Текст книги "100 великих воительниц"

Александра Лагерева – женщина-прапорщик

К числу героев Первой мировой войны принадлежит и Александра Ефимовна Лагерева, воевавшая под псевдонимом Александр Ефимович Лагерь.

В кавалерийских частях Юго-Западного фронта уже к зиме 1914 года ходило множество легенд о смелом и удачливом разведчике уряднике Лагере. И мало кто знал, что под этим именем воюет юная кубанская казачка Александра Лагерева.

Мы уже знаем, что в русской армии было немало «кавалерист-девиц», которые под мужскими именами сражались в рядах простых солдат. Вот и с самого начала войны на русско-прусском фронте в одной из казачьих сотен, несшей почти исключительно службу разведки, числилось 17 молодых девушек-казачек. Восемь из них были убиты, а остальные девять – почти все ранены.

Однажды в ходе разведки Александра Лагерева – небольшого роста, худенькая, стройная девушка – попала в плен, однако не только сумела бежать сама, но и освободила своих боевых товарищей, а также привела пленных немцев.

За это «урядник Лагерь» получил чин прапорщика. А о подробностях дела, кстати, сообщили «Биржевые ведомости» от 12 апреля 1915 года. В газете говорилось, что во время боев под Сувалками возглавляемый ею разъезд, состоявший из четырех казаков, был внезапно атакован восемнадцатью немецкими уланами. Нападение было произведено так внезапно, что надежды на удачу обороны и прорыва не оставалось никакой. И как говорится, с верой в свою счастливую звезду казаки сдались в план.

Под конвоем улан пленных отвели к вражеским позициям, и там казаков подвергли тщательному обыску.

Потом Александра рассказывала:

«По некоторым вырвавшимся восклицаниям и по тому вниманию, которому я подверглась со стороны германцев, я поняла, что они узнали во мне женщину. Но это сослужило нам службу.

Начальник отряда приказал отобрать у нас огнестрельное оружие, оставив нам холодное.

После обыска меня и остальных казаков германцы заперли в костел, приставив к дверям часового, который должен был обходить все здание кругом.

Наступил вечер. Нас снова посетило несколько германских офицеров, которые, оглядываясь в мою сторону, о чем-то весело и оживленно говорили, а затем ушли снова, заперев двери костела.

После их совещания я решилась твердо бежать из плена во что бы то ни стало, хотя бы это стоило нам жизни».

Казаки в бою. Рисунок 1914 г.

С наступлением ночи казаки стали готовиться к побегу. Костел был невелик, и, кроме запертых дверей, в нем на изрядной высоте имелись окна, прикрытые решетками, которые, по всей видимости, не представляли серьезного препятствия. Казаки быстро составили «живую лестницу», и верхний, добравшись до окна, стал бесшумно выламывать решетку. Это ему удалось без большого труда. Тогда его место на плечах товарищей по праву старшинства заняла Лагерева.

А вот продолжение ее рассказа:

«Взобравшись на подоконник, я посмотрела вниз. Взошедшая луна бросала довольно яркий свет. До земли высоко. Но другого выбора не было. Перекрестившись и зажмурившись, я спрыгнула вниз. По счастью, прыжок был очень удачен, и я не ударилась сильно о рыхлую, размягченную от снега землю.

Но оставалась впереди другая опасность – часовой, который уже приближался с обходом. Подняв крупный булыжник, я плотнее прижалась к углу костела, скрываясь в его тени. Показался медленно шагающий часовой. В ту минуту, когда он повернулся ко мне спиной, я, откачнувшись корпусом назад, изо всех сил ударила его камнем по затылку. Солдат упал ничком».

По знаку, поданному Лагеревой, казаки один за другим бесшумно, как кошки, стали выпрыгивать из окна костела. Затем они осторожно двинулись вперед.

И счастливая звезда благоприятствовала смельчакам. Как оказалось, беспечные немцы не приняли особых мер безопасности. В результате казакам удалось незаметно подкрасться к коновязи, с краю которой находились их захваченные кони. Охранявший коновязь часовой, не подозревавший о приближавшейся опасности, спокойно прислонился к стволу дерева. В одно мгновение ему на голову был накинут башлык, он был повален на землю, связан и лишен возможности позвать на помощь…

Под утро отряд столкнулся еще с тремя казаками, отбившимися от своей части. Тотчас же оба отряда соединились под командой Лагеревой, почти удвоив свои силы, и вместе они продолжили пробираться к своим. Им удалось благополучно миновать сторожевое охранение противника, и они уже почти подошли к своим позициям, как вдруг впереди показались уланы.

Столкновение было неизбежно, а силы – слишком неравны. Но Лагерева не растерялась, и по ее команде казаки по одному рассыпались по сторонам дороги. Едва впереди показался передовой дозор улан, они выскочили из-за деревьев и с обнаженными шашками и криками бросились в атаку. Нападение было таким быстрым и неожиданным, что командир улан, думая, что на его отряд наскочил целый полк казаков, совершенно растерялся, и полтора десятка улан без единого выстрела сдались восьми смельчакам.

Узнав о числе пленивших его, немецкий обер-лейтенант швырнул на землю свою каску и, обхватив голову руками, завыл:

– Кому я сдался, кому я сдался!

При обыске при нем были найдены весьма важные документы и карты.

В целости доведя свой отряд и захваченных пленных к русским позициям, «урядник Лагерь» доложил командиру о своем бегстве из плена и о том, что произошло потом.

За совершенный подвиг урядник Донской казачьей сотни Александр Ефимович Лагерь был произведен в прапорщики. А потом «его» наградили Георгиевским крестом 4-й степени. Второй же крест (уже 3-й степени) Лагерева получила после лихой кавалерийской атаки у Тарнова, во время которой она была ранена пулей в руку. И только после того, как раненая была доставлена в Киев, выяснилось, что она на самом деле – девица. После излечения она вновь вернулась в свою сотню.

Самоотверженная разведчица Алиса Дюбуа

Разведчица Алиса Дюбуа действовала в тылу германских войск в Бельгии в течение пятнадцати месяцев в 1914–1915 годах, и была она не менее опасным противником для немцев, чем многие солдаты и офицеры на поле боя.

Настоящее имя Алисы Дюбуа – Луиза-Мари-Жанна де Беттини. Ее главная помощница, кстати, тоже была женщиной. Ее кодовое имя было Шарлотта, а по-настоящему ее звали Мари-Леони Ванутт.

Алиса Дюбуа в ходе Первой мировой войны создала в тылу врага мощную систему разведки, а приход ее на разведывательную службу произошел после немецкой оккупации Бельгии, когда среди толпы беженцев, желавших укрыться в Англии, она повстречалась с представителями британской контрразведки.

Молодая француженка Луиза де Беттини, 1880 года рождения, была седьмым по счету ребенком мелкого французского фабриканта Анри, вынужденного продать свою фарфоровую фабрику в Сан-Аман-дез-О за три года до ее рождения.

Луиза начала рано зарабатывать себе на жизнь. В качестве гувернантки она побывала во многих европейских городах, в том числе некоторое время находилась в Англии, затем – в Милане, Кёльне, Львове, а также в Австрии. Благодаря большим способностям к иностранным языкам она бегло говорила на немецком, английском, итальянском и даже немного на русском, чешском и польском.

Офицеры британских экспедиционных войск обратили внимание на молодую француженку и порекомендовали ее представителям военной разведки. Узнав, что Луиза родом из Лилля, гувернантка по профессии, из обедневшей аристократической семьи, хорошо образованная, толковая и обладающая привлекательной внешностью, к тому же безукоризненно владеющая несколькими иностранными языками, офицер английской разведки понял, что она могла бы стать чрезвычайно полезным агентом британской секретной службы.

После встречи Луизы с майором Уолтером Кирком, главой военной разведки при штабе маршала Хейга, ей сделали предложение принять участие в патриотической борьбе. Она согласилась, и ей присвоили кодовое имя Алиса Дюбуа. Согласно легенде, она была кружевницей с соответствующими документами, с которыми можно было разъезжать по землям, оккупированным немцами, не вызывая подозрений.

Для краткой подготовки Луиза была направлена в Англию, где с ней встречался сам дядя Эдуард – представитель «Интеллидженс Сервиса», он же майор Сесил Эйлмер Камерон, руководивший агентами на севере Франции и в Бельгии (для своих соотечественников он был Эвелином, а для французов и бельгийцев – майором Мажем, вскоре превратившимся в дядю Эдуарда).

Перебравшись из Англии на континент, Алиса Дюбуа сразу приступила к созданию необходимого ей разведывательного аппарата, который должен был быть не слишком громоздким, чтобы конспиративно вести разведку. Используя свои многочисленные знакомства и связи в богатых семействах, она нашла людей, желавших поучаствовать в борьбе против общего врага.

Так она довольно быстро завербовала способного химика де Гейтера и его жену. Они занялись изготовлением средств для тайнописи и документов, освободив Алису от необходимости получать их из Лондона, что было связано с большим риском.

Затем последовала вербовка фабриканта Луи Сиона и его сына Этьена, нашла она также и неприметного картографа Поля Бернара, предложившего ей свои услуги. Он был опытным чертежником и ухитрялся оформлять разведывательные материалы Алисы в виде миниатюрных сообщений, маскируемых в почтовых отправлениях. С его помощью Алиса составила подробнейшую карту Лилля и его окрестностей, и стоило немцам разместить где-то свою батарею, как она тут же подвергалась бомбардировке английской авиации.

Главным же ее «приобретением» стала молодая девушка Мари-Леони Ванутт, из которой она воспитала не менее способную разведчицу, чем была сама. Она стала Шарлоттой, маскируясь под разносчицу сыров. Путешествуя вдвоем, нагруженные кружевами и сыром, бойко торгуя, они вели разведку, не вызывая ни малейших подозрений у немцев.

Алиса постоянно расширяла число сообщников-информаторов, которых вначале было 6, затем стало 12, 24, 36… Они предоставили в ее распоряжение свои квартиры и свое имущество.

Алиса и Шарлотта тщательно анализировали и обрабатывали собранные лично и информаторами сведения, слухи и факты, перепроверяли военные сводки.

В Лондоне поняли, что в лице Алисы Дюбуа британская разведка приобрела выдающегося организатора разведывательной работы в тылу немцев.

После такого плодотворного начала самостоятельной разведывательной деятельности с Алисой летом 1915 года снова встретился дядя Эдуард, который представил ее Джорджу Макдонаху, директору английской военной разведки, а затем и самому маршалу Джону Дентону Френчу, главнокомандующему британскими экспедиционными силами во Франции.

В связи с предстоявшим большим наступлением союзных войск все трое настойчиво требовали еще большей активизации разведывательных действий как собственной сети Алисы, так и созданной ранее в Брюсселе разведывательной организации под прикрытием «Хлебной комиссии Флессинга». Но последняя работала довольно слабо, и было принято решение подчинить ее Алисе. Это решение Лондона еще раз подчеркивало высокий профессиональный авторитет разведчицы, которого она смогла добиться за такое короткое время.

Понимая важность их разведывательной работы для наступающих войск союзников, Алиса и Шарлотта не жалели сил и шли на неизбежный риск, чрезмерно активизируя разведывательную деятельность. К сожалению, это не могло не привести к печальным последствиям.

Германская контрразведка постепенно сужала круг подозреваемых в шпионаже лиц. Алиса проявляла недюжинную смекалку и изобретательность в преодолении ловушек, расставленных контрразведкой.

Тем не менее через несколько месяцев после начала активной деятельности она стала возбуждать подозрения у немцев. Осведомители докладывали, что в поле деятельности Алисы и ее разведывательной организации действует «какой-то опытный разведчик», до поры остававшийся неизвестным.

Памятник Луизе де Беттини в Лилле

Не раз Алисе и Шарлотте удавалось благодаря их хладнокровию избегать немецкого разоблачения. Но печальный конец тем не менее уже был близок.

Сначала была арестована Шарлотта, но она никого не выдала. Однако при допросах «свидетелей» было названо имя Алисы, правда только один раз, но для немцев этого было достаточно, чтобы взять Луизу де Беттини под жесткий контроль. 20 октября 1915 года германская контрразведка арестовала ее.

Алису и Шарлотту германский суд судил под их настоящими именами – Луиза-Мари-Жанна де Беттини и Мари-Леони Ванутт. Немцам удалось узнать все, относящееся к их биографиям.

Они были приговорены к смертной казни, но под давлением мирового общественного мнения, вызванного незадолго перед этим казнью другой женщины – Эдит Кавель (это была британская медсестра, расстрелянная немцами в оккупированной Бельгии), смерть была заменена тюремным заключением: Алисе дали 27 лет, Шарлотте – 15 лет. Обе стойко вели себя на следствии и на судебном процессе, они были уверены, что переживут эту страшную войну.

Мари-Леони Ванутт действительно дождалась победы союзников, была освобождена и получила почести и награды за свои подвиги.

Луиза же после перенесенной неудачной операции в госпитале Святой Марии в Кёльне умерла 27 сентября 1918 года, не дожив до свободы и окончания войны всего 45 дней. Посмертно она была награждена орденом Почетного легиона, а также несколькими английскими и французскими медалями.

Мари-Леони Ванутт в 1927 году тоже была награждена орденом Почетного легиона. Она умерла 4 мая 1967 года.

Фрау «Черная смерть»

Когда началась Великая Отечественная война, около миллиона советских женщин взяли в руки оружие для защиты своей Родины от врага. К 1942 году только в системе Всеобуча, образованного в октябре 1941 года при Народном комиссариате обороны, было подготовлено свыше 222 тысяч девушек-воинов: 6097 минометчиц, 4522 станковые пулеметчицы, 7796 ручных пулеметчиц, 15 290 стрелков-автоматчиц, 102 333 стрелка-снайпера, 45 509 связисток…

Из женщин-летчиц было сформировано три авиационных полка. Они составляли 25 % всех бойцов противовоздушной обороны.

Одной из таких героинь стала Евдокия Николаевна Завалий, родившаяся в 1924 году в селе Новый Буг Николаевской области.

Перед войной она работала в колхозе имени Коцюбинского: мотыжила сахарную свеклу, ворошила сено, сгребала на току зерно. Едва ей исполнилось семнадцать, началась война.

25 июля 1941 года бои пошли в районе ее родного села. Немцами был высажен десант.

Потом Евдокия рассказывала:

– Вдруг видим – на белом небе над нашим селом появились черные пятна.

Бригадир аж присвистнул: «Парашютный десант!» Послышался нарастающий гул, и вражеские самолеты начали бомбежку.

Мы бросились по домам. Вбежав во двор, я услышала чей-то стон и, глянув под старую антоновку, обомлела: молодой пограничник (у нас в селе находился штаб погранзаставы) лежит в луже крови. Не помню, как вбежала в хату, разорвала на бинты простыню, как могла перебинтовала его, смотрю – еще одного ранило, потом еще…

Евдокия Завалий. Фото 1940-х гг.

Когда 96-й кавалерийский полк 5-й каварелийской дивизии 2-го кавалерийского корпуса начал отступать, она уговорила командира полка взять ее с собой, сказав, что ей уже восемнадцать.

Во многих материалах про Е.Н. Завалий написано, что она родилась в 1924 году. Но вот сама она неоднократно в интервью говорила, что во время начала войны ей не исполнилось еще и шестнадцати. Вот один из таких рассказов:

– Я ведь совсем девчонкой на войну попала, еще шестнадцати не стукнуло. Три раза бегала к военкому, а он мне все: «Молоко сначала подотри!» – «Какое молоко?» – «Материно, не обсохло еще!» Но фронт приближался, и вскоре война сама пришла за мной…

А вот второй рассказ, написанный с ее слов:

«Наступил рассвет, Дуся оделась и незаметно выскользнула из дома. По дороге решила забежать к подружкам, с которыми накануне вечером, договорились идти в военкомат вместе.

Подойдя к военкомату, увидели, что там уже собралось более сотни людей. Все они были готовы отправиться на фронт. После общения с военкомом военнообязанные сразу же направлялись на сборный пункт.

Дуся с подружками с завистью смотрели вслед уходящим и ждали, когда и их примет военком.

– Девушка, милая, мы детей на фронт не берем, – даже не спросив, по какому вопросу пришла Дуся, уставшим голосом сообщил свое решение военком. – Идите, домой, наверное, родители уже заждались!

– Домой? Я хочу бить фашистов!

– Посмотрите на себя, молоко мамки еще не высохло, а туда же – на фронт, – уже раздраженно вымолвил военком <…>

Выйдя от военкома, Дуся решила прийти еще раз. Но и второе посещение не принесло желанного результата.

– О, защитник Родины! – уже как знакомую встретил ее военком. – И сколько лет этому защитнику?

– Семнадцать!

– А вчера было пятнадцать, если так и дальше дело пойдет, так через пару дней вы достигнете призывного возраста, – улыбаясь, сказал военком <…>

– Ты, дочка, завтра приходи! – посоветовал ей сторож военкомата, когда Дуся, вся расстроенная после очередной неудачной попытки отправиться на фронт, вышла из кабинета военкома.

– А что завтра, дедушка, изменится?

– Завтра, милая, военком уезжает в Николаев, а за него остается его заместитель.

– Спасибо, дедушка! Попробую прийти еще завтра.

Но и заместитель не захотел положительно решить ее вопрос:

– Идите, девушка, работайте! Думаю, что вы больше пользы принесете, работая в артели…»

Таким образом, не исключено, что родилась Евдокия Завалий не в 1924-м, а в 1926 году.

А 13 августа 1941 года немецкие войска приблизились к Новому Бугу, и на следующий день они заняли ее родное село.

В полку Дуся служила санитаркой. После того как части удалось вырваться из окружения, она попросила бойцов показать, как обращаться с оружием, и ее научили стрелять из карабина, пистолета и даже из пулемета.

При переправе через Днепр, в районе острова Хортица, от разрыва снаряда она получила проникающее ранение в живот, и ее отправили в госпиталь под Краснодаром. Медики хотели ее комиссовать, но она отказалась.

После лечения она была направлена в запасной полк, но, когда отбирали солдат на передовую, ее приняли за мужчину, так как она была острижена наголо, одета в гимнастерку и галифе, а в документах было записано «Завалий Евдок. Ник.». Она никого разубеждать не стала.

Позднее она вспоминала:

– Направили меня после ранения в запасной полк. А туда как раз «покупатели» из командования приехали набирать ребят на передовую. Один из них, моряк, подзывает меня: «Гвардии старший сержант, покажите ваши документы!» Раскрывает мой литер и читает: «Старший сержант Завалий Евдок.». Это в госпитале имя мое так сократили. «Завалий Евдоким?» А я ему и глазом не моргнув: «Так точно, товарищ командир! Завалий Евдоким Николаевич!» – «Даю пятнадцать минут на сборы!» – «Есть!» Он и не подозревал, что перед ним – девушка. А я ничем не выделялась среди парней: те же гимнастерка и галифе, на голове после госпиталя – «ежик» с чубчиком – косу пришлось сбрить, чтобы вши не донимали. Выдали мне боеприпасы, обмундирование, а потом отправили… в баню <…> Если бы тогда узнали, не сносить бы мне головы. Расстрельная статья, с командованием шутки плохи! Стою ни жива ни мертва со своим тазиком, а мимо ребята в чем мать родила мыться бегут. Посмотрела на палатку медсанбата и смекнула расковырять себе лицо в кровь, чтобы не до бани было. В медсанбате мне обработали раны, а через два с половиной часа у станицы Горячий Ключ старший сержант Евдоким Завалий принимал бой…

«Евдоким» был направлен в 6-ю десантную бригаду. И что удивительно, девушке удалось сохранять свою тайну целых восемь месяцев.

После того как она взяла в плен немецкого офицера, ее направили в отделение разведки, командиром которого она вскоре и стала. В одном из боев командир взвода был убит, и она крикнула:

– Рота! Слушай меня! Вперед, за мной!

Бойцы бросились в атаку, и сопротивление противника удалось сломить. В этом бою героиня получила второе тяжелое ранение. Вот тогда-то в госпитале и открылся секрет о том, что «Евдоким», воевавший вместе с десантниками, – девушка.

В 1943 году Евдокия Завалий была направлена на шестимесячные курсы младших командиров в город Фрунзе (ныне Бишкек) и после их окончания в звании младшего лейтенанта получила назначение в 83-ю бригаду морской пехоты – командиром взвода отдельной роты автоматчиков.

После этого назначения некоторые острословы из других взводов смеялись, называя ее подразделение «Дуськин взвод». И кстати, далеко не все сразу приняли такого командира. Например, был во взводе такой Ваня Посевных. Он посмотрел на нее с усмешкой и заявил, что не станет подчиняться бабе. Потом, в боях за Будапешт, именно Ваня Посевных прикрыл Евдокию Завалий от снайперского выстрела, подставив свою грудь. За этот подвиг он был посмертно награжден орденом Красной Звезды.

Заводить «амурные дела» на фронте Евдокия считала делом принципиально невозможным:

– Если бы хоть какие-то мысли возникли на этот счет, все – нет взвода и нет командира. Я была для них мужиком, да и некогда было нам, морским пехотинцам, любовь крутить…

Командуя взводом, она освобождала Севастополь и штурмовала Сапун-гору (за это она была награждена орденом Отечественной войны I степени). Она сама и ее взвод наводили такой ужас на фашистов, что те стали называть девушку фрау «Черная смерть».

Потом она участвовала в боях за Балаклаву и Керчь, переправлялась через Днестровский лиман, освобождала Бессарабию, воевала за освобождение Тамани, Туапсе и Новороссийска, высаживалась с десантом в румынской Констанце, болгарских Варне и Бургасе.

Дважды ее хоронили, и ее имя появлялось на братских могилах. Первый раз – под Белгород-Днестровским, когда ночью форсировали лиман, чтобы, преодолев минное поле, захватить плацдарм и удержать его до подхода главных сил.

Вот рассказ об этом самой Евдокии Завалий:

– Когда немцы стали отступать, мой взвод преследовал их. Я не заметила, как оторвалась от своих десантников, рядом разорвался снаряд, и меня отбросило взрывной волной. Очнулась, когда стемнело, и услышала немецкую речь. Немцы ходили по полю боя и добивали наших раненых. Почувствовала, что приближаются ко мне, затаила дыхание, и вдруг огнем полоснула боль в ноге. Один из фашистов пронзил ее штыком, чтобы проверить, мертва ли «русиш фрау». Чудом не выдала себя, а на рассвете, когда наши батальоны очистили от гитлеровцев западный берег Днестровского лимана, меня, истекавшую кровью, нашли местные жители. В штабе бригады решили, что я погибла, и на братской могиле в Белгород-Днестровском среди других имен появилось мое.

Второй раз ее похоронили уже в Болгарии, и там даже высекли ее фамилию на памятнике.

В ходе Будапештской операции, 12 февраля 1945 года, взводу Евдокии Завалий было поручено захватить штаб немецкого командования. Для этого было решено идти по канализационному каналу, заполненному нечистотами. Осторожно спустились в коллектор и гуськом двинулись вперед, освещая себе путь тонким лучом фонарика. Канализационный смрад выедал глаза. Дышать там было нечем, и солдатам выдали 15 кислородных подушек (на 35 человек), которыми бойцы пользовались по очереди. К сожалению, помогли они не всем – двое морских пехотинцев задохнулись и остались в подземелье навсегда.

Выходить на поверхность стали в районе третьего канализационного люка, предварительно уничтожив охрану – двух немцев с пулеметом. Ворвались в бункер. Фашисты, не ожидавшие этого, не оказали сопротивления. Самым ценным трофеем стали оперативные карты.

В числе пленных оказался эсэсовский генерал Карл Пфеффер-Вильденбрух. Когда он увидел, что его пленила девушка, он не поверил собственным глазам:

– Большего издевательства вы не могли придумать?!

Евдокия Завалий потом вспоминала:

– Вызвали меня. Пришла в штаб грязная, как черт, разит от меня за километр. Майор Круглов, зажимая нос платком, обращается ко мне: «Доложите, как пленили немецкого генерала!» И вдруг немец протягивает мне пистолет системы «Вальтер» – плохо, видать, обыскали его ребята. «Фрау русиш черный комиссар! Гут! Гут!» Я глаза вытаращила на политотдел, те кивают – бери. Потом ребята именную надпись мне на этом пистолете сделали…

За эту операцию Евдокия Завалий была награждена орденом Красного Знамени.

– После той операции, – вспоминала она потом, – у меня была одна мысль: как от этой грязи отмыться. Мы зашли в какой-то местный парфюмерный магазин, и я принялась сливать в котелок все, что попадалось под руку, а потом вылила все это на себя. С тех пор духи вообще не переношу!

А потом был еще один бой. Со своим взводом лейтенант Евдокия Завалий перекрыла путь к отступлению немецким танкам.

Фронтовая газета так написала о героизме гвардейцев:

«Бойцов во главе с женщиной-офицером высадили в тыл врага десантные катера. Была поставлена задача перекрыть дорогу, по которой отступали на Вену разбитые под Будапештом фашистские части. Шесть суток отбивали ребята яростные атаки врага. А потом с воздуха на них посыпались бомбы. Со стороны Будапешта на моряков двинулись “тигры”. Казалось, что все кончено. Не выдержит горстка морских пехотинцев, не устоит. Но пока подоспела помощь, семь фашистских танков горело перед траншеями смельчаков…»

После окончания войны Евдокию Завалий хотели направить на учебу в военную академию, но она отказалась. В 1947 году она демобилизовалась и уехала в Киев.

Но военное прошлое еще долго не покидало ее.

– Я после войны, – рассказывала Евдокия Завалий, – еще долго по ночам ходила в атаку. Кричала так, что соседи пугались. А бабушка молилась и говорила маме: «Это нечистый дух из нее выходит!» Наверное, благодаря этим ее молитвам живу до сих пор, хотя трижды была похоронена…

В Киеве она познакомилась со своим будущим мужем Михаилом. Вскоре они поженились, но фамилию мужа она решила не брать. У них родилось двое детей. Работала героиня войны директором гастронома.

Умерла Евдокия Николаевна Завалий, гвардии полковник морской пехоты, единственная женщина, возглавлявшая действующий на передовой линии фронта разведывательный взвод морских пехотинцев, кавалер четырех боевых орденов и почти сорока медалей, 5 мая 2010 года в Киеве.