Текст книги "Во имя очищения"

– Откуда… Это у тебя? Отвечай! Ты украла его у Зои, верно?! – Кирилл продолжал кричать, но уже не от злости. Он был растерян, напоминал ребенка, которого одного бросили на улице.

– Нет… Она сама… Отдала его мне. Сказала, чтобы… я вернула его тебе… Когда ее не станет… – вдохнув поглубже, я использовала последние силы и села, опираясь рукой о пол. – Мы с ней встречались в кафе. Разговаривали… Я знаю, что она для тебя значит. Не представляю, что такое потерять сестру. Даже если она сводная. Но, даже так, она не хотела, чтобы ты тут убивался и запивал свое горе…

– Откуда тебе в принципе знать, чего она хотела?! Вы ведь даже толком не общались. Я сам-то ее не понимал…

– Зато она прекрасно понимала тебя… И свою жизнь она отдала для того, чтобы ты был в безопасности.

Кирилл хотел еще что-то сказать мне в протест, но лишь закусил губы. Сжав медальон обеими руками, он прижал его к лицу и поджал ноги. Сквозь тихий скулеж, я лишь слышала, как он начал просить прощения. Не знаю перед кем, но уверена, что нужные люди его услышали и простили. Уж я то точно.

Запись 27. Младшая сестра

И вот мы расстались, ты сгинула в мраке,

Оставив лишь мне медальон.

На что мне, о Боже, проклятье издали.

Где согрешил я душой?

5 января; 13:05

Закрыв дверь, я остановилась на пороге небольшого кафе, окидывая взглядом посетителей. Заведение находилось недалеко от полицейской академии, поэтому пользовалось большим спросом у молодежи. А поскольку сейчас длились новогодние каникулы, посетителей было больше, чем хотелось бы. Благо, переживать на счет столика мне не было нужды. Зоя приехала около получаса назад и успела зарезервировать нам место. Честно, я не ожидала такой пунктуальности от нее. Впрочем, вся наша встреча была чем-то из ряда вон выходящая.

– Надеюсь, я не сильно заставила тебя ждать? – отстегивая пуговицы на пальто, я скинула верхнюю накидку, освобождаясь от теплой одежды. Девушка же еще до моего прихода избавилась от теплого розового пуховичка и сейчас сидела в легком свитере, пряча ладони в длинных рукавах. Заметив меня, Зоя слегка приподнялась и широко заулыбалась, хоть, кажется, и была немного растеряна.

– Что ты, нисколенько. Может тебе чего-нибудь заказать? О! – уперевшись руками в стол, Зоя наклонилась ко мне ближе, – Здесь подают чудесное мороженое. Ты обязательно должна его попробовать! Офи…

– Не стоит. Мы же не для этого встретились, – я отмахнулась рукой, показывая подходящему официанту, чтобы тот не подходил к столику. Немного успокоившись, Зоя села на место, но ее лучезарные глаза все не переставали осматривать зал, в поисках чего-либо, за что можно было бы зацепиться. – И еще. Кирилла здесь нет, так что можешь не вести себя столь накручено. Предполагаю, что это очень тебя выматывает.

Убрав руки со стола, Зоя окончательно потупила взгляд, тихо усмехнувшись. Нежная улыбка сменилась ехидной, а широкий невинный взгляд пропал за полуприкрытыми черными ресницами. Стройная, вытянутая, хрупкая девушка теперь больше напоминала статную, коварную злодейку и уверенную в себе женщину, нежели ребенка.

– И как давно ты поняла ради чего весь этот спектакль? – голос Зои продолжал звучать ясно и чисто, но без привычных милейших слов, он уже не был тем детским воплощением вечной радости и безмятежности.

– Практически с самого начала. Слишком уж ты переигрываешь. Тебе не казалось, что для своих лет пора бы уже ввести какие-то рамки? – я попыталась сохранять строгую позу, однако наш разговор явно расслабил девушку, из-за чего мне становилось неловко. Тихо рассмеявшись, Зоя облокотилась о спинку кресла.

– А Кириллу, похоже, это даже нравится. По крайней мере, он все еще верит в тот образ, который я создала. Не рушить же его детские представления о том, что в этом мире есть хотя бы один лучезарный человек, – взяв в руки салфетку, Зоя начала аккуратно ее складывать в самолетик.

– То есть, по-твоему таких людей нет и их образ можно создать только враньем? – я наблюдала за аккуратными движениями пальцев, которыми Зоя ловко складывала белоснежную, тонкую бумагу, придавая ей необходимую форму.

– Ну почему же? Может и есть. Только где-то очень-очень далеко… – закончив свое творение, Зоя сняла с настольной керосиновой лампы стеклянный абажур и поднесла самолетик к открытому огню. Подперев голову рукой, девушка начала внимательно наблюдать, как бумага медленно таяла в пасти открытого пламени. – Однако, судя по тому, что творится в нашей стране, у нас такого человека точно не встретишь. У нас ведь выживают только эгоисты, подхалимы, убийцы и воры.

– И к какой же категории относится Кирилл?

– А вот это я как раз и хотела с тобой обсудить, – отряхнув руки, Зоя вернула взгляд на меня. Улыбка окончательно пропала с ее лица, из-за чего оно казалось еще более взрослым, чем было на самом деле. Как же все-таки эмоции влияют на восприятие нас окружающими. – Он слишком безоружный для жизни в этом месте и в это время. А поскольку мне осталось не так уж и много… – девушка сделала многозначительную паузу, но я не стала лезть в ее монолог. Так или иначе, похоже нам всем осталось не так уж и много. Коля, вероятнее всего, не выдержит одиночества и снова попадет в дурдом. Зою неблагородно убьют ради непонятной веры. Кирилл, не выдержав удара, повеситься или совершить какую-нибудь другую глупость. А меня приговорят к смертной казни уже этим летом. Вот так вот и распадется бесславная компания, у которой с самого начала было немного шансов остаться вместе. – Поэтому ты должна мне помочь. Больше я никому не могу доверить защиту над Кириллом. Остальные просто не справятся с его своеобразным… темпераментом. А вы, вроде бы, даже сблизились. Не подумай, я не против. Он должен был себе кого-то найти рано или поздно.

– Какая милосердная подруга. Где же продавались такие друзья? Я бы приобрела себе парочку, – немного выдохнув, я постаралась снять напряжение и, расслабив плечи, опустила их вниз. Постепенно, я даже начала привыкать к «такой» Зое.

– Поправочка. Мы с Кириллом не друзья, – Зоя отрицательно помахала пальцем, а после достала из своей сумочки небольшой документ. Неуверенно придвинув его к себе, я прочитала бумажку, подтверждающую процесс усыновления. – Ты была права, когда сказала, что Кирилл главный гость в моей жизни. Уже двадцать четыре года он мой любимый и единственный старший брат.

Лето. 1994 год

– Эй, ты чего ревешь? – проглатывая слезы и приглушая всхлипывания, я протерла глаза, поднимая взгляд на высокую фигуру. Кудрявый, немного неряшливый мальчишка в коротких шортах на подтяжках, сердито свел брови вместе, наблюдая за моим плачевным состоянием. Он часто появлялся в этой части парка и проводил здесь почти весь день, но отец говорил мне держаться подальше от таких хулиганов. Однако, вспомнив про свое несчастье, я даже не сумела ему ответить, как слезы с новой силой полились из глаз. – Не реви, тебе говорят! Что случилось? – Проявив больше интереса, мальчишка сел на корточки напротив, убирая мои руки в стороны, чтобы разглядеть мое лицо.

– Змей… Залетел н-на… На дерево… Это мамин змей… А я… я… – не выдержав, я закричала от испуга, понимая, что со мной будет. Отец не разрешал мне трогать мамины вещи, говорил, что это испортит меня, превратит в глупого ребенка. Но больше игрушек никаких в доме не было, а просто сидеть на лавочке в парке было не самой приятной затеей.

– Да прекрати ты. Хочешь, чтобы все увидели, как ты плачешь? К тому же, зачем реветь, если тебе на помощь пришел самый отважный человек? – подскочив на ноги, мальчишка выпрямился и гордо задрал нос вверх. Шмыгнув носом, я постаралась успокоиться, все еще не понимая, чего он от меня хочет.

Сделав несколько шагов назад, мальчик посмотрел на высокий дуб, среди ветвей которого и застрял воздушный змей. Будь я немного выше и сильнее, может быть и достала бы его, но, к сожалению, ростом я не вышла. Остальные девчонки уже подрастали и были на голову выше меня. Папа говорит, что это временно и скоро я их всех перегоню. Очень на это надеюсь.

– Ну и чего ты распереживалась? Сейчас пара усилий и мы его… достанем… – приподнявшись на носки, мальчишка дотянулся рукой до самой нижней ветки и подпрыгнув, схватился за нее обеими руками. Замахав ногами, он быстро нащупал небольшой выступ в коре и, встав на него, стал подтягивать себя наверх. Встав с земли, я прижала руки к себе, наблюдая, как он ловко перебирается с одной ветки на другую. Не смотря вниз, он, казалось, даже не уставал и испытывал неописуемое удовольствие от процесса. Конечно, мальчишки часто лазят по деревьям, но разве каждый из них готовы помочь? И это их папа называет хулиганами?

– Осторожно! Только не порви его, пожалуйста. Он очень ценен моему отцу, – я подошла ближе к дереву, когда мальчик дополз до нужной ветки и стал дергать змея за хвост. Зацепившись за листву, он какое-то время сопротивлялся, но вскоре поддался движениям мальчика и оказался у него в руках. Всего несколько мгновений, и спаситель воздушных змеев уже стоял передо мной, вручая целую игрушку. – Спасибо! Спасибо! – Выхватив змея, я тут же его покрутила, проверяя, не порвались ли где-нибудь крылья. – Что ты хочешь за помощь? У меня очень богатый папа! Хочешь, я выпрошу тебе новую игрушку? Или велосипед? Или что еще мальчишки любят…

– Прекрати! Спасители не берут плату у пострадавших. Это их работа, – обиженно, мальчишка отвернулся от меня, складывая руки на груди. Оббежав его, я встала на носочки, приближаясь к его лицу.

– А ты уже работаешь спасателем? Как это?

– Не работаю. Но я учусь. Когда-нибудь точно им стану! Пока не знаю кем точно, но обязательно буду помогать таким неуклюжим девчонкам как ты, – щелкнув меня по носу, он заулыбался так, что я увидела небольшие щели от выпавших молочных зубов. – Хочешь вместе позапускаем змея? А то ты снова его на дерево закинешь.

– Да! Очень хочу! Очень-очень! – я вручила мальчику змея, а сама схватила рукоятку от него. Как и раньше, он весь день провел в парке, пока вечером его не забрала мама. Только теперь с ним была я. И теперь этот мальчик не казался мне странным хулиганом, который постоянно носится один, подбегая к каждой гуляющей компании. Да и я теперь не сидела одна на лавке. В какой-то момент у меня появился друг: мальчик в шортиках на подтяжках с взъерошенными волосами.

Ноябрь. 1994 год

– А еще говорят, что в столице есть огромный зоопарк. Там есть все животные мира! – я осторожно шагала по бордюру, расставив руки в стороны. Мальчик шел рядом со мной, держа в руках небольшой букет из воздушных шариков. Кажется, сегодня у его мамы день рождение, и он решил сделать ей такой сюрприз.

– Да не ври. Не могут там быть все животные мира. К тому же, откуда ты знаешь? Ты ведь никогда не уезжала из города.

– Ну и что! Мой папа часто туда ездит. И он обещал, что когда-нибудь возьмет меня с собой. Вот увидишь, я обязательно возьму тебя с собой и докажу, что я не вру, – обиженно топнув ногой, я остановилась, наблюдая как мальчик продолжал идти вперед. – Слушай, а почему тебя забирает только мама? Твой папа много работает?

– Наверное. Я его не помню. Он решил, что нам с мамой лучше остаться одним. Впрочем, он был прав. Я сам способен защитить свою маму. Мы обойдемся и без него, – мальчик посмотрел на шарики, а после небольшой паузы, перевел взгляд на меня. – А где твоя мама?

– Не знаю. Папа не любит об этом говорить. Он всегда злится, когда я о ней говорю. Наверное, она тайный агент и просто скрывается. А мне нельзя знать, чтобы я никому об этом не рассказала! – я гордо улыбнулась, однако спустя пару секунд тут же подбежала к собеседнику и взяла его за руку. – Только не говори никому! Это секрет!

Он рассмеялся и закивал. Вручив мне пару шариков, мальчик продолжил идти вперед, расспрашивая меня о столице. Его семья была не так уж и богата, поэтому они никогда не покидали этот город. Но не страшно! Когда я подрасту, я обязательно поделюсь с ними деньгами. Все-таки, этот мальчик самый улыбчивый из тех, кого я знаю. К тому же, он проводит со мной почти все свое время, делая и меня счастливой. Жаль только, что я не знала, что это был последний день, когда и он, и я улыбались искренне.

1994 год. Вечер этого же дня.

– Очень рад, что твой сын подает большие надежды. Может быть, он даже превзойдет своего отца и приведет этот город в порядок, – отец разговаривал с высоким мужчиной в противном зеленом галстуке. У него было узкое лицо, от которого веяло чем-то неприятным. Впрочем, позади него стоял мальчишка с прилизанными светлыми волосами, который также не внушал доверия.

– Степан действительно быстро учится. Но ему пока что не хватает той стойкости, которая есть у нас. Не думаю, что он справится с должностью. В прочем, это будет ясно уже после школы, – мужчина в галстуке положил руку на сына, который пронзительно осматривал меня с ног до головы. Приподняв плечи, я спряталась за спину отца, сильнее хватаясь за его пиджак.

Раз в неделю мы приходили в полицейский участок, чтобы узнать, как обстоят дела в городе. Папа говорил, что это очень важно, ведь по новостям ты никогда не узнаешь правды. А если у тебя есть связи в полиции, то ты первый будешь в курсе всех событий. Я же никогда не понимала эти события. Может быть, была слишком мала, но атмосфера, царившая в этом месте, мне не нравилась.

Устав от разговора взрослых, я отошла от отца и пошла вдоль коридора, заглядывая в небольшие окошки в стенах. Внутри кабинетов сидели взрослые статные люди в узкой строгой форме. Кому-то она шла, а кто-то напоминал неаккуратный манекен и передвигался как цапля. Это и называется призванием по профессии?

Пытаясь найти что-то интересное, я могла бы еще долго идти, пока не наткнулась на одну маленькую комнату. Окно в ней было занавешено, но в углу жалюзи слегка отходили, так что я могла увидеть, что там спрятали. Осмотревшись по сторонам и убедившись, что за мной не следят, я тихонько приблизилась к стеклу и заглянула промеж жалюзи. Комната была тусклая, почти пустая. Внутри была лишь небольшая койка, столик, на котором стоял стакан с водой, и лежала папка с бумагами. На самой же койке сидел знакомый мне мальчик, только что-то сильно в нем изменилось.

Поджав к себе ноги, пыльный с еще более взъерошенными волосами, он чуть ли не дрожал, устремив свой взгляд на пол. Печальный, тусклый и отстраненный от окружающих, он и не мог видеть меня. Но, кажется, даже если бы я стояла напротив него, мальчик бы меня не заметил. За то время, что мы общались, мне никогда не приходилось видеть его в таком потерянном ото всех состоянии. Как будто его отрезали от всех детских радостей. Где же тот вечный оптимизм и уверенность в своих силах?

Замявшись, я посмотрела на дверную ручку и тихонько приоткрыла дверь, впуская в комнату слабый лучик коридорных ламп. Намереваясь протиснуться внутрь, я резко отдернулась, когда из-за моей спины появилась взрослая рука и захлопнула дверь обратно. Позади меня стоял невысокий полицейский с мелкими рыжими кудряшками, торчащими из-под фуражки.

– Нельзя ходить здесь без разрешения взрослых. Где твои родители? – мужчина попытался дружелюбно мне улыбнуться, но я лишь снова перевела взгляд на дверь. Почему я не могу туда зайти? Там же мой друг! – Эй, пойдем-ка найдем их? А то они…

– Папа сам меня найдет. Почему вы держите этого мальчика в той комнате? Он же хороший, я знаю. Я с ним играю в парке.

Кажется мои слова смутили полицейского, поскольку тот тут же растерялся и вновь стал говорить про родителей. Это было так нудно, что пришлось согласиться и возвратиться к отцу. Я не понимала, ведь в полиции задерживают преступников. Но этот мальчик не похож на такого. Что он мог сделать? Сломать чью-то игрушку? Украсть конфеты? А может его арестовали за излишнюю доброту?

Папу мы нашли быстро. Впрочем, сам он не намеревался меня искать, напротив, кажется ему даже стало спокойнее, когда я ушла. Пришедший вместе со мной полицейский тут же стал описывать, куда я ушла, и что из этого могло бы случиться, но его однообразный монолог был прерван моим отцом, как только я задала ему вопрос:

– Ты можешь приказать им отпустить того мальчика? Я уверена, что он невиновен. Пожалуйста.

– О чем ты говоришь? – отец непонимающе посмотрел на меня, а после только обратился к рыжику, ожидая узнать подробности. – Что за мальчика вы тут держите?

– Сэр, это немного… сложная ситуация и не хотелось бы обсуждать ее при детя… – полицейский хотел закрыть тему, но не получив одобрительного кивка от моего отца, все же решил ответить на его вопрос, заговорив чуть тише. Благо, мои ушки могли услышать даже самый тихий писк комарика, не говоря уже о басистом голосе мужчины. – Парнишку нашли на улице. Точнее, он сам выбежал на полицейских. Говорит, что на него и его мать напали. Привезли сюда, пока ведется расследование, но, кажется, наши нашли неподалеку труп женщины. Возможно, его мать, но пока точных данных нет. Вот не знаем, что с ним делать. Послали за психологом, а там будем решать. Навели справки, отца нет, они развелись еще до рождения сына. Скорее всего, придется отправлять в детский дом.

– Вы что! – я резко перебила взрослых, делая несколько шагов назад. – Его нельзя туда! Там живут злые люди, кормят невкусной кашей и не дают играть с игрушками! А одежда.. Просто ужас! Его нельзя туда!

– Зоя, это решать уж точно не тебе, – отец отмахнулся от меня, поворачиваясь в другую сторону, намереваясь уходить и показывая, что его эта ситуация совершенно не волнует. А вот меня волновала! Моего друга в детский дом? И за что это вдруг?!

– Не правда! Дела детей должны решать дети! – топнув ногой, я резко развернулась, пихая полицейского и убегая обратно в сторону нужной комнаты. Отец окликнул меня, после чего выругался и потребовал мужчину в форме меня вернуть, но, как это часто бывает, дети куда быстрее и проворнее взрослых.

Добежав до нужно двери, я всем весом навалилась на нее, вламываясь в комнату. Шум, который издавала я и бежавший за мной полицейский, было невозможно игнорировать. Поэтому, даже мальчишка поднял на нас растерянный взгляд. В слабом освещении комнаты было лишь видно, что у него разбита одна бровь, а на шее остались мелкие синяки, как будто его долго держали за горло. Я было хотела все объяснить, но увидев в коридоре полицейского, лишь успела подбежать к мальчишке, залезть на кушетку и обнять его со спины, тем самым защищая себя от взрослых. Кажется перепуганный непониманием происходящего, он начал дрожать еще сильнее, пытаясь проследить за моими движениями.

– Прекратите так себя вести… – переводя дыхание, полицейский оставался стоять в дверном проеме, боясь подходить ближе. – Пойдёмте, не надо наводить здесь шума, – мужчина протянул ко мне руку, чтобы взять меня за ладонь, но я лишь сильнее обняла мальчика, на что тот ответно отреагировал, прижавшись ко мне своей спиной и приподняв плечи.

– Извините за такое поведение, – подошедший, отец похлопал мужчину по плечу и выпроводил его из комнаты. Оставшись с нами наедине, он недовольно стал поправлять перчатки и пальто, намекая, что нам пора уходить. – Зоя, отпусти его и пошли. Твои капризы ни к чему не приведут. Ты его еще больше пугаешь.

– Нет! Не правда. Это вы все его пугаете, – я уткнулась носом мальчику в волосы, пряча таким образом свое лицо. Несмотря на впитавшийся запах пыли, пота и грязи, от волос все еще слабо пахло вишней. Я и не думала, что бедная семья может себе позволить такой приятный шампунь. – Я не уйду без него! Ты ведь сам говорил, что всегда хотел сына! Вот тебе прекрасная возможность!.

– Я не могу…. Пойти с тобой… – ошеломлённый моими словами, мальчик попытался повернуться, чтобы увидеть меня. – Моя мама еще не пришла.. Она может потерять меня. Нам еще нужно будет разобраться с теми идиотами, которые приставали к ней. Она так сильно испугалась…

Отец сделал один шаг в нашу сторону, после чего наклонил голову. Чаще всего он так делал, когда над чем-то думал или оценивал возможные убытки от продажи новых лекарств.

– А ты значит не испугался? Как тебя зовут? – убрав одну перчатку в карман, отец протянул мальчику руку. – Я Михаил Иванович, отец этой непослушной куклы.

– Конечно, не испугался! Я убежал только потому что пока не могу защитить маму полностью. Я ничего бы там не сделал… Но сделаю потом! Когда вырасту, обязательно засажу всех этих негодяев, – мальчик явно пытался храбриться, но получалось это плохо. Тем не менее, кажется дрожь потихоньку начала спадать. Сделав небольшую паузу, он посмотрел на руку моего отца и, не пожав ее, ответил: – Кирилл. Кирилл Герцен. Это мамина фамилия.

– Что ж, Кирилл Герцен, хорошо, что ты смелый. А еще, как я вижу, достаточно упрямый. Знаешь, твоя мама может немного задержаться. У тебя есть выбор, можешь провести время у нас дома с моей дочерью, а можешь отправиться в детский дом, пока тебя не заберут. Я бы выбрал первое, – не дождавшись ответа Кирилла, отец отошел обратно к двери, где его уже ждал тот противный мужчина в галстуке, только уже без своего сына.

– Если я уйду, мама меня может не найти… – уже говоря сам с собой, Кирилл опустил голову, осматривая мои руки, сцепившиеся замком у него на торсе.

– Не волнуйся! – я улыбнулась, положив голову ему на спину. – Мы скажем, куда ты пошел и, когда она придет, ей передадут эту информацию. У нас самый большой дом в городе! Она его точно найдет! Киря, соглашайся! Я тебе столько всего покажу!

– И почему ты вдруг решил его приютить? Тебе же сказали, что его мать… – мужчина с ухмылкой смотрел в нашу сторону, тихо разговаривая с моим отцом.

– Может из него выйдет толк. Жаль будет, если он пропадет в детском доме. А так, может даже составит конкуренцию твоему Степану.

Взрослые еще что-то обсуждали, а я продолжала обнимать мальчика, рассказывая ему самые невероятные истории о своем доме. Большая часть из них были враньем, как и веселое, приподнятое мое настроение. Мне было очень страшно, и я понимала, что вру своему единственному другу, ведь его мама уже не придет за ним. Но если это ложь помогает ему, то какая разница, какая правда за ней скрыта. Киря точно заслуживает того, чтобы его милая улыбка не сходила с его лица. И я могу этого добиться.

19 ноября. 1999 год

– А после этого нужно обязательно… Ты меня слушаешь? – я наклонилась вперед, смотря на лицо Кирилла. За прошедшие годы, он все меньше уделял мне внимание, а после того, как отец рассказал ему во всех красках подробности той ночи, братец и вовсе замкнулся в себе. Не представляю, что он обо мне думал, но ведь я не виновата в том, что случилось. Хотя, может и виновата, ведь это я привлекла внимание Михаила к Кире. Может, если бы они не познакомились, Кирилл бы счастливее в детском доме? Там ведь, по крайней мере, не обзывают и не требуют превосходной учебы. Да, отец бывает порой требователен, но я к этому уже привыкла. Парню же это давалось с трудом.

– Ты могла бы просто помолчать? И вообще, обязательно со мной вместе таскаться в школу? – Кирилл недовольно рыкнул на меня, поправляя рюкзак. Он часто пытался меня так отогнать, но я от этого лишь сильнее начинала к нему липнуть. Должна признаться, что от каждой его колкости мне становилось невыносимо больно, как будто меня сбрасывали с тридцатого этажа на заостренные накаленные копья, но продолжая улыбаться, я лишь брала брата за руку.

– Конечно, обязательно! Мы же теперь учимся в одном крыле. Это же потрясающе, что мы так близко друг к другу!

Не знаю, получится ли у меня когда-нибудь вернуть прежнего Кирилла, но я уж точно не опущу так просто руки. У него ведь кроме меня никого не осталось. Можно считать, что я его маленькая мамочка, и моя задача любыми способами оберегать свое дитя.

Попрощавшись с Кириллом, я зашла в свой класс и прошла к средней парте. По собственной просьбе, я сидела одна, что имело свои плюсы и минусы. С одной стороны, мне не приходилось ни с кем делить стол, а свободный стул служил подставкой под сумку. С другой – для издевок одноклассников был простор в виде огромной парты, где каждую неделю появлялись новые надписи. Забавно, что отмывать их заставляли меня. Собственно, сегодняшний день также не стал исключением: светлая доска парты была покрыта пошлыми рисунками и изображением эмбрионов в колбочках. Как оригинально.

– Принцесса! А мы уже начали думать, что ты не придешь. Как тебе твой автопортрет? – около стола остановились парень с девчонкой на голову выше меня. Брат и сестра – Фергус и Витта – чаще всего становились основным источником сплетен и издевок, именно поэтому бо́льшая часть старалась с ними дружить. Только вот после того, как я высыпала Витте в сумку жуков, она наотрез отказывается со мной общаться. Интересно, почему?

– Довольно плохова-то. Вам стоит нанять другого художника. А то этот годится только на детальное изображение ваших крысиных физиономий, – бросив сумку на стул, я облокотилась о стол. – Брысь отсюда, от вас воняет нищетой.

После того, как журналисты опубликовали информацию о моей матери, а точнее о ее отсутствии, кличка «девочка из пробирки» стала моей постоянной. В прочем, это же послужило причиной мне примерить на себя роль избалованной богатой папенькиной дочки, способной постоять за себя. Брату жаловаться я не могла, а отец обвинил бы меня саму. Оставалось либо надеется на себя, либо оставаться грязным пятном в собственной биографии. Я выбрала первое. И пусть я не могу изменить свое суррогатное начало, но уж точно могу повлиять на свое статусное настоящее.

Фыркнув на меня, парочка удалилась к своей парте, из-за чего я смогла на время выдохнуть. День явно обещал быть веселым, но на тот момент я и предположить не могла, что меня ждет.

19 ноября. 1999 год. Обед.

Сев на подоконник, я стала наблюдать, как у старших классов проходила физкультура на улице. Ребята не очень любили это время года, ведь ветер уже становился холодным, но отсутствие снега становилось весомой причиной, чтобы выгнать их заниматься спортом вне стен школы.

Кире нравился спорт. По крайней мере, это было единственное, что его периодически увлекало. Но в школе он не проявлял особой активности. Напротив, старался отдаляться и не показывать, что умеет. А вот дома, а точнее на заднем дворе, парень часто проводил время с мячом. Чаще всего он играл в баскетбол, но порой у него случались эмоциональные срывы, из-за чего он вымещал весь свой гнев на этом надувном шаре. Кирилл был не сильно богат на эмоции, но вот отрицательные сдерживать совершенно не мог.

– Девочка из пробирки смотрит на нормальных людей. Неужели, думаешь подражать нам? – Фергус облокотился спиной о стенку, остановившись около меня. Посмотрев в окно, он лишь сильнее ухмыльнулся. – Ясно, одно ущербное животное наблюдает за другим. Скажи, твой брат, он умственно отсталый?

– А ты боишься, что кто-то переплюнет тебя по тупости? – расправив юбку, я положила руки аккуратно на колени, предварительно поправив волосы. Они часто пушились из-за влажности, а в ноябре воздух чуть ли не полностью состоял из дождя и слез депрессивных людей и подростков.

– На самом деле бояться бы стоило тебе и твоему братцу, – наклонившись ко мне, парень ухмыльнулся и игриво кивнул в сторону окна. Недоверчиво выглянув на улицу, я заметила, как несколько высоких парней стали зажимать Кирилла, нарываясь на драку. В прочем, парень долго ждать не стал, и как только один из старшеклассников его толкнул, брат тут же налетел на обидчика, из-за чего завязалась драка.

Подскочив, я хотела побежать на улицу, однако тут же встретилась с Виттой, которая, держа руку за спиной, пихнула меня обратно к брату. Усмехаясь и обзывая меня с Кириллом, Фергус схватил меня за плечи и развернул спиной к сестре. Та недолго думая, вылила что-то липкое и белое мне на волосы, после чего я оказалась на свободе. Судя по запаху, это был клей, который тут же схватился за нижние ряды моих волос и стал стекать по спине. Сделав несколько шагов от обидчиков, я попыталась стряхнуть с себя это жидкость, но та так быстро приклеивалась, что избавиться от нее было невозможно.

– Фу, принцесса. Кажется, от тебя воняет банком спермы. Зачем ты вообще вылезла из своей колбы? – Витта победно поставила маленькое ведерко на подоконник, озвучивая свою победную речь на весь коридор. В моем горле созревал огненный ком гнева и ярости, который я могла лишь сглотнуть. Фыркнув, я приподняла голову и лишь, махнула юбкой, разворачиваясь от противной парочки. Пытаясь сохранить самообладание, мне оставалось лишь слушать смех и издевки, которые летели мне в спину. Как можно предположить, эта история на всю мою школьную жизнь приклеилась ко мне, как это клей к моим волосам.

19 ноября. 1999 год. Вечер.

Сегодня был единственный раз, когда я пошла домой одна. Не хотелось, чтобы Кирилл видел меня в таком состоянии. Но с другой стороны, я так и не узнала, что с ним случилось после драки. Может его сильно избили, или, наоборот, он кому-то навредил?

Накинув на голову шарф, чтобы хоть частично спрятать волосы от окружающих, домой я ехала на последних рядах автобуса. Около дома была одна остановка и мало какие автобусы туда ходили, так что, чаще всего, мне приходилось ездить с одними и теми же людьми. Неудивительно, что они всю дорогу обсуждали мой внешний вид и отсутствие Кирилла. В прочем, мне уже не впервой находится в центре внимания. Может, с возрастом я даже научусь извлекать из этого максимум пользы.

Пробравшись тихо в дом, я сбросила верхнюю одежду, сворачивая ее в большой кулек, чтобы отнести в комнату. К сожалению, клей испачкал большую часть внутренней ткани, так что придется избавиться от пальто и шарфа, не говоря уже о блузке. С другой стороны, есть повод выпросить у отца деньги на обновление гардероба. Пробравшись тихонько к лестнице, я наклонилась, чтобы частично видеть зал. Кирилл приехал раньше меня и теперь выслушивал нотации от Михаила. Отец не любил драки и любое проявление силы, но вот колотить парня ему это не мешало. Нужно будет обязательно заглянуть к братцу как только я разберусь со своей липкой проблемой.

Поднявшись на второй этаж и спрятавшись в ванной, я тут же сняла с себя противную одежду. Подойдя к раковине с зеркалом, я вытащила задние пряди волос вперед. Темные волосы слиплись между собой и покрылись слабой бело-прозрачной пленкой. Но самое противное, что стоило мне их начать отдирать друг от друга, как они тут же начинали сыпаться и вырываться или же вовсе не поддавались моим попыткам, оставаясь большим комом. Клей практически достигал затылка, благо, Витта не вылила эту жидкость мне на макушку, иначе бы от волос и вовсе бы ничего не осталось. Но и в текущей ситуации было мало приятного: я всегда берегла волосы и ухаживала за ними.