Текст книги "Марионеточник"

Глава 39

Это было самое короткое и самое мучительное расставание в жизни Вероники. Может быть, потому, что все знали: они больше никогда не увидят этого циничного и отстранённо-насмешливого старика. А может быть, потому, что само место располагало к душевной хандре.

Он отвернулся от них первым. Наверное, решил, что так им будет легче смириться с его решением. Он отвернулся от них, но не остался в одиночестве. Девочка-марёвка взяла его за одну руку, мальчик – за другую. Если не знать правду, то со стороны картинка казалась почти идиллической: дедушка с двумя внуками. Однако Вероника знала, что двое из них мертвы, да и третий уже, скорее всего, не жилец.

Рядом шмыгнула носом Аграфена. Стеша замерла и в этой своей неподвижности походила на античную статую. Такая же отстранённая. Сама больше мёртвая, чем живая. Вероника взяла их обеих за руки. Аграфену следовало успокоить, а со Стешей поделиться теплом, самым обычным человеческим теплом.

– Нам пора уходить. – Это тяжёлое решение она приняла за них всех. Взяла на себя груз почти невыносимой ответственности, сняла его с остальных. – Нужно выйти с болота до заката солнца.

Нет, Вероника не боялась ни Марь, ни угарников, ни болотного пса, который ни на шаг не отходил от своей хозяйки. Она даже Тринадцатого не боялась. Ей просто было нужно задать остальным не только цель, но и сроки. Иногда это очень важно. Важнее любой психотерапии, любых душеспасительных бесед. Потому что цель и сроки – универсальное лекарство от боли и тоски. Хотя бы на первых порах.

Марь их больше не держала и не устраивала ловушек. Им не пришлось переплывать озеро со Стражем, который то ли рыба, то ли змея, то ли мегалодон, то ли и вовсе дракон. Они просто шли вперёд по прямой, как стрела, тропе. Шли молча, в глубоких раздумьях. Даже Гальяно не пытался нарушить это сосредоточенное молчание, и Вероника была ему за это благодарна. Потому что впереди, в густом болотном тумане мерцало будущее. Она уже примерно представляла, каким оно будет для каждого из них. Что-то её радовало, что-то огорчало. Одно Вероника знала наверняка: легко не будет, но будет чертовски интересно!

Глава 40

Они вышли к дому у Змеиной заводи на закате. Вышли вымотанные и физически, и морально, потерявшие счёт времени, с чувством утраты в душах и сердцах.

Оставшийся на болоте Марионеточник не был никому из них по-настоящему близок. Разве что Веронике. Но Вероника единственная из всех держалась молодцом и не теряла головы.

– Не знаю, как вы, – сказала она, ни к кому конкретно не обращаясь, – а я хочу в душ и есть!

Это было простое и абсолютно каждому из них понятное желание! Оно делало этот бесконечно длинный день чуть более правильным, почти будничным, привносило крупицу нормальности в анормальное.

– Дамы вперёд! – Гальяно с тяжким вздохом плюхнулся на ступени крыльца, снизу вверх посмотрел на Стэфа, сказал с надеждой: – А я бы сейчас напился!

– Я бы тоже. – Стэф остался стоять, покосился на замершую в отдалении Стешу.

А она будто и не замечала ничего кроме дома, смотрела на него широко распахнутыми, точно углём подведёнными глазами. Узнавала ли? Была ли разочарована изменениями? Болотный пёс настороженно зыркал оранжевыми глазюками и не отходил от неё ни на шаг. Шерсть его сейчас была самой обыкновенной. И сам он в сгущающихся сумерках казался обыкновенным, просто очень крупным псом.

– И я, – сказала Аграфена, глядя на Ареса. – Только потом. Мне нужно к родителям. Они же не знают… – По её лицу промелькнула и исчезла тень. – Стэф, можно взять твою машину?

– Конечно, бери. – Он кивнул.

– Я тебя отвезу. – Арес не отходил от Аграфены точно так же, как болотный пёс не отходит от Стеши.

Вид у него был одновременно счастливый и потерянный. Наверное, опасался встречи с Фениными родителями и той неминуемой бури, которую вызовет её появление.

– Конечно, ты меня отвезёшь, Павлик! – Аграфена чмокнула его в щеку, перевела взгляд со Стэфа на Стешу, сказала тихо: – Я ненадолго. Ты не переживай.

– Ты до утра. – Стэф мотнул головой, отметая все возражения. – Феня, они тебя похоронили. Пробудешь с ними столько, сколько потребуется.

Она не стала возражать, лишь благодарно кивнула.

– Езжайте, – велела Вероника, поднимаясь на крыльцо. – Я за ними присмотрю.

Она наверняка имела в виду не Стэфа с Гальяно, а Стешу, обеими руками вцепившуюся в шкуру Зверёныша так, словно боялась упасть. А может и боялась. Кто знает, что у неё на душе? Стэф не знал. С отчётливой и убийственной ясностью он понимал одно – все эти годы она ждала другого Степана.

– Стеша, смотри, какие сейчас машины! – Аграфена старательно обошла Зверёныша и дёрнула её за руку! – Видишь, какие монстры!

Она указала сначала на внедорожник Стэфа, потом на «Гелик» Вероники.

Стеша рассеянно кивнула. Стэфу показалось, что машины она даже не заметила. В себя она пришла лишь когда Крузак с рёвом рванул с места, испуганно вздрогнула, покачнулась.

– Так, – сказала Вероника, беря её за руку, – давай-ка подберём тебе одёжку из моих запасов. – Она окинула Стешу оценивающим взглядом, что-то прикинула в уме, а потом удовлетворённо кивнула. – А вы, мальчики, пока накрывайте на стол.

Порог собственного дома Стеша переступила после секундной заминки. Стэф затаил дыхание. На мгновение он испугался, что порог вспыхнет защитными символами, не впустит Стешу в мир живых.

Не вспыхнул, впустил. Стэф выдохнул и отвернулся.

– Ну? – спросил Гальяно шёпотом.

– Что ну?

– Что ты намерен делать?

– С чем?

– Не с чем, а с кем. С ней! – Гальяно мотнул головой в сторону двери, за которой скрылись девчонки.

– Ничего, – сказал Стэф. – Я ничего не буду делать.

– Почему? – Иногда Гальяно проявлял чудеса недогадливости.

– Потому что она ничего не хочет.

– А ты спрашивал?

– А я вижу.

– Но помочь с адаптацией в новом мире ты ей просто обязан. Что ни говори, а она тут гостья из прошлого.

– С адаптацией помогу, а дальше…

Договорить Стэф не успел, из дома со стопками полотенец и одежды в руках вышли Вероника и Стеша. Зверёныш, которого защитные символы в дом не пустили, чёрной тенью метнулся к хозяйке.

– Ужин! – обернувшись, напомнила им Вероника. – Ужин, и стопку водки! Ну, или что у вас там есть из крепкого! Стеша, пошли! Покажу тебе, какие нынче появились блага цивилизации! Обещаю, тебе понравится!

Их не было довольно долго. Стэф с Гальяно успели вытащить во двор стол, выложить на него все найденные в холодильнике припасы. Припасов оказалось немало. Голодным этой ночью никто спать не ляжет. Вместо водки Стэф разлил по бокалам вискарь. Над бокалом, предназначенным для Стеши, он задумался.

– Лей! – велел Гальяно. – Она уже по всем меркам взрослая девочка! Взрослая и очень даже очень… – Он говорил и пристально смотрел на что-то поверх плеча Стэфа.

Не на что-то, а на кого-то…

Одежда Вероники была ей великовата, но кого может смутить подобное в век повального оверсайза? В одежде Вероники она больше не была гостьей из прошлого. Голубая рубашка мужского кроя и модные драные джинсы смотрелись на ней так, как и должны смотреться такие вещи на современной девчонке. Сногсшибательно они смотрелись, вот как! Влажные волосы немного завивались, капли воды стекали с них за ворот рубашки. Следить за путём, который они прокладывали на бледной коже, было одновременно увлекательно и… неприлично. Стэф сделал глубокий вдох и отвёл взгляд.

– Ника говорит, что сейчас так принято… – Голос Стеши звучал смущённо, длинные пальцы нервно теребили дыру на штанине. – Что это такая… мода. – К смущённым ноткам добавились изумлённые.

– Это ты ещё не видела современные показы мод, детка! – Гальяно отодвинул стул и помог ей сесть за стол.

Вероника бросила быстрый взгляд на Стэфа, подбодрила его едва заметным кивком.

– Еда нынче, конечно, уже не та! – Продолжил Гальяно, раскладывая по тарелкам наскоро нарезанные ветчину, сыр и овощи. – Экология и все дела… Но выпивка весьма приличная! – Он протянул один бокал Веронике, второй Стеше. – Ну, ребята, предлагаю тост…

– Не надо тостов, – мягко, но настойчиво перебила его Вероника. – Давайте просто выпьем, поедим и ляжем спать. День выдался очень тяжёлый.

Стэф подумал, что для кого-то день, а для кого-то и восемь десятков лет, но вслух ничего не сказал, просто залпом выпил свой виски. Гальяно и Вероника последовали его примеру. Стеша после недолгих колебаний тоже. На лице её появилось испуганно-растерянное выражение, глаза наполнились слезами. Расторопный Гальяно тут же сунул ей в руку вилку с наколотой на неё долькой помидора.

– Вот и молодец! – сказал одобрительно. – Не то чтобы у меня есть потребность спаивать молодое поколение, но считаю своим долгом обучить тебя хотя бы самым азам пития.

Вероника многозначительно хмыкнула, закатила глаза к уже совсем тёмному небу, а потом сказала тоном, не терпящим возражений:

– Так, ребята! Доедаем и спать! Утро вечера мудренее!

Утро и в самом деле оказалось мудренее. Утро окончательно развеяло надежды Стэфа на то, что ещё можно всё исправить. Нельзя. Нельзя исправить то, что никогда не ломалось. Нельзя заменить мечту суррогатом. А он был суррогатом. Очень похожей на оригинал, но всё-таки копией. А Стеша была и осталась девочкой из фантазий. Глупых фантазий, совершенно несвойственных ни его возрасту, ни его статусу.

Дело сделано. Это наверняка доброе дело, которое где-то когда-то обязательно запишут ему в актив. Ей наверняка ещё потребуется его помощь. И он поможет, сделает всё, что будет в его силах, чтобы жизнь Стеши стала чуть проще и чуть понятнее. Наверняка он будет наблюдать за ней со стороны, не мешая и не досаждая своим вниманием.

Или не будет. Чтобы не было больно, чтобы эта случайная, мимоходом полученная рана побыстрее затянулась и перестала кровоточить.

Стэф знал только один способ борьбы с любой хандрой и душевными невзгодами – работа. Такая, чтобы от рассвета и до заката. Чтобы некогда было ни есть, ни спать, ни думать о чём-то, кроме новых планов. Поэтому утром Стэф попрощался с друзьями и, сославшись на внезапно возникшие неотложные дела, уехал.

Нет, он не бросит ни одного из них. Он будет в курсе их жизненных планов и устремлений и придёт на помощь по первому зову или вовсе без зова, но сейчас ему нужно уехать. Хотя бы ненадолго.

Стеше он тоже поможет. В самое ближайшее время Стэф планировал решить вопрос с её документами. В новый мир эта удивительная девушка должна войти на законных правах. Вторым шагом станет открытие счёта на её имя. Потому что к правам стоит прибавить возможности. А Аграфена с Вероникой научат её тому, чему способны научить только женщины. Они научат Стешу и будут держать его в курсе. Вероника обещала. Аграфена ничего не обещала, но Стэф знал, что она непременно станет писать ему короткие смешные отчёты по номеру, который есть только у самых близких друзей. Этот номер давно был у Вероники и Гальяно. Теперь он есть у Аграфены и Ареса. А Стеше он не нужен. Потому что он не тот Степан. Не стоит даже пытаться…

Эпилог

Год спустя

Город задыхался в жаре и смоге. После прохлады Хивуса Москва казалась Стэфу отвратительно жаркой и суетливой. Он не возвращался бы сюда ещё сто лет, если бы не дружеский долг.

Очередная выставка Феникса Сизокрылого произвела фурор. И Аграфена желала разделить свой успех с друзьями. Так уж вышло, что Стэф был одним из них. Так уж вышло, что сама Аграфена была одной из немногих, кому он не мог отказать.

На аэродроме Стэфа уже встречали. Прислонившись к вороному боку своего «Гелика», стояла Вероника. По случаю жары её длинные волосы были сколоты на макушке «совиным» гребнем, а пол-лица закрывали солнцезащитные очки. В отличие от Гальяно, раздражённо обмахивающегося свёрнутым в трубочку журналом, Вероника была свежа и ослепительна, как северное сияние. От неё тонко и томно пахло дорогими духами, а ноготки её ласково и одновременно предупреждающе царапнули шею Стэфа.

– Явился, – сказала она, расцеловав его в обе щеки. В голосе её слышался мягкий, но весьма ощутимый укор.

Стэф понимал причину её недовольства. Понимал, но ничего не мог с этим поделать. По большому счету, от него здесь ничего не зависело. Пожалуй, впервые за многие годы он утратил контроль над ситуацией.

Оказывается, в судьбе Стеши решил принять участие не он один. Прежде чем в последний раз отправиться на болото, Марионеточник тоже оставил кое-какие распоряжения. Большей частью они касались финансовых вопросов и страшно злили Веронику, потому что именно её старик сделал своей основной преемницей. Так себе удовольствие, если принять во внимание, какая империя ей досталась.

Аграфене тоже перепало. Пожалуй, ей повезло куда больше, чем Веронике. Ей достались только плюшки, без обязательств и головной боли, связанной с переводом на легальные рельсы весьма сомнительного бизнеса. С этим переводом Веронике активно помогали Стэф, его юристы и его связи, но и сама она справлялась с обрушившимся на неё «счастьем» неожиданно хорошо. Наверняка сказывались долгие годы знакомства с Марионеточником, а ещё её собственные ум и деловая хватка. Разумеется, не обошлось без читерства. Разве может дамочка с паранормальными способностями не воспользоваться этими самыми способностями в своих же интересах?!

Помимо бизнеса Марионеточник возложил на Веронику ещё одну ответственность – заботу о Стеше. Эта забота имела весьма чёткое и весьма внушительное финансовое выражение. Отныне Стэф мог не беспокоиться о её материальном благополучии. Волей Марионеточника Стеша стала более чем обеспеченной девушкой, завидной невестой.

Криминальный мир принял исчезновение одного из своих самых влиятельных представителей с пониманием и без лишних вопросов. Марионеточник обставил свой уход так, что никто не сомневался: он временно отошёл от дел, но в любой момент вернётся и снова возьмёт бразды правления в свои руки. Что ни говори, а жизнь Вероники этот факт облегчил весьма значительно. Марионеточника не только уважали, но и боялись. Никто не посмел бы обидеть его преемницу. Никто не рискнул бы… Так же как никто не рискнул бы перейти дорогу Степану Тучникову, назначенному финансовым советником Вероники и управлявшему немалой долей активов её новообретённой империи.

Старик подстраховался со всех сторон. Или правильнее сказать, подстраховал своих девочек? За прошедший год Стэф не единожды задавался этим вопросом, но так и не нашёл верного ответа. Марионеточник не был склонен к альтруизму, но Серафим, если верить рассказам очевидцев, был почти святым. Кто из этих двоих принимал решение, Стэф, наверное, так никогда и не узнает. Но ему было достаточно того, что волей старика ни Вероника, ни Аграфена, ни Стеша до конца своих дней ни в чём не будут нуждаться.

Стеша… Сколько Стэф не давал себе зароков не вмешиваться в её новую жизнь, ничего не выходило. Возможно ему было бы легче, если бы не Вероника и Аграфена. Они держали его в курсе жизни Стеши. Новости Стэфа одновременно и радовали, и пугали.

К новой жизни Стеша адаптировалась неожиданно легко.

– Что ты хочешь, Стэф? Ей хоть и сто лет в обед, но по сути она ещё совсем девчонка! – говорила ему Аграфена. – А мы, молодёжь, схватываем всё на лету.

Вряд ли Аграфена хотела оскорбить подобным заявлением его почтенные тридцать пять годков, но чёткую границу между молодёжью и стариками она, сама того не желая, всё же проложила. Заронила, так сказать, зерно сомнений.

Стеша и в самом деле всё схватывала на лету. Первым делом она освоила современные средства коммуникации и получения информации: смартфон, компьютер, интернет. Возможно, в такой последовательности, а может одновременно. Стэф не знал. Он добровольно вычеркнул себя из списка людей, причастных к её интеграции в современный мир. И первый телефон подарил Стеше не он, а Вероника. Сказать по правде, Стэф ей вообще ничего не подарил…

Стеша отказалась перебираться в город и осталась жить в доме у Змеиной заводи. Наверное, не могла взять и одним махом разрубить связывавшие её с болотом нити. А может, осталась ради Зверёныша. Как бы то ни было, а решение её было твёрдым и непоколебимым. Но даже на краю мира, Стеша не была одинока. Её регулярно навещали то Аграфена с Аресом, то Вероника с семьёй. Гальяно тоже пару раз являлся к ней с дружескими визитами. После каждого такого визита он готовил подробнейшие отчёты для Стэфа. Об отчётах его, разумеется, никто не просил, но спорить с Гальяно было бесполезно. К тому же, именно ему удалось то, что не удавалось другим: он вытащил Стешу в столицу и даже познакомил с культурной и светской жизнью. Слава богу, это была не та светская жизнь, от которой у Стэфа сводило скулы и начинался нервный тик. Гальяно прекрасно чувствовал тонкую грань, которая отделяет драйв и лёгкий кураж от пошлой праздности. Правильные заведения он тоже знал, глаз со Стеши не спускал и исправно отгонял от неё непрошенных ухажёров.

Рассказы об ухажёрах Стэфу не нравились. Гораздо приятнее было слушать про художественные выставки и концерты, которые Стеша посещала вместе с Феней и Вероникой. А ещё про её внезапно возникшее желание научиться водить машину и про твёрдое намерение снова поступить в медицинский. Стэф слушал истории из новой Стешиной жизни со смешанным чувством радости и горечи. В рассказах, которыми снабжали его друзья, было всё, кроме одного. Стеша ни разу ни у кого из них не спросила про него. Он не тот Степан. С этим нужно смириться. Вот только всё никак не получалось…

– Куда едем? – спросил он, садясь на пассажирское сиденье Вероникиного «Гелика».

– В «Тоску». – Вероника завела мотор. «Гелик» резво рванул с места. – Надеюсь, ты голодный? – Она спосмотрела на Стэфа поверх очков.

– Я очень голодный, – соврал он.

– Жертва будет счастлив! – сообщил развалившийся на заднем сиденье Гальяно. – У него новая фишка! Он теперь фотографируется со всеми звёздами, решившими отобедать в его заведении. Готовься к тому, что твоя физиономия украсит его стену славы.

– А твоя уже украсила? – спросил Стэф.

– Обижаешь! Я был в первых рядах!

– Я тоже, – усмехнулась Вероника. – Ваш странный приятель мне благоволит.

– Ещё бы он тебе не благоволил! Особенно после того, как ты решила его неразрешимую проблему.

Стэф вопросительно посмотрел на Веронику, приподнял брови.

– Нашего долговязого хотели вытурить из его подвала, – пояснил Гальяно. – А Вероника всё порешала.

– На каком уровне порешала? – поинтересовался Стэф.

– На всех доступных. – Вероника поправила свой «совиный» гребень.

– И на том? – Стэф указал пальцем вверх.

– Не пришлось. Просто я совершенно случайно оказалась знакома с его оппонентом.

– Совершенно случайно, – задумчиво повторил Стэф. – Вероника, меня не перестаёт поражать широкий круг твоего общения.

– Меня тоже! – поддакнул с заднего сиденья Гальяно. – Зато благодаря Нике, у нас в «Тоске» теперь пожизненная скидка.

– Сколько процентов? – усмехнулся Стэф, памятуя о легендарной прижимистости Жертвы.

– Целых пять! – сказал Гальяно.

– Щедро!

– И безлимит на его фирменные огурчики!

– Ошеломительно! А где Феня с Аресом?

– Так уже в «Тоске». Там сегодня концерт.

– Снова юные дарования? – спросил Стэф.

На самом деле ему не хотелось никаких концертов. Ему хотелось посидеть с друзьями и не отвлекаться на очередного протеже Жертвы.

– Ну, это как водится! – Гальяно развёл руками, а Вероника многозначительно фыркнула.

– А может тогда в «Тоску» в другой раз? – спросил Стэф, уже понимая всю тщетность этой попытки.

– Ничего не выйдет. Аграфена уже забронировала нам столик. Мужайся, Туча! – сказал Гальяно и похлопал Стэфа по плечу.

В «Тоске» их уже ждали. И не только Арес с Аграфеной, но и сам хозяин заведения. Жертва обменялся с Гальяно и Стэфом сдержанными рукопожатиями, а перед Вероникой рассыпался в витиеватых и не слишком умелых комплиментах и даже с несвойственной ему страстью припал к ручке. Поверх лысой макушки Жертвы Гальяно и Стэф обменялись многозначительными взглядами, осмотрели мрачное нутро заведения. Аграфена и Арес ждали их за уединённо стоящим столиком и с нескрываемым интересом наблюдали за манёврами Жертвы. Уж больно манёвры эти были ему несвойственны. Хозяин «Тоски» славился своей мизантропией и нелюдимостью, которые, впрочем, нисколько не мешали успешности его бизнеса. Проявления искреннего радушия были Жертве не просто несвойственны, а чужды. Стэф давно перестал гадать относится подобное поведение к особенностям личности или является хорошо просчитанной бизнес-стратегией. Ему нравилась здешняя атмосфера и здешняя стряпня. Этого ему было вполне достаточно. Ради этого он даже был готов потерпеть выступления юных дарований и непризнанных гениев, которых Жертва пригревал под своим крылом и которым каждую субботу отдавал грубо сколоченную, похожую на эшафот сцену. В каком-то смысле для некоторых эта сцена и была эшафотом. Публика в «Тоске» была так же строга и мизантропична, как и её хозяин.

– Это будет нечто! – сообщила Аграфена, когда все они наконец обменялись объятьями и приветствиями. Она смотрела на сцену-эшафот с сентиментальным блеском в глазах. Наверное, вспоминала собственные первые шаги, выставки своих картин в «Тоске». – Стэф, ты не пожалеешь!

– Я уже жалею, – честно признался он. – Феня, тишина выставочных галерей мне куда милее воплей непризнанных гениев. Кстати, что у нас сегодня в творческом меню?

Он поискал глазами афишу. Жертва всегда аннонсировал свои субботние перформансы.

– Жертва возлюбил хоррор-панк и фолк-рок, – опередил Аграфену Арес. – Сегодня сборная солянка, так сказать, по мотивам и по следам.

Стэф вздохнул. Он не имел ничего против фолк-рока, но ужинать предпочитал в тишине, пусть даже и относительной. Но сама тематика вечера тишины, похоже, не предполагала.

– Тебе понравится, – сказала Вероника и снова поправила свой «совиный» гребень.

Ему не нравилось. Его самые страшные опасения оправдались, стоило появиться на сцене первому соискателю лавров, признания и аплодисментов. Парень пел хреново, громкостью пытаясь компенсировать отсутствие голоса. Второй был получше, но всё же недостаточно хорош. Вялые аплодисменты пресыщенной публики вызвала лишь девица с фанатично блестящими глазами, угольно-черными волосами и рубенсовскими формами, затянутыми в чёрный кожаный корсет. Да и тут публика отреагировала скорее на формы, чем на исполнение. В какой-то момент Стэф просто смирился и переключился со сцены на друзей. Благо, им было о чём поговорить.

Мобильник завибрировал, когда сцена-эшафот в очередной раз погрузилась в темноту. Наверное, по задумке Жертвы, темнота эта должна была быть многообещающей и будоражащей, но пока получалось не очень. Звонил бизнес-партнёр. Чтобы не мешать личное с деловым и не отвлекать друзей, Стэф выбрался из-за стола, вышел в узкий коридор, подсвеченный стилизованными под канделябры светильниками. Разговор продлился всего пару минут, и Стэф уже был готов вернуться в зал, когда услышал первые аккорды и тихий звериный вой в унисон. Кажется, на сцене-эшафоте, наконец, начиналось хоть что-то интересное.

Саму мелодию он узнал с первых нот. Пока ещё невидимый, прячущийся в темноте певец собирался посягнуть на святое, спеть «Куклу колдуна». Не то чтобы Стэф был поклонником подобного жанра, но кто ж не знает «Короля и Шута»? Вот только голос был не мужской – на святое посягнула женщина. Стэф замер, механическим жестом сунул мобильник в карман пиджака.

Они пели вдвоём: девушка и волк. Или не волк, а пёс? Страшный болотный пёс… Ни девушке, ни псу нечего было делать здесь, в тёмном зале «Тоски», на похожей на эшафот сцене, но Стэф уже знал – они там, в густой, почти осязаемой темноте, в тишине, которая с первыми аккордами разлилась по залу.

Все, как один, слушали этот звонкий девичий голос. Все, как один, в нетерпении ждали, когда же, наконец, на сцене зажжётся свет…

Свет вспыхнул с первыми словами припева.

 
Как бессонница в час ночной
Меняет, нелюдимая, облик твой,
Чьих невольница ты идей?
Зачем тебе охотиться на людей?
 

Она стояла посреди сцены – совершенно нездешняя, несмотря на джинсы и чёрную майку, несмотря на микрофон. Длинные волосы её разметались по плечам, а у ног её, запрокинув остроухую морду к софиту, как к полной луне, сидел крупный чёрный пёс. Пёс был такой же нездешний, как и его хозяйка. Белый свет софита преломлялся в его глазах и делался рыжим.

Пёс почуял Стэфа первым, посмотрел прямо на него и оскалился.

 
И ты попала!
К настоящему колдуну,
Он загубил таких как ты, не одну!
Словно куклой в час ночной
Теперь он может управлять тобой!
 

Стеша открыла глаза. Даже с того места, где он сейчас стоял, даже в полумраке Стэф видел, какие зелёные у неё глаза. Они встретились взглядами, словно Стеша знала, куда смотреть. А может и знала…

Тревожно пронзительные ноты ещё вибрировали в воздухе, когда она улыбнулась ему. Просто улыбнулась, как улыбаются старому знакомому, а глупое сердце Стэфа перестало биться. А потом публика взорвалась аплодисментами, и магия исчезла вместе со Стешиной улыбкой.

Или магия исчезла по другой причине? По Стешиному лицу промелькнула тень, глаза расширились, делаясь из зелёных почти чёрными. Стоящая на ближайшем столике бутылка вина хрустнула и пошла сетью мелких трещин, а потом раскололась. Вино не пролилось, вино тоже раскололось, просыпалось на стол искристыми осколками льда. Чёрный пёс ощерился, его шкура блеснула воронёной сталью.

Бесценные мгновения ушли у Стэфа на то, чтобы осознать, наконец, что не он стал причиной этой разительной трансформации. Он обернулся в тот самый момент, когда тяжёлая дубовая дверь позади него закрылась с пронзительным скрипом. Ещё несколько мгновений ушло на то, чтобы прорваться к этой двери, бесцеремонно расталкивая официантов и гостей. Прорваться к двери, вырваться наружу.

Снаружи была ночь. Не привычная городская, до самого рассвета подсвеченная фонарями и вывесками, не пахнущая бензином и расплавленным на жаре асфальтом. Снаружи была непроглядная дикая ночь, и воздух вокруг Стэфа подрагивал от тяжёлых болотных испарений.

Похоже, Марь не сдержала данного им обещания, не оставила Стешу в покое…