, это один из нелегалов, прибывших в Лондон и не успевших оформить легально документы.

Полиция также разыскивает дворецкого семьи Оленевых, нанятого, по словам соседей, за несколько дней до произошедшей трагедии и безвестно пропавшего, а также девушку, отъезжавшую от дома Оленевых в момент предполагаемого убийства».

Интересный набор версий предложила The Times – газета, известная в мире тем, что «подарила» самый популярный шрифт Times New Roman. Так, после открытой критики типографом Морисоном в 1931 году издания за плохое качество печати, газета с 1932 года начинает выходить в новом оформлении: текст был набран уже этим шрифтом. The Times, привлекая внимание читателей и сохраняя в целом общую канву описания самого события, со ссылкой на официальные источники, предложила читателям настоящий шпионский детектив.

«Как сообщили представители комиссариата, разрабатываются несколько версий произошедшего. По одной из версий, убийство организовано спецслужбами России, поскольку Владимир Оленев в России имел доступ к российским государственным тайнам в области новейших ядерных разработок. По другой версии, убийство – результат мести югославских повстанцев, поскольку убитый подозревался в посредничестве между югославскими повстанцами и российскими бизнесменами, поставлявшими повстанцам оружие. Высказывались предположения о причастности к данным поставкам представителей высших российских эшелонов власти. Не исключается также израильский след, из-за поставки оружия в сектор Газа. Однако представители комиссариата отказались от комментария данной версии, поскольку расследование данного дела еще не завершено».

Совсем уж бредовую версию предлагала газета The Washington Post, которая, ссылаясь на свои источники, в качестве причины указывала устранение Владимира Оленева как свидетеля, который должен был дать показания на начавшемся судебном процессе по поводу шпионажа в военной сфере и краже секретных разработок.

– Так что информация – самая противоречивая, – сказал Руслан.

– Ну да, – согласилась я. – Информация нас еще больше закапывает.

– Ну, а что вы ожидали от прессы? – вмешался Сергей. – Это ж пресса, им необходима сенсация, тираж должен продаваться.

– Хорошо еще, след инопланетян не прослеживается, – пошутила Аня.

– Из всех вариантов этот был бы, кстати, более реальный вариант, – засмеялась Валя.

– Шутки шутками, – серьезно проговорил Руслан, – но английские СМИ нам не помогли. Получить официальные результаты расследования по делу убийства Оленевых у нас нет никакой возможности.

– И на дату гибели Елены и Леонида, – вмешался Роман, – тоже нет никаких событий с жертвами в Лондоне. Может, и были какие-то несчастные случаи, но газеты о них ничего не сообщают, не слишком им интересно.

– А вообще, какие неординарные события были в этот день? – поинтересовалась я.

– Шмон в аэропорту в связи с прилетом королевы, – пояснил Сергей. – Вот и все.

– Больше ничего интересного в этот день не было, – грустно подтвердил Роман.

– А можно мне глянуть, что там за событие произошло в аэропорту? – снова поинтересовалась я.

– Да не вопрос, – ответил Роман и подсунул мне газетную статью из The Independent.

«Независимая освободительная армия трижды произвела атаку аэропорта Хитроу, совершив в общей сложности 12 минометных выстрелов по нему. Хитроу был символической целью боевиков из-за его важности для экономики Соединенного Королевства. Результатом атак явилось множество разрушений, аэропорт вынуждены были закрыть в целях безопасности, что также нанесло непоправимый ущерб как экономике, так и репутации страны. Серьезность инцидента была усугублена тем фактом, что ожидался прилет королевы.

Во время нападения никто из гражданских лиц не пострадал. Атаки производились с использованием устройств, которые полиция назвала «самодельными» устройствами. Полеты прерваны, первый терминал закрыт на неопределенное время.

Обстрел Хитроу, очевидно, был направлен на то, чтобы оказать давление на британское правительство, чтобы оно вышло за рамки Даунинг-стрит. Альберт Рейнольдс назвал нападение «политически наивным», поскольку повстанцы рассчитывали на уступки со стороны правительства и начало полномасштабных переговоров с определенным промежутком времени и открытой повесткой дня»44
  Данный фрагмент написан с использованием материала, опубликованного в Википедии.


[Закрыть].

– А вас не смутило, что речь в статье идет об организации, которая постоянно фигурирует в нашем расследовании? – спросила я. – Эта же Независимая освободительная армия устроила нападение на аэропорт.

– Это – другое, – не согласился со мной Сергей. – Во-первых, Независимая освободительная армия постоянно устраивала какие-нибудь акции, что совсем не означает, что все они связаны каким-то образом с нашим расследованием. А во-вторых, никаких жертв нет. Да и Независимая освободительная армия, сама же ты говорила, известна тем, что уведомляет о таких акциях по телефону за какое-то время, чтобы избежать ненужных жертв. Для них же важны не жертвы, а сама акция, позволяющая привлечь внимание и продемонстрировать силу организации. Это, кстати, подтверждает и сама статья, четко указывающая на цели нападения на Хитроу. Даш, вот что ты всегда споришь?! – упрекнул он меня.

– Я никогда не спорю. Я просто объясняю, почему я права, – возразила я, – но согласитесь: все это довольно странно. Тут все-таки надо бы покопать поглубже. Не может быть столько совпадений. Нападение на аэропорт организации, которая постоянно всплывает в нашем деле, все это в день гибели Елены и Леонида, прилетевших в Лондон. И почти вскоре после этого непонятно откуда возвращается Никита.

– Да, совпадений много, – согласились ребята. – Но излишняя подозрительность тоже ни к чему. Не может в мире все крутиться вокруг нашего расследования. Надуманно пытаться связать не связанные между собой события – тоже вредно. Так мы не сможем докопаться до правды.

Я немного засомневалась. Возможно, я действительно пытаюсь все связывать с нашим расследованием, и, может быть, я излишне подозрительна и зациклена на этом. Но все же ощущение – что мы не видим того, что на самом деле находится на поверхности – меня не отпускало. По приезду домой надо самой все хорошенько обдумать и взвесить.

Вечером мы возвращаемся домой. Я уже попрощалась со своими новыми подругами. Ли улетала первая, а Эмилия хотела задержаться еще на пару дней, чтобы насладиться в полной мере достопримечательностями Лондона, погулять без этого груза учебы по исторической части города. Я была рада, что у меня появились такие новые подруги. Тем более что мы были из одной профессиональной сферы и теперь можно было спокойно обсуждать дизайнерские проблемы, а также с учетом места жительства каждой из нас – новомодные явления и течения. Прощаясь друг с другом, мы даже прослезились. Я взяла обещание с них, что они приедут на нашу с Сергеем свадьбу. Они заверили, что ни за что не пропустят это грандиозное событие, и велели мне подыскать им русских женихов. Потому что после знакомства с моими друзьями и женихом девушки, очарованные ими, сделали вывод: русские мужчины – это что-то фантастическое!

Улетая из Лондона, я подумала: как много положительных эмоций, новых друзей и знакомых принесло это путешествие, которое я изначально воспринимала как авантюру. Я уж не говорю о профессиональной пользе обучения в школе. Но особенно важно, что все мои лучшие друзья сейчас были со мной. И не только друзья!

Кольцо на пальце напомнило мне, что Лондон подарил мне помолвку, и скоро я выйду замуж за любимого человека. И я с особенной любовью взглянула на Сергея. Может, все это расследование только и нужно было для того, чтобы соединить две любящие души – меня и его? А все остальное – это просто бутафория, декорация к нашим отношениям? Но тогда это означает, что цель достигнута и дальнейшее расследование уже ни к чему.

Я быстро отогнала эту мысль. Мы должны докопаться до правды, ведь это – история семьи моего любимого человека, за которого я выхожу замуж, а значит, это уже и часть истории моей будущей семьи.

***

– Дашка, Андрей приехал к родителям на выходные и зовет нас в гости, – сообщил Сергей.

– Нас или тебя? – уточнила я.

– Нас, – улыбнулся Сергей.

– Сереж, сходи один, – попыталась отмазаться я, – в последний раз, когда мы общались с ним, мы потом поругались. И, мне кажется, из-за твоей ревности.

– Ну, что ты начинаешь-то! – недовольно проговорил Сергей. – Это было давно и неправда.

– Слушай, у меня нет больше средств опять в Лондон ехать, – продолжила я. – Давай хотя бы раз в полгода, а лучше – раз в год общаться с ним, а потом мы будем ругаться, и я буду уезжать снова на дизайнерскую школу.

– Я тебе дам денег, – пошутил Сергей.

– Очень смешно, – съязвила я. – Петросян отдыхает!

– Даш, ну я серьезно, – заколготился Сергей. – Давай сходим. Ты ж хотела все разведать у Андрея Евгеньевича. А так – как мы еще туда попадем? Тут такой шанс выдался, грех не воспользоваться!

– Я тебе полностью доверяю, – сделала гримасу я, – без меня очень хорошо справишься и получишь всю необходимую информацию.

Сергей вышел, бормоча себе под нос, похоже, что-то не очень пристойное, даже нецензурное.

Через несколько минут я начала ругать себя, что зря я так сделала. Вот почему я такая дура?! Мучаясь ложными угрызениями совести, я ругала себя, что слишком строга была с Сергеем. Значит, надо идти мириться.

Сергей сидел на диване и смотрел телевизор. По его выражению лица было видно, что он обижен.

Я подошла, обняла его за шею и поцеловала.

– На обиженных воду возят, – сказала я полушепотом.

– А на добрых сами катаются. – Сергей недовольно отстранил меня и продолжил пялиться в экран.

– Ну, что ты как маленький! – опять прильнула я к нему.

– Ага, маленький, может, тогда грудью покормишь? – съязвил Сергей и снова попытался освободиться.

– Может, и покормлю, – провокационно продолжила я. – Смотря как вести себя будешь.

– Я буду плохо, очень плохо себя вести! – начал заводиться Сергей.

– Плохой мальчик, – эротичным голосом проговорила я.

– Да, я такой, – и Сергей впился своими губами в мои губы.

Как же все-таки просто управлять ими, хотя они сами, конечно же, думают, что это – не так…

После нашего примирения, лежа в обнимку, Сергей все-таки спросил:

– Так я не пойму: ты пойдешь со мной к Смирновым или нет?

– Пойду, конечно, – ответила я. – Куда ж ты без меня. Ляпнешь еще что-нибудь лишнее.

– Я ляпну? Я ляпну? – Сергей снова кинулся целовать меня. – А я ведь ляпну. Сейчас так ляпну – мало не покажется!

В сексе Сергей был ненасытен. Да я и не против, если он весь будет только мой. А для меня еще и хороший способ манипуляции: всегда знаешь, как найти общий язык в случае разногласия или обиды, как, например, сейчас.

На следующий день мы уже отправились в гости к Смирновым. Встретил нас приехавший на побывку Андрей, с широкой улыбкой во весь рот.

– Братишка, – обнял он Сергея. – И его прекрасная девушка.

Андрей приобнял меня слегка и чмокнул в щечку.

– Дашенька, – обратился он ко мне, – вы, как всегда, великолепны. Как вы только терпите этого обормота.

– Ох, Андрей, – вздохнула я, – сама себе удивляюсь. Наверное, это любовь.

– Где ж я раньше-то был?! – сказал Андрей.

– В казарме ты был, – пошутил Сергей. – С курсантами зажигал.

– Вот дурак, – засмеялся Андрей. – Да не дай бог. Я вот лучше с какой-нибудь Дашиной подружкой познакомлюсь, они наверняка такие же красивые.

– Это верно, – согласилась я, – Эмилия или Ли? Какое имя больше нравится?

Так за непринужденной беседой мы зашли в дом, где услышали голоса хозяина и хозяйки.

– Андрюш, мне совсем надеть уже нечего, – доносился голос Ольги Анатольевны.

– Да у тебя шкаф ломится от одежды, – вторил голос Андрея Евгеньевича. – Зачем тебе вообще столько вещей?

– Ну, я же – девочка! – ответила она.

– Ну, так-то на минутку я не буду напоминать о возрасте, – звучал громкий голос Андрея Евгеньевича.

– И что? По-твоему, я теперь – мальчик, что ли? – возмутилась Ольга Анатольевна.

– Мам, пап, – громко крикнул Андрей. – У нас гости.

Через минуту появились Ольга Анатольевна и Андрей Евгеньевич. Ольга Анатольевна прекрасно выглядела для своих лет. Стильная стрижка очень шла к ее овальному лицу. Окрашенные в светлый цвет волосы делали ее визуально моложе на несколько лет. Одета она была по последнему слову моды, элегантно и со вкусом. Особенно привлекали внимание украшения – настоящее произведение искусства!

Андрей Евгеньевич выглядел абсолютно по-домашнему, но при этом никакой вольности в одежде. Я бы сказала, по-военному, если бы не знала, что он – успешный бизнесмен.

Их дочки Леночки дома не было, где-то общалась с друзьями. Просто неуловимый ребенок, застать ее практически невозможно, постоянно какие-то дела. Даже приезд брата ее не остановил.

Хозяева устроили барбекю, благо погода была прекрасная и позволяла хорошо отдохнуть вне стен дома. Андрей Евгеньевич занимался жаркой стейков и попутно болтал с нами. Мы же просто разговаривали обо всем на свете: о погоде, моде, спорте, планах на будущее Андрея, о моем бизнесе, о последней поездке в Лондон и школе дизайна.

– Оказывается, в Лондоне есть район русских особняков, – сказала я. – Нам удалось даже побывать там. А вы бывали в Лондоне?

– Нет, – вздохнула Ольга Анатольевна, – из-за работы Андрея мы мало где бываем.

– Но ведь вы же – бизнесмен, Андрей Евгеньевич, – я сделала вид, что удивилась, – как вам могут ограничить передвижение?!

– Дашенька, мы занимаемся военным бизнесом, – пояснил Андрей Евгеньевич, – а значит, имеем ряд ограничений, в том числе и по выезду за границу.

– Да, – согласилась я, – я читала ваше интервью о частных военных компаниях.

– Вы меня удивляете, – действительно удивился Андрей Евгеньевич, – вроде бы с вашим бизнесом нет связи.

– Ну почему же? – возразила я. – Дизайнерское оформление в данной сфере, мягко говоря, страдает, это непаханое поле для творчества. Ведь должно быть не только надежно, но и красиво. Если Юдашкин шьет форму, то почему дизайн-проекты не могут быть?

– С этой точки зрения я никогда не думал, – ответил Андрей Евгеньевич. – Может, в этом действительно что-то есть. Может быть, мы даже объединим с вами усилия и попробуем в этом направлении. Это может быть хорошая прибыль. Надо хорошенько подумать.

– Опять бизнес! – возмутилась Ольга Анатольевна. – Мы же отдыхаем, а ты все о работе.

– Андрей Евгеньевич, а вы упоминали в интервью о вашем дяде, – продолжила разговор я, – он же уехал в Великобританию, кажется. И вы ни разу не ездили к нему?

– Мы не общались после смерти моих родителей, – пояснил Андрей Евгеньевич. – Да и он давно уже погиб, так что там у нас никого нет.

– А кому перешло его имущество? – спросил Сергей.

– Не знаю, детей у него не было, наверное, отошло государству как выморочное имущество, – спокойно ответил Андрей Евгеньевич.

– Пап, а что ты не стал претендовать на него? – удивился Андрей.

– Андрей, у нас у самих все есть, – ответил Андрей Евгеньевич, – разве мы в чем-то нуждаемся? Зачем мне чужое? Дядя бросил меня в самый трудный период жизни, развалил успешный бизнес, да еще присвоил разработки моего отца. Правда, ему это не помогло. Отец был талантливым ученым, так сказать, мозг компании, а дядя – всего лишь организатор. Он не смог до конца разобраться в бумагах отца, хотя и прихватил их с собой в Лондон. Так что я не хотел иметь с ним ничего общего при его жизни, и мне от него ничего не надо после его смерти.

Я подумала про себя: почему же Андрей Евгеньевич обманывал сейчас? Ведь мы же точно знаем, что особняк перешел к нему, а значит, он вступил в наследство. И весь бизнес, и все разработки должны были составлять наследственную массу. О боже! Меня вдруг осенило! Как же я раньше об этом не подумала! Ведь самая распространенная причина преступлений – деньги и любовь. Но тут – небольшая интерпретация: нужны были не деньги Оленева, денег у Андрея Евгеньевича у самого было хоть отбавляй. Нужны были разработки его отца, и отдавать их Оленев добровольно не собирался. Но совсем другое дело – наследство. В случае смерти Оленевых все имущество, включая бизнес и военные разработки, переходило бы абсолютно законным способом к единственному родственнику – племяннику. И Андрей Евгеньевич получал все, но главное – не быть замешанным в убийстве. А как можно его заподозрить, если в Великобритании он не был, отношений с дядей не поддерживал и виновного в убийстве так и не поймали?

Если мои догадки верны, то верен и вывод, к которому мы пришли с друзьями и который Сергей отверг безапелляционно, – в том, что Никита Андреевич является наемником Андрея Евгеньевича с вполне конкретной целью – убить Оленева, что тот, собственно, и выполнил. Андрей Евгеньевич на время укрывает отца Сергея, во-первых, чтобы его не нашли, пока все не утихнет, а во-вторых, чтобы не смогли установить связь между заказчиком и наемным убийцей. Елена как случайный свидетель, участница событий и как умная женщина могла в любой момент все сопоставить и разрушить конфиденциальность хорошо продуманного плана. Если бы утечка информации произошла и связь Смирнова с убийством была установлена, все бы рухнуло. Поэтому Елена была потенциальной угрозой или бомбой замедленного действия, которая может в любой момент рвануть. Конечно, при таком раскладе Елена находилась в огромной постоянной опасности. Но смертный приговор она себе подписала, отправившись в Лондон на поиски своего мужа. И после ее смерти Никита Андреевич возвращается, ведь угрозы разоблачения больше нет.

Эта пришедшая в голову мысль не давала мне покоя, она жгла меня изнутри, словно раскаленное железо. Мне срочно надо было поделиться догадкой с Сергеем! Но возможности улизнуть или остаться наедине не было никакой.

До конца вечера у нас так и не представилось случая поговорить тет-а-тет. Лишь возвращаясь домой, я смогла рассказать о своих догадках.

Сергей выслушал меня и надолго замолчал. Я тоже молчала, давая возможность ему осмыслить мою версию произошедших событий. Наконец он вымолвил:

– Так ты думаешь, это Андрей Евгеньевич убил мою мать?

– Нет, – тихо ответила я.

– Почему – нет? – опять спросил он.

– Твоя мама погибла в Лондоне, – ответила я. – Андрей Евгеньевич до момента ее гибели туда не выезжал, он ездил уже за телом, после официального уведомления о гибели.

Я замерла, сама испугавшись своих слов. Сергей был бледен как полотно, его мускулы на лице напряглись, казалось, он даже перестал моргать.

– Тогда – кто? – стальным голосом спросил Сергей, хотя видно было, что он и так все понимает, но не хочет в это верить.

– Ты знаешь – кто, – тихо ответила я.

Слезы потекли по слегка небритым щекам Сергея. Без судорожных рыданий, всхлипываний и всего, что присуще истерике. Слезы текли в абсолютной тишине, тягостной, ужасающей тишине, которую мы оба боялись прервать. В этой ситуации Сергея нельзя было осудить за такое проявление эмоций. Ведь если мое сердце разрывалось сейчас на части, а происходящие события, по большому счету, меня даже не касались, я была, скорее, зрителем, то что тогда говорить о происходящем в душе Сергея! Нелегко осознать, что твой отец убил твою мать.

– Это отец убил маму, – процедил сквозь зубы Сергей, – они оба виновны в ее смерти. Они оба ответят мне за то, что сделали. И очень скоро. Я выведу их на чистую воду, даже не сомневайся.

Я отлично поняла, о ком говорит Сергей. Конечно, он хочет посчитаться с отцом и Андреем Евгеньевичем. Судя по тону, он совсем не шутил. И мне стало страшно, в первую очередь – за него, ведь не случайно философы говорили: «Перед тем как мстить, вырой две могилы – одну для врага, другую для себя». А я совсем не хотела, чтобы Сергей навредил себе. Опасность была еще в том, что через несколько дней будет день рождения отца Сергея – Никиты Андреевича. Это значит, во-первых, что Никита Андреевич и Андрей Евгеньевич будут в одно время в одном месте, а во-вторых, время в данном случае против нас, поскольку Сергею нужно время, чтобы успокоиться, а его-то, к сожалению, у нас нет.

***

Сергей с самого утра метался по квартире, словно тигр в клетке. Вернее, он больше был похож на раненого тигра. Он молча перемещался из одной точки в другую. Делал вид, что ему что-то надо, но мне со стороны видно было, что мыслями он был далеко. И это его «надо» было всего лишь попыткой не думать о том, что его беспокоило на самом деле.

Хмурое, как октябрьское пасмурное небо, лицо Сергея даже не допускало тени улыбки. Тот огонек в глазах, который мне всегда безумно нравился и который передался ему от отца, сегодня, скорее, напоминал молнии, страшные и бесконтрольные.

С одной стороны, мне не хотелось попадаться ему на пути, а с другой, я понимала, что внутри него бушевала сейчас такая буря страстей! Если эта буря вырвется наружу, то мало никому не покажется.

Обиднее всего, что я ничем не могла помочь ему. Сергей замкнулся в себе и пока не собирался никого пускать себе в душу. Лишь изредка негативные эмоции вырывались раздражением наружу, типа: «что у тебя за вечный бардак, ничего невозможно найти», «где мой телефон, я вчера его тут клал», «хлеб совсем зачерствел, ты его со времен революции, что ли, хранишь» – и еще много чего обидного я слышала время от времени. Но я не обижалась, понимая, что дело – не во мне и его просто сейчас все раздражает. Он не может смириться с подозрениями в виновности отца в смерти матери. Все его поведение – это протест.

И хоть я все отлично понимала, быть громоотводом мне все же не хотелось. Я понимала: если он не разговорится, то поругается в итоге со мной из-за какой-нибудь очередной ерунды, типа: «подушка слишком мягкая, одеяло слишком кусачее, а мыло слишком мыльное». Ну и влезть насильно в его душу я тоже не могла, как будто стена отгородила его от внешнего мира.

Так прошла большая половина дня, когда, наконец, ближе к вечеру Сергея все же прорвало.

– Ты думаешь, я – слабак? – спросил ни с того ни с сего он меня.

– Думаю, нет! – ответила я.

– А мне кажется – да, – возразил Сергей.

– С чего бы мне так думать? – поинтересовалась я.

– С того, что ты уверена в виновности моего отца, – пояснил он, – а я ничего не делаю, чтобы отомстить ему за смерть матери.

– Я так совсем не думаю, – спокойно ответила я. – Во-первых, мы не знаем, виновен в чем-то твой отец или нет, во-вторых, это все дела давно минувших дней, в-третьих, месть – это плохое чувство, которое может погубить тебя, а я этого совсем не хочу. Я люблю тебя и хочу, чтобы с тобой все было хорошо.

– Как со мной может быть хорошо?! – воскликнул Сергей. – Как, если два самых близких мне человека виновны в гибели моей матери, а я продолжаю ничего не делать! Я просто обязан их наказать!

– А я, значит, не близкий тебе человек, – возмутилась я. – Я, значит, для тебя никто.

– Не придирайся к словам, – прервал меня Сергей. – Ты отлично поняла, что я имел в виду. И причем в этой ситуации ты? Как ты не понимаешь, я должен что-то сделать. Они оба должны заплатить за убийство моей матери, иначе я до конца дней своих не смогу спокойно жить!

– А отомстив своему отцу, ты сможешь с этим спокойно жить? – спросила я.

– Я не знаю, – ответил он. – Когда я думаю о том, что мне и моей сестре пришлось всю жизнь расти, не зная материнской любви, когда у всех были мамы, а у нас – няни, когда некого было обнять и поплакаться… Как ты думаешь, я смогу с этим смириться?!

– Сереж, – попыталась его успокоить я, – но у вас же был любящий отец, который все это время был рядом, который заботился о вас, проводил с вами бессонные ночи, когда вы болели, читал сказки на ночь. Он же любит вас с Машкой, вы – самое дорогое, что у него есть.

– Он отнял у нас самое дорогое, что могло быть! – воскликнул Сергей. – Он отнял у нас маму, он обманывал нас всю жизнь, рассказывая какие-то выдуманные истории о том, как они были счастливы.

– Он хотел, чтобы вы росли счастливыми, – сказала я, – разве это плохо? Посмотри, как он воспитал вас с Машей, посмотри, какие вы стали! Взрослые, самостоятельные, а главное – порядочные. Ведь это – его заслуга!

Мне показалось на долю секунды, что тень сомнения проскользнула в его глазах, казалось, Сергей засомневался в правильности своих действий, устыдился своих слов об отце. Я попыталась усилить это сомнение и вернуть его в правильное русло.

– Ведь отец для ребенка так же важен, как и мать, – сказала я. – Иначе ты потеряешь и его.

Наверное, зря я это сказала, похоже, эти слова только еще больше растеребили его рану.

– Отец?! – взревел он. – Ты считаешь, что убийца моей матери может быть моим отцом?! Да я проклинаю его! Я сделаю все, чтобы он сдох как собака, в одиночестве, без друзей, без семьи, ожидая смерть как милость, избавляющую его от мучений и боли, что он будет испытывать до самой смерти. И он, и его подельник. Они оба заплатят мне за все! Я пока не знаю, как я это сделаю, но спокойно жить я им не дам.

В этот момент я испугалась по-настоящему. Не за себя, конечно, мне ничего не угрожало, если не считать, что любимый человек признался только что в том, что станет самым изощренным палачом для собственного отца и его друга и разрушит не только их жизни, но и свою. Я испугалась за Сергея: ведь он даже не представляет, с кем собирается вступить в настоящую войну, – с людьми, которых профессионально готовили убивать, планировать эти убийства и заметать следы! А при возникновении малейшей угрозы они просто отключают любые человеческие чувства. Это может стать игрой на выживание, ему не выйти живым из этой игры. Сергея ждет участь его матери.

– Сереж, – заплакала я, – давай забудем все, давай оставим все как есть.

– Это уже невозможно. Я должен его наказать, – упрямо твердил Сергей. – Ты – со мной?

Я не знала, что мне надо было ответить. Мне было очень страшно – за него, за себя, за будущее… Я надеялась еще, что все смогу исправить, напомнить ему о любви отца, о том, что он посвятил жизнь воспитанию своих детей, что он любит их, что месть бессмысленна. Но мне нужно было для этого время, а ответ нужен был сейчас. Если я скажу «нет» – я его потеряю и уже ничем не смогу ему помочь, ничего не смогу сделать. А я обязана все исправить, ради Сергея и ради себя.

– Да, – тихо сказала я, понимая, что вступаю союзником в войну, которая может привести к уничтожению всех нас, но надеясь, что я могу еще все исправить. – Только давай, прежде чем что-то предпринимать, все хорошенько продумаем, составим план. Так мы точно не совершим никакой глупости.

Мне во что бы то ни стало надо было затянуть время. А там накал страстей утихнет, и я найду способ все уладить. Например, забеременею. Не станет же Сергей подвергать опасности меня, своего будущего ребенка и себя.

– Хорошо, – согласился со мной Сергей.

– И в гостях у твоего отца ты делаешь вид пока, что все хорошо, – сказала я, – что все – как обычно и ничего не произошло.

Сергей молчал.

– Скоро день рождения твоего отца, – продолжала я, – я не хочу, чтобы ты провалил все, даже не начав думать. Пообещай мне, что пока мы все не продумаем, ты будешь вести себя как обычно.

Сергей молчал.

– Сереж, – уже тихим, спокойным голосом позвала его я, – пообещай мне.

– Обещаю, – выдавил из себя Сергей.

Я облегченно вздохнула. Теперь у меня есть время предотвратить войну. И у меня есть друзья, чтобы помочь сделать это. Единственное, что сейчас было некстати, – приближающийся день рождения Никиты Андреевича, который может выступить катализатором военных действий. А мне, наоборот, нужно было время, чтобы свести на нет мстительные мысли моего любимого мужчины.

***

День рождения Никиты Андреевича наступил. Я жутко боялась этого дня. Зная эмоциональное состояния Сергея, его природную упертость, я не сомневалась, что он выкинет что-то неожиданное, причем была уверена на 99,9 процента, что Сергей не остановится, пока не выведет отца на чистую воду, даже путем собственного уничтожения. Такова его сущность, и в этом он похож на свою мать. Идти до конца. До самого конца.

Я очень переживала за Сергея, но надеялась, что смогу выступить ограничителем его действий и вовремя загасить его эмоциональный взрыв. Как же я была самоуверенна и заблуждалась. Сергей – это тот ураган, который, когда он начинается, остановить уже невозможно, а бороться с ним нереально, просто потом нужно покорно разгребать последствия.

Никита Андреевич намеревался отметить праздник в своем особняке, скромно, по-домашнему. В гости планировал пригласить лишь членов семьи, а также друзей семьи. Удачный повод собрать всех вместе одновременно, а значит, выдавать противоречивую информацию участники событий не смогут.

Сергей, под предлогом объявления нашей помолвки, попросил разрешения пригласить наших друзей. Никита Андреевич был очень счастлив, что сын собрался жениться, поэтому с радостью согласился на присутствие наших друзей. Зато Сергей с трудом сдерживал свое раздражение. Казалось, в нем боролись противоречивые чувства – любовь к отцу и благодарность за то, что вырастил и заботился, с одной стороны, и подозрение в виновности гибели матери, с другой стороны.