Текст книги "Призвание – писатель. Том 1"

В плену у жизни

 
Судьба, как горная река,
Стремительно течёт средь острых скал,
Несёт с собой издалека
Любовь, печаль, обман, страстей накал…
 
 
Подстерегает поворот,
А там неверный шаг один иль трюк —
Лавина горная ползёт.
И шквал камней… И темнота вокруг.
 
 
Но, как живица, сок земли
Питает, поднимаемся с колен…
Зовёт надежда… там, вдали…
И жажда жить берёт нас снова в плен.
 

Вы ушли – но рядом

 
Вы ушли, растворились в тумане,
За собою дверь плотно закрыли,
Сердце наше печалью изранив,
Чёрной лентой связали нам крылья.
 
 
Недопели и недолюбили,
Много тайн унесли с облаками,
Стали вы навсегда молчаливы,
Не ведёте бесед вечерами.
 
 
Я блуждала в ночном тёмном небе,
Тёплый след ваших душ всё искала.
Тишину наполнял птичек щебет,
Словно пела мне песенку мама.
 
 
Я не вижу вас здесь – улетели,
Но я чувствую сердцем: вы рядом.
Когда плохо – вы подле постели,
И в лучах ярких звёзд – когда радость.
 
 
Когда буря врывается в дом мой,
Вы пытаетесь тучи рассеять,
Выстилая дорожки соломой,
Посылаете мне чародея,
 
 
Чтоб провёл среди скал и болота,
Подменил в час опасный мой голос.
Чтобы путь, весь поросший осотом,
Не сманил и не ранил уколом.
 
 
От меня далеко, где лишь звёзды,
Но для вас остаюсь очень близко.
Вы со мной, когда непогодь, грозы,
Бережёте в пути, когда с риском.
 
 
В моём сердце вы вечно живёте,
Выбираем дорожки совместно
И в быту, и в любви, и в работе,
Когда мрак, – впереди неизвестность.
 

Дарите людям счастье

 
Дарите людям счастье —
Родным, знакомым и прохожим.
Почаще улыбайтесь,
Дарите в мыслях, добрым словом…
 
 
Не ожидайте платы
За вашу доброту и чувства,
В осадке горьковатом
Сиянье душ чтоб не потускло.
 
 
Твои душевные порывы —
Бесценный дар небес, Вселенной…
Не требуйте с надрывом,
Чтоб одарили вас почтеньем.
 
 
То, что отдали миру, —
В душе всегда благословенно…
Вернётся вам незримо,
И во сто крат, и непременно…
 

Днём сегодняшним

 
Жить нужно только днём сегодняшним
И каждое мгновение ценить!
Оно зерном, с душой пророщенным,
В дне завтрашнем проложит жизни нить.
 
 
Ценить, беречь, что даровал нам Бог:
Свободу, землю, свет и нашу жизнь,
Чтоб упрекнуть с обидой внук не смог
За крест, оставленный ему влачить…
 
 
Чтоб не тянуло прошлое назад,
А освящало путь наш на звезду,
В душе ранимой воцарился лад
И не стонало сердце, как в бреду.
 
 
Глоток сегодняшний – живица, свет,
Чтоб было завтра сладким – пей до дна!..
Чтоб наступил над краем наш рассвет,
Рассеялась клубящаяся мгла!..
 

Дни, как птицы…

 
А дни пролетают, как птицы,
То звонкою песней звучат над простором,
То козни плетут, небылицы —
Судьбою играют с проворством жонглёров.
 
 
Как будто спешат в неизвестность,
Бегут незаметно, сменяя друг друга,
Сказав «до свиданья» поспешно,
Вскружив наши мысли и чувства, как вьюга.
 
 
Мы словно во сне в дни рассвета,
Нас юность пленяет надеждой беспечно,
В сердцах наших светлое лето,
И кажется нам, поселилось навечно…
 
 
Увы! Дни с проворством факира
Уносят с собой нашу юность и детство.
Виски сединою покрыло,
Был молод вчера – стал седым незаметно…
 
 
Цветём мы, как деревце в поле,
Дни кажутся длинными в юности ранней.
С годами врывается осень,
Летят наши дни, как листочек багряный.
 
 
Так важно успеть в этой жизни
Найти своё место, не сбиться с дороги,
Не жаждать интриг закулисных,
Пусть даже твой путь по судьбе не из лёгких.
 

Душа спустилась в этот мир…

 
Душа спустилась в этот мир,
Чтобы, надев земной костюмчик,
Расти – и ввысь, и вглубь, и вширь,
Духовно, – мы её попутчик.
 
 
Она таинственно молчит,
Когда мы на одной дороге,
Но вянет, как осенний лист,
Когда соблазн – душа в залоге…
 
 
Проходим вместе жизни путь,
От колыбели до могилы.
Душа – помощник не свернуть
С пути, что нам наворожили…
 
 
Загадка – научиться внять
Души порывам, плачу, стонам,
Не искажать зеркально взгляд,
Её слугою быть покорным.
 
 
Оставит на земле костюм
И улетит под небосводы.
В судьбе души мы лишь этюд,
Мы миг душевного полёта…
 
 
Хоть быстротечный, но билет
До царства света или тени,
Откуда музыкой сонет
Иль скрежеты зубов гиены…
 

Жизнь бесповоротна

 
Жестоко – продавать свою любовь
И позволять быть чьим-то обрамленьем,
Бездумно опоив душу вином,
Продать судьбу, сменив на пачку денег,
 
 
На светские тусовки и балы,
На жажду звёздной славы и карьеру.
Хмельной кружить, не чувствовать вины,
В неотразимый шарм безмерно верить…
 
 
Пока душа молчит, беспечно спит,
Бездарно тратить время, плыть с потоком,
Но помни: глаз поблекнет лазурит
И хмель уйдёт, с ним жизнь – бесповоротно…
 
 
Не угасают звёзды только те,
Что наречённые судьбой и Богом,
Они веками расточают свет,
Но дар Всевышнего, да жаль, немногим.
 

Зачем и почему?

 
Нам хотелось быстрее взрослеть,
Чтоб ответить на все «почему?».
Только жизнь из вопросов как сеть
Заплела, погрузила во тьму…
 
 
Чем мы старше, вопросы сложней,
А ответы трудней отыскать.
Мы живём, как в театре теней:
Загорелся восток – оказалось, закат…
 
 
И уже на висках седина,
А вопрос «почему?» всё открыт.
У кровати свеча зажжена,
Потеряли с годами мы прыть.
 
 
Но пока существует вопрос
«Почему и зачем мы живём?»,
Жизнь нас манит вперёд, как гипноз,
Даёт силы на новый подъём…
 

Когда опасность рядом

 
В часы, когда опасность рядом,
Не отпускает твою руку друг.
Он переполнен жизни жаждой,
Готов делить и скорби, и недуг.
 
 
Прочти пред алтарём молитву
За дар Господний, друга и судьбу.
Направь к душе свой взгляд пытливый —
Готов ли ты пройти его тропу?
 
 
Тревога вдруг возьмёт за плечи,
Услышишь шёпот: «Я не знаю – нет…»
То знай: душой не искалечен,
Горит, не гаснет благодатный свет.
 
 
Коль силы есть признаться в страхе,
Найдётся смелость друга не предать.
Не дашь распять себя на плахе,
Согреет совесть Божья благодать.
 
 
Когда, как барабанной дробью,
Посыпались слова, что «Ты! Всегда!..»,
И с каждым словом громче, злобней —
Так убеждают только лишь себя…
 
 
Мы брать стремимся почему-то,
Но отдавать – дороже для души.
Учись сердечко своё слушать
И благодатью Божьей не греши.
 

Когда теряем

 
Как жаль, что ценим мы, теряя:
Друзей, любовь, тепло родных,
Снежок и сад, цветущий в мае,
Сиянье рек в лучах ночных…
 
 
Вперёд бежим, не замечая
Готовых нам весну дарить…
Озябнув, мы слезу роняем,
Корим за гонор, свою прыть…
 
 
Когда тепло, жара ласкает,
Ворчим: она изводит нас…
Ушла – и как волна морская
Тоска по ней, и грусти час…
 
 
Виним судьбу, дела мирские
И время, что летит вперёд…
Решаем быть мудрей отныне,
А горечь сердце резанёт…
 
 
Оно ведь знает, что забудем,
Пройдёт тоска, разлук печаль.
Не убежать от наших судеб —
Ошибки снова, как ни жаль…
 

Коротких «да» и «нет»

 
В потёмках по судьбе идём
От колыбели до своих седин.
То кружит нас хмельным вином,
То мёрзнем среди айсбергов и льдин.
 
 
Извечный спор сердец и душ
Свою тропинку ищет в темноте.
Пройти звездою среди стуж —
Расставить правильно все «да» и «нет».
 
 
В словах коротеньких – судьба,
Решающий и важный поворот.
Нас искушают «нет» и «да» —
Ответ хранит звезды твоей полёт.
 
 
Профессия, любовь, семья —
В руках таких простых, коротких слов.
Они, по сути, наше «я»,
Хозяин наших жизненных витков.
 
 
О, как же, как же отыскать
Единственный бокал средь «нет» иль «да»?
Мне жаль, родная даже мать
Не знает вкус правдивого вина.
 
 
Господь нам в чашу жизни влил
Вино – есть разное. Сортов не счесть.
И разум дал, терпенье, сил
Понять, кто ты на самом деле есть!..
 

Любовь – души сонет

 
Любовь – это сердца с душою дуэт,
Прекраснее чувства сыскать невозможно,
Зерно и аккорд всех поэм и сонет,
Нам посланный свыше творец и художник.
 
 
На подвиг будила мятежную рать,
Мелодией звуков простор наполняя.
Звала на дуэль, чтобы честь отстоять,
Как ниточку тонкую рвал в руках Каин.
 
 
В сердца наши Пушкин с любовью стучал,
Пленил всех мелодией песни и слова.
Жестокий январь оборвал, дал причал,
Пропели за речкою звуки минора.
 
 
Свирепая пуля украла любовь,
Она погубила мелодию века.
Секунда… и строчки пустые – без слов…
А музыка сердца сменилась на эхо…
 
 
Веками мелодия грусти в сердцах
Меняется гордостью к духу поэта.
Любовь, что дарил всему миру в стихах, —
Прекрасные ноты, наполнены светом.
 
 
Любовь колдовская рождает весну,
Плывёт над просторами музыкой вечной.
Хмельные, мы словно вина отхлебнув, —
Любовь зажигает в душе нашей свечи…
 

Мечты и явь

 
Кружи́т новогодняя вьюга,
В мечтах и надеждах сердца замирают.
Их нежно снежок убаюкал
Прекрасною сказкой о солнечном крае.
 
 
Пушистому хочется верить,
Слезинки отдать, чтоб сковали морозы,
Туманную серость и ересь
Запрятать навечно вдали за утёсы.
 
 
Расчистив просторы до солнца,
В блаженстве и радуге звёзд утопая,
Судьба пусть с лучами совьётся,
Над краем прольётся любовь неземная.
 

Моё детство

 
Моё детство – песочница и пироги,
Их старалась испечь до обеда.
Украшали песочный шедевр лепестки,
Ждала маму, чтоб дать ей отведать.
 
 
Под навесом слепила из глины я печь,
Черепки собирала по цвету
И лежанку из досок, чтоб куклам прилечь,
Рядом стол со скамейкой, буфеты.
 
 
Моё детство – холодная осень, дожди,
Сад родной, полный яблок и вишен,
Золотистые дали чудесной красы
И листвы, пожелтевшей и рыжей.
 
 
Моё детство – пушистый и рыхлый снежок,
Вихрем мчалась я с горки на санках.
Моё детство – душистый молочный блинок
Из рук мамы моей спозаранку.
 
 
Моё детство – рожденье весны на лугах,
На берёзке смолистый листочек,
И наш сад, и поля, и луга все в цветах,
Щебетание птиц летней ночкой.
 

Мы сотканы…

 
С нитей нейронных, разнившихся цветом,
Прочностью, нежностью и толщиной,
Грубых, изящных, от тёмных до светлых,
Сотканы мы, соткан мир наш земной.
 
 
Всё сплетено во единое целое,
Общею нитью прошит Млечный Путь.
Мы лишь крупинка… неспелая… зрелая…
Ищем, пытаемся в суть заглянуть.
 
 
В поисках раним, казалось, далёкое,
Не понимая, что тянем за нить,
Что над своей головою мы с плёткою,
Время за раны обычно казнит…
 

Отмечен судьбой

 
Не каждый отыщет зерно среди плевел,
В тумане кромешном увидит светло.
Отмеченным Богом, с судьбой Прометея,
Заметить звезду в тёмном небе дано.
 
 
Вдохнуть, уловить в тонком запахе свежесть,
Рассеять её по заросшим полям,
Пьянить, словно хмелем, слепца и невежду,
Не чувствовать боли, идя по стерням.
 
 
Свой крест пронести и не сбиться с дороги
Под силу лишь людям со светлой душой.
Быть избранным – сложная участь немногих,
И кара, и счастье – меж светом и тьмой.
 

Просто декабрь

 
Не все деревья сняли свой наряд,
Вид чёрный, траурный, осенний
Пришёлся к сердцу, думаю, навряд,
Пытаются продлить мгновенье.
 
 
Не хочет осень уступать права,
Ещё не выплакала слёзы,
Упорствует настойчиво зима,
Пугает с первых дней морозом.
 
 
Вдвоём вступили в рукопашный бой,
Как фаворита два на ринге:
То завихрится снежною пургой,
То перестук ведут дождинки…
 
 
Зима и осень тянут кто себе:
Одна нас радует морозом,
Другая – льёт слезинки во дворе,
Нас раздражают ливни, грозы.
 
 
Ах! Осень, осень! Час твой убежал.
Стучат в калитку перемены!
Ведь прошлое, как выпитый бокал,
Оставит хмель – закон вселенной…
 

Прощай, лето…

 
Тепло убежало куда-то за тучи,
Рачительней милое солнышко стало.
Всё реже встречает нас тёпленький лучик,
Блуждает вдали, в облаках кучерявых.
 
 
Природа наряд поменяла, всё злато,
Нас манит тепло своим солнышком ярким.
Нахмурилось небо и, горько заплакав,
Льёт речкою слёзы по дням невозвратным.
 
 
Безумствует ветер, срывает макушки
В обиде, что солнце догнать он не в силах.
Меняют костюм свой от страха зверюшки,
Светило усталое свет приглушило.
 
 
Без солнца, тепла всё вокруг почернеет,
Наклонятся долу пожухлые травы.
Дни станут короче, ветра холоднее,
Уснёт вся природа в снежинках пухлявых…
 

С гордостью принять

 
Моя мечта – не затеряться в мире,
Найти себя и свой сакральный путь.
Услышать ветра свежего порывы,
Сильнее стать, с дороги не свернуть.
 
 
Не растерять, что послано от Бога,
Суметь увидеть звёздочку в ночи.
Я не могу топить душу в тревогах,
Судьбу раба безропотно влачить…
 
 
Хочу любить я жизнь – подарок свыше,
Во всём увидеть Божью благодать.
Коль послано пройти босой по ржищу,
Считать за счастье, с гордостью принять…
 

Совсем не важен

 
Язык совсем не важен, на котором говор,
Национальность, глаз разрез и кожи цвет.
Когда наш общий путь лежит на звёзды – ровно,
В любви и братстве, вместе мы несём наш крест.
 
 
Когда достоинство страны хранят народы,
Всегда миролюбивый шлют ко всем посыл.
На равных, в дружбе и без хитростей и злобы
Зовут объединиться, отстоять наш мир.
 
 
Когда твой край сплотила прочно на планете
Любовь до Бога, солидарность на земле,
Судьбу счастливую и мир пророчит детям,
Достойной старости и хлеба на столе.
 
 
Объединим сердца, кто жаждет мира Свету,
Желает счастье сеять и творить добро.
Сердец задором лёд растопим, канет в Лету
Дух демона, что тучей заслонил окно.
 

Совсем не тех

 
Бывает часто, что мы любим
Совсем не тех, о ком страдаем.
Кумир родится, словно чудо,
В душе с заветными чертами.
 
 
Свой сотканный в мечтах костюмчик
Пытаемся надеть на образ.
Не видно нам в страстях кипучих —
Фасон совсем не тот подобран…
 
 
Избранника, что вот, реальный,
Запрячем за своим нарядом
И любим, что нарисовали:
Черты, слова – что нам отрадно.
 
 
Его не слышим и не видим,
Всё как в тумане – эйфория!
В мечтах мы строим пирамиды,
Во сне не видно жала змия…
 
 
И лишь проснувшись, понимаем:
Трещал костюмчик с первой встречи.
Мы угощались караваем,
Что испекли в родимой печи.
 

Край далёкий – страна детства

 
Повзрослели, новые мечты, друзья,
Вспоминаем детство, было там теплее.
Бередит нам души детская Страна.
Не забыть нам школу, школьные качели,
 
 
Искренне любили, берегли мечту,
Космос покоряли, строили плотины,
Бережно хранили сердца чистоту,
Верили друг другу, были мы наивны,
 
 
Билось наше сердце с другом в унисон,
Пополам делили даже корку хлеба,
Верили мы в правду и души огонь,
Восхищал сердца нам богатырский эпос.
 
 
Время убежало, испарился сон,
Пусть недостижимы грёзы и надежды!..
Искренности чистой низкий мой поклон…
Тянет в край далёкий помечтать как прежде…
 

Стремление к свету

 
Где мир в молчании ослеп,
Прозорливей и зорче взгляд поэта.
Слова, как бисер, в полумгле
На кончике пера стремятся к свету.
 
 
Через злоречие, молву
Пройдёт уверенно, как победитель,
Коль твёрдо верит в правоту,
Туман рассеет – светом насладится.
 
 
Пускай живут его стихи
И вдохновляют именем поэта.
Добром прозреют мир слепых.
А жизнь, как речка, устремится к свету.
 

Туман

 
Надо мною туман нависая,
Поглощает весь мир, словно смог.
Дымка серая, с пылью, густая
Рвётся в дом мой родной, на порог…
 
 
Унося очертания в дали,
Заменяя реальность на фальшь,
Мир за патины слоем скрывает,
Яд просыпан в вино моих чаш.
 
 
Заполняет пространство обманом,
Блик луча направляет на путь,
Где в тумане не видно капканов,
Где легко меня в пропасть столкнуть.
 
 
Рву я путы с неистовой силой,
Пелену растопи, солнца луч.
Надоело быть птицей бескрылой,
Мчусь я ввысь, чтобы правду вдохнуть!..
 

Я застыла в тумане…

 
Я застыла в тумане во времени,
Спит душа, опоённая ядом.
И повисла нога над ступенями,
Не найти, хоть и кажутся рядом.
 
 
Затянули ремень земной бренности,
Тянут, давят на шею бездушно,
Чтоб дышать перестала навечно я,
Не смогла мир фальшивый разрушить.
 
 
Заливают лавиной смолистою,
Поглощают всё глубже и глубже.
Тянут тёмные силы неистово,
Прикрываются ложью снаружи.
 
 
Или силы найду в час ответственный?
Прочно стану на землю ногами.
Иль позволю, чтоб мир исковеркали?
Заморожусь, застыну со льдами.
 
 
Отодвину, закрою туманами,
Час весны для души и рассвета.
Мир духовный доверю бездарностям —
Или всё же проснусь наконец-то?..
 

Я просто тороплю

 
Я просто торопила время, год,
Хотелось солнечного света побыстрее,
В реке ревущей я искала брод —
Пройти, спастись от снежной бури и метелей.
 
 
Мой день рожденья и родной июль
Меня поили царственным вином мечтаний.
В надеждах вечных ум мой утонул,
А душу светлые предчувствия терзали.
 
 
Желания бежали впереди,
Казалось, недалёк рассвет и солнце брезжит.
Увы, пока лишь лучик разбудил,
Влечёт, зовёт в простор своим дыханьем свежим.
 
 
Должны пройти в слезах Господний путь,
Крест пронести свой, не упасти на колени,
Чтобы весну в родимый дом вернуть,
Свет воцарился и настало воскресенье.
 
 
До солнца долгий и тернистый путь,
Терпение и веру посылают звёзды.
Дано из чаши лиха нам хлебнуть,
Прозреть, не огрубеть, ценить глоток свободы.
 

Ожидаем чудо

 
Мы ожидаем чудо в Новый год!
Надеемся, что этот будет лучше.
Мечтаем, ублажаем наперёд.
Как хочется, чтоб был послушней!
 
 
Но жизнь торопится, бежит…
Увы, он скоро станет прежним.
А нас влекут вперёд мечты,
И помогают жить надежды…
 
 
Возможно, так вот, впопыхах,
Не замечаем своё счастье.
Оно ведь в солнечных лучах,
Тепле родных и их объятьях…
 

Валентина Панина

Валентина Георгиевна Панина родилась в г. Куйбышеве (теперь Самара) 28 июня 1949 г. Замужем, 25 лет проработала в Институте вычислительной математики и математической геофизики СО РАН (бывший Вычислительный центр) в Академгородке г. Новосибирска.

Первая книга вышла в 2015 г. С тех пор выпущено более десяти романов и три детские книжки для самых маленьких.

В 2017 г. участвовала в Международном книжном форуме «Книжная Сибирь» в г. Новосибирске с книгой «Находка, или Резкие повороты судьбы», получила диплом участника.

В открытом межрегиональном конкурсе «Книга года: Сибирь – Евразия – 2018» книга «Хмельное зелье» стала призёром в номинации «Лучшее издание художественной литературы».

Каждому по делам его
отрывок из одноимённого романа Валентины Паниной

Волк помнил своё родное логово, где делал первые шаги, где мать-волчица кормила его с братьями тёплым вкусным молоком, за которое приходилось бороться с ними. Отец всегда лежал снаружи и охранял свою семью. Однажды раздались оглушительные выстрелы, логово заполнилось едким дымом, волчонок испугался громких звуков и забился в самый дальний угол, за корни дерева. Незнакомый едкий запах щипал в носу. Человек заглянул в логово, протянул руку, схватил одного волчонка, бросил его в мешок, потом схватил второго. Волчонок слышал, как отчаянно пищали его братья. Потом наступила тишина. Его не заметили в тёмном углу, за корнями. Испуганный и голодный щенок долго ждал, когда придёт мать. Волки не возвращались. Волчонок заскулил и, не дождавшись матери, уснул.

Наступил вечер. Луч уходящего за горизонт солнца заглянул в логово. Волчонок проснулся, встал и потихоньку вышел. С опаской обнюхал землю вокруг, везде были незнакомые запахи, перемешанные с запахами матери и отца. Волчонок погрыз палочку, сорвал травку, пожевал её и вернулся в логово.

Лес окутался непроглядной тьмой. Волчонок сидел в высокой траве сбоку от входа и вдруг почуял родной запах. Припадая на одну ногу, вернулась мать. Она зашла в логово и легла. Щенок, заскулив, кинулся к ней, уткнулся носом ей в живот и, причмокивая, стал жадно пить молоко, отрывался, смотрел на мать и снова припадал к соску. Ночь прошла спокойно, щенок сладко спал, прижавшись к тёплому боку матери. На рассвете волчица вдруг зарычала, вскочила, схватила щенка за загривок и метнулась из норы. Волчонок закрыл глаза и поджал лапы.

Она бежала сквозь кусты, несла щенка вглубь тайги. Волчица знала: если человек нашёл логово, то непременно вернётся и для того, чтобы выжить, она должна уйти подальше от этого места. Она тащила щенка очень долго, время от времени ложилась, зализывала рану на ноге и, отдохнув, брала щенка за загривок и снова шла по кустам, обходя буреломы, уносила своё потомство в безопасное место. Волчица нашла новую нору под большим корнем вывороченного ураганом дерева. Первое время они голодали, пока рана у волчицы затянулась. Однажды она принесла зайца и положила его перед щенком. Волчонок схватил его зубами за шкуру, потаскал по траве, поиграл и, притомившись, отошёл в сторону, лёг и уснул. К осени рана у волчицы затянулась и уже не беспокоила. Однажды ночью волчица взяла подросшего и окрепшего за лето волчонка на охоту. Они зашли в село и зарезали овцу. Он впервые участвовал в охоте и рвал своими крепкими зубами живую плоть. У него от вкуса крови мутилось в глазах, а в брюхе он чувствовал сытую тяжесть.

В тайгу возвращались мимо старого логова, которое уже заросло травой. Волчица легла в траву перед входом и затихла. Волчонок подошёл и лёг рядом. Вдруг волчица подняла голову и насторожилась. Недалеко от них на поляне появилось стадо оленей. Волчица встала и медленно через кусты, окружавшие поляну, стала подбираться к ним. Выскочив на поляну, она огромными прыжками понеслась к животным. Олени сорвались с места и побежали от волчицы, она настигла оленёнка, вцепилась в горло и порвала его. Когда волчонок подбежал, оленёнок лежал зарезанный. Мать учила волчонка охотиться. Волчица была ещё молода и сильна, каждая охота венчалась успехом. Волчонок рос не по дням, а по часам. Ему уже было восемь месяцев, и теперь он помогал волчице расправляться с намеченной жертвой. Волчонок был пока ещё прибылой, но рослый и крепкий.

Каждый день они выходили на охоту. Волчица бежала впереди, высматривая добычу, волчонок трусил следом за матерью. Однажды они бежали по зарослям кустарника, волчица учуяла запах животных и остановилась. Невдалеке, на поляне, паслось стадо лосей, она стала подкрадываться, высматривая подходящую жертву. Прибылой волчонок крался следом за волчицей-матерью. Она сорвалась с места и большими прыжками понеслась к стаду, молодой волк последовал её примеру. С рыси волчица перешла на шаг, огромный самец с ветвистыми мощными рогами, склонив голову, пошёл на неё. Стадо сбилось за его спиной в кучу. Волчица, ощерив пасть с огромными крепкими клыками и вздыбив загривок, приготовилась к прыжку. То, что произошло дальше, навсегда врезалось в память волчонка и изменило его жизнь.

Треск ломающихся веток под мощной мускулистой тушей, топот и налитые кровью глаза огромного лося, вопль волчицы, отброшенной мощным ударом копыт. Волчонок отбежал подальше, сел и стал наблюдать, как вожак лосиного стада топчет крепкими копытами, добивая волчицу, фыркая и кося кровавым глазом. Он поднимался на задние ноги и всем своим весом обрушивался на волчицу. Волчонок зажмурился, запах животных сводил его с ума, у него желудок скрутило от голода. Волчица лежала без движения. Вожак, пофыркав, глядя на мёртвую волчицу, увёл стадо с этой поляны. Волчонок подошёл к матери, обнюхал, толкнул в бок носом, но она не пошевелилась. Он сел и заскулил, но мать не отзывалась. Он развернулся и пошёл в тайгу. Волчонок долго бродил в надежде поймать хотя бы зайца на ужин, но, не поймав никого, сел и тоскливо с отчаянием завыл. Теперь, чтобы выжить, ему предстояло научиться самостоятельно добывать пищу.

Осиротевший молодой волк подрос, он расширил и углубил логово под корнями упавшего дерева. Ему пошёл третий год, он был одинок. Непримиримыми врагами стали его сородичи. Впервые он увидел следы от тяжёлых лап и почуял их запах. Они прошли неподалёку от его логова. Стая нарушила его владения, но волк не стал их преследовать. Они снова появились через три дня, ночью. В ночной тишине при яркой полной луне волки тихой рысью бежали мимо его логова: старый вожак, две волчицы и два прибылых. Волк выскочил из логова им наперерез. Вожак с волком остановились друг против друга, оскалив морды, ни один не поджал хвост и не отвёл взгляд. Самки стояли в стороне. Вдруг молодая самка подбежала к молодому волку, виляя хвостом, отпрыгнула, приглашая к весёлой игре. Волк покосился на неё, она свалилась на спину с ласковой покорностью, поджала лапы.

Волк отвлёкся на молодую соблазнительницу и очнулся, когда почувствовал клыки старого вожака на своей холке, рвавшие его шкуру. Волк вырвался и отскочил в сторону, приняв боевую стойку. От тяжёлого прыжка вожака волк не удержался на ногах, второй рывок пришёлся рядом с горлом. Вожак не устоял бы в схватке с яростью раненого молодого волка, если бы не волчицы, которые кинулись вожаку на помощь. Молодой волк долго отбивался от преследователей, нанёс страшную рану старшей волчице. Потом, скуля, он долго полз по снегу, оставляя кровавые следы. Отлежавшись, волк, еле волоча задние лапы, уходил подальше от своего логова. Он забился в густом мелком кустарнике, разрыв снег и листву, пахнущую прелью. Раны кровоточили. Волк зализывал их там, где мог достать. На охоту ходить не мог, его мучил жар, и волк жадно хватал пастью снег. Раны заживали медленно, он не мог выходить на охоту всю зиму. Волк ослаб и перестал брезговать падалью. Он был покалечен и обречён на одиночество. Вороньё над ним каркало в ожидании, когда он околеет. К лету все раны затянулись, волк начал охотиться сначала на зайцев и мышей, но вскоре окончательно окреп.

К следующей зиме волк заматерел, крепкие ноги легко несли его мощное тело во время охоты. Он почувствовал себя в тайге хозяином. Теперь волк без страха отстаивал свою территорию, а к его логову никто не смел приблизиться. Зима прошла незаметно, нехватки пищи не было. К весне он всё чаще вспоминал заигрывания молодой, лукавой самочки.

Со дня сотворения мира лес жил по своим законам. Сильный убивал слабого не из вражды – так повелела жизнь: одни погибали, другие рождались. Но каждый год в назначенный природой весенний день лесные обитатели сходились парами для любви – самой чистой и высокой, ибо служила она не удовлетворению похоти, а зачатию новой жизни, которая придёт на смену старой. Волк был молод и силён. Он часто принюхивался к весенним запахам и чувствовал томление, садился и заводил свою страстную песню.

В ночной тиши, когда деревья отбрасывали в лунном свете причудливые тени, издалека раздался тоскующий вой одинокой волчицы. Она звала, и до него долетал томящий сладостный вой. Волк стоял и слушал пронзительную, завораживающе красивую призывную песню волчицы, его напрягшиеся ноги деревенели, а зов природы заставил большими махами бежать к молодой самочке.

Волк – животное моногамное. Сформированная пара фактически всю жизнь остаётся вместе, пока обстоятельства высшей силы не разлучат их. Видимо, лукавая самочка, вторая по рангу волчица из знакомой ему стаи, была готова для воспроизводства потомства, и поэтому её призывный вой раздавался далеко по тайге. Волк нёсся навстречу страстному зову. Лапы крепко держали послушное в прыжках тело.

.. Бой с вожаком закончился быстро. Волчицы старого вожака не защитили. Настал конец силе и власти старого волка. Вожак издох. Жизнь молодого волка изменилась, к нему вернулись его владения, лежавшие в окрестностях его родного логова. Настало его время продолжить род. В его логове появились трое щенят. Волк приносил еду и кормил семью, но один щенок по неизвестной причине вдруг издох. Но беда не ходит одна. Волк с волчицей нарушили тайну логова! Старая тощая корова забрела в кусты, рёбра торчали, а в глазах тоска. Волки почуяли её запах, напали с двух сторон и без труда завалили. Услышав приближающийся собачий лай, волки ушли вглубь леса, таща в зубах щенят, но собаки настигли волков, в схватке погибли оба волчонка.

От собак они ушли, но волчица, сильно пострадавшая от собачьих клыков, упала. Волк собачью стаю уводил от волчицы за собой. Собаки гнались за ним, не отставая, инстинкт самосохранения гнал его вглубь тайги. Стараясь скрыть следы, он спустился в овраг к ручью и прыжками побежал по воде. Когда псы отстали и их лай затих вдали, волк вернулся к волчице, но она лежала без движения. Волк понял, что опять остался один. Он сел и завыл. Его прощальная песня длилась долго. Потом он съел зайца, которого принёс своей волчице, лёг рядом с ней и, положив морду на лапы, закрыл глаза.

С гибелью подруги он снова остался один. У зверя, как и у человека, должен быть дом, куда он может вернуться, чтобы отдохнуть, вывести потомство или зализать раны. Волк просыпался с восходом и шёл на охоту. Однажды он встретил одинокую волчицу. Он подошёл к ней, волчица его не отвергла. Волк привёл её в своё логово. У них появилось потомство, волчата подросли, и их стая становилась угрозой для посёлка. Охотники устроили облаву, из которой удалось спастись только волку и волчице. Прошло несколько лет, но волчица не приносила больше потомства. Вскоре они уже не могли охотиться на крупных животных, силы были уже не те. Однажды волки вышли на охоту, увидели людей, и волчья злоба закипела, загривок у волка встал, пасть оскалилась, и они с волчицей прыжками понеслись к людям. Выстрел остановил их и заставил убегать через лог. Волчица упала и тут же издохла. Волк лёг рядом с ней, но, увидев людей, встал, отбежал на пригорок и сел, наблюдая за ними.

Опять волк остался один. Он был уже стар. Шерсть местами вытерлась, местами висела грязными клочками, она уже не вырастала и не грела его, часть зубов были поломаны. Охотиться в одиночку на крупных животных не хватало сил, а на мелких зверьков – ловкости. Присоединиться к какой-нибудь стае он не мог, ни одна стая его не примет. Волк шёл по следу людей. Поздняя осень оказалась необычно холодной, иногда выдавались тёплые дни, но ночи постоянно были морозными и чувствовалось приближение зимы. День подходил к концу, уже отчётливо ощущалось усиление холода, волк чувствовал это подушечками лап и кончиком носа. Он бежал по тонкому слою снега, из пасти вырывался пар, чем морознее становилось, тем пар становился гуще. Волк, преследовавший людей, тяжело дышал.

Ему трудно было бежать, он был голоден, а добыча к себе не подпускала.

Люди убили его подругу, и теперь волк преследовал их, чтобы отомстить. Вдвоём они могли задрать косулю или зайти в посёлок и зарезать овцу, а одному всё это не под силу, и он, переполненный злобой, с вздыбленным загривком шёл за людьми, выжидая момент, чтобы напасть. Свалявшийся и заледенелый мех, цепляясь за кусты, оставлял на них серые грязные клочки шерсти. Иногда волк давал себе отдохнуть, но люди удалялись быстро, и ему приходилось вставать и бежать трусцой, чтобы догнать их. Волк надеялся, что ему повезёт и кто-то из людей станет наконец его добычей. Он не ел уже третьи сутки, вокруг ни зайца и никакой птички не видно, а люди всё идут, и упустить их никак нельзя.

На протяжении многих лет волк с волчицей были самыми безжалостными, самыми хитрыми, самыми удачливыми хищниками-убийцами. Их жестокость не оставляла ни малейшего шанса на выживание у преследуемого животного. Они уходили от любой опасности, волк мог учуять любой хитро спрятанный капкан. Охотники не раз брали его на мушку, но волки уходили от людей целыми и невредимыми. Охотники удивлялись способностям, которыми обладали хищники, строили догадки об их неуловимости и испытывали неосознанный страх. Об этом страхе не говорили открыто, но в одиночку или в темноте старались не ходить.

Волки часто заходили в посёлок, забирались в овчарню и резали овец, телят и даже собак. Подруга волка была мощной волчицей, она могла овцу закинуть на спину и убежать с ней от преследователей. Когда животные стали старыми, начали промахиваться и добыча от них уходила, им пришлось охотиться на зайцев, мышей и прочую мелочь. Но теперь волк в который раз опять остался один. Тяжело дыша, скрываясь за кустами, он бежал за людьми…

* * *

Они услышали жуткие завывания. Рита оглянулась, испуганно посмотрела на Виктора и прошептала:

– Это неприкаянные души тут бродят, затерявшиеся в тайге? И что они ищут? Дорогу домой или кого бы сожрать?

– Думаю, что это волки, но они боятся огня и к нам не подойдут, а медведей нет, они все уже по берлогам спят.