Текст книги "Пронзенное сердце"

Чавант с криком погнал лошадь и махнул своим людям, давая знак следовать за ним. Они поскакали через лужайку, не обращая внимания на жителей деревни, разбегавшихся с дороги. Через несколько секунд лошади уже быстро мчались по мягкому зеленому настилу крутого склона.

Зеленый всадник опустил свой лук. Затем он направил лошадь вперед и понесся вдоль гребня холма в противоположную сторону от леса и высоких черных скал, в направлении верхней части реки, струящейся вниз к долине.

Дно мелководного участка было усыпано сланцем, залежи которого напоминали широкие гладкие ступени в быстром и опасном изгибе реки. Зеленый всадник подъехал к берегу и с брызгами пересек бурлящий поток, Чавант же со своими людьми остановился в нерешительности. Увидев, как легко лошадь этого существа пересекла реку, они медленно вошли в холодную быструю воду. Зеленый Рыцарь был далеко впереди, как яркое пятно на поросшем вереском участке, когда они вышли из воды на противоположном берегу.

Зеленый Человек скакал во всю прыть по местности, укрытой вереском, мимо больших камней и беспорядочно торчащих деревьев, вверх по склонам бесчисленных холмов. Стражники продолжили преследование, и погоня вскоре достигла максимальной скорости, лошади были взмылены, их сильные копыта стирали в порошок вересковые заросли. Чавант и его люди не могли догнать всадника, который, казалось, парил над землей – зеленоватое пятно плавно удалялось, будто скользя по камням и папоротнику.

Едва различимые на гребне далекого холма, груды камней склонились, как тяжелые кости великанов, почти белые в лучах солнца. Направляясь прямо к ним, не изменяя ни скорости, ни направления, зеленый всадник исчез за холмом. Когда Чавант и его люди увидели его в следующий раз, он уже достиг центра хенджа – группы мощных, разрушенных погодными условиями вертикальных столбов и гигантских монолитов.

Всадники скакали вниз по склону, потеряв его из виду, потом снова начали подниматься вверх, направляясь к груде камней. Снизив темп, они наконец натянули вожжи и остановились, недоуменно глядя друг на друга.

Всадник словно испарился. Он заехал в центр этой груды камней, но они не видели, чтобы он выехал оттуда. Окружающая местность, поросшая вереском, пусть холмистая, но просматриваемая во все стороны, была пустынна.

Чавант громко выругался и повел лошадь к огромной рассеченной каменной плите, наклоненной под углом к другому камню.

– Посмотрите, – прорычал он, указывая на землю. В центре хенджа виднелись отчетливые отпечатки копыт, внутренний круг был усеян разбитыми камнями. Но никакие отпечатки не вели наружу.

– Он растворился в камнях, – пробормотал Роберт.

Чавант снова громко выругался и спрыгнул на землю. Он медленно повел лошадь вперед через древние валуны. Многие плиты стояли неровно, некоторые ненадежно накренились. Первоначальная конструкция разрушилась, камни заросли плющом и покрылись мхом. Один огромный менгир наклонился в сторону зеленого холма, сверху и со всех сторон в него врезались другие глыбы; должно быть, он повалился много веков назад. Чавант некоторое время пристально смотрел на него, затем покачал головой и вернулся к остальным.

– Черт бы его побрал! Он словно сквозь землю провалился, хотя, скорее всего, как-то пробрался вокруг хенджа, – сказал он Роберту.

– Может, и правду говорят, сир, – ответил тот.

– Что ты имеешь в виду?

– Может, Зеленый Человек, который обитает в этой местности, сущий демон, а не человек.

Чавант фыркнул и обвел взглядом круглую площадку между камней.

– Уайтхок глупец, который научил свой гарнизон своей же трусости, – насмешливо сказал он. – Он подпрыгивает от страха при упоминании демона, словно баба, увидевшая мышь. Но я верю, что Зеленый Человек – это всего лишь человек, ничего более. Хотя и дьявольски умный, зараза. – Натянув поводья и развернув лошадь, он неожиданно остановился. – Старик в деревне называл этого зеленого жулика по-другому – почему бы это, Этьен?

– Он назвал его Охотник Торн, милорд, – заговорил Этьен. – Так называли Зеленого Человека в старину.

– Охотник Торн. – Чавант улыбнулся. – Да уж, этот демон восстал из мертвых. За ним уже охотились и потеряли, но этого не повторится. Помяните мое слово, Уайтхок заинтересуется этой новостью. Это будет наиболее подходящим объяснением исчезновению его невесты. Поехали. – Пришпорив лошадь, он поскакал галопом прочь, за ним последовали остальные. Вскоре они были уже далеко от поросших вереском холмов, направляясь назад в деревню.

За огромным монолитом, склонившимся в сторону холма, в темном затхлом углублении между камнем и земляным склоном стоял, прижимаясь к плечу лошади, Торн. Он оставался неподвижным, едва дыша в замкнутом пространстве, прислушиваясь и наблюдая через щель, мягко поглаживая гриву лошади. Стук копыт уже давно стих, и земля перестала дрожать, а он все продолжал стоять не шевелясь.

Наконец он опустил руку, нащупал пальцами зарубку на камне и надавил на нее. Огромный камень бесшумно поднялся вверх и снова разместился, как это и было на протяжении нескольких веков, на двух вертикальных опорных камнях. Пригнув голову, чтобы выйти из укрытия, и немного натянув поводья, чтобы лошадь тоже опустила голову, Торн вышел наружу. Прикоснувшись к краю камня, он отошел в сторону, а глыба накренилась и с глухим стуком снова опустилась на покрытый травой холм.

Кречет плавно пролетел красивой дугой над камнями и опустился на высокий столб, тихо взмахнув крыльями и уперев свой немигающий взгляд в Торна. Сняв длинные рукавицы, за которыми потянулись кусочки коры и ветки, приклеенные к кожаной кольчуге, Торн подоткнул их под переднюю луку высокого седла.

Он поправил громоздкий плащ, каждый дюйм которого был обшит свежими и сухими листьями – аккуратная работа Мейзри. Потом снял опутанный сетью капюшон старой кольчуги, окрашенной в блестящий зеленый цвет, и провел рукой по темным вспотевшим волосам, слегка размазав зеленую мазь, обильно покрывающую его лицо. Откинув назад свой плащ – украшенную зеленью широкую сеть из рваной шерстяной ткани, – он просунул обутую в сапог ногу в тонкое железное стремя.

Пока конь и наездник неспешно поднимались и опускались по заросшим вереском холмам, кречет парил над деревьями, но вскоре исчез. Несколько минут спустя всадник пересек реку и направил лошадь в сторону леса.

Хотя образ Зеленого Рыцаря весь день не выходил у нее из головы, Эмлин не решалась спросить о нем у Мейзри. Празднование Первомая закончилось безрадостно спешным поглощением еды, после чего все тихо разошлись по домам. Эмлин проводила Мейзри и детей назад к их дому, который находился на расстоянии мили от поляны.

Простой прямоугольный дом, построенный из булыжников, с толстой соломенной крышей и прочными бревенчатыми, покрытыми известью стенами, был чистым и ухоженным; побеленные стены основной комнаты озарялись светом огромного камина в углу. Мальчики сейчас спали на чердаке над спальней, отделенной от основной комнаты занавеской.

Уставшие, Эмлин и Мейзри молча сидели на скамье у камина и ждали новостей от Элрика. Вернувшись после безрезультатной погони за лучником, Чавант забрал Элрика и некоторых жителей деревни, чтобы допросить их. Это было несколько часов назад. Эмлин устало провела рукой по волосам, с которых сняла платок. Глиняный пол под их ногами был устлан камышами, и она провела пальцем ноги по нескольким сухим камышам.

– Мейзри, – начала она, – это Торн был сегодня на холме?

Мейзри прислонила голову к стене и почесала бровь.

– Да, миледи.

– Что происходит в этой долине, Мейзри?

Та вздохнула.

– Три года назад лорд Уайтхок стал требовать плату с людей из этой долины, хотя мы ничего ему не должны. Наши земли принадлежат монастырям. Монахи даже подали на графа в суд, но суды долго не рассматривали их требование.

– Значит, вы платите дань графу? – спросила Эмлин.

– Нет, но тех из нас, кто отказывается это делать, изводят его стражники. Были сожжены амбары и уничтожены дома. В какой-то год мы потеряли коровник и несколько кур. Некоторые решили уехать отсюда, покинув свои фермы и овец. Это добавило работы остальным.

– Шериф ничего не предпринимает? А король? Как может Уайтхок делать это бесконтрольно?

– Король немного обижен на монахов. Несколько лет назад король Иоанн и его люди попытались выдворить цистерцианцев из Йорка, но папа приказал прекратить гонения. Король не из тех, кто прощает, поэтому он и его шерифы закрыли глаза на эту борьбу между Уайтхоком и монахами.

Мейзри встала, чтобы подбросить немного хвороста в огонь.

– Уже больше года, как неприятности прекратились. Благодаря защите Зеленого Человека.

– Защите? Но он всех устрашает.

– Да, это так. Торн и Элрик, а в последнее время и еще несколько человек, договорились по очереди играть роль Зеленого Рыцаря. Таким образом, они могут появляться во многих местах, и их часто видят люди Уайтхока. Граф верит в сказки, которые рассказывают детям, клянусь вам. Несуществующий Зеленый Человек заставил Уайтхока и его людей поверить, что эта местность – долина, леса, степь – населена призраками.

– Честно говоря, я не могу поверить, что это отпугнуло его.

– Люди, совершившие зло, будут бояться зла, миледи. Уайтхок запугал бо́льшую часть своего войска, как я слышала, и те тоже поверили в призрака. – Мейзри взяла железную кочергу и помешала раскаленные угольки. – Должно быть, Уайтхок имеет какую-то вину на сердце. Он боится за свою душу, как мне кажется. – Она пристально посмотрела на Эмлин. – Говорят, он убил собственную жену много лет назад. Вы знали об этом, когда убегали от него?

– До меня доходил этот слух, – пробормотала Эмлин.

– Ну, никто, кроме него, не знает наверняка. Из‑за его тирании он стал причиной многих бед на своей земле, а теперь и на нашей. Из‑за него случилось много смертей, как я слышала, во время французских войн, а потом еще его жена… Может, те поступки мучают его, и он боится последствий. Должно быть, он верит, что этот демон хочет забрать его в ад.

– В качестве покаяния он не ест животной пищи, только рыбу.

Мейзри с любопытством посмотрела на Эмлин.

– Хотите правду, миледи? Для меня неудивительно, что он пытается искупить вину.

– Мне интересно, почему он не уступит эту землю церкви в качестве платы за свои грехи и таким образом не облегчит душу?

– Потому что он жаден, даже если вина как червь съедает его сердце. Это слишком жирный кусок, и слишком велико искушение захватить его.

– Отец Небесный! Я должна сбежать от этой семьи Хоквудов, – произнесла Эмлин, покачав головой. – Но я не смогу по-настоящему освободиться от них, пока дети являются заложниками в Хоксмуре.

Мейзри положила свою ладонь на руку Эмлин и нежно пожала ее.

– Бог подскажет вам, как правильнее поступить, миледи. Я верю, что Он позаботится о вас.

Эмлин грустно усмехнулась.

– Либо Бог, либо я сама должна сделать это.

Выпустив руку девушки, Мейзри неожиданно повернула голову к двери.

– Слышите? Идет Элрик, – сказала она. Быстро поднявшись, она подошла к двери и отперла ее.

Проем заполнила огромная фигура Элрика, одетого в тунику и шоссы, которые он поддевал под свой первомайский костюм. Мейзри прильнула к нему так крепко, что Эмлин вынуждена была отвести взгляд в сторону, желая дать им побыть наедине. Элрик долго обнимал жену, потом отпустил и вошел в комнату.

– Ты не пострадал? – спросила Мейзри с удивлением и облегчением.

– Я в порядке, женушка, – ответил Элрик, – хотя не могу сказать того же о Чаванте и остальных. – Он засмеялся – это были странные нотки боли, смешанной с радостью, – и, шаркая, подошел к огню. Опустившись на корточки, он едва не потерял равновесие. Мейзри нахмурилась.

Бедняга, подумала Эмлин, он, наверное, испытывает сильную боль. На одном глазу был синяк, на щеке, губе и шее – запеченная кровь. Его кожа имела бледно-зеленый оттенок в тех местах, где была стерта «волшебная» мазь.

– Расскажи нам! – потребовала Мейзри. Элрик усмехнулся ее нетерпеливости. Хотя на его лице читалась усталость, темные глаза сияли от какого-то странного удовольствия.

– Вы все услышите через минутку. Здравствуйте, миледи, – спохватившись, обратился он к Эмлин, когда она вытянула руки вперед к огню.

– Я рада, что с вами ничего не случилось, Элрик, – ответила та, а Мейзри в это время прошла мимо нее, чтобы принести лекарства. Заметив, что входная дверь осталась открытой, впуская холодный ночной воздух, Эмлин пошла прикрыть ее.

Потянув на себя тяжелую деревянную дверь, она почувствовала неожиданное сопротивление и выглянула за порог. У входа показалась высокая фигура в плаще с опущенным капюшоном. Эмлин вскрикнула.

Длинные пальцы откинули капюшон, и Торн многозначительно приподнял темную бровь.

– Можно мне войти, миледи? – мягко спросил он. Его взгляд блуждал по ее лицу, касался ее глаз, губ, волос. Эмлин вспомнила предыдущий вечер, его проникновенные поцелуи, а потом неожиданную отстраненность, и ее щеки зарумянились, лицо и шея вспыхнули. Она сглотнула комок в горле и пристально посмотрела на него, понимая, что ее глаза неприлично поедают его лицо, но будучи не в состоянии пошевельнуться.

Рука Торна накрыла ее ладонь на ручке двери, и тепло его пальцев вызвало нежный трепет в ее животе.

– Эмлин, – тихо попросил он, – откройте дверь.

– Эмлин, – повторил он. Чувствуя ее ладонь, маленькую и нежную, согнутую под его рукой, Торн захотел наклониться и нежно провести губами по ее нижней губе. Девушка смущенно отвела глаза в сторону, убрала руку и сделала шаг назад, давая ему пройти. Закрыв за ним дверь, она повернула засов.

Он прошел мимо нее, расстегивая темный плащ и вешая его на крюк на стене, потом подошел к камину и присел на корточки рядом с Элриком. Когда Эмлин села возле камина на скамейку с подушками, его сердце почему-то сильно застучало. Зная, что она так близко, он хотел повернуться к ней, но сдержался.

Ее глаза, ее угнетенное состояние говорили ему, что ей все еще больно оттого, как они попрощались прошлой ночью. Мужчина тяжело вздохнул и потер лицо рукой – тыльная сторона его ладони уже нагрелась от костра. За эти дни рядом с ней он полностью потерял над собой контроль. Один только Бог знал, каких усилий ему стоило оторваться от ее сладких форм прошлой ночью; один Бог ведал, как он сжимал кулаки, чтобы не притронуться к ней сейчас. Из‑за страсти к ней Торн не мог ясно мыслить. Хотя и говорил себе, что его обязанностью было вернуть ей долг и отпустить, он не рассчитывал, что испытает к ней такое влечение, что его будет притягивать не только ее мягкое упругое тело, но и острый ум, и открытое сердце.

Он почти не спал прошлой ночью, ворочаясь на соломенном тюфяке в сарае Элрика, где ночевал с тех пор, как Эмлин заняла его пещеру. Думая о ее милом лице и доверчивых глазах, вспоминая, как сладко обжигало его тепло ее тела, он не хотел ее отпускать. В конце концов он придумал план, который был простым, однако потенциально опасным. Что ж, ему не привыкать к риску. Если все сработает, он сможет помочь ей и она останется с ним. Все, что ему понадобится, это ее согласие.

– Добрый вечер, Торн, – сказала Мейзри, заходя в комнату. Она подошла к столу и поставила туда глиняные кувшины, большой и маленький, деревянные кружки и положила полотенце. – Ты видел триумф моего мужа? Он ликует, хотя я не знаю почему.

– Здравствуй, Мейзри. Меня там не было, но я слышал эту историю, – сказал Торн, глядя на нее. – Мы встретились за деревней и пришли сюда вместе. А поскольку Элрик хочет похвалиться, пусть лучше он сам расскажет, как ему удалось взять верх над Чавантом. – Он повернулся к Элрику, который проворчал что-то, с трудом поднимаясь.

Мейзри подозвала мужа кивком головы.

– Иди сюда и позволь мне позаботиться о тебе, пока ты говоришь, – сказала она. Вскоре Элрик уже сидел за столом, наклонив голову, а Мейзри протирала влажным полотенцем раны на его лице. Затем она окунула палец в зеленую мазь.

– Не надо больше этой смеси, сегодня ее было предостаточно, мне на всю жизнь хватит, – воспротивился он. Она помазала его скулу. – Эй, голубушка, полегче. Печет, – проворчал он.

Она протерла его губу и помазала вязкой зеленой смесью его рот и шею.

– Она и должна печь. Ты взял верх над Чавантом, а потом опустошил целый бочонок? От тебя несет, как из пивоварни. – Элрик засмеялся. Мейзри энергично вытерла руки о мокрую тряпку и посмотрела на мужа.

– Рассказывай, муженек, – сурово произнесла она, – пока я сама не взяла верх над тобой.

– Готов поклясться, у нее прекрасно это получится, Элрик, – тихо засмеявшись, заметил Торн. Он удобно оперся спиной о скамью, на которой сидела Эмлин, его плечи были совсем близко от ее колен.

– Тогда слушайте. – Элрик положил локти на стол. – Когда Чавант и его люди вернулись в деревню, они были взбешены, как дикие кабанчики, что упустили Зеленого Рыцаря. Они взяли меня, и Ричарда Миллера, и Джона Уэлла, и Джона Таннера – это то, что видели Мейзри и леди Эмлин. Нас отвели на мельницу и связали по рукам и ногам. Чавант задавал вопросы, и мы отвечали, как раньше. Где леди Эмлин, что мы знаем о Зеленом Рыцаре, почему он нападает на людей Уайтхока. – Он на секунду замолчал, беря из рук Мейзри деревянную кружку и делая глоток. – Вода? – скривившись, спросил он.

– Отменная весенняя вода, – кивнула она. – Пей.

– В общем, естественно, мы не собирались помогать ему. Джон Таннер снова рассказал легенду о демоне, и Ричард Миллер согласился, что Уайтхок, должно быть, сходит с ума из‑за своей невесты, и что если она красотка, то он бы заметил ее, проходи она мимо, а вот уродину, скорее всего, не заметил бы.

Мейзри недовольно скривилась при этом.

– Через некоторое время пришел старший сын Ричарда Миллера, Генри, он помогает отцу на мельнице. Это был очень смелый поступок для мальчика, он сделал вид, что не ожидал увидеть нас там, а затем предложил всем эля.

– Как ты сказал? – переспросила Мейзри. – Эль? Словно они были гостями, а не теми, кто убил многих из нас?

– Да, именно так. Чавант, должно быть, испытывал сильную жажду, потому что согласился. Генри вернулся, прикатив один из бочонков свежего эля Кристины Миллер.

– Ох! Ангелы небесные! – воскликнула Мейзри. – Генри умный мальчишка. – Она повернулась к Эмлин, чтобы объяснить: – Все в деревне знают, что нельзя лизнуть ни капли свежего эля Кристины, не разбавив его водой, потому что он разит наповал, – сказала она. – Его обычно хранят до Рождества или свадьбы.

– Многих крепких мужчин, которые ничего не подозревали, свалил с ног эль Кристины, – сказал Элрик. – Мы, зная об этом, пили по чуть-чуть, ведь кружки наполнял Генри. Чавант, Роберт, тот, кого называют Этьеном, и четвертый… э…

– Жерар, – тихо подсказала Эмлин, сидевшая позади Торна. Он посмотрел на нее. Она не взглянула на него в ответ и вообще казалась напряженной, словно так же сильно, как и он, ощущала, насколько близко друг от друга находятся их тела. С того самого момента, как он вошел сюда, он чувствовал ее нежное тепло возле себя и знал о каждом ее движении, о каждом ее вдохе.

– Жерар, да, – продолжил Элрик, – в общем, они испытывали огромную жажду, и Генри наполнял их кружки снова и снова. Вскоре Роберт ослабил наши путы, Джон Уэлл достал игральные кости, и мы стали играть вместе с ними. Чавант принимал в этом всем самое активное участие.

– Играть с такими людьми, – сказала Мейзри, – не только грех, но еще и глупо. Чавант наверняка жульничает.

– Да, он мошенничает, потому что не может бросать кости прямо – из‑за своего косоглазия, – заметил Элрик. – Вскоре он надул губы, и Джон Уэлл заговорил о Зеленом Человеке…

– Джон Уэлл, когда пьян, может проговорить целую ночь и еще весь следующий день, – простонала Мейзри, закатив глаза.

– Да, моя голубушка, но никто из нас не притрагивался к кружке, как это делали Чавант и его люди, ведь мы знали об опасности продукта Кристины, – напомнил Элрик. – Поэтому Джон говорил, а остальные что-то добавляли – мы рассказали лучшую сказку из всех, какие слышала эта долина, клянусь. Довольно страшную – такую, что сам дьявол поджал бы хвост. Как Зеленый Человек беспощадно преследует нас, забирает наших детей, и портит урожай, и ворует ягнят с полей. Ричард Миллер сказал, что Зеленый Демон висит вверх ногами на кустах боярышника по ночам, а Джон Таннер поклялся, что во времена его отца какой-то человек был обезглавлен этим существом.

Элрик, довольный своим рассказом, сделал паузу и посмотрел на своих восторженных слушателей.

– И еще одно, Торн, – продолжил он.

– Да? – Тот внимательно посмотрел на него.

– Чавант спросил меня, когда уже хорошенько выпил, знаю ли я что-нибудь о человеке по имени Черный Торн, который может выдавать себя за Охотника Торна.

– Да?.. – Торн не ожидал этого так рано.

– Я ответил, что слышал о нем, но он мертв и не может выдавать себя ни за кого, если только он не призрак.

Торн кивнул, громко выдохнув.

– Что еще?

– Джон Таннер сказал, что этот человек, должно быть, уже много лет является занозой в заднице графа, – растягивая слова, произнес Элрик.

Торн покачал головой в ответ на эту жалкую шутку. Эмлин посмотрела на него, он в свою очередь поднял глаза на нее, и когда их взгляды встретились, у него что-то странно затрепетало внутри. Он немного передвинулся и наклонил плечо к ее колену. Эмлин отвела взгляд в сторону и сжала губы в тонкую полоску. Торн вздохнул и провел рукой по волосам.

– Где они сейчас? – спросила Мейзри.

– Трое мертвецки пьяны и храпят на полу мельницы. Этьен пошел справить нужду к мельничному пруду и упал туда, но мы вытащили его и оставили на берегу.

– Господь милосердный, что будет, когда они проснутся? – спросила Мейзри.

– Наверняка у них будет сильно болеть башка, – ответил Торн, – и они с позором уедут из Кернхама, так и не найдя свою добычу. – Затем он посмотрел на Эмлин. – Миледи, я должен увезти вас.

Их глаза снова встретились.

– Когда? – тихо спросила она.

– Если мы отправимся на рассвете, то будем далеко отсюда, прежде чем кто-либо из них продерет глаза. К вечеру вы можете уже быть в Уистонбери, – сказал он. Эмлин слегка прикусила нижнюю губу, кивнула и пристально посмотрела на него.

Ее взгляд зажигал тлеющие угли, которые распространились по его телу и обдали теплом его чресла. Он хотел потянуться к ней и сжать в своих руках, ощутить мягкое тепло ее тела, прижавшегося к нему. Но больше всего ему хотелось исправить свою вчерашнюю грубость. Сейчас, когда он решил, каким курсом следовать, он ужасно хотел облегчить боль, которую причинил ей.

Ее волосы спускались с одного плеча волнистым золотым шелком, блестевшим в свете огня. Глаза, огромные под прямыми серьезными бровями на гладком лице, казались теперь темно-синими с золотыми крапинками. Когда она распрямила плечи, Торн подумал, что, несмотря на всю ее кажущуюся хрупкость, внутри нее таится грациозная сила. У нее выносливое сердце и гибкий ум – и слава Богу, ведь ей понадобится все это, если она согласится с его планом завтра утром.

– Ну что ж, я буду готова до рассвета, – сказала она. – Благодарю.

– Долг платежом красен, миледи, и будет с радостью выполнен, – пробормотал он, не сводя с нее глаз. Если будет на то Божья воля, Торн намерен выполнить долг от всей души. Но он осознавал степень риска. Брак, который он запланировал, мог подвергнуть опасности как их жизни, так и их сердца.