Текст книги "Бастард рода Неллеров. Книга 2"

– Милорд? – толкнул меня в локоть Карл.

– Да, мы мыться. – Я встал последним. – Надеюсь, ещё увидимся, – это виконту и виконтессе.

В бане нас встретили четыре девушки, одетые весьма фривольно по местным меркам – тонкие летние платьица, кажется, из ситца, длиной на пару десятков сантиметров ниже колен. Сплошное распутство в одежде. Не шлюхи из вертепа – у тех сиськи оголены, но близко к тому.

Так, кажется, Леопольд переоценил наши силы, во всяком случае, мои точно. По две на каждого. Однако. Тьфу, срамота. Нет, не стоит изнурять молодой организм. Ангелины, проведённой с ней ночи мне пока достаточно, да и как-то не по себе пользоваться бесправными рабынями. У одной, смотрю, которая первая по знаку Карла скинула с себя платье, попа как у макаки. Плеть? Не, скорее, розги. Шрамы отсутствуют.

Упрекнуть милорда Монского, сразу же потянувшегося к доступным девицам, нет желания. Молодой совсем мужик, парень, очень долго обходился без женских ласк. Спокойно проводил взглядом его и двух девиц в отдельную комнатку, специально оборудованную для утех, и отказался последовать его примеру. Я ещё маленький. А вот помощь в помывке принял. Погрузился в бассейн с тёплой водой и порадовался приятному запаху душистого мыла, не хуже, чем в герцогском дворце. Спасибо, Леопольд.

Смыв дорожную грязь, дожидаться Карла не стал. Крикнул ему через дверь, чтобы не забыл перед ужином зайти ко мне. Он поймёт, что речь идёт об обновлении плетения блокировки.

Тот самый служка, которого посылали в замок, чтобы оповестить местных правителей о моём прибытии в город, уже вернулся, забежал прямо ко мне в мыльню и сообщил, что граф с графиней ждут меня завтра к обеду. Этот же парнишка проводил на третий этаж в выделенные апартаменты, такие же аляповатые, как и столовая, зато кровать с балдахином вполне удобная. Оценил, упав на неё в свежем нательном белье.

Две больших комнаты и ванная. Можно было бы поселиться с Карлом, но кровать одна, а на диванчике устроится Юлька. Оставлять девчонку спать на полу на циновке, как положено слугам, не хочу. Монскому выделили номер напротив моего, пусть там располагается. Будем дружить домами, то есть ходить в гости.

Гостиничную горничную прогнал, обойдусь без её всевидящего взгляда и всеслышащих ушей. Откуда я это перефразировал? Лермонтов. Да, он. Поганенький стишок у него получился, в том смысле, что несправедливый.

Долго разлёживаться в истоме не получилось. Вместе с Юлькой ввалился дорогой дядюшка и принялся грузить проблемами.

– Какая ещё охрана в коридоре? – Я поморщился, словно от головной боли. – Ты рядом, милорд тоже, двери изнутри запираются, я крепко сплю, зато вон она чутко. Что ж мы, не отобьёмся втроём, пока подмога не прибежит? Дядя, ну не усердствуй излишне-то. Пусть люди тоже с дороги отдохнут.

Ригер ушёл, обиженно махнув рукой, не знает, что на обиженных воду возят. Вещи мои, сумку оставил у входа. Поднялся, достал свою магическую тетрадку и вернулся в кровать. Учиться можно и лёжа.

Девчонка стояла с охапкой моей грязной одежды – нужно нести в прачечную – и смотрела на меня, напустив печальный вид. Лицемерка юная. Только что довольным лицом светила, и животик выпячен, наелась праздничной еды, а тут вдруг мгновенно погрустнела на ровном месте. Так не бывает, хитрюга.

Изучать плетения под таким пристальным взором невозможно, поэтому спросил:

– Что ещё случилось?

– Ничего, господин. Просто в город хочется. Мы бы с Ником, с новиком Николасом, ненадолго, а?

Поднял голову, посмотрел в окно. На улице ещё светло, но начинает смеркаться. В Кранце день сменяет ночь очень быстро, как в Сочи или Крыму, в общем, на низких широтах, так что максимум час и обрушится темнота.

– Завтра. Утром. Отпущу. С гвардейцами. На полдня. Денег дам. Всё, Юль, не стой передо мной. Делом займись.

Она убежала, не сильно расстроенная. Наверняка получила то, на что и рассчитывала. Я же пролистал тетрадку и нашёл заклинание огненного смерча. Да, вот это мощь – три четверти акра земли на расстоянии свыше двухсот метров накрывает пламенем.

Плетение сложное, семнадцать цветовых оттенков, сложенных в пересекающиеся пентаграммы и треугольники. Такое не выучить. Или попробовать?

Услышал топот по коридору. Кто-то бежал. Ко мне.

– Степ! – за дверью раздался голос Карла, и тут же на пороге спальной комнаты появился и он собственной персоной. Волосы мокрые, всклоченные, глаза дикие, но без одержимости. В штанах и мокрой нательной рубахе. – Степ!

– Ты чего так рано? – От его вида мне стало смешно. – Я думал, ты на одной девице не остановишься.

– Степ, у меня источник, он нити, нити выпустил, жгутики, понимаешь? Шестнадцать оттенков! Степ!

Глава 18

На ошалевшего милорда Карла, рухнувшего задницей на постель ко мне в ногах, приятно смотреть. И лестно. У меня действительно получилось. Ай да Степан, ай да сукин сын. Пушкин позволил про себя такое написать, а я чем хуже? Да, он величайший поэт, зато я, наверное, первый в этом мире исцелитель одержимых. Знаю, редкие случаи исцеления бракованных магов случались, только они происходили сами собой, какими-то причудливыми вывертами магии, а не благодаря гениальной догадке и талантливо продуманному плану.

Не заношусь ли в гордыне? Да хоть бы и так. Раз уж здесь это не смертельный грех и не мать всех грехов, то почему бы себя и не похвалить. Тем более есть за что, вернее, за кого. Вот он, воочию памятник моему уму. Что он там бормочет?

– …даже, даже помыслить не мог. Степ, у меня ведь столько не было женщин, ну ты понимаешь, о чём я, а тут, я сам не знаю, не понимаю. Наслаждение, приятная усталость, дурочка эта, рабыня глупая, симпатичная, бормочет что-то, а я, я, сам не знаю, смотрю вдруг вторым зрением, а там… Жгутики, много, разные, я ведь их даже считать не стал, к тебе побежал, по дороге уже вдруг понял, их шестнадцать. Степ, – ты слышишь? – у тебя получилось. А я ведь не верил. Нет, я верил, но…

Посмотрел на него внимательнее: крыша у моего пациента, часом, не поехала? Имел одержимого в количестве одного, не получу ли взамен сумасшедшего? Вроде нет. Просто в себя прийти не может. Надо помочь.

– Да, Карл. Когда к святой воде и магическим плетениям добавилась сильная эмоция, случилось невероятное. – Я уже поднялся и сел с приятелем рядом. Приобнять его, что ли? Нет, просто взял за руку. – Любовь творит чудеса. Она ведь от Создателя. Милорд, поздравляю! – Всё-таки заключил его в объятия. – Эй, ты чего? Нам, дворянам, не подобает плакать. Перестань. Сейчас моя Юлька вернётся, вдруг увидит?

Не то чтобы рыдает, но слёзы из глаз потекли. Ой, мамочки, нежности-то какие. Хотя чего выделываюсь? Случись мне пройти через его испытания, неизвестно, что бы я на его месте устроил.

Он тоже по-братски крепко меня сжал. Пожалуй, слишком крепко, как бы не задушил. Хорошо, что я много, часто тренируюсь. Это помогло сдержать медвежью силу его обхвата.

– Степ, я тебе говорил и повторю ещё раз. – Он наконец-то отвалился, а то ещё бы чуть-чуть и моим юным костям хана пришла. – Никогда не забуду, что ты для меня сделал.

Ага. Это мы проходили. Услуга, которая уже оказана, часто ничего не стоит. Однако знаю и множество примеров обратного. Посмотрим, как говорится. Время покажет.

Конечно, лучше было бы, если исцеление произошло уже после принесения Карлом вассальной клятвы, а с другой стороны, присяга вовсе не связывает сюзерена и вассала намертво какой-нибудь магией. Полно примеров, когда дававшие обеты не только их не исполняли, так ещё и делали пакости друг другу. За примерами даже далеко ходить не надо. Кто убил герцога Виталия? Мачеха с братом Джеем подозревают самого короля. Может, это и не так, но сам факт, что такое не исключается, о многом мне говорит.

А сколько раз графы Неллерской провинции выходили из подчинения герцогу? А бароны выступали против графов? Да и отец Степа насколько скрупулёзно выполнял свои обязательства перед короной? Мачеха точно что-то мутит против короля Эдгара, по отрывкам разговоров уловил.

В общем, всё зависит от человека, от количества и жёсткости пунктов вассальной присяги. Здесь такие клятвы хоть и имеют много общего, всё же достаточно индивидуальны, и, конечно же, обязательства вассала и сюзерена взаимны.

Так что если милорд Монский всё же, что называется, решит соскочить с темы, буду считать это лучшим вариантом, чем позднее в самый неподходящий момент получить удар в спину или не дождаться от друга и вассала ожидаемой помощи, как тот Наполеон от маршала Груши под Ватерлоо.

Есть у меня предчувствие, что зря себя накручиваю. Нормальный парень этот Карл Монский. Как ни крути, а за годы жизни, особенно когда пришла беда с болезнью, научился более-менее разбираться в людях, да и на практике эти свои способности проверил. Большей частью оказался прав.

Чёрт, опять я ушёл в мир теней и сказок. О чём это он, мой исцелённый друг, просит?

– Прости, Карл, ты сейчас серьёзно? – Я наклонил голову, так мне его лучше видно. – Я предлагаю не рисковать. Пока мы в городе, походишь с плетением блокировки. Представляешь, что с нами будет, если всё же одержимость не побеждена? В таком людном месте вдруг случится очередной припадок? Не, вот вернёмся, поселишься где-нибудь на пасеке, временно, естественно, и поживёшь там недельку-другую, а потом уж на свободу с чистой совестью.

Задумался, смотрю. Ну, думай, думай, на то и голова дана. Не только чтобы в неё есть. Решил?

– Извини, Степ. Ты прав. Рано ещё. Не хочу тебя подводить. – Он вскочил и начал ходить передо мной туда-сюда. – Эх, как же не терпится попробовать какое-нибудь заклинание создать.

– А тебе известны плетения? Хотя бы одно?

Он остановился, посмотрел на мою тетрадь и дёрнул подбородком.

– И здесь ты угадал. Действительно, не нужно спешить. Столько ждал, уже смирился подохнуть в безумии, а сейчас ничего, потерплю ещё немного. Слушай, Степ, а ты очень мудр.

– Так кровь рода Неллеров не водица. Лучше скажи, в свете случившегося не передумал насчёт вассальной клятвы?

Спросил напрямую. Чего стесняться-то? Все свои. Да – значит да, нет так нет. Была без радостей любовь, разлука будет без печали. Кажется, так у Михаила Юрьевича?

Ха, а он возмутился. Не ошибся я в этом парне. Хорош он, хоть и дворянин со своими тараканами в голове.

– Степ!

– Я пошутил, – включил заднюю передачу и перевёл разговор в деловое русло: – Нам через час уже по времени пора плетение обновлять, думаю, можно и не ждать. Мы сами себе хозяева в этом плане. Садись вон на стул, чтобы мне удобней было.

Милорд занял место, всё ещё хмурясь от моего высказанного предположения, что он мог передумать, а я пролистал свой конспект. Вот она, блокировка-блокировочка.

Начал, сплёл и рассеял. Вернувшаяся из прачечной Юлька сбила настрой. Плохо. Это не про девчонку, а про то, что не смог удержать сосредоточенность. А как в бою буду сложные плетения создавать?

Вокруг шум сражения, стоны раненых, «звучал булат, картечь визжала, и ядрам пролетать мешала гора кровавых тел», а тут я такой: у меня ничего не получается. Тьфу. Не будь таким, как Степ. Тренироваться придётся в условиях, приближенных к боевым. Придумаю, как такие тренинги себе устроить.

– Господин, пожалуйста, – опять умоляюще посмотрела подруга. Ох, лиса. Сообразила, как из хозяина жалобными видом и голоском верёвки вить. Создам впечатление, будто и правда это на меня безотказно действует. На самом деле я бы и так не возражал. – Это в трактире старой гостиницы. Музыканты и танцы весёлые. Мы ведь с Николасом не вдвоём пойдём, с нами ещё трое гвардейцев будут. Да и так никто служанку вашего преподобия не осмелится обидеть.

– Ты на лбу себе напишешь, что моя служанка? – пробурчал, но махнул рукой. – Иди уж. Только не допоздна. Поняла?

– Спасибо, спасибо, милорд. А там управляющий спрашивал, когда вы и ваш друг соизволят прийти на ужин. И не хотите ли в общем зале разместиться? Здесь тоже музыканты выступают. Слышите?

– Слышу. Скажи, через четверть часа, в трактире. Мы спустимся сами, присылать никого не надо.

В такой импозантной одежде, что сейчас на хитрюге, она могла бы и в новой гостинице сойти за гостью. Дорогая ткань, отличный пошив. Надо сказать, портные у меня не только сутаны или робы шить умеют.

Открыл тут для себя, что монастыри в Паргее во многом являются главным двигателем прогресса. И дело не только в большом количестве умных книг, просто в этом мире гораздо жёстче, чем когда-то в аналогичную эпоху на Земле, действуют цеховые правила, обычаи и законы, регламентирующие даже расстояния между заклёпками.

Вот и бегут инициативные, творческие ремесленники и мастеровые в монастыри. А куда им ещё? Можно, конечно, в деревню или феодальный замок податься, но в первых мало заработаешь – чего с нищих или полунищих крестьян взять? – а у дворян непомерные аппетиты на изъятия прибыли и никакой защиты в виде цехов или гильдий, откуда бы им в баронской крепости взяться?

– Всё? – поинтересовался Карл.

– Ещё даже не приступал. – Я улыбнулся. – Начал, но тут эта плутовка сбила с настроя.

– Красивая девка растёт. Замуж думаешь выдавать?

– Как сама созреет до такого ответственного шага, так и выдам.

Если не сердцем, то рукой своих слуг господа здесь имели право распоряжаться. Такая вот жизнь. А если кому не нравится, иди бродяжничай или попробуй другую работу в услужении найти без продажи себя в рабство. Нет, возможно, но не так просто.

После обновления блокировки приятель ушёл одеваться на выход, а то он на радостях прибежал из мыльни в чём успел на себя накинуть.

Меня же привлёк шум, доносящийся со двора. Подошёл к одному из распахнутых окон и увидел, что прибыл обоз, тот самый, который мы сегодня утром обогнали. Дотащились всё же, успели до темноты.

А к моему приезду, оказывается, многих людей спрятали, управляющий не хотел, чтобы всякая рвань аббату глаза мозолила. Зато сейчас наблюдал суету чернорабочих вокруг въезжающих и направляющихся в объезд гостиниц повозок. Какую-то часть груза с телег снимали прямо на ходу. Даже дети, смотрю, тут в небольшом, правда, количестве задействованы. Кто-то двор чистит, кто-то помогает взрослым рабам кули, что поменьше, таскать к складам.

А вон и красотка Люсильда. Уверенно себя чувствует. Работой себя не обременила, сразу же направившись к новой гостинице, к её боковому, для слуг, крыльцу.

Опять запахом свинарника резко дунуло мне в лицо. Ни к чему его вдыхать, пора одеваться.

Когда пришёл милорд Монский, почему-то бледный, видимо, поймал отходняк, я уже готов к труду и обороне. Вместе, как шерочка с машерочкой, спустились в переполненный зал, где звучала немного необычная для моего уха, но приятная музыка. Рядом с музыкантами сидела молодая девушка, тут понятно, певица. Что ж, сравним с неллерскими талантами. Правда, там я много трактирных исполнителей не слышал, значит, придётся сравнивать с уличными.

– Ваше преподобие! – громко позвал меня управляющий от сдвинутых возле дальней стены, накрытых разносолами столов. – Мы вас ждём!

Ну ждёшь, вот мы и явились. Кроме тех, кто составлял мне компанию за обедом, Леопольд пригласил и пятерых моих гвардейцев во главе с опекуном. Отлично, чем больше свидетелей, тем лучше. Направились туда. Другие посетители трактира приветствовали меня поклонами головы, хорошо, что благословения не просили и не вскакивали, свободнее себя чувствую.

– Милорд. – Ригер всё-таки поднялся при моём приближении. – Я половине своих парней дал сейчас выходной, они…

– Сиди ты, и мы с милордом рядом. – Я вальяжно махнул рукой. Играю сноба, не сильно умного, но знающего себе цену. – Отпустил и отпустил. Это твои подчинённые. – Мы сели на лавку. Почему-то предполагал, что ради меня Леопольд если не креслами, то стульями озаботится. В голову ему не пришло? Ну, наверное. – Ого, а выглядит аппетитно. – Я разглядывал блюда с целиком зажаренными поросёнком, гусем, уткой – а это у нас что? Заяц? Кролик? Ещё бы я их умел различать. Тарелки с сыром, колбасами, фруктами. Овощей маловато, зато зелени много, а вина и вовсе упиться можно, две здоровых амфоры, чуть ли не с полведра ёмкостью каждое. Виночерпии соответствующие – двое рабов, похожие на братков из наших девяностых, с окольцованными железом короткими шеями, плавно переходящими в плечи. – Вижу, повар у тебя мастер своего дела.

– Вы сначала попробуйте, ваше преподобие, – самодовольно предложил управляющий.

Ладно, уговорил. Попробую всего и вина выпью, мне вскоре надо будет изобразить пьяного. Раз уж паломники, направляющиеся к Готлинскому источнику или возвращающиеся от него, вместо молитв гуляют вовсю в кабаках, то и аббат может позволить себе расслабиться за пределами своей обители.

В питейных и столовых заведениях тут достаточно демократичные порядки. Дворянин ли ты или простолюдин, главное, чтобы было чем заплатить. И чинопочитания какого-то особого я здесь не наблюдал. Что не отменяет некоторых правил хорошего тона.

Виконтесса Клара Добронская, как единственная женщина в нашей компании, первая принялась за еду, а мы, все остальные, следом. И гвардейцы мои славные, смотрю, стараются вести себя прилично, не чавкают и эль пьют умеренно, к вину совсем не притрагиваются. Лишь Эрик, молодой воин, самый младший после моего Ника, протянул кружку в направлении виночерпия и тут же под давящим взглядом Ригера отдёрнул. И правильно, они и за трактирным столом находятся на службе по охране бастарда Неллеров.

– Ты так много всего знаешь, брат Леопольд. – Прошло больше часа, от поросёнка и гуся уже ничего не осталось, сколько там ещё вина в амфорах – не скажу, их стенки не прозрачные, глиняные, а я говорю заплетающимся языком, стараясь держать взгляд остекленевшим. – Вот бы мне такого помощника и советчика.

– Всегда рад, всегда рад вам буду помочь, ваше преподобие, – попался на крючок управляющий, почти теперь бывший управляющий монастырского подворья, без пяти минут, как говорится, заместитель настоятеля, но не преднастоятель. – Обращайтесь в любой день и в любое время.

Всё, больше мне от сегодняшнего вечера ничего не нужно. Сыт, пьян и нос в табаке, что называется, и получено публичное, при множестве свидетелей, включая трёх дворян, согласие брата Леопольда стать моим помощником. Кто молодец? Степан Николаевич молодец.

– Что-то я устал. – Я зевнул, как здесь принято, не прикрывая рот ладонью. – Пойду спать.

– Вам не нравится, как поёт Сабрина? – спросил брат Арнольд, будущий управляющий подворьем, хотя тоже об этом не догадывался. – Сказать ей, чтобы что-нибудь повеселее исполнила?

Сабрина мне когда-то нравилась. В юности на дискотеках под её хиты зажигали. Но то была другая Сабрина, не здешняя.

– Вы ведь маг, Степ. – Виконт Добронский выпил много, однако держался совсем как трезвый. – Неужели не знаете ни одного бодрящего или восстанавливающего плетения? Я вот просто не имею возможностей, а у вас-то, я слышал, двенадцать оттенков.

– Увы, виконт, ещё только учусь. Почти ничего не могу. Но вы тут все продолжайте веселиться. Карл, – остановил пациента, попытавшегося встать вслед за мной. – Оставайтесь. – При посторонних общаемся на вы. – Я сам дорогу найду.

Проходя мимо музыкантов, кинул серебрушку в полдрахмы, то есть пятьдесят зольдов, и поднялся к себе. День вышел насыщенный – путешествие, две серьёзных беседы, – да и эмоционально наполнился впечатлениями. У меня же получилось исцелить одержимого! Вполне возможно, что в будущих веках Паргеи Степа Неллерского станут вспоминать, как на Земле Авиценну. Почему бы и нет?

Плетение восстановления в самом деле не помню, но в тетрадке у меня такое имеется. В крайнем случае и лечебным заклинанием можно воспользоваться, оно тоже бодрит достаточно сильно. Вот только нужно ли мне это? Винопитие я лишь изображал, так что чувствую себя вполне нормально. При этом спать хочется, как на лекциях по сопромату. Ладно, лягу пораньше. Больше сегодня свою магическую тетрадь открывать не стану.

Разделся, прикрыл немного окна и упал в постель. Почти сразу провалился в царство Морфея, из которого меня вывели крики Юльки.

– Милорд! Милорд! Степ! Да проснись же!

В новом теле сплю очень крепко, но такие вопли и мёртвого разбудят.

– Что случилось?

– Пожар! Рядом пожар! Говорят, в городе вспыхнул бунт! Ну вставайте!

Глава 19

Что за чёрт? Какие ещё пожар, бунт? Юлька сбрендила? Много, ох много я девчонке позволяю. Как и Нику. Не ведут себя так аристократы. Хотя какой я к бесу аристократ? Ни в прошлой жизни им не был, ни в этой. Ещё только привыкаю к этой роли. Мне простительно. Да, простительно. Но этой сластёне надо будет как-нибудь устроить взбучку насчёт почтительности. Я-то ладно, мне можно, резкий перепад статуса, ещё типа не осознаю, а она чего? За плечо трясёт. Я тебе что, груша или яблоня? И звук бы убавила, не глухой.

– Да отцепись ты уже. Юлька! Встал я, встал. – И правда, сижу на постели, свесив ноги. – Ничего себе, зарево за окном. – Моя юная служанка, с испугу ли, или в отсутствие прямых указаний не зажгла ни лампы, ни восковых свечей, ни подаренного ей амулета, но от всполохов огня за окном и так в комнате неплохо видно. – Запаха гари не чую. Далеко горит? С чего ты решила, что это бунт?

– Так за окном кто-то крикнул, что бунт, Степ. Горит рядом совсем. Прямо за задней оградой.

– Какой я тебе Степ, нахалка? По розгам скучаешь? – построжел, постепенно стряхивая с себя сонливость. В прежнем теле дрёму с меня мгновенно как рукой бы сняло, а в этом организм крепок что в бодрости, что во сне. – Одежда моя где, дрянь такая?!

Крики с улицы действительно слышны, вот только, в отличие от моей остроухой – нет, не эльфийки, а просто с отличным слухом – служанки, слов я разобрать не могу.

– А вот сейчас. – Она метнулась к шкафчику.

– Сама оденься, бесстыдница, – сказал мечущейся в ночном платье Юльке. Не то чтобы она прям вызывающе выглядела. Успокаиваю так. Обыденные вещи отвлекают от паники по поводу происходящего за окном. – Долго вы там с Ником отдыхали? Даже не слышал, как ты вернулась.

– Вы рано уснули, милорд. Вот. – Она протянула мне мой походный костюм, уже выстиранный и выглаженный. Когда только успели? А впрочем, полдня достаточно. – Я сбегаю за гвардейцами?

– Без тебя они не проснутся и не сообразят, что нужно поспешить к господину. – Оделся быстро. Не как когда-то в армии за сорок пять секунд, тут завязки чёртовы замедляют темп, но быстро. – Зажги свечи. Нет, не свечи. Амулет.

Магическое освещение спектрально соответствует солнечному, а значит, линии на рисунках плетений в моём конспекте будут выглядеть не в чуть изменённых оттенках цветов. А я сейчас собираюсь использовать заклинание против близкого пожара, чтобы спасти подворье от огня, который может сюда вот-вот перекинуться.

Да, не зря захотел стать ко всему ещё и агрономом. Или аграрием? Неважно. Главное, Сергий мне плетение обильных осадков перерисовал по моему указанию. Хотел на случай засухи помогать своим крестьянам с выращиванием урожая. А что? Школьником помогал, курсантом тоже, тогда, правда, не в его выращивании, а в уборке, но какая разница? Теперь вот полагал облегчить труд хлеборобов в качестве мага.

Рассчитывал на одно, а пригодилось, видишь, в другом. Огонь буду тушить. Так, чего я листаю? Нужное сейчас плетение на последней странице, помню. Ага, вот ты где.

– Степ! – Голос Карла за спиной.

Комната уже осветилась амулетом Юльки. А себе-то я тоже изготовил подобный из настоящего рубина, хоть и совсем небольшого, только он у меня в сумке валяется, на дне. Не думал, что понадобится.

– Не мешай сосредоточиться, милорд. – Я обернулся. – Хочу пожарником поработать. Лучше встань за дверью. Наверняка сейчас Ригер примчится, притормози его. Я позову, как закончу.

Мой пациент в одних штанах с голым торсом. Обувь бы ещё успел надеть, и получилась бы форма одежды номер два для утренней зарядки, как полагалась у нас в армии. Меч зато не забыл прихватить, уже без ножен. Хоть сейчас в бой на защиту благодетеля, будущего сюзерена.

– Там чернь бунтует, как я понял, – сообщил Карл.

– Похоже на то, – кивнул и начал плести заклинание ливня.

– Как Ригер появится, пойду во двор, узнаю подробности.

– Угу, – только так и ответил.

Исчезни уже, мой друг. Не мешай. Ха, а ведь у меня, похоже, получается думать о постороннем и создавать магический ажур. Так, глядишь, научусь делать заклинания одновременно с другими действиями.

В основе дождевого плетения нити двух коричневых оттенков. Почему так? Когда первый раз увидел его изображение, завис на пару минут. Объяснение нашёл благодаря простой логике – вода должна направляться вниз к земле, а не лететь мощным напором ей параллельно или даже вверх. Прав или нет, точно не знаю, но других предположений у меня нет.

Так, два кольца разных диаметров, вложенных одно в другое, есть, а уже следом принимаюсь за синие и тёмно-синие жгуты, создавая из них фигуры разных форм и крепя одну за другой к основе.

Шум и крики на улице нарастали, но раз уж мне Карл не помешал и затаившая дыхание Юлька не отвлекала, то и звуки снаружи бастарду Неллеров не препятствие.

Держу в руках конспект, глядя на рисунок, копирую его в мыслях и шаг за шагом приближаюсь к узким распахнутым окнам.

Судя по описанию, при успехе создам жуткую тучу на высоте сотню-две ярдов, из которой будет идти ливень в течение четверти часа, местного часа, то есть минут двадцать по-нашему – или, правильнее, земному, – накрывая площадь в пару акров.

Всё это время смогу управлять движением тучи, двигая её как вперёд-назад, так и вправо-влево, на дальности до двух с половиной сотен шагов от себя. Хоть круги дождём выписывай.

– Стой, старший сержант!

Слышу, за дверью Карл выполняет моё указание.

– Милорда надо срочно на улицу вывести! – возразил Ригер. – Если огонь перекинется…

– Это его приказ. Он как раз использует магию, чтобы погасить пламя, которое нам угрожает. Да стой же ты! Не мешай своему господину.

Звуков борьбы не услышал, значит, до бывшего опекуна дошло, что от него требуется. Судя по топоту, он сюда не один заявился. Зачем? Выносить, что ли, меня отсюда собрались вместе с Юлькой и вещами? Так мы сами ходить можем.

Всё, готово. Быстро я управился, минут пять-семь, молодец. И? Смотрю за ограду, где вроде действительно вчера видел крыши каких-то вытянутых складских строений, а сейчас там ярко так полыхает, напоминая моё настоящее детство, когда мы с пацанами разожгли огромный костёр и чуть соседний гаражный кооператив не спалили. Эх и досталось мне тогда.

Воспоминания в сторону, плетение над нужным участком, активирую. Опа. Ох, ничего себе. Как всё быстро произошло. И правда, полилось как из ведра. Впечатляет не меньше вчерашней молнии. Круто. Уволят из аббатов – пойду в огнеборцы. Не пропаду. Повезло мне с новой судьбой. Или не стоит говорить гоп, пока не перепрыгнул?

– Кому стоим, Юль? – Я повернулся к служанке, не обращая внимания на резко усилившиеся при внезапном дожде вопли за окном. Двигать туда-сюда тучу не собираюсь. Пусть там и прольётся вся. Кстати, это заклинание из тех, действие которых раньше времени прекратить нельзя. – Вещи мои собрала? Всё своё в любых непонятных обстоятельствах носим с собой. Поняла? Хватай сумку, гостиница уходит.

Походное барахло сложено где-то внизу в кладовой. В номере у меня лишь необходимый минимум, так что девчонка не надорвётся, нагрузив скромный багаж на себя.

Вышли в коридор. Там, кроме Карла и Ригера, увидел в открытой двери комнаты милорда Монского одну из вчерашних девиц – молодец, приятель, не теряется, – а позади дядьки четверых гвардейцев, среди которых, конечно же, и Николас. Остальные пятеро, видимо, получили приказ усилить охрану подворья.

– Получилось? – спросил Карл.

– Ещё как. – Самодовольства я не скрывал, имею на то полное право. – Было пламя, и нет пламени. Дымит, правда, жутко. Чувствую, сейчас от запаха гари накашляемся. И тебе привет, Ригер. Ну, чего стоим? Бежим вниз. На нас никто ещё не нападает?

Подворье для грабителей – лакомый кусок. Добычу тут можно взять очень хорошую. Другой вопрос, что городское владение монастыря кусаться может сильно, защита получше, чем у ростовщической или меняльной конторы, а налётчики предпочитают жизнями не рисковать. Для идейных же бунтовщиков мы вовсе не цель номер один.

Кстати, кто и против чего восстал? Спросил на крыльце у Леопольда, громко, так, чтобы все слышали, но ответа никто не знал. Понятно. Информация ещё не подоспела. Пока лишь предположения.

– В начале года, тогда кожевники начали громить стражу, – это Арнольд встрял, как и его отец, воинственно выглядевший в бронзовых латах, с полуторным мечом и в шлеме, застрявшем на толстых щеках. – А к ним уж вся рвань из нижнего города присоединилась, как всегда. А кто сейчас взбесился, неясно. Добр наш граф Олег. Я ещё в прошлый раз говорил, что надо всю эту шваль перевешать или на колья посадить.

– Послушал? – поинтересовался, попутно разглядывая, как вооружённая чем попало челядь – мечами, копьями, ножами, но большинство просто палками – занимает оборону вдоль ограды.

– Кто? – не понял сарказма сынок управляющего.

– Да граф же, – пояснил.

Завис Арнольд. Действительно, туповат. Кто тебя будет слушать? А то без тебя власти не разберутся, кого казнить, кого простить.

В этом вопросе ведь скрывается ловушка для любого средневекового правителя, что здесь, что на Земле когда-то. Перебей своих же подданных, с кем останешься? Кто налоги платить будет? С кого три шкуры драть? А нет денег – нет дружины. Мигом станешь дичью для своих коллег-феодалов, для сюзерена или даже вассалов. Случалось тут такое, когда бароны своего графа под орех разделывали.

Непростая ситуация с этими городскими мятежами, да и с крестьянскими тоже. К тому же принцип «царь хороший, бояре плохие» и в Паргее практикуется. Вполне возможно, даже скорее всего, нынешнее восстание направлено не против графа Готлинского, а против городских властей, стражи или даже руководителей гильдий. Беда в том, что бунт в любом направлении с энтузиазмом поддерживается беднотой и криминалом.

В общей смуте можно гораздо легче безнаказанно обворовать или ограбить. Ищи потом виновных до самого морковного заговенья.

– Я, я не графу об этом говорил, – растерянно пробасил Арнольд.

– Жаль, брат. Сказал бы ему. Так и бунтовать сейчас было бы некому. – Насчёт запаха гари угадал, ветер как раз с той стороны, да и дым сам заносит сюда.

В свете факелов, освещающих пространство подворья, с которыми заполошно носились женщины и девки, жутковатая картина наблюдалась, и опасная. Кругом сена и соломы полно, того и гляди подожгут, никаких злоумышленников не потребуется. Или я преувеличиваю? Наверное, да.