Текст книги "Пронзенное сердце"

Глава 21

Холодный туман обволакивал деревню, размывая и без того нечеткую границу между заснеженной землей и бледным небом, когда Эмлин вместе с Аларис вышли, дрожа, из главного входа квадратной церкви, построенной саксонцами.

Попрощавшись со священником после мессы в честь Двенадцатой ночи, они поспешили к лошадям, где их ждал конюх, чтобы помочь забраться в седла. Неподалеку верхом топтались шесть вооруженных стражников и стоял крытый экипаж с детьми и их няней. Как только леди сели на лошадей, группа отправилась по ледяной дороге назад в Хоксмур, до которого было несколько миль пути.

Эмлин натянула поводья своей гнедой кобылы.

– Поехали быстрее, Уильям, – обратилась она к молодому сержанту во главе эскорта. – Кажется, скоро опять пойдет снег. – Кивнув в знак согласия, тот сделал знак группе ехать вперед.

– Так резко похолодало и стало сыро, – сказала Аларис, слегка улыбнувшись.

Ответив на улыбку, Эмлин напомнила себе, что Аларис после долгого возмущенного молчания пыталась последнее время быть учтивой в разговоре с ней и снова улыбалась Николасу. Неприятие ею факта существования брака между ними будто бы осталось в прошлом. По-видимому, на его место пришла прохладная вежливая дружба.

Когда Аларис попросила Эмлин сопровождать ее в церковь на мессу по случаю Двенадцатой ночи, та предложила поехать верхом, предоставив экипаж детям и няне. Ей хотелось быстрой езды, но теперь из‑за сырой ветреной погоды она желала поскорее оказаться у теплого камина за крепкими стенами. Ей не хотелось оставлять Николаса надолго, ведь завтра она отправляется в Эвинкорт.

Из‑за отлучения от церкви Николас не мог посещать мессу, но священник был рад присутствию Эмлин. Сказав, что это сулит благоприятный новый год, он поблагодарил ее за десятину в виде соленого мяса и сыра, а также за несколько пачек восковых свечей, которые она преподнесла в качестве новогоднего подарка для церкви.

Оглянувшись на экипаж, она скорчила рожицу детям. Они помахали ей, смеясь и сильнее кутаясь в меха. Под ногами у них лежали горячие кирпичи. Бетрис, темноглазая крупная девушка, все это время терпела их шалости, а потом все же вывела их с мессы пораньше, потому что они совсем разошлись. Услышав громкий смех детей, Эмлин сделала вывод, что их шалости продолжались.

Впереди сквозь клочковатый туман дорога сворачивала у поросшего вереском участка. Смутная тревога овладела Эмлин, когда она взволнованно посмотрела на расплывчатый зимний ландшафт.

Жестоких наемников короля Иоанна в этой местности нет, говорила она себе, но плохое предчувствие не ушло. Эти беспрерывные разговоры о войне и стратегиях защиты, которые она слышала в Хоксмуре, должно быть, заставляли ее нервничать.

Бледное тяжелое небо и холодный напряженный воздух предупреждали о надвигающемся снегопаде. Путь в несколько миль абсолютно безопасен, размышляла Эмлин. Снег начнется позже. Дрожа всем телом, она заставила коня скакать быстрее. Красно-белое знамя Хоквуда энергично мелькало впереди, прикрепленное к седлу стражника, – символ защиты и привилегия Эмлин как баронессы Хоксмура. Сегодня с ними ничего не случится.

На открытом участке туман клубился над каждым спуском дороги. Если бы она знала о таком холоде и тумане на этом участке, то оставила бы детей дома. Теперь единственным ее желанием было поскорее попасть в Хоксмур. На склоне заснеженного холма появились тени, которые вскоре обернулись тремя десятками всадников, скачущих им навстречу. Увидев красновато-коричневые плащи гарнизона Уайтхока, Эмлин крепче сжала поводья. Внезапная тишина наполнилась стуком копыт и ржанием лошадей. Их командир приблизился и поднял руку.

Остановившись, Уильям пробормотал тихий приказ своим людям. Те образовали защитный круг вокруг двух леди и экипажа. Эмлин сжалась под своим тяжелым меховым плащом и остановила лошадь. Возле нее застыла напряженная и молчаливая Аларис.

Хью де Чавант прискакал галопом и остановился перед сержантом, решительно взглянул на Эмлин и наклонил голову.

– Баронесса, – обратился он. Его глаза нетерпеливо метнулись к Аларис. – Миледи. Поздравляю вас обеих с Новым годом.

– Барон де Чавант, – ответила Эмлин. – Почему вы остановили наш эскорт? Здесь холодно, к тому же с нами дети. Любое дело можно перенести в тепло. Вы можете либо сопроводить нас в Хоксмур, либо уехать.

Чавант улыбнулся, показывая длинные пожелтевшие зубы. Один его глаз, казалось, смотрел в сторону Уильяма.

– Миледи, позвольте мне сопроводить вас в Греймер для встречи с лордом Уайтхоком.

– Он должен вначале обсудить это с моим мужем или иметь предписание суда. Позвольте нам проехать.

– Миледи, вынужден настоять на том, чтобы вы проехали с нами, – сказал Чавант.

– Барон де Чавант, – вмешался сержант. – Лорд Уайтхок не имеет власти здесь, на земле Хоксмура. Подобное ваше требование к миледи заставляет нас применить оружие, милорд.

Чавант негромко вздохнул, словно обдумывая что-то.

– Значит, так тому и быть, – спокойно произнес он и быстро дал знак людям из отряда. Намного превышая численностью стражу Эмлин, они растянулись и окружили эскорт. Их лица были не видны за тяжелыми металлическими шлемами.

Эмлин буквально затряслась, осознав, что Чавант со своими людьми провоцирует их на столкновение. Ее сердце быстро стучало. Она снова пожалела, теперь уже отчаянно, что не оставила детей дома.

– За Уайтхока! – закричал Чавант, подняв меч.

– К оружию! – проревел Уильям. – За Хоксмур и святого Георга!

Подступив вплотную к маленькому эскорту, люди Чаванта вынули мечи. Эмлин услышала ужасный свист металла, рассекающего холодный воздух, раздались первые удары и лязг, зловеще разносившийся эхом в тумане.

Толкнув свою лошадь, она легким галопом вернулась к экипажу, маневрируя между натренированными боевыми конями, – все они были крупнее и спокойнее ее собственной взволнованной кобылы. Аларис, бледная от испуга, оказалась в центре этого хаоса, ее верховая лошадь металась по кругу, неуправляемая. Эмлин увидела стражника в красно-коричневом плаще, который ударил мечом кучера. Протянув руки, он вытащил из экипажа Кристиана, перекинул его через седло и ускакал.

Пронзительно вскрикнув, не в силах подвести лошадь ближе, Эмлин с ужасом смотрела, не веря своим глазам, как два других стражника быстро вытащили из повозки Изабель и Гарри, а потом и кричащую Бетрис. Перебросив своих пленников через седла, они ускакали галопом, прикрытые солдатами Чаванта.

Эмлин слышала крики детей и неприятный звон стали. Она почувствовала, как внутри у нее все сжалось, и вскрикнула, когда рука в кольчуге сорвала ее с лошади.

Перекинутая через плечо другой лошади, Эмлин еле дышала, потому что лука высокого седла сильно впивалась ей в ребра. Вырываясь, она ничего не видела, а слышала лишь, как лязгающий металл сокрушал деревянные щиты. На ее спину давила тяжелая рука.

Она резко ударила локтем своего захватчика, видимо, попав в чувствительное место. Он простонал, а затем жестоко ударил тяжелым кулаком ей в челюсть. Подняв голову и думая о том, что ее сейчас вырвет, Эмлин погрузилась в глубокую тьму.

– Отец Небесный! – произнесла леди Джулиан, поднеся руку к лицу. – Что значит пропали? Как такое может быть?

– Их захватили, тетя, – резко ответил Николас, заводя в зал рыдающую Аларис. Его лицо побледнело.

Аларис кивала, пребывая в полуобморочном состоянии, ее волосы растрепались, вуаль съехала, глаза опухли от слез. Николас посадил ее на стул у камина и протянул бокал вина. Пока девушка пила, он закрыл глаза, пытаясь унять усиливающуюся ярость.

Аларис, в сопровождении Уильяма, двух стражников и дрожащего кучера, заехали во двор замка менее двадцати минут назад. Едва дыша, они возбужденно и быстро рассказали, что произошло по дороге. Кучера и стражников, тоже раненых, увели залечивать раны, а остальных Николас попросил подняться в большой зал.

Стоя у камина, он слушал Аларис, та, рыдая, рассказывала о нападении и потихоньку пила вино. Он сжал пальцы в кулак, болезненно желая притронуться к мечу. Его гнев был направлен на Чаванта. Это трусливое нападение наверняка было одобрено Уайтхоком. По характеру налета было похоже, что потребуют выкупа, поэтому он был озадачен. Уайтхоку, очевидно, не нужны деньги. Чего же тогда он хочет? Николас выругался про себя, ярость и страх вспыхнули одновременно, подогревая друг друга.

Он бросил взгляд на Питера, стоявшего рядом с Уильямом, и на леди Джулиан, которая, сосредоточенно слушая, водила рукой по бусинам на своем розовом ожерелье. Его взгляд вернулся к Аларис, которая печальным голосом, прерываемым рыданиями, завершала рассказ.

– Клянусь Богом! – неожиданно воскликнул Николас, ударив кулаком по столу. – За это я оторву Чаванту голову!

Аларис выпрямилась на стуле, широко раскрыв глаза.

– Не понимаю, – сказал Питер. – Как Чавант узнал, что леди Эмлин будет в церкви в деревне?

– Это не совпадение, будьте уверены, – бросил Николас. Он повернулся к Аларис. – Чавант ничего не говорил по поводу того, как он оказался там?

– Н‑нет, милорд, – заикаясь, ответила она.

– Уильям? – Николас напряженно посмотрел на мужчину.

– Я не слышал, чтобы он упоминал об этом, сир, хотя мне тогда показалось, что он поджидал нас.

– Аларис! – Вспыхнул Николас, повернувшись к ней.

Та взволнованно опустила глаза.

– Милорд, – расплакалась она, – все должно было быть не так!

– Аларис! – воскликнула леди Джулиан. – Что…

– Я хотел спросить, посылала ли Эмлин кого-нибудь в деревню предупредить о своем приезде? – прорычал Николас.

– Я не знаю ни о каких сообщениях. – Аларис отвела глаза в сторону.

Любопытно, но то, как странно она отвела свои зеленые глаза, напомнило ему Хью де Чаванта, и у него вдруг стрельнуло в затылке. Он медленно подошел к ней.

– Что вам известно? – потребовал он ответа.

Она отклонилась назад, когда он подошел совсем близко.

– Н‑ничего, милорд, – сдавленным голосом ответила девушка.

Питер подошел к ней с другой стороны, мужчины обступили ее. Леди Джулиан тоже безмолвно подалась вперед.

– Леди Аларис, – сказал Питер, – ваш отец уже договорился о вашем браке?

– Господи, – бросил Николас, – я и забыл. Теперь Чавант обручен с вами.

Глаза Аларис забегали, а голова поворачивалась от одного мужчины к другому – она стала похожа на попавшую в силки птицу.

– Хью велел мне так поступить, – выдавила она. – Он заставил меня… – Девушка вдруг развернулась, как будто собиралась убежать.

Николас схватил ее за руку.

– Что вы сделали?

– Она сообщила Чаванту, когда леди Эмлин выедет из замка, – ответил за нее Питер.

– Аларис, – вмешалась леди Джулиан, – вы встречались с Чавантом, когда ездили прокатиться верхом?

Та кивнула и прикусила губу, Николас продолжал удерживать ее.

– Я не думала, что он заберет детей, – вдруг разрыдалась Аларис и согнулась пополам, так что Николас вынужден был поднять ее. Она положила голову ему на грудь, ее слезы намочили его шерстяную тунику.

– Ох, Николас, – рыдала она, – я хотела стать вашей женой. Вы знали об этом. Эмлин не заслуживает вас… Она лгала, совершила грех, оскорбляла Чаванта. Он сказал, что у него и вашего отца есть право наказать ее. – Она обвила руками его шею. – Но не детей, – всхлипнула она, – не малышей.

Он не мог вынести ее предательства в этот момент. Все его тело, казалось, дрожит от злости. Отодрав ее руки от своей шеи, он сильно сжал ее за плечи, так что она скривилась от боли.

– Ангелы небесные! – закричал он. – Вы с ума сошли?! Вы передали Эмлин моему отцу! Он же убьет ее за то, что она унизила его, так же, как убил мою мать!

Его пальцы побелели от напряжения, и девушка вскрикнула, пытаясь высвободиться. Беспомощная ярость наполнила Николаса при мысли о том, что с Эмлин поступят так же, как с его мамой. Было такое чувство, что его сердце превратилось в холодную сталь. Он не осознавал, что причиняет девушке боль.

– Николас, – тихо сказал Питер.

Леди Джулиан положила руку ему на предплечье.

– Она же девушка…

Тогда он отпустил Аларис и с отвращением оттолкнул ее в сторону, нетерпеливо сбрасывая при этом руку тети.

Аларис сделала шаг назад, опустив глаза и тяжело вздохнув.

– Я раскаиваюсь, – прошептала она. – Правда, Николас.

– Раскаянием здесь не поможешь, – прорычал он.

Леди Джулиан тихо прошла мимо него, шурша черными юбками.

– Я пошлю за священником, Аларис, – сказала она холодным тоном. – Вы должны покаяться. И мы вместе помолимся за безопасность Эмлин и детей.

Аларис кивнула, рыдая, и леди Джулиан увела ее.

– Господи, – пробормотал Питер, качая головой.

Продолжая бороться с дикой злостью, Николас сделал глубокий вдох.

– Созовите гарнизон, мы уезжаем! – гаркнул он и вылетел из зала.

– Черт, – выругался Николас, – здесь король Иоанн.

Скачущий рядом с ним Питер посмотрел вперед сквозь белый полуденный свет. Пушистый снег притрусил его огненно-рыжие кудри, выбившиеся из-под капюшона кольчуги.

– Я вижу штандарт короля над знаменем Уайтхока. И большое количество стражи на парапете.

Они пересекали холм, направляясь к крепости Греймер, возвышавшейся на заснеженной скале, окруженной замерзшими рвами. За навесной стеной, как гигантская каменная глыба, выступала старая крепость, за которой пряталось более новое и меньшее по размеру здание.

Николас тихо выругался.

– Даже если бы у нас была тысяча человек, мы не могли бы начать атаку, потому что внутри король. Не говоря уже о том, сколько там с ним наемников.

– Не забывайте, что нападение сейчас будет воспринято как вопиющий акт с нашей стороны, – растягивая слова, произнес Питер.

Николас сощурил глаза, и они стали похожими на опасные стальные прорези.

– Мою жену похитили сегодня утром, и я верну ее целой и невредимой, там король или нет. Господи! Присутствие Иоанна нарушает мои планы. Считается, что я должен войти туда как бывший наследник и вежливо попросить? – Покачав головой, он снова выругался.

Безумная поездка в Греймер с сотней людей за спиной подстегнула Николаса к борьбе, подобно кузнечным мехам, раздувающим огонь. Сейчас, расположившись на окраине леса перед Греймером, Николас смотрел на королевское знамя над зубчатой стеной и чувствовал беспомощность из‑за того, что присутствие монарха заставило его остановиться. Словно он врезался в каменную стену. Мужчина сжал челюсти от злости. Если бы отец стоял перед ним в эту минуту, Николас не смог бы ответить за последствия.

Вместе с Питером и Юстасом Николас собрал бо́льшую часть своего гарнизона, включая Уильяма, который настоял на своем присутствии. Готовые к битве, они приехали к тому месту, где произошел захват заложников.

Три стражника и юный конюх лежали на снегу, изрубленные в куски. Николас оставил дюжину людей собрать тела и перевезти их в Хоксмур.

– Черт бы побрал Чаванта, – пробормотал Николас, исследуя Греймер напряженным взглядом. – Черт бы побрал и моего отца в придачу.

– Что нужно Уайтхоку от леди Эмлин? – спросил Питер. – И зачем забирать детей, во имя всех святых?

Николас, что-то бормоча, словно в голове его были счеты, изучал замок сквозь небольшое расстояние между заснеженными черными деревьями и папоротником, подмечая, как часто стражники проходят по парапету. Люди короля сменялись стражниками Уайтхока – он различал цвета их плащей.

Нельзя было совершить прямое нападение и не потерять при этом бо́льшую часть своего гарнизона. И у них не было машин для осады, чтобы взобраться по стенам или воротам; не было речи и о том, чтобы сделать подкоп под башней. Количество стражи на парапете равнялось примерно численности всех его людей. Одному Богу известно, сколько их было внутри.

Через некоторое время Николас повернулся к Питеру.

– Почему Уайтхок забрал их? Потому что только Эмлин может вывести его на человека, которого он больше всего желает заполучить.

Питер кивнул, только теперь все понимая.

– Черный Торн.

– Да. – Николас выпрямился. – Возможно, Уайтхок и получит его. Естественно, в обмен на то, что нужно мне.

– Ты же не собираешься распрощаться с Торном? – удивленно произнес Питер.

– А мне оставили выбор? – тихо возразил Николас. – Чтобы освободить свою семью… – Он замолчал. Слово, так естественно сорвавшееся с его губ, заставило его затаить дыхание, и сердце замерло в груди. Его семья. Решительно сжав челюсти, он продолжил: – Я хочу видеть мою семью целой и невредимой, и я отдам за это жизнь.

Эмлин вместе со своими братьями и сестрой вошли в его затворническую жизнь, как дар, посланный ему щедрыми Небесами. Он не отступится от них так легко.

– Твоя жена желает видеть тебя живым. Поэтому лучше тебе думать головой, а не сердцем, – сказал Питер.

Николас бросил на него быстрый взгляд и уже открыл рот, чтобы ответить, но резко закрыл его, сосредоточенно глядя вдаль.

– Подожди-ка. Что это, вон там? – Он показал рукой.

Питер посмотрел в том направлении.

– Телега с продуктами.

Четырехколесная повозка громыхала по близлежащей дороге, размытое пятно становилось все больше по мере приближения к территории замка.

– Боже… Это все бочки с элем? – удивленно протянул Николас.

Повозка со скрипом передвигалась по заснеженному лугу, затем остановилась перед воротами. Крики, которыми обменялись кучер и швейцар, были едва слышны Николасу, затем громоздкий деревянный подъемный мост повис в воздухе и ударился о заледеневший ров. Железные зубья решетки медленно поднялись, будто открывая пасть преисподней, быстро проглотили повозку и снова с грохотом опустились.

– Торговец элем? – Питер нахмурился. – Должно быть, Уайтхок закатил пир для короля в честь Двенадцатой ночи.

Николас повернулся к своему другу и медленно ухмыльнулся.

– Нет, – быстро сказал Питер, предостерегающе поднимая руку. – Нет. Подумай о риске. Оказавшись внутри, как мы сможем вывезти всех оттуда? Мы не можем тайком провезти сотню людей, чтобы они помогли нам проложить путь назад!

Николас обвел пристальным взглядом заснеженную деревню и высокие стены, огораживающие крепость. Его глаза сверкали от пришедшей в голову идеи. Вызывающей. Нелепой. И спасительной.

– Пойдем, – обратился он к Питеру. – Мы должны вернуться в лагерь. Нужно послать человека, чтобы прочесал деревни.

– Милорд, – осторожно произнес Питер, – что вы задумали?

– Я еще не вполне уверен. Но нам нужны скатерти и корзины с хлебом. И, возможно, немного вина или эля.

– Пикник? – Питер посмотрел на него в изумлении.

– Угу, пикник. Я голоден. – Николас засмеялся, поворачивая голову Сильвануса и направляя коня глубже в черный зимний лес. Его улыбка была горькой. – Голоден и хочу отведать крови Чаванта с кончика моего меча.

Глава 22

Не грязная камера, но все равно темница, подумала Эмлин. В комнате было ужасно холодно, несмотря на слабый огонь в камине. Она слышала отдаленные голоса с пирушки в большом зале. За дверью стоял стражник.

Взглянув на кровать с балдахином, где спали дети с Бетрис, Эмлин подошла к окну. Ее ребра ныли, челюсть болела, она была измождена, но уснуть не могла. Преодолев долгий путь в крепость Греймер, они оказались в этой спальне возле галереи, с которой просматривался большой зал. Стражник принес хлеб и разбавленный эль и захлопнул дверь.

Это было несколько часов назад. Ближе к вечеру они услышали звуки свирели и барабанов, возвещающих о начале празднования Двенадцатой ночи в большом зале. Музыка, по крайней мере, отвлекла детей от страха, голода и тоски. Эмлин рассказала им сказку и разделила хлеб между детьми и няней, себе оставив совсем немного. Наконец они с Бетрис уложили детей спать на грязной перине.

Подняв ставни, женщина впустила внутрь холодный воздух и бледно-лиловый свет. Медленно кружился снег. Она выглянула в окно и вдохнула свежести, спрашивая себя, есть ли надежда сбежать.

Коридор вел прямо к наружной стене. За ледяным рвом был крутой овраг, ведущий к реке. Греймер, казалось, был расположен на круглой льдине над зубчатой скалой: неприступная, недостижимая крепость. Николас как-то упоминал, что новая крепость Уайтхока построена на крутом утесе, по которому не может взобраться ни одна армия. Более старая башня крепости находилась в центре двора: Эмлин вспомнила, что видела ее, когда они только приехали.

Побег невозможен. Вздохнув, она закрыла ставни, подошла к камину и уставилась на слабый огонь. Конечно, Николас к этому времени уже узнал об их похищении и теперь направляется в Греймер, разъяренный и готовый к битве. Пока же ей нужно рассчитывать только на себя.

Уайтхок захватил их в заложники, но почему? К этому привела его ярость по отношению к Николасу, и Эмлин не хотела даже думать, что еще он мог предпринять. Закрыв глаза, она помолилась, фразы на латыни немного ее успокоили. Через некоторое время она услышала шорох. Со скрипом отворилась дверь. Эмлин развернулась и увидела Уайтхока.

На его черной тунике играли тени, а длинные белые волосы блестели. Он остановился перед ней и пристально посмотрел на нее тусклыми глазами, она почувствовала сильный запах вина и масляных факелов. Эмлин не видела его с тех пор, как покинула Эшборн, и его присутствие сейчас пугало ее. Она в свою очередь пристально посмотрела на него, пытаясь унять свой страх.

– Леди Эмлин. Вам удобно в этом помещении? – Его голос был громким и спокойным.

– Здесь холодно, и дети голодны, – бросила она, – но, слава Богу, сейчас они спят. Значит, так вы встречаете гостей?

– Не всегда, – сказал он. – Господи! Это идиот Чавант отдал приказ схватить детей, не я. Захватывают детей только трусы.

– И короли, – вставила она.

– Такие замечания могли бы быть восприняты как предательство, если бы вас услышал король.

– Что вы имеете в виду?

– Король Иоанн здесь. Он сидит за столом в зале прямо под этой комнатой.

Страх и злость обжигающим ядом разлились по телу Эмлин. Она сжала руки в кулаки.

– А знает ли он, что вы захватили семью своего сына?

– Захватил? Но вы моя невестка и просто приехали погостить ненадолго.

– Куда отправится король после? – Она вдруг вспомнила о подозрениях Николаса в отношении его отца.

– Не могу сказать. Король приехал, разгромив повстанцев в Понтерфакте. Поскольку я один из его самых преданных людей, он предпочел отдохнуть здесь денек-другой. Вы хотите попросить об аудиенции? Считаете, он смилостивится над женой восставшего барона? – Уайтхок улыбнулся, грозно оскалив зубы. – О! Я забыл поздравить вас с замужеством, миледи, – добавил он. Он быстро схватил ее за плечи, заставив поднять на него глаза. – Вы должны были стать моей женой. Моей! – От его горячего дыхания разило луком и гнилью при каждом выдохе. – Как вы могли так поступить?!

– Николас сделал мне предложение раньше, – ответила она.

– Где вы находились все то время, пока мы искали вас? – В его голосе звучала ярость. – Вы предали меня! Оскорбили!

– Я была у жителей долины, милорд, – осторожно сказала она, вздрогнув от его хватки.

– Вас удерживал Торн? Вы отдались ему?

– Милорд! – Она попыталась вырваться из его рук. – Не говорите со мной так. Я вышла замуж за Николаса, о чем договорился еще мой отец!

– Я не какой-то там жалкий поклонник… Вы посмели отказать мне!

– Отпустите меня, – раздраженно произнесла Эмлин, снова отталкивая его. – Пустите!

Он вдруг разжал руки, и она высвободилась.

– Как вы посмели отказаться от брака, который предписал король?!

И тут Эмлин тоже взорвалась.

– Я не меч, которым можно воспользоваться в вашей войне! – обрушилась на него она. – Вы и ваш сын – каждый из вас орудовал мною против другого! Для короля же я была очередной овцой, которую передали кому-то вместе с Эшборном! Я была похищена и обманута… – Тут она с ужасом осознала, что чуть не проболталась, и овладела собой. – С меня хватит. Я замужем за Николасом – по закону. Его предложение было одобрено моими родителями.

– Он женился на вас, только чтобы насолить мне, не сомневайтесь в этом. Почему еще он заключил бы брак так быстро, если только вы не носите его ребенка. – Он сузил глаза. – Как ему удалось найти вас, в то время как мои люди не смогли этого сделать? – Он вскинул брови, догадавшись. – А! У него же были дети. Вы сами поехали к нему.

Она позволила ему поверить в это.

– Что вам от меня нужно?

Его глаза были как куски льда.

– Черный Торн.

– Торн? – Эмлин пристально посмотрела на него. – Я не…

– Мои люди видели вас с ним возле водопада. Скажите, где я могу найти его.

– Я ничего не знаю об этом Торне.

– Не прикидывайтесь дурочкой, – предупредил он. – Черт подери, я прошерстил половину Йорка, ища вас, поэтому я могу найти и его. Вы знаете, где он прячется. – Уайтхок протянул руку, схватил ее за косу и притянул к себе, как будто на поводке. – Поэтому расскажите, где найти его берлогу, миледи, если хотите однажды увидеть свет.

– Вы лучше побеспокойтесь о другом, – сказала она, скривившись от боли. – Николас вскоре будет здесь и постучит в ваши ворота с гарнизоном за спиной.

– Он никогда не посмеет напасть на крепость, ведь здесь находится король. А вы, миледи, будете мертвы до того, как он увидит вас снова, если не расскажете. Отдайте мне Черного Торна!

– Меня спасли жители долины, а не Торн, о котором вы говорите.

– Скажите мне правду. – Его голос был грубым, как шероховатый камень, он сильнее потянул ее за косу.

– Ничем не могу вам помочь.

На его щеках появились багровые пятна.

– Вы лжете.

Отпустив косу женщины, он ударил ее по лицу. Удержавшись на ногах, она с вызовом посмотрела на него.

– Ничем не могу вам помочь, – повторила Эмлин, ее щека горела.

– Сможете. Детвора останется здесь под стражей. Ваше молчание только навредит им. Помните об этом.

Она смотрела на него, тяжело дыша, ее мысли вертелись колесом. Николасу и детям грозит опасность в любом случае, расскажет она все или утаит. Оставалось надеяться, что Уайтхок не обидит детей. Эмлин продолжала молчать.

Схватив за руку, Уайтхок поволок ее к двери и распахнул ее.

– Интересно, понравится ли вам donjon[10]10
  Донжон (фр. donjon) – главная башня европейского феодального замка. (Примеч. пер.)


[Закрыть], – произнес он и толкнул ее через порог в протянутые руки Чаванта.

Леденящий ветер развевал ее плащ, пока Чавант тащил ее через двор сквозь мягко падающий снег. Уайтхок быстро направился вперед к старой цитадели, которая монолитом возвышалась в центре двора. Подталкиваемая Чавантом, Эмлин, спотыкаясь, поднялась по раскрошенным ступенькам и вошла в темный дверной проем, а Уайтхок в это время вынул из каменной ниши зажженный факел и уже поднимался с ним впереди.

– Эта башня была построена много лет назад, – заговорил граф. – Сейчас мы используем комнаты здесь в качестве кладовых. – Он был на удивление словоохотлив. – Если бы мы были осаждены, то продуктов хватило бы надолго. У нас есть мешки зерна и бобов, бочки вяленого мяса и засоленной рыбы. Огромные запасы вина и эля, а воды хватит, чтобы наполнить пруд. Смоляные факелы, свечи, одеяла – все, что понадобится, чтобы без проблем прожить здесь несколько месяцев.

Слушая его, Эмлин, спотыкаясь на каждом шагу, осторожно ступала рядом с державшим ее Чавантом. На третьем, самом верхнем этаже, Уайтхок остановился перед дверью.

– Лишь одна комната здесь не используется в качестве кладовой. – Достав ключ, он открыл дверь, и Чавант толкнул Эмлин внутрь.

Она сняла капюшон и огляделась вокруг, увидев только кромешную тьму за областью света от факела.

– Чавант, – быстро сказал Уайтхок, – спуститесь вниз и посмотрите, все ли в порядке у короля. Если он попросит моего присутствия, сообщите мне.

Чавант ушел, захлопнув дверь, и Уайтхок повернулся, высоко подняв факел.

– Если не считать пыли, эта комната выглядит так же, как тогда.

– Тогда?

Эмлин повернулась и увидела в свете факела кровать с балдахином, кресло с высокой спинкой, стол и деревянный сундук. На одной из стен висел гобелен, напротив виднелось узкое окно. Каждая поверхность была покрыта толстым слоем пыли. Между столом, кроватью и потолком висела тонкая паутина. Эмлин чихнула.

Уайтхок сунул факел в железный канделябр на стене, затем подошел к столу и провел пальцем по слою пыли.

– Она провела здесь свои последние дни.

У Эмлин мурашки пробежали по коже.

– Леди Бланш?

– Это была ее любимая комната, когда мы жили в этой цитадели. По ночам она смотрела на звезды.

– Вы говорите о ней… с любовью.

Он тяжело вздохнул.

– Она была красива. Глаза, как серебро, волосы, как смоль. Она была остроумна – как для женщины, могла читать и писать, как священник. Она также умела лечить травами. – Уайтхок пожал плечами. – Но женщины – слабые натуры, которым нельзя доверять. Она изменила мне. Оскорбила меня.

– Она подарила вам сына. Она поддерживала огонь в домашнем очаге. Она была вашей женой.

– И нарушила брачный обет. Она завела любовника, подбивала его на турнир. Джулиан знает об этом. Я сбросил этого человека с коня и убил его. А затем поехал домой и запер жену в этой комнате.

– Вы заточили ее здесь?

– Так делали многие. Даже король Генрих запер свою Элеанор, чтобы она не бралась за поводья и не распускала язык. Я запер Бланш здесь, чтобы научить ее покорности, и отправил ее сына к тетке.

– Что случилось с леди Бланш? – тихо спросила она.

– Умерла от голода, – без каких-либо эмоций ответил он, – здесь, в этой комнате. – Он провел рукой по лицу и волосам, словно оттирая что-то. – Не прошло и двух недель.

– Господи, – выдохнула Эмлин. Она знала о людях, которые воздерживались от пищи в течение месяца и более и выживали. Однако другие, более слабые, заболевали уже через несколько дней.

– Я не ем мяса. Часто пощусь. Приказал построить женский монастырь.

– Вы сожалеете о вашей жестокости, милорд. Священники говорят, что Бог прощает тех, кто раскаивается.

Граф внимательно посмотрел на Эмлин.

– Я не сожалею, – зарычал он. – Своей смертью она хотела на прощанье оскорбить меня. Ей было лучше умереть, чем признаться в измене. Я не прошу прощения у Бога. Я был прав.

Эмлин с изумлением уставилась на него.

– Тогда почему вы отказываетесь от мяса? Зачем монастырь?

– Это совет священника – чтобы моя душа жила вечно. Я не сожалею о том, что наказал ее, но смерть Бланш не дает мне попасть на Небеса. – Он ударил кулаком по столу. – Вы слышите? Она не дает мне попасть на Небеса!

– Лорд Уайтхок, – твердым голосом обратилась к нему Эмлин, хотя ее сердце бешено стучало. – Милорд, не повторите того же поступка. По крайней мере, отправьте назад в Хоксмур детей.

Граф ходил по комнате, покачиваясь и шаркая ногами, и она поняла, что он сильно пьян после празднования Двенадцатой ночи.

– Нет! – Он покачал головой. – Я не могу позволить вам уйти. Вы тоже предали меня и сильно оскорбили.

Он повернулся и схватил ее лицо одной рукой – его толстые пальцы казались льдом на ее коже, и Эмлин вынуждена была запрокинуть голову назад.

– Если хотите освободиться, выдайте мне моего врага.