Текст книги "Одна-одинешенька"

Глава 24
Помощь

Маленький Фреди поправился и опять начал гулять с сестрой. Но теперь он уже больше не просил ее пойти по «козьей дорожке».

– Там слишком много камней, и потому маленьким детям нельзя там гулять! – говорил он.

– Непослушным детям там действительно ходить нельзя! – улыбаясь, отвечала старшая сестра.

Но нет худа без добра: благодаря несчастью с маленьким Фреди, Шарлотта познакомилась с мадам Жерар, в лице которой приобрела друга, в котором молодая девушка так нуждалась. Таким образом, она теперь была не одна.

С людьми, которые ей нравились, у мадам Жерар быстро устанавливались дружеские, сердечные отношения. Сразу же почувствовав к Шарлотте большую симпатию, мадам Жерар вскоре горячо привязалась к молодой девушке. И со стороны казалось, что они знакомы друг с другом очень давно.

Теперь Шарлотта почти каждый день виделась с мадам Жерар; иногда они вместе с детьми отправлялись гулять. Шарлотта, которая не привыкла к тому, чтобы кто-нибудь интересовался ею, была тронута вниманием, которое оказывала ей мадам Жерар, и с доверчивостью, столь свойственной молодости, раскрывала перед собеседницей всю свою душу. Мадам Жерар участливо расспрашивала молодую девушку о ее жизни, и Шарлотта откровенно рассказывала ей о своем детстве, о своем одиночестве, о миссис Ватсон и о своих теперешних заботах. Но однажды девушка неожиданно прервала свою речь, покраснела и воскликнула:

– Но что же это я все говорю о себе!.. Я, может быть, надоела вам?

Но мадам Жерар поспешила ее успокоить, уверяя, что это не так.

Мать Андре от души хохотала, когда молодая девушка рассказывала ей о подвигах Анжель Клери и о той войне, которую молодым людям пришлось вести с мадам Ронде. На свою судьбу Шарлотта никогда не жаловалась, но простота, с какой она рассказывала о своей грустной жизни, производила гораздо большее впечатление.

– Я прежде думала, что мне много пришлось страдать на своем веку, – сказала однажды мадам Жерар сыну, – но теперь вижу, что мои невзгоды – ничто в сравнении с тем, что пришлось испытать этой двадцатилетней девушке.

Но по мере того как мадам Жерар все более и более сходилась с Шарлоттой, Гаспар, наоборот, все менее нравился ей. Мать Андре сразу поняла, что это за человек, и совершенно не разделяла тех надежд, которые возлагала на него сестра. Мадам Жерар была слишком проницательной, чтобы не видеть их незавидное материальное положение, а главное, она понимала, что оно никогда и не улучшится, так как из старшего брата, озлобленного и бесхарактерного молодого человека, никогда не выйдет ничего путного.

Подружившись с мадам Жерар, Шарлотта уже не чувствовала себя одинокой и была так счастлива, что порой ей казалось, что все это она видит во сне. Бедной девушке, испытавшей в жизни столько горя, даже не верилось, что на ее долю могло выпасть такое счастье. Нет, это просто временное забытье, которое скоро пройдет: через некоторое время придется уезжать с дачи, а в городе начнется прежняя жизнь, полная забот и лишений. Будут ли этой зимой у Гаспара уроки? Выдержит ли он, наконец, экзамен? Неизвестность беспокоила Шарлотту… Но будь что будет – она не хочет задумываться над этим!.. Первый раз в жизни девушка старалась, по примеру брата, отогнать от себя мрачные думы и на некоторое время забыться…

Между тем лето кончилось, и Самуа мало-помалу пустело. Мадам Жерар с сыном и Шарлотта с Гаспаром и детьми все еще оставались на даче. Воспользовавшись хорошей погодой, в один из последних дней перед отъездом они решили вместе совершить небольшую прогулку в лес. Гаспар отказался идти с ними, сказав, что ему нужно заниматься. На самом же деле ему просто не нравились новые знакомые сестры. Таким образом, Шарлотта отправилась с детьми без него.

Во время прогулки мадам Жерар шла впереди, окруженная детьми, которые с жадностью слушали сказку, которую она им рассказывала. Андре и Шарлотта не торопясь шли позади них. До этого времени Андре очень мало приходилось общаться с новой подругой матери, и в ее присутствии он больше молчал. Но в этот день он был на редкость словоохотлив. Молодой человек стал рассказывать девушке о своих планах: в ноябре он уедет в Германию, где будет работать над своей диссертацией, а по возвращении из-за границы будет защищать ее в Париже.

– Ну, а что же вы потом будете делать? – спросила Шарлотта.

– Я, вероятно, получу кафедру и буду продолжать работать, – ответил молодой человек.

– Я как раз мечтала об этом для своего брата! – со вздохом сказала Шарлотта. – Конечно, я не думаю, что он будет профессором… О нет! У меня гораздо более скромные желания…

Наступило молчание. Разговор этот так взволновал Шарлотту, что она каждую минуту опасалась, как бы не расплакаться, и потому замолчала, не желая, чтобы Андре заметил ее смятение.

– К сожалению, мне кажется… – начал молодой человек и запнулся, боясь обидеть свою спутницу. – Мне кажется, что у вашего брата совсем не лежит сердце к математике. Мы немного говорили с ним по этому поводу. А при таких условиях, знаете, трудно достичь успеха, конечно, если не обладаешь большой энергией… – тут Андре опять запнулся. – А таковой, кажется, у него нет.

– Но почему же в таком случае не избрать себе какую-нибудь другую специальность? – с грустью заметила Шарлотта. – Если у него есть призвание к чему-нибудь другому, то почему же не следовать ему?!

Молодого человека, казалось, несколько удивили эти слова.

– Но ведь это, кажется, вы направили своего брата на эту стезю? – сказал Андре. – Он мне говорил, что стал заниматься математикой только в угоду вам, во избежание неприятных разговоров и споров, что вы принудили его выбрать эту карьеру.

Шарлотта вытаращила глаза от удивления.

– Я принудила его?! Да я не имею на него ни малейшего влияния! И каким это способом я могла принудить его?! Господи, да пусть он занимается, чем хочет, лишь бы только что-нибудь делал! Он, слава Богу, не ребенок и сам должен знать, чего хочет!.. Если я и советовала ему заняться математикой, то только потому, что он еще в лицее думал избрать этот предмет своей специальностью.

Андре, подобно матери, очень быстро раскусил Гаспара. Но он нарочно завел разговор с Шарлоттой о ее брате, чтобы окончательно убедиться, прав ли он в своем мнении насчет Гаспара, и чтобы узнать правду из уст сестры.

– Ваш брат говорил мне, что хотел бы заняться сельским хозяйством, – продолжал Андре.

– Сельским хозяйством? – с удивлением переспросила молодая девушка. – В первый раз слышу!.. Но как же это сделать? Ведь у нас нет земли, как нет и знакомых, которые согласились бы доверить ему ведение хозяйства. Да и хватит ли у Гаспара мужества взять на себя такую ответственность?! Почему же, спрашивается, он ничего не говорил об этом раньше? Я бы с радостью согласилась на все, поехала бы хоть на край света, лишь бы только детям было хорошо…

– Ваш брат упоминал мне о Сан-Пабло, в Бразилии, куда он непременно уехал бы, если бы вы согласились оставить Париж, – продолжал Андре.

Шарлотта переменилась в лице… Каким недолгим было ее счастье! Гаспар, по своему обыкновению, постарался-таки отравить ей существование и показать, какую тяжелую задачу она на себя взяла. Как ни терпелива была Шарлотта, девушка наконец не выдержала и возмутилась.

– Я не хотела уехать из Парижа?.. Какая ложь!.. Да что мне Париж?! Мне решительно все равно, где жить… Что же касается поездки в Сан-Пабло, то это такая безумная мысль, что мы ее даже не рассматривали. В самом деле, в качестве кого он поехал бы в Бразилию и на какие деньги? Но об этом даже не стоит и думать!.. Я не понимаю только, как ему не стыдно лгать, рассказывая, что поездка туда не состоялась из-за меня!..

Все это Шарлотта говорила отрывистым, дрожащим от волнения голосом. Этот разговор лишний раз показал ей, насколько лжив и двуличен ее брат.

В первый раз бедная девушка, всегда такая гордая и сдержанная, решилась высказать то, что тяжелым камнем лежало у нее на сердце.

Мало-помалу она замедляла шаги, и, когда дети с мадам Жерар почти скрылись из виду, она в изнеможении села на камень и закрыла лицо руками.

– Я так устала, что просто не могу идти!.. – прошептала она. – Боже мой, если бы только я могла найти себе хоть какое-нибудь занятие… Поступить гувернанткой, что ли, или продавщицей в магазин!.. – воскликнула она, совершенно забыв, что перед ней стоит посторонний человек. – Но на кого же я оставлю детей? Что с ними будет? Да и с самим бедным Гаспаром тоже… А маленький Фреди, милый маленький Фреди?.. Но ведь надо подождать совсем немного, всего несколько лет, и…

Не закончив фразы и не в состоянии более сдерживаться, она залилась слезами. Стоя перед девушкой, Андре с сочувствием смотрел на нее. Его этот разговор тоже очень взволновал. А Шарлотта между тем все продолжала плакать.

Наконец Андре не выдержал и, схватив ее за руки, воскликнул:

– Не плачьте, умоляю вас!.. Право, у меня, глядя на вас, сердце разрывается на части… Позвольте мне помочь вам!.. По приезде в Париж я позанимаюсь с вашим братом. Я постараюсь убедить его согласиться на это. Ведь главное – у него недостает инициативы, и если кто-нибудь будет направлять его, то дело может пойти на лад. Вдвоем нам это, несомненно, удастся – вот увидите! Только не отчаивайтесь, пожалуйста, умоляю вас!..

Шарлотта порывисто выдернула свои руки из рук Андре и встала. Она даже постаралась улыбнуться, но улыбка вышла какая-то неестественная.

– Спасибо вам! – дрожащим от волнения голосом сказала она. – Вы так добры, и я с благодарностью принимаю ваше предложение!

Теперь, когда она немного пришла в себя, ей стало стыдно за свою слабость. И молодая девушка с удивлением спрашивала себя: как это она могла до такой степени забыться, что позволила себе жаловаться на брата постороннему человеку?

* * *

Дома за обедом мадам Жерар стала рассказывать сыну про Розу и Виолетту, передавая их наивные детские замечания и восхищаясь их живостью и оригинальностью.

– Девочки такие забавные, – говорила мадам Жерар. – Виолетта особенно нравится мне своей оригинальностью: у нее на все такие неожиданные ответы! Так, например, сегодня…

Но, взглянув на сына, мадам Жерар вдруг замолчала: Андре сидел с нахмуренными бровями, о чем-то думая и, видимо, совершенно не слушая мать.

– Что с тобой, Андре? – с удивлением спросила она. – Ты не слушаешь меня?.. Может быть, ты задумался над решением какой-нибудь задачи? – наивно прибавила она.

– Да, я действительно думал об одной вещи, – ответил сын. – Я не понимаю, как можно быть таким ленивым, лживым и подлым, как Гаспар!..

– Да, тебе не понять этого, потому что ты совсем другой! – с гордостью заметила мать.

Глава 25
Тайна Андре

Накануне отъезда мадам Жерар с сыном решили провести вечер у Шарлотты. Все с грустью говорили о предстоящей разлуке, так как такие частые визиты, такая непринужденность и простота, как на даче, почти невозможны в Париже. Между прочим стали вспоминать подробности первой встречи Шарлотты с Андре. И, когда девушка снова стала благодарить Андре за помощь и участие, он шутливо сказал:

– Раз уж вы находите, что я оказал вам большую услугу, то я хочу потребовать за нее вознаграждение. Подарите мне портрет Фреди, который я видел у вас в записной книжке! Он мне так нравится!

Шарлотте было чуждо всякое кокетство, но красотой маленького братика она очень гордилась и всегда наряжала его. Бедная девушка с трудом скопила деньги, чтобы снять ребенка у хорошего фотографа. И действительно, тот портрет, о котором говорил Андре, в точности передавал тонкие, словно точеные черты лица мальчика и его милое выражение. Шарлотта всякий раз, когда смотрела на это фото, не могла налюбоваться на него. Тем не менее, ни минуты не колеблясь, она ответила молодому человеку:

– Хорошо, я с удовольствием подарю вам этот портрет. Тем более, что у меня есть еще.

Но время шло, и Андре с матерью начали прощаться. Придя домой, мадам Жерар долго не ложилась спать: надо было еще кое-что сделать перед отъездом. Она пересмотрела некоторые письма, разобрала деловые бумаги и убрала многие вещи до следующего лета. Пробило два часа ночи, мадам Жерар собралась ложиться спать, но тут увидела пробивавшийся из-под двери свет в комнате Андре. Женщина осторожно вошла в комнату сына. Он сидел за письменным столом, заваленным бумагами, и, подперев голову руками, внимательно рассматривал что-то. Мать слегка дотронулась до его плеча. Молодой человек невольно вздрогнул и обернулся.

– Ты еще не ложился? Уже очень поздно! – укоризненно заметила мать. – Чью это фотокарточку ты рассматриваешь?

Андре улыбнулся.

– Это портрет Фреди! – ответил он.

Наступило молчание. Мадам Жерар пристально посмотрела на сына.

– Признайся, Андре, – сказала наконец она, – ты любишь Шарлотту?

– Да, мама! – прямо ответил молодой человек.

Больше мать ничего не стала спрашивать: они с сыном понимали друг друга с полуслова. Мадам Жерар села возле сына и нежно взяла его за руки.

– Это должно было когда-нибудь случиться! – сказала она. – Я сама содействовала этому, расхваливая молодую девушку и давая тебе возможность часто видеться с ней. Что ж, Шарлотта вполне достойна тебя, и Бог свидетель, что я была бы очень счастлива видеть ее твоей женой… Но, голубчик, подумай, какую ты берешь на себя обузу! Не сердись на меня за то, что я, может быть, скажу тебе неприятные вещи. Но я, как мать, обязана предупредить тебя. Ты знаешь, что у нас нет почти никаких средств… Ты так молод, тебя ожидает блестящая карьера! А имея на руках семью, разве в состоянии ты будешь всецело посвятить себя науке и приобрести известность? До занятий ли тут, когда тебе с утра до ночи придется думать о том, как заработать кусок хлеба, чтобы прокормить семью, да еще не свою собственную, а чужую? Ведь Шарлотта, даже если и выйдет замуж, ни за что не бросит своих сестер и братьев!

– Конечно, не бросит, – в этом я нисколько не сомневаюсь! – горячо воскликнул Андре. – Иначе она не была бы той самоотверженной, энергичной Шарлоттой, которой я так восхищаюсь!

Мадам Жерар покачала головой.

– Придет время, когда ты, может быть, раскаешься в своем поступке, и это будет ужасно и для тебя, и для твоей жены!..

– Ах, мама, – возразил Андре, – взгляни мне прямо в глаза, – ты знаешь, что я никогда не лгал! Неужели я похож на человека, действующего только под влиянием минутного увлечения и совершенно не отдающего себе отчет в последствиях своего поступка? То, что ты мне говоришь сейчас, я сам сто раз говорил себе и пробовал бороться со своим чувством. Но я убедился, что эта девушка мне дороже жизни!

– Но ты ведь еще не закончил свою диссертацию! – заметила мать. – Если ты женишься, тебе придется отказаться от профессуры, поступить учителем в провинциальный лицей и жить где-нибудь в глуши.

– И в глуши тоже можно прекрасно работать! – весело сказал Андре.

– Будучи окруженным непослушными детьми, которые ни минуты не могут посидеть смирно? – продолжала мадам Жерар.

– Ну, мама, не вечно же они будут так шуметь! – возразил сын.

– Кроме того, в придачу ко всему у тебя на шее очутится Гаспар, который наверняка всегда будет доставлять сестре массу неприятностей…

Андре нахмурился.

– Это обстоятельство еще более подталкивает меня жениться на ней, – сказал он. – Когда Гаспар будет моим родственником, я буду иметь возможность влиять на него и настаивать, чтобы он серьезно принялся за дело. Если же мне это не удастся, я постараюсь, по крайней мере, избавить от него Шарлотту.

– Ведь ты жертвуешь своим будущим, своей свободой и, может быть, даже своей славой! – сказала мадам Жерар со вздохом.

Андре засмеялся.

– Моей славой! – воскликнул он. – Да, право же, я совсем к этому не стремлюсь!

– Зато для меня твоя известность была бы наградой за все те труды и лишения, которые я перенесла. Это была мечта всей моей жизни!.. – заметила бедная мать со слезами на глазах.

– Успокойся, мама! – ласково сказал Андре. – Я вовсе не намерен отказываться от того, что ты в своем материнском ослеплении называешь моей «славой»! Я даже гораздо быстрее достигну ее, если Шарлотта будет возле меня.

Мадам Жерар задумалась.

– У тебя, дружок, на все готов ответ! – сказала она наконец. – Упаси меня Бог мешать твоему счастью! Но я попрошу у тебя только одного, а именно – подождать полгода! Не думай, пожалуйста, что я этим хочу испытать твое чувство: я достаточно хорошо знаю тебя, чтобы прибегать к таким средствам! Но ты ведь должен скоро уехать за границу, а брату Шарлотты предстоит держать экзамен. Поэтому, поверь мне, теперь вовсе не время и тебе отвлекаться от занятий, и отвлекать от них Гаспара. А шесть месяцев, право, пролетят незаметно!..

– Ты, как всегда, права, и я попытаюсь прислушаться к твоему совету! – согласился Андре.

– Это необходимо, друг мой! – настаивала мать. – Если ты теперь, в такую трудную для нее минуту, признаешься Шарлотте в любви, ты этим доставишь еще одно лишнее беспокойство бедной девушке. Кроме того, нам необходимо навести некоторые справки об этих молодых людях, расспросить кое-что об их родителях. А это нелегко будет сделать, так как у Шарлотты нет никаких знакомых в Париже.

– Вот я и хочу избавить ее от этого одиночества… если, конечно, она согласится стать моей женой. Ты совершенно забываешь, мама, что мы говорим с тобой об этом, как будто я уже получил ее согласие и будто это дело решенное… Но, кто знает, может быть, Шарлотта совсем не любит меня и откажет мне…

Мадам Жерар с гордостью посмотрела на красивое лицо сына и улыбнулась:

– Ну, об этом не беспокойся: я сумею расположить ее к тебе – уж это я обещаю!

Глава 26
Шарлотта больше не одна

Наши юные друзья снова вернулись в Париж, в свою прежнюю квартиру на первом этаже, куда снова целыми днями доносились бесконечные разговоры двух привратниц. И жизнь у Шарлотты снова потекла по-прежнему: утром сборы девочек в школу, днем хлопоты по хозяйству, вечером шитье и починка белья.

Настроение у Гаспара с каждым днем становилось все хуже. Заработка практически не было, кроме занятий с сыновьями нотариуса. Подчас Шарлотта с ужасом спрашивала себя: как они проживут зиму и удастся ли им свести концы с концами? Правда, она, может быть, получит работу от того господина, которому делала перевод для «Всемирной истории». Но все это были только одни предположения. Больше всего девушку беспокоила мысль о том, что ей придется расстаться с детьми. Она не давала ей покоя ни днем, ни ночью. Откуда, в самом деле, достать средств на то, чтобы содержать несчастных детей?

В довершение ко всему Шарлотта неважно себя чувствовала. Пребывание на даче, на которое она возлагала такие большие надежды, принесло ей мало пользы. Да и какую пользу могло оно принести человеку, который за все это время не имел ни минуты покоя? По возвращении в Париж Шарлотта начала понимать, что с ней творится что-то неладное: голова стала какой-то тяжелой, руки и ноги словно налились свинцом. Бедная девушка чувствовала такую слабость, что с трудом могла справляться с работой по дому, и при этом страшно уставала. Но нет, ей нельзя хандрить, она должна взять себя в руки и не поддаваться болезни!..

Между тем приближалось время экзаменов Гаспара. Андре сдержал свое обещание и все это время занимался с братом Шарлотты. К счастью, они с матерью жили недалеко, и Гаспар каждый день после завтрака отправлялся к ним. Первый раз в жизни, вероятно, Гаспар серьезно отнесся к учебе: занимался последовательно и аккуратно каждый день. Андре был очень требователен и строг к своему ученику, с которым ему приходилось нелегко, так как Гаспар от природы был довольно бестолков и некоторые вещи ему надо было объяснять по нескольку раз. Вот если бы у него раньше был такой учитель, Гаспар наверняка давно бы выдержал экзамен!

Сознавая превосходство Андре и подчиняясь его влиянию, Гаспар в его присутствии беспрекословно повиновался ему. Зато по возвращении домой, как бы в отместку за то, что был таким послушным, он становился злым и раздражительным, вымещая, конечно, свой гнев на Шарлотте. А чтобы показать, что он никого не боится, молодой человек, вместо того чтобы, по совету Андре, дома повторять хорошенько то, что прошел днем, начал по вечерам уходить из дому.

Шарлотте же стало казаться, что по приезде в Париж мадам Жерар словно несколько переменилась в отношении к ней: мать Андре как будто стала более сдержанна, не так приветлива и не так откровенна с ней, как на даче. Хотя это и было почти незаметно, но от внимания Шарлотты, при чуткости ее натуры, перемена в обращении не могла ускользнуть, и это ее беспокоило. Зато порой, наоборот, мадам Жерар смотрела на нее каким-то странным, необыкновенно нежным взором, что Шарлотте становилось не по себе. При этом мать Андре участливо расспрашивала, отчего у нее такой болезненный вид, осведомлялась, как вели себя дети, и в заключение предлагала даже помочь девочкам готовить уроки или погулять с Фреди. Когда же бедная девушка, растроганная ее участием, спешила выразить ей свою благодарность, мадам Жерар тотчас принимала серьезный вид и останавливала ее.

Накануне экзамена Гаспара мадам Жерар пришла навестить Шарлотту и была поражена ее бледностью и нездоровым видом.

– Не волнуйтесь, дитя мое! – ласково сказала ей мадам Жерар. – Поберегите свои силы, которые так вам необходимы! Будем надеяться, что на этот раз ваш брат успешно выдержит экзамен.

– Какая вы добрая, право! – воскликнула Шарлотта вне себя от радости и затем тихо прибавила: – Вы так любите меня!

– Да как же можно не любить вас, милая моя! – нежно сказала мадам Жерар. – Я постоянно думаю о вас, о вашей теперешней жизни, о вашем печальном прошлом и о вашем будущем…

Тут она вдруг умолкла, так как еще немного, и она уже готова была произнести: «Успокойтесь, вы теперь не одна, скоро вы станете моей дочерью!»

Но мадам Жерар все-таки сочла более благоразумным пока не говорить этого Шарлотте. Мать Андре совершенно искренне полагала, что делает очень хорошо, заставляя молодых людей скрывать свои чувства и подвергая их таким образом некоторому испытанию, по ее мнению, даже необходимому. Поездка Андре за границу, защита диссертации, экзамены Гаспара – все эти препятствия надо было сначала устранить, прежде чем решиться на такой важный шаг, как брак.

Мадам Жерар пришлось немало перенести на своем веку, она хорошо знала жизнь, а потому так и боялась за сына, понимая, какую громадную ответственность он берет на себя, женясь на Шарлотте. А кроме всего прочего, – кто знает? – не было ли в глубине души у нее ревности к этой девушке, которая, став женой ее ненаглядного сына, будет ему, конечно, дороже всех? И, таким образом, ей, матери, так рано придется отойти на второй план? Не поэтому ли она так старалась, по возможности отдалить развязку событий?

Вечером Гаспар, по обыкновению, ушел из дому. Как и четыре месяца тому назад, Шарлотта опять с замиранием сердца ожидала его. Уложив детей спать, она села за фортепьяно, надеясь в музыке найти некоторое успокоение. Вдруг в передней раздался звонок, от которого девушка вздрогнула. Оказалось, что это пришел Андре, не желавший оставлять своего ученика одного накануне экзамена и решивший в последний раз позаниматься с ним.

– Гаспара нет дома? – удивился молодой человек. – Но он, наверное, скоро вернется, ведь я предупредил его, что приду.

Шарлотта не знала, что ответить на это.

– Может быть, вы согласитесь подождать его… – нерешительно сказала она. – Брат, наверное, скоро вернется, раз он знает, что вы придете. Он очень расстроится, если не застанет вас.

Эта невинная ложь заставила молодого человека улыбнуться: он прекрасно видел, какие чувства питал к нему Гаспар! Однако Андре согласился подождать его и вслед за Шарлоттой вошел в гостиную.

– А ваш брат часто уходит по вечерам? Это очень нехорошая привычка, когда серьезно занимаешься чем-нибудь!.. – Андре невольно высказал вслух то, что думал в эту минуту.

Шарлотта покраснела. Ей тяжело было говорить плохо о брате. Но вместе с тем она не хотела лгать, особенно Андре.

– Да, часто… – призналась она, – то есть иногда… то есть всегда, когда его не бывает дома…

Этот наивный ответ рассмешил обоих, и они как-то сразу повеселели.

– И вы, таким образом, проводите все вечера одна? – спросил через несколько минут Андре.

– Ну, это не беда! – поспешно ответила Шарлотта. – Я давно привыкла к одиночеству! Гаспар тоже ведет слишком замкнутый образ жизни для молодого человека его лет. Поэтому ему необходимо иногда позволить себе какое-нибудь развлечение.

Молодой человек ничего не возразил на это и, чтобы переменить неприятную тему, сказал:

– Могу я обратиться к вам с просьбой? Пожалуйста, сыграйте что-нибудь! Вы сейчас играли, кажется, что-то из Вагнера? Музыка всегда доставляет мне огромное удовольствие!

Шарлотта охотно согласилась исполнить его просьбу и села за фортепьяно, радуясь, что хоть кто-то оценил ее игру. Она играла с увлечением, вся отдавшись музыке. Андре приблизил к фортепьяно свой стул и молча наблюдал за молодой девушкой, не спуская глаз с ее лица, в котором, как в зеркале, отражалась вся ее душа.

«Бедная девушка! – думал в это время Андре. – Как у нее ввалились глаза, как она похудела и побледнела! Но, несмотря на это, как она все-таки красива!.. Этот бесстыжий Гаспар причиняет ей столько страданий! Нет, я не хочу, чтобы она вела такую жизнь, я не могу оставить ее в таком положении!»

Андре был так взволнован, что ему даже показалось, что последнюю фразу он произнес вслух.

Между тем Шарлотта окончила пьесу и остановилась, как бы спрашивая глазами, продолжать ли ей играть. Каково же было ее изумление, когда она увидела Андре стоящим перед ней на коленях! Прежде чем она успела опомниться, молодой человек взял ее руки в свои и дрожащим от волнения голосом произнес:

– Шарлотта, дорогая моя Шарлотта, я люблю вас… Скажите, согласны ли вы быть моей женой?..

Девушка вздрогнула и побледнела, глядя на Андре странным, недоумевающим взглядом. Она так привыкла видеть в жизни одно горе, что не ожидала ничего хорошего, и потому думала, что ослышалась.

– Вы мне ничего не отвечаете, Шарлотта… – продолжал между тем Андре. – Ради Бога, скажите же что-нибудь, хоть одно слово!..

Шарлотта по-прежнему продолжала молчать. Андре побледнел; видно было, что он сильно страдал.

– Неужели я ошибся? – сказал он дрожащим голосом. – Простите меня!.. Я думал… мне казалось, что вы относитесь ко мне не совсем безразлично… Я вас люблю без памяти, Шарлотта!.. Я бы постарался избавить вас от всех неприятностей и по возможности скрасил бы вашу жизнь…

Если Шарлотта теперь и молчала, то только потому, что она, так геройски выносившая все невзгоды, теперь совершенно не знала, как себя вести и что делать с этим неожиданным счастьем, выпавшим на ее долю, счастьем, о котором она не смела даже и мечтать. Андре уже давно нравился ей, но молодая девушка всеми силами старалась подавить в себе это чувство.

– Так, значит, вы не хотите быть моей женой, Шарлотта! – с невыразимой грустью воскликнул Андре.

Тут Шарлотта вышла наконец из своего оцепенения. Ее лицо озарилось радостной улыбкой, и она тихо прошептала:

– Милый мой, да я просто не смею верить такому счастью!..

Через минуту Андре, сидя рядом с Шарлоттой, рассказывал ей, как она с первого же раза понравилась ему, как потом, по мере того как он ближе узнавал ее, она нравилась ему все больше и больше, и как, наконец, он убедился, что любит ее. Он стал вспоминать их разговоры, различные обстоятельства, о которых она совсем забыла, но которые между тем глубоко запечатлелись в его памяти. Шарлотта со свойственным ей смирением отрицательно качала головой.

– Мне просто не верится, что я могу кому-то нравиться! – сказала она.

– И я не верю своему счастью! – воскликнул молодой человек.

Самой Шарлотте все это казалось каким-то сном. Но вдруг она очнулась и вернулась к действительности, вспомнив странное, неровное отношение к себе в последнее время мадам Жерар.

– А вы говорили об этом с вашей матерью? Она, наверное, догадалась о ваших чувствах ко мне? Я непременно хочу знать, что она вам сказала на это!

Андре вздрогнул. Этот столь естественный вопрос тотчас напомнил ему, что он нарушил слово, данное матери, напомнил также о тех затруднениях, о которых она говорила ему. Но все эти препятствия не казались ему столь уж существенными, и молодой человек только крепче сжал руку Шарлотты:

– Мама тоже очень любит вас и восхищается вами, и ей очень хотелось бы называть вас своею дочерью! Но только она полагает, что лучше отложить нашу свадьбу до моего возвращения из-за границы, пока я не закончу диссертацию. Но я чувствую, что не в силах буду расстаться с вами, и потому мне хотелось бы несколько повременить с поездкой за границу и… и затем уехать туда вместе с вами. Это было бы нашим свадебным путешествием.

– А диссертация? – спросила Шарлотта.

– Я могу ее закончить, будучи женатым! – весело ответил Андре. – К тому же и вы поможете мне: вдвоем у нас работа пойдет гораздо быстрее. А я, в свою очередь, – прибавил он смеясь, – помогу вам закончить ваш детский рассказ. Какое самомнение, не правда ли?!

Но Шарлотта уже окончательно вернулась к действительности. Взглянув Андре прямо в глаза, молодая девушка сказала твердо и решительно:

– Да, ваша мать совершенно права – надо подождать! Что касается меня, то я тоже не должна выходить замуж до тех пор, пока не исполню своего долга: во-первых, я не могу оставить Гаспара одного… Уезжайте за границу, а к вашему возвращению, я думаю, он выдержит экзамен и, может быть, даже найдет себе какой-нибудь стабильный заработок. А до тех пор я не могу оставить его….

– Ну, а во-вторых? – стараясь скрыть свое волнение, спросил Андре.

– А во-вторых… кроме того… Вы знаете, что у меня на руках еще Роза с Виолеттой да маленький Фреди, который больше всех нуждается во мне.

– А потом вы, вероятно, будете ждать, пока Роза с Виолеттой выйдут замуж и пока Фреди окончит университет! – грустно сказал Андре.

Шарлотта засмеялась, но все-таки продолжала настаивать на своем.

– А на кого же я оставлю детей, когда уеду за границу? Я обещала сделать для них все, что в моих силах, и сдержу слово.

– Итак, значит, вы не хотите позволить мне помочь вам в вашей трудной задаче? – спросил Андре, нахмурив брови.

– Вовсе нет! Вы будете моей опорой, моим помощником, но потом, с течением времени… После своего возвращения из-за границы.

Андре с трудом сдерживал свою досаду и печаль: хотя он и преклонялся перед непоколебимой энергией молодой девушки, но все-таки ему было крайне обидно, что она свое чувство к нему не ставит на первый план. Такую рассудительность, вполне понятную со стороны его матери, ему немного странно было видеть в столь юной особе.