Текст книги "Тропа, которую проложил я. Как найти лучшую работу на свете и почувствовать себя дома за тридевять земель"

* * *

На последнем мастер-классе организовали прогулку в лес – ничего сложного, по четвертой тропе, на поляну и обратно. Дети отрывались, как могли. Если уж в школе они абсолютно неуправляемые, то представьте, что случилось, когда мы отправились на прогулку в лес. Они бегали, прыгали и лазали по деревьям. Кубарем катались с горки. По одиночке, вдвоем, втроем, все вместе… Про то, что бесились они с криками и воплями, даже не говорю. Какие-то у них свои итальянские игры, шутки, смешные сленговые выражения…

Девчонки придумали дня них классную игру. Каждый из нас шестерых (к Дионе приехала подруга из Германии), получил какую-то роль и задание для детей. Детей разделили на три группы. Им нужно было выполнять эти задания, перебегая от одного из нас к другому. И найти последнего, который спрятался ото всех в деревьях и у которого было сокровище – чай с печеньем. Кто бы это мог быть? Конечно, Хесус или Бэппе – любимый персонаж детей и без всяких придуманных ролей. Хесусу досталась роль кукушки. У Инес нашлось несколько глиняных свистулек, которые он использовал, чтобы привлечь детей, издавая звуки «ку-ку», «ку-ку»…

Мне досталась роль человека-фунги. «Фунги» – грибы по-итальянски. На этом этапе игры детям нужно было найти на поляне грибы (любые грибы, поганки, потому что настоящие пока не растут), принести мне и показать. Я должен был подтвердить, что это гриб, «правильно, малыши», и отправить детей на следующее задание. Я переживал, что они станут брать поганки в рот, но дети, как и говорил, сообразительные. Чтобы немножко задержать их на своей базе (пока другие не закончат свои задания, нельзя было их отпускать, игра была «круговой»), я учил их произносить части грибов по-русски: шляпка, ножка, корешок – и просил их в ответ научить меня этим же названием на итальянском (капелло, гамбе, радиче).

Одна девочка, Грета, маленькая, темноволосая и самая очаровательная из всех, вместо слова «ножка» сказала то ли «мошка», то ли «Моска» («Москва» по-итальянски). У нее нет обоих передних зубов. Но дело не в этом. Сказала она на чистом русском! Нет!.. Бумага не передает!.. Представьте себе, как я прошу маленькую итальянскую девочку трех-четырех лет сказать «ножка» по-русски! Но в конце на всякий случай я объяснил им, что поганки – это не грибы, есть их ни в коем случае нельзя. Конкурсы придумывал не я. В России вряд ли бы кому-то в голову пришла идея просить детей собирать поганки. Но мы в Европе. Здесь с подобного рода идеями намного проще.

Всю лесную тропу, узкую и довольно опасную, да к тому же скользкую после дождя, на поляну и обратно я шел первым и вел детей за собой. Я ведь смотритель гор. Поэтому на меня и легла миссия проводника. Держал за руки, помогал преодолевать опасные участки, переносил на своих руках через камни и корни деревьев. Дети были в восторге! Обычно я хожу по тропам один. И в этом случае на тропе я гость. Тропа – главная. В этот раз главными на тропе были дети. Вся тропа как бы ожила и шумела их криками и воплями. Они, конечно, не просто шли, а почти бежали, кидались друг в друга и в меня ветками и листьями. А потом и вовсе стали отдирать бесценный ярко-зеленый мох, покрывающий камни, из которых выложены стены вдоль лесных троп повсюду здесь, в окрестностях Ламона! И кидать его в меня. Ну да ладно… Детишкам простительно…

25—26 мая

Закончилась Джиро д’Италия. В последние выходные мая был финал. Сначала 20-й этап с финишем у подножия на Тре Чиме Де Лаворедо, который выиграл Нибали. Потом последний этап в Брешии. Нибали и стал победителем в общем зачете. Вторая победа на многодневках в его карьере. До этого он выигрывал Вуэльту. Хотел поехать на предпоследний этап, но не получилось. Погода была ужасная: всего +5 градусов, в горах шли снегопады. Этап сократили, как и несколько предыдущих. Один и вовсе отменили. Как всё это выдержали гонщики и сам победитель, который, кстати, родом из теплой Сицилии, ума не приложу. Джейк, Клето, Вардани и Хелена – словом, группа из Фонтиго в полном составе вместе с другом, у которого свой фургон, поехали на все это смотреть. К сожалению, для меня уже не было места. А своим ходом добираться туда проблематично. Тем более в такой снегопад. Наверняка все автобусы до Тре Чиме в этот день отменили.

Чтобы посмотреть хоть что-то, я поехал в Брешию на последний этап, который был совершенной противоположностью предыдущего: тепло, солнце… Двадцатый этап видел по телевизору. Этап был эпическим! Почти весь финальный подъем лидировал питерец Павел Брутт из команды «Катюша», и только на последних километрах его «съели». «Съела» команда «Астана» почти в полном составе во главе с «Акулой» Нибали. Финишировал он под хлопьями снега на белом велосипеде! На следующий день «Газетта делла Спорт» – главное итальянское спортивное издание и одновременно спонсор Джиро д’Италии вышла с соответствующей фотографией на обложке. Как же это было красиво! Правда, только по телевизору и в газетах, потому что гонщики напрочь замерзли. Едва они пересекали финишную черту их укутывали в одеяла, помогали надеть теплую одежду, а на руки некоторым лили кипяток.

Шестая тропа берет свое начало в деревне Коста. И сразу крутой подъем на 400 метров, усыпанный камнями. На карте Хуана этот участок подписан как hard to climb («трудно карабкаться»). Не идешь, а взбираешься на стену. Не раз приходилось останавливаться, чтобы отдышаться, – ноги отказывались идти. Но я придумал хитрую технику. И даже не одну. Не знаю, может, они уже придуманы до меня. Если что – поправьте. Но сначала очередное правило: если устал и нет сил подниматься, не нужно себя мучить – остановись, отдышись, попей воды, переведи дух… Даже маленькая остановка на 1—2 минуты заметно сбавляет нагрузку на ноги и остальные части тела и, главное, поднимает настроение. Дольше стоять тоже нельзя, потому что привыкаешь к расслабленному состоянию и потом собраться с силами и заставить себя идти будет только труднее. То же самое касается и велосипеда. Я стараюсь преодолевать горы «в седле». Но иногда приходится слезать с велосипеда.

Теперь техники… Первая – «10 вдохов-выдохов». Когда нет сил идти дальше, остановись и сделай десять глубоких вдохов-выдохов. Цифра условная и определяется каждым самостоятельно. И снова в путь. Вторая техника – ориентиры. На крутых подъемах, если чувствуешь, что не хватает сил пройти его за один раз, намечаешь себе ориентир: дерево, скалу, поворот тропинки – и идешь до него. Далее остановка: «10 вдохов-выдохов» – и снова в путь до следующего ориентира. Профессиональные альпинисты и ходоки могут оспорить мои техники и правила. Все, что я пишу здесь и далее, – лично мои находки и размышления, проверенные на собственном опыте, исходя из особенностей моего организма.

Пятая и шестая тропы пересекаются. Получается своеобразный крест. Поэтому, одолев наконец трудный подъем, я вышел на место, на котором уже был, где сходятся тропы, с самым красивым указателем. Но на этот раз вместо того, чтобы пойти вниз к Сан-Донато, я продолжил взбираться к деревне Ле Эй, а это еще метров двести набора высоты. И тут тропа проявила себя во всей красе. Отыскать правильный путь с первого раза было решительно невозможно: по карте не понять, указателей нет. Только потом, когда пройдешь тропу, вернешься домой и в голове сложится карта местности, пройденной ногами, отыскать тропу кажется легче легкого.

Я снова потерялся. Но благодаря этому вышел к деревне Гиал, чего не планировал делать или даже не знал о ее существовании. На карте все деревни отмечены, но на деле сложно понять, где одна деревня, а где другая и где их вообще искать. Вот еще одно правило в горах: потеряться страшно, но иногда только потерявшись можно набрести на место, которое не планировал посетить, и найти что-то интересное. При входе в деревню красивая вывеска: BENVENUTI A GIAL. Подобные вывески есть во многих деревнях, но нигде вы не найдете двух похожих. За ней, на большом открытом плато, несколько домиков. Вокруг никого. Зато Копполо как на ладони. Теперь уже ничто не мешало мне созерцать гору от начала и до конца. Увидел дом Артуро. Вот оказывается где он живет! Одно дело забраться за пятнадцать минут на машине с Инес. Другое – подняться на ту же высоту за полтора часа своими ногами. Ощущения разительно отличаются.

Вернулся на тропу и взял направление на деревню Ле Эй. Деревня Ле Эй совсем небольшая: церковь, несколько домов и два или три ресторана.

Обратная дорога была все время под горку. Но такая запутанная, что я шел и чертыхался про себя. Тропинка пересекает автомобильную дорогу, и понять, куда идти, можно лишь интуитивно. Несколько раз уходил не туда. Приходилось возвращаться. Нашел очередной молитвенник (о том, что это такое – дальше), на этот раз похожий больше на скворечник. Покосившийся и пустой внутри: без икон, без свечей и цветов. На одном из электрических столбов на дороге кто-то даже добавил к шестерке – номеру тропы – еще две.

* * *

Еще неделю или две назад, во время собрания, я предложил Инес со следующего же маршрута взять кисточку и банку с краской и начать наносить дополнительные стрелки на деревья, ремонтировать указатели, так как теряюсь на каждой тропе. Но она сразу же одернула меня, сказав, что фотографии, пометки на картах – это да, но непосредственно на тропах ничего самостоятельно делать мы не можем – для этого есть специальный туристический центр, здесь он называется «Про Локо». Про Локо есть в Ламоне, в соседней деревне Соврамонте… в каждой более-менее крупной деревне. Маршруты в Ламоне – часть еще больших маршрутов. Горы только с виду дикие, а горные тропы нехоженые. Иногда это действительно так, но все важные тропы пронумерованы. Давать рекомендации, где что не так, можно. А «не так» в Ламоне много чего.

Провинция Беллуно, в отличие, например, от соседней Трентино – Альто-Адидже, где все по-немецки «чистенько и аккуратненько», вообще отличается неорганизованностью и даже некой дикостью окружающего ландшафта. Как только что рассказал, номера троп по пути встречаются далеко не везде или написаны так, что разобрать невозможно. Не везде понятно, где начинается тропа, а где заканчивается. Много развилок с двумя и более тропами. Стоишь, вертишь карту на 360 градусов, пытаясь понять, откуда пришел и куда идти дальше… Хорошо, есть вторичные метки: поилки, кресты…

В горах много крестов, в основном деревянных. От маленьких и простых до больших и сложных по конструкции, с Иисусом и без него, в заброшенном состоянии и те, за которыми бережно ухаживают, на открытых пространствах и в самых неожиданных местах, на вершинах и во впадинах. Есть также небольшие молитвенники, как я их назвал: углубления в скалах или специально сооруженные домики с иконами Девы Марии и святых, фигурками, свечами и цветами внутри. Есть даже целые молельные комнаты. Правильно они называются «капитель». Я не религиозный человек, но не обращать внимание на них невозможно и, наверное, неправильно. К тому же, это хороший ориентир. Каждый раз теперь, возвращаясь из очередного похода по горам или поездки на велосипеде, которые не всегда даются легко, «заглядываю» в молельную комнату на перекрестке в Рунье – так или иначе каждый раз мимо нее проезжаешь. «Спасибо».

Также в горах много поилок – краников с водой или просто родников. Многие из них тоже отмечены на картах. В деревнях есть фонтаны, но используются они для хозяйственных нужд – везде висит знак non potabile («пить нельзя»).

По всем этим и подобным им ориентирам и определяешь свое местоположение, когда на тропе нет номеров и прочих указателей. Но в основном логически всегда можно понять, куда идти. Нужно лишь на минуту-другую остановиться и поразмыслить. Это не по дикому лесу в Карелии ходить, где вероятность не вернуться в разы больше. Там нет ни троп, ни знаков. Удача, если заблудившись, выйдешь на просеку. Сколько я наслушался в детстве от бабушки страшных историй про то, как люди, да и сама бабушка, блуждали в лесах и с трудом возвращались обратно. Лес водит кругами. В горах проще: леса в привычном понимании слова нет, полным-полно троп и если где-то проложена тропинка, то она обязательно куда-нибудь ведет. К тому же местность я уже неплохо изучил, ориентируюсь. С каждым разом все лучше. Делаю пометки на своей «черновой» карте: где не хватает указателей, где легко заблудиться, а также отмечаю на карте характер местности – где в горку, а где можно прогуляться, где лесная тропа, а где панорамные виды.

7. Высокая тропа

Отправление: Ламон.

Объекты на пути: Вальдаланга, Скейд, Фурьяной.

Прибытие: Ламон.

Уровень сложности: простой.

Время в пути: 4 часа.

Протяженность: 7 километров.

Перепад высот: 430 метров.

Характер местности: высокая гора, панорамные виды, лесная тропа.

28 мая

Думал-думал, с чего начать… Рассказ никак не складывался. Каждый раз, сочиняя очередной рассказ, стараюсь выбрать в череде событий какую-то главную тему. Что же было главным в прошедших неделях? Наверное, то, что я начал тренироваться. Начал я примерно месяц назад, но тренировался не регулярно. И вот теперь, с наступлением лета, стал заниматься каждый день. Благо погода стоит хорошая. Но немного странная: утро каждого дня теплое и солнечное, а вторая половина – хмурая и дождливая. Поэтому я стараюсь посвятить тренировкам время сразу после завтрака, пока есть силы и желание. Чем дольше длится день, тем меньше тянет к физическим упражнениям.

Мои тренировки – это два из трех моих любимых видов спорта: кик-боксинг и велоспорт (третий – баскетбол). Хесус изъявил желание научиться основам кик-боксинга. Отчасти это послужило стимулом и для меня. Мы хотели начать еще в марте, но начали только сейчас. Погода! И уже закончили. Как и следовало ожидать (а я, наивный, надеялся! будто не знаю Хесуса), хватило его ровно на одно занятие. Виной всему растяжка. У меня и самого давно уже нет никакой растяжки. А про него и говорить нечего. Поэтому тренироваться приходится одному – сложнее себя заставлять. Я успел научить его только двум основным ударам: прямым левой и правой рукой. И кое-каким базовым вещам вроде правильной постановки ног, прыжков… Затронул даже какие-то философские вопросы.

После растяжки что-то вроде силовых упражнений. Футбольных кубков в школе хоть отбавляй, а ни одной гантели нет. Может быть, использовать кубки?! Но я и не любитель тягать тяжести. Я придумал собственную простую систему: отжимания (на руки), пресс (туловище), приседания (ноги). В количестве, например, 25—30—35 – с разницей пять, так как тяжелее всего отжимания, легче всего приседания. Задача в том, чтобы с каждой неделей увеличивать число всех трех компонентов на два-три раза, чтобы не нагружать мышцы и закрепить результат. Мышцы должны привыкнуть. Так постепенно можно выйти на 50 и более отжиманий в день или что-то в этом роде и поддерживать это количество.

Этих трех самых простых упражнений, как мне кажется, достаточно для поддержания себя в хорошей физической форме. Для походов и поездок на велосипеде по горам – точно. Здесь важна общая сила тела, выносливость, пружинистость, цепкость, хорошая дыхалка, а не накачанные мускулы. Вот у Хесуса мускулы накачанные. Он небольшого роста, крепкий. Видно, что занимался в качалке. Ударить сильно может. Перерубить дрова поперек может (я не могу). Но на велосипеде по горам он не ездок. Так же как и не ходок. Вообще. А я с каждым разом все лучше и лучше себя чувствую и на велосипеде и на своих двух. Ежедневные занятия помогают.

Тут главное – заниматься регулярно. Нельзя пропускать! Пропустишь день – пропустишь и следующий! Где два, там и три, где три, там и неделя. И всё… Заставить себя снова заниматься будет очень сложно. Войти в набранную (и потерянную форму) еще сложнее. Как заставить себя тренироваться? Это как с едой. Одно время я не любил оливки, терпеть их не мог. Просто не понимал их вкуса. Но потом распробовал. Так же и тут. Нужно почувствовать вкус к занятиям. Понять, что тебе самому нравится быть в хорошей физической форме, что от этого зависит твое настроение на день, что ты без этого уже не можешь. А для этого нужно всего ничего: отжаться и присесть пару раз, покачать пресс.

На все про все у меня уходит минут пятнадцать-двадцать. Больше не занимаюсь, чтобы самому не надоедало. Когда хорошая погода, занимаюсь во дворе. Когда дождь – в одной из комнат.

И сразу после этого – велосипед. На дыхалку. Бегать я не люблю. Да и зачем, когда есть велосипед? Спускаюсь с горы в Ламон, в Ронке или Косту – разработал три маршрута, ставлю тяжелую передачу (соотношение звездочек на велосипеде, которое дает нагрузку на ноги) и поднимаюсь обратно. И просто стараюсь кататься теперь каждый день, несмотря на то, устали ноги или нет. Велосипед, конечно, самая настоящая рухлядь. Под горку он еще едет. Но на равнине сразу встает. Отец отдал мне в поездку свой фотоаппарат. Нужно было брать еще и его шоссейный велосипед!

29 мая

Красили комнаты на втором этаже в более яркие цвета, а то уж больно они неприглядные: половина белая, другая бежевая. В сочетании с металлическими кроватями и шкафами – ну точно казарма. Для этого из комнат пришлось временно переехать. Вещи Хесуса, и так не слишком аккуратного – в нашей комнате он никогда не убирается – валяются теперь везде и всюду. К слову, в школе в этом плане полная свобода. Можно оставить все что угодно и где угодно: одежду, технику, личный дневник… Никто и не подумает взять чужое. В Европе в плане личного пространства все четко: если оставил где-то вещь, область вокруг нее стала твоей.

За краской ездили в магазин лаков и красок в Фельтре. Для нашей с Хесусом комнаты, посовещавшись, выбрали синий. У обоих комнаты в родительских домах именно этого цвета. Три разных оттенка синего. Потому что у Хесуса заработало воображение, и он начал по ходу придумывать, как должна выглядеть наша комната. «Основные стены светло-синие – чтобы не напрягали, рамка вокруг окна – темная, чтобы окно выделялось, дверной проем – третий оттенок», – объяснял Хесус. Один из оттенков выбрали точно такой же, как цвет озера Сенайга – лазурный. Эла и Диона справились сами и без помощи Хесуса. Их комната получилась оранжево-пурпурной. Окна комнаты выходят на запад, поэтому с утра в ней нет света. Поэтому такие цвета.

Хесус, конечно, на этом не остановился и решил проявить свой художественный талант и здесь. Отобрал у Элы и Дионы их краски и раскрасил свой угол в нашей комнате всеми цветами, что у нас были. Причем в оригинальной манере – наносил краску, брызгая кисточкой! Я как раз зашел в комнату и видел все своими глазами. Это была чистая импровизация! Я спросил его, что он хочет нарисовать. Он ответил: «Сам не знаю, что получится…» И в этом весь Хесус! Талант. Получилось (слава богу) что-то вроде дерева. Так, по крайней мере, его творение видится из моего – противоположного – угла комнаты. В Венеции как раз началось знаменитое биеннале современного искусства, которое продлится до ноября. Времени заявить его работу на конкурс хоть отбавляй.

Но и это еще не все! Дерево, видимо, не давало ему покоя, выглядело незаконченным, и он дорисовал внизу Майорку – свой родной остров. Нашел в интернете карту, распечатал, вырезал по контуру, сделал трафарет и раскрасил зеленым баллончиком. Не случайно. В моем представлении Майорка была оранжевой, какой и представляют обычно саму Испанию, но Хесус сказал, что она зеленая, на острове много зелени. Получилась как настоящая. Каждую свою работу он непременно подписывает J. A. R. M. (напомню: Хесус Антонио Ромеро Мунар) и добавляет год. У него были и более грандиозные планы – нарисовать на своей стене в комнате карту Италии, причем в правильном масштабе по отношению к Майорке. Но, слава богу, передумал. Неизвестно, что бы получилось.

Пока красили стены, старались как-то убить время, чтобы работа шла быстрее и веселее. Я попросил Хесуса научить меня нескольким испанским словам. Это тоже наша давняя, еще мартовская, договоренность. Собственно, все, о чем мы с ним договорились – я учу его кик-боксингу, он учит меня испанскому, вместе мы пьем – было еще в первые дни марта, сразу после приезда. То, что вместе мы пить не можем, понятно стало тогда же, а вот до прочих обещаний мы только добрались. Тут я поймал себя на мысли, что Хесус учит меня испанскому – как наладить дружественный контакт на чужом языке с незнакомыми людьми, а я учу его кик-боксингу – как причинять людям боль. Правда, странно? И свела же вместе судьба таких непохожих друг на друга людей. Но я ей благодарен!

3 июня

Посадили огород. Буду краток. Видела бы это бабушка, оторвала бы руки. Землю толком не обработали – полно сорняков. С того момента, как ее вспахал трактор, прошло время – земля засохла. В почве полно камней. Разметили участок. Пересадили рассаду в землю. Рассада вялая. Вырастет ли что-нибудь из этого – трудно сказать. Получилось три грядки фасоли, одна грядка картошки – буквально десять кустов, пара кабачков, два куста помидор, помидоры черри, горох, красный перец, кукуруза, салат, капуста, тыква и какая-то зелень вроде нашей петрушки… Но всего по одному-два саженца!

«Не огород, а детский сад», – сказала бы на это бабушка. И действительно, похоже на маленькие огороды, которые, бывает, организуют в детских садах или прямо возле подъездов. Хотя, может быть, я погорячился в своих суждениях. Сажали ведь в прошлом году. Я сколько ни намекал, что практически вырос в деревне (до школы я проводил в Приветнинском каждое лето), у меня советов так никто и не спросил. Я и сам не знаю точно, как сажать, но где-то в подсознании сидит, и если что, достал бы. Зато советы давали все кому не лень. Огород у нас пусть и неказистый, зато органический. Никаких удобрений и пестицидов. Только компост из пищевых отходов. В противоположность некоторым огородам в Ламоне, которые на загляденье, но их владельцы скорее всего используют удобрения.

4 июня

Мне показалось, что мастер-классы с детьми закончились и детишки больше не придут, но они пришли снова, теперь уже в последний раз. Никаких занятий уже не было, а был праздник, прощальная вечеринка. Каждый принес что-нибудь сладкое: лимонад, печенье, конфеты, шоколад, родители некоторых специально испекли пироги… Так сказать, их благодарность нам за работу. Это было очень трогательно. Мы просто ели все это и играли.

Пришли не все, но уже больше, чем в прошлый вторник, когда в школу привезли только шестерых. Видимо, часть родителей сменили гнев на милость. Дело в том, что во время нашей лесной прогулки дети перемазались с ног до головы. Все шесть ребятишек были на редкость смущенными, стеснительными и, я бы даже сказал, грустными. Робко зашли в школу, робко сели за стол. Невероятно! Если вспомнить, как они громили школу до этого. Видимо, досталось им от родителей за позапрошлый раз. Ну и нам… в какой-то мере. Родители им такого не позволяют.

Я наблюдал за ними, пока они играют. С виду они одинаковые, ну то есть как дети. Но каждый уже личность, у каждого своя жизнь. Одна девочка, Сара, рыжая, самая бойкая, пришла с братиком. Он был какой-то зажатый. Она от него не отходила ни на шаг – мама попросила, всячески вовлекала его в игры, обнимала, разговаривала с ним, чтобы он не чувствовал себя одиноко. А когда он пробежал с мячом все поле, вернее, наш двор, и сделал тачдаун (мы играли в какое-то подобие рэгби), так просто носила его на руках. Потом, когда ей захотелось поиграть самой, она стеснительно попросила нас присмотреть за ним, пока она будет играть. Жизнь…

А вообще у них интересные и красивые имена: Лука, София, Микеле, Марта, Мигель, Феовио, Джоя (у нее есть сестра, которая еще меньше, чем она, но похожа на нее как две капли воды – с такими же большими глазами и светлыми волосами, обе – настоящие бестии!), Элеонора, Сирия, Мириам, Грета, Мартина, Эрика, Дженни, Карлотта, Кьяра, Марисоль, Соня, Джованни, Елена… При этом какие у них имена, так они и выглядят. Грета – вылитая Грета, Сирия – Сирия, а Карлотта – Карлотта. Представить легко.

5 июня

Не перестаю сравнивать Ламон и Приветнинское. В каждом из пяти углов на центральной площади в Ламоне расположен бар. Это сосредоточение ламонской жизни. Люди сидят в барах днями напролет, потягивают пиво, вино или шприц – популярный местный коктейль, общаются, смотрят на дорогу, на проезжающие машины, кто что делает… как в Приветнинском, как моя бабушка, которая каждые пять минут выглядывает в окно и не пропускает ни одного идущего по дороге человека. Как же можно пропустить: Вася пошел к Лиде, Вера вернулась от Сани. Но я понял, что Ламон – не Приветнинское. Отличие в том (и очень важное отличие!), что это не какое-нибудь российское захолустье, где люди сидят безвылазно, а довольно-таки интернациональное место.

Во-первых, из-за нас, волонтеров. В Ламоне живут украинцы (а где они не живут?), но второго русского, кроме меня, в Ламоне нет. Во-вторых, подъезжает к бару на мотоцикле один персонаж, воодушевленный, чуть меня не сбил… Оказалось, три дня назад вернулся после года путешествий по Южной Америке. Сам живет в Пецце, то есть почти сосед. Путешествовал вместе с каким-то русским. Поэтому мы с ним и заговорили. До этого были в Ле Эй на ужине в семейном ресторане, который держат двое братьев и сестра, молодые ребята. Тоже только что вернулись после шестимесячного пребывания в Австралии: работали волонтерами на фермах, изучали местный рынок общественного питания, перенимали опыт… Или еще один пример: Марио, наш общий знакомый, который часто заглядывает к нам в школу, или мы встречаемся с ним в зале для клаймбинга, пять лет жил в Коста-Рике, где выучил испанский и так далее… Там у него родственники. Много итальянцев в свое время эмигрировали в Центральную и Южную Америку.

Поэтому Ламон – одновременно, и деревня и нет. Что-то здесь как в Приветнинском, а чем-то он кардинально отличается – в лучшую сторону. Тут у всех, по-моему, есть вода, электричество и газ в домах. Тут есть рынок и все прочие жизненно важные объекты: супермаркеты, мясная и овощная лавки, несколько булочных, парикмахерские, банки, почта и почтовые ящики, автобусные остановки… Есть даже больница и дом престарелых. А если даже этот «набор» покажется кому-то недостаточным, то до цивилизации рукой подать: Ламон – Фельтре – Тревизо – Венеция – Аэропорт Марко Поло – весь мир…

Поселок Приветнинское, где у моей бабушки, находится на Карельском перешейке в 100 километрах от Санкт-Петербурга по направлению к Выборгу, сразу после условной границы между «большим» Санкт-Петербургом и Выборгским районом Ленинградской области. Каждый раз, когда мы пересекаем вместе эту воображаемую линию, я слышу ее вздохи, причитания и жалобы: «Закончился город, а вместе с ним и цивилизация…» От поселка до железнодорожной станции и автобусной остановки – 3 километра пешком. Хорошо хоть дорога асфальтовая, а не грунтовая. При этом заканчивается она аккурат возле нашего дома, дальше фактически начинается лес. В Приветнинское не ходит автобус. Только школьный два раза в день, но уходит он рано и возвращается поздно – расписание неудобное. Летом, во время школьных каникул, не работает. Школа находится на территории воинской части на Финском заливе. В Приветнинском нет аптеки или фельдшерского пункта. Вместо нее – остатки сгоревшего дома. Когда-то, когда мне было четыре года, аптека была, но с той поры времени утекло много, а время в России имеет удивительную способность не совершенствовать, не обновлять, а, наоборот, разрушать постройки, вещи, людей и их благие идеи. Будто работает против нас, а не нам во благо, будто идет обратным ходом.

В Приветнинском всего два продуктовых магазина и один промтоварный. Цены – по словам бабушки – сильно завышены. То, что она покупает в деревне, в городе стоит в два-три раза дешевле. Про качество продуктов и говорить не стоит. Овощи на рынке в Ламоне – если и не из самого Ламона, то из соседних деревень. Фаджоли Ламон выращивает сам и лучше всех. Откуда берутся овощи в Приветнинском – бог его знает. Хорошо, если картошка белорусская – к ней, по крайней мере, есть какое-то доверие. Впрочем, овощи – последнее, что бабушка покупает, – все выращивает сама. Ее можно понять. Но все остальное – хлеб, сыр, молоко – приходится покупать в магазинах, никуда не денешься. Почта то и дело закрыта, почтальон то и дело в отпуске. Видели бы вы счастливое лицо бабушки, когда она возвращается из города с охапкой газет: «Ну теперь почитаем!» Вроде бы есть библиотека, из которой вроде бы можно брать какие-то книги, но выбор там невелик: книги наподобие «Чекистов Балтики» пользуются популярностью.

В Приветнинском нет церкви. Ближайшая церковь в воинской части. Колокола на ней звенят только по большим церковным праздникам – никому и в голову не придет, как в Ламоне, играть мелодии каждый день в одно и то же время или использовать церковь как часы. «Ваня! Я сегодня слышала колокола – доносились», – делится впечатлениями бабушка. В получасе от Приветнинского находится не Фельтре – пусть и небольшой, но интересный и комфортный для жизни город, где есть все и даже больше, чем нужно, потому что город окружен горами – а Зеленогорск, в котором, казалось бы, тоже все есть, но на одной довольно тоскливой улице. Я мог бы продолжать и дальше, но пора остановиться. Сравнение с Ламоном – неправильное. Если и можно с чем-то сравнивать Приветнинское, так это с Ариной: там тоже нет ничего – тут все сходится. Или лучше даже с Сан-Донато. Нет! Лучше даже с Беллотти – заброшенной деревней, здесь Приветнинское окажется в выигрышной ситуации и покажется раем для жизни.

Отчего в Приветнинском не так, как в Ламоне? Не верю я в безалаберность и лень русского народа! Может быть, расстояние играет свою роль? У Мариуша Вилька я нашел такую мысль: «В конце концов, Российская империя забыла о Севере, раскинувшись на восток, на запад и на юг – разом». Перед этим страниц десять он посвящает описанию русского севера, каким он был до того, как Россия стала империей. Месту, невероятному по красоте. С удивительными людьми, легендами, со своей особенной архитектурой. Богатому и самодостаточному. Куда приезжали и где оставались навсегда, несмотря на тяжелейшие климатические условия. Где почти ничего не растет. Где холодно. Одиноко. Темно. Но одновременно, как в космосе, как на другой планете. В северной пустоте. И одновременно красоте. Это нужно почитать книгу.

С развитием Новгорода, а затем Москвы и открытием русских «Америк» – Кавказа, юга, Урала, Сибири, Дальнего Востока – про север забыли. И ладно бы просто забыли – оставили так, как есть. Нет, сделали его (вместе с Уралом, Сибирью и Дальним Востоком) местом каторги, одной большой тюрьмой. Но ведь если подумать, то север, Урал, Сибирь и Дальний Восток – самые интересные и красивые места в России: Онего и Белое море, Уральские горы, Алтай и Байкал, Камчатские вулканы… В центре и смотреть нечего. То есть туда, где и нужно было развивать цивилизацию, цивилизация не добралась.