Текст книги "Испытания сионского мудреца"

В воздухе конференции висел траур! «Здравствуйте, доктор», – как никогда приветливо, встретила меня Клизман, однако я никакой любви не отметил на челе Пусбас, но и печати траура на ней тоже не было – даже какое-то сладострастное ожидание.

«Я не в состоянии, доктор, больше так работать! – заплакала Клизман. – Он меня оскорбляет, преследует! Сегодня утром зашёл ко мне в кабинет и назвал бездельницей! Обругал за то, что я на полчаса опоздала, и он будет меня теперь ежедневно контролировать!» – начала конференцию Клизман. «Это ужасно!» – поддержал Клизман трудовой коллектив, кроме «русскоязычных» и Пусбас.

«Скажите, доктор, вы, как известно, – мудрый человек! Что мне делать?!» – впервые как к мудрому человеку обратилась ко мне Клизман. «Я не спорю, что мудрый, – согласился я, – но вы должны сами решить, чего хотите!». «А как бы вы на моём месте поступили?» – поинтересовалась Клизман. – «Мне трудно представить себя на вашем месте». – «Ну, если бы шеф вас, например, постоянно оскорблял?». – «Ответил бы ему тем же! Вы же знаете, как я отвечаю на несправедливость, сами были тому свидетельницей, и даже участницей!». «Вот и я это сделаю! – решила стать такой как я – Клизман. – Я сейчас же к нему пойду и обругаю! Возьму затем больничный лист, пусть и мне платит, как Кокиш! Она мне рассказала по секрету, что шеф её будет целый год содержать – деньги платить! Пусть и меня содержит, чем я хуже Кокиш?!». «Конечно, правильно!» – как бы захихикала, но получилось – захрюкала Пусбас. «Ах, ты сволочь! Хочешь, чтобы Клизман ушла, и ты станешь “принцесхен”, как тебя Клизман обозвала! – понял я, прочитав её злорадную улыбочку. – Клизман, конечно, говно, но и ты не лучше! Лучше уж пусть эта мерзкая Клизман, но не любимая Шнауцером останется, пока новый главный врач не появится…», – размышлял я.

«Если вы пойдёте сейчас к шефу, то работать уже не будете, он вас уволит!» – логично произнёс я, обратившись к Клизман. «А чего бояться! – так и подпрыгнула Пусбас, да так, что стены задрожали, глянув зло в мою сторону. Затем вприпрыжку побежала почему-то в угол комнаты к урне, как крыса, и от волнения туда что-то выбросила. – Каждый из нас может себе найти другую работу! – подытожила она. – Чего бояться?!».

«Ты права, Гудрун! – согласилась с ней совсем дурная Клизман, и решилась: – Jetzt marschiere ich zum Schnauzer (а сейчас я марширую – иду к Шнауцеру)! Он меня не сможет уволить, возьму больничный лист и буду сидеть целый год дома! Скажу, пусть и мне сделает хорошее предложение, как Кокиш! Посмотрим, что он мне предложит! Ну, всё! Я пошла, пошла!». «Иди, иди! – от всей души поддержала её Гудрун. – Правильно! Иди, иди! Пошла, пошла! Не бойся!».

«Ну что, давайте, продолжим конференцию! Клизман, видать, уже не будет у нас работать! Давайте теперь о деле! – предложила Гудрун, как новый самозваный главврач. – Кто хочет выступить?». «Гудрун, ты молодец! Ты так хорошо выглядишь! – обняла её с неподдельной любовью Мина после конференции в коридоре. Даже глаза увлажнились у Мины от умиления. – Можно, Гудрун, к тебе на минутку?» – прошмыгнула Мина в кабинет к Гудрун.

«Ну, что коллектив?» – спросила жена по возвращении «мужа Алекса» в бюро. – «Клизман “тёп, тёп, тёп” к Пете! Пусбас метит в «бегемотихен-принцесхен»! Мина ей “чмокать зад” пошла». – «Ну, ясно, а что хочет Клизман?». – «Ну, как в рекламе русских немцев: – Тёп, тёп, тёп в Парагвай – там жизнь малина! Покупайте у нас – “там, на луне” землю и тёп, тёп, тёп туда! А нам ваши денежки оставьте! – Вот и Пусбас отправила Клизман в Парагвай, то бишь к Шнауцеру Пете, обругать его, потребовать у него статус Кокиш для себя! А он её – “голубушку”: – Шмяк, шмяк, хлоп, хлоп, хлоп, а “бегемотихен-принцесхен” будет вау, вау – главным врачом!». «Этого нельзя допустить!» – согласилась жена. «Постараемся, – согласился и я, – давай больных сюда! Что у них интересного происходит?».

«Зигер», – тихо прошептала вчерашняя, вновь поступившая пациентка: лицо в синяках, кровоподтёках, и такие же на руках, ногах, и всё тело к тому же болит». «Не вяжется это с вашей фамилией – Зигер (победитель)», – сочувственно произнёс я. «Да», – кисло согласилась Зигер. – «Что случилось?». – «Сын избил». – «Как сын избил!». – «Хотел убить, но мне дико повезло». «Ой, как повезло!» – неуместно пошутил я. – «Он пригласил меня к себе домой, достал бейсбольную биту и принялся меня обрабатывать по лицу, голове, по всему телу, приговаривая: – Наконец, ведьма я тебя прикончу, чтобы ты мне козни не творила! Чтобы ты злыми силами не управляла! – Спасло то, что я сумела выскочить на улицу, соседей позвать на помощь». «Он психически больной?» – понял я. – «Да». – «Где сейчас?». – «В психбольнице». – «Его выпустят?». – «Боюсь этого». – «Уже пытался вас убить?». – «Это третий раз». – «Почему пошли к нему и в этот раз?». – «Сын ведь, поверила, сказал – поговорить хочет о важном». – «Ещё пойдёте?». – «Нет, больше не пойду». – «А те разы почему его выпустили из психбольницы?!». – «Решили, что больше не опасен».

«Как тебе нравится немецкая психиатрия и законы?» – поинтересовалась у меня жена, уже в другой комнате, пока фрау Зигер лежала с иглами, чтобы боли снять. А гипноз решил не делать – сына с битой может в трансе увидеть. «Очень не нравится мне немецкая психиатрия и их законы! – согласился я с женой. – Но и русская психиатрия и русские законы по другой – обратной причине тоже не нравятся!».

«Остальных больных я приму, а ты: тёп, тёп, тёп к Пете! Он тебя зовёт!» – объявила жена. – «Ну что, Алекс, как тебе нравится Кокиш?». – «Что ещё случилось, Петя?». – «Эта паразитка – сволочь, всё рассказала Клизман: про моё с ней соглашение, что я ей деньги буду платить целый год! Всё рассказала, и Клизман пришла ко мне – то же самое требовать!». – «Пусть для тебя тогда то же самое делает, что и Кокиш!». – «Ты что, Алекс, кому она нужна! Я её выгнал! Она, конечно, возьмёт больничный лист, я это понимаю, и будет вонять дома! Но я ей покажу, я тебе обещаю, она будет у меня пятый угол искать! Я буду каждый день приходить в её кабинет и её оскорблять! Я буду её унижать, я её уничтожу!». – «Так она ведь дома будет сидеть!». – «В том-то и дело, Алекс, я мало, что могу сделать! Кокиш во всём виновата, но зачем она так поступила, как ты думаешь, Алекс? А, Алекс, ты ведь умный человек? Я тебя слушаю, и всё делаю, как ты советуешь – я Фресснапф, например, выгнал!». – «Это ведь не я советовал». – «Всё равно выгнал! Я хочу теперь только мужчин иметь! Понял, Алекс? Все беды были у нас от баб! Вместо Фресснапф, т.е. вместо Кокиш, у нас теперь будет мужчина! Нашёл одного – очень опытный, он и меня в моё отсутствие заменит! А сам я буду редко здесь появляться. Он будет экономистом у нас – моей прокурой! И тебя я с ним познакомлю! Велел ему с тобой больше советоваться! Он и тебе, уверен, понравится!». «Хорошо, тогда он и моей прокурой будет!» – весело согласился я. «Да, зайдите!» – ответил Петя на стук в дверь, не обратив внимания на мой юмор. «Херр Дегенколб к вам!» – объявила регистраторша. «Очень хорошо, пусть войдёт! Это он!» – обрадовался Петя, и меня решил порадовать.

Вошла гордость Пети! Действительно, хороший – около или больше двух метров длиной, зато головка с кокосовый орех, волосы от бровей растут, фигура глиста, точнее – бычий цепень. «Познакомьтесь! – предложил Петя и добавил: – Ну, хорошо, Алекс, мы с тобой сегодня ещё увидимся», – что можно было понять как: «ты уже не нужен, не все секреты для тебя, а только тайны от Кокиш».

«Кто этот высокий, представительный мужчина?» – поджидала меня в моём кабинете Мина. – «Теперешняя Кокиш!». – «Как Кокиш?! Она ведь ушла!». – «А этот – представительный, теперь Кокиш у нас! Телепортация произошла!». – «Он что, вместо Кокиш?». – «Не вместо, а он – она и есть! Транссексуализационная трансформация произошла!». «Очень симпатичный, приятный мужчина! – согласилась Мина. – Как он вам?». «Тоже очень понравилась – понравился!» – согласился и я. – «А, что ещё сказал хер Шнауцер?». – «Нас ждёт перестройка, да и ускорение тоже!». – «Правильно, я шефа вполне могу понять! Держите меня, пожалуйста, в курсе новостей! А вы уже видели нового главврача?». – «Нет». – «Как, нет! – изумилась Мина. – А шеф, что не сказал?!». – «Нет, а вам сказал?». – «Нет, мне регистраторша всё рассказывает. Она всё видит и знает! Он, такой маленький, щупленький и фамилия – Цаплик у него!». – «Да вы что! Прямо так – Цап-лик?!». – «Да, он чех. Пусбас, вроде, его тоже уже видела. Он ей очень не понравился, говорит, на Гитлера похож!». – «Так это же хорошо, она будет его помощницей!». – «Нет, нет, он ей очень не понравился! Ой, как интересно всё! Я вся в нетерпении! Побегу, потом увидимся!».

«Фрау Кудра к нам», – порадовала на закуску жена. – «Доктор, вы пророк! Я послала нового подальше, сказала ему: – Feierabend (конец рабочего дня)! – Гуляй, Вася!» – по-русски, для себя, перевёл я. – «Он не для меня оказался, буду заниматься только собой, как вы советовали. Вчера была на танцах!». – «С другим познакомились?». «Нет, что вы, больше не надо!». «Зарекалась свинья говно не жрать!» – закончила по-русски жена. «Что вы сказали?» – не поняла Кудра. – «Она сказала, что вы правильно объявили: конец рабочего дня, а это по-русски означает – доброе утро для следующего дня! Это русская народная мудрость!» – пояснил я Кудре.

«Ну что, Feierabend?». «Конечно, поехали домой!» – согласилась жена. Дома автоответчик уже мигал световым сигналом! Включил: «Это я, Силке, пожалуйста, позвоните мне, очень нужно!».

Позвоним, решили с женой, иначе позвонит тогда, когда есть будем и аппетит испортит. «Спасибо, что позвонили, Петер выгнал Клизман!». – «Я знаю». – «Я, думаю, что все уйдут за мной! Он всех выгонит, без меня всё развалится! Я это ему и сказала. А как вы думаете, доктор?». – «Он вместо вас длинного мужчину взял». – «Знаю, доктор, это я ему его нашла в своё время как своего заместителя! Думала с ним будет лучше работать, чем с Фресснапф. Очень симпатичный работник, и я уверена, что с ним я бы сработалась, но без меня он вряд ли справится. Я думала: буду мозгом, а он исполнителем! Но самое главное, с вашей помощью и с вашими советами – хорошие условия содержания для себя у шефа выторговала! Будет мне целый год платить мою зарплату! Я довольна, а джоггер оказался очень даже…, в отличие от Петера, галантный и нежный, и так обо мне заботится…! Очень хороший, не в пример Петеру! Петер, знаете, уже слаб…». – «Вы с ним тоже встречаетесь?». – «Нет, нет! Только два раза удалось ему меня… А как вы думаете, вернуться к Петеру?». – «Думаю, нет – имейте лучше двух!». – «Я, знаете, Петера тоже всё-таки люблю и не хочу его терять! Но он говорит, что не потерпит, чтобы я ещё в придачу и с джоггером была! Боюсь, что джоггер узнает про Петера и обидится». «Я же вам сказал: – С Петером – у себя дома, с джоггером – у него дома!». – «Да, да, это я поняла!». – «Разведите их пути!». – «Понятно, большое вам спасибо! Вы мудрец, я бы до этого не додумалась!». «Да – сионский!» – согласился я. – «Нужно, доктор, нам как-то обязательно встретиться – есть о чём поговорить!». «Встретимся», – согласился я. «Обязательно!» – воткнула большую фигу в трубку жена. «Чу, чу, чу!» – ответила ей Кокиш.

«Как тебе мой помощник?» – поинтересовался утром Петя. – «Неплох, немаленький!». – «Правда, интеллигентный?». – «Да, примерно, как патрульный полицейский на вокзале! Я имею в виду не полицейского криминалиста – Kripo Polizei, а именно – патрульный!». «Ну, я понял, – огорчился Петя, – а как ты думаешь, Кокиш интеллигентка?». – «Да, примерно, как Клизман». – «Почему?». – «Родители их виноваты – такими родили!». – «В чём дело, Алекс, почему у тебя все не интеллигенты?!». – «Почему все? Не все, но их очень мало – я и ты». – «Хотя, Алекс, ты прав! Кокиш, действительно, не очень интеллигентная, иначе не променяла бы меня на этого «Arschloch(a)!» – дырку в жопе, по-русски, автоматически перевёл для себя я. – Да, Алекс, я нашёл по твоему совету нового главного врача». «Да ты что! – притворно изумился я. – Так быстро!». – «Но никому, Алекс, пока не говори! А главное, не говори Пусбас! Никто ничего, кроме нас с тобой, не знает!».

Глава 23
Зробы з Ивана пана…
Дураки спрашивают советы, и дураки их дают!

«Хотела бы с вами поговорить», – остановила меня в туалете Пусбас между «Ж» и «М» после «секретного» сообщения Пети. «Хорошо, только сначала сюда! – указал я в сторону М. – А затем к вам!» – указал я в сторону Пусбас. «Правильно, и мне тоже надо!» – согласилась Пусбас, что по ней и так отчетливо было видно, и указала в сторону «Ж».

«Ну, как вам нравится обстановка в клинике?». – «Как всегда… – ответил я уклончиво и, сделав паузу, спросил: – Вы имеете в виду…..?». – «Да, да, Шнауцер берёт нового главного врача!». – «Да вы что?! – притворно изумился я. – Кто! Кого? Кто это? Когда и что вдруг?! Почему не вас?! Вы очень даже хороши! Что себе Шнауцер думает!» – «Вот и я так считаю», – согласилась грустно Пусбас, как тогда, когда её Дегенрат лупил, а я – дурак, заступился. «Так вы ему это и скажите – Шнауцеру!» – предложил я Гудрун. «Я уже сказала». – «И что?!» – «Обещал, что я буду главной, а не главный будет главным!». – «Как и всем обещает, и мне обещал: “Ты главный, а не Вонибергер!” – подумал я, и посоветовал Пусбас: – Так вы и держите себя, как главная! Не сдавайтесь! Вы же первой пришли сюда! Не уступайте своих позиций и не бойтесь!» – «Я и не боюсь, и буду отстаивать свои позиции, а вы мне помогите! Спасибо! Нам надо держаться вместе!» – «Кому это “нам”, и кто это “мы”?!» – пронеслось у меня.

«Мы теперь с Гудрун одна шайка-лейка!» – сообщил жене, которая уже больных полным ходом лечила. «Да пошла она к чёрту! – отреагировала жена. – Здесь больных полно, помогай! А вот и Мина!».

«Ну, что новенького, что вам Гудрун в туалете сказала?» – «А вы что, в унитазе спрятались?! Она сказала: “Патриа О Муэртэ! Но пасаран!” А из-за места событий получилось: “Но писяран!”» – объяснил я Мине содержание «новенького». «Почему?» – как обычно, не разобралась Мина. «Ну, надо же всем держаться против общей угрозы – иностранного вторжения в клинику! Главный ведь чех!». – «Да, да, он очень противный, отвратительный тип, и его надо гнать!» – поддержала горячо Мина. «Но он ещё даже не пришёл!» – отметил я. «Но он же придёт!». – «А откуда вы знаете, что он отвратительный?». – «Мне Гудрун всё рассказывает, у меня с ней всё хорошо!». – «А вы не думаете, что у вас с ней всё хорошо из-за того, что новый главный приходит!». – «Почему?». – «Ну, хочет Гудрун всех на свою сторону против него перетянуть! Если его не будет, то она станет главным врачом, тогда вы не нужны будете! Вот тогда она развернётся!». – «Нет, она очень приятная женщина, и она ко мне хорошо относится! И знаете, даже Дегенколб с ней хорошо, они подружились, и он ей пообещал её поддерживать в борьбе против этого Цаплика. И вы знаете, что и Шнауцер предлагает дружбу Пусбас?». – «А, она?». – «Сказала, что пока занята! Но может быть…?! Шеф сказал, что она ему очень нравится, и она будет главной в клинике!».

«Что будешь делать? – спросила жена по пути домой. – Я сегодня устала», – призналась она. «Конечно, – согласился я, – ты ведь практически одна работаешь, а я больше занимаюсь ситуацией в клинике! Эту ситуацию нельзя недооценивать! Если победит Гудрун и, как видим, Дегенколб к ней присоединился, обстановка для нас будет несносной! Эта Гудрун опасней Клизман: энергичная, как бегемот, упорная, как носорог!». «Да, – согласилась жена, – период перестройки и ускорения». «Кроме того, Шнауцер сейчас не заинтересован в спокойной обстановке в клинике! На его паршивой душе неспокойно и он постарается, чтобы всем жизнь мёдом не показалась!» – добавил я. «Обстановка будет несносной, придётся уходить! И Мина тут же к ним присоединилась! Что в ней больше: трусости или подлости?» – как бы про себя рассуждала жена. «Это одинаково в ней распределено! Таких людей большинство, они всегда за толпой, за “сильных”! Они доедают остатки за “сильными” – это “падальщики”! Они с пониманием воспринимают, если “сильные” и их побьют – это право “сильных”! Они гордятся дружбой с “сильными”, даже если им самим приходится за эту т. н. дружбу расплачиваться!». – «Ты так их описываешь эмоционально!» – удивилась жена. «Потому что я их встречаю с детства, и с детства презираю! Был в моём классе один, помню! Нам было тогда по 14 лет. Купили билеты в кино, а там, около касс, всегда “шакалы” крутились. Один такой “шакал” подошёл к этому однокласснику, слегка прошёлся по его щекам и потребовал, как я понял, привычные три рубля – тоже в кино надо. Мой одноклассник с готовностью ему их выдал, как будто уже заранее заготовил для такого случая. “Шакал” их выхватил, дал однокласснику лёгкий подсрачник на прощание, а сам поплёлся к кассе. Я не вмешался, потому что не почувствовал конфликта между “рукой дающей” и “рукой берущей”! “Это мой хороший друг! – объяснил мне “спонсор шакала”. – Он всегда за меня заступится, если кто-то полезет!”. Мина относится именно к такой породе “одноклассников”. Но дело не в Мине! “Мины” всегда были и будут! Дело в “шакалах” – с ними надо сражаться! Гудрун и Дегенколб у нас их представляют! В коллективе всегда надо их определить и по ним наносить удары!». – «Их ведь несложно определить», – предположила жена. «Нетрудно, если есть ум и наблюдательность, и если сам не “шакал” или “падальщик”! Даже на государственном уровне это происходит!». – «Ты имеешь в виду Америку?» – поняла жена. «Именно! Буш “падальщик” и удар нанёс по слабому Ираку, выбрав себе лёгкую добычу! Истинных виновников теракта в Америке не решился трогать – решил, что это ему не по зубам! Ещё более яркий пример – израильские правители! Отдают “другу” Аббасу “трёшку за трёшкой” – поселение за поселением, террориста за террористом, и говорят: “Это наш друг – Аббас, он у нас всё берёт, что даём! Не отдадим – всё равно сам отберёт!” Мой бывший одноклассник, видать, сейчас и правит Израилем?!».

«Зайди! – предложил Петя, завидев меня на следующее утро в коридоре. – Послушай, Алекс, откуда Кокиш все новости – всё, что в клинике происходит, знает?! Как ты думаешь? Она и о Дегенколбе знает, и о Цаплике, и о Пусбас! Всё знает и считает, что Цаплик неподходящая кандидатура для главного врача!». – «А ты, Петя, не понимаешь откуда?». – «Да, откуда?». – «Пусбас ведь подружка Клизман и ей всё рассказывает! А Кокиш – подружка Клизман!». – «Точно, Алекс, ты прав! Как я это не подумал?! Вот сволочь – эта Пусбас! Я её выгоню, но пока не могу, врачей нет! Вот сволочь, постоянно ко мне заходит и: “сю, сю, сю – Я вас люблю!” – говорит. Конечно, не в прямом смысле говорит, что любит, а так, как бы уважает! Она, конечно, мне тоже не нужна!». – «А, ты, Петя, знаешь, что Дегенколб уже сотрудничает с Пусбас по борьбе с Цапликом!». – «Да ты что! Почему?!». – «Я же тебе говорил, что Пусбас не перенесёт понижения в должности! Ты раньше её на пьедестал водрузил – объявил главным врачом! А теперь её понижаешь в должности! Вот она и будет сражаться с новым пришельцем! Это было запрограммировано!». – «Знаешь, Алекс, пусть сражаются, это даже лучше!». – «Почему?». – «А, почему нет?! Я люблю, когда сотрудники сражаются между собой! Хорошо, когда они не дружат!». – «Но Дегенколб как раз-таки подружился с Пусбас!». – «Вот за этим я, Алекс, буду следить! В клинике много больных, и это хорошо! Идёт большая прибыль!». – «Это может, Петя, быстро измениться! Сражения сотрудников обычно уменьшают количество больных в клинике! Больные чувствуют неспокойную обстановку! А враждующие стороны настраивают их против “противной” стороны!». – «Вот, если больных станет меньше, Алекс, то я Пусбас выгоню! Скажи лучше, Алекс, зачем мне нужна Кокиш?!». – «Я и сам этого не пойму!» – согласился я с Петей. «Знаешь, Алекс, я её пошлю к чёрту! Она мне не нужна, буду больше работать!». – «Наверное, тебя тянет к Кокиш!» – предположил я. «Может быть! – согласился Петя. – Но, почему?!». – «Ну, это очень сложный вопрос – философский! – согласился я с Петей. – Наверное, так природой задумано?» – предположил я. «Но, это ведь какое-то сумасшествие, Алекс! – изумился и одновременно возмутился Петя. – Вот как всё интересно и ненормально устроено! – восстав против природы, глубоко опустив голову, как баран глубоко задумался Петя и понял: – Но ты, Алекс, мудрый человек и с тобой интересно! Мне сразу как-то легче становится, и все понятно после разговора с тобой! Заходи ко мне почаще!». – «У тебя, Петя, всегда люди в кабинете». – «Нет, Алекс, для тебя мой кабинет всегда свободен, заходи без стука, спасибо тебе!».

«Что он хочет?» – без слов спросила жена. Рядом лежали больные на кушетках. «Хочет дружить и не понимает, зачем нужны половые органы и половой инстинкт», – шёпотом пояснил жене. «Он прав, – согласилась жена, – они и так у него уже никакой роли не играют».

«Цаплик пришёл! – ворвалась в кабинет Мина. – Всех зовут в конференц-зал!». – «Действительно, Цаплик, или цыплёнок: щупленький, маленький, плюгавенький, изогнутый, как у Бабы-Яги носик! – отметил я про себя. – Одет не как немец: белая рубашечка, костюмчик новенький, туфельки блестящие, запонки, галстук подобранный под костюм, волосики прилизанные назад и только отдельные вихорки торчат из темечка, личико как у Бабки Ёжки, но не старой, а лет 45-ти – 47-ми». Здесь все «силы» уже были собраны. Впереди всех – Пусбас, рядом – Дегенколб, около них – Шнауцер Петя и рядом с Петей, как бы прижавшийся к нему от страха – Цаплик.

«Дорогие друзья! – встав за трибуну, торжественно и громко затараторил Петя. – Я рад вам сообщить, что у нас с сегодняшнего дня новый главный врач – доктор Цаплик! Но правит у нас “триумвират”, и править будет – триумвират власти! – кивнул Петя и в сторону Пусбас и Дегенколба. – Этот триумвират и будет располагать полнотой власти в клинике, а я буду очень редко здесь появляться! Я полностью доверяю этому триумвирату опытных руководителей! У нас сейчас много больных, дела идут неплохо, но нам нельзя расслабляться, удовлетворяться достигнутым – нужно ещё лучше работать! Сейчас период нестабильной экономической обстановки и в стране, и в мире! Надо радоваться, что мы имеем работу, вовремя получаем зарплату! Доктор Цаплик имеет ещё и экономическое образование, и клиника будет развиваться. А вы все, помогайте доктору Цаплику!» – предложил Петя жестом Пусбас. Слово взял и Дегенколб, который согласился со всем, что сказал шеф: «хорошо, и ещё больше хорошего надо». Затем на трибуну взошла Пусбас: «У нас в клинике дела идут хорошо, много больных и я забочусь о них! Больные довольны клиникой, клиника на хорошем счету! Теперь мне в помощь пришёл доктор Цаплик, и я надеюсь, что он будет мне помогать справляться с лечением больных! Будет вести не менее 10-ти – 15-ти больных, дежурить! В общем, всё делать, что необходимо делать в клинике!» – пообещала Пусбас сладкую жизнь Цаплику, сделав из него своего помощника, а не – наоборот. Потянулся и Цаплик к трибуне. Вяло и тихо сообщил, что мир полон конкуренции и если хотим выжить в этом мире, нужно уметь конкурировать с другими. Не сообщив при этом, как! Все разошлись, а Цаплик стал благоустраиваться в кабинете Клизман, содрав с дверей табличку со словом «Клизман»! Установили новую табличку с перечислением всех его прошлых титулов и нынешней должностью главного врача. Но и Пусбас со своей двери табличку с надписью: «Главврач» не сняла! И она оказалась главным врачом! Не убрала она эту табличку: ни на второй, ни на третий день, ни даже на четвёртый…! И то ли поэтому, то ли от своего безволия поплёлся Цаплик со всеми на следующий день к ней в кабинет на конференцию! Пусбас у окна за своим столом, а Цаплик на стуле со всем «простым людом» у двери, даже не около стены. А раз она у окна и в своём кабинете, то она, Пусбас, и стала вести конференцию и раздавать поступивших новых больных! И как сказали бы в Российской Федерации: «и попал Цаплик под раздачу»! Из девяти поступивших новых больных, Гудрун щедро семерыми его одарила! Кроме того, посоветовала ему ещё две психотерапевтические группы вести! И в субботу прийти, и провести ознакомительные беседы с новыми, желающими попасть в клинику пациентами! И Цаплик всё брал и брал – всё, что раздали!

«Ну, что за Цаплик такой?» – спросила жена. «Дурак и импотент!». – «Ну, это видно по нём», – не удивилась жена. «Уже самая большая его ошибка, что конференцию не у себя в кабинете проводит, а поплёлся к ней – к Пусбас!» – добавил я. «Самая его большая ошибка, что он никчемный!» – предположила жена. На следующий день всё повторилось по тому же сценарию, с той разницей, что Пусбас объявила: идёт на неделю в запланированный отпуск. Едет в Дубаи, где уже была – райский уголок! А всем надо её ждать, работать так же, как сейчас хорошо, и главное ничего не менять в организации работы клиники, посмотрела она предупредительно строго в сторону Цаплика, сжав его своим взглядом! «Что будешь делать?» – спросила жена. – «Буду его “тушку” раздувать, укреплять! Попробую из цыплёнка боевого петушка сотворить!». – «Бесполезно, напрасный труд!» – махнула рукой жена. Даже без Пусбас, на следующий день поплёлся Цаплик к ней в кабинет на конференцию, и хотя Гудрун уже в Дубаях была и со старыми арабами «якшалась», её дух всё равно витал в кабинете! А ее место заняла старая психолог – старуха фрау Пендель. Видать, Пусбас ее своим заместителем оставила, и Пендель пошла по «гудрунской лыжне» командовать и управлять! И снова Цап-лик «попал под раздачу» – получил ещё пять больных к уже имеющимся у него семерым! Попытался, правда, слабо сопротивляться, но опытная старожилка клиники – шестидесятилетняя Пендель всё-таки убедила Цаплика, что именно этих сложных больных только ему, как опытному специалисту, можно доверить! «Пойду к Цаплику, – объявил жене после конференции, – а ты больных лечи».

«Можно к вам на пару минут?» – по телефону спросил Цаплика. «Да, конечно, спасибо, садитесь», – указал Цаплик на кресло в своём кабинете и весь сжался в томительном ожидании. «Извините, но я немного знаком со здешними нравами и, если вы не против, кое-что могу подсказать». – «Да, да, Шнауцер мне сказал, что вы очень опытный работник». – «Постарайтесь всё сделать, как считаете нужным, пока Пусбас в отпуске! Меняйте всё, что вы считаете нужным изменить: ведение клиники, конференций, возьмите на себя функцию главного врача, отберите у неё эту функцию, которая ей не принадлежит! В конечном счете, Шнауцер с вас спросит, если что не так будет, а она скажет, что всё было хорошо пока вы не пришли! Если она пожалуется Шнауцеру, то и ему скажите, что раз вы главный врач, то вы несёте ответственность, и будете делать так, как считаете нужным – иначе вы не можете нести ответственность за клинику! Конференции проводите у себя в кабинете».

«Знаете, у меня, видите, вот: дорожки, коврики из дому принёс, новая мебель. Я как-то не хочу, чтобы это всё пачкалось от ежедневных посетителей конференций», – запричитал Цаплик. «Ну, понятно, – согласился я с Цапликом, – мелкий крохобор, – понял я, – коврика жалко! Скоро все в рулон свернёшь и “тёп, тёп, тёп” сделаешь!».

«Ну, что Цаплик?» – риторически спросила жена. «Гивно собачье!» – почему-то по-украински сказал я, не дотянул Цап-лик до великорусского «говна», и рассказал жене про «ковровую» проблему Цаплика. «Я же тебе сказала: отнеси-ка ему лучше, вот пару коробок, которые у нас из-под акупунктурных игл стоят, пусть упаковывается!» – посоветовала жена. «Но надо попробовать его, хотя бы сколько-нибудь здесь попридержать! Может, у Пусбас нервы сдадут! Или за это время, она Пете чем-то не угодит! Всё меняется, не надо спешить сдавать свою территорию врагу, как Израиль это делает! Надо сдерживать врага, укреплять врагов врага!» – объяснил я свою тактику. «Ой, ой, нашёл врага Пусбас в лице Цаплика!» – засмеялась жена. «Но у меня нет других рычагов». – «Нашёл рычаг – тростиночку, как говорит белорусский батька!» – не унималась жена. «Ещё попробую оказать воздействие на Шнауцера Петю!». – «Да, тот тебе всё пообещает, но сделает по-своему!» – подвела итог жена. «Ну вот, и ты уже стала еврейкой!». – «Благодаря тебе! Я, вообще, считаю, что ты в любую ситуацию вносишь интригу, приключенческую историю!» – «Я ничего не пускаю на самотек! Я часто предвижу развитие событий, поэтому стараюсь их опередить, смягчить удары! Это справедливо и к мировым событиям, например, я считаю, что Израиль сам себя не спасает! Мудрость исчезла у этого народа, а главное, у его руководителей, но его могут обстоятельства спасти!» – перешел я от малого к великому! «Какие?» – «Ну, например, в мире станет неспокойно, террор наберёт силу! И миру будет, в том числе и мусульманам, не до Израиля. Между собой будут грызться, а Израиль под шумок может, таким образом, и со своими ближайшими соседями рассчитаться! Главное сейчас не спешить, не сдаваться, тянуть время!». – «А куда делась мудрость народа? Она или есть, или её нет!» – возразила жена. «Израиль сейчас представляет собой “сборную солянку”, скопились на ограниченном пространстве разные типы животных. Западный тип – преимущественно птицы: куры, фазаны, куропатки. Восточный тип из арабских стран и Ирана, Средней Азии – в основном мелкий рогатый скот: бараны, козлы, козы и иногда до верблюдов дотягивают. Из Африки… – сама понимаешь! Из стран бывшего Советского Союза – правильнее ориентируются в окружающем мире не испытывают иллюзий о всеобщей любви и равенстве, толерантности! Среди них можно наблюдать представителей всех видов “животных”, так как территория огромна и разнообразна! Кроме того, въехало много “неевреев”: хохлы, бульбаши, армяне, среднеазиаты, кавказцы и т. д. Эта группа несет в себе опасность антисемитизма, враждебности к иудаизму – все, что мы наблюдали в Союзе! Мы в этой группе наблюдаем “животных”: от мелких хищников до пресмыкающихся и даже полезных животных – свиней, например! По библии от евреев произошли остальные! Поэтому и среди евреев есть все типы: собаки и кошки, куры и свиньи, козлы и бараны – ослов почему-то много, и даже змей – гадов много! Но среди евреев отсутствуют, как правило, гиены! Жестокость не характерна для этой нации!». – «Когда же придет мудрость у евреев?» – спросила жена. «Она может и не прийти! В любом случае, общество должно еще переплавиться! А что получится, какой сплав из этой кучи, пока не понятно! Но евреем не только рождаются, но и становятся! Обстоятельства, агрессия других народов – антисемитизм делают евреев! Иногда и петух становится львом, защищая свой курятник!».