Текст книги "Бастард рода Неллеров. Книга 2"

Глава 24

Бегающий вокруг стен обители аббат вызвал бы полное недоумение у всех. Это я ещё мягко выразился. В мыслях. Как ни хочется устраивать себе утренние пробежки, а приходится ограничиваться силовой разминкой в своих покоях – приседания, отжимания, армейские комплексы физических упражнений – помню два из трёх – прыжки и прочее. Не кросс, конечно, но ничего, на тренировках с братом Максом и милордом Карлом – теперь мы занимаемся втроём – догоню остальное.

А ещё последнюю неделю занялся верховой ездой, куда деваться? Не уметь хорошо держаться в седле здесь всё равно что на Земле двадцать первого века не иметь водительских прав. В принципе прожить можно, даже вполне хорошо и достойно, однако лучше всё же уметь уверенно управлять транспортным средством.

– Ваше преподобие. – Юлька заглянула в дверь спальни, едва я восстановил дыхание, прислушивалась. – Там эта, раб воды вам натаскал. Помочь помыться или сразу за завтраком сбегать?

Ответ она уже знает, не первое утро одно и то же спрашивает. На гигиенических процедурах обхожусь без её участия.

– Тащи еду, – приказал. Мы научились понимать друг друга с полуслова, но субординация диктует нам обоим правила общения. – Что-то ещё, Юль?

– Ага. Там Сергий в приёмную чуть свет явился. Что-то хочет вам сообщить.

– Скажи ему, сейчас приду.

Выглянул в окно. Монастырская жизнь начинается рано, и наблюдаю становящуюся уже привычной рассветную суету во дворе, возле мастерских и прочих хозяйственных сооружений. Позавтракать не успели, а уже вкалывают. Понятно, многие питаются остатками еды других, так что им своих порций ещё надо дождаться и заслужить. Не палками едиными тут наказывают обслугу, но и лишением пайки. Сурово.

Перед тем как пройти в комнатку, оборудованную под ванную, зацепился взглядом за свиток, лежащий на прикроватном столике. Письмо от кузины, полученное шесть дней назад вместе с мачехиным. Лейтенант Николас Арден тогда с собой привёз.

Вчера опять перечитывал, продумывая ответное послание Юлиане, никак не могу подобрать слов. Вроде взрослый дядя, а иногда теряюсь. Как утешить, чем порадовать юную девушку, лишившуюся предмета своих мечтаний, да ещё когда сей предмет оказался козлом? Ну, насчёт последнего я давно знал, просто язык не поворачивался сказать об этом кузине.

Гвардейский лейтенант Филипп Морт, мало того что демонстративно в присутствии придворных дам и девиц пренебрежительно отзывался о дочери епископа, так ещё зачем-то нагрубил милорду Ричарду Ванскому. Мой первый наставник оказался настолько сильно оскорблён Мортом, что отказался принимать извинения и был вынужден убить лейтенанта Филиппа на дуэли. Тому даже зачарованный заклинанием разрыва меч не помог, у милорда Ричарда оказался не хуже.

Мне вот нисколько не жалко придурка, меньше надо было злословить. Не сомневаюсь, что за устранением Морта маячит тень мачехи. Милорд Ричард вообще так по жизни мужчина с ленцой. Без прямого указания герцогини он бы даже не почесался. Естественно, это наставник мой сам спровоцировал лейтенанта.

И ладно. Мария женщина мстительная и жестокая, гвардейскому офицеру следовало бы это знать. Пусть теперь там на небесах благодарит Создателя, что погиб на дуэли, а не закончил свои дни в пыточном подвале, обвинённый в измене. Или ереси. У епископа Рональда свои методы имеются. Насколько же надо быть бестолковым, чтобы морочить голову девушке из правящего дома?

Пока размышлял, успел ополоснуться и вытереться насухо, но что написать кузине, так и не сообразил. Тоскует она сильно, мне в любви раз пять призналась, разумеется, в сестринской. Не хотел перебарщивать, однако по факту оказался для Юлианы лучом света в тёмном царстве, прямо по Островскому, тому, который драматург, а не про закалявшуюся сталь поведавший.

– Чего ты с петухами вскочил? – поинтересовался у Серёги, входя в приёмную.

Мне самому эти гадские птицы не дают по утрам нормально поспать, кукарекают громко и прямо под моими окнами. Птичник совсем рядом, менее полусотни ярдов от здания общежития.

Мой секретарь в сутане, как положено, и со свитком в руках.

– Поздно вечером вчера гонец прискакал, – ответил Сергий.

– И где он?

– Уже дальше умчался. Переночевал в гостинице со своими кавалеристами сопровождения и с рассветом направился в Неллер.

– Так это не ко мне посланник? – Забрал у помощника свиток и сел на стол, сдвинув журнал записи в сторону.

– Нет, к герцогине. От маркизы Агнии. Но он специально свернул к обители, чтобы завезти и вам от неё послание.

Прямо завалили меня письмами. Ценят, смотрю. Чего лукавить, рад тому, что прекрасная сестрёнка про меня не забыла. Сдержался, чтобы не начать читать сразу же, отправив Сергия заниматься своими делами. Пусть хоть умоется, а то лицо мятое. Торопился доложить начальнику.

Повезло мне с сестричками что с двоюродной, что со сродной. Буквально в каждой строчке полковника Неллерской проступала радость от обретения мною магии, причём искренняя. А ещё ей не терпится встретиться со мной. Да уж, явно чувствует, что Степ очень непростой тип, чем-то сумел её обаять. И ладно. Главное, я Агнии нравлюсь, да и она мне, чего уж.

Зато вторая половина послания оказалась больше тревожной, чем радостной. Чтобы не допустить разгрома кранцевских войск виргийцами по частям, а северяне явились очень крупными силами, свыше десятка тысяч солдат и наёмников по поступающим данным, поступил приказ стягивать все силы, и королевские полки, и герцогские, и феодальные дружины, и формирующиеся ополчения к Готлину, возле которого намереваются организовать общий армейский лагерь.

Два вывода очевидны. Первый: через две-три недели мы с маркизой увидимся, что хорошо, а второй – наше графство и окрестности моего монастыря в том числе весьма вероятно окажутся территорией ведения боевых действий.

Зная по земной истории и по обрывкам рассказов Ригера, как в средневековье ведут себя армии, когда действует принцип «война кормит войну», понимаю, что придётся защищать своё хозяйство не только от врагов, но и от друзей. Вот уж где оправдается поговорка – таких друзей за задницу да в музей.

«Жду с нетерпением нашей встречи, дорогой брат», – закончила письмо полковник Агния, и это не только формула вежливости, чувствую.

Мне тоже тебя будет приятно лицезреть, сестра.

– Да отстань ты от меня уже, – услышал Юлькин голос из моей столовой. – Милорду пожалуюсь, тебе влетит.

Понятно, опять Сергий делает очередной заход к моей служанке. И чего он в ней нашёл? Ни кожи, как говорится, ни рожи. Утрирую, конечно. Вполне симпатичная девчонка, только на кухне, птичнике, в прачечной или пошивочной мастерской есть девицы и краше, ну как по мне. Всё же, думаю, статус протеже бастарда Неллеров делает Юльку привлекательнее других.

– Да я ведь только помочь хотел, – оправдывался мой секретарь.

– А своих дел уже нет, что ли? Тебе самому завтракать пора. Иди в трапезную, иначе братья всё съедят.

Она шутит. Монахам готовится столько, что втрое большее количество можно прокормить. Всё равно не съеденное не выбрасывается.

Не дожидаясь приглашения к столу, убрал письмо Агнии в шкатулку (завёл тут на днях под это дело: умелец, мастеривший врезные замки на двери чёрного хода, сделал мне и в ней, и ключик изготовил, красивый, резной, как у Буратино), после чего вышел в столовую.

Если я и лишён какого-либо греха, так это чревоугодия. При этом покушать вкусно люблю. Паргейская кухня, особенно та, что стала мне доступна после признания меня членом герцогского рода, вполне устраивает. И монастырские повара хорошо готовят. Не знаю, с чего вдруг, ещё с тех пор, когда жил во дворце, на меня волнами время от времени накатывает желание наесться до отвала картошки, жаренной до золотистой корочки с грибами и луком.

К сожалению, мне одно из любимых блюд родного мира здесь недоступно. Грибы тут едят, и в больших количествах, лишь рабы и крепостные, а картофель здесь сладковатый, типа батата. Всё равно как-нибудь выберу возможность, в кругу доверенных людей устрою себе пиршество духа.

– Чем нас сегодня повар порадовал? – задал вопрос, не требующий ответа, и так видел своими глазами. – Поскромничала сегодня, – улыбнулся, кивнув на два пирожных. – Неужели начинают надоедать? Не может такого быть.

Есть по утрам медовую сдобу я не люблю. Всё достаётся Юльке. Видимо, девочка или, скорее, молоденькая девушка пресытилась. С шести пирожных за раз снизила свои запросы до пяти, потом до четырёх, позавчера и вчера было уже три, а теперь вот два.

Не заставил её ждать, пока хозяин насытится. Поделился с ней творожной запеканкой с изюмом и кусочками кураги, пышными, свежими, ещё горячими булочками с маслом и сыром, яичницу из двух яиц с беконом съем сам, а колбасы – в монастыре делают сами, нескольких сортов, изумительную – отделяю треть. Пирожные, естественно, Юльке достаются оба. Хватит, иначе и вправду получит проблемы с лишним весом.

Отослав девчонку в её комнатку, ел не спеша, до службы в церкви, где мне нужно будет сегодня возглавить вознесение молитвы Создателю, ещё больше часа.

Вкусно. Ни разу ещё не было повода проявить недовольство поварами. Умельцы. Ешь ананасы, рябчиков жуй, час твой последний приходит, буржуй. Разумеется, надеюсь, что для меня не последний, тем более я вовсе не буржуй, а лицо духовное, к тому же аристократическое, да и меры кое-какие предпринимаю.

На военном поприще усиленно занимался сам владением магией и оружием, гонял новобранцев, увеличил время и частоту тренировок у братьев, внёс в монастырские катапульты и баллисты технические усовершенствования, якобы подсмотренные в книгах герцогской библиотеки – пусть проверяют, кому делать нечего, – и сейчас наши мастера орудия переделывали, думаю, ещё неделя-полторы, и всё будет готово.

Кроме того, распорядился ускорить сбор урожая и запретил его продажу. Даже если удастся избежать осады, продовольствие самим пригодится, цены на него взметнутся в космос, к гадалке не ходи. Уже ползут вверх на одних только слухах о предстоящем появлении у Готлина большого скопления войск, а когда точно узнают то, о чём мне поведала в письме прекрасная полковник, так начнётся бурный ажиотаж. А я, молодец, всё предчувствовал.

Стены обители, слава Создателю, в капитальном ремонте не нуждались – на следующий день после прибытия лейтенанта сыска Николаса я с ним и Карлом их все облазил, – а вот ворота сегодня начнут укреплять, благо за материалами никуда ехать не нужно, листы бронзы и железа для этого заказаны давно, просто у прежнего начальства обители руки до ремонта не доходили.

Не знаю, что делать с пасекой, жаль бросать. Буду ещё думать. Пока пусть подвалы, склады и амбары наполняются урожаем и плодами его переработки.

За окном грохот и отборнейшая ругань, опять что-нибудь не так сколотили. Третий раз уже при переделке помоста для порок и казней бригада рукозадых роняет стройматериалы. Лучше бы своими силами делали, чем этих придурков наняли. Брат Георг предложил, а я повёлся. Надо будет опять Юльку чёрным ходом к комнате управляющего послать, когда туда бригадир пойдёт. Вполне возможно, что откаты – вовсе не земное изобретение. Похоже, здесь в Паргее эту выгодную кое-кому коррупционную схему тоже освоили.

– Юлька! – позвал, поднимаясь из-за стола, чувствуя, что переел. На служанку мысленно ругаюсь, обжору и сластёну, а сам-то чем лучше? – Убирай со стола! – Она появилась мгновенно, с набитыми едой щёчками. – Что сама не съешь, с подружками своими поделись. И вот ещё что. После утренней службы послушай, о чём у управляющего будут беседовать.

Она и Николас, не лейтенант, а мой друг детства, обнаружили в стенах слуховые отверстия – так вот, оказывается, зачем эти бесполезные на первый взгляд ходы внутри стен были нужны, – благодаря чему мне синичка на хвосте принесла немало интересных сведений. Информация – это грозное оружие, не нужно забывать. Никогда не угадаешь, что из подслушанного может пригодиться в будущем.

Сегодня народа в церкви оказалось необычайно много, служить при таком огромном скоплении мне ещё не приходилось, но, как говорил мой друг Олег Мишин, мастерство не пропьёшь, я уже уверенно чувствую себя за кафедрой и божественные тексты произношу без запинки.

Радует, что здесь нет обычая целовать священникам руки. Ограничиваюсь благословениями с помощью жестов, и то в очереди ко мне лишь наиболее значимые персоны. Первым подошёл милорд Монский, получил от меня гарантии милости Создателя и встал за моей спиной, дождался, пока пройдут все жаждущие внимания настоятеля и достойные этого, после чего сопроводил до золотого выхода.

– Ночью гонец приезжал? – задал он вопрос, едва мы, расставшись с братьями управляющим и целителем, направились за стены обители, на нашу тренировочную площадку.

– Ты спрашиваешь или докладываешь?

– Что-то важное привёз? – не поддержал моего шутливого тона Карл. – Я ходил вчера вечером с Ригером в гостиничный трактир, засиделись допоздна. Как раз выходили, видел, на каких взмыленных лошадях королевские кавалеристы прибыли. Гнали весь день, почти без отдыха. Так что, Степ?

– Плохо. Нет, не так. Совсем скверно. – Мне его нечем обрадовать.

В ворота сейчас вытекал поток паломников, идущих из церкви, но словно выросшие из-под земли двое гвардейцев Ригера громкими выкриками расчищали нам путь. Выйдя из обители и свернув в тень стены, направились к ожидающим нас с братом Максом новобранцам. По дороге обрадовал милорда известием о скором прибытии к Готлину войск королевства. И «обрадовал» не ирония, мой вассал действительно в восторге от того, что, возможно, в наших краях начнутся боевые действия. Как ребёнок, честное слово.

– Я уже три боевых заклинания выучил, – похвастался он. – Так что готов возглавить наше ополчение, если от нас потребуют выставить отряд, что, к сожалению, вряд ли.

– Если?

– Ты не знаешь? – шедший по тропе впереди приятель притормозил. – Прости, сюзерен, всё время забываю, что тебя недавно признали в роду Неллеров. – Спасибо, что откровенно не сказал: «Вовремя не вспомнил, в какой помойке тебя нашли». – Феодалы воюющих провинций свои дружины держат при себе, для защиты собственных замков и владений. К королевскому войску присоединятся графы, бароны из других герцогств.

– Вообще логично, – кивнул после минутных размышлений. – С другой стороны, ситуация складывается ещё хуже, чем я себе представлял. Наши-то земляки не так были бы склонны бедокурить, как заявившиеся из других краёв.

– Слишком мрачно ты, смотрю, настроен. Никто из кранцевских отрядов не станет заниматься грабежами. Конечно, мародёры обязательно найдутся, как и дезертиры появятся, в основном из ополчений, но верёвка, кол, костёр их быстро образумят. Кто не попадётся, сбегут подальше. А вот кое-что из ваших запасов продать по королевской цене – это, скорее всего, сделать придётся.

– Королевская означает заниженная?

– Как сейчас примерно. А относительно той, что будет, полагаю, раза в три и более.

– Хорошенькое дельце. – Я почему-то не сильно расстроился. Не привык ещё считать собственность обители своей? – Ладно, чего раньше времени переживать.

На площадке – или правильнее её назвать плацем? Нет, не подходит, ни брусчатки, ни асфальта – лейтенант Макс уже вовсю гонял надежду Готлинского аббатства. Их осталось пятьдесят семь, но и результат обучения меня удивил, приятно удивил. Времени-то прошло с гулькин нос, однако смотри ж, ходят в ногу, поворачиваются в движении чёрт-те как, но ведь поворачиваются, а не сбиваются в кучу, как бараны.

– Мы опоздали, – констатировал Карл.

– Начальство не опаздывает, оно задерживается, – сказал назидательно.

Да, порой приходится и таким элементарным понятиям учить. Рукой дал отмашку, чтобы занятия не прерывались, и занял своё привычное место у стены.

Глава 25

Зрелище атакующей невидимого врага манипулы моих ополченцев смотрелось бы потешно, если бы я не видел их раньше. Прогресс налицо. Пусть действовать чётко и слаженно не получается, но уже понимают команды и научились держаться плечом к плечу товарищей.

Ещё нужно учесть, что Карл монастырским ополченцам жизнь сильно усложнил, видимо, чтоб малиной не казалась, выбрав для них в арсенале тяжёлые ростовые щиты, которыми обычно прикрывались защитники стен. Одно дело стоять с таким бременем в левой руке на вершине сооружений, другое – вот как сейчас, маршировать, маневрировать и переходить на бег.

И копья милорд Монский заменил более увесистыми длинными палками, почти оглоблями. Мне в моём возрасте и пока не раскачанной, увы, не богатырской силушкой такое больше пяти минут выставленным вперёд не удержать, а эти мои ничего, как-то справляются. Тяжело в учении – легко в бою.

Я в процесс тренировок по-прежнему почти не лезу. Макс до посвящения в монахи был наёмником, в качестве которого поучаствовал и в паре войн, а не только караваны сопровождал. Оставил профессию, когда гильдия его не утвердила – в моём родном мире сказали бы кинула – капитаном. Денег после службы у него оставалось достаточно, дополнительно заработал на уроках фехтования, так что на церковный взнос-пожертвование хватило с лихвой.

У моего бывшего пациента опыта личного участия в войнах нет, зато его отец побывал во многих, делился воспоминаниями – как там? Бойцы вспоминают минувшие дни и битвы, где вместе рубились они. Или продули? Неважно. Главное, Карл знает, что делает, да и лейтенант его поддержал.

– Считаю, что на сегодня им хватит, – подошёл ко мне Макс. – Вечернюю тренировку проведём силовую. Без оружия.

– Делайте с Карлом, как считаете нужным. – Возвращаться нам с милордом, поэтому жду, пока он закончит колотить какого-то растяпу, потерявшего походную фляжку, занятия-то проводятся в полном обмундировании. – У вас с ним хорошо получается, брат Макс. – Похвалить лишний раз не забываю, доброе слово, оно и коню приятно. – Закончил? – спросил, когда раскрасневшийся Монский подошёл ко мне. – Тогда поспешим. Мне ещё до обеда надо будет в ткацкую зайти, посмотреть, устранили или нет вчерашнюю поломку. Обещали представить станок отремонтированным.

– Так я только за то, чтобы поспешить, – махнул он рукой и первым направился по тропе вдоль стены.

После тренировок с новобранцами мы с милордом организовали свои. Выбрали местечко в пятистах ярдах от монастыря, узкое, но вытянутое в длину, окружённое дубами поле, где упражнялись в магии.

Мало ведь выучить плетения, надо ещё уметь их создавать не теряя времени, как у того Ференца Листа, венгерского композитора, требовалось играть – быстро, очень быстро, затем быстро, насколько это возможно, и в четвёртой части ещё быстрее.

Да, от скорости создания плетений часто зависит как жизнь самих магов, так и их неодарённых боевых соратников. Так что мы с Карлом на той поляне работали с уже выученными заклинаниями.

Одних только молний я выучил четыре вида. Зачем столько, если по дальности действия и эффективности они примерно одинаковы, ну плюс-минус? Зато в каждом из этих плетений используются разные цветовые оттенки. Так что, выучив все четыре вида электрических атак, я могу не дожидаться восстановления оторванных от источника жгутиков. Мало быстро плести, надо, чтобы и время между заклинаниями было как можно меньше.

Разумеется, есть такие грозные удары, типа наших атомных бомб, на конструирование которых может весь день уйти, если, конечно, раньше не убьют, ведь плетения видны, и маг, создающий мега-заклинание, станет первоочередной целью для нападения врагов.

На днях тут нашёл метеоритный дождь. Судя по описанию, пусть не половину, но четверть Готлина можно одним ударом снести. Отложил в сторону, чтобы никто не заметил моего интереса. На метеоритный дождь требуется более тридцати цветовых оттенков, если точнее, тридцать два. Нет, тридцать три, про белый, связующий, забыл.

Что-то не знаю – не слышал, не видел, не читал, – есть ли в королевстве Кранц и в соседних странах маг, способный сконструировать такое плетение. Понятно, один-то точно есть, бастард Неллеров, только он до поры до времени решил прикинуться ветошью и не отсвечивать. Что правильно, иначе слишком много желающих появится отведать на крепкость комиссарское тело.

Вот и такие бы заклинания потренировать. Чтобы не день на них тратить, а хотя бы половину. Понимаю, что это невозможно. Разве только уйти куда-нибудь в горы отшельником, прихватив с собой талмуды с описаниями и рисунками магических плетений, но нет, я на такое неспособен, слишком социализирован в человеческом обществе, и вне его стану задыхаться, что та рыба, вытащенная из воды: рот открыл-закрыл, открыл-закрыл – и далее пустота.

– Уже ждут, – обернулся Карл.

Вдоль зданий поселения мы приблизились к воротам, где собралась толпа жаждущих благословения от настоятеля. Это те, кому не по чину присутствовать в монастырском храме при утреннем богослужении, народ попроще – небогатые горожане, поселенцы, мастеровые, попадались даже крепостные, отпущенные в паломничество господами, или рабы, сопровождавшие к источнику хозяев. Перед Создателем все равны. Ну, так считается. Понятно, есть те, кто равнее, но это не произносится.

Задержался минут на десять прямо посреди воротной арки. Благословил, кого индивидуально, кого семьями. Прилагать усилий, чтобы держать, что называется, серьёзную морду кирпичом, мне не требуется. С уважением отношусь к вере других людей, да и сам не смею отрицать бога. Кто-то же управился со мной, дав вторую возможность пожить, и это точно не я про себя так распорядился. Тем более Создатель, когда находился среди людей, утверждал, что независимо от того, веруешь ты или не веруешь, ответ за свои поступки и помыслы всё равно держать придётся.

А чего там за спинами толпы новик гвардии Николас выглядывает? И почему выражение лица у него испуганное? Ничего себе, он даже посерел. Честно, сердце ёкнуло. Предчувствие? Да кто ж знает.

Последней благословил сильно пожилую, если не сказать старую, очень прилично одетую рабыню, сделал знак Нику приблизиться и, осенив напоследок рукой сверху вниз всю толпу, быстрым шагом, обогнав Карла, прошёл внутрь монастырских стен.

– У нас с Юлькой беда, – прошептал он, потянувшись к уху, чтобы не услышал милорд Монский, пристроившийся ко мне на ходу Николас. – Несёт всякую чушь, смеётся, хуже всего, что богохульствует. Хорошо, никто не слышал, вернее, не разобрал. Я её отволок в сарай с мётлами и лопатами, связал и рот заткнул. Она там бьётся как сумасшедшая.

Наперерез ко мне шаркал брат Валерий. В руках у библиотекаря объёмный манускрипт. Чёрт старый, другого времени и места не нашёл, что ли, принести мне атлас? Это не он чёрт, а я. Сам ведь попросил быстрее найти, а насколько быстрее, не уточнил, вот старик и расстарался.

– Спасибо, брат, – махнул рукой. – Отдай это Сергию. Спасибо. – И уже тихо Нику: – Веди к ней.

На сердце прямо реально тревожно. Гадство, прикипел к девчонке-сладкоежке. Впрочем, чему удивляться, я вообще по жизни привязчивый. В том смысле, что ценю близких людей, стараюсь их уберечь от невзгод и напастей. В прошлом таким был и здесь в этом отношении не изменился.

Что с Юлькой могло произойти? Выпила чего-нибудь, типа креплёного вина или самогона? Вряд ли, не похоже это на неё.

– Степ? – услышал позади голос милорда Монского. Он тут же поправился: – Ваше преподобие.

Догадался, что что-то произошло.

Не сбавляя шага, бросил взоры на двор, народа, как всегда в такие часы, много, и все посматривали в мою сторону. Аббату в обители быть незаметным очень сложно, а как раз сейчас-то мне лишние глаза и уши не нужны. Богохульство – одно из самых серьёзных преступлений. Не хочу, чтобы мою помощницу посадили на кол, сожгли или удавили металлическим обручем у столба.

– Карл, – взял за локоть догнавшего меня и вновь двинувшегося рядом милорда. – Как друга прошу, сделай так, чтобы мне никто не мешал. Ник меня в сарайчик отведёт. Скажешь, если туда кто-нибудь из братьев решит за мной сунуться, что я там новое плетение опробую.

– Плетение?

– Да нет, – не сдержал досады. – Ты просто говори так и не пускай, хоть мечом руби. Я тебе потом всё объясню. Сейчас сам толком не знаю.

Кривое дощатое строение располагалось возле внутримонастырской гостиницы, где квартировали теперь на первом этаже и гвардейцы, и прибывшие с сыщиком кавалеристы, им тоже предписали оставаться при моей особе, не как аббате, а бастарде герцогского рода.

– Вот там, – сообщил Николас, показывая пальцем на притулившуюся к стене мастерской кабинку, чем-то напоминающую уличный нужник, только раза в два пошире.

– Я понял. – Увидел моего бывшего опекуна, появившегося на крыльце в компании гвардейца Макса, и попросил милорда: – Карл, возьми старшего сержанта к себе в помощь. Вон он нас заметил. Постарайся, чтобы даже муха мимо вас не пролетела.

Сарайчик, в котором приятель запер нашу подружку, слава Создателю, оказался в непроходном закутке, образованном боковой стороной гостиницы, сараем для хранения катушек сена, дровником и стеной стеклодувной мастерской, где уже приступили к выпуску посуды. Процесс оказался для местных умельцев новым, но весьма несложным.

Шуганул грязную от сажи девушку-оборванку, набравшую дров и не знавшую, то ли ей их бросить и кланяться, то ли прошмыгнуть мимо. Сделала последнее, уткнувшись носом в охапку. Больше никаких свидетелей.

– Чего стоим? – толкнул в спину Николаса. – Открывай.

Тот сбросил щеколду, и мы вошли внутрь. Там сумрачно, хотя от распахнутой двери и сквозь щели между досками света поступало достаточно, просто глаза ещё не успели привыкнуть. Ничего, сейчас быстро всё исправится.

На удивление здесь присутствует какой-никакой порядок – мётлы сложены отдельно, лопаты с деревянными и бронзовыми штыками отдельно, носилки в дальнем углу, вижу даже грабли. Ни разу в этом мире ещё не видел, чтобы ими где-то кто-то работал. Ну да, если мы чего-нибудь не знаем, это вовсе не означает, что этого нет.

Николас уже стоял на коленях возле тюка, в который превратил подружку, и приподнял её тело.

– Юль, ты как тут? – спросил.

Молодец, чего. Сам спеленал, рот ей заткнул, а теперь задаёт вопросы. Я следовать в этом его примеру не спешил. Присел рядом с ними на корточки и вгляделся в лицо девчонки. Та мне мешала, начав мотать головой, пытаться освободить руки и ноги и что-то сказать. Только получался у неё жалкий писк. Свёрнутый в рулончик и завязанный сзади платок надёжно заткнул Юльке рот.

Глаза уже привыкли к темноте, а руками мне удалось не без усилий зафиксировать мордашку юной девицы в неподвижном состоянии. Ненадолго, опять, дрянь такая, вырвалась, попытавшись укусить, да как с завязанным ртом это сделаешь? Тем не менее успел разглядеть расширившиеся почти во всю ширину роговиц зрачки.

Точно такие же были у того наркомана, который возле гаражей пытался меня зарезать ради кнопочного телефона. Разумеется, в прошлой жизни. А вот тут ни я, ни мой предшественник наркоманов не встречали. Зато о торговцах дурью слышали мы оба. Степ лет в одиннадцать даже присутствовал на казни, где одного такого зажаривали в металлической бочке.

В моей обители торгуют дурью? Да ладно. Не верю. Сознание жителя Земли двадцать первого века работает стремительно, чувствую, ощущаю и быстро прихожу к нужному выводу. Что-то вроде как два и два сложил и получил четыре.

Мою подружку банально траванули. Сама она ни за что бы всякой гадостью пичкать себя не стала. При всём своём взбалмошном характере девочка весьма разумная, а главное, битая жизнью перебитая, и не только розгами Карины, а и судьбой. Так что вариант с самоотравлением исключаю. Это постарался кто-то другой.

Только сразу же возник вопрос: кому служанка аббата могла стать настолько ненавистной, чтобы тратить на неё яд? По идее, если пофантазировать, то такие найдутся. Тот же Степик, к примеру, из мести. Или Серёга из ревности. Ладно, шутки в сторону, я не автор фантастических историй. Получается, самый правдоподобный вариант – Юлька перехватила на себя то, что предназначалось мне. Что именно? Это потом можно будет выяснить. Сейчас же надо её спасать.

Насколько задеты организм и сознание девчонки? Буду предполагать самые сложные степени отравления и помутнения рассудка. Хорошо, что в этом мире есть магия, не требуется отправлять Юльку в психиатрическую лечебницу. Справлюсь своими силами, благо и моих могучих возможностей на это хватит, и литература соответствующая имеется.

– Ник, оставайся здесь, – поднялся на ноги. – Нашу красавицу пока не развязывай, я до библиотеки и назад. Жди.

Конец второй книги