Текст книги "Звёзды героев"

Часть третья
Призыв

Под лежачий камень вода не течёт. И ещё одно подходящее выражение нашлось в одном из наречий мира Земля. Действительно, покой – враг памяти.

«Только мёртвые не имеют привычки помнить». (Заблуждение, естественно, в свете того, что мы узнали о реальных мёртвых, но у человечества подобных заблуждений множество, и оно цепко за них держится.)

Что я такое? Мечта, видение, память. Человек умирает, а что остаётся? Душа? Говорят, душа живёт вечно… Но ведь ПАМЯТЬ – это и есть душа. Значит, где-то, как-то память о каждом человеке сохраняется. Возможно, у Вселенной где-то и есть свои мнемоархивы, в которых записывается всё и вся. Есть или нет, нам не ведомо.

Поэтому в любом случае не помешает подстраховаться.

Очень хорошо, что в команде двое, которые раньше фактически находились по разные стороны баррикад. Один сходил в разведку боем и вернулся из отчаянной вылазки чуть ли не единственный из всех. Второй оставался в крепости и на своей шкуре испытал, что такое осада. Приверженцы разных тактик… для стратегического замысла это на пользу, на том и строился расчёт. Даже если кто-то из них погибнет. Даже если погибнут они оба. Даже если погибнут другие. Даже если погибнут все… кроме последнего.

Два истребителя-бомбардировщика, угодившие в сектор обозрения одного из следящих устройств, на огромной скорости пронеслись над подземным заводом, скрытым лохматым зелёным покрывалом лесного массива. Только и успели воздушные машины скинуть несколько мощных зарядов на маленькую расчищенную взлётно-посадочную площадку.

И хоть оба пилота были достаточно опытными, больше они не выполнили ни одного манёвра. Система ПВО сработала чётко. Как только пара боевых флайеров вышла из режима невидимости для бомбометания, по ним был открыт плотный заградительный огонь. Раскатистые звуки двух взрывов засвидетельствовали факт их последней посадки. Возможно, пилоты и успели катапультироваться, но всё произошло настолько стремительно, что на этот счёт возникали сильные сомнения.

И всё же со своими задачами за эти считаные секунды пилоты справились. Они успели поразить обе цели. Одна из них уже догорала в клубах густого чёрного дыма на раскуроченной площадке. Это была яхта класса «Призрак Императора», начинённая высококлассными компонентами технологии невидимости. Обычно такие летающие лимузины использовались для транспортировки особо важных пассажиров. В другую цель промазать было просто невозможно – это был сам военный завод, раскинувшийся под поверхностью планеты на несколько квадратных километров.

Две продолговатые бомбы, вонзившись в землю, выплавили себе тоннели в толстом слое железобетонных защитных перекрытий завода и проникли внутрь комплекса. Но ни одна из них так и не взорвалась. С громкими хлопками стенки этих бомб разделились на лепестки и разлетелись окрест, сметая всех, кому не поздоровилось оказаться поблизости. Оголившаяся сердцевина оказалась ничем иным, как противоперегрузочным модулем с человеком внутри.

Две капсулы внедрились в разных помещениях завода, но выскочившие из них бойцы в штурмовых скафандрах высшей защиты очень быстро объединились в пару, уничтожив всех попавшихся им на пути сотрудников безопасности подземного комплекса. Они были разных размеров, один большой, другой заметно меньше, но оба – одинаково стремительны и беспощадны. Если судить по элитным боевым скафандрам, стоимость которых могла составить годовой бюджет небольшой колониальной станции, это были специально отобранные кадры, такие системы кому попало не доверят. Но одна деталь абсолютно не вязалась с экипировкой спецназовцев: тюремные контроль-ошейники, виднеющиеся на их шеях сквозь забрала шлемов, которые убийцы не удосужились даже затемнить.

Перемолвившись жестами на особом наречии профессиональных воинов, они продолжили своё кинжальное наступление, сметая на своём пути всех, кто пытался воспрепятствовать их стремительному продвижению. Высокий шёл впереди, а меньший, прикрывая спину напарнику, отставал от лидера на несколько шагов.

Пронзительный сигнал тревоги и заполошные вспышки авариек наполняли все цеха, лаборатории и коридоры. Группы рабочих в спешке покидали производство, а сотрудники безопасности завода занимали позиции во всех стратегически важных местах. Стальные аварийные переборки наглухо закупоривали многие помещения и проходы к ним.

Но это почему-то совершенно не остановило вторжения, и спустя считаные минуты комплекс содрогнулся от взрыва. Следом за толчком погас свет. Всё оборудование, работавшее от центрального энергетического генератора, замерло, многие системы безопасности, в том числе и система ПВО, переключившись на резервные источники питания, стали работать на двадцать процентов своей номинальной мощности и десять процентов функциональности. Темноту в коридорах нарушали лишь мертвенно-белые лампочки аварийного освещения. Они питались от автономных батарей.

По одному из коридоров завода очень быстро и организованно продвигался небольшой отряд хорошо вооружённых людей в армейских комбинезонах. Они сопровождали человека в цивильной одежде. По его виду можно было судить, что солдаты охраняют далеко не последнего облечённого властью представителя человеческого сообщества. Этот человек подходил к сканеру очередной переборки, закрытой по сигналу тревоги, и открывал её на несколько десятков секунд, пропуская свой отряд сопровождения в следующую секцию. Открыть аварийно закупоренные двери любого объекта могла лишь «персона номер один» на этой планете. Этот штатский и являлся номером Первым.

Открыв которые по счёту створки, отряд очутился внутри шестиугольного перекрёстка комплекса. В центре этого помещения, внутри кольцевого баррикадного нагромождения столов, стульев, шкафов и продовольственных автоматов, спрятались бойцы службы безопасности завода. Все они были на взводе. Судя по сообщениям, вылетающим из их переговорных устройств, кто-то, пробивая бронированные огнеупорные перекрытия, стремительно продвигался в их сторону, уничтожая при этом все импровизированные блокпосты их коллег.

Охранники комплекса узнали, конечно, очень важную персону, они стали отчаянно кричать и жестикулировать, предупреждая вошедших о приближающейся опасности. Но как только отряд продвинулся на несколько шагов в сторону прохода, необходимого идущим, глухой удар в одну из бронированных переборок, перекрывающих входы в помещение, заставил всех обернуться. Бойцы сопровождения и забаррикадировавшиеся охранники вмиг умолкли и вскинули своё оружие, нацелив его в направлении звука.

Бронированная переборка издала дерущий морозом по коже скрежет и следом за ним звуки, схожие с теми, что издают лопающиеся стальные струны. В свете аварийного освещения на переборке появилось и стало расти маленькое пятнышко, покрытое инеем. Пятно быстро расползалось под звон трескающегося от низкой температуры металла. Удар с той стороны переборки впрыснул в помещение металлические раскрошившиеся ошмётки. Появилось небольшое рваное отверстие, в которое незамедлительно влетел длинный цилиндрический предмет.

С криками «Бомба!» сотрудники безопасности комплекса нырнули в укрытие. Большинство бойцов сопровождения прыгнули на пол, прикрывая головы оружием и руками, а остальные, теряя драгоценные секунды и рискуя своими жизнями, подхватили охраняемую персону и укрыли за баррикадой. Но ожидаемого взрыва не последовало. Цилиндр зашипел и выбросил густые клубы горячего и едкого дыма, которые в считаные секунды заполнили помещение целиком.

Все, кто был в герметичных шлемах или успел натянуть дыхательные маски, открыли шквальный огонь по разрушенной переборке. Они стреляли вслепую, потому что в этом густом дыму не было видно даже кисти вытянутой перед собой руки, а высокая температура самих частиц этого тумана делала бесполезными тепловизоры, встроенные в шлемы солдат отряда сопровождения. Густое облако завесы лишь меняло общий свой оттенок под вспышки оружейных залпов.

В грохоте стрельбы никто даже не услышал, как на потолке открылась заслонка вентиляции, через которую в комнату проникли посторонние. Тут же один за другим стали доноситься тихие, приглушённые хлопки и гортанные «гыки». Кто-то быстро и безжалостно уничтожал всех в этом помещении. Причём этот кто-то наверняка преспокойно видел сквозь эту непроглядную дымовую завесу.

Звуки стрельбы обороняющихся быстро стихли. В белом облаке раздался крик очень важной персоны, но и он стих после глухого звука удара. Одна из бронированных створок на секунду приоткрылась, пропустив уже бесчувственное тело человека «номер один» и его новых сопровождающих.

Спустя время подоспевшая сюда гвардия, здоровяки в тяжёлых скафандрах, обнаружила в этой комнате раскиданные по полу тела людей, убитых холодным и «горячим» оружием, о чём свидетельствовали колотые раны открытых участков и прожжённые отверстия в лёгкой броне, не рассчитанной на противодействие попаданиям мощного энергетического оружия. Персоны «номер один» среди них не было.

Очень важный человек в этот час, связанный по рукам и ногам, только-только приходил в чувство на берегу небольшого лесного водоёма, к которому выходила большая труба удаления сточных вод завода. Над выкраденным боссом стояли оба его похитителя в своих навороченных скафандрах и ожидали эвакуации.

– Сколько бы вам ни заплатили, я дам в три раза больше! – придя в себя, тотчас выкрикнул Первый, затравленно смотря на головорезов. Забрала шлемов теперь были затемнены, и разглядеть лица наёмников захваченный не смог.

– Пасть прикрой, не шуми, – посоветовал тот из боевиков, что был повыше ростом и посолидней габаритами.

– Вы знаете, кто я?! У меня огромные возможности и связи, я могу… – продолжил было пленник, но тут же замолчал, потому что второй головорез, пониже ростом и более подвижный, подскочил к нему и приставил длинное лезвие своего зазубренного ножа к его горлу.

– Дед, в принципе нам нужна только его голова. – Судя по голосу, сообщила об этом… юная девушка?! Она предложила своему напарнику: – Давай избавим себя от лишних хлопот.

Пленник шумно сглотнул и испуганно посмотрел на второго, мужчину, в ожидании его судьбоносного решения.

– В принципе да, – ответил тот после небольшой, но мучительной паузы, чем вызвал выражение неописуемого ужаса на лице важной персоны, но спустя секунду добавил: – Хотя, если подумать, доставив его живым и в одном куске, мы заработаем больше бонусов.

– Ах да, я и забыла. – Девочка убрала нож и оставила в покое перепуганного пленника.

– Как… кие ещё б-бонусы? – Губы связанного человека тряслись от страха.

– Это такая валюта, единственная, интересующая нас, – ответил мужчина. И просветлил забрало шлема.

– А-а-а, так вы цепные псы, которых спустили на меня эти ублюдки! – Пленника озарило, как только он заметил тюремный ошейник, и он даже позволил себе зло пошутить в адрес подневольных исполнителей: – Каково это, ощущать себя цепными животными? Ошейники не жмут? Вам всё равно не сломить сопротивления…

Девушка прервала речь пленника, впрыснув транквилизатор в его кровь маленьким медицинским пистолетом.

– Ещё немного, и мне будет наплевать на бонусы, хотя его сравнение очень точное. – Девушка убрала инструмент, потом резко обернулась в сторону водоёма. – А вот и эвакуатор.

По поверхности озера бежала едва заметная рябь – след от антигравитационной тяги летательного аппарата. Самого аппарата видно не было, он летел, полностью закрытый от взглядов «полем призрака», но стоило только ряби коснуться береговой полосы, перед боевиками в воздухе проявился транспортный челнок, на борт которого они и взобрались, первым загрузив очень важное тело.

Спустя несколько часов в свою просторную, но достаточно скромную каюту на разведывательном крейсере, уносящемся прочь от второй планеты звезды, известной под именем Кааз, вошли двое: очень пожилой мужчина, можно сказать, старик, и девушка лет шестнадцати-семнадцати. Это были те самые спецназовцы, что навели шороху на секретном военном заводе одной из пограничных планет, на которых отсутствовали порталы межмировых переходов.

Пограничными такие миры считались лишь условно. Через эти миры нельзя было пройти дальше, используя естественные внепространственные коридоры. Местные изоляционисты, достаточно развитые, но обособленные цивилизации, препятствовали созданию вселенской сети порталов и агрессивно реагировали на вторжение любых нарушителей их территориального космоса.

Войдя в каюту, уставший мужчина сразу завалился на свою широкую койку, а девушка присела на край своей. Вид у них обоих был жутко измотанный.

– Эх, как хорошо просто лежать, – вслух подумал воин-ветеран.

– Да, эта вылазка и меня выжала до капли, – подтвердила девушка, – деда, скажи мне одно…

– Что, Лана? – Мужчина приподнял голову с подушки и подпёр её рукой.

– Готова поклясться, что не только я пользовалась своими… ну, ты понял. – Девочка помнила про ошейник, который сейчас вполне мог транслировать их разговор в центр контроля испытуемых.

– Да, ты права, и мне пришлось пару раз прибегнуть к… нечестным приёмчикам, но по-другому было не выжить. – Дед подтвердил догадку внучки. – Целый завод всего на двоих бойцов, пусть и в суперскафах, – это не просто перебор. Это либо признак завоёванного доверия или… совсем наоборот, провокация.

– Тогда вполне закономерно напрашивается ещё один вопрос… – Девушка прищурилась, ожидая, что старик озвучит очевидное.

– Где ответная волна? – Дед загадочно улыбнулся, подмигнул внучке и не замедлил с ответом: – А мы были на самом её гребне, потому ты и не заметила саму волну.

– Та-а-ак, – младшая встала, упёрла кулачки в бока и потому стала похожа на букву «Ф», – я требую от вас объяснений, заключённый ноль шестьсот двадцать девять восемьдесят три. Вы, похоже, намеренно прокололись?

– Всему своё время, Лана, – мужчина ткнул пальцем в свой ошейник, указав этим жестом, что точная информация – не для чужих ушей, и вернул свою голову на мягкую подушку, – ты лучше иди уроки делай или отдохни. Крейсер, насколько мне помнится, до мобильного портала часа три летит. Потом сам проход в пересадочную осевую, потом из неё в соту питомника… это ещё полчаса на всё про всё. Ну и затем тихим ходом в город – ещё пять с половиной часов. Итого – девять часов тебе до занятий в гимназии, а мне до обучающих тренировок по рукопашке с толпой неуклюжих контрактников и таких же лузеров, как мы.

– Эх-хе-хех. – Девушка улеглась на свой лежак и поправила пальчиком сместившийся ошейник. – Иногда я думаю, деда, а оно того стоит?

– Поверь мне, Лана, стоит, – ответил дед, задумчиво сверля взглядом потолок.

– Ладно, я лучше посплю. Кстати, бонусы! – Внучка слегка обрадовалась, вспомнив хоть маленькую, но приятную вещь, и хитро глянула на деда искоса. – Мы их заработали ровно двести сорок на двоих. А мне ведь столько и не хватало для посещения концерта знаменитого Аво-ла-Вао. Помнишь, я тебе говорила, что он в столице будет всего один день?

– Интересно, а как же моя доля бонусов? – Дед опять приподнял голову с подушки и скорчил обиженную гримасу. Хотя игривое выражение его глаз явно свидетельствовало о том, что он их уже уступил младшей.

– Ну, всё лучшее – детям. – Юное создание пожало плечиками и очаровательно улыбнулось.

– Хм, где ж в этой каюте детей-то найти… – совсем по-стариковки проворчал старший, поудобнее устраивая голову на подушке.

* * *

С чего бы ему столь надрывно кашлять, нашему тщедушному локосианину? Сей газ едкий, горький, противный до беса, истинно так, однако не смертельный ведь, и перетерпеть можно. Он же, мало того что первым сдался, ещё и надрывался до рвоты, народ стращал. Что занимательно, одежда с оружием непонятно куда подевались, трёмся тут честной компанией, как в парной, бухыкаем, словно дружно поперхнулись студёным квасом. Скорей всего так оно и есть, порешили нас перед приёмом помыть для пущей важности, да и заради дезинфекции. Боятся бацилл заморских… что уж тогда говорить о нас, воинах. Как бы со страху не перебили гостей хозяева, вероятный вред упреждая.

Вокруг защёлкало, и по нашим телам со всех сторон ударяют тонкие струи горячей жидкости. Гадостно щипля, она вязко сползает по коже. Становлюсь я скользким, ну чисто карась, и всё кругом такое ж, на ногах не устоять, похлеще льда… Падаю! Хватаюсь за Лёху, Лёха за братца, внучка за жучку, жучка за… В итоге все мы крутимся на полу, аки дождевые черви на дне банки, и продолжается сие непотребство, покуда весь пол не проваливается под нами. Нас торпедирует по широкой трубе, моё тело пребольно стукается о гофрированные стенки, и вот тут я бы не отказался подышать хоть прежним газом… Плюхаемся в молочно-белое, сразу окрасившись в соответствующий цвет – жидкий раствор впитывается в кожу. Белая вода, закружившись вместе с нами, наращивает темп, и нас мотыляет, словно портки в стиралке, верней и не скажешь. Да что ж за измывательство, убили бы сразу, пошто изгаляться-то?! И опять дно разошлось воронкой, и мы, засасываемые мощным потоком, несёмся далее, в неведомые недра исполинской «прачечной». На сей раз маршрут короче, воздуху для входа почти хватило, не пришлось прибегать к методе «озёрной утки». Но зато уж следующая ванна выдаётся куда чудней. Куриный бульон. Да, натурально пахнет варёной птицей и овощами, или это у меня уже рассудок мутится от свистопляски этаких качелей? Горячо, опасно горячо, зараза. Вокруг разнообразные шматочки непонятно чего плавают, не-е, ну точно жаждут сварить заживо в юшечке, я не удивлюсь. Вон Алекс уж красный, чисто рак, и глаза как у рака, навыкате, на такого посмотришь, враз пивка дерябнуть захочется. Взбешён донельзя, ух, не позавидую тому из хозяев, кто первый ему попадётся под руку! Ура, пронесло, бульон утёк в узкие прорези, а мы остались. Молочная краска смылась, её заменили жёлтые ломтики, злобно шипя, они испаряются на телах, пар от нас валит, словно от чертей, такое ощущение, что вместе с телами нам промывают мозги. Но то всего лишь метафора, насильного вмешательства в мысли я не отмечаю. Мягкая поверхность под голыми ступнями завибрировала, пол погнал волну, и нас, как песчинки с ковра, вытряхивает в шлюз, открывшийся в высокой стене. Пролетев несколько заслонов обжигающей воды, мы погружаемся в жидкий лёд. При всём желании трудновато преувеличить, водица настолько холодна, что тотчас же спирает дыхание, и остается лишь ждать, когда сердце, пропуская удар за ударом, снова начнёт биться. Ей-боги, как тут не вспомнить нашу древнеславянскую былину про конька-горбунка. Теперича, после этаких тортур, надобно стребовать как минимум омоложения до девятнадцати лет, царевну-красавицу и обязательно что-нибудь ещё, чего пока не удумал, мозг отморожен. В таких дурацких ситуациях, когда мало что от тебя зависит, восславянскому человеку ничегошеньки не остаётся, окромя как шутковать…

Святые боги, неужто сие поругание кончилось?! С трудом верится!

Мы лежим, обессиленные и охреневшие, точней не скажешь, на мягких валиках. Приятно перекачиваемся, и нас обдувает тёплыми воздушными потоками.

– Это что, смирительные рубашки?!

Я приоткрываю глаза и вижу, как Алекс крутит в руках незамысловатые белые комбинезоны. Поднимаюсь, чувствуя, как ноют суставы и кружится голова. Лёшка протягивает и мне один подобный костюмчик. Да, прикрыть наготу будет не лишним. И вправду шутовская одежонка – рукава висят, ноги в штанины не пролазят, и обтягивает, как педераста. Потешаются, не иначе. Дайте мне бластер.

Пытаюсь отвлечься от гневных порывов, рассматриваю помещение. Бедненько, пусто, неинтересно после купательных треволнений. Из мебели один станок с уже известными ворсистыми валиками, простые лежанки да овальный шкаф в центре, заезженный как мир светящийся потолок над головой, пара окон. Всё.

Лёшка места себе не находит, мечется туда-сюда, на ходу обсуждает с братцем план дальнейших действий. Алекс до того сбит с толку, что беседует с ним вполне мирно. Локосианин прилип к иллюминатору, медитирует, что ль, нашёл времечко… И вдруг зовёт нас Тегр, сообщает, что к станции, где мы заперты, летят серьёзные этакие кораблики, с виду военного типа.

Наконец-то! Стало быть, ещё повоюем.

«Ну, ты завернул тогда повествование, дедушка! Я ведь отлично знала, что это не окончание истории, но выглядело, как… полный конец. И что же? Дальше-то что было? Рассказывай, рассказывай. Если уж ты, по неизвестной мне причине, вдруг решил… э-э-э… опубликовать продолжение…»

«Светик, один мой давний приятель любил говаривать: „Даже если кого-то съели, у него есть аж два выхода“. Точно так».

«В общем-то не смешно ни разу… Дед, а я сообразила, кажется, что произошло. Это неудивительно, я ведь столько думала об этом. Иногда у меня возникает ощущение, что с этой историей я в буквальном смысле сроднилась, параллельно живу и в ней, чуть ли не с рождения. Вот, прошло столько времени с того момента, как ты решил поставить точку в предыдущей части рассказа, а у меня ощущение, что это случилось вчера, и паузы длиной почти в три года как не бывало!»

«И что же ты поняла, разумница?»

«Нет, сначала ты скажи. Мне о-очень интересно!»

«А мне интересно, что же ты всё-таки поняла?»

«Дед, я вот сейчас возьму и умру от любопытства, а ты будешь горько-горько плакать над моим остывающим тельцем».

«Ага, шантаж появился в арсенале? Да ещё и в такой жёсткой форме? Запрещённый приём вообще-то…»

«Запрещённый, но о-очень эффективный… правда ведь? Ты сам учил, что результативней всего именно запрещённые, поэтому их и стараются ограничить запретами. И я на практике убедилась…»

«Да уж. Подрастает молодёжь. Не жалеешь ты своего старика…»

«Деда-а-а! Ты меня столько томил ожиданием, можешь хоть сейчас не тянуть ящера за усы?.. Когда вожделенная цель близка, лишняя минута ожидания даётся трудней, чем годы неизвестности. Да-да, я прекрасно помню, что нет качества важней терпения, но… могу я хоть раз в трёхлетие покапризничать?»

«Можешь, можешь. Ну ладно, слушай дальше, капризная ты наша… хм, какая же ты ещё девочка, оказывается! Такая большая, а ноешь…»

«Ну не мальчик же!.. Хотя иногда сама в этом сомневаюсь. А вообще за девочку ответишь. Нашёл девочку, тоже мне. Моё детство, похоже, кончилось в тот день, когда мы экстренно ретировались с планеты Рай…»

«Отвечу, отвечу… С момента твоего появления в мироздании отвечаю. Кому ж ещё… Такая судьба выпала нам, Светланка. Беззаботного детства жаль, но главное, что жива…»

«Мне иногда Данилка снится, знаешь? Смешной такой… И мам Аня. Я знаю, что не родная она мама, но ведь меня выкормила, и… Что-то в груди щемит, когда просыпаюсь после таких…»

«Это сердце, моя хорошая. Точней, душа. У тебя она сохранилась, к счастью, и в этом твоё самое… э-э-э… скажем так, неоспоримое преимущество. Ну что ж, идём дальше. Так вот. Ты права, конечно же, до конца истории – ещё длиться и длиться походу… Нечто светящееся, встретившееся отряду наших героев, было… м-м… представителем древнейшей формы материи. Хотя даже это слово, „древнейший“, не совсем адекватно для определения. Эта форма… э-э… не то сущность, не то создание, на самом деле ровесница мироздания. Так же, как и форма существования, которую наши люди прозвали Чёрными Звёздами. Немудрено, что внутренний курсоуказатель Тич вывел отряд в этот мир… Она верно почуяла направление. И привела наших к… ну, скажем так, к близким родственникам Чёрных Звёзд. В любом организме много органов, по своим функциям они могут быть различными, но могут быть и схожими… Как в этом случае. Только в отличие от Чёрных эти сгустки производят локальное чистящее воздействие, так сказать, для местной очистки предназначены, тогда как Звёзды – последняя степень зачистки. Полное очищение…

Ну ладно, что-то я вперёд перескочил. Давай по порядку…

Это сущности, более чем сложные для понимания человеческого разума. Коротко говоря, они каким-то образом существуют одновременно в разных точках мироздания. На мусорной планете, можно так сказать, обитала лишь одна из частичек этого создания, другие же находились в совершенно других мирах. Поэтому всё, что полностью исчезает в одном месте, материализуется в другом. Как по трубе пылесоса, захватило и унесло… И сражаться не надо было вовсе, не только потому, что бесполезно. В отличие от пресловутых Чёрных Звёзд эти чистильщики не… м-м-м… не стирают. Они удаляют… э-э… инородные предметы, которым не положено находиться в конкретном уголке мироздания, засорять его своим присутствием. А теперь скажи, ты предполагала что-то подобное? Только правду!»

«Дед, кто ж тебе правду-то скажет… теперь. Да и ты всё равно усомнился бы, что я такая умная… Так что давай замнём для ясности, ладно?»

«Хех, да уж, умная-неумная, время покажет, но хитрюга ты, Лана, каких мало. Моя школа… Ладно, я продолжаю. Ты наверняка помнишь, что первыми в очередной мир отправились мужчины. Они, конечно же, после нежданной-негаданной переброски в другую точку Вселенной законно пребывали в шоке. Думали, что погибли, и вдруг воскресли. Но этот шок быстро исчез. Хватало новых контрастных ощущений. На смену отчаянной схватке во тьме пещеры явились ослепительный дневной свет и стремительное падение с десятиметровой высоты в кристально чистую воду лесного озера.

Глубина водоёма была невелика, и нашим бойцам не пришлось сдавать нормативы по плаванию в походном снаряжении с оружием, хотя окунуться с головой в ледяную воду всё-таки довелось всем. Не став ждать, пока всепроникающая жидкость нащупает лазейки в относительно герметичных походных комбинезонах и начнёт обжигать своим холодом, почти все мужчины, подняв оружие над головой, шустро выгреблись на берег. Там они, как всегда не медля, определили выгодные позиции, заняли оборону и начали осматриваться.

В озёрной воде продолжал находиться Тегр. Его не беспокоил ни один из сотни вопросов, которые сейчас всплывали в сознании остальных бойцов. Его касался только один вопрос: «Где, на хрен, Тич?!» Верный телохранитель быстро сориентировался и, закинув за спину оружие, по грудь в воде терпеливо следовал за медленно парящим над поверхностью озера существом, разительно похожим на то, которое их без всяких церемоний проглотило в пещере.

Локосианин не понимал, почему Тич задерживается. Неужели она сумела одолеть эту медузу и теперь останется в той пещере?! И никогда больше не воссоединится со своими спутниками… Тегр же не знал ещё, что светоносная сущность предназначена для всасывания… э-э-э… активно действующего, так сказать, разума. Оказывается, если живого разумного изъять из реальности в бессознательном состоянии, то в другом мире появилось бы только его тело, а… Сознание навечно потерялось бы между мирами, растворилось в энергии Вселенной. Чтобы оставаться отдельной одухотворённой сущностью, а не просто материальным объектом, человеку жизненно необходимо находиться… при памяти, так сказать. Всё в нас взаимосвязано – духовное, разумное и телесное… и друг без дружки живым быть не способно. Индивидуумом человека делает память, в широком смысле этого понятия, конечно. Именно она собирает воедино все ипостаси…»

«Точно так. Кому, как не мне, это знать…»

«Да, ты права, моя девочка. Не буду повторять прописную истину, просто к слову пришлось. Так вот, спустя несколько бесконечных минут мучительного ожидания существо ослепительно полыхнуло, резко усилив уровень сечения, и Тич, материализовавшаяся в этой вспышке, плюхнулась в воду. Тегр мгновенно бросился в облако брызг, очутился рядом с драгоценной подопечной и помог ей встать на ноги… Теперь и они присоединились к остальным членам отряда.

Мир, в который они угодили, с первого взгляда напоминал дикие лесные планеты, которых ещё не коснулись загребущие лапы цивилизации. Повсюду наблюдалось растительное буйство тропических джунглей, но стоило всмотреться повнимательней, разобрать, ЧТО именно густо оплетали лианы и во что впивались замысловатые ветвистые корни местных исполинских деревьев… Сразу становилось ясно – это место некогда было обитаемым, настоящим городом. И не просто городишком, а густонаселённым мегаполисом высокоразвитой техногенной культуры.

То там, то тут из слоёв листвы и перегноя выступали конструкции каких-то гигантских орудий, местами вокруг озера сохранились съеденные временем плиты, которые, по всей видимости, некогда покрывали все здешние поверхности. В само озеро диковинной змеёй вползала поросшая мхом толстенная сточная труба, по которой в водоём уже давно стекала лишь дождевая вода. Между высоченными деревьями просматривались остовы башен-небоскрёбов, а под ногами можно было разглядеть потемневшие обломки пластика и прочие медленно разлагающиеся следы цивилизации, сошедшей на нет…

Никакой угрозы для отряда пока не наблюдалось, а индикаторы модулей жизнеобеспечения зафиксировали стопроцентно пригодную для дыхания атмосферу.

Выбравшись из озера, Тич проинформировала своих спутников, что успела соприкоснуться разумом с внутренней сущностью неимоверного создания, «на зубок» которому они попались. Разумом как таковым оно не обладало. Наличие собственной памяти у него, по-видимому, не предусмотрено… Зато удалось фрагментарно выхватить массив знаний, оставшихся в наследство от всех тех разумов, которые светоносное глотало раньше, с момента своего появления в структуре мироздания. Только вот сведения эти, затерявшиеся в памяти Тич, как песчинки среди густой ворсы мягкого ковра, ещё предстоит разбирать и сортировать. На поиск и осознание бесценных сокровищ древнего знания уйдёт немало времени и усилий, которые сейчас необходимо направлять на продвижение к цели…

Одно Тич знала точно – светящееся отправило отряд в подходящем направлении. И, вполне возможно, уже в этих джунглях они нащупают кончик путеводной нити, которая нацелит их прямой наводкой к истинным врагам, столкнёт с ними лицом к лицу. Фигурально выражаясь. Какое там, к чёрту, лицо у… э-э… явления природы, скажем так.

После упоминания о врагах вскинулся Алекс. Вот именно, природы, саркастически заметил он. Какие, на фиг, звёзды, если даже не получилось справиться с мелким подобием! Избранных подготовили к борьбе совершенно не с тем, что реально противостоит. Разве может человек, каким бы искусным воином он ни был, победить саму природу? Каким мечом разрубишь звезду? Из какого ружья попадёшь ей в глаз?.. И первый раз за всё время похода Лёша нехотя поддержал сомнения брата. Но страстям не дали разгуляться старшие. Каким образом победить враждебную силу и что она собой представляет – все эти проблемы отложили на потом. Тич ещё не могла внятно ответить, что ждёт отряд впереди, но уверяла, что пока всё было сделано правильно. Во всяком случае, она так чувствовала, а её чувства не на пустом месте возникали…