Текст книги "Ковбой Бибоп. Предыстория Спайка и Вишеза: Реквием Красной планеты"

– Серьезно! С нами столько разного дерьма случилось, а ты испугался этого?

Вишез даже не улыбнулся. Он смотрел прямо перед собой, руки отчаянно цеплялись за здание за его спиной. Фирлес протянул ему руку.

– Давай же! Возьми меня за руку!

Но Вишез не двигался. Фирлес повернулся к снайперу. Левая рука стрелка лежала на оптическом прицеле, регулируя его фокусировку. Один щелчок. Затем еще один. Правая рука скользнула к спусковому крючку. Фирлесу показалось, что Черноглазый садистски наслаждается моментом.

Фирлес снова повернулся к другу.

– Вишез, пожалуйста!

В этот момент без всякого предупреждения из окна ванной комнаты выглянул Дариен. Когда он заметил Вишеза, его глаза вспыхнули.

– Тебе от меня не спрятаться, ублюдок!

ЩЕЛК!

Дариен передернул затвор хромированного Desert Eagle и вогнал в патронник патрон пятидесятого калибра. Взгляд Фирлеса вернулся к снайперу: палец стрелка уже лежал на спусковом крючке. Затем он снова нашел Дариена, который теперь целился в них. Фирлеса поразила абсурдность ситуации. Вот он застрял на карнизе на высоте восьмидесяти этажей в компании безжалостного убийцы, который боится высоты, в то время как не один, а сразу два противника готовятся их застрелить. Если не случится какое-нибудь чудо или божественное вмешательство, они точно умрут, так или иначе.

И вот тогда Фирлес увидел это. Пятью этажами ниже. Ощущение было такое, словно ты оказался посреди открытого моря и в самый последний момент, когда ты уже готовишься утонуть, вдруг замечаешь рядом спасательную шлюпку. В данном случае роль спасательной шлюпки играла подвешенная на веревках люлька три метра в длину и полметра в ширину. Такими люльками в форме корзины обычно пользовались мойщики окон. Как раз достаточно места.

Приняв решение за долю секунды, Фирлес обхватил Вишеза руками, крепко прижал к себе и спрыгнул с карниза!

БАХ!

Снайпер выстрелил!

БАХ!

Дариен нажал на крючок!

Пули попали туда, где они только что стояли, разбив очередное гигантское панорамное окно. Друзья вместе летели вниз, а дождь из стеклянных осколков гнался за ними, словно рой разъяренных пчел.

ШМЯК!

Фирлес с Вишезом жестко приземлились на подвешенную люльку. Люлька, в свою очередь, полетела вниз. Хотя они каким-то чудом приземлились прямо в нее, они все равно продолжили свое свободное падение – теперь уже вместе с люлькой. Она была подвешена на четырех шкивах, по одному на каждый угол. Каждый издавал пронзительный свистящий звук, с которым веревки протирались об их стальные кольца.

ЩЕЛК!

Одна из веревок порвалась!

ЩЕЛК!

Порвалась вторая веревка на противоположном углу!

Люлька яростно раскачивалась из стороны в сторону, грозя в любой момент сбросить Вишеза с Фирлесом, и тут…

ЩЕЛК!

Третья веревка порвалась!

Люлька повернулась вертикально, затем резко остановилась, повиснув на единственной оставшейся веревке. Друзья теперь висели вниз головой, лицом к лицу друг к другу, глядя на улицу под ними. Мгновение они молчали. Люлька мягко покачивалась на ветру.

– С учетом всех обстоятельств, – заметил Фирлес, – все прошло лучше, чем ожидалось.

Вишез вытянул шею, чтобы взглянуть за Фирлеса.

– Мы все еще на высоте добрых двадцати этажей от земли. Как, черт возьми, мы собираемся отсюда спускаться?

Фирлес ухмыльнулся.

– Ну, по правде говоря, дальше я не придумал – был слишком занят тобой, впавшим в ступор на том чертовом карнизе!

Вишез посмотрел на шкив и на единственную веревку, которая сохраняла им жизнь. Затем его взгляд устремился к открытому концу люльки, который был обращен к окнам здания. У него появилась идея.

– На счет три мне нужно, чтобы ты изо всех сил оттолкнулся от стекла ногами.

Фирлес закатил глаза.

– О, так теперь, когда мы уже не на высоте восьмидесяти этажей, у тебя появился план, да?

– Раз… Два… Три!

Друзья одновременно прижали ноги к стеклу и что было сил оттолкнулись. Люлька отлетела от окна, затем маятником устремилась в обратную сторону и с глухим стуком ударилась в окно, не оставив на поверхности даже царапины.

– Кажется, не сработало, – заметил Фирлес.

– Еще раз, – скомандовал Вишез. – Раз… Два… Три…

На этот раз люлька отлетела от стены еще дальше и с большей силой полетела обратно, и, когда еще раз ударилась в окно, по стеклу пробежала паутинка трещин.

– Еще раз! – крикнул Вишез.

Фирлес запаниковал.

– Мне кажется, это плохая идея!

– А прыжок в люльку был хорошей идеей? – парировал Вишез. – Раз… Два… Три!

Они оттолкнулись изо всех сил, люлька качнулась, словно гигантский маятник, ее рама из нержавеющей стали застонала, набирая обороты, и в последний раз врезалась в окно.

БАБАХ!

Люлька пробила очередное окно от пола до потолка и приземлилась посреди чьей-то гостиной. Фирлес и Вишез выкатились из люльки на покрытый осколками стекла пол и застонали.

– Вы… живые там?

Голос принадлежал ухоженному мужчине в халате, который держал в одной руке чашку чая, а в другой – гологазету. Кажется, он был в слишком сильном шоке, чтобы злиться.

– Не уверен, – простонал Фирлес, поднимаясь на ноги.

Мужчина оглядел их с ног до головы. Его глаза расширились.

– На вашем месте я бы поспешил показаться доктору.

Вишез взглянул на свою рубашку, которая теперь полностью пропиталась кровью от снайперской пули в плече. Фирлес осторожно коснулся головы и отпрянул, когда лицо сковал приступ жуткой боли. Огромный осколок стекла пробил хрящ его уха и все еще свисал с него.

– Черт! Ай! Черт! Сколько же ужасных вещей может произойти за один день?

Вишез повернулся к другу.

– Нам нужно идти! Они быстро выяснят, на каком этаже мы сейчас находимся!

Они рванули в сторону выхода. Осколки стекла хрустели у них под ногами. Вишез притормозил и повернулся к мужчине в халате. Указал на катастрофический погром в гостиной.

– О, эм-м… я живу тут в пентхаусе. Я попрошу кого-нибудь зайти попозже, чтобы мы могли обсудить эту… ситуацию.

– Хорошего дня, – ухмыльнулся Фирлес.

И с этими словами их и след простыл.

Глава 13. Добрый доктор

Фирлес никогда не думал, что простое сидение на толчке может быть таким приятным. Но это был не просто какой-то там толчок. Это была новейшая модель Toto Neorest Supreme Galaxy. Сиденье с регулируемой температурой, встроенное биде, функция успокаивающего массажа с тремя настраиваемыми скоростями, шумоподавляющая звуковая дорожка, транслирующая звуки дождя в джунглях Каллисто и идеальная туалетная бумага, сплетенная из тысячи нитей, с успокаивающим ароматом ромашки. Это был не просто толчок. Это был незабываемый опыт.

– Ваш бесплатный период подошел к концу, – произнес успокаивающий женский голос, – чтобы продолжить пользоваться туалетом Toto, вставьте три вулонга.

Взгляд Фирлеса метнулся к встроенному в соседнюю стену терминалу для кредитных карт. Терминал мигал неоново-зеленым, ожидая оплаты. Вместо этого Фирлес хлопнул по терминалу тыльной стороной кулака.

– Карта отклонена, – с удручающим спокойствием произнес голос.

Фирлес что-то проворчал себе под нос и натянул штаны. Открыв дверь, он увидел Вишеза. Голый по пояс, его приятель стоял у раковины и пытался с помощью мыла отмыть рубашку от пятен крови. Он указал на огромную ванную комнату в вестибюле пятизвездочного отеля, в котором они сейчас находились.

– Я бы спросил тебя, как ты нашел это место, но не уверен, что хочу знать ответ, – пробормотал Вишез.

– Слушай, каждый ребенок, который вырос на улицах, знает, что лучшие общественные туалеты в городе как раз в отелях. Так уж получилось, что это Тадж-Махал для желающих посрать, – ответил Фирлес, вставая у соседней раковины и намыливая руки.

Ванная комната была роскошной: пол из черного мрамора, старинное золотое убранство, блюдо со стопкой свернутых маленьких полотенец для рук вместо диспенсера для бумажных полотенец. И, конечно, первоклассные туалеты.

Фирлес повернул голову и уставился в зеркало на застрявший у него в ухе осколок стекла.

– Как ты думаешь, твой друг сможет вытащить эту штуку у меня из уха, не превратив меня в какого-нибудь урода?

– Он лучший врач из всех, кого я знаю. – Вишез поморщился, прижав к плечу полотенце для рук. Ткань быстро покраснела, пропитавшись кровью.

Фирлес осмотрел рану. Он с беспокойством наблюдал за тем, как Вишез достает из раковины все еще влажную рубашку и осторожно натягивает на раненое плечо. Было ясно как день, что его друг испытывает жуткую боль. Вдобавок к этому его лицо приобрело мертвенно-бледный оттенок. Вишез потерял приличное количество крови. Оставался вопрос: сколько еще он может потерять, пока не отключится?

– Ты как? – с большей искренностью, чем обычно, поинтересовался Фирлес.

Вишез стиснул зубы.

– Я в норме. И мне будет гораздо лучше, как только добрый доктор наложит мне повязку и даст что-нибудь от боли.

– Где в Тарсисе живет этот парень?

– Он живет не в городе. Он живет в Саммервиле.

Фирлес рассмеялся.

– В Саммервиле? Ты имеешь в виду тот пригород, где живут все эти степфордские жены? Ты же говорил, что этот парень – мафиозный доктор под прикрытием.

Вишез медленно застегнул рубашку.

– Ну… эм… он не совсем мафиозный доктор.

– Что ты имеешь в виду?

– Он педиатр.

Глаза Фирлеса чуть не вылезли из орбит.

– Прости, ты хочешь сказать, что мы едем в пригород в дом твоего приятеля детского врача, без предупреждения, хочу добавить, чтобы поинтересоваться у него, не заштопает ли он твое пулевое ранение? Да ты издеваешься!

Вишез посмотрел на друга.

– Слушай, он уже помогал мне в прошлом. И, кроме того, у тебя есть план получше? Потому что, если ты меня спросишь, теперь наши задницы ищет не только «Красный дракон», но и клан «Европа». Мы не можем просто позвонить какому-нибудь обычному доктору. Это слишком рискованно.

Фирлес приложил палец к подбородку, делая вид, что обдумывает это заявление.

– Хм, и кто же в этом виноват? Потому что, если ты меня спросишь, мы бы сейчас имели дело только с одной преступной семьей, которая хочет нашей – прости, твоей! – смерти, если бы ты не слетел с катушек и не убил брата Дариена в той лапшичной.

Вишез вздохнул.

– Это был не я.

– Правда? Тогда кто же это был, Вишез? – раздраженно спросил Фирлес. – Потому что этот кто-то был чертовски похож на тебя.

Вишез замолчал. Он стоял, уперевшись обеими ладонями в раковину. Встретился взглядом со своим отражением в зеркале. Затем повернулся к другу.

– Вопрос не в том кто, а, скорее, в том что. Это все чувство, которое меня охватывает. Я не могу его остановить, не могу избежать, как бы сильно ни старался. Оно делает что хочет. И, к сожалению, после того, как Додд прочел мне ту отповедь в машине, все, чего оно хотело, – уничтожать всех и вся на своем пути.

Фирлес на мгновение задумался.

– Это чувство. Оно становится все хуже, не так ли?

Вишез медленно кивнул. Он не хотел этого признавать. В глубине души ему было стыдно.

– Если бы я мог его отключить, я бы так и сделал. Но я не могу. Что есть, то есть.

Он кивнул на часы на стене, показывающие чуть больше часа дня.

– Нам нужно идти. Когда я звонил доку из вестибюля отеля, я сказал, что мы заедем сегодня днем. – Вишез направился к двери, открыл ее и обернулся ко все еще стоявшему возле раковины Фирлесу. – Ты идешь?

Фирлес кивнул.

– Встретимся у фургона. – Он указал на кабинки за своей спиной. – Я хочу еще разочек посидеть на этом толчке.

Вишез усмехнулся.

– У всех нас свои причуды, чувак.

С этими словами он повернулся и ушел.

Но Фирлес не пошел в кабинку. Он остался стоять у раковины, опустив голову. Он знал, что все эти убийства, все эти кровопролития, случившиеся за последние семьдесят два часа, сказываются на нем. Он не был похож на Вишеза. Он не был убийцей. Он был просто парнишкой с улиц, который хорошо дрался и стрелял из пистолета лучше большинства. А когда ты хорош в этих двух конкретных вещах и у тебя нет семьи, которая помогла бы сделать правильный выбор, жизнь чаще всего ведет тебя в определенном направлении. Фирлес не был уверен, что он создан для организованной преступности. Но он не был уверен и в том, что у него есть другой выбор.

Он сделал глубокий вдох. Потом медленно выдохнул.

– Что есть, то есть.

* * *

Саммервиль был первым из запланированных пригородов, которые должны были построить вокруг Тарсис-Сити. Это было детище Элтона Крида, основателя крайне популярного тематического парка «Маленькая Земля», построенного на одном из астероидов в поясе между Марсом и Юпитером.

Концепция была крайне проста: Саммервиль должен был стать пригородной утопией, напоминающей великие пригороды американского Среднего Запада. Место, где преступности практически не существовало, где жители каждый вечер приглашали соседей на барбекю, а дети могли оставлять свои велосипеды на лужайке перед домом, не опасаясь, что ночью их украдут. Крид назвал пригород в честь летнего сезона не только потому, что это было его любимое время года, но и потому, что считал, что лето полностью отражает то, каким может быть сообщество: беззаботные дни, теплые ночи и, конечно же, полное отсутствие школы.

– Это место всегда меня пугало, – признался Фирлес, глядя в пассажирское окно фургона. Они проезжали мимо построенных в колониальном стиле домов, похожих друг на друга как две капли воды. У каждого имелись декоративный белый заборчик и невероятно зеленая лужайка за ним. Впрочем, оттенок зеленой травы владельцам разрешалось выбрать самим.

– Ну, я не знаю, – пожал плечами Вишез, – мне это место всегда казалось довольно милым.

Фирлес покачал головой.

– Я беру свои слова обратно. Отныне меня в тебе больше всего пугает не твоя ненасытная жажда убийств, а тот факт, что ты считаешь Саммервиль «довольно милым».

Вишез пожал плечами.

– Я просто говорю, что это довольно хорошее место, чтобы однажды поселиться тут с семьей.

– А ты, значит, хочешь остепениться и обзавестись семьей?

– А ты разве нет?

Фирлес фыркнул.

– Ни за что! Свадьба – это просто роскошные похороны. С тем же успехом ты можешь взять в кредит сто тысяч вулонгов и похоронить себя с ними заживо. Потому что именно таким и будет твой брак, если ты застрянешь в таком месте, как Саммервиль: будешь ходить на бейсбольные матчи пятничными вечерами и есть мороженое в одном из тех больших вафельных рожков, которые еще обмакивают в шоколад. Вот самое захватывающее, что ты сможешь получить в браке. Нет уж, благодарю покорно.

– А что насчет пожизненных обязательств и возможности узнать человека на самом интимном уровне? – поинтересовался Вишез.

– А ты кто такой? Мой психотерапевт? Кроме того, ты как собираешься жениться? Что ты скажешь своей жене, когда это твое чувство возьмет над тобой верх и ты убьешь прохожего с противной собачонкой? «Извини, дорогая, у меня был плохой день на работе, и я сорвался»?

– Ну ты и мудак.

– Да, я мудак, но ты бредишь. – Фирлес снова выглянул в окно. – В любом случае где живет этот доктор?

Вишез указал вперед.

– Должен быть следующий дом справа.

Фургон подъехал к идеально чистой бетонной подъездной дорожке, рядом с которой стоял почтовый ящик в форме скворечника. К ящику было привязано несколько розовых воздушных шариков.

Взгляд Фирлеса метнулся к почтовому ящику.

– А на хрена тут воздушные шары?

Вишез пожал плечами. Фургон вырулил на подъездную дорожку, где было припарковано с полдюжины машин, и остановился. Друзья выскочили наружу.

Фирлес указал на машины.

– Как педиатр может позволить себе столько машин?

– Может, он действительно популярен? – предположил Вишез, пытаясь убедить сам себя.

Затем Фирлес остановился как вкопанный. Приложил руку к груди Вишеза, тормозя и его.

– Ты слышал?

– Слышал что?

А затем оба услышали это – детские крики на заднем дворе. Фирлес медленно повернулся к другу. Он был взбешен.

– Прямо сейчас здесь дети отмечают чей-то день рождения.

Вишез почесал в затылке. Потом махнул рукой в сторону почтового ящика.

– Полагаю, это объясняет воздушные шары.

– Ты же сказал, что звонил ему из вестибюля.

– Я сказал, что пытался дозвониться.

– Нет, ты этого не говорил! Ты сказал, что позвонил. Ты точно издеваешься! – рявкнул Фирлес. Он указал на пятна крови на рубашке. – Мы же все в крови! И ты хочешь, чтобы мы в таком виде заявились на вечеринку, где присутствует куча детей, без предупреждения?

Вишез попробовал объясниться:

– Слушай, я пытался дозвониться. Но он не брал трубку. И что мне оставалось делать? Оставить ему голосовое сообщение «Привет, док, давно не разговаривали. Слушай, меня тут, мать твою, подстрелили, и мне нужно, чтобы ты вытащил из меня пулю, пока я не потерял слишком много крови»?

Фирлес в ярости всплеснул руками.

– Да! Именно это ты и должен был сделать!

Внезапно входная дверь распахнулась, и на пороге появился лысеющий мужчина средних лет. Он был одет в отглаженную розовую оксфордскую рубашку, в руках сжимал пакет с различным мусором, оставшимся после вечеринки. Он закрыл за собой дверь, спустился по ступенькам… и замер.

– Док! – дружелюбным тоном окликнул его Вишез.

Док оглядел двух залитых кровью мужчин, стоявших перед ним. У него отвисла челюсть. Он лихорадочно оглянулся, чтобы убедиться, что за ними никто не наблюдает, затем быстро подошел к ним.

– Вишез? Какого черта ты здесь делаешь? – агрессивным шепотом поинтересовался доктор.

Вишез попытался объясниться:

– Док, я знаю, это сюрприз, но…

– Сюрприз?! – воскликнул доктор. – Сегодня шестой день рождения моей дочери!

– Слушай, ты единственный, кому я могу доверять, понимаешь? Меня ранили в плечо, я потерял много крови. Мне просто нужно, чтобы ты меня зашил, пока я еще чего не потерял.

Доктор снова оглянулся на дом, чтобы убедиться, что за ними никто не подглядывает, затем повернулся к Вишезу и указал на его плечо.

– Дай взглянуть.

Вишез расстегнул рубашку, чтобы показать зияющее пулевое отверстие. Доктор отшатнулся.

– Срань господня! Что с тобой стряслось?

– Выстрел из снайперской винтовки, – ответил Вишез с психотическим уровнем беспечности и указал на стоящего рядом Фирлеса. – Док, это Фирлес. Мой… деловой партнер.

– Приятно познакомиться, – проворковал Фирлес, поднося руку к уху. – И у меня тут еще в ухе застрял осколок стекла. Если это возможно, я бы очень хотел сохранить форму. Мне говорили, у меня красивые уши.

– Я на кого, по-вашему, похож? На сраного пластического хирурга? – огрызнулся док. – Я педиатр. Не стоило вам сюда приходить. Но раз уж вы здесь, мой медицинский долг – помочь вам. Зайдите в дом с другой стороны. Встретимся в моем кабинете. Третья дверь слева.

Вишез облегченно вздохнул.

– Не знаю, как вас и благодарить, док.

– Постарайся не попадаться на глаза моей жене. А теперь иди.

* * *

Фирлес и Вишез открыли боковую дверь и вошли в дом, по которому эхом разносились не такие уж и далекие звуки детских криков и смеха. Они тихо прошли по коридору, увешанному семейными фотографиями в рамках. Фирлес остановился и показал на фото, где доктор и его семья позировали на фоне горнолыжного курорта, одетые в одинаково уродливые рождественские свитера.

– Ты только взгляни на этих придурков. Тебе это нравится в браке? Фотографии в одинаковых свитерах?

Вишез стиснул зубы.

– Ты не мог бы заткнуться и идти дальше?

Фирлес, прищурившись, продолжал изучать фотографию.

– Однако его жена – горячая штучка.

– Ее зовут Ханна. Она мой старый друг.

Фирлес повернулся к Вишезу и приподнял бровь.

– Что ты имеешь в виду под «старым другом»?

– Ничего. Мы можем просто пойти дальше?

Внезапно сзади их окликнул строгий женский голос.

– Прошу прощения? Я могу помочь вам двоим?

Вишез съежился. Он уже знал, кто их окликнул. Обернувшись, они увидели Ханну, жену доброго доктора. Она была одета в форму члена загородного клуба, состоящую из ярко-розового поло и юбки в цвет. Волосы были собраны в такой тугой хвост, что разгладились морщины на лбу.

– Что ты здесь делаешь? – ахнула Ханна, и в ее голосе разом прорезались нотки романтической фамильярности.

– Ханна, – произнес Вишез, подходя к ней. – Мне была нужна услуга. Док сказал, что может мне помочь. Прости, что не предупредил тебя заранее. Эм… много времени прошло.

– Думаю, несколько лет, – с кокетливой улыбкой ответила Ханна. Она притянула его поближе, чтобы обнять. Вишез поморщился от боли.

– Что такое? Что случилось? – обеспокоенно спросила она.

Вишез схватился за плечо.

– Да ничего такого, на самом деле.

– Дай взглянуть.

Вишез показал рану. Ханна вскрикнула от ужаса.

– Идем со мной. Немедленно! Нужно привести тебя в порядок.

Ханна затащила Вишеза в ближайшую ванну и закрыла за ними дверь, оставив Фирлеса в коридоре в одиночестве. Он раздраженно всплеснул руками:

– У меня тут осколок стекла в ухе. Но вы не волнуйтесь, я просто отвалю и прогуляюсь до кабинета доктора.

* * *

Вишез и Ханна стояли в маленькой ванной комнате. Места здесь не хватало даже для одного человека, не говоря уже о двух. Ханна открыла шкафчик под раковиной и достала аптечку первой помощи. Положила ее в раковину и начала выкладывать содержимое, откладывая в сторону катушки с бинтом и тюбики с дезинфицирующей мазью. Затем она обернулась и жестом подозвала Вишеза:

– Сними рубашку.

Вишез на мгновение заколебался. Между ними кое-что произошло, и в последний раз он раздевался перед нею в несколько иных обстоятельствах. Он осторожно снял рубашку и отложил в сторону. Ханна нанесла на марлевый тампон немного спирта и прижала к ране.

– Может пощипать, – предупредила она.

Вишез сморщился от боли, когда Ханна осторожно промокнула рану тампоном. Она вздрогнула, но продолжила обрабатывать рану.

– Извини, я пытаюсь поаккуратнее.

Вишез отмахнулся от ее извинений:

– Да нормально все.

– Когда мы в последний раз видели друг друга?

Вишезу пришлось напрячь память.

– Должно быть, в пляжном клубе на Каллисто, верно?

Ханна усмехнулась. Ее щеки порозовели.

– О да! Вот почему я не помню.

Вишез тоже не смог удержаться от смеха.

– Как там назывались эти напитки? Те, что подавались в целом ананасе с двумя соломинками и маленьким розовым зонтиком?

– Обезболивающее.

– Точно. Мне потребовалось три раунда, чтобы понять, что соломинок там было две потому, что напиток предназначался для двоих.

– Какая ужасная, ужасная идея для напитка. – Ханна рассмеялась. Она продолжала тщательно промокать рану, затем наложила на нее большую повязку. Затем положила ладонь на обнаженную грудь Вишеза, провела вниз, обвела пальцем мышцы пресса.

– Однако то, что произошло той ночью на пляже, – продолжила она, задержав палец на его талии, – вовсе не было ужасной идеей.

Вишезу стало тяжело дышать. Их тела соприкоснулись. Между ними словно искра пробежала. Как будто они в любой момент собирались сорвать друг с друга одежду и продолжить с того места, где они остановились на пляже Каллисто.

Что они и сделали.

* * *

Тем временем Фирлес вошел в кабинет доктора и закрыл за собой дверь. Оглядев комнату, он отметил, что она полностью оформлена в авиационной тематике. С потолка свисали десятки моделей самолетов и космических кораблей. Книги о полетах и руководства для пилотов занимали целый книжный шкаф от пола до потолка. В углу комнаты находился целый блок компьютерных мониторов, выполненных в форме пилотской кабины, – симулятор полетов. Это было одновременно впечатляюще и несколько жутковато.

– Добрый доктор действительно любит летать, – пробормотал себе под нос Фирлес, осматривая комнату. Он подошел к столу и взял рамку с фотографией. На ней доктор и Ханна стояли возле истребителя F-18. Они были одеты в одинаковые летные костюмы, держали шлемы под мышкой и свободными руками показывали в камеру большие пальцы.

– Опять эти одинаковые наряды, – проворчал Фирлес, закатывая глаза. – Вот поэтому я никогда и не женюсь.

Он поставил рамку обратно на стул, и тут что-то привлекло его внимание – центральный ящик стола был слегка приоткрыт. Фирлес оглянулся на дверь, чтобы убедиться, что за ним никто не наблюдает, затем осторожно открыл ящик и принялся просматривать содержимое. В основном там валялись ручки и прочая мелочь. Записная книжка. Несколько скрепок для бумаг.

Затем он наткнулся на маленький блестящий предмет. Фирлес взял его. Это был ключ. Он свисал с брелка, на котором был выгравирован адрес:

Частная авиация Тарсиса

Ангар 4

Док 10

Внезапно дверь кабинета распахнулась. Вошел добрый доктор с целой охапкой медикаментов под мышкой. Увидев сидящего за его столом Фирлеса, он остановился как вкопанный.

– Что ты делаешь за моим столом?

Незаметно для доктора Фирлес сунул ключ в задний карман. Затем указал на свисающие с потолка модели.

– Просто изучаю твои игрушки.

Доктор усмехнулся.

– Это не игрушки. Это модели.

– Ты типа полетать любишь или что?

– Правильный термин будет «энтузиаст авиации», – ответил доктор. Его взгляд обшаривал кабинет в поисках чего-то еще. Или кого-то. – А где Вишез?

Фирлес указал на коридор.

– О, в коридоре мы столкнулись с вашей женой. Она куда-то отвела Вишеза, чтобы поскорее обработать его рану.

Доктор нахмурился.

– Что значит «куда-то отвела»?

– Не знаю, может, в ванную. – Фирлес отмахнулся от вопроса и показал на свое ухо. – В общем, насчет моего уха…

– К дьяволу твое ухо, – перебил его доктор. – Они вместе в ванной?

Фирлес смутился.

– Я так понимаю, вы расстроены.

Доктор развернулся и с такой силой распахнул дверь кабинета, что она ударилась о стену и разбила одну из рамок с фотографиями. Он выскочил в коридор, держа в кулаке скальпель.

– Твою ж мать, Вишез! – Фирлес тоже схватил скальпель и помчался следом.

Доктор был уже возле ванной комнаты. Он яростно дергал за ручку, колотил в дверь и кричал:

– Вишез! Ханна! Немедленно откройте!

Но доктор не стал дожидаться, когда они выполнят просьбу. Вместо этого он отошел назад, замахнулся ногой…

ТРЕСК!

Дверь сорвало с петель!

Их взору открылась сидящая на раковине Ханна. Ее ноги были обвиты вокруг Вишеза, их языки исследовали глотки друг друга. Как и раньше, Вишез был без рубашки, к которой теперь еще добавились спущенные штаны. Ханна была в аналогичном состоянии: раздета до лифчика, юбка задрана выше талии.

Вишез обернулся, увидел доктора, его взгляд метнулся к зажатому в руке скальпелю.

– Док! Подождите!

Ханна тоже увидела лезвие.

– Мэтью, нет!

– Ах ты, сукин сын! – вскричал доктор и замахнулся скальпелем на Вишеза!

ВЖУХ! ВЖУХ! ВЖУХ!

Вишез едва смог увернуться от лезвия, когда оно рассекло воздух, но в столь тесном помещении ему катастрофически не хватало места… и времени. Ханна закричала, отчаянно пытаясь помешать своему мужу убить Вишеза, но тщетно. Добрый доктор кипел от гнева, он высоко вскинул скальпелем, готовый пустить кровь…

ХВАТЬ!

Кто-то схватил его за запястье. Это был Фирлес.

– Я бы на твоем месте этого не делал.

Фирлес заломил сжимающее скальпель запястье доку за голову, затем заломил ему вторую руку за спину, скрутив обе в виде восьмерки, и потащил Мэтью в коридор.

– Убери от меня руки! – кипятился доктор.

– Не уберу, пока ты не остынешь, черт бы тебя побрал. Пока все вы не остынете! – ответил Фирлес, крепко держа доктора. Затем он обернулся к полуодетым Вишезу и Ханне, которые тоже вышли в коридор. – Это что еще за пригородный любовный треугольник?

Ханна повернулась к мужу.

– Мэтью, я ухожу от тебя к Вишезу.

– Что, прости, ты сделаешь? – ахнул Вишез. Очевидно, для него это было новостью.

– Прекрасно! Рад за вас двоих! – воскликнул доктор. – Я знал, что нельзя было давать тебе второй шанс после того, как вы двое сбежали вместе на Каллисто в тот же день, когда у нас с тобой должен был начаться медовый месяц!

Фирлес испустил долгий раздраженный выдох.

– Так, хорошо, очевидно, все намного сложнее, чем я изначально думал. Док, слушайте, я собираюсь вас отпустить. Обещаете держать себя в руках?

Добрый доктор вздохнул.

– Да, я буду держать себя в руках. Обещаю.

Фирлес осторожно выпустил его из своей хватки. Доктор потер запястья. Они вчетвером стояли в коридоре, не вполне уверенные, что делать дальше.

– Мамочка? Папочка? Что вы делаете?

Четверо взрослых обернулись и увидели маленькую шестилетнюю девочку, одетую в праздничную корону. Она смотрела на них, запрокинув голову, словно щенок. Ее широко раскрытые глаза наполнились слезами. Она все видела.

– Не плачь, милая. С папой ничего не случилось. Эти мужчины – просто старые друзья, которые уже уходят, – опомнилась Ханна. Она подошла и взяла девочку за руку. – Пошли, купим тебе еще один торт.

Ханна и девочка ушли, оставив Фирлеса и Вишеза наедине с доктором.

– Я так понимаю, ухо вы мне не зашьете, – произнес Фирлес.

Доктор указал на дверь, через которую они попали внутрь.

– Проваливайте из моего дома.

* * *

Они ехали молча. Фирлес вел машину, пока Вишез спал на пассажирском сиденье. Фирлес качал головой, прокручивая в уме события прошедшего дня. Несмотря на все, через что Вишез заставил его пройти за последние несколько суток, неудачное посещение доктора каким-то образом стало для Фирлеса самым худшим. Дело было даже не в том, что Вишез притащил его аж в Саммервиль, а осколок стекла так и остался торчать у него в ухе. И даже не в том, что Вишез без предупреждения заявился в дом старого друга, с женой которого он до этого спал. Больше всего его расстроила маленькая девочка. Фирлес редко сталкивался с детьми. Особенно в их профессиональной сфере деятельности. Но расстраивать маленькую девочку в день ее рождения было слишком для него.

Вишез пошевелился и проснулся. Сел прямо, поморщившись. Боль в плече усилилась. Кровь продолжала сочиться сквозь наложенную Ханной повязку. Он выглянул в окно. Они тащились по темному шоссе, городской пейзаж постепенно скрывался из виду.

– Я думал, мы возвращаемся в город, чтобы найти другого врача, – произнес Вишез.

– Ты сможешь найти себе другого врача, как только мы покинем Марс, – огрызнулся все еще кипящий Фирлес.

– В смысле я смогу найти?

– В прямом смысле. Сам по себе. Один. Соло. Я выхожу.

Вишез фыркнул.

– Ты выходишь? Из чего?

– Из этой работы, из этой дружбы и из этой жизни. Я больше так не могу, чувак. С меня хватит. Я собираюсь ненадолго слетать в Новую Тихуану. Там обдумаю, что делать дальше.

– Слушай, прости. Нам нужен был врач, и я не подумал…

– Не подумал? Не подумал о чем? – перебил его Фирлес. – Что добрый доктор не будет рад увидеть парня, который трахнул его жену во время их медового месяца? Точно так же, как ты не подумал о том, что не стоит убивать того пьяного парня в лапшичной? – Фирлес покачал головой. – В том-то и дело, чувак. Ты ни о чем не думаешь. Только о себе.

Вишез насупился.

– Ну хорошо, я облажался. Много в чем облажался. Хорошо. Но по крайней мере я чего-то хочу от этой жизни, Фирлес. По крайней мере я пытаюсь кем-то стать. Иногда мне кажется, что ты бы просто предпочел сидеть в баре и напиваться до смерти.