Текст книги "Прогулки по Мадриду"

Одним из активных членов Атенея был писатель Бенито Перес Гальдос (1843-1920). Автор многотомного грандиозного цикла исторических романов «Национальные эпизоды», социально-бытовых романов и повестей, посвященных современности, Гальдос пользовался европейской известностью. Среди испанских современников его обращение к русской литературе – Достоевскому, Льву Толстому, Тургеневу – было самым глубоким и содержательным. Изображая реальную жизнь в ее противоречиях и контрастах, Гальдос страстно порицал прогнившие устои феодально-патриархальной Испании. Имя героини его романа «Донья Перфекта» (1870), как зловещее олицетворение косности и мракобесия, стало в Испании нарицательным.

Образ Мадрида, в котором происходило действие многих романов Гальдоса, естественно вошел в ткань литературного повествования. В 90-х годах XIX века писатель обратился к жизни городских трущоб. Живописуя мир мадридской нищеты, он наполнил свои произведения значительным духовным содержанием, нравственными проблемами, темами добра и милосердия. Его роман 1897 года так и называется – «Милосердие».

Роман открывается описанием приходской церкви Сан Себастьяно, средоточия нищей мадридской братии. Храм, довольно большой, построенный в XVIII веке, существует и поныне; он принадлежит к числу рядовых церковных сооружений столицы и расположен в ее старых кварталах недалеко от уже известных нам центральных улиц. В романе Гальдоса запечатлен один из уголков старого Мадрида конца XIX столетия. Господствуют запущенность и нищета. Неказистая провинциальность «прелестного обломка старины» может вызвать теплое чувство, но все это в восприятии романиста уже принадлежит прошлому. Движение времени необратимо, оно порождает новые вкусы, оценки и представления.

* * *

Первую треть XX столетия называют вторым Золотым веком испанской культуры. Испания обогатила мир именами выдающихся философов, писателей, поэтов, художников.

Духовную и творческую жизнь страны на рубеже столетий и в первые десятилетия XX века в значительной мере обозначил круг идей, порожденных деятельностью так называемого поколения 1898 года. Название это условно, ибо группа или течение, объединившее представителей молодой испанской интеллигенции, определялась не их возрастом, а взглядами и общим стремлением найти путь к возрождению родины. В творчестве «поколения» отразилась национальная катастрофа Испании, потерпевшей поражение в 1898 году в войне с Соединенными Штатами Америки за свои колонии – Кубу, Филиппины, Гуам и обреченной отныне на прозябание.

Прошлое и будущее Испании, стремление осмыслить дальнейшие судьбы страны, ее национальной культуры, ее роли в развитии мировой цивилизации определили круг проблем поколения 1898 года. Участники группы открыто презирали официальную Испанию, ее правительственные, общественные институты. Резко критический, беспощадный взгляд на современное общество сочетался с поисками глубинных, истинных национальных основ. Отношение к родине порождало сложные и мучительные вопросы. Фраза Мигеля де Унамуно, который был фактически лидером поколения, «у меня болит Испания» давно стала крылатой. Течение на время объединило, а затем развело на противоположные позиции мастеров разных жизненных и творческих судеб, эстетических и политических взглядов. Художественный вклад «поколения» в испанскую культуру XX века поистине неоценим. Это огромный, еще не во всех своих противоречиях осмысленный исследователями пласт духовной истории страны. Мировой известностью пользуются такие фигуры, как философ Ортега-и-Гассет (1883-1955), эстетически-философская теория которого оказала значительное влияние на развитие модернистических течений XX столетия; Мигель де Унамуно (1864-1937), выдающийся мыслитель, романист, поэт и драматург, ректор старейшего в Испании Саламанкского университета; Рамон дель Валье Инклан (1866-1936), великий дон Рамон, пронесший сквозь всю свою нелегкую жизнь многогранность таланта и неистребимый исторический оптимизм; Антонио Мачадо (1875 – 1939), замечательный поэт, сочетавший тонкий лиризм с образностью народной песни; Пио Барроха (1872 – 1956), автор социальных романов; Асорин (Хосе Мартинес Руис, 1874 – 1967), драматург и романист, талантливый мастер очерка, и многие другие, менее крупные, но одаренные писатели. Идеи «поколения» оказали влияние на изобразительное искусство Испании.

Художники, жадно изучавшие в музеях произведения мастеров Золотого века, захваченные образами Гойи, стремились разрушить мнимые, предназначенные для иностранных туристов экзотические представления о стране страстных серенад, танцующих гитан и неотразимых тореро. Их привлекал образ подлинной Испании, суровой, нищей, гордой, огненная душа ее народа. На своих полотнах они изображали величественную испанскую природу, немногословный быт, простонародные типы, уличные сцены, карнавалы, религиозные процессии, корриду.

Современные критики считали Игнасио Сулоагу-и-Сабалету (1870-1945) самым национальным художником XX века. Творчество этого молодого баска, неожиданно вторгшегося на парижские выставки со своими картинами из испанской народной жизни, портретами и пейзажами, приобрело широкую известность в Западной Европе и в России. Январский номер журнала «Мир искусства» за 1900 год отмечал выдающийся живописный талант Сулоаги, «перенявшего у Веласкеса поразительную наблюдательность, ясное видение плоти, мощный рисунок и красоту красочной гаммы, а у Гойи – тонкий сарказм».

Сергей Дягилев подчеркивал особую силу Сулоаги, призванную возродить перед усталой, пресыщенной европейской публикой образ настоящей, грузной, непоказной, «неоперной» Испании.

Действительно, Сулоага, который жил в Мадриде, Сеговии, Севилье и Париже и формировался под влиянием старых испанских мастеров, с уверенным блеском использовал возможности ярко привлекательной, непривычно «диковатой» испанской темы, наделив своих персонажей острой национальной характерностью, подчас грубовато обнаженной, несущей отпечаток иронии и гротеска. Он использовал приемы модерна: акцентирование плоскости цветного пятна, линии, силуэта, декоративность, театрализацию, благодаря чему в его картинах пейзажные фоны напоминают декорации, а немногие крупные фигуры на переднем плане, как на авансцене, словно «работают» на публику. Самую сильную сторону дарования Сулоаги составило портретное искусство, начиная с более ранних полужанровых изображений до портретов деятелей испанской культуры. В поздних портретах преуспевающих нуворишей, великосветских дам, представителей правящей элиты проявилась тяга мастера к салонности и внешней декоративности.

В отличие от Сулоаги, его младший современник Хосе Гутьеррес Солана не стремился произвести эффектное впечатление. Он родился и умер в Мадриде (1895-1945) и изображал в основном повседневную безрадостную жизнь, работая в жесткой, остро выразительной манере. Его картины, сумрачные по колориту, угловатые по рисунку, полны внутреннего напряжения.

Представители поколения 1898 года в большинстве своем не были уроженцами Кастилии, но именно образ Кастилии, величие ее каменистой, выжженной солнцем земли и ее старых, погруженных в вековую дрему городов стал предметом их творческого вдохновения. Происходившие из разных областей Испании, они объединялись в Мадриде, который в той или иной степени определил судьбу каждого из них. Здесь они учились, получали новое представление о жизни, обогащались новыми впечатлениями. Атмосфера Мадрида тех лет, его улицы, площади, библиотеки, театры, университет, музеи и, конечно, такие кафе, как «Ла Монтанья», «Леванте», «Универсаль», «Помбо», «Лион д'Ор», составляли живую, многоликую среду для творческого общения и интеллектуального досуга. На известной картине Хосе Гутьерреса Соланы «Кафе Помбо» (1920, Мадрид, Музей современного искусства) запечатлена компания за празднично накрытым столом. Художник не льстит участникам тертулии, напротив, верный себе, он огрубляет их фигуры, придает всему изображению черты скованности. Живописным работам Соланы были близки его литературные произведения типа очерков, посвященных Мадриду, его нравам и его улицам. Реальные наблюдения создают впечатления жесткой и упрощенной среды, связанной обычаями прошлого.

Творчество Соланы, использовавшего мотивы карнавала и гротеска, проникнутое горечью и мрачной символикой, отражало одну из характерных особенностей испанской культуры XX века, породившей образ черной Испании – средоточия уродства, дисгармонии и вместе с тем трагического величия. Искания Соланы в чем-то были созвучны исканиям Рамона дель Валье Инклана.

Создатель особого театрального жанра, называемого эсперпенто (от исп. – пугало, страшилище), Рамон дель Валье Инклан избрал предметом сатирического, гротескного, одновременно изящно-иронического и балаганного, смешного и страшного представления Мадрида в его контрастах роскоши и нищеты, где фарсовые сценки, сочетающие злободневность с условностью, происходят в интерьерах богатых домов и министерств, в редакциях газет и литературных кафе, тюрьме, притонах, на вокзалах и улицах города. Жанр эсперпенто, в котором реальность деформирована и пародийна, связан с национальной традицией плутовского романа, сатирой Кеведо, творчеством Гойи и современными писателю исканиями европейских модернистов.

С жизнью Мадрида тесно сливалась и деятельность молодого поколения испанских поэтов 1920-1930-х годов, озаривших Испанию созвездием необычайно ярких талантов, в первую очередь Федерико Гарсии Лорки, Мигеля Эрнандеса, Луиса Сернуды, Рафаэля Альберти.

Поэты группировались вокруг так называемой Студенческой Резиденции, или просто Рези, как любовно называли ее питомцы. Резиденция была создана по примеру Института свободного образования, учрежденного в 1876 году выдающимся испанским педагогом Хинером де лос Риосом и ставшего первым в стране чисто светским учебным заведением. Поначалу Резиденция ютилась в маленькой гостинице на одной из мадридских улиц, а затем, разросшись и окрепнув, переехала в строгое здание в глубине сада, расположенное недалеко от Пасео Кастельяны, в квартале, еще мало застроенном в ту пору, что создавало чувство свободы, простора, отдаленности от городской суеты. В Рези читал лекции знаменитый филолог и историк М. Менендес Пидаль, из Саламанки приезжал Унамуно, прославленные поэты Антонио Мачадо и Хуан Рамон Хименес выступали перед студентами со своими новыми произведениями. Резиденцию часто посещали артисты и художники, среди них молодой самоуверенный живописец из Каталонии Сальвадор Дали. Этого красивого надменного юношу связывала дружба с Гарсией Лоркой. Но близость к такому огромному и светлому таланту, которого все обожали, была для Дали невыносима. Он забыл об этой дружбе, как и обо всем, что связывало его с родиной, когда в 1929 году переехал в Париж. Еще будучи в Испании, Дали, пройдя период увлечения кубизмом, начал работать в сюрреалистической манере. Впервые его работы появились на мадридской выставке «Общество иберийских мастеров» в 1925 году. В Париже Дали быстро занял господствующее место в среде представителей сюрреалистического течения.

Творческие поиски питомцев Резиденции отличались дерзкой смелостью, новизной, напористостью молодости. Мадрид сыграл значительную роль и в судьбе драматургии Гарсии Лорки.

Гражданская война 1936-1939 годов прочертила резкую грань в истории Испании, в развитии ее культуры, в судьбе ее лучших людей. Великий поэт Испании Гарсиа Лорка был злодейски убит фашистами в Андалусии, талантливый народный самородок Мигель Эрнандес замучен в тюремном застенке, вскоре на чужбине, в маленьком приморском селении скончался Антонио Мачадо, Мигель де Унамуно умер в Саламанке, посаженный фактически под домашний арест. Многие деятели национальной культуры были вынуждены эмигрировать.

Тягчайшие испытания выпали на долю Мадрида. Вокруг него развернулось жестокое сражение. Беззащитная, неопытная, преданная бездарным правительством испанская столица казалась обреченной. Однако неорганизованный, партизанский, кустарный период сопротивления технически оснащенному и беспощадному врагу сменился устойчивой, беспримерной по героизму обороной мадридцев. Старшее поколение нашей страны – в ту пору большинство было детьми – помнят драматическую битву за Мадрид, звучные испанские названия тех мест, где кипели ожесточенные бои – Гвадаррама, Гвадалахара, Каса дель Кампо, Карабанчель, Брунете, Университетский городок, Харама... Неисчерпаемые страдания городу несли воздушные бомбардировки. Они начались в ночь на 29 августа 1936 года и стали активно нарастать. В своем дневнике Михаил Кольцов записал 19 ноября: «Эти двое суток – самое страшное из того, что пока испытал несчастный город.

Мадрид горит. На улицах светло, на улицах жарко, но это не день, не лето, а ноябрьская ночь. Хожу по городу – огромное зарево освещает путь со всех сторон, куда ни повернешь.

Мадрид горит, его подожгла германская авиация.

Горят общественные здания, гостиницы, лазареты, институты. Горят без конца жилые дома... На пороге 1937 года фашистский милитаризм перед глазами всего мира уничтожает громадный европейский столичный город»²⁰.

Угроза гибели грозила художественным сокровищам Мадрида. К счастью, их удалось спасти, спрятать, частично вывезти в более безопасное место.

В ознаменование 20-й годовщины мадридской обороны Рафаэль Альберти написал в 1956 году пьесу «Ночь в музее Прадо во время войны». Политический поэт, Альберти начинал свою творческую жизнь как художник, и образы искусства всегда его волновали. Пьеса воспроизводит события прошлых страшных лет. В ее первой части бойцы республиканской армии бережно уносят в подвалы бесценные полотна мировой живописи. Пустеют темные залы Прадо, и персонажи картин оживают: озаренные светом пожаров, они выходят из рам, становятся главными действующими лицами происходящей трагедии. Пьеса Альберти интересна попыткой включить в суровую реальность осажденного города бессмертную жизнь великих созданий человеческого гения. Естественно, что основную силу сопротивления, стойкости и надежды олицетворяют здесь герои картин и рисунков Гойи.

Минуло много лет, в мире произошло немало замечательных и драматических событий, сменились поколения людей и в самой Испании, и в тех странах, откуда устремлялись бригады интернационалистов на защиту испанской республики. Победа тоталитарного режима Франко изолировала Испанию от остального мира, породила гнетущую атмосферу преследований и страха. К концу 1950-х годов общественно-политическая ситуация в стране заметно изменилась, ибо франкистский режим допустил внешнюю либерализацию, стал искать эффективные способы оживления застойной, гибнущей экономики. Одним из таких способов было интенсивное развитие международного туризма, которое потребовало строительства отелей, туристических центров, активизировало жизнь городов, деятельность музеев и галерей.

Однако, как пишет один из ведущих мастеров современной испанской литературы Хуан Гойтисоло, «начавшийся экономический подъем не уничтожил моральной и политической рутины в этой сытой, преуспевающей, но абсолютно немой, утратившей собственный язык, стране»²¹.

С годами Мадрид залечил раны, нанесенные гражданской войной, восстановил жилищный фонд, некоторые разрушенные здания удалось возродить, а в других случаях, как, например, в Университетском городке, построить заново. Въезд в университетский комплекс открыла триумфальная арка Победы, воздвигнутая из камня и гранита в 1956 году.

Светлая и высокая арка, украшенная бронзовой статуей Минервы на квадриге, несет столь типичную для искусства стран фашистского режима печать холодной безжизненности, словно создатели этих официальных монументов лишились всякого чувства живой пластической формы. При возведении правительственных зданий возродилось прямое подражание Эскориалу, символу былого могущества Испании. Таково, например, выступающее за аркой Победы вытянутое в длину огромное красно-белое Министерство авиации (1943-1951, арх. Л. Сото). Духом национализма и религиозной мистики проникнуто грандиозное сооружение, так называемая Долина павших к северу от Эскориала в отрогах Сьерры Гвадаррамы. Строительство, начатое в 1940 году, продолжалось более двадцати лет. Огромный склеп, где погребены испанцы, павшие в гражданской войне, и церковь, которая выходит на мемориальную площадь, вырублены в толще скалы. На ее вершине – крест высотой в 110 м; у его подножия – одиннадцатиметровые статуи евангелистов из черного известняка, каждая весом в 500 тонн (скульптор Хуан де Авалос). Архитектурные и пластические достоинства мемориального памятника уязвимы. В отличие от недалеко расположенного Эскориала, выдающегося памятника мирового зодчества, здесь высокие художественные критерии вряд ли уместны.

Долина Павших (Валье де лос Каидос) – место вечного упокоения погибших в борьбе друг с другом детей одного народа, своего рода материализованный в диком камне неизбывный знак уходящего прошлого. Выразительно смотрится, особенно издалека, вознесенный к небу колоссальный крест, который царит среди нагромождений серо-стальных гранитных скал, изредка поросших рощами темно-зеленых дубов и сосен.

Между тем жизнь брала свое, ее требования породили конкретные задачи градостроительства как во всей стране, так и в ее столице. Начатая при республиканском правительстве реконструкция Мадрида возобновилась в 1950-х годах по новому генеральному плану (арх. Х.Л. Серт). Застройка развивалась в направлении на север, восток и юго-восток. Были проложены новые благоустроенные магистрали с туннелями, подземными переходами, широкими эстакадами; в многоэтажных зданиях применены новейшие конструкции и объемные пространственные решения, воздвигнуты комфортабельные общественные и спортивные сооружения, архитектурные комплексы, обширные научные и учебные заведения, медицинские учреждения, расширены старые и заложены новые парки.

За последние десятилетия Испания прошла путь от тоталитаризма к процветающему государству, от сорокалетней диктатуры к демократии. Постфранкистская ситуация в стране оставалась исключительно напряженной, и путь к достигнутым успехам оказался долгим и мучительным. Однако проводимая в течение многих лет политика национального примирения дала плодотворные результаты. Широкая система мер политического, социального и экономического характера способствовала нормализации положения в стране. Демократические преобразования внесли в жизнь испанского общества свежий ветер перемен. Дух обновления коснулся и Мадрида, создал в нем как бы особую, словно приподнятую атмосферу. Ощущение такого рода трудно подтвердить на конкретных примерах, его можно только почувствовать. Какие-нибудь сорок лет назад Мадрид не был свободен от налета провинциальности, что, кстати, в целом отличало Испанию XX столетия от таких стран Европы, как Франция, Англия, Италия. Провинциальность ощущалась в ту пору даже в великолепной Барселоне, издавна гораздо шире и смелее, чем Мадрид, открытой новшествам времени.

Ныне Мадрид не только огромный, более чем четырехмиллионный город, он в высшей степени современен. Присущий столице особый шик приобрел иной, как бы более высокий уровень раскованности и свободы. Шумный, многолюдный, залитый солнцем, пронизанный яркими красками, город наполнен незатихающей кипучей жизнью. Подобно гигантским пульсирующим артериям, главные магистрали пересекают его с севера на юг и с востока на запад. Поток машин на Пасео Кастельяна, Реколетос и Пасео дель Прадо кажется нескончаемым, встающие на пути площади украшены статуями, денно и нощно работающими фонтанами, густая зелень деревьев ограничивает пространство прекрасных бульваров, яркими коврами стелются цветущие газоны.

Идущая с севера лавина машин пересекается на площади Кибелы с другой, не менее густой лавиной, уходящей на запад по Гран Виа к площади Испании и в сторону Университетского городка. Примыкающие к главным улицам и площадям части живут иной, более размеренной жизнью. Спокойная респектабельность, порядок и чистота царят в кварталах, построенных по регулярному плану. Вдоль тротуаров, нередко обсаженных деревьями, вереницей стоят яркие машины. Жилые дома, солидные учреждения поддерживаются в прекрасном состоянии, типичны плоские балконы с темными коваными решетками.

Вместе с тем в кварталах города, тяготеющих к историческому центру, возникают новые впечатления. В непосредственной близости от Гран Виа скромные улочки и переулки утыкаются в небольшие площади и маленькие скверы. Здесь нет известных архитектурных сооружений, течет тихая жизнь, торгуют крошечные магазинчики, ютятся сравнительно дешевые уютные отели и многочисленные бары со стойками. Кажется, что сюда не доходит гул шумных магистралей, но нередко в эти словно забытые и уютные уголки неожиданно вторгается бетонная громада какого-нибудь административного здания или огромного универсального магазина.

Мадридские церкви – это особый мир. Большинство из них принадлежит XVII-XVIII векам и нередко сочетает в своей архитектуре черты барокко и классицизма. Сияющие во время торжественной службы, они пустеют по вечерам, погружаются в сумрак, становятся местом не только одиноких молитв, но и душевного успокоения, словно средоточие звенящей тишины, которую не нарушают грохот города, крики детей, увлеченно играющих на церковных ступенях.

Середина мая в Мадриде – начало туристического сезона, народных празднеств и гуляний, открытие корриды. Сухая и чистая осень украшает город золотом парков, высоких тополиных аллей, наполняет запахом прелой листвы и поздних цветов; поразительна прозрачность мадридского неба, его неправдоподобная синева. Однако насущная проблема сегодняшнего дня – загрязнение атмосферы, неизбежное для такого крупного транспортного и промышленного центра, как столица Испании.

Создать общее впечатление о многочастном Мадриде очень нелегко. Новое строительство коснулось не только разросшихся городов-спутников, но и основного ядра. Претворено в жизнь немало интересных культурных проектов.

Славящееся своей акустикой здание Королевского Оперного театра имело в XX веке сложную судьбу; оно нуждалось в ремонте и долгие годы пустовало, некоторый период использовалось как концертный зал, а затем с 1988 года почти десять лет находилось на тщательной реставрации, чтобы в наши дни в ноябре 1997 года торжественно открыть первый сезон оперой и балетом знаменитого испанского композитора Мануэля де Фальи.

Значительные изменения коснулись уже упомянутой выше Пласа де Колон, с которой начинается Пасео де ла Кастельяна; с 1975 года она сомкнулась с так называемыми Садами Открытия – Хардинес дель Дескумбримьенто. Все в целом образует неправильной формы сквер, в углу которого, примыкающем к улице Гойи, стоит уже упомянутая статуя Христофора Колумба на изящном постаменте. Дальнюю часть площади-сквера занимает асимметричная абстрактная композиция из очень больших бетонных блоков с процарапанными рисунками-знаками и надписями внизу (автор Вакеро Турсиос). Грубоватая, подчеркнуто упрощенная каменная структура этого нового монумента как бы еще раз напоминает о подвиге великого мореплавателя. На стороне сквера, обращенной к магистрали Реколетос – Кастельяна, бьют высокие, объединенные в группу фонтаны. На магистраль выходит улица Хенова, на левом углу которой в 1976 году построены устремленные ввысь две так называемые Башни Колумба (архитектор Антонио Ламела). Башни были торжественно открыты в праздник святого Исидора Пахаря 15 мая 1975 года королем Испании Хуаном Карлосом.

Естественно, что ансамбль, составленный из разновременных сооружений, не создает целостного впечатления, его оценки противоречивы. Главное, однако, заключается в том, что здесь за последние годы прошлого века был создан так называемый Культурный центр города Мадрида. Комплекс помещений находится под землей. Концертный зал, вмещающий более 800 человек, расположен под колоссальной каменной плитой площадью в 1000 кв. м. Неожиданное фантастически-прекрасное зрелище ждет того, кто, спустившись по лестнице, попадает в темный переход, идущий из конца в конец площади. Группы фонтанов наверху эффектны, но традиционны. В подземелье же гигантская стена ослепительно сверкающей подсвеченной воды обрушивается вниз массой сто тысяч литров в минуту. Кажется, что давняя любовь мадридцев к фонтанам здесь достигает границ возможного.

Прогулка в закатный час по Пасео де Реколетос в сторону площади Колумба полна особого очарования. Ажурная листва облетающих осенних деревьев и их черные стволы рисуются тонким узором на золотистом небе. По сторонам бульвара мчатся машины. Но сам бульвар, замощенный керамическими плитами, широкий и спокойный, живет как бы своей приветливой и свободной жизнью. Есть, однако, что-то жутковатое и необычное в вырастающих впереди и словно заполняющих собой пространство неба темных громадах Башен Колумба. Сейчас их стали подсвечивать изнутри, а общая зеленая округлая крыша с округлыми линиями смягчила жесткость очертаний.

Силуэты высотных зданий все более заметны в панораме Мадрида. Оригинально решение так называемых Белых Башен (Торрес Бланкас), воздвигнутых в 1963 году Ф. Саэнсом де Ойсой на северо-восточной Авениде Америки по пути в аэропорт Барахос; башни состоят из семи соединенных воедино многочастных структур с плоскими крышами. Район небоскребов сооружается в отдалении от старого центра, следуя застройке Кастельяны в северном направлении.

Еще в 1960 году на площади Кастилии (Пласа де Кастилья) был воздвигнут из белого камня внушительный памятник Хосе Кальво Сотело, политическому деятелю, главе монархической партии за возрождение Испании (убит в 1936 году). Случилось так, что много лет спустя грандиозным фоном этому сооружению стали два больших небоскреба, созданных японскими и испанскими архитекторами, которые называются «Ворота Европы» (Пуэрта де Эуропа). Экстравагантная смелость прямоугольников из темного стекла заключается в их наклоне друг к другу на 15 градусов. Незабываемое зрелище открывается при выходе из метро у подножия башен. Человек оказывается словно внутри грандиозного фантастического пространства, создаваемого стеклянными плоскостями, которые во всю высоту скрепляют и поддерживают колоссальные перекошенные стальные тяги. Эффектный образ «Ворот Европы» достоин архитектуры, рожденной на рубеже тысячелетий, о чем свидетельствуют и другие новейшие постройки, воздвигнутые на Пасео де ла Кастельяна, идущей к центру площади Кастилии. Слева – громада стадиона Сантьяго Бернабеу, а справа – широко распластывается по земле, стремительно возносится к нему прекрасный архитектурный комплекс АС2А, состоящий из множества деловых и торговых зданий, небоскребов, площадей, террас на разных уровнях, украшенный авангардистской скульптурой, фонтанами, бассейнами, идеально круглыми шарами подстриженных деревьев. Невозможно описать эту одновременно условную, рациональную, технически безупречную и изощренную среду. Трудно переоценить роль ночного освещения. Особенно хороши небоскребы, несхожие между собой, словно наделенные индивидуальностью. Башня Европа кажется более женственной, нарядной, пронизанной движением ввысь слитых между собой прозрачных структур. Строго конструктивна подобная монолиту, сияющая бело-серебристым ледяным светом Башня Пикассо. У ее подножия – площадь Пабло Руиса Пикассо, о чем гласит надпись на стоящей здесь огромной каменной глыбе-памятнике великому мастеру.

Развитие современного испанского зодчества, в котором участвуют американцы и японцы, вместе с тем отличается высоким творческим потенциалом молодого национального поколения архитекторов – Риккардо Бофила, Сантьяго Калатравы, Рафаэля Монего, заслуживших мировую известность.

Когда в Мадриде зажигаются ночные огни, город необычайно хорошеет. Дело не в обилии и яркости реклам, они существуют во всех европейских столицах. Залитый светом Мадрид (речь идет, разумеется, о его главных улицах и площадях) создает, возможно, благодаря еще не совсем утраченной прозрачности воздуха впечатление «хрустальности». Кажется, что все стекла сверкают ослепительной чистотой, контрасты света и тени определенны и как бы четко прорисованы, вода в подсвеченных фонтанах сияет, как драгоценность.

Не случайно существует такое понятие, как «ночная жизнь Мадрида». После позднего ужина мадридцы любят прогуляться по улицам или отправиться компанией в одно их многочисленных кафе. Кажется, что в освещенном огнями городе жизнь только начинается; толпы народа заполняют открытые рестораны и кафе, стекаются к пестро украшенным залам кабаре в ожидании красочных представлений, которые завершаются в два-три часа ночи. Особенно популярны так называемые таблаос, ночные клубы, где исполняются фламенко – андалусские танцы и песни. В программах участвуют профессиональные группы, нередко знаменитые по всей Испании. Незабываемые национальные представления, нередко отмеченные артистизмом и вдохновением, предназначены не только для иностранных туристов, падких на испанскую экзотику. Они составляют некую часть бытового обихода жителей беспечного и оживленного города. Хотя утром многих ждут неизбывные заботы, в ночные часы ничто не напоминает о сложных проблемах завтрашнего дня.

В Мадриде много прекрасных спортивных сооружений, позволяющих заниматься любыми видами спорта. Знаменит ипподром Сарсуэла (1936), автор которого выдающийся испанский архитектор и инженер Эдуардо Торроха проектировал свои общественные постройки на основе новых статических систем, обеспечивающих перекрытие больших пролетов. Впечатляющи футбольные стадионы, такие, как огромный Сантьяго Бернабеу в северной части Кастельяны (1946), обновленный к чемпионату мира по футболу1982 года. На нем тренируются мадридский «Реал» и национальная сборная. Другой, меньший по размерам стадион (Висенте Кальдерон) расположен в юго-западной части города, одна из его округлых стен выходит на берег Мансанареса.

Естественно, что в жизни жителей столицы, как и всех испанцев, особое место занимает коррида. Круглое здание арены – Пласа де Торос, существующее в крупных испанских городах, по традиции строилось из красного кирпича с редкими цветными изразцовыми вставками (например, в оформлении входа на арочные галереи). Сам тип этого здания не отличается художественными достоинствами, сугубо утилитарен. В XVII веке мадридская коррида проходила на Пласо Майор. В 1724 году Вентура Родригес и Ф. Морадильо построили первое здание для боя быков, которое в начале XX века сменила Пласа Монументаль де ла Вентас, самая большая и престижная арена в Испании, рассчитанная на 22 тыс. зрителей. Расположенная на протяженной к востоку улице Алькала, она казалась когда-то удаленной от центра города. На площади за последние годы поставили малоудачные скульптурные группы из кованого черного железа, изображающие участников корриды. Здесь же находится Музей тавромахии.