Текст книги "100 великих воительниц"

Месть царицы Тиргатао

Тиргатао, меотийская принцесса, была женой Гекатея, царя синдов[12]12
  Синды – одно из многочисленных меотских племен, рано выделившееся из их общей массы и обитавшее на Таманском полуострове и прилегающем к нему побережье Черного моря. В V веке до н. э. возникло Синдское государство. С IV века до н. э. синды потеряли свою политическую самостоятельность и вошли в состав Боспорского царства. В первые века нашей эры синды ассимилировались с сарматами.


[Закрыть], живших немного выше Боспора. Этот Гекатей не слишком хорошим правителем, был изгнан своими соотечественниками, потерял престол и, чтобы восстановить себя на нем, обратился за помощью к боспорскому царю Сатиру из династии Спартокидов, правившему в 433–389 годах до н. э.

Отметим, что древние греки называли Боспором Киммерийским Керченский пролив, а греческие колонии на обоих его берегах находились с 438 года до н. э. под властью династии Спартокидов. Хоть это государство и принято называть Боспорским царством, Спартокиды царского титула не носили. В самой Греции их называли тиранами, а сами себя они величали архонтами Боспора. И лишь с середины IV века до н. э. Спартокидам удалось прибавить к этому титулу еще и титул царей.

Так вот царь Сатир пообещал помочь с условием, если Гекатей убьет жену и вторично вступит в брак с его дочерью, имя которой до нас не дошло. Ясно, что тем самым Сатир желал укрепить династические притязания на синдский престол. Вскоре Гекатей вновь оказался на троне, став вассалом Сатира.

Полиэн в своем труде «Военные хитрости» пишет: «Гекатея, низложенного с престола, снова посадил на царство боспорский тиран Сатир». Но Гекатей, любивший свою жену, нарушил договоренность. Он не решился убить Тиргатао, но заточил в крепости и приказал страже бдительно охранять ее.

Тиргатао. Реконструкция облика

Однако женщина сумела бежать, обманув стражу.

Днями скрываясь в лесах, а ночами сбивая босые ноги о камни, шла она на восток, пока не достигла земель своего племени. Ее отец, меотский вождь, уже ушел из жизни. Тогда Тиргатао, ослепленная жаждой мести, вступила в брак с новым предводителем меотов (преемником своего отца). Но она принадлежала к воинственному племени, в котором женщины не могли выходить замуж, «не ознаменовав себя сперва смертью врага», а посему Тиргатао двинулась войной на Синдику. При этом ей удалось привлечь на свою сторону и ряд других воинственных племен, живших вокруг Меотиды (нынешнего Азовского моря).

Она опустошила земли своих врагов и заставила их просить мира. Для переговоров был прислан Метродор, младший сын Сатира. Тиргатао согласилась примириться, но ее враги не сдержали клятвы. В душе коварного Сатира пылала непримиримая ненависть к Тиргатао, и он изыскивал средства, чтобы посчитаться с этой бесстрашной женщиной. Вскоре после заключения мира он под видом послов направил к Тиргатао двух убийц. Пока один из них держал перед меотской предводительницей речь, второй нанес ей удар мечом. К счастью, покушение не удалось, так как, как пишет Полиэн, «пояс Тиргатао отразил удар». Очевидно, тут имеется в виду, что удар пришелся в металлический пояс, который Тиргатао носила под верхней одеждой.

Сбежавшиеся телохранители схватили обоих и подвергли их пыткам, и они сознались в том, что были посланы Сатиром.

После этого Тиргатао, казнив Метродора, вновь начала войну и вела ее до тех пор, пока сам Сатир не умер от горя. Сын его Горгипп, наследовав престол, сам явился к Тиргатао с просьбами и богатейшими дарами, и лишь после этого Тиргатао прекратила войну.

Война царицы Феретимы

После истории обманутой жены расскажем о матери, отомстившей за сына. Речь идет о Феретиме, царице Кирены, древнего города в Северной Африке (в современной Ливии), основанного греками примерно в 630 году до н. э.

Аркесилай, сын Батта III Хромого, царя Кирены, правившего в 550–526 годах до н. э., и его жены Феретимы занял трон отца, и у него тут же начались ссоры с братьями из-за прав на царство.

В междоусобной борьбе Аркесилай потерпел поражение и бежал на остров Самос, а его мать – в город Саламин на Кипре. На Саламине правил тогда царь Эвельфонт (560–525 до н. э.).

Феретима прибыла к Эвельфонту и стала просить у него войско, чтобы вернуться с сыном в Кирену. Эвельфонт же готов был дать ей все что угодно, кроме солдат. В конце концов, он подарил ей золотую прялку, веретено и шерсть для пряжи, заявив, что именно такие подарки надо посылать женщинам.

Вскоре Феретима узнала о смерти сына в ливийском городе Барка. Этот город был основан братьями Аркесилая. Они подняли ливийцев против Кирены. А Аркесилай на Самосе навербовал себе наемников, обещая им участки земли, и пошел на Барку походом, но был разбит. После этой неудачи он тяжело заболел и был задушен братом Леархом.

Женский портрет из Кирены

После этого Феретима перебралась в Египет и бросилась к ногам местного персидского наместника Арианда с мольбами о помощи.

Из жалости к Феретиме Арианд предоставил ей все египетские военные силы, как сухопутные, так и морские. Начальником войска он назначил Амасиса, а во главе флота поставил Бадра.

Еще до похода Арианд послал вестника в Барку узнать, кто убил Аркесилая. Баркейцы же приняли на себя вину за убийство, ибо все как один видели от Аркесилая много зла. Услышав это, Арианд двинул войско вперед.

Когда персидское войско прибыло в Барку, персы приступили к осаде города и потребовали выдачи виновников убийства Аркесилая. Но так как весь народ баркейцев объявил себя причастным к убийству, то горожане отвергли это требование.

Осада Барки после этого продолжалась девять месяцев. Персы проложили подкопы до городской стены и пытались взять город ожесточенными приступами. Однако баркейцам удалось обнаружить эти подкопы, и они, проложив встречный подкоп, перебили рывших землю персов.

Так продолжалось долгое время, и с обеих сторон пало много воинов, и персов – даже больше. Тогда Амасис, начальник сухопутного войска, решив, что силой баркейцев не одолеть, а только хитростью, придумал следующее. Он приказал ночью выкопать широкий ров, положить поперек него тонкие доски, а поверх досок насыпать земли и затем сровнять с остальным грунтом.

На рассвете Амасис предложил баркейцам вступить в переговоры. Баркейцы с радостью согласились, так как давно уже желали мира. Соглашение было заключено, и персы поклялись над потайным рвом, что, пока земля эта остается нерушимой, нерушима будет и их клятва. Баркейцы обязались платить царю дань, а персы – больше не причинять им зла. После этой клятвы баркейцы, доверяя договору, не только сами вышли из города, но и разрешили персам по желанию входить в город и открыли все ворота. Персы же, разломав помост, скрывавший ров, ворвались в город. Разрушили же они этот помост для того, чтобы не нарушить клятвы: они ведь поклялись баркейцам, что будут сохранять верность клятве все время, пока земля будет оставаться нерушимой; с уничтожением же помоста их клятва потеряла силу.

После того как персы отдали Феретиме главных виновников убийства ее сына, она приказала посадить их на кол вокруг городской стены, а их женам отрезать груди и украсить ими стену. Остальных горожан она отдала персам для продажи в рабство, кроме потомков Батта и людей, не виновных в убийстве Аркесилая. Им-то Феретима и отдала управление городом.

После этого персы двинулись назад в Египет. Когда они подошли к Кирене, жители города, повинуясь призывам какого-то оракула, пропустили войско через свой город. Пока войско проходило через город, Бадр, начальник персидского флота, приказал захватить город. Однако Амасис, начальник сухопутного войска, не позволил сделать это, так как, по его словам, он был послан в поход только против одного города Барки.

Миновав город и разбив стан на холме Зевса Ликейского, персы вдруг пожалели, что не овладели Киреной, и сделали попытку снова проникнуть в город. Киренцы, однако, не впустили их. Персам пришлось уходить ни с чем. По пути в Египет ливийцы беспрестанно атаковали их, убивая отставших и медленно двигавшихся из-за тяжелой поклажи воинов.

Всего из-за Феретимы погибло очень много людей, но и она вскоре умерла страшной смертью (предположительно в 515 году до н. э.): ее тело буквально заживо сгнило, показав всем, что чрезмерная мстительность делает людей ненавистными богам.

Древний Рим

Клелия или Валерия?

История женщин-воительниц Древнего Рима вполне может начинаться с имени римской девушки Клелии, которая, по преданию, находилась в числе заложниц у этрусского царя Порсенны (507 год до н. э.), бежала вместе с подругами из плена, переплыла через Тибр под вражескими стрелами и благополучно достигла Рима.

Когда об этом донесли царю Порсенне, он поначалу сильно разгневался и послал гонцов в Рим требовать заложницу Клелию обратно. Но затем сменил гнев на милость, удивленный смелостью столь юного создания, решившегося на столь рискованный поступок.

Клелия пересекает Тибр

Тем не менее царь все-таки настоял, чтобы Клелия была возвращена этрускам. В противном случае их царь грозил нарушить мирный договор. Правда, Порсенна тут пообещал, что если римляне выполнят договор, то он, в свою очередь, чтя доблесть девушки, отпустит ее живой и невредимой. И действительно, обе стороны сдержали слово: римляне отправили Клелию к Порсенне, а он дал ей право вернуться в Рим, предоставив возможность взять с собой тех заложников, кого она сочтет нужным. Юная Клелия в полной мере воспользовалась этим своим правом, забрав всех несовершеннолетних юношей и девушек, то есть тех, кого было легче всего обидеть и обездолить. Клелия в Риме была встречена с небывалым почетом после того, как возобновился договор с Порсенной. На Священной улице ей была поставлена статуя, изображающая юную героиню верхом на коне.

Аналогичный рассказ можно найти и о дочери римского консула Валерия Публия, которую звали Валерия. По версиям некоторых историков, это именно она попала в плен к этрускам и бежала от них на коне. Утверждается также, что это Валерии поставлена бронзовая статуя в Риме.

Императрица Агриппина

К числу знаменитых женщин-воительниц следует, без сомнения, отнести римскую императрицу Агриппину, мать печально знаменитого императора Нерона.

Агриппина родилась в военном лагере, на берегах Рейна (на месте нынешнего Кёльна), в 16 году н. э. Ее отец, римский полководец, был послан туда императором Августом, чтобы завоевать эти отдаленные территории. Он успешно выполнил свою задачу, и его победы дали ему имя Германикус, а также огромную популярность у римлян.

Но подобная популярность отца очень часто приносит несчастье семье. Императору Тиберию, пасынку и наследнику Августа, не понравилась слава Германикуса, и он отправил соперника на край света в Армению, а потом в Сирию.

Маленькая Агриппина (ее мать тоже звали Агриппиной, поэтому за ней закрепилось имя Агриппина-младшая) осталась при дворе в Риме.

В октябре 19 года пришло страшное известие: Германикус умер в Антиохии. Одни говорили, что он скончался от чахотки, другие – что его отравили.

В 27 году пришло время юной Агриппины выбирать себе мужа: ей было 12 лет, она была достигшей брачного возраста и взрослой, согласно тогдашним законам. Мужчина, которого ей выбрал Тиберий, был настоящим монстром, неудержимым, убивающим своими капризами. Это был внучатый племянник Августа, его звали Ахенобарбусом, или Бронзовой бородой.

Потом события снова начали разворачиваться в трагической тональности. Тиберий, все более и более безумный от власти и подозрений, уехал на остров Капри, предавшись там всем своим разнузданным и кровожадным фантазиям. Он приказал запуганным сенаторам изгнать из Рима жену Германикуса: оскорбленная, избитая, она была депортирована в 29 году на остров Пандатерий; ее двух старших сыновей постигла та же участь.

Брат Агриппины-младшей Калигула, экстравагантный до безумия, содержался в качестве будущего наследника при Тиберии и жил в страхе, окруженный подхалимами, посреди самого страшного разврата. Тиберий, который знал обо всем этом позоре, цинично заявлял:

– Я тебя выбрал, потому что ты единственный, кто способен своими преступлениями заставить забыть о моих.

Будущее показало, как он был прав.

37 год стал решающим для выживших из семьи Германикуса; старый ненавистный император умер. Избранный сенатом и армией, Калигула, находясь в возрасте всего двадцати пяти лет, любимое дитя народа и солдат, наследовал его трон и некоторое время вел вполне либеральную политику. Но сумасшествие снова одержало верх…

В это время Агриппина родила ребенка, мальчика, будущего Нерона. Обхаживаемая своим братом, она видела его опустошительное сумасшествие, и это не могло ее не беспокоить. Он заставил, например, обожествить свою лошадь, желал даже назначить ее консулом.

Чтобы удовлетворить свои капризы, Калигула нагло грабил государственную казну, обязывал писать завещания на свое имя и убивал тех, кто, на его взгляд, не умирал достаточно быстро.

При этом он испытывал недостаток военной славы, равной славе его отца Германикуса. Поэтому он возобновил, сопровождаемый огромной армией в 250 тысяч человек, поход на Рейн.

Агриппина тоже приняла участие в этой экспедиции вместе со своей сестрой Юлией.

Но Калигула, всеми ненавидимый, не мог жить долго. Он был убит через пять лет после прихода к власти.

Случай вывел тогда из тени Клавдия, брата Германикуса и дядю Агриппины, человека, изнуренного всевозможными наслаждениями, эпилептика и заику. Он был провозглашен императором.

После двух лет ссылки на острове-тюрьме Понтия дочери Германикуса возвратились в Рим со всеми почестями, соответствовавшими их мужественному сопротивлению против вчерашнего тирана. Лучистое будущее могло открыться перед ними.

Агриппина, молодая женщина в возрасте двадцати семи лет, умная, расчетливая, которую ежедневные опасности жизни сделали скрытной, почувствовала по возвращении ко двору угрозы, которые вновь начали окружать ее и ее сестру Юлию.

Агриппина со своим сыном Нероном. 54–59 гг.

Между тем она получила хорошую новость: ее муж, Бронзовая борода, умер.

Но новый император Клавдий был боязливым и слабым человеком, который не избежал кровожадных капризов своего предшественника. Он находился под влиянием одной очень молодой женщины, Мессалины, родившей ему сына, названного Британикусом.

Юлия стала первой ее жертвой: Клавдий имел неосторожность слишком заинтересоваться своей племянницей, и Мессалина добилась ее повторной ссылки (через несколько лет ее убили).

Агриппина предпочла удалиться из этого опасного круга: она решила полностью посвятить себя своему сыну, маленькому Нерону.

Тем не менее она не собиралась отказываться от высшей власти, о которой мечтала с детства. Для этого ей нужно было устранить Мессалину. И та невольно сама помогла ей: пресытившаяся всеми сексуальными удовольствиями и развратом – ей было всего двадцать три года, – она влюбилась в некоего Силиуса, что не было бы серьезным при слепоте мужа, но она еще и задумала женить его на себе! А вот это с точки зрения римского закона было святотатством.

Осенью 48 года Мессалина была задержана и затем быстро задушена.

Путь к власти был свободен, так как Агриппина знала, что ее дорогой дядя не был человеком, который может долго оставаться без женщины. В результате Агриппина очень постаралась… и Клавдий женился на своей племяннице. Так Агриппина стала императрицей.

В 54 году Клавдий вдруг умер (большое блюдо грибов, приправленных ядом знаменитой Локусты, сделало свое дело). Его преемником был провозглашен сын Агриппины Нерон.

Поначалу Нерон благоразумно слушался свою властную мать, но вскоре ему это надоело, и в 59 году Агриппина была убита. Перед смертью она успела крикнуть вооруженным убийцам:

– Бейте в живот, он выносил Нерона!

Тело ее было поспешно сожжено, а останки развеяли в районе мыса Мизен. Так закончилось существование этой неординарной женщины, которая, имея в руках настоящую власть, возможно, была соперницей самого Германикуса в завоеваниях и в организации Римской империи.

Женщина-гладиатор Герардеска Манутиус

Говоря о женщинах-воительницах Древнего Рима, нельзя не упомянуть и бесчисленных гладиаторов женского пола.

Об их существовании свидетельствует, например, находка британских археологов, обнаруживших в 2000 году на территории Лондона, в квартале Саутверк, что на южном берегу Темзы, останки двадцатилетней женщины, которая с большой долей вероятности была гладиатором.

Среди предметов, обнаруженных вместе с ней, – тарелка с изображением павшего гладиатора и сосуды с гладиаторскими символами. Специалисты Лондонского музея предполагают, что это первая в мире обнаруженная могила женщины-гладиатора.

На развалинах Помпей также были обнаружены рисунки, изображающие женщин в гладиаторском облачении, сражающихся на арене. Именно эти рисунки и послужили доказательством того, что предметы, найденные в могиле, принадлежат женщине-гладиатору.

В те далекие времена их называли «дикими кошками», и некоторые их имена дошли до нас – это Паулина, Сапиента, Перпетуа, Бреака, Флавиана, Маура и Ирена из Сиракуз, которая оставила свой след среди самых великих рукопашных бойцов.

Женщины-гладиаторы. Рельеф из Галикарнасса

Наверное, никто не подсчитывал, сколько жизней оборвалось на песчаном настиле римского Колизея (например, в 90 году 19 тысяч гладиаторов погибло только за одну ночь!), но факт остается фактом – многие бойцы, сходившиеся в тех кровожадных представлениях, принадлежали к так называемому слабому полу.

Похоже, римляне первыми осознали, что женщины обладают великим состязательным духом, который проявляется, когда того требуют обстоятельства. А во времена цезарей такие обстоятельства возникали часто.

Этнический состав гладиаторов был самый пестрый. Многие мужчины захватывались в качестве военной добычи, а женщины – в качестве пленниц.

Более того, устраивались даже гладиаторские бои, в которых участвовали женщины из почтенных семейств, что считалось особенно позорным. На девятом году правления императора Нерона[13]13
  Нерон стал императором под именем Клавдия Цезаря Августа Германика в 54 году.


[Закрыть] эти бои приняли невероятные масштабы.

Женщины-гладиаторы обладали особой привлекательностью для болельщиков. Они бились так же свирепо и умирали так же мужественно, как и мужчины.

Полусумасшедший император Калигула организовывал поединки вооруженных мечами обнаженных женщин во время своих пирушек, считая такие бои весьма пикантными.

К чести Рима, к 200 году вердиктом императора Септилия Севера поединки женщин-гладиаторов были запрещены.

Очевидно, что величайшей девушкой-гладиатором тех времен, а возможно, и самой прекрасной за все времена, была Герардеска Манутиус, убийца-амазонка, зарезавшая на арене более 200 соперников обоего пола, пока ее саму не прикончили.

Герардеска, пламенная красавица с черными как смоль волосами и идеально пропорциональным телом, радовала каждого болельщика в Риме. Она попала на арену за год до своей гибели, сразу став знаменитостью. Двадцативосьмилетняя беглая рабыня, она была среди 90 тысяч рабов, объединившихся под командованием прославленного Спартака, взбунтовавшегося гладиатора, сбежавшего из школы в Капуе и прятавшегося на горе Везувий. Будучи проституткой в повстанческой армии Спартака, она находилась в его отрядах, когда они двигались к Альпам, и потом, когда они пытались грабить Вечный город. Герардеска брала уроки владения мечом и быстро стала опытной единоборкой и рукопашным бойцом.

В яростной битве при Лукании в 71 году, в которой Спартак был убит, Герардеска была захвачена в плен Марком Люцинием Крассом, который приказал распять ее вместе с 6000 беглыми рабами. Hо позже генерал Красс изменил свое решение в отношении прелестной бронзовокожей Герардески в тот самый момент, когда она была уже прикована к кресту около Аппиевой дороги.

Он провел с ней ночь в своей палатке. Hа другой день он послал ее в Капую для обучения гладиаторскому искусству с надеждой на то, что однажды она смогла бы обрести свободу. У Герардески не было трудностей с освоением основ гладиаторских боев; в течение нескольких недель ей организовали первый бой.

За какие-то пять минут сражения она убила своего соперника, мускулистого, татуированного Трасиана из Северной Греции. Кровожадная и невзыскательная публика приходила в восторг от блеска двух сильных тел, обнаженных до пояса и двигающихся под жарким солнцем. Бой длился не очень долго, и приветственный гром потряс амфитеатры, когда кривой ятаган вошел в живот Трасиана.

Герардеска поймала его на ловком обманном приеме, но, как это случается со всеми кровавыми мастерами, выходящими на арену, она и сама была обречена на смерть. В течение одиннадцати месяцев Герардеска уничтожала всех своих противников, включая лучших в этом деле бойцов-мужчин, а убита она была в схватке с двумя карликами.

Во время боя один из карликов зашел девушке за спину и воткнул свой трезубец прямо ей в почки. Она упала. Хотя она и была всеобщей любимицей, казалось, весь Колизей направил свои большие пальцы вниз. Раненая гладиаторша, в соответствии с правилами, откинулась на спину и лежала, мучаясь от боли. Она подняла палец левой руки, а два воина-карлика вогнали свое трезубое оружие ей в живот и грудь, чтобы окончательно прикончить ее. Вот так все было кончено, и окровавленное тело Герардески было утащено с арены, грубо и бесцеремонно спущено с лестницы в мрачный вестибюль и брошено в угол на кучу собранных за день мертвых жертв.

Как известно, гладиаторами в Древнем Риме были рабы, обученные искусству сражаться и убивать. Только самые беспощадные и искусные из них имели шанс уйти с арены живыми. А те, кому удавалось продержаться в боях достаточно долго и уцелеть, получали свободу.

Римский историк Тацит в своих «Анналах» говорит о том, что женщины-гладиаторы на колесницах вступали в схватку с пешими, но тем более опасными гладиаторами-мужчинами. Это вовсе не просто – с мчащейся колесницы лихо полоснуть нападающего мечом и при этом не дать ему насадить себя на пику или столкнуть под колеса кривым трезубцем. Не колеблясь ни мгновения, женщина всегда нападала первой. И часто именно это давало ей решающий шанс.

Женщины-гладиаторы сражались не только с мужчинами, но и между собой. А когда против такой воительницы выпускали дикого зверя, публика встречала зрелище радостным ревом. Женщина – гибкая, молниеносная в своих движениях, вооруженная только коротким мечом (чтобы уравнять шансы с когтистым хищником) – была для зверя опасным противником.

Но если для рожденных в рабстве поединок в цирке был единственным путем к освобождению, то свободных женщин никто не мог понудить к такому выбору, кроме них самих. Первыми среди них вслед за гладиаторами-рабынями на арену стали выходить куртизанки. Это вызвало у публики такой восторг, что вскоре их примеру последовали даже матроны из почтенных семей.