Текст книги "Москва-41"

На этот раз Лавриненко, связавшись по рации со штабом бригады, получил приказ произвести разведку и ждать подхода основных сил соседней 17-й танковой бригады. Горюны атаковали с двух сторон. Здесь Лавриненко уничтожил свой 52-й немецкий танк. Немцы оставили Горюны, но, отступив, как это часто делали, произвели по населённому пункту мощнейший огневой налёт. В это время Лавриненко, покинув танк, направился с докладом к КП командира 17-й танковой бригады полковника Н. А. Черноярова[134]134
  Николай Андреевич Чернояров (1899–?) – полковник. С 1941 года командир 147-го, с июля – 206-го танковых, с августа – 688-го моторизованного полков, с октября – 23-й, с декабря – 17-й танковых бригад. Затем заместитель начальника АБТВ 9-й резервной армии (1942), начальник/командующий АБТВ/БТиМВ 24-й (1942–1943), 4-й гвардейской (1943), 38-й (1943–1944), 40-й (1944), 32-й (1944–1945) армий. Награждён 3 орденами Красного Знамени, орденами Ленина и Красной Звезды.


[Закрыть]. И был убит осколком разорвавшейся мины.

В конце декабря посмертно он был награждён орденом Ленина.

7

О семье героя известно немного. Отец Фёдор Прокопьевич, казак станицы Бесстрашной, участник Первой мировой и Гражданской войн. Корни его с Черниговщины. Отсюда и украинская фамилия. Отец воевал в артиллерийском дивизионе. Мать Матрёна Прокопьевна, оставшись без мужа, перебралась с малолетним сыном в соседнюю станицу Отважную: контрразведка генерала В. Л. Покровского разыскивала семьи казаков, воевавших в рядах Красной армии. Когда советская власть установилась окончательно, семья получила земельный надел. Матрёна Прокопьевна работала заведующей столовой, жители хутора Сладкого избрали её председателем станичного совета. Затем вступила в ВКП(б). Сына воспитала в духе беззаветной преданности делу Ленина – Сталина, любви в своей Родине и готовности защищать её рубежи с оружием в руках. Пионерская и комсомольская организации укрепили этот дух.

В городе Станиславе, где накануне войны дислоцировалась 15-я танковая дивизия, на танцах Дмитрий познакомился со своей будущей женой Ниной. Поженились летом 1941 года в Виннице. Уже шла война, дивизия с боями отступала, часть гражданского населения тоже уходила на восток с отступающей Красной армией. Мать Дмитрий не оставлял и, когда его направили служить в Западную Украину, взял с собой. О женитьбе сына Матрёна Прокопьевна вспоминала: «Первый раз домой Митя её, свою невесту, прямо на танке привёз. Мы тут же, в военном городке жили. Вылезли из люка, он её снял с гусеницы, ухватил в оберемок, несёт в комнату, а она вырывается – стеснительная такая».

В Сталинграде, после того как бригада закончила формирование и получила назначение двигаться к Москве, молодые расстались. Когда немцы прорвались к Волге, Нина вместе с семьями офицеров РККА была эвакуирована в Фергану. О гибели мужа ей сообщили сразу, в декабре 1941 года. В Фергане она записалась на ускоренные курсы медицинских сестёр, окончила их в начале августа 1942 года и сразу же в составе только что сформированной стрелковой бригады была отправлена на фронт. Эшелон проходил через Армавир, где в то время жила свекровь. Она отпросилась, чтобы хоть накоротке повидаться с нею. Повидалась, вернулась на станцию. Именно в то время, когда на железнодорожный узел и на скопившиеся на путях эшелоны налетели немецкие самолёты. Нина погибла под бомбёжкой. Она пережила Дмитрия всего на несколько месяцев.

После войны катуковцы разыскали мать своего боевого товарища Матрёну Прокофьевну. Она по-прежнему проживала в Армавире. Приезжала на встречи ветеранов. Приехала и на перезахоронение останков сына в братской могиле в деревне Деньково. Маршал М. Е. Катуков приказал поместить её фотографию в музее 1-й гвардейской танковой бригады на самом видном месте…

Дмитрий Фёдорович Лавриненко воевал около двух с половиной месяцев. Провёл 28 схваток, став лучшим танковым асом Красной армии. На его подвигах учили молодых танкистов, прибывавших в бригаду на место выбывших. А боевые товарищи, воевавшие с ним под Орлом, Мценском и Москвой, не забывали его никогда. До самой Победы. И мстили за его гибель в каждом бою.

Как вспоминал один из однополчан Дмитрия Лавриненко: «В бою за Волоколамск мы захватили любопытный трофей – ящик с Железными крестами. Мы их сдали в политотдел. А фашисты вместо Железных крестов получили кресты из русской берёзы. Такова была наша месть за Дмитрия».

Катуков воспитал в своей бригаде много выдающихся танкистов, удачливых и хладнокровных поединщиков, истребителей танков.

Старший сержант Николай Капотов со своим экипажем 6 октября 1941 года в бою у села Первый Воин уничтожил шесть немецких танков. Погиб в июле 1942 года в бою за деревню Юдино Орловской области.

Тогда же, в октябре 1941 года экипаж Т-34 лейтенанта Петра Воробьёва у деревни Шеино из засады уничтожил девять танков противника.

Старший сержант Пётр Молчанов за три дня боёв под Мценском подбил и сжёг 11 танков, 13 противотанковых орудий, подавил 10 пулемётных гнёзд.

А тот экипаж, который в бою остановил, сжёг, не пустил к Москве хотя бы один танк врага, разве не герой?!

Бригада, уже с другим командиром и другими экипажами (многие остались в братских могилах в подмосковной земле) дралась на Курской дуге, участвовала в Проскурово-Черновицкой, Львовско-Сандомирской, Висло-Одерской и Берлинской операциях. Её победы и жертвы отмечены шестью боевыми орденами. И имя старшего лейтенанта Дмитрия Фёдоровича Лавриненко всегда сияло и сияет на знамени прославленной бригады седьмым орденом.

«Он шёл и тихо плакал…»

Саша Чекалин, разведчик партизанского отряда «Передовой» Тульской области

Этот очерк, посвящённый подпольщикам, разведчикам и партизанам Тульской области, которые действовали в полосе фронта 50-й армии, условно поделён на две части.

Первая посвящена Калуге периода её оккупации, той атмосфере, которая царила, когда в городе и окрестностях хозяйничали немцы и их добровольные помощники из числа наших соотечественников, а также борьбе патриотов. Здесь же – история разведчицы «Аси», чьё настоящее имя, достойное самого низкого поклона и самого высокого признания, ещё таится в недрах архивов советских спецслужб.

Вторая – история подвига партизанского разведчика Александра Чекалина.

1

Шёл ноябрь 1941 года. На южном фланге Западного фронта 50-я армия генерала И. В. Болдина и дивизии левого крыла 49-й армии генерала И. Г. Захаркина сдерживали атаки 2-й танковой армии противника. Постепенно фронт стабилизировался. Продолжались локальные атаки. Стороны обменивались ударами в поисках слабых мест противоборствующей стороны.

На оккупированной территории немецкие власти продолжали устанавливать «новый порядок». Им активно, не за страх, а за совесть, порой не щадя живота служили люди, которым советская власть и большевики были ненавистны с самого начала, еще с 20-х годов.

В городах и крупных населённых пунктах стояли немецкие гарнизоны. У ближнего тыла на войне своя задача, свои функции: снабжение войск передней линии всем необходимым – боеприпасами, продовольствием, резервами; размещение лазаретов и госпиталей для лечения раненых и больных; обеспечение отдыха отведённых во второй эшелон частей; место расположения крупных штабов, разведподразделений, диверсионных баз и школ.

Из документов, хранящихся в архивах Управления ФСБ РФ по Калужской области и рассекреченных совсем недавно, стали доподлинно известны многие факты, имена и события октября – декабря 1941 года, касающиеся той непростой атмосферы, которая царила в оккупированной Калуге, с довоенных лет принадлежвшей к Тульской области.

Из справки УФСБ РФ по Калужской области: «В период временной немецкой оккупации (с 12 октября по 31 декабря 1941 г.) в г. Калуге дислоцировалась фельджандармерия[135]135
  Фельджандармерия (нем. Feldgendarmerie) – немецкая полевая полиция. Из-за того, что жандармы носили металлические горжеты на цепях, их называли «цепными псами». Личный состав проходил полевую подготовку по уставу пехоты. Она занималась контролем дорожного движения, поддержанием воинского порядка и дисциплины, предотвращением актов саботажа и диверсий, арестом дезертиров, противодействием партизанам и т. д.


[Закрыть], ортскомендатура[136]136
  Ортскомендатура (нем. Ortskommandantur) – местный военно-административный орган на оккупированных территориях, находящихся в зоне ответственности тылового района объединений вермахта.


[Закрыть], вспомогательная полиция, отделение 1-Ц АОК-4[137]137
  Имеется в виду отдел Ic (разведка и контрразведка) штаба 4-й армии.


[Закрыть] 4-й немецкой армии. Последним в г. Калуге с рацией был оставлен немец Виттинг, арестованный Особым отделом воинской части Красной армии.

Кроме того, в Калуге были расквартированы сотрудники отдела пропаганды немецкой армии во главе с офицером Мюллером.

Все эти органы занимались контрразведывательной работой, массовой вербовкой агентуры из числа советских граждан. Одним из видных руководителей контрразведывательной и разведывательной работы в г. Калуге был капитан немецкой армии Владимир Александрович Власов»[138]138
  Архив УФСБ по Калужской области. Ф. 10. Д. 128. Т. 1.


[Закрыть].

Капитан Власов – фигура любопытная. Родился в 1895 году в городе Ромны Сумской области в семье донского казака. Отец был губернским агрономом, затем управляющим крупными имениями. Сам Власов окончил Полтавский Петровский кадетских корпус, затем училище и после службы в 19-м запасном кавалерийском полку, который дислоцировался в городе Шуе, был направлен на фронт в составе 6-го гусарского Клястицкого генерала Кульнева полка. Участвовал в боях в Восточной Пруссии, где был ранен. В 1915 году в одном из боёв контужен. После контузии и лечения получил должность инструктора пулемётного дела при штабе Юго-Западного фронта. Затем перешёл в отдел Управления генерал-квартирмейстера того же штаба на должность адъютанта. Летом 1916 года откомандирован на Высшие курсы дальнего заградительного огня, по окончании которых снова попал на фронт, в 128-ю пехотную дивизию. В 1917 году участвовал в так называемом наступлении Керенского и снова был контужен. После лечения мобилизован в войска генерала Л. Г. Корнилова – штаб-ротмистр, инструктор пулемётного дела. С мая 1918 года командир кавалерийского эскадрона в армии генерала А. И. Деникина, затем гетмана П. П. Скоропадского. Какое-то время был в Северной дивизии атамана Петлюры. В ноябре 1918 года пытался уехать из России в Германию. Но его, как русского офицера, в Луцке высадили из поезда и тут же в составе спешно сформированной команды направили на фронт против поляков в район Ковеля. Вскоре попал в плен к полякам. В апреле 1919 года бежал. Оказался в Прибалтике, в Русской Западной добровольческой армии генерала П. Р. Бермондта-Авалова, который вскоре повёл войска против латышей и захватил Ригу с целью присоединения Прибалтики к единой и неделимой России. Этот поход ослабил удар генерала Н. Н. Юденича на Петроград, за что впоследствии Бермондта не любили в эмиграции, считая его, ко всему прочему, германофилом. Волков смог отличиться и в боях за Ригу и получил Прибалтийский крест, учреждённый в Русской Западной добрармии. Вскоре остатки армии Бермондта были интернированы в Германию и там разоружены. Власов направлен в лагерь, затем в Ганновер, на соляные шахты. Здесь он работал до 1926 года. Из шахты он попал в Берлин. Там работал в цирке: пригодилось умение сидеть в седле и владеть конём – работал наездником. Снимался в кино. Поступил в Берлинский политехнический институт и успешно окончил его. В 1933 году принят на работу в крупную фирму, занимавшуюся промышленным производством. В 1937 году нацисты начали увольнять с ключевых и ответственных должностей иностранцев. Коснулась эта волна и Власова. С престижной должности техника он вынужден был пойти учеником в типографию. Но вскоре снова поднялся по служебной лестнице до мастера, а затем инженера фирмы. Именно в это время он начал служить в немецкой разведке и к 1940 году занимал в абвере должность переводчика. Службу начал в лагере для пленных офицеров на оккупированной польской территории. Когда германские войска перешли границу СССР, служил переводчиком при штабе 2-й полевой армии группы армий «Центр», имея звание зондерфюрер (К), что соответствовало капитану вермахта. Одновременно участвовал в боях, отличился во время штурмовых атак против советских войск как опытный пулемётчик, награждён Железным крестом 2-го класса. Затем он был назначен штабом «Валли» заместителем начальника отдела Iс штаба 52-й пехотной дивизии 2-й полевой армии. Армия в этот период (осень 1941 года, операция «Тайфун») действовала на Южно-Московском (Калужском) направлении. Рабочий узел разведотдела (Ic) находился в белорусском городке Хотимске, затем передислоцировался в Козельск, а в октябре 41-го – в Калугу. В Калуге зондерфюрер Власов с первого до последнего дня активно занимался разведкой. Он быстро сошёлся с начальником калужского уголовно-сыскного отдела вспомогательной полиции В. С. Сахрановым и старшим следователем Н. Г. Гринвальдом. Оба хорошо знали окрестности Калуги и Оки и оказались способными разведчиками. По заданию Волкова они не раз переходили линию фронта и приносили с той стороны ценнейшие сведения. Вадим Сергеевич Сахранов родился в Петербурге, был сыном помещика и крупного землевладельца. Власов и Сахранов часто выезжали в район Алексина. Обычно они останавливались в деревне Исаково Тарусского района, там подбирали нужных людей, добивались их согласия работать на немецкую разведку, инструктировали и перебрасывали за линию фронта. Дважды, переодевшись в форму политрука, Власов сам ходил за линию фронта. После ухода немцев из Калуги Власов вывез в сторону Юхнова и Климова Завода созданную и прекрасно себя зарекомендовавшую группу: Сахранова, переводчика В. М. Литвиновича, до войны работавшего в Алексине инженером на комбинате № 100, и ещё несколько человек, хорошо владевших навыками разведчиков-маршрутников.

Штаб службы, которой руководил зондерфюрер Власов, разместился в бывшем Калужском горкоме партии. По данным УФСБ по Калужской области, Власов работал и как представитель тайной полевой полиции. Таким образом, полномочия у этого человека были огромные.

С марта 1942-го по январь 1943 года Власов проводил разведывательную работу в районе Воронежа, состоя там при Абвергруппе-105 – позывной «Визель», руководил разведшколой абвера в Курске и селе Гусевка. После отступления немецких войск школа перемещалась восточнее: Конотоп, Сумы, Гомель, Речица. Группа вела работу против ближнего и глубокого тыла Брянского, Воронежского, Юго-Западного и 2-го Белорусского фронтов. До 1943 года вербовала агентуру из местных жителей по месту своей дислокации в Орле, Курске, Воронеже и в лагерях военнопленных в Смоленске, Брянске, Гомеле, Конотопе, Бобруйске, Павловске Тульской области, Борисове (Белоруссия) и Воронежской области. Квалифицированная агентура в распоряжение Абвергруппы-105 и непосредственно в подчинение зондерфюрера Власова прибывала из Варшавской разведшколы. В 1944 году Власов принял командование 210-м казачьим охранным батальоном. Батальон действовал на Висле против партизан. Затем вступил в бой с регулярными частями Красной армии и в первом же бою был разбит.

Власова задержали сотрудники СМЕРШа 1-го Украинского фронта 21 января 1945 года на территории Болгарии. Дело рассматривал Военный трибунал Московского военного округа, огласивший в ноябре 1945 года приговор: 20 лет лагерей по ст. 58, п. 4 и п. 6 УК РСФСР. Однако Военная коллегия Верховного суда СССР своим определением от 21 марта 1951 года отменила ранее вынесенный приговор, и по вновь открывшимся обстоятельствам дело было направлено на новое расследование со стадии предварительного. Архивные документы, попавшие в руки следователей и предъявленные суду, на этот раз не оставили бывшему разведчику абвера никаких шансов – в феврале 1952 года Власов приговорён к высшей мере. Спустя полтора месяца приговор приведён в исполнение. Финал одиссеи Владимира Александровича Власова, зондерфюрера германской разведки, оказался вполне логичным. Хотя, должно быть, глубоко убеждён был в ином. В любом случае, личностью он был сильной. И его жизнь и военные приключения, надо признать, прекрасный сюжет для целого романа.

Как только в Калугу вошли немцы, тут же была создана городская управа. Численность её аппарата, если его сравнить с современной бюрократией того же города, был немногочисленным – всего 75 человек. Земская управа насчитывала 103 человека. Это – данные из архивов УФСБ по Калужской области, опубликованные в книге «Калуга. Сорок первый год»[139]139
  Гущина Н. В. Калуга. Сорок первый год. Калуга, 2012.


[Закрыть]. По воспоминаниям бывшего начальника Калужской земской управы В. А. Агафонова (получившего в 1930 году 10 лет лагерей по 58-й статье), «все места по отделам управы были заполнены в 4–5 дней». И далее: «Служащих насчитывалось до 400 человек, всё это бывшие сослуживцы и иной техперсонал, кто остался в городе». Как видите, цифра иная. И факт любопытный: «новому порядку» пришли служить почти все, кто совсем недавно служил советской власти. Возможно, этот факт стал следствием того, что по голодному городу разнёсся слух о создании при управе столовой. Ею заведовали учителя, они и варили обеды, и стояли на раздаче, словом, работники образования Калуги целиком прибрали к своим рукам первый общественный котёл новой власти. Голод не тётка.

В 20-х числах ноября 1941 года Калужская земская управа по инициативе немецкой администрации провела совещание участковых агрономов, старшин, управляющих совхозами и директоров научных учреждений сельского и лесного хозяйств Калуги и Калужского района. На совещании были поставлены первоочередные задачи для чиновников на местах: «прекратить самовольное растаскивание инвентаря, сбруи, построек, скота, произвести учёт, наладить работу, поправлять разрушения, собрать растасканное, привести в порядок хозяйство», наладить обмолот зерна, навести порядок с забоем скота для германской армии, произвести ремонт тракторов и сельскохозяйственной прицепной техники, засыпать и тщательно хранить семенной фонд и готовиться к весеннему севу. Вот так. И о будущем думали. Строили новую власть основательно, надолго.

Полицейский аппарат насчитывал 355 человек, включая районную участковую полицию (11 земских участков). Полицейские были набраны из числа пленных красноармейцев, изъявивших желание помогать германским оккупационным властям в наведении «нового порядка», и местных жителей. В основном в полицию шли люди с прошлым, обиженные советской властью, раскулаченные, уголовники, авантюристы и те, кто всегда готов поддержать любую власть, лишь бы что-то урвать от неё для личного блага, а заодно поквитаться с личными же врагами.

В ноябре 1941 года вспомогательная полиция Калуги имела четыре отдела: секретно-политический (СПО); административно-хозяйственный (АХО); уголовно-сыскной (УСО) и городской полиции. Начальником СПО стал Сергей Борисович Леульт, до войны успешно игравший в Калужском драматическом театре. Секретарём отдела была назначена его жена Стрижевская. С. Б. Леульт был тоже человек с прошлым – отбывал лагерный срок за контрреволюционную деятельность. Отдел, которым руководил Леульт, занимался «выявлением лиц, враждебно настроенных к немецкой армии, распространяющих большевистскую пропаганду, вёл дела по преступлениям, имеющим политический характер. Шпионы, диверсанты, партизаны, подпольщики. Работу СПО во многом направлял и корректировал зондерфюрер Власов. Именно сюда, в секретно-политический отдел, шли люди, искренне ненавидевшие советскую власть и желающие положить жизнь на борьбу с ней. Сюда стекалась информация о бывших партийных и советских работниках, которые для Власова тоже были перспективным материалом для вербовки и получения нужных сведений.

Почти весь отдел в декабре 1941 года, когда Красная армия провела мощное наступление по всему Западному фронту, ушёл из Калуги с немцами. Следы некоторых из полицаев и агентов немецкой разведки, завербованных зондерфюрером Власовым весной 1942 года, вскоре проявились под Юхновом и в районе Климова Завода, где были истреблены последние группы окружённой под Вязьмой советской 33-й армии. Действуя в красноармейской форме и под видом местных жителей, подчинённые Власова проводили разведку, совершали диверсии, выводили окруженцев на немецкие засады под пулемётный и миномётный огонь.

Как вспоминают старожилы Калуги, особенно свирепствовал в городе начальник УСО полиции Н. Н. Дмитриев. Родился он в 1902 году в Екатеринбурге в семье чиновника. В 1920 году окончил среднюю школу и драматическую студию при Казанском большом драматическом театре. В 1921 году поступил на работу в городской театр Екатеринбурга на должность помощника режиссёра. Позже в этом же театре работал артистом драмы. Затем сменил несколько театров и в начале июня 1941 года перебрался в Калугу и сразу же устроился в городской драматический театр. Когда пришли немцы, из театра ушёл в полицию и получил должность следователя УСО. После ухода немцев из Калуги остался в городе. Сотрудники Особого отдела 50-й армии арестовали Н. Н. Дмитриева 10 января 1942 года. Военным трибуналом он был приговорён к высшей мере наказания и расстрелян 30 мая 1942 года.

В полиции и среди новой прогерманской бюрократии старого русского города оказалось очень много артистов. Очевидно, профессия всё же имела какое-то решающее значение: легче было принять другой образ, освоить иную роль и даже сделать её своей сущностью. К примеру, для попавших в концлагерь для военнопленных мотивы согласия служить германской армии были, конечно же, иными.

Околоточным надзирателем служил бывший артист колхозно-совхозного театра Калуги В. А. Головкин. Когда в город вошла Красная армия, был арестован, осуждён и расстрелян.

Инспектором городского отдела полиции служил бывший артист цирка Р. Н. Борский. Арестован, осуждён, расстрелян.

Начальником СПО был тоже бывший актёр Калужского драмтеатра С. Б. Леульт. Судьба его неизвестна: из Калуги он ушёл с отступающими немецкими войсками.

Следователь СПО Косинов – тоже бывший артист Калужского драмтеатра.

О Дмитриеве бывший начальник Калужской земской управы вспоминал следующее: «Свирепствовал и расправой отличался начальник сыскного уголовного отдела, который, как говорили в управе и в полиции, разъезжал и творил расправы и в городе, и в районе с каким-то русским белым офицером и эмигрантом, видимо, работником гестапо, так как Леульт мне говорил, что все его боятся…» Очевидно, речь шла о зондерфюрере Власове.

Но реальная власть в Калуге принадлежала немецкой комендатуре. Комендантом вначале был майор Фибих, потом, когда он убыл на передовую, – майор Потациус. Немцы распоряжались всем и всеми. Приказы, издаваемые военным комендантом, должны были строго исполняться всеми без исключения гражданами города. Уклонение, саботаж, а тем более противодействие, в какой бы форме оно ни выражалось, каралось по законам военного времени – смертью.

Вот текст одного из приказов коменданта Калуги:

«ПРИКАЗ ГЕРМАНСКОЙ КОМЕНДАТУРЫ

О назначении на работы и о порядке производства работ в военных и гражданских учреждениях.

Граждане города Калуги ленивы и работают плохо.

Те из граждан, которые не будут выполнять приказов Городского Головы и его помощников, будут отмечены и наказаны.

1. Граждане, которые недобросовестно работают, или которые не работают назначенное количество часов, будут приговорены к денежному штрафу, который пойдёт в распоряжение города (наименьший штраф – 30 рублей). Если деньги не будут уплачены, виновные будут подвергаться телесному наказанию.

2. Те граждане, которые назначены на работы и не явились на них, будут подвергнуты телесному наказанию и не будут получать продовольствия от города.

3. Те граждане, которые уклоняются от работы вообще, будут высылаться из города.

Местный Комендант»[140]140
  Из материалов Нюрнбергского процесса. Сб. мат-лов Т. 1. М., 1954.


[Закрыть].

В Калуге сразу же был установлен комендантский час: хождение по городу и окрестностям – с 8.00 до 22.00. Вне комендантского часа хождение разрешалось только по специальным пропускам и при условии знания пароля. Всех остальных задерживали патрули и препровождали в комендатуру до выяснения личности. Комендатура располагалась в здании исторического музея (ныне Калужский областной краеведческий музей).

В городе был организован лагерь для военнопленных красноармейцев. Руководил им майор Энгольм. Именно из этого лагеря зондерфюрер Власов и немцы вербовали украинцев и казаков для работы в полиции, а также в разведке. Здесь же подбирались люди, годные для проведения диверсионных акций в советском тылу.

Для евреев местные власти организовали гетто. Евреи жили в одном из городских кварталов без права покидать его. Носили нашитые на верхнюю одежду жёлтые шестиконечные звёзды.

В городе работал кинотеатр «Центральный» – только для немецких солдат и офицеров. Для горожан был открыт кинотеатр «Унион». В нём время от времени крутили немецкую киноленту «Королевский вальс» и постоянно показывали хронику побед германского оружия.

В Калуге выходила газета «Новый путь». Всего вышло четыре номера: 1-й – 29 ноября, последний – 20 декабря, 5-й должен был выйти 1 января 1942 года. 50-я армия генерала Болдина, а точнее, ударная группа генерала Попова, помешала появлению очередного номера коллаборационистской газеты. Газета продавалась во всех киосках и распространялась не только в Калуге и Калужском районе, но и в других городах, посёлках, райцентрах и деревнях. Стоимость одного номера – 20 копеек. На 1942 год была объявлена подписка; подписчиков оказалось довольно много – в некоторых деревнях насчитывалось по 10–15 и более подписчиков и активных читателей новой газеты. В одном из первых номеров редакция опубликовала речь Адольфа Гитлера под заголовком: «Судьба Европы на ближайшие тысячу лет решается сейчас». Похоже, это было правдой.

Редактировал «Новый путь» некто Евгений Евгеньевич Бунескул. Сын офицера 10-го пехотного Новоингерманландского полка, Георгиевского кавалера, тяжело раненного во время Первой мировой войны и по причине инвалидности вернувшегося на постоянное местожительство в Калугу, где до отправки на фронт стоял полк. Отец Евгения Евгеньевича Евгений Григорьевич Бунескул происходил из бессарабских дворян. Мать Валентина Владиславовна – выпускница Смольного института. До революции семья Валентины Владиславовны владела несколькими домами и имела поместье в одном из уездов. Советская власть всё отняла. Материнские корни редактора новой газеты были, по всей вероятности, польскими. Жила семья Бунескул более чем скромно, в тесной комнатушке о 15 квадратных метров, имея весьма небольшие средства на пропитание. Евгений Григорьевич дружил с Константином Эдуардовичем Циолковским. Владея в совершенстве мастерством машинописи и имея пишущую машинку, перепечатывал рукописи учёного. И тот довольно щедро оплачивал труд бывшего офицера. Старики часто проводили время в разговорах.

Евгений Евгеньевич родился в 1910 году. Но дата эта неточная. Получил прекрасное домашнее образование. В совершенстве знал французский и немецкий языки. Окончил в Калуге школу. Поехал в Москву, поступать в институт. Экзамены сдал отлично, но зачислен студентом не был – обнаружилось «не то» происхождение. Правда, всё же вскоре поступил на заочное отделение одного из московских вузов. Спустя несколько лет получил диплом инженера-строителя. Во время одной из экзаменационных сессий снялся в кино. Сыграл эпизодическую роль в киноленте Якова Протазанова «Человек из ресторана». Фильм был снят по одноимённой повести И. С. Шмелёва, судьба которого была связана с Калужской землёй.

В биографии Евгения Евгеньевича довольно много тёмных мест. Перед войной он женился на соседской девушке. Началась война. На фронт он почему-то призван не был, хотя отличался отменным здоровьем да и инженерное образование в войсках ценилось. Когда пришли немцы, редактировал городскую газету «Новый путь», затем ушёл с немцами на восток. Как сообщают некоторые биографы Е. Е. Бунескула, перед уходом он зашёл домой в форме офицера вермахта. До этого форму никогда не носил, да и звания офицерского не имел. Бутафорией это быть не могло – немцы такого не потерпели бы. А значит, это была его форма и его чин. В Калуге он больше так и не появился. Правда, говорят, приезжал, когда наступила горбачёвская перестройка. В качестве туриста из Америки. Но это всего лишь слухи.

Жену Евгения Евгеньевича Татьяну арестовали в начале 1942 года, когда шли повальные аресты и чистка города от немецких шпионов и диверсантов. Была она беременна. Ребёнок родился в тюрьме и вскоре умер. Да и сама Татьяна исчезла на одном из бесчисленных островов архипелага ГУЛАГа. В 1951 году умер Евгений Григорьевич, старый русский офицер. Валентина Владиславовна, уволенная из школы, успешно занималась репетиторством и средства к существованию имела достаточные. В Калуге её уважали и любили. Всю жизнь она ждала весточки от сына, свято веря, что он жив. Умерла в 1965 году.

Калужский журналист Сергей Фадеев, собирая в 90-е годы материал для публикации о семье Бунескул, обратился в областное Управление ФСБ и получил ответ, что «в их фондах даже упоминания фамилии Бунескул нет». Воистину странно.

В некоторых публикациях, связанных с темой русского коллаборационизма в годы Великой Отечественной войны, некий Бунескул упоминается как один из главных пропагандистов в Смоленске. Есть информация о том, что он в конце 1942 года был схвачен гестапо якобы за то, что передавал разведданные Красной армии, а вскоре расстрелян. Выглядит двусмысленным и недавний факт: в книге «Калуга. Сорок первый год» подробно, с фотографиями, рассказано о многих калужанах, в 1941 году служивших оккупантам, но о редакторе «Нового пути» нет даже упоминания…

Подразделение связи, которое обеспечивало один из крупных штабов, находившихся в Калуге, разместилось в доме-музее русского учёного, основоположника теоретической космонавтики, признанного всем цивилизованным миром, К. Э. Циолковского. Солдаты, видимо представления не имевшие, где находятся, переломали часть экспонатов. В кабинете учёного устроили склад продовольствия. В одной из комнат держали кур. Кур, разумеется, привезли не из Германии, а наловили, точнее, поотнимали у жителей одной из подгородних деревень. Время от времени приносили из «курятника» курицу и рубили ей голову тесаком на верстаке, который К. Э. Циолковский привёз в Калугу из Боровска и который в музее до сих пор считается одним из ценнейших экспонатов, так как именно на нём калужский мечтатель воплощал в материале (жести) многие свои идеи, связанные с воздухоплаванием и космосом. На верстаке остались рубцы от немецкого тесака. Слава богу, дом всё же не подпалили.

Организованного сопротивления в период оккупации города калужане оказать не смогли. Видимо, не оказалось в этот период в городе сильной личности, которая объединила бы местных патриотов, мелкие группы и одиночек в организацию, способную к борьбе. Не было и ярких одиночек. А может, об их подвигах мы просто не знаем.

Однако местные краеведы отыскали следы братьев Макаровых, Владимира Гамаюнова и Михаила Волнотрёпова. Подпольщики слушали по радио голос Москвы, переписывали сводки Совинформбюро, размножали их и в виде листовок расклеивали по городу. В ночь с 20 на 21 ноября они застрелили немецкого лейтенанта, который, как им казалось, напал на их след. Труп бросили в ров неподалёку от городской скотобойни. 22 ноября полицейские во время обыска нашли в доме, где проживали братья Макаровы и Михаил Волнотрёпов, оружие. Подпольщиков расстреляли через два дня на берегу речки Киёвки на окраине Калуги.

Другую подпольную группу возглавлял Владимир Смирнов по кличке Боцман. Патриоты расклеивали по городу листовки, в которых сообщалось о том, что Москва сражается, что немцы нагло врут о её падении. Ночами то на одной улице, то на другой горели немецкие грузовики и бензозаправщики, выводились из строя линии электропередач и кабели связи. В ночь на 7 ноября на колокольне Васильевской церкви (улица Герцена) был прикреплён красный флаг. На улице Тульской (район завода № 35) застрелили двоих немецких офицеров и прикрепили к трупам таблички: «Спешу в Москву». 9 ноября взлетела на воздух столовая для немецких солдат. За выведенный из строя кабель связи немцы расстреляли на Базарной площади 20 заложников. Акции сразу прекратились.