Текст книги "100 великих воительниц"

Виржини Гекьер из 27-го линейного

А вот еще одна женщина, отличившаяся в ходе военных действий в этот период – Виржини Гекьер, родившаяся в деревушке Долемон, что около Лилля. В 1806 году она поступила на службу в 27-й линейный полк, выдав себя за своего младшего брата Жана-Батиста, попавшего в списки призывников, но по состоянию здоровья не способного перенести трудности армейской службы.

Долгое время Виржини скрывала свой пол и даже была произведена в сержанты. Особенно она отличилась в 1808 году во время похода наполеоновской армии генерала Жюно в Португалию. Командир 27-го линейного полка был ранен в бою. Худенький сержант (это была Виржини) закричал:

– А как же наш полковник, нужно найти его! Покажем врагам, где раки зимуют!

Несколько солдат бросились вслед за сержантом, но были тут же убиты. До раненого командира Виржини добралась одна. Она попыталась взвалить здоровенного полковника на плечи, но не смогла сделать и шагу.

Виржини Гекьер, спасшая полковника. Картина XIX в.

Неожиданно появились два английских драгуна. Одного она убила выстрелом из карабина, а другого ранила штыком, затем поместила полковника на отбитую у англичан лошадь и доставила его в госпиталь. Полковник был спасен, а сама девушка-сержант оказалась раненной в грудь. Когда товарищи стащили с нее окровавленный мундир, они с удивлением обнаружили, что их сержант – женщина. За этот подвиг Виржини, названная «Хорошеньким сержантом», получила орден Почетного легиона.

Потом она воевала в Австрии, в частности, принимала участие в сражении при Ваграме. Всего она прослужила в своем полку до 1812 года. После этого она из-за многочисленных ранений была отправлена домой. Умерла Виржини Гекьер в декабре 1867 года, не дожив всего 55 дней до своего столетия.

Сержант Йоанна Зубр

Йоанна Паславская родилась в 1772 году в Бердичеве в семье кавалерийского поручика Яна Паславского и его супруги Анны Пясецкой. В 1787 году, в возрасте 15 лет, она вышла замуж за секретаря Житомирского суда бывшего лейтенанта гвардии Яна Домославского. Но уже через три года она овдовела и вновь вышла замуж за чиновника Житомирского суда Мацея Зубра.

После создания Наполеоном Великого герцогства Варшавского в 1806 году Йоанна и ее муж распродали имущество и бежали с Волыни, управляемой Австрией, в Варшаву, чтобы поступить на военную службу. В конце 1808 года Мацей Зубр присоединился в чине капрала к 7-й роте 2-го батальона 2-го пехотного полка под командованием полковника Станислава Потоцкого, а Йоанна, по протекции мужа, скрыв свой пол, вступила в тот же полк простым солдатом.

В 1809 году она приняла участие в Галицийской кампании, получила боевое крещение в сражении с австрийцами 19 апреля при Рашине и особо отличилась в сражении 19 мая при Замостье, где во главе взвода солдат первой ворвалась в городские ворота, открыв путь основным силам. За храбрость она была представлена своим полковником к ордену Воинской доблести, но князь Юзеф Понятовский тогда не утвердил этого награждения, заменив его денежной премией.

После окончания кампании Йоанна присоединилась к 17-му пехотному полку полковника Хорновского, входившему в состав дивизии генерала Домбровского, где ее муж уже был лейтенантом. Йоанну же произвели в сержанты (она стала первой женщиной-сержантом в истории польской армии).

Йоанна Зубр

Затем она принимала участие в кампании 1812 года в составе фузилерной роты капитана Грегожа Плюсинского, отличилась в бою против русских казаков при Быхове, за что по представлению генерала Жолтовского все же получила крест Воинской доблести, став, таким образом, одной из первых женщин, награжденных за отвагу в сражении.

Во время отступления Великой армии Йоанна отстала от полка, но сумела выбраться из России самостоятельно. Через несколько недель после того, как князь Понятовский в 1813 году оставил Краков, она присоединилась к польским войскам в Саксонии. Потом она безупречно служила вплоть до мирного соглашения в Фонтенбло в 1814 году, приняв участие в 17 сражениях и осадах.

После окончания боевых действий Йоанна вместе с мужем (он также воевал в России в составе польского корпуса, был произведен в капитаны и награжден орденом Почетного легиона) возвратилась в Польшу и проживала в Вилюне.

Умерла Йоанна Зубр во время эпидемии холеры 9 августа 1852 года.

Прусский егерь Анна Люринг

Назовем также несколько имен из «другого лагеря», чтобы лишний раз подтвердить простую истину о том, что храбрость не знает границ.

Прежде всего это пруссачка Анна Люринг. Она родилась 3 августа 1796 года в Бремене в семье плотника Йоганна-Христофа Люринга и его супруги Маргареты-Марии Альфкен. После освобождения Бремена в октябре 1813 года войсками генерала Фридриха фон Теттенборна девушка решила принять участие в борьбе за независимость Германии и 14 февраля 1814 года (ей тогда было всего 17 лет) вступила в Мюнстере в Добровольческий корпус Лютцова. Прибыла она туда в одежде своего брата, назвавшись Эдуардом Крузе.

Служить она стала в составе 5-й роты 3-го егерского батальона под командованием Фридриха-Людвига Яна и даже принимала участие в нескольких боевых столкновениях, а также в осаде крепости Юлих.

После того как 24 марта 1814 года «корпус свободы» Адольфа фон Лютцова получил приказ двигаться на территорию Франции, командир роты капитан Хельфенштрейт вдруг получил письмо от отца Анны, предпринимавшего усилия по поиску дочери. Офицер вызвал к себе Анну, и ей пришлось признаться в том, что и есть та самая разыскиваемая девушка. При этом она попросила разрешения остаться со своими боевыми товарищами, что ей и было позволено, учитывая отличные рекомендации, которые у нее имелись.

Атака добровольцев Лютцова. Картина XIX в.

В результате летом 1814 года она принимала участие в параде в Берлине, где получила в подарок от принцессы Марианны Прусской драгоценный кубок. Известно также, что она встречалась с самим генерал-фельдмаршалом фон Блюхером и несколько месяцев находилась в центре всеобщего внимания в Берлине.

Потом друзья убедили ее отца простить беглянку, и в феврале 1815 года Анна вернулась в родной Бремен. Там она вышла замуж за Карла Люкса, а потом переехала в Гамбург, где и умерла 25 августа 1866 года. Ее муж умер намного раньше, в 1832 году, и последние годы она проживала в бедности. Лишь в 1860 году героиня была удостоена пенсии в 150 флоринов от сената города Бремена.

Умерла Анна Люринг в возрасте 70 лет, и ее похоронили на евангелистском кладбище Гамбург-Горн.

Бесстрашный барабанщик Элеонора Прохазка

Стала известной и еще одна прусская женщина-солдат. Ее звали Мария-Христиана-Элеонора Прохазка. Она родилась 11 марта 1785 года в Потсдаме в семье унтер-офицера военного оркестра гренадерского полка прусской гвардии. После смерти матери в 1794 году она воспитывалась в приюте для сирот военных, а затем служила домашней прислугой.

В июне 1813 года Элеонора распродала все свое скудное имущество для приобретения военного обмундирования и под именем Августа Ренца (August Renz) вступила в Бреслау барабанщиком в 1-й егерский батальон все того же Добровольческого корпуса Адольфа фон Лютцова, известного как «Черный корпус Лютцова». Никто тогда не заметил подмены.

16 сентября 1813 года она получила тяжелое ранение картечью в бедро в сражении при Гёрде.

– Герр лейтенант, я девушка! – с таким возгласом упал раненый прусский егерь Август Ренц.

Товарищи по оружию, захватившие французскую батарею, возможно, не придали бы значения услышанному, если бы не врач, подбежавший к раненому. Он был изумлен, когда, делая перевязку, обнаружил, что молоденький егерь на самом деле переодетая девица!

Отправленная для лечения в Данненберг, Элеонора Прохазка скончалась от заражения крови 5 октября 1813 года. Ей было всего 28 лет, и через два дня ее похоронили со всеми воинскими почестями.

Элеонора Прохазка. Гравюра XIX в.

Ее командир, лейтенант Отто Пройсе, позднее вспоминал: «Мы стояли в Зандау, что на Эльбе. Там к нашей роте присоединился егерь Ренц – как оказалось позднее, девушка по имени Прохазка. Он стал фланговым <…> Нам как раз доставили английские ботинки, все слишком большие для него, и я был вынужден заказать ему пару по мерке. Его язык не был особенно изящен, так что никто не мог заподозрить в нем девушку. Впрочем, он превосходно готовил на бивуаках. А вот ведь – храбрецом оказался…»

Ее памяти посвящал стихи поэт Фридрих Рюккерт, а Бетховен написал о ней пьесу на либретто Дункера.

Кавалерист-девица Надежда Дурова

Россия тех времен также дала нам известную женщину-воительницу, которую звали Надежда Андреевна Дурова.

Родилась она в Херсоне в сентябре 1790 года в семье гусарского ротмистра Андрея Васильевича Дурова. Отец ее в Малороссии женился на известной красавице. Сделал он это против воли ее родителей, и первым плодом их брака стала дочь Надежда, которая с самого рождения была не любима матерью, желавшей иметь не дочь, а сына, и эта нелюбовь дошла до того, что отец, видя слишком уж неласковое обращение жены, вынужден был поручить воспитание 8-месячной Нади пожилому гусару Астахову, который, кроме военного дела, ничего толком не знал и не умел. Под надзором и попечениями этого доброго усача, который нежно полюбил вверенное ему дитя, она оставалась до самого выхода отца в отставку, то есть почти до пятилетнего возраста. В результате Астахов научил ее ездить на лошади, давал играть с пистолетом и саблей, выучил командным словам и, таким образом, развил в ней воинственные наклонности.

Позднее она написала: «Седло было моей первой колыбелью, а лошадь, оружие и полковая музыка – первыми забавами».

В 1789 году Андрей Васильевич оставил военную службу и со всей семьей поселился в Сарапуле, где выхлопотал себе должность городничего. Потеряв своего любимого гусара-няню, Надя не перестала мечтать о военных подвигах. Она не покинула своих занятий и игр, к которым привыкла в лагере, и тем самым беспрестанно навлекала на себя гнев матери, заставлявшей ее целыми днями сидеть за шитьем или кружевами. Но ни строгий надзор, ни даже частые наказания не имели успеха, и Надя продолжала по-прежнему потихоньку играть оружием.

Когда ей исполнилось 12 лет, отец купил черкесского жеребца, выездил его, назвал Алкидом и подарил дочери. Девочка полюбила коня и приучила его к себе.

Желая побыстрее освободиться от материнской опеки, Надежда охотно дала согласие, когда ей сделал предложение мелкий сарапульский чиновник Чернов. Через некоторое время она родила сына Ивана, но через год ушла от мужа и вернулась в родительский дом. Что послужило тому причиной, неизвестно. Дурова, впоследствии подробно описывая свою жизнь, ни словом не обмолвилась о муже и сыне.

Итак, освобождение путем замужества не удалось. Женская участь рисовалась ей в самых мрачных тонах. А причины всех своих несчастий она видела в принадлежности к женскому полу. Размышляя, она пришла к решению отныне выдавать себя за мужчину и пойти на военную службу в кавалерию, ведь ни о каком другом роде деятельности она не имела ни малейшего представления.

Конечно, тут сыграли свою роль и патриотические порывы, и традиции семьи, и свойства характера. Шел 1806 год. Наполеон, разбив союзные русско-австрийские войска, готовился к завоеванию России. «Воинственный жар с неимоверною силою запылал в душе моей, – вспоминала Дурова, – я твердо решила сделаться воином, быть сыном для отца своего и навсегда отделаться от пола своего».

7 сентября 1806 года Дурова, переодевшись в мужской казачий костюм, ночью со своим Алкидом ушла из дома и, выдав себя за дворянина, желающего вопреки родительской воле поступить на военную службу, присоединилась к казачьему полку, чтобы с ним дойти до места размещения регулярных войск.

Произошло это следующим образом. Казачьему полку, стоявшему в том городе, где жили ее родители, был объявлен поход, и он выступил, а Надежда, узнав об этом, оделась в казачий чекмень, остригла волосы и, взяв все необходимое, тайно покинула родительский дом. Она на своем любимце Алкиде поскакала по направлению, по которому пошел полк, и догнала его на рассвете. Явившись к полковнику, она выдала себя за сына одного из местных помещиков, желающего поступить на военную службу. Полковник, по тогдашним правилам, не имевший права принять ее в казачий полк, дозволил, однако, следовать за ним на Дон.

Надежда Дурова. Рисунок первой пол. XIX в.

Назвалась она Александром Соколовым. Под этим именем, дойдя с казаками до Гродно, она завербовалась в Коннопольский уланский полк. Счастье переполняло ее:

«Итак, я на воле! Свободна! Независима! Я взяла мне принадлежащее, мою свободу!»

В начале мая полк выступил в поход. Впервые в крупном сражении Дурова в составе Коннопольского уланского полка участвовала 22 мая 1807 года и сразу же отличилась. Надежда, исполненная отваги, присоединялась к каждому атаковавшему эскадрону, за что ей крепко влетело от командира. Но душа рвалась в бой. Страха не было.

После похода Надежда написала письмо отцу, в котором сообщала, где она и под каким именем находится, умоляла простить побег, «дать благословение и позволить идти путем, необходимым для моего счастия». Ответом на письмо дочери было прошение, поданное Андреем Васильевичем царю с просьбой разыскать дочь и вернуть домой.

Дурову по высочайшему повелению, не раскрывая инкогнито, со специальным курьером доставили в Петербург. К ее формулярному списку был приложен рапорт главнокомандующего Буксгевдена с самыми лучшими отзывами о боевых качествах Соколова. Александр I первоначально намеревался наградить ее и возвратить в отцовский дом, но после ее настоятельной просьбы разрешил остаться в армии и повелел именоваться по своему имени Александровым, что само по себе означало великую степень благоволения. Император также приказал зачислить ее в аристократический Мариупольский гусарский полк. А узнав о том, что Надежда спасла жизнь офицера на поле боя, он собственноручно наградил ее Георгиевским крестом.

Надежда Андреевна (или Александров) находилась в Мариупольских гусарах до 1811 года, а потом, по своей просьбе, была переведена в Литовский уланский полк. В своих воспоминаниях она объяснила свой поступок тем, что дочь полковника их полка влюбилась в нее и она не захотела ставить девушку в неловкое положение.

Отечественную войну 1812 года Дурова встретила в чине подпоручика, но вскоре была произведена в поручики за боевые заслуги – ее храбрость не знала границ.

В Бородинском сражении Дурова командовала эскадроном улан. В разгар сражения она была контужена пролетавшим ядром. Левая нога на глазах распухала и чернела, боль была нестерпимой. Но Надежда, столько раз побывавшая в схватках и битвах, не желала уступать этой боли и вернулась в строй. И только в конце дня, совершенно обессилевшая, она сошла с коня и впервые за шесть лет воинской службы добровольно отправилась в столь презираемый ею обоз. Однако уже через два дня она снова была в своем полку.

Ни разу не пожалела Надежда о своем выборе. «Я люблю воинское ремесло со дня моего рождения, – писала она в те дни, – и считаю звание воина благороднейшим из всех и единственным, в котором нельзя предполагать никаких пороков, потому что неустрашимость есть первое и необходимое качество воина; с неустрашимостью неразлучно величие души, и при соединении этих двух великих достоинств нет места порокам или низким страстям».

Дурова слыла столь отличным офицером, что была удостоена чести быть адъютантом главнокомандующего М.И. Кутузова. Потом она была отправлена в отпуск к отцу.

Между тем в армии потихоньку стал распространяться слух о существовании женщины-офицера. Дурова писала:

«Все говорят об этом, но никто ничего не знает; все считают возможным, но никто не верит; мне не один раз уже рассказывали собственную мою историю со всеми возможными искажениями: один описывал меня красавицею, другой уродом, третий старухою, четвертый давал мне гигантский рост и зверскую наружность. Судя по этим описаниям, я могла б быть уверенною, что никогда ничьи подозрения не остановятся на мне, если б не одно обстоятельство: мне полагалось носить усы, а их нет и, разумеется, не будет… Часто уже смеются мне, говоря: “А что, брат, когда мы дождемся твоих усов? Уж не лапландец ли ты?”»

В мае 1813 года Дурова снова возвратилась к своему полку и отправилась с ним за границу, участвовала в разных стычках и успела несколько раз отличиться храбростью. По возвращении победоносных войск в Россию кавалерист-девица еще несколько лет продолжала службу, но потом слабое здоровье отца, его просьбы и расстроенное состояние его дел заставили ее выйти в отставку с чином штабс-ротмистра и пенсионом.

Произошло это в 1816 году, но, даже оставив военную службу, она не сняла военного мундира и не отказалась от мужской роли, взятой на себя много лет назад. Даже с людьми, которые знали ее с детства, она по привычке, ставшей уже натурой, говорила от мужского имени.

Женские манеры были забыты ею навсегда, женские платья вызывали у нее лишь эстетические чувства. «Я люблю смотреть на дамские наряды, – признавалась она, – но ни за какие сокровища не надела бы их на себя: мой уланский колет лучше! По крайней мере, он мне более к лицу, а ведь это, говорят, условие хорошего вкуса: одеваться к лицу».

Несколько лет Дурова прожила в Петербурге, год – на Украине у родных, затем вернулась в Сарапул к отцу, занимавшему должность городничего. После его смерти должность перешла к сыну Василию Андреевичу, переведенному вскоре на ту же должность в Елабугу.

Вместе с братом переехала и Надежда. В Елабуге, томясь от скуки, от нечего делать она стала перебирать записи, которые вела всю жизнь, и пришла к мысли составить из них литературную автобиографию.

Брат Дуровой был знаком с Пушкиным и убедил сестру послать ему свои произведения. Великий поэт, прочитав «Записки», присланные Дуровой, признал за ней недюжинный литературный талант. Ее сочинения так ему понравились, что он даже пожелал быть их издателем. «За успех, кажется, можно ручаться, – писал он, – судьба автора так любопытна, так известна и так таинственна…»

Дурова приехала в Петербург. Первая ее встреча с Пушкиным была знаменательна одним курьезом. Александр Сергеевич, похвалив ее литературные труды, наговорив ей массу любезностей, наклонился и поцеловал ей ручку. Дурова от неожиданности покраснела, поспешно выхватила руку и воскликнула:

– Ах, боже мой! Я так давно отвык от этого!

Записки, с которыми впервые познакомил публику Пушкин через отрывки, которые он поместил в своем журнале «Современник», имели необыкновенный успех. Точнее, они взбудоражили все общество. Каждый желал познакомиться с этой легендарной личностью. Все взахлеб читали ее произведения: вслед за первой книгой Дурова написала и издала «Повести и рассказы» в четырех томах.

Однако постепенно избалованное светское общество стало терять интерес к Дуровой и ее трудам. Она окончательно уехала в Елабугу и стала жить там безвыездно, ходатайствуя перед местными властями за всех, кто обращался к ней за помощью, превратив свой дом в приют для брошенных и увечных животных.

Умерла Надежда Дурова 2 апреля 1866 года. Она завещала называть себя при отпевании Александром Андреевичем Александровым, именем, которого она сама добилась для себя и под которым прожила всю жизнь. Но священник не решился нарушать церковные правила и отпевал ее по имени, данному ей при крещении.

Хоронили Дурову с воинскими почестями. Перед гробом офицер местного гарнизона нес на бархатной подушке ее Георгиевский крест – первый и пока единственный раз со времени учреждения этого главного воинского ордена России им была награждена женщина.

Капитан Александра Тихомирова

Имя Н.А. Дуровой широко известно в нашей истории. Но мало кто знает, что в 1807 году, когда Надежда Андреевна только поступила в свой Коннопольский уланский полк, в Белозерском мушкетерском полку уже служила в чине капитана Александра Матвеевна Тихомирова.

Родилась она в семье военного, мать потеряла в младенчестве, а отец воспитывал ее наравне с сыном. Под надзором отца она научилась управляться с оружием и лихо скакать на лошади. Свой боевой путь она начала еще у А.В. Суворова, и можно даже предполагать, что Дурова слышала о Тихомировой и намеренно пошла ее дорогой.

История Тихомировой похожа на легенду. Оставшись сиротой, она решила поступить в Белозерский мушкетерский полк по документам своего рано умершего брата, на которого была очень похожа. Девушка отрезала себе косы, облачилась в гвардейскую форму и явилась с документами брата в полк. И уловка удалась. Александра исправно несла воинскую службу и дослужилась до чина капитана, командира роты.

Она умела найти ключик к сердцам солдат, и те платили ей взаимностью – говорили, что «все вместе и каждый розно готовы умереть за такого начальника, который учил, но никогда не обижал».

Во время военных действий в 1807 году в одном из боев «капитан Тихомиров» повел свою роту в контратаку, был ранен, но остался в строю.

В сражении при Прейсиш-Эйлау 27 января (8 февраля) 1807 года эта храбрая женщина погибла.

«Сражение кончилось со славою, – рассказывали потом солдаты, – но в нашей роте никто не чувствовал следов радости: из глаз каждого солдата капали слезы, и каждый вдруг увидел себя как бы круглым сиротою. Офицеры плакали вместе с нами, и сам полковник громогласно сказал, что он лишился лучшего сотрудника, полезнейшего службе офицера, испытанного друга солдат».

Офицер и барабанщик мушкетерского полка. Рисунок XIX в.

Тайну погибшей открыл полковой священник, соборовавший ее. Все были, конечно же, изумлены. И тогда полковник сказал:

– Стоит заметить, что если мы отдавали полную справедливость неустрашимости и быстроте, с какими к опасностям и славе, как орел, летал наш капитан Тихомиров, то что же должны сказать о девице Тихомировой? И можно ли после этого гордиться нам храбростью?..

В своем завещании Александра Матвеевна подтвердила, что является дочерью майора Тихомирова, и завещала все свои личные сбережения передать на нужды своей роты. Она так и написала: по 250 рублей «в каждое капральство роты, которой я имела честь командовать», и 200 рублей – «в награду людей, употребивших труд свой при моем погребении».