Текст книги "Леонардо да Винчи. Избранные произведения"

948 C. A. 370 r.

Об отражении городских стен в воде их рвов. Видно будет, как высокие стены больших городов опрокинулись в свои рвы.

949 I. 66 r.

У многих отнимут пищу изо рта – у печей. У тех, у кого рот будет наполняться чужими руками, пища будет отнята изо рта – печь.

950 С. А. 370 r.

О вкладывании и вынимании хлеба из жерла печи. По всем городам, и землям, и замкам, и домам видно будет, как из желания насытиться один будет вынимать у другого изо рта собственную пищу, не будучи в состоянии оказать какое-либо сопротивление.

951 С. А. 370 r.

О печах для обжигания кирпичей и извести. В конце концов земля покраснеет от накала многих дней и камни обратятся в пепел.

952 I. 65 r.

Создания людей будут причиной их смерти – мечи и копья.

953 Br. M. 42 v.

Мертвые выйдут из-под земли и своими грозными движениями сживут со света бесчисленные человеческие создания.

Железо, извлеченное из-под земли, мертво, и из него изготовляется оружие, причиняющее смерть стольким людям.

954 С. А. 370 r.

О мечах и копьях, которые сами по себе никому не вредят. Кто сам по себе кроток и совершенно безобиден, сделается устрашающим и свирепым от дурного общества и жесточайшим образом лишит жизни многих людей; и он убивал бы их еще больше, если бы бездушные тела, вышедшие из недр, их не защищали, то есть железные панцири.

955 С. А. 370 r.

О звездах на шпорах. Видно будет, как благодаря звездам люди приобретают величайшую скорость наравне с каким-либо быстрым животным.

956 B. М. 42 v.

О, сколько великих строений будет разрушено по причине огня! – от пушечного огня.

957 C. А. 145 r.

О пушках, выходящих из ямы и из формы. Выйдет из недр некто, кто ужасающими криками оглушит стоящих поблизости и дыханием своим принесет смерть людям и разрушение городам и замкам.

958 Br. M. 42 v.

Большие камни гор будут извергать такой огонь, что они будут сжигать хворост многих величайших лесов и многих диких и домашних зверей.

Ружейный кремень, производящий огонь, сжигающий все кучи хвороста, отчего гибнут леса, и на них будет жариться мясо зверей.

959 С. А. 370 r.

Об огниве. От камня и железа сделаются видимыми вещи, которые до того не были видны.

960 С. А. 370 r.

О металлах. Выйдет из темных и мрачных пещер некто, кто подвергнет весь человеческий род великим страданиям, опасностям и смерти. Многим своим последователям он, после многих страданий, дарует радости, но тот, кто не будет его сторонником, умрет в надрыве и невзгодах. Он совершит бесчисленные измены, он будет расти и уговорит всех людей на убийства, на грабежи, на предательства; он вызовет подозрительность у своих сторонников, он отнимет власть у вольных городов, он отнимет жизнь у многих, он будет натравливать людей друг на друга со многими хитростями, обманами и изменами. О чудовищный зверь! Насколько было бы лучше для людей, если бы ты вернулся в преисподнюю!

Ради него великие леса останутся лишенными своей растительности. Ради него бесчисленные животные потеряют жизнь.

961 С. А. 37 v.

О деньгах и золоте. Выйдет из-под земных пещер некто, кто заставит в поте лица трудиться всех людей на свете, с великими страданиями, одышкой, потом, чтобы получить от него помощь.

962 С. А. 37 v.

О падении [света] солнечной сферы. Появится такая вещь, что, если кто вздумает покрыть ее, будет покрыт ею.

V

963 С. А. 370 r.

О мертвых, которых хоронят. Простодушные народы понесут великое множество светочей, дабы светить на пути всем тем, которые всецело утратили зрительную способность.

964 С. А. 145 r.

О церковных службах, похоронах, и процессиях, и свечах, и колоколах, и присных. Людям будут оказываться величайшие почести и торжества без их ведома.

965 С. А. 370 r.

О родительской субботе. И сколько будет таких, кто будет оплакивать своих умерших предков, принося им светочи.

966 С. А. 370 r.

О плаче в Страстную пятницу. Во всех частях Европы будет плач великих народов о смерти одного человека, умершего на Востоке.

967 Br. M. 212 v.

О кадилах. Те, что в белых одеждах, будут расхаживать с высокомерными движениями, угрожая металлом и огнем тем, кто не причинял им никакого вреда.

968 С. А. 145 r.

О христианах. Многие, исповедующие веру в Сына, строят храмы только во имя Матери.

969 С. А. 370 r.

О священниках, читающих обедню. Много будет таких, которые, чтобы упражняться в своем искусстве, будут одеваться в богатейшие одежды, скроенные, видимо, на манер фартуков.

970 I. 65 v.

О священниках, у которых причастие во чреве. Тогда почти все дарохранительницы, в которых находится тело Господне, явно сами по себе пойдут по разным дорогам мира.

971 С. А. 370 r.

О братьях исповедниках. Несчастные женщины по собственной воле пойдут обнаруживать мужчинам все свои похоти и свои постыдные и сокровеннейшие дела.

972 С. А. 370 r.

О картинах святых, которым поклоняются. Люди будут обращаться с речью к людям, которые не будут слышать, у них будут открытые глаза, и они не будут видеть; с такими они будут говорить, и им не будет ответа; они будут просить милости у тех, кто, имея уши, не слышит; они будут светить тем, кто слеп.

973 I. 65 v.

О скульптурах. Увы! Я вижу Спасителя снова распятым.

974 I. 66 v.

О продаваемых распятиях. Я вижу Христа снова проданным и распятым и святых его замученными.

975 I. 66 v.

О религии монахов, живущих за счет своих давно умерших святых. Те, кто умрет, будут спустя тысячи лет теми, кто содержит на свой счет многих живых.

976 С. А. 370 r.

О торговле раем. Бесчисленные толпы будут открыто и мирно продавать без разрешения самого хозяина вещи величайшей ценности, которые никогда им не принадлежали и не были в их владении, и в это не будет вмешиваться человеческое правосудие.

977 С. А. 370 r.

О монахах, которые, тратя слова, получают великие богатства и дарят рай. Невидимые монеты дадут восторжествовать тем, кто их тратит.

978 С. А. 370 r.

О церквах и жилищах монахов. Много будет таких, кто оставит занятия, и труды, и бедность жизни, и владения и пойдет жить в богатстве и торжественных зданиях, доказывая, что это есть средство подружиться с Богом.

979 F. 5 v.

И многие открывали лавочку, обманывая глупую толпу, и, если кто-нибудь оказывался знатоком их обманов, они его наказывали.

980 Тr. 34 r.

Фарисеи сиречь – святые отцы.

VI

981 С. А. 370 r.

О паломничестве в день всех святых. Многие покинут собственные жилища, и унесут с собой свои ценности, и отправятся жить в другие страны.

982 С. А. 145 r.

О людях, спящих на деревянных досках. Люди будут спать, и есть, и обитать между деревьев, рожденных в лесах и полях.

Фреска «Тайная вечеря» (Милан, церковь Санта-Мария делла Грацие)

983 С. А. 370 r.

О взбивании постели, чтоб ее поправить. Люди дойдут до такой неблагодарности, что тот, кто дает им пристанище без всякой мзды, будет осыпан ударами, и внутренние его части оторвутся от своего места и будут переворачиваться по всему его телу.

984 I. 66 r.

О врачах, живущих за счет больных. Люди дойдут до такого убожества, что будут почитать за благо, если другие будут торжествовать над их бедами или, вернее, над потерей их истинного богатства, то есть здоровья.

985 С. А. 37 r.

О городской общине. Бедняку будут льстить, и эти льстецы всегда будут его обманывать и грабить и будут убийцами этого бедняка.

986 G. 14 v.

В теплые края издалека будет принесен снег, взятый с высоких горных вершин, и упадет во время праздников на площади в летнее время.

VII

987 С. А. 370 r.

О яме. Многие будут заняты тем, чтобы отнимать от той вещи, которая тем больше будет расти, чем больше от нее будут отнимать.

988 С. А. 370 r.

О грузе, положенном на перину. И на многих телах видно будет, как, стоит отнять у них голову, они явно будут расти, а стоит вернуть им отнятую голову, они тотчас же уменьшаются в размере.

989 С. А. 370 r.

О ловле вшей. И будет много охотников на животных, которых чем больше поймают, тем меньше их будут иметь, и также, наоборот, чем больше их будут иметь, тем меньше их поймают.

990 С. А. 370 r.

О черпании воды двумя ведрами и одной веревкой. И многие будут заняты тем, что чем больше они будут тащить вещь кверху, тем более она будет убегать в обратном направлении.

VIII

991 С. А. 370 r.

О скряге. Много будет таких, кто со всяческим старанием и усердием будет яростно добиваться того, что всегда их пугало, не подозревая, сколь это зловредно.

992 С. А. 370 r.

О людях, которые чем старше, тем делаются скупее, и которые, так как им остается недолго жить, должны были бы сделаться щедрыми. Видно будет, как те, кого почитают более опытными и рассудительными, чем меньше они нуждаются в чем-либо, тем более этого ищут и доискиваются.

993 I. 66 r.

Люди будут добиваться того, чего больше всего боятся, то есть они будут нуждаться, чтобы не попасть в нужду.

994 I. 65 r.

О человеческом рте, который есть могила. Будут выходить шумы из могилы тех, которые кончили дурной и насильственной смертью.

995 С. А. 145 r.

О пище, которая была живой. Большая часть одушевленных тел пройдет через тела других животных, то есть ненаселенные дома пройдут кусками через населенные дома, отдавая им пользу и унося с собой их изъяны; и это, то есть жизнь человека, создается из съедобных вещей, уносящих с собой ту часть человека, которая умерла.

996 S. К. М. II2. 53 v.

О жизни людей, ежегодно сменяющих плоть. Мертвые люди будут проходить через собственные кишки.

997 С. А. 370 r.

О жестокости человека. Можно будет видеть на земле животных, которые будут всегда сражаться друг с другом, и с величайшим уроном и часто смертью для той и другой стороны. Они не будут знать предела в своей злобе; для жестоких членов их тела падет на землю большая часть деревьев великих лесов вселенной; и когда они насытятся, тогда пищей для их желаний будет причинение смерти, и страданий, и мучений, и войны, и безумия всякому живому существу. И в своей непомерной гордыне они пожелают подняться до небес, но излишняя тяжесть их членов потянет их вниз. Ничего не останется на земле или под землей и водой, что бы не преследовалось, не перемещалось или не портилось; и то, что находилось в одной стране, перемещается в другую; и тела их сделаются могилами и проходами для всех одушевленных тел, когда-либо ими умерщвленных. О земля, почему ты не разверзнешься, чтобы сбросить их в глубокие трещины твоих великих пропастей и недр, и не будешь больше являть небу чудовище столь жестокое и бесчувственное?

998 I. 64 r.

Счастливы будут склоняющие свой слух к словам мертвым: читать хорошие произведения и соблюдать их.

999 С. А. 370 r.

О книгах, поучающих наставлениями. Воздушные тела будут своими изречениями давать нам наставления, полезные для хорошей смерти.

1000 I. 64 r.

Перья поднимут людей, как птиц, к небесам – то есть письменами, созданными этими перьями.

1001 I. 64 v.

О звериных кожах, сохраняющих чувство осязания [?], которое [запечатлено?] на писаниях. Чем больше будут говорить при помощи кожи, одежды чувства, тем больше будут приобретать мудрости.

1002 С. А. 370 r.

О льне, дающем тряпичную бумагу. Тот будет почитаем и уважаем и наставления того будут выслушиваться с почтением и любовью, кто раньше был раздираем, терзаем и мучим многими и разными побоями.

1003 I. 65 r.

Вещи разъединенные соединятся и получат в себе такую силу, что вернут людям потерянную память, – то есть пергаменты, сделанные из разъединенных кусков кожи и хранящие память о вещах и делах людей.

1004 С. А. 370 r.

В каждой точке Земли можно провести границу двух полусфер.

Все люди тотчас же обменяются полусферами.

1005 С. А. 370 r.

В каждой точке проходит граница между востоком и западом.

Все живые существа будут двигаться с востока на запад, а также с севера на юг попеременно и также обратно.

1006 С. A. 370 r.

О полусферах, которые бесконечны и разделены бесконечными линиями так, что всегда каждый человек имеет одну из этих линий между одной и другой ногой. Люди будут разговаривать, касаться друг друга и обниматься, стоя одни в одной, другие в другой полусфере, и языки одних будут понятны другим.

1007 Br. M. 42 v.

Большая часть моря убежит к небу и не вернется в течение долгого времени – то есть через облака.

1008 Br. M. 42 v.

Вода, упавшая из облаков, а также находящаяся в движении по склонам гор, остановится на долгий промежуток времени без всякого движения, и это случится во многих и разных провинциях – снег в хлопьях, который есть вода.

1009 Br. M. 42 v.

Много будет таких, которые будут расти на собственных развалинах, – ком снега, катящийся по снегу.

1010 C. A. 370 r.

О дождях, от которых загрязненные реки уносят с собою землю. Придет с неба некто, кто изменит большую часть Африки, видимую этому небу из Европы, и ту часть Европы, [что видима] из Африки, и части скифских провинций смешаются вместе в великом перевороте.

1011 Вr. М. 42 v.

Величайшие горы, хотя и удаленные от морских берегов, сгонят море с его места. Это те реки, которые уносят землю, смытую ими с гор, и сваливают ее на морские берега; оттуда, куда входит земля, убегает море.

1012 C. A. 379 r.

О воде, которая бежит мутная и смешанная с землей, и о пыли, и о тумане, смешанном с воздухом, и об огне, смешанном со своей [стихией], и других, [каждый смешанный] со своим. Видно будет, как все стихии, смешавшиеся в великом перевороте, бегут то к центру мира, то к небу, а когда от южных стран бешено несутся к холодному северу, иногда же с востока на запад, и так из одной полусферы в другую.

Апостолы Варфоломей, Иаков Алфеев и Андрей. Деталь фрески «Тайная вечеря» (Милан, церковь Санта-Мария делла Грацие)

1013 Br. M. 42 v.

Видно будет, как восточные части бегут к западным и южные к северным, крутясь по всей вселенной в великом треске, трусе и ярости, – о восточном ветре, который понесется на запад.

1014 С. А. 370 r.

О ночи, когда не различается ни один цвет. Дойдет до того, что не будет заметной разница между цветами, мало того, они все станут черного качества.

1015 С. А. 370 r.

Об огне. Родится от малого начала тот, кто скоро сделается большим; он не будет считаться ни с одним творением, мало того, он силою своей будет в силе почти во всем превращать свое существо в другое.

1016 Br. M. 42 v.

Нам остается движение, отделяющее движителя от движимого.

1017 I. 66 r.

И многие наземные и водяные животные поднимутся между звезд – то есть планеты.

1018 С. А. 37 v.

О совете. И тот, кто будет более необходим тому, кто будет в нем нуждаться, будет ему неведом, то есть тем более ненавистен [или: а если ведом, то крайне ненавистен].

1019 С. А. 37 v.

О страхе перед нищетой. Грустная и страшная вещь так напугает собою людей, что они как безумные, думая убежать от нее, будут поспешно содействовать ее безмерным силам.

1020 I. 39 r.

Все вещи, которые зимой будут под снегом, откроются и обнаружатся летом – сказано о лжи, которая не может оставаться тайной.

Рукописи Леонардо

О своей писательской манере Леонардо говорит неоднократно. Непосредственно от него самого мы знаем, что он всегда носил на поясе книжечку и торопливо заносил туда все, достойное внимания, все связанные с этим мысли, сюда же делал выписки из прочитанных книг, здесь же чертил проекты машин и схемы полета птиц, записывал долги и т. д. Неудивительно, что содержание этих записных книжек очень пестро, никак не систематизировано и даже вряд ли порядок страниц соответствует хронологической последовательности записей: средние листы могли быть исписаны раньше, чем начальные, а на отдельных листах записи могли быть сделаны в разное время. Разобраться в этих заметках было трудно даже самому автору: когда Леонардо было 56 лет, то есть, следовательно, когда записей накопилось уже очень много, он пытался сделать из них извлечения, и в начале одного такого свода (Br. 1 r) он сделал надпись: «Начато 22 марта 1508 г. во Флоренции, в доме Пьеро ди Браччо Мартелли; вот беспорядочный сборник, извлеченный из многих листов, которые я здесь списал, надеясь впоследствии расположить по порядку, согласно затронутым в них вопросам. И я уверен, что, пока дойду до конца, я те же вещи буду повторять много раз; не осуждай меня за это, читатель, ибо предметы многочисленны и не всегда возможно их держать наготове в памяти, чтобы сказать себе: не стану писать об этом потому, что оно уже написано у меня, а чтобы не впасть в такую ошибку, необходимо было бы каждый раз, для избежания повторения, перечитать все предшествующее, тем более что я писал через длинные промежутки». Еще труднее разобраться в этих заметках и набросках теперь, и не потому, что «пришлось бы перечитывать каждый раз все с начала» (текстологическое усердие было бы оправдано вниманием и интересом, уделяемым теперь Леонардо), а потому, что самые рукописи Леонардо сохранились лишь частично, а сохранившиеся разрознены по листам и фантастически опять соединены вместе составителями, которые руководились, конечно, своими собственными соображениями. На этих составителей слишком много нападали: нельзя не признать, что основная причина лежала в полной бессистемности рукописей Леонардо и в настоятельной потребности хоть как-нибудь разобраться в их богатом содержании. Можно было бы привести немало примеров, относительно говоря, бережного отношения к известным авторам – никому, например, не приходило в голову расшивать по листам всегда особенно ценимые рукописи Петрарки.

Сейчас невозможно решить, какие своды и на какие темы были составлены самим Леонардо. Еще меньше знаем мы о его трудах, систематически написанных, разбитых на книги и главы: все сведения о них слишком неопределенны и отступают перед тем несомненным фактом, что в действительности их не существует. Правда, Леонардо неоднократно ссылался на ранее доказанные им положения, однажды он говорит даже о ста двадцати написанных им книгах (W. An. IV, лист 167 r), а в манускрипте Е он отсылает читателя к «четвертой главе 113-й книги о природе вещей (delle cose naturali)». Если такие книги и существовали, то они не сохранились, хотя и было бы по крайней мере странно предположить, что не сохранились именно они, когда первые торговцы рукописями Леонардо как раз и старались составить что-либо целое, и притом какими угодно средствами, из его разбросанных записей. Более вероятно, что различные отсылки Леонардо отражают следы неосуществленных впоследствии грандиозных – и, может быть, весьма детально разработанных – планов.

Ученый математик монах Лука Пачоли, близкий друг Леонардо во время их совместного пребывания при дворе миланского герцога Лодовико Сфорца, пишет на первой странице своей Divina proportione в 1498 году, что Леонардо «уже закончил книгу о живописи и человеческих движениях» (libro de picture e movimenti humani posto fine) и занят сейчас работами по механике (opera inextimabile del moto locale e della percussione e pesi e de le forze tutté cioè pesi accidentali). Сам Леонардо подтверждает это: a di 1° d’agosto 1499 scrissi quj de moto e peso (C. A., 104 b). Этого предполагаемого трактата по механике среди рукописей Леонардо нет, и лишь в последнее время отдельные листы его пытаются найти в рукописях Британского музея. С другой стороны, слова Пачоли – первое, самое старое и авторитетное свидетельство о знаменитом «Трактате о живописи». Неизвестно, какую рукопись имел он в виду. Маловероятно во всяком случае, что это сочинение могло принципиально отличаться от тех сводов, о которых говорит сам Леонардо. И рукопись, вернее рукописи, известные в наше время под названием «Трактата о живописи» и написанные не рукою Леонардо, вполне носят характер такого свода. Самая старая из них, так называемый Codex Vaticanus 1270, хранящаяся ныне в Ватиканской библиотеке в Риме и происходящая из Урбинской библиотеки (поэтому она называется иногда Codex Urbinus), была составлена еще в середине XVI века и – насколько можно судить – непосредственно учениками Леонардо, когда его тетради еще не были растеряны и расшиты по листкам. Возможно, что в самой структуре «Трактата» отразились замыслы Леонардо, и тем не менее это только свод различных набросков, записей, перспективных теорем, живописных рецептов и советов и т. д. Значительную часть «Трактата» сейчас можно отождествить с очень многими рукописями Леонардо, для остального эта композиция является первоисточником. Существует еще ряд таких компиляций из вторых рук, известных под названием «Трактата о живописи»: хранящиеся в Амброзианской библиотеке в Милане так наз. Codex H 227, Codex H 228, Codex H 229 и Codex Pinellianus; в библиотеке Барберини (Ватикан) в Риме – Codex Barberinus и в библиотеке Риккардиана во Флоренции – Codex Riccardianus, иногда называемый Codex della Bella. Все они менее полны и возникли позже, чем «Ватиканский кодекс». Ни одна из сохранившихся компиляций не может быть охарактеризована словами Луки Пачоли как книга «о живописи и человеческих движениях». Наиболее полная компиляция, Codex Vaticanus, состоит из восьми частей: 1-я часть содержит «спор живописи с науками», 2-я – «наставления живописца» (это и может быть определено как «книга о живописи»), 3-я – «о движениях и состояниях человека и о пропорциях членов тела», 4-я – «об одеждах и складках», 5-я – «о свете и тени», 6-я – «о растениях», 7-я – «об облаках» и 8-я – «о горизонте». 2-я и 3-я книги вместе составляют примерно около половины всего трактата, и именно их мог иметь в виду Пачоли. Но существовали ли они как отдельная книга? Вазари во втором издании своих «Жизнеописаний» в 1568 году говорит о рукописи Леонардо, «являющейся рассуждениями о живописи и способах рисовать и писать красками» (русский перевод изд. Academia, 1933, т. II, с. 104), но и об этом манускрипте мы ничего больше не знаем. Очень многие главы «Ватиканского кодекса» отождествляются с так называемым манускриптом Ash. I, и было даже высказано мнение, что именно он и является оригиналом «Трактата о живописи». Но даже если предположить, что этот кодекс представляет собою готовую и более или менее законченную часть рукописи, а не сшит из листков разных тетрадей Леонардо, то все же несомненно, что компиляция «Трактата» значительно полнее и составлена совсем по другому плану, чем манускрипт Ash. I.

Аналогична судьба второй большой задуманной Леонардо книги «О природе, движении и весе воды». Известная нам рукопись (Рим, библиотека Барберини в Ватикане) – это также извлечение из манускриптов Леонардо, сделанное в 1643 году для кардинала Франческо Барберини (надпись на последней, 157-й, странице этой рукописи гласит: «Эти 9 книг Леонардо да Винчи о движении и измерении воды извлечены из многих рукописей и приведены в порядок Лодовико Мариа Арконати, доминиканцем, учителем священной теологии, 1643»). Значительная часть также и этого трактата содержится в фрагментах сохранившихся подлинных кодексов, в остальном мы принуждены считать и его первоисточником.

Эти две компиляции, составленные к тому же не самим Леонардо, – единственное, что носит относительно целостный характер. Это отдельные наброски и записи, часто сопровождаемые рисунками и чертежами, более или менее отделанные литературно и связанные между собою только общностью темы, а нередко и выпадающие из данного контекста. Они свидетельствуют о большой редакционной работе, проделанной компиляторами. Так называемый манускрипт С: «О свете и тени», манускрипт D, составленный из глав о глазе, а также виндзорские манускрипты об анатомии (в большинстве анатомические рисунки с очень скупым сопроводительным текстом) хотя и принадлежат руке Леонардо, но отличаются только степенью бессистемного подбора, и притом вряд ли сам Леонардо смотрел на них иначе, как на материал для последующей обработки. Но и такой материал в значительной части пропал, а то, что сохранилось, по большей части разрознено. Таким образом, ни одного целостного, научного или литературного, труда Леонардо нет, и есть все основания предполагать, что никогда и не было.

Восстановить историю леонардовских рукописей во всех деталях невозможно, так как нет достаточных сведений и документов. Более ясны лишь отдельные этапы этой истории.

Когда в 1516 году Леонардо покидал Италию, то много его рисунков и рукописей должно было остаться в разных местах и в разных руках. Все, увезенное во Францию, после смерти Леонардо (1519) тщательно хранилось его учеником Франческо Мельци до 1570 года, года смерти последнего, и, тем не менее, до этого момента работы Леонардо оказались в разных местах. Анонимный биограф (так называемый Anonimo Gaddiano) сообщает, что в госпитале Санта-Мариа Новелла во Флоренции хранились его рисунки. Вазари до 1568 года видел рукописи Леонардо в разных руках, и у него самого были рисунки Леонардо: «Точно так же некоторые рукописи Леонардо находятся в руках…[14]14
  Имя пропущено у Вазари, во всяком случае это не Мельци, о нем речь была выше.


[Закрыть] миланского живописца, все написанные почерком справа налево и являющиеся рассуждениями о живописи и способах рисовать и писать красками. Помянутый живописец недавно приезжал во Флоренцию повидаться со мной, желая напечатать этот труд, и повез эти рукописи в Рим для осуществления издания. Что, однако, из этого получилось, мне неведомо» (Вазари, русский перевод изд. Academia, 1933, т. II, с. 104). И немного раньше: «…и у меня самого, в не раз уже упомянутом моем собрании рисунков, есть подобного рода вещи (то есть странного вида головы), сделанные им собственноручно пером» (там же, с. 98). Джанпаоло Ломаццо (Trattato della pittura, 1584, и Idea del Tempio della Pittura, 1590) говорит, что сам он видел много рисунков и заметок Леонардо в разных руках, «помимо тех, которые нарисованы красным карандашом и которые находятся у миланского живописца Аурелио Луини; некоторые из них, благодаря неподражаемому искусству, смеются так весело, как едва ли можно смеяться в натуре». О том, что представляла собою оставшаяся в Италии часть рукописей и рисунков Леонардо и что стало с нею впоследствии, совершенно неизвестно. По-видимому, она по листкам разошлась в разные руки и, может быть, отчасти попала к наиболее крупным торговцам, например Помпео Леони. Несколько более ясна судьба рукописей Леонардо, взятых им с собою во Францию. За десять дней до смерти 2 мая 1519 г., в замке Клу близ Амбуаза Леонардо написал завещание; наследником всех бывших тогда при нем рисунков, портретов (portracti) и инструментов становился его ученик и друг Франческо Мельци: «Сим вышеназванный завещатель отдает во владение и пользование мессеру Франческо да Мельци, здесь присутствующему и с его согласия, все и каждую из книг, находящихся у вышеназванного завещателя». Рукописи Леонардо попали в верные и надежные руки: Мельци бережно хранил их, делал из них выписки, и, по-видимому, ему принадлежат первые компиляции, известные под названием «Трактата о живописи» (особенно много оснований приписать ему составление наиболее старой из известных нам компиляций – Codex Vaticanus, так как здесь переписчик трижды упоминает имя Мельци). Говоря о рукописях Леонардо по анатомии, Вазари свидетельствует: «Большая часть этих рукописей об анатомии человека находится в руках мессера Франческо да Мельци, миланского дворянина, который во времени Леонардо был прекраснейшим отроком, очень им любимым, так же, как ныне он – прекрасный благородный старец, дорожащий этими бумагами и хранящий их, как реликвию, вместе с портретом божественной памяти Леонардо» (там же, с. 104). Еще важнее свидетельство Джанпаоло Ломаццо, так как он лично был знаком с Мельци и бывал в его доме: «Много его (т. е. Леонардо) рисунков находится в разных руках, но больше всего их в доме Франческо Мельци, благородного миланского гражданина, бывшего его учеником, помимо написанной им анатомии лошадей». «Но больше всех этих писателей заслуживает упоминания Леонардо да Винчи, изучивший анатомию человеческих и лошадиных тел, которую я видел в доме Франческо Мельци, божественно нарисованную его рукой». Эти свидетельства живописцев подтверждаются и с другой стороны: мы знаем, что попытки получить от Мельци рукописи Леонардо оставались безрезультатными. В марте 1523 г., то есть уже вскоре после смерти Леонардо, феррарский посол в Милане Альберто Бандидио пишет Альфонсу д’Эсте о своем безрезультатном разговоре с Мельци о покупке леонардовского наследства и упоминает, между прочим, «о большом количестве рисунков и манускрипте об анатомии». Что у Мельци были не только анатомические студии Леонардо, хотя о них говорят по преимуществу современники, но и много других рукописей, следует из дальнейшей известной нам ранней истории наследства Леонардо.

Франческо Мельци умер в 1570 году. Сын его, доктор Орацио Мельци, не имел никакого представления о ценности рукописей Леонардо, они были свалены на чердак и забыты. С этого момента начинается их расхищение, они становятся жертвой спекуляции и часто не менее губительной страсти к собиранию редкостей.

Первые этапы этого расхищения – а вместе с тем и истории рукописей Леонардо – мы знаем из описания миланца Джанамброджо Маццента; оно составлено до 1637 года и хранится ныне в Амброзианской библиотеке в Милане (H, 227, последнее издание в фототипиях, с обширными комментариями Luigi Grammatica, Ambrogio Mazzenta, le memorie sa L. d. V., Милан, 1919; в извлечениях приведено у Сейаля, «Леонардо да Винчи как художник и ученый», русский перевод, СПб. 1898, с. 322–323). Несмотря на всю свою тенденциозность, только из этого описания мы можем получить ряд ценных фактических сведений.

Маццента говорит, что некий Лелио Гаварди из Изолы, бывший преподавателем изящной литературы в доме Мельци, нашел на вилле Ваприо «много рисунков, книг и инструментов, произведений Леонардо да Винчи, хранившихся в старых сундуках». Гаварди присвоил себе тринадцать томов рукописей и отправился с ними во Флоренцию, чтобы продать их великому герцогу Тосканы Франческо. Но герцог как раз в это время умер (19 октября 1587 г.), продать рукописи было трудно, и Гаварди уехал в Пизу, где изучал право под руководством своего родственника Мануче. Именно там он и познакомился с Маццента. Последний, по его словам, указал Гаварди на неблаговидность его поступка, и он передал рукописи Маццента, чтобы тот в свою очередь отвез их в Милан и вернул Орацио Мельци. «Я свято исполнил взятое на себя поручение, – рассказывает Маццента, – возвратив все господину Орацию Мельци[15]15
  Это произошло в 1588 году.


[Закрыть]. Он удивился, что я взял на себя такой труд, и подарил мне рукописи, сказав мне при этом, что у него много других рисунков того же самого автора и что они уже много лет находятся на чердаке его виллы и в очень плохом состоянии». Рукописи эти (одни in folio, другие in quarto) «были написаны по еврейскому способу от правой руки к левой крупными буквами и посредством большого зеркала читались довольно легко». В 1590 г. Джанамброджо Маццента принял монашество и передал эти книги своему брату, «ученому и в особенности осведомленному в гидравлике доктору Гуидо Маццента». «Последний слишком хвастался всем этим и рассказывал, с какой легкостью он добыл их. Тогда многие стали приставать к Мельци с просьбами и заставили его отдать им рисунки, модели, анатомические рисунки и много других драгоценных остатков от набросков Леонардо. Между этими попрошайками находился аретинец Помпео Леони, сын бывшего ученика Микеланджело Буонаротти. Этот беззастенчивый Леони был даже вхож к испанскому королю Филиппу II, которому доставил все бронзовые изделия для Эскуриала». Леони наобещал Мельци должностей (место в миланском сенате) и титулов, если тот доверит ему преподнести Филиппу II тринадцать томов, находящихся у Мацценты. Мельци «на коленях» выпрашивал у Гуидо Мацценты обратно свой подарок. «Семь рукописей, – продолжает свое описание Джанамброджо Маццента, – были ему возвращены, а шесть остались в доме Мацценты». Из этих шести Маццента раздарил три: