Текст книги "Москва-41"

Трофеи нами тоже не подсчитывались. Но Вам, Александр Фёдорович, наверное, докладывали – там было много артиллерии, спецавтомашин и даже несколько десятков танков на ходу, не успевших вступить в бой».

Пленных в Малоярославце батальон капитана Кравченко действительно не брал. И когда из штаба дивизии поступил приказ доставить пленных, их у комбата просто не оказалось в наличии. Когда идёт бой, а исход его непредсказуем, пленных обычно не брали. Ни одна сторона, ни другая. Потому что они, как сказал капитан Кравченко, на самом деле отвлекали от выполнения боевой задачи. Для пленных необходимо было организовывать пункт сбора, обеспечить охрану. Опять же, к пункту сбора надо было конвоировать, да ещё нести их оружие. А людей и так не хватает, и потери множила каждая минута непрекращающегося боя. Одним словом, в таких обстоятельствах солдаты и командиры руководствовались одним из непреложных законов войны: высшим проявлением милосердия на войне является жестокость…

На следующий день немцев добивали на железнодорожной станции.

Потери дивизии во время уличных боёв были следующими: убито 66 человек, ранено 95 человек. За трое суток выбыло две роты.

Полковник Наумов со своим штабом перебрался на северо-восточную окраину Малоярославца. 3 января 1942 года Военный совет 43-й армии прислал телефонограмму с поздравлением по поводу взятия города и представления 53-й стрелковой дивизии к званию гвардейской[61]61
  Представление было отклонено вышестоящими инстанциями.


[Закрыть]. Тут же поставил новую задачу: не медля наступать на Медынь.

8

Медынь – древний город на Варшавском шоссе. Немцы заняли его в октябре 1941 года на пике операции «Тайфун». Теперь на Медынь наступали войска 53-й и 17-й стрелковых дивизий 43-й армии. В Московской наступательной операции начинался новый период. Подмосковье было очищено от оккупантов, и там начиналась новая жизнь. А Красная армия шла уже по Смоленщине. В рамках Московского контрнаступления начиналась серия новых операций наступательного характера. По оси Варшавского шоссе группировка, в которую вошли 53, 17, 415-я стрелковые дивизии, 5-я воздушно-десантная и 26-я танковая бригады почти без всякой оперативной паузы приступили к выполнению Медынско-Мятлевской наступательной операции.

Тринадцатого января, во вторник, начальник штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Франц Гальдер в своём дневнике сделал очередную запись: «Группа армий “Центр”. Командующий группой армий неоднократно в отчаянии звонил по телефону. В то время как линия фронта в южной части мешка под Сухиничами начинает постепенно стабилизироваться, 4-я армия, по-видимому, не в состоянии сдержать натиск противника, который наносит удар с юга на двух участках в направлении автострады[62]62
  В районе Сухиничей в это время действовала 16-я армия генерал-лейтенанта К. К. Рокоссовского. А удар с юга, о котором с беспокойством упоминает Ф. Гальдер, по всей вероятности, осуществляли 10, 50 и 49-я армии и 1-й гвардейский кавалерийский корпус генерала П. А. Белова. Они составляли левое, южное крыло и центр Западного фронта. Именно эти соединения в результате зимнего наступления из района Каширы сняли блокаду Тулы, освободили Калугу, Тарусу, Высокиничи, Полотняный Завод, Кондрово, Киров, Мещовск, Мосальск. В этот же период 16-я армия взяла Сухиничи и вплотную подошла к Жиздре.


[Закрыть]. Автострада перерезана. Как это отразится на снабжении 4-й армии, пока сказать трудно. Бои за Медынь настолько обострились, что фон Клюге просил разрешить ему сдать город. Фюрер согласился вопреки своему желанию. Брешь к северу от Медыни по-прежнему вызывает большие опасения»[63]63
  Именно в эту брешь командование Западного фронта в эти дни нацеливало ещё одну группировку – Западную группировку 33-й армии во главе с генерал-лейтенантом М. Г. Ефремовым. А через Варшавское шоссе западнее Юхнова с боем прорывались части 1-го гвардейского кавалерийского корпуса. Эти войска имели целью Вязьму. С севера, широко охватывая Вязьму, тем временем двигался клин авангарда Калининского фронта.


[Закрыть].

Двумя днями раньше Гальдер записал реплику Гитлера, брошенную им в адрес фельдмаршала фон Клюге на совещании в ставке 11 января 1941 года: «Удерживать Медынь и закрыть брешь с севера. Следует сделать попытку закрыть брешь с севера ещё до того, как фронт под Медынью дрогнет. Выдвигать силы из глубины. <…> На подготовительные меры при занятии войсками оборонительных позиций нет времени. Если время будет выиграно, то части, прибывающие из глубины, должны использоваться для ликвидации брешей. <…> Задача фронта не отдавать ни метра территории, если это не является абсолютно необходимым. Медынь – ранее предложенный рубеж обороны! Отход разрешается только в том случае, если опасность становится совершенно очевидной и других путей её преодоления нет». По итогам совещания было сделано краткое и категоричное резюме: «Клюге намерен удерживать Медынь. Рубеж по реке Шаня».

В боевых донесениях и сводках начала и середины января 1942 года Медынь, Ржев, Сухиничи, Кондрово и Юхнов упоминаются довольно часто. Главные события на центральном направлении советско-германского фронта в тот момент происходили именно здесь.

После того как наступающей Красной армией были захвачены Малоярославец, Боровск, Верея, Высокиничи, Угодский Завод, Медынь, находившаяся на Варшавском шоссе, мгновенно приобрела огромное значение. Для обеих сторон. Для немцев сдача Медыни означала открытие ворот к станции Мятлево – наиважнейшему коммуникационному узлу. В Мятлеве сходились две дороги: железнодорожная ветка Калуга – Вязьма и шоссейная – Варшавка. Шоссе соединяло Медынско-Мятлевскую группировку немцев с Юхновской и уходило дальше на запад, к тылам. Именно шоссе придавало этому участку фронта наибольшую устойчивость, решало проблему подвоза, эвакуации раненых. По нему подходили резервы, шла переброска ударных групп на участки, где возникали непредвиденные ситуации. Железная дорога, в свою очередь, соединяла Полотнянозаводскую, Кондовскую и Калужскую группировки с Вязьмой, откуда шёл второй поток грузов и пополнения для потрёпанных дивизий 4-й полевой армии.

Медынь удерживала знакомая нам 98-я судетская пехотная дивизия полковника Гарайса. Костяк этого соединения составляли закалённые в боях ветераны, прошедшие Французскую кампанию, а затем, в июле 1941 года, прибывшие на Восточный фронт. Солдат этой дивизии называли судетскими орлами. Слава их в связи с отступлением и большими потерями к тому времени порядком потускнела, но судетцы, франконцы и нижнесаксонцы по-прежнему дрались упорно, и командование доверяло им самые ответственные участки фронта. Обороняли они и Медынь.

Вот что писал о боях за этот крошечный город Мартин Гарайс: «Как только Медынь занята[64]64
  Гарайс имеет в виду занятие Медыни частями своей дивизии – 98-й пехотной.


[Закрыть], начинаются бои. Как и в Малоярославце, дело едва не дошло до полного разгрома. Три дивизионные роты (бывшие три полка)[65]65
  Как видим, после «планового отхода» на «заранее подготовленные позиции» в 98-й пехотной дивизии судетских орлов полков и батальонов уже не было. Были сформированы дивизионные роты и группы.


[Закрыть] занимают северо-восток города, в их числе: группа Хайма, 282-й пехотный полк, с ними остатки истребительно-противотанкового батальона, приданные бывшей 14-й пехотной роте, ныне усиленные на два полувзвода и теперь брошенные в бой. 398-й пехотный полк бьётся на севере, в глубоком снегу на окраине леса южнее Мансурова. Полк близок к постижению «восточного боевого опыта» и оплачивает этот опыт слишком дорогой ценой. С северо-запада до запада опорные пункты в деревнях удерживают: группа Гайгера 289-го пехотного полка, батальон Виммера и в дополнение к ним группа Кляйна 29-го пехотного полка с подчинённым ему полицейским батальоном Метцнера. На восточной окраине города, в непосредственном примыкании – как в Малоярославце, – сражается 34-я пехотная дивизия. <…> К вечеру прибывает 308-й полицейский батальон из Варшавы. До зубов вооружённый и… подготовленный к зиме. Естественно, он тут же воспринимается как желанное подкрепление и перебрасывается на угрожаемый северный фланг.

<…> Утром 13 января создаётся критическая ситуация. Неудержимый натиск большевика сминает полицейский батальон и прорывается в город. Тут же возникает паника, и батальон в спешке отступает. В нервах они бросают оружие, лыжи, тулупы, салазки и бегут группами и поодиночке назад, к “автостраде”. На дорогу, ведущую в город, примерно в километре, вышел командир дивизии и с несколькими офицерами пытается вразумить потерявших голову солдат. Тщетно. Безнадёжное дело. Позорное бегство ставит соседей на передовой в затруднительное положение. Особенно тяжело 34-й пехотной дивизии. <…> Полицейский батальон расформирован и разбросан по разным частям. Начатое военно-судебное расследование теряется в недрах бюрократической машины… Объявляется приказ фюрера: “Позиция на Шане должна быть окончательной!” Но эта позиция практически не оборудована…»

Медынско-Мятлевская группировка, в которую входила 53-я стрелковая дивизия, напирала с азартом и яростью, и 14 января Медынь была взята. Газета «Правда» об освобождении Медыни и взятии богатых трофеев писала дважды. 16 января первое сообщение: «Медынь в наших руках!» Несколько дней спустя газета уточнила количество захваченных трофеев: их стало меньше. В первой публикации особенно переборщили с автомашинами и пулемётами. Оно и понятно: город штурмовали сразу несколько дивизий и частей. И каждый командир записывал трофей в свой актив. Когда свели в итоговый список, из одной машины получилось две-три. Басурман, конечно, не жалко, но в «тройфейной» истории всё же разобрались. Вот цифры, наиболее близкие к тому, что было на самом деле: в городе захвачено 6 немецких средних танков, 514 автомашин, 26 орудий, 34 пулемёта, много боеприпасов и различного воинского снаряжения. Даже если часть этой боевой техники и вооружения была неисправна, то трофеи, надо согласиться, всё же богатые. Буквально накануне решающего штурма Медыни был опубликован Указ Президиума Верховного совета СССР о награждении полковника А. Ф. Наумова орденом Ленина.

Штурм Медыни совпал со взятием Вереи дивизиями правофланговой 33-й армии и кровопролитными боями левофланговой 49-й армии за овладение Полотняным Заводом и Кондровом.

В эти дни 53-я стрелковая дивизия генерала Наумова стояла на Угре севернее Юхнова. Вначале дивизия вместе с 17-й и 5-й гвардейской, прикрывая Юхнов с севера, обеспечивала группировку 49-й армии, атакующую город. Потом заняла оборону по линии реки Угры. Вскоре поступил приказ штаба Западного фронта: переправиться через Угру, захватить плацдарм и с него начать наступление на соединение с прорывающейся Западной группировкой 33-й армии. Непрерывные бои, которые 53-я стрелковая дивизия вела с декабря 1941 года, истощили полки. В ротах в лучшем случае осталось по взводу. У артиллеристов практически не было боеприпасов. Нечем и некем было прорубать коридор к Вязьме.

На всю жизнь А. Ф. Наумов запомнил встречу с Жуковым. Комфронта буквального толкал в спину и 43-ю армию, и 49-ю, и 50-ю – на соединение с блуждающим «котлом» 33-й армии. Но немцы прочно удерживали фронт и группировку генерала Ефремова из своих смертельных объятий не выпускали.

Жуков приехал на Угру в апреле 1942 года, когда окружённые под Вязьмой начали прорыв. «Вызвал к себе нас, командование дивизиями, – вспоминал А. Ф. Наумов. – Он не интересовался, как дела в дивизиях, а только – почему топчетесь на месте? Почему плохо воюете? Лично Верховный главнокомандующий приказал принять все меры к вызволению окружённой группировки генерала Ефремова. И приказал собрать в кулак части и наступать со всей яростью и прорвать фронт обороны фашистов – “их ведь тоже немного…” Я помню, мы стояли навытяжку, а он сидел на табуретке, одетый в бекешу. Вид сердитый, прямо в глаза ему смотреть было трудно, они были какие-то сине-свинцовые, просто пронизывали…

Что же мы ему ответили? – Будут приняты все меры, чтобы выполнить поставленную задачу! На том и разошлись, и никто из нас даже не заикнулся – в каком же, фактически, положении находятся наши части и способны ли они в данных условиях наступать вообще?! Конечно, наступали, но оставались на месте, израсходовав то небольшое количество боеприпасов, которое имели. Ведь у меня вся артиллерия стояла на прямой наводке! Не было даже пол-“быка” (боекомплекта)».

Здесь необходимо пояснить, что в феврале – апреле 1942 года войска группы армий «Центр», по-прежнему превосходя Западный и Калининский фронты в живой силе и вооружении, предприняли серию больших и малых контратак по отсечению и охвату советских соединений и частей, которые в ходе контрнаступления на узких участках особенно глубоко вклинились в немецкую оборону. На участке соседа слева – 49-й армии – отсечёнными оказались до полутора полков в районе Коммуны Савонина южнее Юхнова. На участке 50-й армии в пойме реки Лидия в окружение угодила дивизия и была почти полностью истреблена во время прорыва. Командиры понимали: высунешься вперёд, и тебе отсекут нос вместе с головой. Жуков, конечно же, знал, в каком состоянии находятся дивизии, потому и не спрашивал. Но 33-ю надо было выручать. Не получилось. Именно тогда и стало окончательно ясно, что немцы ещё сильны и способны на новый бросок на Москву.

9

В апреле 1942 года генерал-майору А. Ф. Наумову вручили орден Ленина. А через месяц – 21 мая – он получил генеральские петлицы. Такова оценка его вклада в Битву за Москву.

Из служебной (боевой) характеристики на командира 53-й стрелковой дивизии А. Ф. Наумова:

«1897 г. рождения, член ВКП(б) с 1939 года, служащий, русский, образование: общее – экстерном за 6 кл[ассов] гимназии в 1914 г., военное – Высш[ая] военная школа РККА в 1926 г., Военная академия им. ФРУНЗЕ (заочно) в 1934 г. В Красной Армии с 1918 г.

Участник гражданской войны 1918–1920 г.г.

Награждён орденом ЛЕНИНА в 1942 г.

Полковник НАУМОВ 53 ст[релковой] дивизией командует с октября 1941 г. До этого командовал 312 стр[елковой] дивизией, оказавшей ожесточённое сопротивление фашистам в районе Детчино.

С ноября по 24 декабря 1941 г. 53 стр[елковая] дивизия обороняла фронт на Подольском направлении на рубеже КАЩЕЕВО, ИЛЬИНО, КОЛОНТАЕВО. Враг несколько раз пытался прорвать фронт обороны дивизии. Несмотря на то, что дивизия имела 50 % своего состава, благодаря умелому руководству и личной храбрости полковника т. НАУМОВА дивизия успешно отражала пехотные и танковые атаки и даже наносила врагу отдельные поражения.

Своевременно заметив начавшийся отход противника в ночь с 24 на 25 декабря 1941 г., полковник НАУМОВ умело организовал стремительное преследование отступающего врага. На подступах к городу Малый Ярославец дивизия отбила 5 яростных контратак немцев и первой ворвалась и взяла город, захватив большое количество трофеев военного имущества.

В последующих боях за г. МЕДЫНЬ и другие пункты и узлы сопротивления врага, дивизия показала выносливость в трудных условиях, героизм и самоотверженность в борьбе за освобождение Советской земли от немецких оккупантов. В этой борьбе полковник т. НАУМОВ служил примером для всего личного состава дивизии.

53 стрелковая дивизия за высокую боеспособность, героические действия по разгрому фашистских орд на подступах к Москве Военным советом представлена к переименованию в “Гвардейскую стрелковую дивизию”.

За образцовое выполнение заданий Командования на фронте борьбы с немецкими оккупантами полковник НАУМОВ награждён орденом ЛЕНИНА.

Партии и Родине предан.

Достоин присвоения военного звания “ГЕНЕРАЛ-МАЙОР”.

КОМАНДУЮЩИЙ ВОЙСКАМИ 43 АРМИИ ГЕНЕРАЛ-МАЙОР ГОЛУБЕВ.

ЧЛЕН ВОЕННОГО СОВЕТА ДИВИЗИОННЫЙ КОМИССАР ШАБАЛОВ.

НАЧАЛЬНИК ШТАБА ГЕНЕРАЛ-МАЙОР БОГОЛЮБОВ.

13 мая 1942 г.».

Вскоре 53-я стрелковая дивизия передала плацдарм на Угре соседней 17-й и заняла окопы на реке Воре.

В октябре 1942 года за героические действия в ходе Битвы за Москву Наумов был награждён союзниками – англичане вручили ему Крест за выдающиеся заслуги.

Осенью, 25 сентября 1942 года генерал Наумов получил новое назначение – командиром 31-й гвардейской стрелковой. Командовал гвардейцами он до 25 февраля 1943 года, а 20 марта получил под начало 385-ю стрелковую дивизию.

В ходе Курской битвы его назначили на 62-й стрелковый корпус. Это было второе формирование корпуса, погибшего в 41-м. Впоследствии он получит почётное наименование Неманского. С этим корпусом генерал Наумов атаковал противника на северном фасе Курской дуги, прорвал оборону на Десне и углубился в пределы Белоруссии. Дивизии корпуса остановились на реке Проне и начали готовиться к атаке на Могилёв. В состав корпуса входили 330, 369 и 64-я стрелковая дивизии.

После расформирования Западного фронта корпус Наумова вошёл в состав 49-й армии 2-го Белорусского фронта. В командование войсками фронта вскоре вступил генерал Рокоссовский. В ходе наступательной операции «Багратион» в июне – августе 1944 года 49-я армия, выполняя основную функцию в начале удара, прорывала оборону 4-й полевой армии группы армий «Центр» на реке Проне на двенадцатикилометровом фронте. Фланги её прикрывали соседние 50-я и 33-я армии. Стрелковый корпус генерала Наумова, усиленный артиллерией и танками, шёл в авангарде наступления. Это был огненный вихрь, который в одно мгновение перескочил через Проню, ворвался в Могилёв, Шклов, Быхов и стремительно двигался к Минску. Три армии 2-го Белорусского фронта, которые понесли особенно большие потери во время Битвы за Москву, теперь брали реванш.

В районе Минска они окружили и методично добивали в огромном «котле» крупную немецкую группировку. В считаные дни войска Рокоссовского разрезали, разметали немецкую оборону. 4-я полевая армия практически перестала существовать. Группе армий «Центр» был нанесён такой удар, что её, как боевое соединение, впоследствии практически пришлось формировать вновь.

Офицер Генштаба Н. Д. Салтыков, инспектировавший войска 2-го Белорусского фронта накануне наступления, вспоминал: «Среди командиров соединений и частей фронта были разные люди: одни имели большой боевой опыт, другие имели его меньше, третьи вовсе не имели. Со многими из них мне приходилось встречаться в ходе подготовки войск к наступлению. Глубокими знаниями тактики прорыва обороны противника отличался командир 62-го стрелкового корпуса генерал-майор А. Ф. Наумов. Это был строгий, суровый на вид, хорошо знающий своё дело человек. Присутствуя на учениях, он не пропускал ни одной ошибки, допущенной командирами и красноармейцами. Заметив ошибку, генерал останавливал учение, терпеливо и педагогически умело разъяснял, как надо действовать, а в необходимых случаях и показывал. Занятия в его присутствии проходили исключительно целеустремлённо и поучительно».

В ходе наступления в Белоруссии по приказу Рокоссовского дивизии 62-го стрелкового корпуса были переданы 49-й армии, полевое управление перебрасывалось в район Шклова в полосу действия 33-й армии. Там генерал Наумов со своим штабом принял новые соединения – 344, 70, 157-ю стрелковые дивизии и части усиления. С этими силами Наумов выполнял задачу по рассечению окружённой под Минском группировки и последующего её уничтожения.

Исследователи тех событий утверждают, что именно оттуда Константин Симонов взял сюжет для третьей книги трилогии «Живые и мёртвые» – «Последнее лето».

К 15 июля авангарды корпуса, преследуя отступающего врага, достигли реки Неман. С ходу форсировали водную преграду и захватили плацдарм на западном берегу. Спустя некоторое время именно с этого плацдарма началось наступление на Восточную Пруссию.

Дальше 62-й стрелковый корпус пошёл уже с другим командиром – 3 августа Наумов сдал командование генерал-майору Я. С. Воробьёву. Новое назначение генерал получил почти через три месяца: 27 октября он возглавил 118-й стрелковый корпус, входивший в состав 21-й армии. Армию спешно перебрасывали на южное крыло, в полосу действий войск 1-го Украинского фронта. Здесь, в дни Сандомирской наступательной операции произошло знакомство генерала Наумова с маршалом Советского Союза И. С. Коневым, который командовал фронтом. Затем были освобождение Силезского промышленного района и бросок на Чехословакию через Трансильванские Альпы.

10

Победа застала нашего героя на пути к Праге, а в июне 1945 года корпус разместился в небольшом саксонском городке Вальденбурге, он был включён в состав Центральной группы советских оккупационных войск (ЦГСВ). Командующий группой маршал Советского Союза Конев не раз вызывал Наумова в своё распоряжение и, зная его исполнительность, поручал различные задания. Однажды приказал срочно выехать в северные районы Югославии и посмотреть, что собой представляет 1-я армия Югославии, которая в оперативном отношении ему подчинялась. Задание Наумов выполнил успешно, а когда прибыл на доклад к маршалу, узнал, что его 118-й стрелковый корпус расформировывается. Конев тут же предложил своему верному генералу должность начальника Управления боевой и физической подготовки ЦГСВ в Австрии. В ответ Наумов попросил корпус.

– Корпус вы всегда получите, – сказал маршал. – А пока формируйте Управление. Это сейчас нужнее.

В январе 1949 года генерал Наумов был переведён в Закавказский военный округ на ту же должность. Через год, в январе 1950-го, он был направлен на учёбу на Высшие академические курсы при Высшей военной академии им. К. Е. Ворошилова, которые окончил с отличием. Как вспоминал сам Александр Фёдорович, «за два дня до выпуска позвонил по телефону И. С. Коневу, он тогда был заместителем министра обороны, генеральным инспектором МО СССР, и попросил принять» его. Маршал предложил Наумову должность своего заместителя, тот дал свое согласие[66]66
  Его должность именовалась как заместитель генерал-инспектора Инспекции стрелковых войск Главной инспекции Советской армии (с мая 1953 года – Инспекции стрелковых и воздушно-десантных войск Главной инспекции Министерства обороны СССР, с июля 1954 года – Инспекции стрелковых войск Главной инспекции МО СССР.


[Закрыть]. В феврале 1955 года его направили в Чехословакию – старшим военным советником командующего войсками одного из округов. А еще через три года, в мае 1958-го, 60-летний генерал был зачислен в запаси вернулся в Москву.

Однажды возле «Военторга» он повстречал И. С. Конева. Оба обрадовались неожиданной встрече, разговорились.

– Пишите мемуары, – посоветовал маршал своему бывшему подчинённому. – Сейчас все пишут. А вам есть что вспомнить.

К тому времени уже начал собираться большой архив. Письма бывшему командиру писали ветераны из Казахстана, Белоруссии, Сибири. Генерал начал работать с документами в Подольске, в Архиве Министерства обороны СССР, уточнять даты и имена. Память не давала покоя, прошлое словно вернулось назад.

Зимой 1961 года пришло приглашение из Малоярославца на празднование 20-летия освобождения районного центра в то время уже Калужской области от немецкой оккупации. Поездка буквально перевернула жизнь генерала. Спустя некоторое время в районной газете «Искра» появилась публикация: «В боях за Малоярославец. (Воспоминания командира дивизии)». Затем была поездка на родину, встречи с фронтовыми товарищами в Актюбинске, Целинограде, Алма-Ате. В местных и республиканских газетах вышли отрывки и главы из будущей книги «На Варшавском шоссе».

Весной 1965 года А. Ф. Наумов приехал на празднование 20-летия Победы в Обнинск. Обнинск тогда был молодым и красивым городом, где работали учёные-ядерщики и кипела интересная культурная жизнь. Старому солдату хотелось покоя, тем более год назад он перенёс тяжёлую операцию. И местные власти спустя некоторое время выделили финский домик с небольшим земельным участком по улице Горького. Александр Фёдорович тут же оставил Москву и перебрался в своё новое жилище «на земле». Развёл огородик, сад.

Домик этот сохранился. На нём мемориальная доска: «Здесь в 1967–1992 годах жил почётный гражданин города генерал-майор Наумов А. Ф., командир 53 стрелковой дивизии, освободившей землю обнинскую в декабре 1941 года». Домик смотрится очень скромно, по нынешним меркам совсем не по-генеральски. Здесь Александр Фёдорович и писал свои мемуары, возделывал свой огородик. Часто выбирался на места боёв своей дивизии, бродил среди окопов, иногда навещал места раскопок и полевые лагеря поисковиков, осматривал их «трофеи», комментировал находки.

Города Целиноград, Актюбинск, Малоярославец, Медынь, Могилёв, Обнинск и посёлок Рогово вручили своему земляку и освободителю титул почётного гражданина. В Обнинске установили памятник.

Среди наград генерала два ордена Ленина, три ордена Красного Знамени, два ордена Суворова 2-й степени, орден Красной Звезды. Но особенно ценил казак медаль «За оборону Москвы». Как никакая другая награда она роднила его с боевыми товарищами, павшими и живыми.