Текст книги "Пронзенное сердце"

Аларис, Мод, Питер и Хью де Чавант сидели за высоким столом, лицом к нескольким другим столам, занятым рыцарями, солдатами и слугами. Николас отклонился на спинку стула, пытаясь слушать трех музыкантов, которых быстро отыскали в ближайшей деревне. Он почти не слышал свирелей и барабанов из‑за гула толпы.

Уайтхок и Чавант с дюжиной людей неожиданно прискакали в Хоксмур сегодня днем. Кипя от злости, клянясь зарезать зеленого мерзавца, который ускакал в лес, Уайтхок рассказал Николасу, что произошло, явно не считая себя нарушителем каких-то законов. Это, мол, его земля, на которой он решил начать строительство. Отказываясь продолжать этот разговор, Уайтхок заявил, что он голоден и устал, а также дал понять, что ожидает щедрого угощения в честь своего приезда, и неважно, что он явился без предупреждения.

Леди Джулиан наблюдала, как слуги и повара готовят роскошный пир за очень короткое время. Она пригласила в Хоксмур рыцарей и дам, сержантов и служащих и, конечно же, людей Уайтхока. Николас, стиснув зубы, вежливо улыбался и терпел эту пирушку только ради тети.

Во фруктовом саду было накрыто несколько столов. Кругом росли яблони и персики, с которых при каждом порыве ветра на белоснежные скатерти падали листья. Мягкий оранжевый свет исходил от смоляных факелов, расставленных под деревьями и возле цветочных клумб. Череда слуг бегала на кухню и назад, принося тарелки с жареным мясом, рыбными пирогами, тушеными овощами и сладкими нежными десертами, а еще тут были бочки красного и белого вина и бочонки эля. Жара спа́ла, воздух был прохладный и сырой после недавнего дождя, в нем ощущался запах дыма, цветов и пряностей.

– Хотите угрей, милорд? – спросила Аларис, кокетливо наклонив голову. – Они слегка обжарены с горчицей.

Сидящий возле нее Уайтхок кивнул. Аларис поддела скользких угрей коркой хлеба и положила на квадратный поднос Уайтхока. Поскольку леди Аларис была ниже графа по происхождению, она лично подавала ему каждое блюдо.

Пока что, как заметил Николас, Уайтхок не давал ей скучать. Граф съел щедрую порцию сыра, потом вареные яйца, капустный суп, рыбный пирог, вареные бобы, и репу, и камбалу с имбирем и клубничным соусом. Он отказался от оленины, копченой свинины и жареных цыплят, но согласился на желе и белый хлеб из муки тонкого помола. Сейчас он с аппетитом набросился на угрей с чесноком, хватая сочные куски руками.

– Вина, милорд? – спросила Аларис.

– А? Какого? – Уайтхок попробовал каждый сорт вина и густого эля, которые передавались за столом, и всякий раз бокал наполняла ему Аларис.

– Темно-красное вино, милорд, – сказал Николас, услышав его вопрос. Аларис в это время обеими руками наклонила серебряный кувшин, чтобы налить темного напитка в бокал графа.

Уайтхок отрыгнул.

– Темно-красное вино! Чистое, как слезы монашки, крепкое, как дом монахов, обжигает горло, как молния, – так о нем говорят! – Отхлебнув, он поставил бокал и посмотрел на Николаса. – Я видел давеча, как по двору твоего замка прошла монахиня. Странно видеть ее здесь.

– Недавно сюда приехал также монах, – добавила Аларис.

Уайтхок поднял бровь.

– Неужели Хоксмур стал религиозным местом?

Николас окунул ломтик хлеба в бобы, тушенные в винном соусе.

– Тетя поручила разрисовать стену в часовне, сир. Это делает монах из монастыря Уистонбери. Монахиня – его племянница и помощница, – ответил он.

– Уистонбери? – Уайтхок сдвинул брови и потянулся за вином. – Вы платите этому аббатству за украшение рисунками стен? Девчонка показалась мне довольно молодой.

– Госпожа Агнес – старшая сестра подопечных Николаса, – вмешалась Аларис. – Они с дядей пришли навестить детей. – Николас бросил на нее сердитый взгляд, но ничего не сказал.

– Еще Эшборны? Роджер наплодил потомства, а?! Старшую дочку отправили в монастырь, так? – Уайтхок воспользовался ножом, чтобы подцепить очередной кусочек угря. – Я хочу расспросить ее о леди Эмлин.

– Я уже сделала это, – решительно произнесла леди Джулиан. – Она даже не знала, что ее сестра пропала. Она же еще не нашлась, милорд?

Уайтхок что-то раздраженно проворчал.

– Зайдите в часовню и посмотрите на рисунки, милорд, до того как уедете из Хоксмура… кстати, когда? – спросила леди Аларис.

– Мы отправляемся утром, – ответил Уайтхок.

– Погода должна быть благоприятной, как мне кажется, – продолжила Аларис. – Я очень надеюсь, что буря прошла. Вы ведь согласны, милорд?

Уайтхок заскрежетал зубами и раздул ноздри.

– Грозы в последнее время были ужасные.

– Да, грозы могут быть очень разрушительными, – пробормотал Николас.

– О! – вмешалась Мод. – Мы слышали страшную историю о чудище, которое видели во время грозы возле Бакдена, – у него была голова осла, тело человека и ужасные обугленные конечности, как длинные хвосты жареной репы.

– Чудище? Больше смахивает на горемыку крепостного, неосмотрительно отправившегося в путь во время грозы, – прокомментировал Питер.

Леди Джулиан протянула Уайтхоку деревянную чашу.

– Попробуйте тушеной баранины, милорд, – весело сказала она. Николас вскинул брови: он редко наблюдал злой умысел в действиях тети, она, казалось, приберегла это для Уайтхока.

Граф пристально посмотрел на нее.

– Я не ем мяса. И вы это знаете, миледи. – Он повернулся к Аларис. – Но я попробую салата, – сказал он и получил порцию салата с изюмом и миндалем.

– Это барашек из собственного стада Николаса, – не унималась графиня.

– Естественно, – пробормотал Николас. – Тысячи овец, было бы странно покупать их на рынке.

Уайтхок наколол ножом салат.

– Во сколько тебе обходится разведение овец, Николас?

– В этом году дела шли хорошо. Мой сенешаль докладывал, что на фермах нашего поместья более пятнадцати тысяч овец. Этой зимой мы получили довольно много сыра и масла, а замок и прилегающие к нему деревни используют для свечей собранный жир. Производители пергамента из Йорка и Ланкастера заказывают у нас шкуры. И я одолжил не одно стадо фермерам, которые теперь готовы вернуть их назад.

– Оставив себе… сколько?

– Я разрешил им оставить половину ягнят, родившихся за время двухлетнего займа.

– Щедро. Но таким способом ты помог им стать крупными фермерами, разводящими овец.

– Да.

– Через несколько лет у тебя будет слишком много конкурентов на рынке шерсти, – произнес Уайтхок, потягивая вино.

– Думаю, что нет. На шерсть с севера огромный спрос. И у меня будут фермеры, которые с удовольствием помогут моим загонщикам, когда настанет время перегонять стада на южный рынок. К тому же вся местность извлечет выгоду от процветающих здесь фермерских хозяйств.

– Хм. У меня двадцать пять тысяч по последним подсчетам.

– Впечатляет. И все это вокруг Греймера, сир?

Уайтхок подавил отрыжку.

– Не все. Посчитаны и те овцы, которые находятся на землях, принадлежащих мне по титулу. Монарх все еще медлит с моими правами на Арнедейл, но мои люди все равно посчитали поголовье и там – по крайней мере, где смогли. Это вопрос времени, те фермерские хозяйства все равно опять будут моими.

– Милорд, – обратилась к нему леди Джулиан, подавшись вперед. – Та земля принадлежала моей сестре Бланш и не переходила к вам по брачному соглашению. Часть ее мой отец пожаловал монастырям, а оставшаяся часть принадлежала моей сестре и не являлась ее приданым. Она должна была перейти Николасу. Неудивительно, что вы потратили столько лет на тяжбы, предъявляя на нее права.

Уайтхок бросил на нее сердитый взгляд.

– Этому нет доказательств, миледи. Эта полоса земли – западная часть долины от аббатства Уистонбери до реки, которая протекает перед Хоксмуром, – стала моей, после того как я женился на Бланш. Церковь украла ее у меня, и я намерен вернуть ее назад. Королевские секретари несколько лет работали, чтобы найти документы. Я собираюсь поехать в Лондон и сам перерыть архивы. Ваш отец заполнил дарственную в присутствии королевских адвокатов, леди Джулиан.

Графиня резко выдохнула, готовая возразить, но Николас мягко коснулся рукава тети.

– Сир, – сказал он, – та земля и стада являются основными средствами к существованию двух аббатств и сотен жителей долины.

– Люди пусть себе там и живут, – ответил граф. – Но я получу землю и прибыль, которая причиталась мне все эти годы. Пресвятые монахи могут возвращаться к своим лечебным травам и книгам. Им не место на рынке шерсти или на моей земле! – Его лицо становилось все темнее при каждом произнесенном слове.

В разговор вступил Питер:

– Я слышал, милорд, что этот Зеленый Человек не дает вашим людям посчитать овец и вообще ездить по этой местности.

Уайтхок застыл.

– Господи Боже мой, я не желаю обсуждать это здесь, – прорычал он. – Достаточно сказать, что этот демон вскоре будет побежден.

Аларис приоткрыла рот от удивления.

– Демон, милорд?

– Дьявол бродит по этой земле, миледи, в образе Зеленого Рыцаря, – с усмешкой сказал он. – И я решительно настроен отправить его назад в ад.

Питер наклонился к Чаванту:

– Может, Зеленого Человека видят в округе, потому что ему понравились овцы. Отведайте баранины, Хью. – Он передал ему блюдо.

Чавант облизал свои жирные губы.

– Зеленый мерзавец, кажется, больше любит кровь маленьких ягнят.

– Заткнись, Хью! – рявкнул Уайтхок.

Граф со стоном тяжело опустился на кровать и неловко наклонился, чтобы снять сапоги. Николас, потягивая горячее вино со специями из деревянной чаши, прислонился плечом к стене. Когда они встали из‑за стола, он, как и положено, предложил отцу переночевать на своей собственной кровати.

Утонув в глубоком мягком матрасе, Уайтхок провел пальцами по белоснежным волосам и уставился на огонь в камине. Даже при красноватом свете его глаза были похожи на голубые льдинки.

Николас слышал дыхание отца, подобное шороху тяжелого шелка. Он уже слышал этот звук раньше, когда отец был уставшим или когда находился под открытым небом в холодную либо дождливую погоду.

Уайтхок потер грудь.

– Твои слуги позаботились о настое?

– Леди Джулиан распорядилась, чтобы сделали отвар из трав, о которых вы говорили. Напиток на столе.

Уайтхок взял чашку и отпил горячего настоя, энергично потирая грудную клетку.

– Проклятье! Единственная полезная вещь, которую когда-либо делала Бланш, это создание лекарства для моей больной груди. Теперь я совсем не могу обходиться без этого зелья. – Дрожащий вздох перерос в сильную отрыжку. – У моего отца была такая же болезнь легких. Это семейная болячка Хоквудов. – Он многозначительно посмотрел на Николаса. – Ты вряд ли избежишь ее.

Тот сжал руку в кулак за спиной.

– Вы плохо отзываетесь о моей матери, сир, – произнес он низким голосом.

– По крайней мере, мы знаем, кто твоя мать. – Николас сделал шаг вперед при этом замечании.

Уайтхок едко рассмеялся.

– Только не надо возмущаться сейчас. Я слишком устал. Мы еще вдоволь поругаемся утром, я уверен в этом. – Он снова хрипло закашлялся и опустился на подушки. – Пришли служанку, чтоб помогла мне раздеться. Какую-нибудь прелестную девчушку, – добавил он и отвернулся, закрыв глаза.

Николас глубоко вдохнул, чтобы сдержать свой гнев. Через секунду-другую с кровати донесся неровный храп. Вздохнув, Николас резко задвинул занавески вокруг кровати.

Потирая шею, он почувствовал, что тоже ужасно устал. У него так и не прошла головная боль после удара. И хотя ему нужно было отдохнуть, его не прельщал сон в башне рядом с пьяными солдатами или на полу в большом зале на соломенных тюфяках и одеялах с прислугой замка и людьми Уайтхока.

Он зевнул. Узкая кровать в маленькой комнате рядом с его спальней отлично подойдет для сегодняшней ночи.

Отодвинув занавеску, мужчина увидел слабый свет маленькой свечи, стоявшей на деревянной тарелке на столе. Он раздраженно вздохнул. Эмлин – госпожа Агнес, недовольно подумал он – должно быть, пришла сюда во время ужина в саду, хотя из‑за присутствия Уайтхока ей не стоило ходить по замку.

Иногда вечерами он замечал, что она сидит в маленькой комнате – огонек свечи виднелся сквозь плотную ткань красной занавески, слышались скрип пера или шорох кисти, слабый вздох или тихий стук. Иногда по ночам ему требовалась вся его воля, чтобы не зайти за штору и не остаться с ней, не сказать то, что должно быть сказано между ними.

Сейчас, задув пламя свечи и погрузив комнату в темноту, нарушаемую только лунным светом, он удивился, почему она была так неосторожна, что оставила зажженной свечу.

Тонкие лучи лунного света просачивались между ставнями и освещали комнату, когда он, зевая, повернулся к кровати. И остановился на полпути.

Эмлин лежала, свернувшись под одеялом, положив на подушку ладонь. Его сердце сильно застучало. Первой его мыслью было увести ее от близкого соседства с Уайтхоком. Но вспомнив, что даже небесные горны, возвещающие Судный день, не смогли бы разбудить его отца этой ночью, он опустился на одно колено возле низкой кровати.

Она спала крепко и беззаботно, как ребенок, ресницы и брови казались такими темными на фоне кремовой кожи, а рот был слегка приоткрыт. На голове не было платка, поэтому Николас прикоснулся к мягким локонам на ее виске. При тусклом свете ее волосы были легкими и жемчужно-серебристыми. Когда она вздохнула и повернула голову, почувствовав его пальцы, ее волосы опустились на лицо, плавно, как холодный тяжелый шелк.

Им овладело желание. Он медленно вдохнул, запустив пальцы в гладкую пену ее волос, пробуждаясь от их тонкой структуры, от теплоты ее кремовой кожи, от красивых изгибов под одеялом. Его тень падала на ее лицо и шею. Она снова заворочалась, сладко вздохнув, когда он нежно провел кончиками пальцев по ее подбородку.

Николас де Хоквуд не должен был прикасаться к этой девушке, он знал это. Но ее муж ничего не мог с собой поделать, поэтому он наклонился еще ближе.

Его голова кружилась от того количества вина, что было выпито за ужином, из‑за шишек на макушке и из‑за ее присутствия. И хотя его мысли были затуманены, чувства были как никогда ясными. Он страстно желал раскрыть перед ней свои уловки и все честно рассказать. Хотел обнимать ее, говорить с ней, любить ее, пока она не выкрикнет его имя.

Не обращая внимания на здравые доводы в своей голове, он наклонился вперед и прикоснулся губами, которые пахли вином и специями, к ее устам. Ее податливые теплые губы крепко прижались к его, несмотря на то что она спала, и от сладости ее поцелуя у него заломило в пояснице.

Он задыхался, сердце громко стучало, и было такое чувство, словно он идет темной ночью пьяный по мосту, не зная, когда оступится и упадет в воду. Он пошел на риск и поцеловал ее снова, глубоко и страстно, позволив себе провести пальцами по гладкой коже ее открытой шеи, ощущая, как ее пульс ускоряется под его легкими прикосновениями.

Сначала он совсем не обратил внимания на глухой стук в дубовую дверь. Он провел кончиками пальцев вверх к ее подбородку. Когда стук послышался опять, он неохотно поднял голову.

Эмлин тихо вздохнула, проснулась и открыла глаза, моргая, как котенок на лунный свет, но еще не совсем понимая, что происходит. Затем с тихим стоном она поднесла руку к его щеке. Он наклонил лицо к ее ладони и посмотрел в ее глаза, погрузившись в теплое волшебство ее сонного непонимающего взгляда. И хотя его сердце едва не выпрыгивало из груди, он хотел, чтобы она поняла, кто он на самом деле.

– Торн… – прошептала она.

Стук раздался снова.

– Эй, дорогая, – прошептала Тибби через дверь. – Вы что там, заснули? – Щеколда зашаталась и поддалась, дверь со скрипом открылась.

Николас мгновенно поднялся и исчез, как призрак, в густом мраке за стеной голубого света. Эмлин протянула руку и вскрикнула. Холодный лунный свет падал ей на ладонь.

Сильный прерывистый храп Уайтхока эхом разносился по спальне, когда Николас вышел, минуя занавеску, из маленькой комнаты и прижался лбом к стене, тяжело дыша.

В комнатушке послышались шаги.

– Миледи! Убирайтесь отсюда, – ругалась Тибби. – Вы что же, забыли, лорд Уайтхок в Хоксмуре! Вы обещали не выходить из своей комнаты!

– Ох, Тибби, – заговорила Эмлин, – я заснула. Мне снился…

– Сегодня за ужином было крепкое вино, – тихо произнесла Тибби. – Я сама немного опьянела, но когда проснулась и увидела, что вас нет в кровати, то пришла забрать вас. Пойдемте же спать, дорогая моя. – Николас слышал, как Эмлин тихо согласилась и за ними со скрипом закрылась дверь, заглушая тихий щебет Тибби.

На подушке ощущался легкий запах розового мыла, она была еще теплой и с небольшими вмятинами, когда Николас опустился на узкий соломенный тюфяк. При погружении в сон лишь одна мысль не выходила из его головы: довольно с него трусости и обмана. Завтра он со всем покончит, пусть и придется заплатить за это высокую цену.

Глава 16

– Проклятье! Пошел вон! – Уайтхок с трудом направился к камину и со злостью пнул ногой рыжего кота, свернувшегося на поду. Когда подбежал слуга, кот выгнулся и зашипел, а потом помчался через комнату, преследуемый слугой. Уайтхок проворчал, громко отрыгнул и вытер рот рукой. Светлые полоски света лились из окна и перемещались по его черным блестящим доспехам.

Николас сгорбившись сидел у камина в кресле с высокой спинкой, вытянув одну ногу перед собой и превозмогая дикую головную боль от вина и синяка, спрятанного под волосами. Он мог бы побиться об заклад, что его головная боль не сравнится с похмельем его отца после вчерашнего пира, но граф не показывал этого, разве что был сильно раздражен.

Глотнув разбавленного эля из серебряного бокала, Николас недоуменно наблюдал за активностью в зале. Если бы кот зашел в большой зал, никто бы не стал прогонять его. Леди Джулиан и другие леди обожали котов, а дети любили играть с котятами, которые теперь поселились в их комнате. Уайтхок, однако, одобрял только собак и соколов.

Хью де Чавант вошел в комнату как раз в тот момент, когда кот прошмыгнул в дверной проем. Он резко захлопнул за собой дверь и повернулся с самодовольным видом.

– Чертов подхалим, – пробормотал Уайтхок, плеснув в свой бокал еще пенистого эля из глиняного кувшина. – Посмотри, как бегают его глаза. Будь я проклят, если он не может одновременно смотреть на обе двери. Во имя святого Георга, как он управляется с оружием?

Николас открыл собственные затуманенные глаза.

– Глаз Хью вращается сильнее, когда он устает, – сказал он. – Вы сами назначили его капитаном своей охраны, милорд.

Граф проворчал.

– Он лукав, но в последнее время перестал быть таким сообразительным, как раньше.

– Что вы имеете в виду?

– Леди не найдена, демон из леса не изгнан.

– Кот убежал, сир, – подойдя, сказал Чавант.

– Я вижу это, идиот, – сквозь зубы процедил Уайтхок. – Грязные дьявольские животные, эти коты. Должно быть, он забрался сюда из конюшни. – Граф залпом осушил свой бокал и вытер рот тыльной стороной ладони. Охотничий пес забежал вприпрыжку и уселся у его ног, сложив лапы.

Чавант снял кожаные перчатки, запихнул их за ремень и опустил капюшон кольчуги. Темные волосы, подстриженные до ушей, спадали на его лоб, а небритое лицо было покрыто капельками пота от быстрой езды. Николас знал, что Уайтхок еще до рассвета послал Чаванта с несколькими всадниками обыскать леса и равнины вокруг Хоксмура. Ему казалось, он знал причину этого.

– Здравствуйте, Хью. Наконец-то вы приехали, – растягивая слова, произнес Николас. – В кувшине есть холодный эль. – Чавант налил в бокал эля и с жадностью выпил, его вытаращенные карие глаза разъехались в разные стороны, когда он опустил бокал. Охотничий пес осторожно поднялся на передние лапы и начал рычать на Николаса.

– Что теперь, черт подери? – раздраженно спросил Уайтхок. – Сидеть, ты, проклятая борзая! Кот убежал.

– Не понимаю, сир, – сказал Чавант. – Сидеть, Иво.

Николас замер и весь напрягся.

– Эй! Сидеть! – перекрикивая рычание собаки, заорал Уайтхок. – Иво! Сидеть!

Тогда пес опустился – прямо перед Николасом. Чавант подскочил, схватил его за ошейник и отвел собаку назад, едва не уколовшись железными шипами.

– Уведи его! – приказал Уайтхок. Чавант почти протянул пса по длинной комнате, потом передал его ужаснувшемуся слуге и вернулся.

– Черт, я совсем ничего не понимаю, – проворчал граф. Он повернулся к Николасу. – Ну что ж. Мы приехали в Хоксмур, потому что он находится недалеко от того места, где пропала леди Эмлин, и недавно мы вновь навещали долину в поисках. Поскольку ты недавно был на юге с нашим дорогим королем, – делая ударение на каждом слове и яростно глядя на сына, произнес он, – то, наверное, не слышал последних новостей: Чавант потерял мою невесту.

– Ее забрал Зеленый Человек, сир, мы не теряли ее, – возразил Чавант.

– Нытье ничего не изменит, – сказал граф. – Она пропала, и моя помолвка стала посмешищем. Расскажи моему сыну всю историю.

Чавант бросил косой взгляд на Николаса.

– Вы же слышали рассказы о Зеленом Человеке в долине, милорд?

– Да, – медленно ответил Николас. Он проглотил остаток эля и потянулся к кувшину, вновь наполняя свой бокал. – Я слышал эти сказки.

– Наверняка этот Зеленый Рыцарь виноват в исчезновении леди. Мы видели его в тот день, он забрал леди у нас из-под носа в тумане. Один раз мы чуть не поймали его, – заметил Чавант.

– Господи, убереги нас от дураков, – презрительно усмехнувшись, вмешался граф. – Они схватили фермера, переодетого в Зеленого Джека на Первомай, у него в карманах были конфеты, а на шляпе листья.

– Вы же сами говорили, что верите в демонов, милорд, – сказал Николас.

– Настоящие создания ада существуют, я в этом уверен. Мы видели подобное существо на прошлой неделе, когда оно разрушило мою стену, – ответил Уайтхок. – Хью, тем не менее, настаивает, что это был всего лишь человек.

– Зеленый мерзавец, который разрушил крепостную стену, был тем же, кого мы преследовали на равнине за деревней Кернхам. Он не демон, хотя каким-то образом исчезает всякий раз, когда я вижу его, – рассказывал Чавант Николасу. – Он меткий стрелок из длинного лука. Я считаю, что он человек.

– Чушь! – прорычал Уайтхок. – За ним стоит дьявол. Ему даже молния подчиняется. Стена моей крепости разрушилась, когда он приказал ей. Ни один из людей не смог бы сделать того, что сделал он в тот день.

Вмешался Николас:

– У вас было разрешение короля строить там? Это земля Хоксмура, и вам это прекрасно известно.

Уайтхок густо покраснел.

– Нет времени на писанину короля. Иоанн обезумел из‑за предательства баронов. И тот участок – не твоя земля, а твоей матери, а значит, моя, и хватит об этом.

– Мы смотрим на это по-разному. Но вы говорите, что крепость разрушена?

– Бо́льшая ее часть сейчас лежит бесполезной грудой камней, – сказал Уайтхок. – Но я найду другое место для строительства. В той местности много призраков.

– Граф, милорд, – снова заговорил Чавант, – говорю же вам, это человек.

– Я знаю, что ты говоришь. Расскажи свою теорию. – Он повернулся к Николасу. – Если бы я не был так уверен, что за этим существом стоит дьявол, я бы нашел это интересным.

Чавант прочистил горло.

– Милорд, – сказал он, обращаясь к Николасу, – я много думал об этом в последнее время. Лорд Уайтхок – лютый враг Зеленого Рыцаря.

– Ближе к делу, Чавант. Вечно ты тянешь, – проворчал Уайтхок. – Ты две недели будешь все это рассказывать. – Его белая грива метнулась к Николасу, и он посмотрел на него острым взглядом. – Хью считает, что Черный Торн вернулся.

– О? – спокойно произнес Николас.

Карие глаза Чаванта по очереди повернулись к нему.

– Зеленого Человека называют другим именем в Арнедейле, милорд. Охотник Торн.

Николас опустил глаза на золотистую пену в бокале и постарался успокоиться.

– Вы считаете, что Торн – это Зеленый Человек?

– Стражники видели леди Эмлин с человеком, лесником или крепостным, у которого был длинный лук. Он захватил ее в плен, когда мои люди спасали ее, и убил одного из наших. По их описаниям, он похож на Торна. В то же время Зеленый Человек не дает нашему гарнизону свободно ездить по долине, так же, как это делал Торн, – продолжал Чавант. – И Зеленый Человек растворяется, как дым, – так мог делать и Торн. Так сделали леди Эмлин и этот человек несколько недель назад.

Уайтхок потер короткую белую щетину на своей квадратной челюсти, издавая легкий скрежет ногтями.

– Хотя крепостные и подтвердили, что он мертв, тело Торна так и не было найдено.

– Но никто не слышал о нем на протяжении восьми лет, – сказал Николас, сжав бокал.

– Наверное, он посчитал разумным не нападать более на графа, – сказал Чавант. – Может, он путешествовал, воевал во Франции или на Святой земле, или женился и где-нибудь осел… – Чавант пожал плечами. – Но теперь он вернулся и снова докучает нам. Если Торн – это Зеленый Человек, тогда мы имеем дело не с демоном.

– А если это дух? – тихо спросил Николас.

Уайтхок сжал губы и квадратные челюсти.

– Тогда, видит Бог, я буду держаться на расстоянии. Дьявол пойдет на многое ради заполучения души. Мне нужно послать священника, чтобы он определил природу этого Зеленого Человека. – Он перевел взгляд на Николаса. – Но если Черный Торн не умер, тогда у меня два врага – человек, с которым я могу бороться, и демон, с которым не могу. Вне всяких сомнений, леди Эмлин удерживает кто-то из них. Сначала мои люди подумали, что она мертва, но доказательств этому нет. Скоро мы ее найдем.

– Думаете, Торн снова бросает вам вызов? – Николас повернул свой бокал, внимательно изучая выгравированный узор.

– Возможно. – Уайтхок тяжело опустился в кресло. – Отец Небесный, – с хрипом произнес он. – Когда я был моложе, у меня хватало задора и ярости бороться с этим надоедливым щенком. Но сейчас… – Он дернул ногой. – У меня больше нет желания играть с этим негодяем. Если он где-то здесь, я хочу его смерти, хватит водить друг друга за нос. – Он резко выпрямился. – Чавант! Найди их, крепостного и девчонку.

– Да, милорд. Мы продолжаем поиски.

Уайтхок с отвращением фыркнул.

– Было бы больше пользы, если б я послал на это дело собак. Может, я так и сделаю.

Николас поставил свой бокал на пол. Какое-то необычное покалывание прокатилось по его позвоночнику и животу, и он поднялся.

– Милорд, – сказал он. – Незачем продолжать поиски леди Эмлин.

– Почему? – рявкнул Уайтхок. – Что тебе известно?

Николас выпрямил спину, расправил плечи и заставил себя хладнокровно посмотреть в застывшие глаза отца.

– Она вышла замуж за другого.

Уайтхок резко вскочил.

– Что?! – заорал он.

– Еще до того, как король Иоанн дал вам это предписание, было заключено другое брачное соглашение. Более раннее обещание имеет преимущество.

Уайтхок сузил глаза. Его щеки покрылись яркими пятнами.

– Говори, что знаешь, – прорычал он.

– Леди Эмлин несколько недель назад стала моей женой.

Чавант открыл рот от удивления.

– Это шутка?!

Уайтхок с грозным видом сделал шаг вперед.

– Объяснись, – прорычал он.

– Я уже давно был в долгу перед Роджером де Эшборном. В подтверждение этого четыре года назад я попросил руки Эмлин, – сказал Николас. – Никакой свадьбы не было, потому что она была слишком юна и еще находилась в монастыре. А в то время запрет, наложенный папой на Англию, не разрешал священникам совершать таинства. Позже барон Роджер умер, а у его наследника не было возможности завершить это соглашение.

Он сжал челюсти и весь напрягся, ожидая, когда отец отойдет от шока. Его взгляд упал на Хью, который поднес руку к пустым ножнам.

– Придержите руку, кузен, – предупредил Николас. – Ваш меч находится в безопасном месте у привратника.

Бокал графа со звоном упал. Эль медленно растекался по полу.

– Что ты наделал? – со злостью сказал Уайтхок. – Видит Бог, ты предал меня! Мне наставил рога собственный сын!

В какой-то миг Николас подумал, что отец сейчас прыгнет и задушит его. Но каким-то железным усилием воли граф сдержался, его широкая шея покраснела, глаза превратились в длинные узкие щелки.

Николас дерзко смотрел в лицо отца, только раздувающиеся ноздри выдавали его внутреннюю борьбу с яростью и старым мальчишеским страхом. Он сжал руку в кулак.

– Я женился на Эмлин, так как имел право, ведь я первый обручился с ней. Она убежала от эскорта, чтобы не выходить за вас. Она поклялась, что не вернется назад, и хотела похитить своих братьев и сестру отсюда. К тому же я был уверен, что, когда вы найдете ее, она больше не будет расцениваться как ваша невеста, а скорее, будет считаться испорченным товаром.

– Да! Я бросил бы ее в монастырь и запер там на всю жизнь за то, что оскорбила меня! – яростно возразил Уайтхок. – Возможно, я еще так и сделаю, ей-богу!

– Она теперь под моей защитой, – сказал Николас.

– Так это ты похитил ее! – обвинил его Уайтхок. – Не какое-то зеленое чудище или этот Торн! – Хью попытался возразить, но Уайтхок смертоносным взглядом заставил его замолчать. – Это ты был с нею у водопада и убил одного из моих людей?

– Но, сир, стражники узнали бы барона, – вмешался Чавант. Он посмотрел на Николаса. – Она рассказывала вам что-нибудь о том леснике? Где вы нашли ее?

– В лесу, куда она убежала от вашего эскорта. Ей помогли крепостные.

– Значит, вам известно, кто помог ей. Вы, или они, можете привести нас к Зеленому Человеку, – заявил Чавант.

– Клянусь Богом, я этого так не оставлю. Эта девчонка может рассказать мне подробности о Торне. Отдай ее мне, или я сам найду ее. Господи! – прошипел Уайтхок. – Почему она убежала?

– Всем известна ваша репутация светлого спутника жизни, – растягивая слова, произнес Николас.

– Черт возьми… – Лицо Уайтхока потемнело, сквозь белые волосы просматривалась розовая кожа головы. – Ты настоящий сын своей матери – так подвести меня! Наставить мне рога, выставить дураком! – Он ударил кулаком по столу. Чавант, облокотившийся о него, отпрыгнул в сторону, выпучив глаза.

– Не утруждайте себя более по поводу леди, – сказал Николас. – Мне кажется, она не была нужна вам, вы взяли ее только из‑за замка Эшборн.

Уайтхок повернулся и пристально посмотрел на Николаса. Никто из них не отвел взгляда.

– Эшборн остается моим, – произнес граф. – Никакие предательские поступки не могут отменить этого. – Он скрестил руки на груди и присел на край стола, его дыхание становилось более затрудненным и громким. Он медленно покачал головой, провел рукой по лицу и длинным белым волосам. – Господи! Как считаешь, Хью, мог король устроить эту помолвку не для того, чтобы наградить меня за верность престолу, а в качестве злой шутки, направленной против Хоквудов?

Чавант нервно закивал.

– Я бы не отрицал этого.

– Поскольку королю было, несомненно, известно о моем более раннем предложении, подобная затея ему бы понравилась, – сказал Николас. – И опять-таки, если мое предложение более раннее – кто кому наставил рога, сир?

Глаза Уайтхока вновь превратились в две узкие бледные щели.