Текст книги "Полигон призрак"

– Что ж, картина ясна, – выдохнул Коготь. – Короче, одиннадцатым в той группе диверсантов был ты, и карта, как я и говорил, твоя.

– Да, все так, – подавленно ответил Эйнар. – Я встретил немцев, объяснил что да как и ушел.

– Тебе повезло, что вовремя смылся, – хмыкнул стоявший в дверях Самойлов.

– Связь с Абвером ты, конечно же, поддерживаешь через свою «сестренку»?

– Ее я никогда не видел, но связь с Абвером действительно осуществляется через нее, – признался Эйнар. – Она, как вы знаете, живет в Калуге и работает на почте.

Эйнар рассказал о шифрованных телеграммах.

– Понятно, – кивнул Коготь, – это на экстренный случай, а письма – как дополнение.

– Совершенно верно, – подтвердил Эйнар.

– Ну и когда пойдет вторая группа диверсантов? – спросил Самойлов.

– Пока я не получал телеграммы, но, думаю, они скоро дадут о себе знать.

– Правильно думаешь, Эйнар, – улыбнулся Коготь.

– Но ты и сам немало полазил вокруг полигона, – сказал Самойлов.

– Да, я получил от «сестры» телеграмму, из которой следовало, что я должен составить тщательную карту полигона и постараться отыскать слабые места в его охране.

– Что ты с блеском и проделал. Тому свидетельство – карта, которую ты передал немецкому офицеру. Надо сказать, составлена она весьма профессионально.

– Меня неплохо обучали в разведшколе Абвера, – пожал плечами Эйнар.

– Скажи, Рейнакс, почему ты не повел немцев через болото, по тропе, которую ты, конечно же, хорошо знаешь? – спросил Самойлов.

Эйнар повернул голову в сторону лейтенанта:

– Я рассудил, что пробираться по озеру будет наиболее безопасно. Ведь на узкой тропе, проходящей через болото, легко уничтожить всю группу.

«А он прекрасно соображает», – мысленно отметил майор, а вслух сказал:

– Разумное решение. Нам с тобой нужно будет поработать. Ты понимаешь, о чем я? – Коготь посмотрел в глаза собеседнику.

– Вы предлагаете мне стать двойным агентом?

– А разве у тебя есть еще какой-нибудь иной вариант? – вопросом на вопрос ответил майор.

Эйнар вздохнул:

– Похоже, что иных вариантов нет.

Однако майор, прекрасно разбиравшийся в психологии, моментально уловил еле заметные изменения настроения у собеседника. «Он, конечно же, не исключает обнаружения выхода из создавшейся ситуации. Причем такого, который будет выгоден только ему, – отметил про себя Коготь. – Нужно создать такие условия, чтобы он чувствовал себя, как загнанный в капкан зверь. Ни малейшей лазейки».

Немного помолчав, майор сказал:

– Ладно, поговорим об этом потом. Работа нас ждет долгая и, надеюсь, успешная. Впрочем, все зависит только от тебя.

Самойлов, услышав приближающиеся шаги, глянул в окно.

– Вот и подкрепление прибыло, – улыбнулся он.

В сторожку вошли лейтенант и двое солдат с автоматами.

– Лейтенант Малютин прибыл по вашему приказанию, товарищ майор, – четко доложил вошедший офицер.

– Прекрасно, Малютин.

– Водитель ждет вас на окраине леса, неподалеку от деревни, – сообщил лейтенант.

– Пускай подождет, у нас тут кое-какие дела есть еще. А вы, лейтенант, со своими бойцами побудьте на улице, а я потом все вам объясню в наилучшем виде, – сказал Коготь.

– Есть, товарищ майор, – с этими словами Малютин и два солдата вышли из сторожки и уселись неподалеку на камнях, благо день был погожий и теплый.

– За что ты, Эйнар, убил Колю? – словно нажав на курок, внезапно спросил Коготь.

Этот вопрос застал шпиона врасплох. Он смутился и ответил не сразу.

– Я пару раз переспал с его матерью, и, не знаю почему, пацан меня невзлюбил, стал зачем-то следить за мной. А в тот день я застал его возле сторожки. В руках он сжимал немецкий кинжал со свастикой. И я понял, что Колька расскажет о нем в деревне, а толковых объяснений, где я взял этот кинжал, у меня не будет. Кругом тайга… В общем, у меня не оставалось выхода, мне пришлось убить его, хотя я не планировал это делать.

– Ты убил его этим же клинком? – сузив глаза, спросил Коготь.

– Да, этим же кинжалом, – подтвердил шпион.

– А потом ты отнес тело поглубже в тайгу и зарыл? – спросил Самойлов.

– Другого выхода у меня не было, – сокрушенно, без вызова, ответил Макаров.

– Ну что ж, бери какую-нибудь простыню или одеяло, что тут у тебя есть, да про лопату не забудь. Пойдем, покажешь нам, где ты похоронил Колю, – с железными нотками в голосе сказал майор.

Лесник поднялся, прошел мимо Когтя и снял с кровати шерстяное одеяло.

– Выходи, Рейнакс, – подтолкнув лесника в спину, приказал Коготь.

Они вышли из сторожки.

– Малютин, – окликнул лейтенанта майор, – оставь кого-нибудь на всякий случай охранять сторожку, пусть никого в избушку не впускает и не отвечает ни на какие вопросы. А ты и второй твой боец пойдете с нами.

Эйнар, опустив голову и сжимая перед собой в руках одеяло и лопату, шел по тайге только ему одному известными тропами. Пройдя около трех километров, он остановился возле огромной сосны, рядом с деревом лежал большой камень.

– Вот здесь я его и похоронил, – тихо сказал он.

– Что ж, начинай копать, – распорядился Коготь.

Лесник бросил одеяло на землю и, перехватив лопату поудобнее, принялся копать. Спустя полчаса окровавленный труп мальчика извлекли из могилы и положили на одеяло. Майор побелел от ярости. Он чуть было не выхватил пистолет и не пристрелил на месте подлого преступника. И только натренированная железная сила воли удержала его от этого. Пока лесник нужен был ему живым.

– Несем труп Коли к сторожке, – распорядился Коготь.

Взявшись за края одеяла, мужчины понесли труп подростка. Майор шел чуть позади.

Добравшись до сторожки, скорбную ношу положили недалеко от крыльца.

– Я скоро вернусь, – обращаясь к Эйнару, сказал Коготь. Немного помолчав, он произнес так громко, чтобы слышали все остальные: – Запомните, лесник не убивал Колю. Это сделал один из бродяг, которые иногда встречаются в тайге. Все меня поняли?

– Так точно, товарищ майор, – послышалось со всех сторон.

– Вот и отлично.

– Лейтенант, – окликнул Малютина Коготь, – вы со своими бойцами до особого распоряжения будете охранять лесника в сторожке. Вам ясно?

– Так точно, товарищ майор, – вытянувшись по стойке смирно, ответил Малютин.

– Леснику свяжите руки и ноги, пусть валяется в углу где-нибудь, как пес, и радуется, что его не пристрелили. Ружьишко его я забираю с собой, – Коготь вошел в сторожку и вернулся с ружьем, висевшим у него на правом плече.

– Один из солдат пусть идет с нами, поможет донести до машины труп Коли, там мы его отпустим.

Малютин откомандировал для этой цели рядового Анисина.

– Мы пойдем, лейтенант, охраняйте лесника. Помните, что это вражеский шпион, – слегка повысил голос Коготь.

– Так точно, товарищ майор. – Слово «шпион» произвело на Малютина сильное впечатление.

Взявшись за края одеяла, Коготь, Самойлов и солдат понесли тело парня к машине. Путь по тайге был не близким, и потому скорбная процессия нередко останавливалась и отдыхала. На одном из таких привалов Андрей сказал, кивнув на труп:

– Мать ждет, надеется на его возвращение живым, а мы уже все знаем. Надежды нет, осталось только изуродованное тело ее сына.

– Да, это ужасно, – согласился Коготь. – У этой женщины муж погиб на фронте в 41-м, а сейчас и сын, неподалеку от дома.

– У меня руки чесались, так хотелось пристрелить этого гада, растоптать гниду, – сжав кулаки, гневно произнес Самойлов.

– Те же чувства были и у меня, Андрей, но, сам понимаешь, пока нельзя. – Майор посмотрел на солдата и сказал: – Ладно, понесли. Осталось уже немного.

Вскоре за поредевшими деревьями они увидели «Виллис», возле которого прохаживался водитель, покуривая папиросу. Погрузив труп подростка в машину, Коготь и Самойлов сели рядом.

– Все, рядовой, возвращайся к сторожке! – приказал Коготь.

– Есть, товарищ майор.

Солдат уже собирался уходить, но Коготь окликнул его:

– Погоди, Анисин. У лесника в сторожке есть вяленое мясо, копченая рыба, так что голодными не останетесь. Не пропадете, одним словом. За домом найдете колодец.

– Понял, товарищ майор.

– Тогда ступай, а ты, – Коготь обратился к водителю, – заводи мотор.

Джип вздрогнул, завелся и, развернувшись, покатил по дороге. Когда «Виллис» въехал в деревню, Коготь приказал водителю затормозить около Павловского сельсовета.

Одеяло с убитым вынули из машины и положили на землю. Вскоре прибежала мать Коли – доярка Люба. Рыдая, женщина бросилась к убитому сыну. Ее обступили односельчане.

– Отвезешь труп в дом матери Коли, – шепнул водителю майор, – а затем сразу же возвращайся.

Увидев на крыльце сельсовета председателя Мишина, Коготь жестом руки показал, что им нужно пройти в здание и поговорить. Председатель кивнул. Майор обошел толпу и взбежал на ступеньки, вслед за ним отправился и Самойлов. Председатель проводил их в свой кабинет.

– Какое горе… Не передать словами. Люба не переживет этого, – запричитал председатель. – Да вы присаживайтесь.

Коготь и Самойлов сели на стулья напротив стола Мишина.

– Кто убийца? И как вы нашли мальчика? Что произошло? – засыпал вопросами «следователей» председатель сельсовета.

– Вы немного успокойтесь, Леонид Валерьевич, выпейте воды, – посоветовал Самойлов.

– Да, мне нужно успокоиться, вы правы, – засуетился Мишин.

Он подошел к стоявшему на столе графину с водой и плеснул немного жидкости в стакан, после чего выпил ее медленными глотками. Немного успокоившись, он сел за стол.

– Мы провели серию следственных мероприятий, распространяться о которых я не имею права, – пустил словесный дым Коготь.

– Я вас понимаю, – нервно кашлянул председатель и заерзал на стуле.

– Так вот, нам удалось, – продолжил майор, – найти труп подростка. Мы с коллегой, – Коготь взглянул на Самойлова, – сделали вывод, что парень заблудился в тайге и нарвался на одного из беглых зэков, которых, как вы знаете, немало в тайге встречается.

– Да, – вздохнул Мишин, – к сожалению, в тайге хватает этого сброда.

– Ну а где же им больше укрыться? – хмыкнул майор. – Короче, он и зарезал Кольку. Только зачем он это сделал? На этот вопрос у меня нет ответа.

– Я понимаю вас, Антон Андреевич, зверь он и есть зверь, – повысил голос председатель.

– Вот именно, – задумчиво протянул майор.

– А что с лесником? Кажется, вы хотели его найти? – осторожно спросил Мишин.

– Да, хотели, в ходе оперативной разработки. Но, скажу сразу, он не виноват.

– Слава Богу, – облегченно выдохнул председатель. – Он хороший мужик. Я его знаю. Да и как нам без лесника? Начальство доводит большие планы по заготовке леса. Нет, я, конечно, не жалуюсь, – поспешил заверить Мишин, – но работают-то в основном одни бабы. Сами понимаете, война…

– Я вас прекрасно понимаю, Леонид Валерьевич. Но пока лесника работой не загружайте. Пусть сидит в сторожке под охраной. Возможно, нам повезет, и мы схватим убийцу Коли. Советская власть не прощает подобного рода злодеяния.

– Да, таким преступлениям просто нет оправдания, – несколько театрально сказал Мишин.

– Вот именно, и я о том же. В общем, к сторожке не ходить. Это опасно. Кто знает, возможно, преступник объявится снова. Так что извольте строго-настрого предупредить об этом жителей деревни Павловское, – настращал Мишина майор. – Словом, мы на вас рассчитываем, Леонид Валерьевич.

– Конечно, я всех предупрежу, можете не сомневаться, товарищи, – поспешил заверить «следователей» председатель сельсовета.

– Вот и хорошо, – произнес Коготь, – а сейчас нам нужно ехать. Если что, мы с вами непременно свяжемся, Леонид Валерьевич.

– Чем смогу, тем помогу.

– Спасибо за содействие следствию, – Коготь поднялся и протянул руку председателю. – Что ж, за сим мы откланиваемся. Всего доброго.

– Удачи вам, Леонид Валерьевич, – вторил другу Самойлов.

– Приятно было с вами поработать, – проводив «следователей» в коридор, произнес Мишин.

Когда офицеры СМЕРШа вышли на крыльцо, толпа уже разбрелась. Труп мальчика водитель, как и велел ему Коготь, отвез в его дом. Толпа односельчан переместилась туда. До слуха майора донесся надрывный плач. Сев в машину вместе с Самойловым, Коготь тихо сказал водителю:

– Едем на полигон.

– Слушаюсь, товарищ майор, – ответил водитель и завел двигатель.

Примерно через два часа «Виллис» подъехал к штабу. Самойлов пошел в комнату к смершевцам, а Коготь направился в кабинет начальника полигона.

Когда майор вошел, Веригин, стоя возле стола и опершись об него двумя руками, рассматривал карту полигона.

– Рад тебя видеть, товарищ майор, – оторвавшись от карты, сказал полковник.

– Взаимно, Семен Петрович.

– Кстати, хорошо выглядишь в этом черном костюме.

– Вот подумываю, может, мне его приобрести у вас? – пошутил Коготь.

– Присаживайся, майор. Рассказывай, как там у тебя дела. Разыскал убийцу? – поинтересовался Веригин.

Коготь сел на диван и рассказал о том, что произошло в деревне Павловское и в сторожке лесника. Правда, некоторую информацию, касающуюся Федора Макарова, он подал Веригину весьма дозировано и предупредил:

– Председатель сельсовета не должен знать о том, кто настоящий убийца, это важно для успеха предстоящей операции.

– Понимаю, товарищ майор, – кивнул начальник полигона.

Они помолчали. Затем полковник спросил:

– Ты, наверное, проголодался, Владимир Николаевич. Давай спустимся в столовую, чего-нибудь перекусим.

– Попозже, Семен Петрович. Сейчас разрешите воспользоваться вашим прямым телефоном с Москвой, мне надо переговорить с моим начальством.

– Без проблем, звони. Связь сверхсекретная, а номер кода тебе, майор, хорошо известен. Я подожду тебя, Владимир Николаевич, в столовой, – поднимаясь из кресла, сказал полковник.

Он вышел из кабинета и прикрыл за собой дверь.

Коготь сел на его место, снял с черного аппарата трубку и поднес ее к уху. Послышались протяжные гудки. Майор набрал секретный код штаба СМЕРШа. Дежурный офицер спросил имя, фамилию и звание звонившего и осведомился, с кем его связать.

– С полковником Костомаровым, – сказал Коготь.

– Одну минуту, – ответил дежурный офицер.

Вскоре Коготь услышал в трубке четкий голос полковника:

– Я слушаю, майор.

– Здравия желаю, Иван Антонович.

– Тебе того же. Как там операция «Топь»? – спросил полковник.

Коготь проинформировал начальника.

– Хорошо, пока все идет по плану. У нас есть данные, что немцы в спешном порядке собирают вторую группу диверсантов. Так что ты действуешь в правильном направлении, майор, – сказал Костомаров.

– Иван Антонович, я тут раскусил одного шпиона. Хочу, чтобы он поработал на нас. Он встречает группы Абвера, прибывающие на полигон, – сообщил майор.

– А вот это уже интересно.

– Иван Антонович, я бы хотел, чтобы вы навели справки об этом человеке.

– Так, я взял ручку. Как говорится, наводи на цель.

– Настоящее его имя Эйнар Рейнакс, он латыш, родился в Риге. На конкурсе скрипачей в Германии был завербован Абвером. Учился у них в диверсионной школе. Затем в 38-м году был внедрен к нам под именем Федора Аркадьевича Макарова. Он работает лесничим в деревне Павловское. Мне нужны сведения о его родителях, братьях, сестрах. Желательно знать как можно больше, чтобы я мог надавить на него как следует.

– Понял, майор. Завтра вечерком будь на месте. Я продиктую тебе нужные сведения.

– И еще…

– Что такое? – настороженно спросил Костомаров.

– В Калуге действует немецкая шпионка под именем Ольги Волошиной. Она якобы родная сестра лесника, работает на почте. Девушка непосредственно связана с Абвером и через систему кодированных телеграмм сообщает леснику, к примеру, в каком квадрате и когда нужно встречать диверсионную группу. В присылаемых ею телеграммах количество букв в словах обозначает цифру кода. Пока, естественно, Волошину трогать не надо, просто следует понаблюдать за ней.

– Верно мыслишь, Коготь. Зачем раньше времени пугать врага? Нам дело нужно делать, – удовлетворенно хмыкнул полковник. – А ты, Коготь, как я вижу, неплохо там поработал.

– Все еще впереди, Иван Антонович.

– Не скромничай, Владимир Николаевич, успехи, как говорится налицо. Но давай ближе к делу. Завтра в восемь вечера по московскому времени я тебе позвоню.

– Вас понял, Иван Антонович. До связи, – бодро сказал Коготь.

– Удачи, майор.

Положив трубку, Коготь откинулся на спинку стула и задремал. Он открыл глаза, когда в кабинет вошел Веригин.

– Все в порядке, майор? Поговорил с Москвой? – поинтересовался он.

– Да, все в полном порядке, – потянулся в кресле Коготь и встал, уступая полковнику его законное место. – Завтра в восемь вечера по Москве мне позвонят.

– Я буду в кабинете, приходи. Как начнете говорить, выйду.

– Спасибо, Семен Петрович. И вот еще что нужно сделать. Свяжитесь с Мишиным прямо сейчас и потребуйте, чтобы он немедленно сообщил вам, как только на имя Федора Макарова, это их лесник, придет телеграмма от его сестры Ольги Волошиной из Калуги. Ну а вы, соответственно, скажете об этом мне. Это очень важно. Слегка припугните Мишина, самую малость. Видно, что он мнительный и боязливый человек, а посему это будет не лишним.

– Ладно, майор, сейчас сделаем, – кивнул Веригин снимая телефонную трубку.

Он переговорил с Мишиным, не преминув намекнуть, что от точности выполнения данных ему указаний зависит, останется ли председатель сельсовета на своем посту или нет. Леонид Валерьевич клятвенно пообещал, как только придет телеграмма Макарову от Волошиной из Калуги, он тут же позвонит по телефону, который ему продиктовал Веригин.

Полковник повесил трубку.

– А ты точно подметил, майор, что Мишин трусоват, вон как залебезил. Короче, с ним проблем не будет. Если надо, он сам принесет телеграмму из Калуги, – Веригин рассмеялся так заразительно, что Коготь не смог сдержать улыбки.

– А сейчас, майор, присоединяйтесь к своим людям. Наверняка у тебя найдется о чем с ними поговорить. Я распорядился приготовить нехитрый ужин на всех: жареная картошка, рыба…

– Спасибо, Семен Петрович, – поблагодарил Коготь начальника полигона и вышел из кабинета.

Смершевцы сидели в офицерской столовой, уткнувшись в тарелки с едой. Коготь переоделся в военную форму, в которой чувствовал себя гораздо лучше, чем в гражданской одежде, от которой за годы войны успел отвыкнуть, зашел в столовую и придвинул к себе тарелку, принесенную поваром.

– Как дела, Степан Иванович? – ловко орудуя вилкой, спросил он у своего заместителя.

– В общем, неплохо. Вчера прогулялись к озеру, посмотрели на местные красоты, вот только жаль, рыбы не половили, – пошутил Андронов, – словом, посидели несколько часов для порядка и сегодня после обеда вернулись. Пока все тихо, как в танке перед боем, – резюмировал капитан.

Коготь, понизив голос, поведал о своих с Самойловым приключениях в деревне Павловское. Услышав историю о шпионе и об убитом им подростке, Егоров зло, сквозь зубы, процедил:

– Вот поэтому я и пошел служить в СМЕРШ, чтобы давить таких тварей.

– Спокойнее, Егоров, прежде чем давить, следует хорошенько подумать, всю ли полезную информацию мы от него получили. Помни об этом, поскольку эмоции, как говорил мой командир, перекрывают кислород работающему мозгу.

– Верно сказано, – кивнул Анютин.

После ужина офицеры СМЕРШа поднялись к себе на второй этаж и уселись за шахматы. Коготь переигрывал своих парней одного за другим и при этом успевал думать об операции «Топь», которая, судя по словам полковника СМЕРШа Костомарова, набирает обороты.

– Командир, как вы умудряетесь думать о чем-то своем и при этом двигать фигурами на шахматной доске, мастерски вздувая нас? – покачал головой капитан Андронов.

– Видно, что мы вам не соперники, товарищ майор, – развел руками Абазов после того, как Коготь буквально в течение пяти минут разбил его в пух и прах.

– Я, конечно, ребята, могу и поддаться, – оглядев подчиненных, сказал майор, – и тогда вы начнете у меня выигрывать, но это будет не честно по отношению к вам. Короче, я вас уважаю, поэтому не могу поступить так низко, – усмехнулся Коготь.

Только Самойлов смог оказать другу достойное сопротивление, однако в конце концов и он вынужден был признать свое поражение.

Около двенадцати часов ночи Коготь пошел в свою комнату. Едва он лег в кровать и прикрыл глаза, как сразу же уснул.

Возле изголовья кровати стояла мама. Она гладила сына по волосам мягкой, теплой ладонью и смотрела на него с любовью и грустью. «Мама, ты опять приснилась мне», – едва открыв глаза, подумал Коготь и тут же услышал за окном какой-то стук.

Он осторожно встал с кровати и подошел к окну. На заднем дворе штаба располагалась небольшая хозяйственная постройка, по плоской крыше которой, по самому ее краю, как заправский эквилибрист, шел Абазов: обнаженный по пояс, в одних галифе, босиком. Внезапно Абазов повернулся спиной к дощатому забору, на котором Коготь увидел нарисованную мелом человеческую фигуру в полный рост. И в эту же секунду «эквилибрист» сорвался с края крыши и крутнул двойное сальто в воздухе, метнув при этом два ножа, которые со звоном впились в грудь нарисованного человека.

«Ни хрена себе фокусы», – выдохнул Коготь. Тем временем Абазов вытащил из забора ножи, отошел на десять-пятнадцать метров и, как на разминке, сделал сальто вперед, а затем назад. И когда ноги его снова оторвались от земли, Рамиль выполнил какой-то немыслимый кульбит в сторону, на триста шестьдесят градусов, метнув ножи точно в голову мишени.

Коготь ахнул от увиденного и протер глаза, сомневаясь, проснулся ли он? Тем временем Абазов снова извлек ножи из мишени и, отойдя на десяток метров, приготовился к очередному трюку. Майор отошел от окна, стремительно, словно по тревоге, оделся и, спустившись по лестнице, обогнул штаб и подкрался к строению, за которым упражнялся младший лейтенант.

Прижимаясь спиной к зданию, Коготь подкрался к Абазову как раз в тот момент, когда тот собирался метнуть ножи. Выбрав момент, майор стремительно бросился вперед и схватил Рамиля руками за запястья в тот самый момент, когда «эквилибрист» собирался послать в очередной раз клинки в цель. От неожиданности Абазов вздрогнул и покраснел, словно мальчишка, которого поймали за воровством соседских яблок.

– Это я просто так, товарищ майор, для разминки, вместо зарядки, – пробормотал младший лейтенант.

– Вместо зарядки, говоришь, – нарочито сурово сказал Коготь. – Это хорошо, но только ты людям спать не даешь.

– Да я это…

– Молодец, младший лейтенант, уважаю, – кивнул майор отпуская запястья Абазова. – Я вот думаю, может, мне поучиться у тебя? А что, учиться ведь никогда, как известно, не поздно. А в нашем деле учиться надо каждый день. Да расслабься ты, Рамиль Ильясович, – улыбнулся Абазову Коготь, – ты уж извини, если я помешал твоей тренировке. Поразила она меня. Все эти сложные сальто, метание ножей… Я только в книгах читал о таком, но никогда не видел. Однако есть одно замечание.

– И какое же? Что-то в технике не так? – все еще волнуясь, спросил Абазов.

– Нет, в технике все замечательно, я бы даже сказал безукоризненно. Однако, увлекшись уничтожением одного врага, ты упустил мой рывок, позволив атаковать тебя сзади. А если бы у меня в руках был нож, то вся твоя великая техника тебе бы больше никогда не пригодилась. Усекаешь момент?

– Так точно, товарищ майор, – выпалил Абазов.

– Да ты потише, я прекрасно знаю, что я товарищ майор. Народ разбудишь. В СМЕРШе надо учиться каждый день выдержке, терпению и спокойствию, а еще умению анализировать и предвидеть шаги противника. Без этого ничего не получится, и себя погубишь, и товарищей.

– Понял, товарищ майор, – уже тихо произнес младший лейтенант.

Майор взял Абазова за плечо и отвел его за постройку.

– Рамиль, коль мы оба проснулись на заре по разным причинам, будь добр, расскажи, где ты всему этому научился? Я, признаться, до сих пор не могу поверить, что увидел такие чудеса. Из нашей группы кто-нибудь еще видел такое? Ты кому-нибудь показывал свое необычное умение? – оперевшись спиной о кирпичную стену, спросил майор.

Абазов покачал головой:

– Нет, я никому этого не показывал.

– И не показывай, – посоветовал Коготь. – И все же, где ты всему этому научился, если не секрет, конечно?

– Да какой тут секрет, товарищ майор. Я из цирковой династии Абазовых, вот и весь мой секрет.

– Объяснение вроде простое. Если ты не против, Рамиль, давай присядем, – Коготь указал на низенькую деревянную лавочку, стоявшую возле стены, – и потолкуем.

Они сели. Младший лейтенант достал из кармана галифе пачку папирос и спички. Прикурив, он посмотрел по сторонам:

– Извините, товарищ майор, вам даже не предлагаю, потому что все в группе прекрасно знают, что вы не курите.

Коготь улыбнулся:

– Однако же вы много знаете о своем командире. Так откуда у тебя такие навыки и умения, как у японских шпионов средневековья – ниндзя?

– Надеюсь, вы меня не считаете японским шпионом? – улыбнулся Абазов.

– Лицом ты не вышел на японца, – пошутил Коготь.

Немного помолчав, глубоко затянувшись и выпустив в сторону сизый дым, младший лейтенант начал рассказывать:

– Я родом из Казани. Мой дед еще при царе был известным цирковым артистом. Он-то и начал меня понемногу учить с четырех лет, заметив мою, так сказать, заинтересованность. Сначала занимались растяжкой, тут трудиться деду особо не пришлось, поскольку я от природы наделен гибкостью. Затем он научил меня простейшим акробатическим элементам. Дальше – больше: сальто вперед, назад, сальто с высоты… Много всяких элементов интересных мы с дедом опробовали. Да я и сам любил экспериментировать. Понимаете, есть у меня такая черта – все попробовать, испытать самому.

– Много сложных элементов в твоем исполнении мне сегодня удалось увидеть воочию, Абазов, причем совершенно бесплатно.

Младший лейтенант улыбнулся и продолжил:

– Но больше всего мне нравилось метать ножи. Знаете, есть такой номер, когда к деревянному кругу ставят красивую, стройную ассистентку. Ее глаза завязывают черной лентой, ноги привязывают к кругу, руки разводят в стороны и также привязывают. И вот, дед отходит от нее шагов на десять-двенадцать. В руках он держит целый веер из острейших ножей. Случалось, что присутствующие на цирковом представлении дамы еще до начала номера только от всех этих приготовлений падали в обморок. И вот уже гремит тревожная музыка. Дед подходит к привязанной на круге ассистентке, наводит ужас на зрителей, проводя раз-другой по ее лицу одним из кинжалов, а затем начинается самое главное и интересное, – младший лейтенант на секунду смолк и посмотрел на Когтя.

– Представляю, – покачал головой майор.

– Дед берет первый нож, быстро прицеливается, и стальной клинок, пролетев молнией, втыкается рядом с лицом девушки. Отовсюду слышатся вздохи, ахи, визги. Только, как известно, страх притягивает людей. Этот дедов номер пользовался бешеной популярностью у публики. Потом он поворачивается к ассистентке спиной и мечет ножи с разворота. В конце номера ее голову, туловище, руки и ноги окружали ножи, а публика вздыхала облегченно и раздавались громоподобные овации.

– А случались когда-нибудь неудачи, несчастные случаи? Ну, ты понимаешь, о чем я говорю, – полюбопытствовал Коготь.

– Дед выступал с этим номером более тридцати лет, и однажды, он сам мне признался позже, во время броска у него неожиданно закружилась голова. И дед пробил ладонь ассистентке. Ее увезли в больницу, наложили несколько швов. Дед жутко переживал тогда. В итоге он завязал с этим номером. Но мне было уже почти семнадцать, и я все приставал: «Дед, научи меня, я сплю и вижу, как метаю ножи».

– Кстати, я был пару раз на выступлениях твоего деда. Он еще гирями жонглировал. Мощный такой мужик, гренадер, с роскошными усами.

– Точно, товарищ майор. Это был он, – подтвердил Абазов. – Любил дед побаловаться с железом. Он и борцом в царские времена был превосходным. Все хвастался ничьей со знаменитым Георгом Гаккеншмидтом.

– Силен дед! – восхищенно покачал головой майор.

– Так вот, о ножах, – продолжил Рамиль, – где-то месяц я ходил за дедом, все упрашивал, а он ни в какую, мол, слишком ты молод еще. А у меня вся семья в цирке работала, отец и мать были акробатами. В общем, в конце концов дед согласился посмотреть, что из этого получится. Ну, дал он мне ножи, объяснил нюансы техники, сказал, чтобы я тренировался, похлопал по плечу и ушел. Я два месяца по двенадцать-четырнадцать часов метал ножи. Руки себе все изрезал, кучу швов наложили, – Абазов показал свои запястья и предплечья, на которых было множество шрамов. – А затем как-то рано утром, было около шести, я пришел раньше всех в цирк и, как всегда, метал ножи. Откровенно говоря, к тому времени моя вера в то, что я смогу выступать так же, как дед, почти равнялась нулю. Просто у меня врожденное упорство: несмотря ни на что, идти до конца. Другой бы давно рукой махнул. И тут в затемненной глубине манежа я увидел тень какого-то человека. Я остановился. Гляжу – это мой дед. Вместо приветствия он встал в круг, расставил руки и ноги и говорит: «Бросай, и если что, не переживай. Я тебя этому учил, я за тебя и отвечаю. Если убьешь, что ж, так тому и быть». Я поначалу опешил, подумал, что дед шутит. А он мне: «Какие могут быть шутки, когда в руках у тебя клинки?» Я жутко волновался, но смог собраться и четко «обстрелял» деда ножами, ни разу не задев его. «Ну как?» – довольный собой, спрашиваю я у него. А он поморщился и говорит, что можно было и получше. А через месяц я уже вышел на арену с ассистенткой и прекрасно исполнил номер с метанием ножей. После представления за кулисами дед, не отличавшийся сентиментальностью, смахнул слезу, крепко обнял меня и сказал: «Ты молодец, Рамиль! Так держать! Передал я тебе эстафету, ты уж не подкачай». В общем, стал я выступать с этим номером. Но вскоре просто метать ножи мне стало скучно. И я придумал трюк с метанием ножей в прыжке. Изготовили реквизит. Неаполитанский старинный домик, я прогуливаюсь по краю крыши, делаю сальто назад и в полете метаю нож. Собственно это и есть то, что вы видели, товарищ майор, только возле забора должен стоять живой человек.

– Намекаешь, чтобы я встал? – рассмеялся Коготь.

– Да нет, просто так сказал, – смутился Абазов.

– А что, слабо в командира метнуть? – майор в упор посмотрел на подчиненного.

– Вы же шутите, товарищ майор?

Коготь сделал продолжительную паузу и, улыбнувшись, произнес:

– Нам еще не раз с тобой предстоит рисковать своими жизнями, Абазов, так что лишнего риска нам не надо. Ты оттачивай в свободное время свое мастерство, глядишь, после войны я со своей женой приду в цирк и буду всем хвастать, что это мой знакомый.

– Буду рад вас видеть в первых рядах, товарищ майор. После войны я бы хотел продолжить выступать в цирке, – признался младший лейтенант.

– Все у тебя еще впереди, Абазов, ты ведь очень молод. – Помолчав, Коготь спросил: – А почему, говоря о родителях, ты употребил слово «были»? Если не считаешь нужным, то не отвечай, я все пойму.