Текст книги "Испытания сионского мудреца"

«Ну что, послушал тебя Цаплик?» – спросила жена после конференции на следующий день. – «Немного да. Он объявил, например, что с сегодняшнего дня всех больных по порядку будем разбирать, а не только тех, кого “танцорка” и “музицирка” предлагают, чтобы показать свой доблестный труд, а остальные больные остаются без внимания! Стал исправлять медикаментозные назначения, больше назначает антидепрессантов. Отменил в некоторых случаях диазепины! Он стал слегка “кукарекать”, у него прорезался слабый голосок! Ну, а остальные подняли бунт, что это нецелесообразно, а я его поддержал! А затем и у него в кабинете его поддержал, велел не сдаваться и настаивать на своём! Сказал ему, что всё правильно делает». – «Он, действительно, правильно делает?». – «Именно, правильно! Он не полный дурак, а полудурок, по крайней мере – грамотный дурак! И больные его не ругают, как других! Он уже знает всех больных, посещает их у них в комнатах. Он, как тяговая лошадь – осёл, вернее, а надо из него кучера сделать, а Гудрун в верблюда превратить – пусть тащит обоз! После “дубаёв” она, возможно, легче в верблюда превратится? Для этого надо, чтобы Шнауцер её побил, и у неё два горба выросли на спине!». – «Что, к Пете пойдешь?». – «Конечно, пойду!».

«Как дела, Алекс?» – встретил меня Петя, попытавшийся выйти из своего кабинета. «Есть, Петя, разговор», – остановил я его, и первым вошёл в его кабинет. – «Что-то случилось, Алекс?». – «Да». – «Что?». – «Петя, ты взял человека, – не сказал я Пете, «что цыплёнка», – бросил его в болото с крокодилами и хочешь, чтобы он яйца нёс! Его жрут все, Петя! А зря! Он очень толковый, грамотный специалист. Он добросовестно лечит больных, а остальные халтурщики, к тому же ещё и агрессивные! Он может и клинику снаружи хорошо репрезентировать! А, если они его сожрут, Петя, кто останется – безграмотная Пусбас?». – «Ты прав, Алекс, у нас почему-то больных уменьшилось на 10 штук». – «Это результат, Петя, неспокойной обстановки в клинике и это выгодно Пусбас. Она скажет тебе, что когда она была одна, всё было хорошо! А вот пришёл этот “новый” и стало плохо!». – «А почему всё же больных стало меньше?» – не понимал Петя. «А потому, что Пусбас быстрее больных выписывает: 3–4 недели и на выписку!». – «А ну-ка давай, Алекс, посмотрим! – забегал Петя. – Где список больных?! Ты смотри, вот сволочь! А где больные?! Алекс, куда больные деваются?!». – «Я же тебе объяснил, Петя, куда они деваются!» – в отличие от соученика по Бердичевскому техникуму Гены Хейфеца, слопавшего «квасолю» у отчима, я объяснил «отчиму» Пете: куда «квасоля», то бишь пациенты делись! «Алекс, что делать?! Я её выгоню!». – «Пока не найдёшь другого врача вместо неё, не надо, пусть работает, но работает не как главный врач! Главный врач – Цаплик, а она пусть работает, как старший врач, кем и была при Клизман! Пусть Пусбас докладывает Цаплику, кого готовит на выписку и почему! А Дегенколб пусть с больными беседует, интересуется: довольны ли они лечением, чувствуют ли себя здоровыми и т.д., если нет, пусть заставит Пусбас и Цаплика продлевать лечение. По медицинским вопросам – главный Цаплик, а по экономическим и настроению в клинике – Дегенколб! С него спрашивай, Петя, за количество больных, тогда меньше будет с Пусбас дружить! И дай ему срок один месяц, не выправит положение в клинике – пусть идёт!». – «Правильно, Алекс! Ания, позови-ка ко мне Дегенколба! – обратился Петя к секретарше. – Спасибо, Алекс, я с ним сейчас разберусь! Зайди потом ко мне ещё».

«Гудрун, наконец, вернулась из Дубаев, как я рада! – сообщила свою радость нам Мина. – Как надоел этот противный Цаплик! Наконец, Гудрун здесь! Хорошая баба – Гудрун! А что хер Шнауцер говорит о Цаплике?». – «Очень его уважает», – разочаровал я Мину. «Да, ты посмотри! Хотя я могу шефа очень даже понять – Цаплик неплохой мужик!» – тут же оценила и Мина – мужика Цаплика!

Дневная конференция началась необычно: зашла перепуганная «хорошая баба» Пусбас, что-то шепнула на ушко «неплохому мужику» Цаплику и вывела его из своего кабинета! Затем вошёл «хороший мужик» Дегенколб и начал издалека: «Я попросил доктора Пусбас и доктора Цаплика не присутствовать на конференции, чтобы им не было неудобно: речь пойдёт о них и о всех! По поручению шефа, херра Шнауцера, я призываю всех уважать доктора Цаплика! И не забывать, что он здесь новый и ему надо помогать!». – «Но он не учитывает наши интересы – интересы коллектива, наше мнение!» – взволновалась психолог – старуха Пендель. «С Пусбас я уже поговорил, – прервал её Дегенколб, – и шеф ей тоже скажет, она должна помогать Цаплику!». – «А она что, не помогает!» – вновь возмутилась Пендель. «Есть сведения, что Пусбас недовольна доктором Цапликом из-за потери своей должности! – вставил Дегенколб. —И этого мы не потерпим – беспорядка в клинике!» – подытожил Дегенколб. Коллектив затих и скис, все согласились, закивали, всеобщий мир был восстановлен! Бунт подавлен, рабы с любовью и послушанием смотрели на хозяина, который «фу» сказал: «этого не кусать»!

Вышел Дегенколб, вернулись, как лучшие друзья: парочка Пусбас и Цаплик. Он с ней ласково щебетал, счастье ему привалило, благодать сошла, но откуда она – эта благодать взялась, Цаплик не ведал! А на меня он победоносно посмотрел, мол: «Знай наших! Я не такой слабак, как ты думал!» – весь вид его говорил.

«Молодец Дегенколб! – восхищалась и ворвавшаяся к нам Мина. – Эту Пусбас давно надо было на место поставить, а Цаплик не такой уж плохой мужик! Я вам вот что, по секрету, расскажу! – плотно прикрыв за собой дверь, сообщила Мина. – Клизман укрепила Пусбас против вас, а не для себя! Пусбас акупунктуру умеет делать, и Клизман сказала: – Он Вонибергер выгнал, а я ему другую специалистку нашла! Пусбас ещё опытнее, чем Вонибергер! И Кокиш тоже это поддержала, я слышала, как они вместе хихикали. Правильно хер Шнауцер сделал, что Кокиш изгнал! Побегу, меня больные ждут». – «Вот сволочи, не уймутся! – не могла успокоиться жена. – И как тебе – сволочь Мина нравится? Раньше молчала!».

«Мины нужны в круговороте “обмена веществ” исторических событий!» – сделал вывод я. «Зачем?!» – возмутилась жена. «Их роль – опыление, если они пчёлы, пыльцу – информацию переносить с одной клетки общества на другую! Мёда хотя и не дают, но благодаря этой информации у мудрецов мысли рождаются и решения! А если они мухи, как Мина, например, то заразу переносить, что иммунитет – сопротивляемость мудрецов укрепляет, как в нашем случае, или популяцию живых существ уменьшает – уничтожает, как в случае с “горской птичкой” – Абаевым Дадашем!» – объяснил я своё видение мира.

«Кокиш опять голову морочит», – недовольно передала мне трубку жена. «Это я – Кокиш, можно говорить? Вы одни?». – «10 минут да, а затем придёт пациент», – знаком указал жене закрыть дверь в соседнюю комнату, где уже один в гипнозе лежал. «Не знаю, что делать! – волновалась Кокиш. – Мой заказал поездку в Арабские Эмираты, а этот не разрешает». – «Кто “мой”, а кто “этот”?» – «Ну, Шнауцер не разрешает». – «А кто заказал?». – «Ну, мой – джоггер!». – «Конечно, поезжайте!». – «Но я не хочу и Шнауцера терять, только сейчас поняла, как он мне дорог! Он мне угрожает, что плюнет на меня, если поеду, а если не поеду, то вместе дело откроем!». – «Что ещё обещает?». – «Больше ничего, так немного денег карманных дал и пообещал добавить». – «А джоггер женится на вас?». – «Пока нет, но если так пойдёт, как сейчас, то может и женится? А как с Петером быть?». – «Его не потеряете!». – «Почему?». – «Потому что от ревности будет, дурак, бегать за вами!». – «А зачем ему ревновать?! Я же ему правду не говорю!». – «Просто подозрительный дурак какой-то! В общем, не бойтесь, вы его не потеряете, он будет за вас сражаться!». – «С кем?». – «С вами!». – «Ой, я боюсь, что он с джоггером что-то сделает!». – «Нет, не сделает, уже бы сделал! Ему собственные страдания больше приносят удовлетворения!». – «Он, знаете, детектива за мной приставил!». – «Это тоже ему приносит удовлетворение!». – «А, может, вернуться к нему?». – «Тогда вы никого не будете иметь! Лучше иметь двоих, чем ни одного!». – «Почему?». – «Ну, вы же это и так делаете!». – «Но, может, я не права?». – «Раз делаете – значит правы». – «А, если я к нему вернусь, то он мне обещает…». – «Что обещает? Что будет, как раньше?! К вам не уйдёт, но будет приходить! Вас же это не устроило! Будете, как и раньше, ждать его звонков, злиться! А теперь, он ждёт! А раз будете злиться, то будете более требовательной к нему, приставать к нему, а он вас пошлёт подальше, ещё и скажет: – После того, что ты сотворила, после твоих измен, вообще, молчи и ничего не требуй!». – «Огромное вам спасибо, вы меня выручили! А то, я уж не знала, как быть, как бы не хочу его терять, но джоггера я тоже люблю, он очень предприимчивый – так старается! Я ещё позвоню».

«Что за психотерапию ты с ней проводишь?!» – непонимающе произнесла жена. «Это моя психотерапия, я бы её назвал: “практической – реальной психотерапией” – позволять другим делать то, что они хотят! Она же, всё равно, хочет поехать в Арабские Эмираты, она хочет иметь двоих, троих… ну пусть и имеет! Ничего не даст, если я ей запрещу или пристыжу!». – «А зачем она, вообще, тебе нужна?! Зачем ей советовать?!». – «Ну, пошлёшь её в следующий раз к чёрту, я разрешаю! Ладно, заводи больного».

«Теперь тебя Петя уже зовёт! – вернулась жена без больного. – Иди, я сама с больным разберусь!». На Шнауцере лица не было, вернее, только морда «вверх тормашками» была! «Садись, Алекс! – предложил Петя, заведя к себе в кабинет и указав на кресло. – Я сейчас не могу тебе заплатить, Алекс, за тех двух больных – моих знакомых, которых к тебе прислал! Может, в следующем году? Пока денег нет! Ну, да ладно, это не главное, Алекс, – это мелочи! – объяснил Петя. – Главное, Кокиш голову мне морочит! Не знаю, что с ней делать?! Она едет в Арабские Эмираты с её новым “аршлохом” (дыркой в жопе)!». – «А старая дырка – это ты!» – пронеслось у меня. «Я ей запретил, сказал, если поедет – порву с ней всякие отношения!» – прервал мои мысли Шнауцер. «Ты уверен, что сделаешь это?». – «Да, буду больше работать, заниматься делами». – «Ну, тогда так и делай!». – «Я так решил, зачем она мне нужна?! Хотя она говорит, что с тем не спит, а только так…». – «Вот старая скряга и дурак ко всему! – промелькнуло у меня: – Денег тебе не дам, а ты мне давай советы! Всё давай! Ты мне хлеб – я тебе камни!». – «А с “этим” она спит, Алекс, как ты думаешь?» – «полюбопытствовал» Петя. «Знаю только, что просыпается!». – «Как просыпается?!» – с видом ребёнка, который вот-вот заплачет, буркнул, ничего уже непонимающий Петя. «А ты уверен, Петя, что можешь её бросить?!». – «Не знаю». – «А я уверен, что нет!». – «Может быть», – согласился обречённо Петя. «Значит, не бросай её совсем, – смягчился я, забыв, что денег от него не получу, – ты же терпел, когда она мужа имела! Ты же, Петя, никогда к ней не уйдёшь!». – «Что я, дурак!» – откровенно возмутился Шнауцер. «Вот именно, поэтому не будь таким строгим к ней!». – «Но я не могу ей позволить ещё с кем-то спать, кроме меня!». – «Пусть лучше с этим, Петя, пока будет, чем с другим, которого может и полюбить!». – «А этого она не любит, Алекс, как думаешь?». – «Конечно, нет». – «А почему она тогда с ним?!». – «А почему ты не с ней?!». – «Нет, я, Алекс, с этим смириться не могу!». – «Смирись пока, она всё равно будет недалеко от тебя, и в конечном итоге к тебе приползёт!». – «Но я не захочу её тогда, в таком виде она мне не нужна будет! И почему она приползёт?». – «Наверное, потому, что деньги будут нужны!» – вновь вспомнил я про свои «утраченные». «А меня, как думаешь, она любит? Она сказала, что я для неё превыше всего!». – «“Германия, Германия превыше всего!” – вновь услышал я слова фюрера и сказал: – Любит, конечно, любит, Петя, наберись терпения, и она будет у тебя». – «Значит, не запрещать ей ехать в Арабские Эмираты?». – «Нет, пусть едет и увидит тот мир, довольна она не будет!» – искренне пообещал я. «Я вот, Алекс, никак не пойму, по какой теории-методике ты работаешь? Ты советы мне даёшь, которые никакой психотерапевтической теории не соответствуют!». – «Я работаю по своей теории, вернее, практике, ориентированной на конкретного индивидуума! Тебе же, Петя, не сорок лет! – вновь вспомнил я про свои утраченные деньги. – И нереально, Петя, что ты себе другую женщину найдёшь! – глаза у Шнауцера грустно погасли. – Вернее, ты можешь себе найти, – пожалел я его уже, как пациента, – но ты будешь знать, что это из-за денег, что они к тебе из-за твоего положения тянутся! А с учётом твоей нарциссической личности, тебя это не удовлетворит. Конечно, есть и восьмидесятилетние старики, которые трутся о тридцатилетних проституток и рады, что хоть потереться о них можно! Кстати, вопрос интимного характера, когда ты последний раз спал с Силкой?». – «Месяц назад!» – гордо ответил Петя. «Делай это чаще, в особенности тогда, когда знаешь, что она пойдёт к “тому”! Обязательно делай “это”, перед каждым разом, когда она к “тому” собирается!». – «Почему?». – «Он станет ревновать, почувствует это, что ты уже поработал там, и погонит её! Тогда, скорее всего, не она от него уйдёт, а он от неё! Только не халтурь, Петя, работай за троих! – вновь вспомнил я про утраченные деньги и Петину скупость: – Не хочешь заплатить – отработаешь!» – решил я. «Спасибо тебе, Алекс, ты мне очень помог, мне сейчас совсем легко стало, ты меня всегда выручаешь», – как-то вяло и неуверенно произнес Петя. «Зайдите, – нехотя ответил на стук Шнауцер Петя, и Цаплик вошел, – если у вас будут когда-либо и какие-либо жизненные проблемы, обращайтесь к нему! – глядя на меня, посоветовал Шнауцер и усилил: – К нему обращайтесь!» – в мою сторону кивнул Шнауцер.

«Что он хотел?» – спросила жена. «То же, что и Кокиш!». – «Ну, и что?». – «Профессионализм не позволил». – «Что не позволил?» – переспросила жена. – «Его угробить, но это сделает за нас Кокиш! Каторжный труд его угробит!». – «Ты, как двойной агент!» – рассмеялась жена. «Да, опасность есть, – согласился я, – но что я могу сделать? Не я к ним пришёл, а они ко мне и, причём оба наши враги!». – «Ты будешь этим пользоваться, чтобы их уничтожить?». – «Я же сионский мудрец! Нет, конечно, слишком мелко, профессионализм не позволяет! Хотя и тяжело отделаться от неприязни к ним, но раз они этого не чувствуют, то её и нет при работе с ними, как и с пациентами! Пациенты, больше других чувствуют негативную энергию терапевта!». – «А, как ты можешь давать двум одновременно противоположные, взаимоисключающие советы?! Ты же как бы “сам с собой” в шахматы играешь!». – «Как видишь, я даю советы, которые их сведут вместе, если это им надо, или разведут, если они этого хотят! Это по-немецки называется: „Sterbebegleitung!“ (сопровождение умирания). А если у них будут два разных психотерапевта, например, для Кокиш я, а для Шнауцера какой-нибудь профессор-теоретик, то я надеюсь, теоретика обыграю, и Петя проиграет! Это будет сражение двух разных психотерапевтов. Так в жизни и бывает, поэтому один психотерапевт для двоих – неплохой вариант, если психотерапевт не дурак, а главное добросовестный и беспристрастный, хотя этого в жизни на практике не бывает! Поэтому умные люди свои проблемы сами решают: “Дураки спрашивают советы, и дураки их дают!”. Хотя я тоже спрашиваю советы у тебя и не дурак, и их даю – и ещё раз не дурак! В общем, я сам не знаю, к чему я их приведу, сами напросились! Попробуем, это же интересно манипулировать людьми!».

«Они манипулируют! – возмутилась жена. – А ты им ещё и помогаешь! Меня всегда возмущает: ты им помогаешь, а они в ответ только гадости придумывают! Нет элементарной благодарности!». – «Согласен, я не манипулирую! Я, точнее, лавирую между ловушками, минами, которые они мне расставляют!».

«Смотри! – принесла жена записку из информационного отдела. – Тебе сообщение: “Херр Краускопф просит ему позвонить по телефону”. Объявился, разыскал тот самый Краускопф, который тебя затащил работать к нему в Зигхайм, а затем через два месяца ушёл!». – «Это его ушли!» – поправил я жену. «Да, это тот, который тебе дал адрес другой, не этой клиники и сказал: “Работай там, пока я свою не открою!” Зачем он появился, и как он узнал, где ты работаешь?!» – риторически спросила жена. «Не означает ли это, что здесь всё для нас закроется? Он всегда появляется, если где-то для нас процесс заканчивается – предвестник заката! – предположил я. – Будем надеяться, что в этот раз история повторится в виде комедии – пустышки! Ну что, позвоним ему и узнаем: что надо и как разыскал?». – «Здравствуйте, херр Краускопф!» – «Приветствую вас, Алекс! Вы, оказывается, вновь прочно обосновались, задержались и в другой клинике! Шесть лет прошло!». – «Что не ожидали?». – «Нет, конечно, не ожидал! Так вот, я открываю новую клинику, переходите ко мне!». – «Давайте встретимся?» – предложил я. – «Где?». – «Ну, у меня дома, например!».

«Что приготовим? Плов, давай!» – решили с женой, как когда-то давно. Краускопф отличался пунктуальностью во встречах, это единственная была его черта, на которую можно было положиться. Минута в минуту – звонок в дверь! «Не ожидал, что вы шесть лет отработаете в одной клинике! – не мог успокоиться Краускопф. – Думал, ну полгода, ну год от силы!». – «Вы и в Зигхайме не ожидали, что два года без вас клинику продержу!». – «Да, – согласился Краускопф, – тогда тоже, но я вынужден был покинуть клинику – обстоятельства…! – многозначительно произнёс Краускопф и рассмеялся. – Ну что, пойдёте в мою новую клинику?». – «На сколько? На два месяца, полгода?» – съехидничал я. «Нет, нет! – как и в Зигхайме, глазом не моргнул Краускопф, и как тогда добавил: – Вы, чтооо…! Я бы не стал вас срывать с места и предлагать вам, если бы не был уверен в успехе! Это новый перспективный концепт! Никто не работает на таком уровне! Условия: пятизвёздочный отель, психотерапевтические беседы, ресторанное питание и только частные пациенты!» – привычно, по накатанному шаблону, «покатил телегу» Краускопф. Этот «новый концепт» я от него слышал: шесть лет, восемь лет, десять лет назад. «Ну всё-таки объясните! – не унимался Краускопф. – Как вам удалось продержаться в этой клинике шесть лет?! Ведь я знаю Шнауцера, никто с ним не срабатывается!». – «Знаете, херр Краускопф, евреи, как трава – везде прорастают, и меняют к лучшему окружающую среду, климат! В основе этого лежит: неприхотливость, воля к жизни!». – «Ах, понял! – осенило Краускопфа. – Это о вас, о таких – “сионских мудрецах” говорят!». – «Да, да! Вот один перед вами! – скромно согласился я. – Но есть ещё сионские глупцы и даже подлецы!». – «А это кто?» – поинтересовался Краускопф. «Все остальные!».

Глава 24
Полезные и вредные люди!

«Что будем делать?» – спросила жена, после того как я провёл Краускопфа до его машины. «Посмотрим, я не сказал ему ни да ни нет! Эту, т.н. клинику он собирается через два – три месяца открыть, а мы знаем, что означает у Краускопфа два – три месяца. В любом случае неплохо хоть что-то иметь в запасе!». – «Ты думаешь, Петя нас ещё выставить может?» – изумилась жена. «А зачем тогда Краускопф появился?!» – полушутя-полусерьёзно произнёс я. Мина в таких случаях говорит: «Мистика какая-то!».

На следующий день Мина не заставила себя ждать, как только появились в клинике! Ещё и больного не уложили…. «У меня срочное сообщение для вас!» – то ли взволновано, то ли радостно объявила Мина. «Что, Дегенколб навернулся?!» – от радости не удержался я. «Нет, он не навернулся, но он сказал Пусбас, а та мне, что господин Шнауцер ему поручил найти для клиники китайцев вместо вас! Одного он уже нашел: Dr. China (Китай) Fu – его звать!». – «Что?!» – не столько перепуганно, сколько изумлённо переспросила у неё жена, и уже испуганно посмотрела на меня. «Да вы не расстраивайтесь, – успокоила Мина, – может, ещё и не найдут? И, потом, я не понимаю, что себе думает господин Шнауцер! Вас заменить! Вас же все считают незаменимым в клинике! Вы не расстраивайтесь, если что-то ещё узнаю, прибегу!» – пообещала на прощание Мина.

«Вот тебе и значение появления Краускопфа, – задумчиво произнесла жена. – Ну, ты молодец, как в воду глядел!». – «Я всегда уделяю внимание знакам, сигналам, которые нам кто-то посылает, и всегда к ним серьёзно отношусь! Но вот так, как в этот раз, нечасто бывает – уже на второй день…!». – «Что, к нему пойдём?!» – спросила жена. «Думаю, нет! Краускопф, скорее, как знак, хотя посмотрим какой!». – «Меня другое возмущает! – выпалила жена. – Какая неблагодарная сволочь, этот Шнауцер! Ты ему помогаешь, а он не прекращает подлости творить! В чём дело?!». – «Неужели сложно это понять!». – «А ты его понимаешь?!» – удивлённо и одновременно возмущённо спросила жена. «Я ни одного дня, ни даже одной минуты, не сомневался в чувстве “благодарности” Пети! И, в отличие от немецких евреев 30-х годов, я не разочарован в немце – Пете! Я им не был очарован! Я тебе уже говорил, что ещё в юности хотел разобраться в психологии немцев – причинах массового уничтожения евреев. Евреи не могли понять, почему именно коллеги – друзья их активно предавали, занимали их кабинеты, отбирали имущество, квартиры, призывали больных не лечиться у своих коллег-евреев! Зависть лежит в основе всего этого – успешность евреев их авторитет у больных!». – «Ты что – думаешь, Шнауцер тебе завидует?! Но ты же на него работаешь! Это же его клиника! Ты ему деньги приносишь, авторитет его клинике, а значит ему самому! Он же знает, что многие больные только из-за тебя приходят сюда лечиться! И после выписки, больные вот уже 5–10 лет регулярно к тебе амбулаторно приходят!». – «Знает! И именно поэтому я, как ты знаешь, давно перестал перед ним хвастать успехами в лечении больных! Не сообщаю ему об интересных, удачных случаях лечения больных, это его всегда раздражало! Хотя он вроде и хвалил, и делал вид, что очень доволен!». – «Да, но почему он именно сейчас, когда ты ему помогаешь, гадит?!». – «Потому что именно сейчас чувствует свою ущербность! Старого импотента бросила женщина, несмотря на его деньги и положение, предпочла небогатого чиновника, который не моложе его. А я такой, как он считает, успешный! Кокиш меня хвалит и, как он знает, со мной советуется! И он должен ко мне за помощью обращаться! Кроме того, я свидетель его поражения! А он всегда шумел, что у него всегда хорошо! Он меня воспринимает не как работника в его клинике, а как соперника!». – «В чём ты с ним соперничаешь?! – не поняла жена. – Его соперник – это новый кавалер Кокиш!». – «Да, но Петя трус – шакал! Он кусает только тех, кто от него зависит, как он думает! Конечно, был бы не трус и себя уважал, то плюнул бы на Кокиш или набил бы морду её кавалеру! Но он – “Наполеон дома”, а не “Наполеон на улице”!». – «А что ему даст, если он тебя выгонит?!». – «Ну, во-первых, он пока не хочет выгнать! Во всяком случае – не сейчас, пока не знает, как работают китайцы, и как они справятся здесь в клинике с больными, с которыми не умеют работать! Здесь же, если боли, то психогенные – душа болит! Китайцы, если что-то и могут лечить, то настоящие органические боли – радикулит, например! Петя хочет, чтобы я продолжал на него работать, просто в меньшем статусе, чтобы не блестел, доказать, что я не лучший – китайцы лучше, чем я! Он хочет доказать Кокиш, именно ей, что он самый главный, сильный, всемогущий и для него нет авторитетов! Сражаясь со мной, он сражается за неё, за авторитет у неё! Ей он доказывает, какой он могучий! Тут ничего сложного нет! Ущербные личности, всегда так поступают для самоутверждения! Петя знает, что мы хорошие специалисты и нас уважают, ему это не надо доказывать. Это как раз то, на что он завидует, и что его раздражает! Я всегда стараюсь явлению поставить диагноз, тогда я знаю как себя вести! Если вернуться к большому формату, то Израиль, например, совершает ошибку, стараясь всему миру доказать, что они хорошие, демократичные, гуманные к террористам, что они не фашисты, что к арабам лучше, чем к евреям в Израиле относятся! И даже террористам у них хорошо живётся, и в тюрьмах, как на курорте! И образование террорист ещё получит, сидя в тюрьме за убийство евреев! Телевизоры у них, питание лучше, чем у мамы террористки, мобильники имеют! Ну и что! Миру это нужно?! Кому нужны эти израильские доказательства! Все это и так прекрасно знают! Миру нужно другое, и без доказательств, что евреи – это безжалостные националисты! Сионисты – это фашисты! И для этого не нужны доказательства, весь мир это понимает, потому что он этого хочет! А Израилю нужно не стараться, что-либо доказывать миру, а для себя делать хорошее! Но давай опустимся на землю: – Ещё одна причина, почему Шнауцер мною недоволен! Он не может мной манипулировать, я ему не подчиняюсь! Что с того, по его логике, что я хороший, если это не его “вещь”, если я не выполняю его команды! И выход Кокиш из его подчинения усилил у него чувство, что и я не подчиняюсь ему, а он сейчас должен выполнять мои указания, следовать моим советам, которым я уверен он и не следует, и поэтому тоже так велики его “успехи” с Кокиш, и за свои провалы он меня винит!».

«Ну и что? – прервала меня жена. – Что будем мы в этой ситуации делать?». – «У нас есть несколько вариантов поведения! – предположил я. – Первый вариант: хлопнуть дверьми и обрушить, таким образом, стену на Петю! Хочет китайцев – пусть их жрёт, а мы уволимся! Он обделается! Этого пока он не хочет! Но этим мы и себе можем нанести ущерб, надо будет открывать самостоятельно кабинет – это деньги! И пока раскрутимся, кто знает, сколько времени пройдёт и как пойдёт? А мы не молодые начинающие специалисты. Наказывая Петю, и себя можем наказать! А моя мама всегда говорила: “Не бросай врагам пироги в морду!” – Это сейчас тортами бросаются, вместо того, чтобы торт съесть – богатыми стали! И мы, если швырнём Пете пирог в морду, то сами безработными станем! Второй вариант: пойти временно к Краускопфу, т.к. у него клиники долго не работают! Это будет ударом по самолюбию Пети и ещё сильных конкурентов получит в нашем лице, и таким образом уже он швыряет пироги в морду Краускопфа! Краускопфа он как соперника рассматривает и ненавидит из-за этого! Будет психологический удар по той же самой ране, что и Кокиш ему нанесла! Но и нам это ничего хорошего не принесёт, только моральное удовлетворение, хотя если он нас погонит, то это неплохой вариант! Третий вариант: посмотреть, как будут события развиваться. Поставить Пете условие: китайцам не лезть в нашу сферу! Пусть для них делает рекламу! Пусть они только амбулаторных больных калечат! Неплохо было бы, если б Петя пронюхал про Краускопфа, что тот с нами общался! Тогда боялся бы нас вытеснить, чтобы мы к его сопернику не ушли! Пока, думаю, остаёмся, но поставив Пете условие!». – «Думаешь, он остановится в своей подлости!» – усомнилась жена. «Нет, конечно, но мы не простаки! Правила игры с Петей отныне меняются! Буду вести с ним двойную игру! Петя нам не брат и братом никогда не будет!». – «Ты думаешь, это только немцам присуще?» – усомнилась жена. «Нет, конечно, это всем присуще: и русским, и евреям! Но есть одна особенность, которую я отметил! Они, в своей основной массе, не обладают способностью переносить чужие страдания на себя! Сами боятся боли и даже вздутия живота, если нельзя разрядиться! Боятся смерти, но хладнокровно уничтожали других, причиняли другим боль! Не выражено чувство сострадания у них, отсюда их любимые вопросы: “Боитесь ли вы смерти, умереть?” Для них нехарактерно не делать другим то, чего себе не желали бы! Русский тоже может убить и убивает, но затем поплачется, раскается, он и в жестокости ленив, не такой упорно-мстительный! Я говорю о большинстве, конечно, не о всех 100 % народа! Хотя сейчас меньше тех “настоящих немцев”, и они смешались?! Ладно, пока работаем, заводи больного!».

Завела жена какого-то неряшливого маленького сморчка – лет 55-ти с трехдневной щетиной, как говорят немцы – прямо обросший доктор Цаплик – наш главный врач! Поступил с депрессией. В чём дело? Оказывается, любовница бросила. «Ну и что? Есть же ещё и жена, а у любовницы – муж!» – призвал я его к справедливости: умерь обжорство! «Да, но она меня очень любила, а я её любил! – возразил всеядный «Дон Жуан» и продолжил: – И ничего такого не предвещало! Просто уехала одна отдыхать в Испанию и пропала! И только от её подруги узнал, что другого себе нашла! Как так можно – не понимаю! Меня, которого любила, променять на первого встречного!». – «А как она смогла своего мужа променять на вас?». – «Да, но она же мужа не любит!». – «Значит, и вас не любила! И теперешнего поменяет на следующего!». – «Вы так думаете?!» – с надеждой спросил рогоносец. «Уверен, да и вы же свою жену променяли на другую!». – «Что же делать?!». – «Езжайте тоже в Испанию – там, видать, хорошие водятся!». – «Вам смешно, а мне не очень, доктор!». – «Ну что вы ожидали от женщины, предавшей своего мужа – верности к любовнику?! Есть её фотографии?». – «Принести?! – оживился брошенный. – Я мигом!». И действительно – мигом, да ещё не один, а с бывшей на фото! Жирная баба на берегу какого-то водоёма – бегемот в эротической позе «ласточка», в два раза крупнее этого, уже бывшего, любовника-рогоносца! «Ну что, охарактеризовать?» – предложил я. «Пожалуйста!» – нетерпеливо откликнулся брошенный рогоносец. «Ладно, – подумал я, – ты то ещё хуже выглядишь, чем она, но так и быть, ты пока пациент – больной, так сказать! – поэтому пошел по щадящему для рогоносца варианту – он «нака», а она «кака»: – Я вижу в ней любительницу поесть! – начал я беспроигрышную физиогномику. – Эгоистка! – тоже несложно было угадать. – Непривлекательной внешности!». – «Ну, это не скажите!» – возразил «кинутый». «Ну да, – согласился я, – дело вкуса! Ладно, тогда перехожу к более тонкой материи! Она очень самолюбива, обидчива, агрессивна и злопамятна, настаивает на своей правоте, убирает с дороги того, кто с ней не согласен! Можно или быть с ней – за неё, а если против, то уже не с ней – она этого не простит!». – «Вы что, её знаете?!» – изумился потерпевший. «Конечно, я всех плохих женщин знаю! Я постоянно это слышу, когда гадаю по фотографиям, и не только по фотографиям!». – «Но вы точно во всё попали!». – «Как обычно», – скромно согласился я. «А может быть, она на меня разозлилась за пару недель до её отъезда в Испанию?! Мы с ней совершали с одним моим знакомым путешествие на паруснике. Он специалист по парусному спорту. Через некоторое время она стала оспаривать его действия по управлению парусника. Я, естественно, его поддержал!». – «При нём?» – поинтересовался я. «Ну да, при нём! Она мне потом с глазу на глаз сказала: “Как ты мог стать на его сторону, а не меня поддержать!”». – «А вы что ответили?». – «Я ответил, что я за справедливость! А разве я неправильно поступил?!». – «Это не имеет сейчас уже никакого значения!» – сказал, я поняв, что всё равно ничего не поймёт. «А что мне делать, посоветуйте? Могу я её еще вернуть?». – «Нет, но это небольшая потеря». – «Вы так думаете!». – «Уверен!». – «Ну, спасибо».