Текст книги "Призвание – писатель. Том 1"

«Разве плохо, что снега до окон…»

 
Разве плохо, что снега до окон
В метель за ночь одну намело?
Я откинул его от порога —
И дышать стало очень легко.
 
 
У соседей залаяла псина,
Кузя мой вторит ей с хрипотцой.
Разговоры их эхо носило
И над улицей, и надо мной…
 
 
По лощине за срезанной сопкой,
Где курчавятся шахты в дымку,
Эшелоны железною тропкой
Уголёк наш к Транссибу влекут,
 
 
От Анжерки в Магнитку и дальше,
Туда, где плещет домен накал,
Туда, где сквозь прикрытые пальцы
С гудом плавится твёрдый металл.
 
 
Нужен он и на пушки, и танки,
На лопатки саянских турбин,
Чтобы козы могли спозаранку
Зазвенеть в травостое лощин.
 
 
Чтобы этой вселенскою былью
Любоваться мог, жизнью и петь
Даже тот, кому срезали крылья
И отняли надежду звенеть…
 

Дамоклов меч

 
Некошеные травы, степной покой —
Ковыльною отравой влечёт домой.
Уйти от ста соблазнов, забот и дел
Теперь-то я согласен, тогда не смел.
 
 
Теперь на всё готовый, рву нити жил:
Разломаны основы того, чем жил!
Повисший надо мною дамоклов меч
Разрубит не разрубит, но должен сечь…
 

Я буду сча́стливее всех

 
Всё решено на небесах.
Наотмашь бьёт холодный свет.
Кому-то – травостой, роса,
А мне – зима, луна и снег.
 
 
Кому-то – солнце, пляж, лежак,
Газеты тень спасает нос.
А на моих плечах рюкзак,
И я устал, и я замёрз.
 
 
Кому-то плещется волна
Зелёным мраком глубины.
А предо мной тайги стена,
И я не чувствую спины.
 
 
Но вот уже распадка тень.
И, разбавляя темноту,
Луна разглядывает, где
Уже стоянку я найду,
 
 
Где сброшу с плеч давящий груз,
Весёлый разведу костёр,
С едой, маршрутом разберусь
И продремлю весь этот вздор.
 
 
А утром, только рассветёт,
Чего лезть в пламя, жечь ладони!
На плечи груз – и вновь вперёд,
До цели на соседнем склоне.
 
 
Я буду сча́стливее всех,
Достичь, к чему стремлюсь, сумевши,
Преодолевши этот снег
И сам себя преодолевши!
 
 
Я должен двигаться вперёд,
Благодарить за свет луну,
А то, что жизнь не даёт
Сейчас, потом я сам возьму!
 

Яшка ходит в школу с папой, между прочим

 
Зацвела черёмуха – и похолодало.
Словно первым снегом деревце обдало.
Тонким слоем льдинок затянуло лужи.
Где же цвет черёмухи холод обнаружил?
Вроде солнце светит, словно летом жарко,
А морозец – вот он: в лужицах подарком.
Ломко под ногами он хрустит у Яшки —
Прелесть ходить с папой в школу первоклашке!
Он на солнце смотрит и гудит машиной.
Хорошо и папе идти рядом с сыном.
Радостью сияет рожица плутишки,
Когда он с размаху стукает по льдышке.
Здоровски, однако – веселей не надо,
Когда брызги с лужи прямо до ограды!
Правда, папа сразу же дёргает парнишку,
Чтобы не марал он в грязь свои штанишки.
Яшка не в обиде, всё он понимает:
Мамы у них нету – папа сам стирает.
Яша в школу ходит с папой, между прочим,
Потому что любит его очень-очень!
 

Наташа Ростова

Лариса Борисовна Кулямина (Кондрашова) – настоящее имя автора. На портале «Стихи. ру» награждена медалью им. И. Бунина. Кандидат в члены Интернационального Союза писателей, член Союза писателей Северной Америки.

Начало творческого пути было положено в городском литературно-творческом объединении «Пзрмония», где в 2012 г. она получила свою первую серьёзную награду – диплом I степени томского областного жюри в конкурсе «Мир волнующий, зовущий» в честь Дня поэзии. Это явилось хорошим стимулом для совершенствования. Печаталась во многих сборниках и альманахах России, а также в русско-польском альманахе «Берега огня и воды». Есть персональные сборники: «На крыльях синей птицы», «Прикосновение», «Мой чарующий рай», «Женщина с ароматом весны».

Рождество
по мотивам немецкого поэта Эйхендорфа

 
Благословенным видится мне мир:
Средь звёзд летают ангелы-хранители
Под пение многоголосых лир,
Вещают преподобные святители
 
 
О Рождестве, счастливых светлых днях,
Украшенных игрушками и звёздами,
Искрящихся, запрятанных в ветвях
Блестящих шариках, висящих гроздьями.
 
 
Притихли улицы, молчат дворы.
За окнами многоголосье детское,
Шум-гам стоит, уж ель в огнях искрит,
Пришло великое известие.
 
 
Сияет Вифлеемская звезда,
И мир спокойным видится, сияющим,
Посланница архангелов она,
Как ясный свет неугасающий.
 

Детские стихи

 
Я пока что карапуз,
Мне всего два года.
Посмотри, какой бутуз
И, конечно, шкода.
 
 
Хоть «шнурок» и небольшой,
В жизни толк я знаю.
Современный и крутой —
Папе подражаю.
 
 
До чего красив цветок —
Белые реснички.
В центре маленький желток,
Как глазок у птички.
 
 
Погадать сейчас хочу
На подружку Машку
И в руках цветок кручу.
Может быть, на Дашку?
 
 
Лепестки не буду рвать,
Жалко мне ромашку.
Лучше я пойду играть
С Машею и Дашей.
 

 
«Я уже совсем большая
И умна не по годам,
В игры с вами не играю —
Я задира, сдачи дам.
У меня красивый волос,
Будто огненный парик.
И певучий, нежный голос —
Он с рождения возник….
Я – индиго-ученица,
Мне все знанья по плечу.
Я могу летать, как птица,
Если только захочу!..»
 
 
«Фу, какая ты хвастунья,
Мы играть пришли с тобой,
А на деле ты драчунья,
И характер непростой.
Слушать больше не желаем
И водиться не хотим.
С задавакой не играем,
А исправишься – простим».
 

 
С дочкой мы играем в прятки:
«Раз, два, три, четыре, пять…
Я считаю по порядку.
Всё, иду тебя искать!»
 
 
«Я нашла на кухне место,
Шкаф с посудой – это да!
Села там, как будто в кресло,
Ножки видно, вот беда.
 
 
Мама ищет всюду-всюду,
Я сижу и не дышу».
«Где ты, дочка, моё чудо,
Всё равно тебя найду».
 
 
Дверца шкафа заскрипела.
«Что ты, дочка-егоза,
Ножки спрятать не успела?
Видят мамины глаза».
 
 
Обняла за плечи дочку:
«Я везде тебя найду,
Мой любимый ангелочек,
Ты цветок в моём саду».
 

Это было давно, зимой. Стояли крепкие морозы. По сибирским меркам в январе это нормально, когда за окном температура опускается до минус тридцати. Мы с Нюськой полетели на практику в сельскую местность. Ну и забавная же эта Нюська! Поросячьим прозвищем называла её потому, что она очень любила поесть. Её челюсти постоянно работали: то булку в рот закинет, то конфеты одну за одной. И всегда всё в запасе у неё было. Часто ей говорила: «Твой организм что, фабрика по переработке пищевой продукции? И куда в тебя лезет?» А сама худая, как жердь. Я ей немного завидовала, но, с другой стороны, думала: ела бы я столько, давно в какую-нибудь бабу Фёклу превратилась. И тут случилось невероятное. В деревне, куда мы прибыли, нас радушно встретила администрация. Поселили в деревянный пустой жилой дом, где стояла настоящая русская печь. Пол из тёсаных досок, из мебели – стол да несколько кроватей. Все «удобства» на улице. Нам самим предстояло колоть дрова, топить печь, носить воду из колонки. Это настоящая экзотика! Выйдешь, бывало, утром, вдохнёшь всей грудью морозный воздух – и пар изо рта. Мороз за нос, щёки цепляет. А ты скорей за топор – только щепки летят…

Зайдёшь в дом, лицо горит, жар по спине и пот тонкой струйкой по лопаткам. Вот где удовольствие! А готовить себе мы отказались наотрез. Хоть и воду носили, дрова кололи, а вот с печкой не дружили. Однажды чуть не угорели. Где нам, городским, знать, что заслонку нельзя закрывать, пока печь не протопится? Так надышались гари, что единогласно решили: будем ходить в местную столовую, благо находилась через дорогу.

Ах, какая это была столовая! По достоинству мы оценили позже, когда я поправилась на пять килограммов. Даже Нюська, которую ничего не брало, округлилась, похорошела.

Мне никогда не забыть этот запах и вкус духмяного хлеба с его необыкновенно нежным мякишем – весь в дырочку, пористый, как губка. И до одури вкусный, с поджаренной хрустящей корочкой! А домашняя сметана, в которой ложку не провернуть, как яичный желток масло! Это вам не в пачке 82,5 % ГОСТа…

Не забыть и первое посещение местной столовой.

Открыв тяжёлую, со скрипом, толстую деревянную с металлическими засовами дверь, мы почувствовали дух, в котором смешалось всё: и запах мяса, и овощных разносолов, и каких-то пряностей, и ещё много чего непонятного, но очень вкусного. Внутри бревенчатые стены украшены картинами, написанными в манере жостовской росписи, различные натюрморты, сюжетные картины Маковского, Кустодиева, Перова. Вот тебе и деревня! Сидим мы с Нюськой, головами крутим, а к нам девица в русском сарафане, с кокошником на голове, почти как в сказке: «Что желаете? Вижу, новенькие прибыли!» – и поклонилась низко. Потом меню подаёт. А там одно блюдо вкуснее другого. Нюська сразу пальцем в строчки тычет. «Ты что, Нюська, лопнешь!» – говорю ей. А у самой в животе подсасывает, всё бы съела. Заказали. А готовят тут же, почти на глазах: и пельмени варят, и жаркое с капустой, выпечка разная, оладьи, взвары – ешь сколько влезет. У Нюськи глаза горят от восторга, и всё охает да ахает.

А на столе перед нами закуски лёгкие – хочешь ешь, хочешь смотри.

Булочки печёные – красивые, как лакированные, блестящие. Нюська сразу в рот одну, за ней вторую уже уплетает. А рядом запеканочка – корочка пупырчатая, поджаристая, с вкусной жёлтой плёночкой, и медок к ней. А медок – то дяди Яши, местного пасечника, как выяснилось. Пока суд да дело, обстановку изучаю, подружка всё жуёт, щёки знай надувает.

В столовой почти никого, изредка забегали какие-то мужики, видимо работяги. Но всё чин чинарём: робу на вешалку, ушанку на оленьи рога – и руки под рукомойник. Смотрю на одного, здоровый такой, аппетит – позавидуешь, не хуже Нюськи моей. Сидит за столом, а перед ним жирные щи из кислой капусты, картошечка дымящаяся, огурчик солёный с хрустом, кусает – аж брызги летят. Нет, такое выдержать невозможно. А мужик уже мясо съел, мосол обсасывает. По бороде жир растёкся, весь сальный и пальцы облизывает. От обильной сытной еды кровь к щекам хлынула. Разогрелся, разомлел, глаза осоловелые. Гляжу на него и слюнки глотаю. А тут и нашу кашу пшённую с тыквой из печи достали да на стол нам поставили. Нюська аж подпрыгнула, ложкой скорей в чугунок. «Погоди, – говорю, – успеешь». А сама носом вожу, вынюхиваю, чувствую: ваниль с корицей присутствуют. Кроме тыквы изюм проглядывает, а масло расплавилось пеночкой жёлтой с белой каёмочкой по краю. Следом сбитень принесли. Тут и у нас кровь побежала, жаром внутри всё заполыхало. От каши не оторваться. Такой больше нигде не ела.

Пока ели, чувствую взгляд чей-то. Властным хозяином между столов, почти как инспектор, кот Барсик ходит. Остановился недалеко и смотрит на нас прищуренным глазом, мол, ну как, городские, сытно ли поели? А сам откормленный, шерсть лоснящаяся, блестит. «Хорошо живёшь, дружище, и сытно, и тепло тебе здесь», – подумала я про себя.

И так мы наелись, что забыли про все дела. Спохватились, а встать-то трудно. Решили, что обойдёмся без обеда, да куда там… И обед, и опять завтрак, и опять обед… Вот так мы с Нюськой и прожили месяц. Вернулись откормленные, нас не узнают и спрашивают: «Вы что, в доме отдыха находились?» Долго нам пришлось лишние килограммы сбрасывать. А Нюська, как встретимся, всё ноет: «В деревню хочу!» Но в памяти всё как вчера. Хотите того же? Поезжайте в эту деревню, если найдёте, вместе с Нюськой…

Надежда Рот

Надежда Григорьевна Рот (Nadja Roth) родилась в Молдавии, в городе Бендеры. Окончила Одесский педагогический институт им. К. Д. Ушинского по специальности «учитель физики».

В 1993 г. в качестве жены российского немца переехала на постоянное место жительства в Германию. В настоящее время на пенсии. Живёт в городе Раштатт (Rastatt).

Потребность сочинять стихи была обусловлена огромным желанием поделиться своими воспоминаниями. Первое стихотворение «Старый дом» написала в 60 лет. Поэтическим языком автор пытается описать наиболее яркие, незабываемые страницы своей жизни.

«На улице ливень, желанный и тёплый…»

 
На улице ливень, желанный и тёплый,
Всех поит, всё моет, всем хватит с лихвой!
И хочется крикнуть: «Хороший, родимый,
И нас не забудь, мы мигом, постой…»
Мы смотрим на маму с такой мольбой,
Мы прочь побросали игрушки…
Она улыбнулась, махнула рукой,
Сказала: «Купайтесь, свинушки!»
И мы помчались, визгливо крича,
Мы прыгали прямо в лужи,
Мы пили волшебную воду дождя
И счастье рвалось наружу…
И вдруг обомлели, стоим и молчим,
Такой красоты мы ещё не видали!
Радуга в небе парила, как дым,
И капли дождя разноцветными стали.
На наших глазах менялись цвета
От более яркого к светлому.
И долго-долго сияла она,
Загадочная, безответная…
 

Бабье лето

 
Приятней стали вечера,
Исчезла духота до самого рассвета
И неизменно, как всегда,
Пришло чарующее бабье лето.
И засияла осень красотой,
Последнею улыбкой в начале увядания.
Уже не молода, но очень хороша собой,
И сердце жаждет с ней свидания.
А паутинки, первые морщинки,
Не портят общей красоты.
Блестя на солнце, только украшают
Прекрасные осенние черты.
Ещё по-летнему одета,
С особым шармом, не спеша
Багряных листьев скромные букеты
Под ноги расстилает нам она.
 

«Я очищаю личное пространствою…»

 
Я очищаю личное пространство
И удаляю неприятных мне людей:
Нарциссов и амбициозных,
Токсичных, чей язык подобен жалу змей.
Мне не под силу их исправить
И не под силу их понять,
Нет смысла биться головой о стенку.
Гораздо больше хочется себя познать:
Не только снять с души тумана плёнку,
Но глубже заглянуть, до дна,
Открыться полностью для света
и добра.
 

«Милый дом, старый дом…»

 
Милый дом, старый дом,
Как тепло всем было в нём…
Добротой отца согретый,
Маминой любви огнём.
Всё он помнит, старый дом
С абрикосом под окном:
Как гордился им хозяин,
Как заботился о нём!
Помнит дом себя другим,
Молодым, красивым,
Помнит звонкий смех детей,
Мамин взгляд счастливый.
Первый дождь и первый снег,
Сердца откровение,
Не забыл наш старый дом
Чудные мгновения.
Радости и горести, беды
и потери —
Всё с тобой, родной ты наш,
Пережить сумели.
 
 
Всё он помнит, старый дом
С абрикосом под окном…
 
 
Помнит зимы снежные
С сильными заносами
И Наташку-непоседу
В красной шапке с розами.
И моё пальтишко, синее,
из плюша,
И смешную маленькую
Бабушку Катюшу.
Самоделки брата – полочки
резные
И подснежники для мамы
Первые, лесные.
Помнит тёплый месяц май
И меня с подружкой,
День рожденья во дворе,
Сладкие ватрушки.
Маму мою крёстную
С куклой в платье белом.
Восхищенью моему не было
предела!
 
 
Всё он помнит, старый дом
С абрикосом под окном…
 
 
Помнит велик наш «Орлёнок»,
Мамины тревоги,
Брата новенький баян
С песней «Эх, дороги…»,
Посиделки у ворот, солнце
на закате,
Балалайку дед Ивана, шутки
бабы Кати.
Помнит дом всех внуков,
Смирных и шкодливых,
Радостных и плачущих,
Но всегда любимых.
Милый дом, старый дом,
Сколько слёз пролито в нём,
Сколько песен перепето
С красным молодым вином!
Не беда, что мы вдали от тебя,
родимый,
В сердце глубоко храним
Образ твой любимый.
 

«Весна пришла невероятно рано…»

 
Весна пришла невероятно рано
И сразу закатала рукава.
Умело пользуясь своею красотой
и обаянием,
Уговорила солнце растопить снега.
 
 
И потекла вода потоком и ручьями,
Всё освежая и смывая серость дня.
И две недели напролёт
Весна всё мыла, мыла, мыла,
Как моют палубу матросы корабля.
 
 
И вот уже идёт девчонка
По мягким свеженьким дорожкам,
Причёску поправляя на ходу,
С улыбкой на лице, в красивых
босоножках
Спешит навстречу счастью своему.
 

Последняя встреча

 
Вокзал. Толпа. К окошку не пробиться,
Стою здесь два часа подряд.
От духоты немного голова кружится,
Рассеянно вожу по залу взгляд.
И вдруг как будто током всю
пронзило.
Да, это ты… Уже пытаешься ко мне
пройти.
О боже, как же я тебя любила!
Но гордость шепчет: «Отвернись, уйди,
Всё в прошлом, позади и ворошить
не надо».
Расталкиваю всех и рвусь наружу…
За клёном прячусь от настойчивого
взгляда
И летом вся дрожу, как в стужу.
Ты мечешься по площади,
С досады рвёшь билеты,
Потом сидишь с потухшим видом
на земле,
Уходишь медленным тяжёлым
шагом…
И больше мы не встретимся нигде.
Возможно, я была права, не знаю,
Но по ночам мне снится вновь и вновь,
Как следом за тобой бегу, зову…
и обнимаю,
Мой милый мальчик, моя первая любовь.
 

«Её разбудил телефонный звонок…»

 
Её разбудил телефонный звонок,
Он неожиданно и резко прозвучал.
На улице метель мела,
Сынок в кроватке крепко спал.
 
 
Слегка волнуясь, трубку подняла,
Услышала охрипший голос мужа:
– Не жди меня, я уезжаю…
– Ты что, с ума сошёл?! Куда?
В ответ короткие гудки и тишина.
 
 
Она сползла на пол подкошенная,
Обледенелая, как ветка за окном,
Закрыв лицо руками, глухо плакала,
А ветер выл и дребезжал стеклом.
 
 
Разбита, брошена, унижена…
Но надо встать, ребёнка накормить,
Смириться, всё как есть принять
И с этим как-то дальше жить.
 
 
Прижав к себе сынишку, ласково
шептала:
– Не бойся, заинька, пробьёмся!
Придёт весна, гулять пойдём с тобой.
Ты у меня крепыш – так врач сказала.
Мой самый лучший, самый дорогой!
 
 
В заботах проносились дни,
Она стирала, убирала, кормила,
Спать укладывала сына…
Холодными и неприглядными
казались ей они.
Так незаметно подошёл апрель,
Растаял снег, на солнце заблестела
паутина.
 
 
В один из дней она сидела в парке
на скамейке,
Закрыв глаза и радуясь теплу.
И вдруг услышала слова мужчины:
– Могу я рядом сесть? Я солнце вам
не заслоню?
 
 
Она глаза открыла и невольно
улыбнулась,
Он рыжим был, как солнышко.
Его собачка прыгнула к ней на колени
И поудобней улеглась.
Такое общество её обезоружило,
И с этого момента их дружба
началась.
 
 
Да, дружба, и ничто иное,
Ей нравилось с ним время
проводить:
Общаться на любые темы,
Друг к другу запросто ходить,
Шутить, на катере кататься,
Смеяться и о важном говорить.
Она считала, что возможно
С мужчиной просто так дружить.
 
 
Так продолжалось около трёх месяцев.
Они встречались только по субботам,
И вдруг он к ней приходит
в понедельник,
Причём с утра и прямо на работу.
 
 
Она спросила озабоченно:
– Случилось что-то?
Говори, быть может, помогу…
Он молча сел напротив и сказал:
– Без тебя я больше не могу…
Да, я хочу с тобою быть всегда,
И если ты ко мне сегодня не придёшь,
Я буду знать, что ты меня не любишь.
И наши встречи прекратятся навсегда.
 
 
Она пришла… Была поражена
Его какой-то запредельной нежностью,
Как-будто он держал в руках
Неоценимо дорогую вещь,
Боясь дышать и медленно глотая
Любви и жгучей страсти смесь.
 
 
Он спал, уткнувшись в её шею,
Не отпускал даже во сне.
И зёрнышко любви в душе её
произрастало,
Шальным апрельским ветром
Занесло его извне.
 

«Люблю» в кавычках

 
Довольно часто молодые жёны
В буквальном смысле пытают мужей:
«Ты любишь меня? Ну что ты молчишь?!
Ты, кстати, молчишь уже несколько
дней…»
И он, пытаясь отмахнуться, как от
Назойливой осы,
Промолвит наконец: «Люблю, конечно».
Слова, которые, скорей всего, пусты.
Не надо требовать любви, нет ничего
Глупей на свете.
И это слово, лучшее из слов,
Не говорите всуе
И не бросайте попросту на ветер.
Поймите, девочки, что настоящая
любовь
Не требует каких-то подтверждений,
Она всегда ясна без слов,
Уверена в себе и лишена сомнений.
Ведь, если любит, просто подойдёт,
Обнимет так тепло и нежно,
Что каждой клеточкой поймёшь,
Что ты любима и ему с тобой
Спокойно, хорошо и безмятежно.
А ежедневным повторением «люблю»
Вы это слово превращаете
в привычку.
Оно не значит ровным счётом ничего,
Затёртое, банальное, в кавычках…
 

«Спасибо, Боже, за дарованную жизнь…»

 
Спасибо, Боже, за дарованную жизнь,
За то, что мы всегда неповторимы,
Такие разные, но все Создание Твое,
Тобой ведомы и Тобой хранимы.
 
 
Задумайтесь. И я, и ты, и он… всегда
Единственные в своём роде.
И от рождения наделены добром,
Бесценным качеством в народе.
 
 
Господь сопровождает нас в пути
От самого рождения до тризны.
Его намеренья всегда благи,
Он Свет, ствол древа нашей жизни.
 
 
Мы многое не постигаем, не под силу
Нести тяжёлый крест, познать себя…
А истина в простом: доверьтесь Богу,
Всё наше бытие в Творце и от Творца.
 

«Я удивляюсь пожилому возрасту…»

 
Я удивляюсь пожилому возрасту,
В нём ощущения совсем другие.
Природу утончённей чувствую,
Как будто вижу всё впервые.
И хочется творить, и чувства
не остыли,
Душой прозорливее стала.
И вижу в людях больше доброты,
И восхищаюсь тем, что попросту
не замечала.
 

Ольга Сивей

Писатель в жанре современного реализма/автофикшн, поэтесса. По образованию – врач-невролог. С 2020 г. полностью посвящает себя литературной деятельности. Пишет стихи в жанре философской лирики, они изданы в нескольких сборниках. Цикл стихов «Воздушные замки» вошёл в шорт-лист III Международного литературного фестиваля им. А. С. Пушкина. Повесть с циклом стихотворений «Облачный путь» выпущена в 2022 г. в серии «Коктебельская сюита» издательства ИСП.

Мотив

 
Вас много ль, тех, кто слышали мотив,
Что рвался из души в призывах рая,
Когда писала, боль превозмогая,
Стихами прозу жизни заменив?
 
 
Немое будущее прошлым заслонив,
Я вас звала, сама с собою споря,
В спасении хватаясь без разбора
За хрупких строчек плачущий надрыв.
 
 
Я вас искала, в пустоте витрин
Рисуя свет невидимого мира.
И музыка молчащего клавира
Ложилась рифмами неписаных картин.
 

Летопись

 
Что нам история?
Наука?
Иль как хотим, так повернём?
И в летописях эта скука —
Что будет с этим королём.
Насилье, злоба?
Оправдаем!
Что? Кто главнее?
Человек?
Забудьте!
Он – орудье власти.
Под жернова – таков наш век!
Кому-то знамя – гильотина,
Кому расстрел, кому-то срок.
А что народ?
Народ – скотина!
Что нам истории урок!
Напишем новую —
Красиво!
А сказка – ложь,
Да в ней намёк:
В ней Принцем нарядишь Кощея,
Но правду ей —
Не назовёшь!