Текст книги "Трамвай «Желание»"

Серафина (быстро направляется к швейной машине). Ладно, ладно, прострочу. Но если я из-за вас опоздаю, вы потом пожалеете. (Яростно крутит машину.)

Слышен свисток поезда.

Бесси (злобно замахивается на Флору сумочкой). Поезд отходит. Вот черт, все из-за тебя.

Флора. Так есть еще один, в восемь сорок пять.

Бесси. Ты будто нарочно на всех плюешь. (Ходит взад-вперед.)

Флора. Да хватит, Бесси, смотри, ноги не натруди, еще пригодятся в городе.

Бесси. Молли говорила, в городе – потеха. Кульки с водой из окон гостиницы швыряют.

Флора. Это откуда же?

Бесси. Во, дурища. Из отеля «Монтелеон».

Флора. А он вроде старомодный.

Бесси. Может, сам он и старомодный, зато дела там очень современные творятся.

Флора. А я слышала, я слышала, что парни из легиона поймали одну девку на улице, одежду содрали и домой отправили в такси.

Бесси. Ну уж со мной бы у них не вышло.

Флора. С тобой? Ха! Тебе и помогать не надо, сама разденешься.

Серафина (угрожающе). Вы, леди! Осторожнее выражайтесь. Тут католический дом. Вы в одной комнате с образом Мадонны и со священным прахом моего мужа.

Флора (ядовито). Ах, про-сти-те. (Злобно шепчет Бесси.) Какой сюрприз! В кои веки в платье нарядилась, если бы оно еще посвободнее сидело, тогда уж точно убила бы наповал. (Бесси громко.) Когда-то у нее была приятная фигурка, полноватая малость, но вполне подходящая, потом как засела за машину в кимоно… Три года и не вылезала. Вот бока и наросли.

Серафина. А с боками сидеть прочнее.

Попугай кричит, Серафина ему подражает.

Флора. Попка-дурак!

Серафина. Никакой он не дурак, и вообще, чего она там у окна делает?!

Бесси. Смотри, легионеры едут.

Флора. Легионеры? Шутишь! (Вскакивает и присоединяется к подруге у окна.)

Обе бессмысленно смеются, высовываясь из окна.

Бесси. Он сюда смотрит, крикни что-нибудь!

Флора (высовываясь из окна). Парле ву франсе, мадемуазель из Арманьетт.

Бесси (повторяет в восторге). Парле ву франсе, мадемуазель из Арманьетт.

Голос снаружи (галантно отвечая на приветствие). Мадемуазель из Арманьетт не целовали сорок лет.

Флора и Бесси (вместе). Йе, йе, парле, парле. (Хохочут и хлопают в ладоши.)

Слышен смех легионеров и гудок отъезжающих машин, Серафина вскакивает и бросается к окну, отталкивая Флору и Бесси, захлопывает ставни у них перед носом.

Серафина (в бешенстве). Я уже сказала, это вам не кабак. Забирайте свою блузку и катитесь, идите на улицу. Там ваше место. А здесь дом Розарио делла Роза, вот его прах в мраморной урне, и я не позволю тут ничего такого, да еще грязных разговоров.

Флора. Это у кого же грязные разговоры?

Бесси. Во, наглая какая!

Флора. Себя б послушала.

Серафина. У вас… у вас – грязь на языке. Все время – «мужики», «мужики». Чокнулись на мужиках.

Флора. Зелен виноград! Зелен виноград, вот что. А злишься – от зависти.

Бесси. Вся зеленая от зависти. Вот.

Серафина (внезапно, с благоговением). Когда я думаю о мужчинах, я думаю о Розарио. Он был сицилиец. Мы любили друг друга каждую ночь, не пропустили ни одной с самой первой, когда поженились, до последней, когда его там, на дороге… (Переводит дыхание, чтоб не зарыдать.) И может, я потому не схожу с ума по мужчинам и не люблю пустых разговоров о них. А сейчас вся моя жизнь – это дочь и ее счастье, она заканчивает школу сегодня. А я опаздываю, музыка уже играет… и часы потеряла – мой подарок. (Мечется в разные стороны.)

Бесси. Флора, пошли! К черту блузку!

Флора. Нет, нет, минуточку. Со мной такое не пройдет.

Серафина. Отправляйтесь в Нью-Орлеан, раз вы так сходите с ума по мужчинам. Подцепите какого-нибудь, но только на улице, не в моем доме, рядом с прахом моего мужа. (Школьный оркестр играет военный марш. Грудь Серафины бурно вздымается. Она прижимает руку к сердцу и будто забыла, что должна уходить.) Мне совершенно все равно, что там за мужчины. Да пусть делают, что хотят. Пусть хиреют, пусть лысеют, пусть наряжаются в мундиры, пусть срывают платья с девчонок и швыряют кульки с водой из окон отеля. Мне совершенно все равно. Я помню мужа, его тело юноши, его волосы, густые и черные, как мои, кожу, гладкую и нежную, как лепесток желтой розы.

Флора. И сам он был, как роза.

Серафина. Да, да, роза…

Флора. Ничего себе, роза макаронная. Гангстер. Убили потому, что гашиш под бананами возил.

Бесси. Флора, пошли.

Серафина. Мои родные все крестьяне. Батраки, а он… он был из помещиков, из синьоров. Я ночами не сплю и вспоминаю, а вспомнить есть чего. Такое мало кому дано. Да и не мало кому, а просто – мне одной! Одной! Такое не забывается.

Бесси. Ну давай, пошли на вокзал!

Флора. Погоди, я хочу дослушать, стоит того.

Серафина. Я ночи сосчитала. Наши ночи, когда я была с ним. Знаете, сколько? Каждую ночь за все двенадцать лет. Четыре тысячи триста восемьдесят. Только с ним. Иногда и вовсе глаз не смыкала. Обниму его и лежу так до утра. И не жалею об этом. А сейчас вот тоскую без него. Подушка моя не просыхает от слез. Но вспомнить мне есть о чем. Да я была бы распоследней женщиной, недостойной жить под одной крышей ни с дочерью, ни с урной его дорогого праха, если бы после всего, что у нас было, после него, я полюбила другого! В летах, не молодого, забывшего, что такое страсть, отрастившего брюхо, потного, проспиртованного, да еще уверенного, что он меня осчастливил своей любовью! Уж я-то знаю, как надо любить! Только вспомню – дух захватывает! (Задыхается, как после подъема на лестницу.) Отправляйтесь, все равно вам такого не дано, и пусть на улице вас забросают пакетами с грязной водой, а мне хватит воспоминаний о любви мужчины, который был только мой. И больше не знал никого. Меня одну! Одну! (Переводит дух, выбегает на крыльцо и оказывается в лучах солнечного света, это ее как будто удивляет. Она вдруг чувствует, что вся в слезах. Роется в сумочке в поисках платка.)

Флора (подходит к открытой двери). И больше не знал никого!

Серафина (страстно и гордо). И больше не знал никого!

Флора. А мне вот известен человек, который мог бы кое-что порассказать! Да и ходить за ним недалеко. Дойти лишь до Эспаланады.

Бесси. Эстелла Хогенгартен!

Флора. Она самая, приехала из Техаса. Обтяпывает темные делишки.

Бесси. Влезай в блузку, и пошли.

Флора. Все это знали, кроме Серафины. Она вот валялась, зарывшись в постель, как страусиха, а на следствии все вышло наружу. Одни факты. Да завяжи мне поясок этот чертов! У них такая любовь была, что ты! Больше года все длилось.

Все это время Серафина стоит снаружи, на крыльце, перед открытой дверью. Она ярко освещена солнцем. Кажется, будто она потеряла всякое соображение от слов, которые выкрикиваются в комнате. Она медленно оборачивается. Мы видим, что платье у нее не застегнуто, сзади видна розовая комбинация. Она протягивает руку, как слепая, и, нащупав колонну, прижимается к ней, пока эти безжалостные слова все глубже впитываются в нее. Школьный оркестр играет, словно не обращая внимания на это.

Бесси. Да пусть ее верит в свои бредни. Блажен, кто верует.

Флора. У него была роза на груди. Ну, татуировка, в общем. И Эстелла так в него втюрилась, что пошла на Бурбон-стрит и себе сделала такую же точно. (Серафина стоит в дверях. Флора поворачивается к ней со злобой.) Вот именно, наколку, точь-в-точь как у макаронника.

Серафина (тихо). Ложь… (Кажется, что это слово как бы придает ей силы.)

Бесси (беспокойно). Флора, идем, ну, идем же!

Серафина (громовым голосом). Ложь… Ложь! (Хлопает дверью с такой яростью, что трясутся стены.)

Бесси (в ужасе). Идем отсюда, Флора!

Флора. Да пусть хоть треснет от крика, мне-то что.

Серафина хватает метлу.

Бесси. Чего это она?

Флора. А мне наплевать!

Бесси. Боюсь я этих итальяшек!

Флора. А я ни капельки.

Бесси. Смотри, сейчас стукнет.

Флора. Пусть попробует.

Но обе кривляки уже отступают к двери. Серафина внезапно набрасывается на них с метлой. Она ударяет Флору по спине. Бесси вылетает из дому, но Флора загнана в угол. Стол грохается на пол, Бесси во дворе зовет полицию: «Убивают! Убивают!» Школьный оркестр грянул «Звездные полосы». Флора, увертываясь от ударов, вырывается из угла и выскакивает из дома. Она тоже начинает звать на помощь. Серафина бежит за ней. Она со свистом рассекает прозрачный полуденный воздух палкой от метлы. Флора и Бесси с криком убегают.

Флора (оглядываясь). Я ее все равно засажу. Полиция! Полиция!.. Я тебя за решетку упеку!

Серафина. Меня засадить! Меня! Ах ты, дрянь вонючая, чертовка. Лгунья. Все лжешь! (Вбегает в дом и, тяжело дыша, опирается на рабочий стол. Затем снова бросается к двери, захлопывает ее и задвигает засов; бежит к окнам, захлопывает ставни, занавешивает окна. В доме теперь темно, лишь горит красная лампада перед статуэткой Мадонны, да тонкие лучи света проникают через ставень. Говорит безумно.) Меня… меня засадить! Дрянь, сука… лгунья! (Беспомощно ходит по комнате, не зная, куда деть свое большое обмякшее тело. Всхлипывая, повторяет как заклинание слово «лгунья», монотонно и беспомощно. Ей важно, просто необходимо поверить, что вся эта история – злобная выдумка. Но произнесенные слова уже укоренились в мозгу, и она бормочет их, бросаясь из угла в угол.) Эстелла! (Слышен школьный оркестр.) Оркестр уже играет. Опоздаю. На бал. Ах! (Оборачивается к Мадонне.) Эстелла? Эстелла Хогенгартен? «Рубашку для моего любимого, он дик и необуздан, как цыган». Ох, ох, Мадонна, розовый шелк. (Направляется в столовую, затем отступает в ужасе.) Нет, нет, нет, нет! Не помню! Ничего не помню! Там было другое имя! Не помню какое. (Музыка играет громче.) Школа! Выпуск! Опоздала. Все равно опоздала! О, Мадонна! Подай мне знак! (Задирает голову к статуэтке, с испугом прислушивается.) Что? О, Мадонна, дай знак!

Сцена погружается в темноту.

Сцена VI

Через два часа. Интерьер дома в полном мраке. Светится лишь огонек лампады. При закрытых ставнях настолько темно, что неясно, есть ли кто в комнате. Видим лишь голубое в звездах одеяние Мадонны, освещенное мерцающим фитильком в стеклянной лампадке рубинового цвета. Несколько секунд спустя слышен голос Серафины, слабый, еле слышный, как у человека, лежащего при смерти.

Серафина (тихо). О, Мадонна, дай мне знак…

Снаружи слышен смех, веселые голоса: во дворе появляются Роза и Джек. В руках у них цветы и подарки, он кричит остальным, тем, кто в машине: «Куда поедем?»

Голос девушки. В Даймон-кин, на лодках.

Голос юноши. Приходи к пирсу через полчаса.

Роза. Заезжайте за нами. (Вбегает по ступенькам.) Заперто, мама ушла. Ключ в кормушке для птиц.

Джек открывает дверь.

В гостиной становится светлее.

Джек. Темно.

Роза. Ну да, мама ушла!

Джек. Откуда ты знаешь?

Роза. Дверь заперта, ставни закрыты. Положи розы.

Джек. Куда?

Роза. Куда хочешь! Иди сюда. (Он робко приближается.) Хочешь, научу тебя одному итальянскому слову?

Джек. Какому?

Роза. Вот этому, этому, этому… (Осыпает его поцелуями, пока он не отодвигается.) Представляешь – еще неделю назад я не знала, что есть на свете мальчики. А ты знал, что есть на свете девочки?

Джек. Ну… знал, что есть такие.

Роза (обнимает его). Ты мне сказал на танцах… помнишь: «Милая, не прижимайся так!»

Джек. Да там было жарко в спортзале и… народу битком.

Роза. Меня когда подруга учила танцевать, я ее спросила: «А как узнать, куда партнер будет двигаться?» Она мне говорит: «Это ты должна сама почувствовать». – «Как это сама?» – «А ты прижимайся». Вот я и прижималась, откуда мне знать, что я… Ха-ха. Покраснел. Постой! И потом ты мне сказал: «А ты красивая». А я тогда: «Простите» и сразу в туалет – знаешь почему? В зеркало посмотреться – и тогда увидела, что я правда красивая. Первый раз в жизни. Все из-за тебя. Ты сказал – я красивая, и я стала красивой.

Джек (застенчиво). А ты правда красивая, Роза.

Роза. И ты… какой-то другой стал, не смеешься, не шутишь. Ты почему такой серьезный, Джек?

Джек. Понимаешь, ты… какая-то…

Роза. Какая, интересно?

Джек (находит слово). Неистовая! (Она смеется. Джек берет ее за перевязанную руку.) Никогда не думал, что такое может случиться.

Роза. А это пустяки! Развяжу платок – и делу конец.

Джек. Неужели это все из-за меня? Я ведь никто и ничто!

Роза. Без любви каждый никто и ничто.

Джек. Дай мне платок. Я его покажу на корабле и скажу: «Это кровь прекрасной девушки, вскрывшей себе вены от любви ко мне».

Роза. Не очень-то гордись. Здесь все больше йод.

Серафина (резко из соседней, темной комнаты). Заткнись, кретинка!

Роза и Джек отшатываются друг от друга.

Джек (испуганно). Я говорил, тут кто-то есть!

Роза (нежно и мягко). Мама? Ты… здесь, мама?

Серафина. Нет, нет, нет. Нет меня больше. Я умерла.

Роза. Да это мама там.

Джек. Я пойду тогда. На улице подожду…

Роза. Нет, оставайся. Мама? Тут Джек со мной. Ты в приличном виде? (Ответа нет.) Почему так темно? Джек, открой ставни. Я хочу тебя познакомить с мамой…

Джек. Может, я пойду лучше…

Роза. Нет! Открой ставни…

Ставни открыты, и Роза раздвигает портьеры между двумя комнатами. Сцену заливает солнечный свет. Серафина, сгорбленная, сидит в кресле за своим рабочим столом в столовой перед зингеровской швейной машинкой. Вокруг нее как бы сгрудились манекены, будто она что-то обсуждает с ними в тишине. Неопрятная, полуодетая, она производит впечатление одновременно комичное и отталкивающее.

Роза (в ужасном смущении). Мама, мама, ты же сказала, что нарядилась! Джек, уйди на минутку. Что случилось, мама? (Джек остается в гостиной. Роза задергивает портьеры, хватает платье, накидывает на Серафину. Она убирает волосы с блестящего от пота лица, расчесывает их, вытирает лицо платком, пудрит. Серафина молча, с отсутствующим видом подчиняется этой процедуре. Роза проводит руками вверх и вниз.) Вот, вот, вот! (Серафина слегка выпрямляется в своем кресле, но все еще сидит в каком-то шоковом состоянии. Роза возвращается в гостиную и снова отдергивает портьеру.) Заходи, Джек, мама хочет с тобой познакомиться. (Роза едва сдерживает возбуждение, когда Джек, волнуясь, входит в столовую. Но в тот самый момент, когда он входит, Серафина снова оседает в кресле с легким стоном. Роза говорит резко.) Мама, мама! Ну, мама! (Серафина слегка выпрямляется.) Она плохо спала ночью. Мама, это Джек Хантер.

Джек. Добрый день, миссис делла Роза. Очень рад с вами познакомиться.

Пауза.

Серафина безразлично оглядывает юношу.

Роза. Мама, мама, ну скажи что-нибудь.

Джек. Может, твоя мама хочет, чтобы я… (Делает неловкое движение к двери.)

Роза. Нет, нет. Она просто устала. Мама шьет платья, она столько платьев сшила для выпускного бала. Мама, сколько ты сделала?

Серафина (устало). Отстань.

Джек. Я думал, что встречу вас на балу, миссис делла Роза.

Роза. Мама, наверное, слишком устала.

Серафина. Закрой входную дверь, закрой и запри. Там был полицейский… (Пауза.) Что-что?

Джек. Моя сестра тоже выпускница, моя мама пришла, тетка, кузина – все пришли… Я думал, вы там познакомитесь.

Роза. Джек принес тебе цветы.

Джек. Надеюсь, вам тоже нравятся розы. (Вручает букет Серафине, она рассеянно берет его.)

Роза. Мама, скажи хоть что-нибудь, хоть слово. Спасибо хотя бы.

Серафина. Спасибо.

Роза. Джек, расскажи маме про выпускной бал, опиши, как все было.

Джек. Моя мама сказала, что все было как в сказке.

Роза. Расскажи, а как были одеты мальчики?

Джек. А как они были одеты?

Роза. Ну, ты же знаешь, они были в синих пиджаках, в белых брюках, и у каждого – гвоздика в петлице. И там три пары танцевали старинный танец, менуэт, под «Весеннюю песню» Мендельсона! Замечательно, правда, Джек? А одна девочка оступилась – она не умела носить длинное платье. Да так и села. Хо-хо, смешно? Правда, Джек, правда?

Джек (озабоченно). Мне кажется, твоя мама…

Роза. Да, приз, приз я забыла. Про мой приз.

Джек. Где он?

Роза. Ты оставил снаружи, когда ключ искал.

Джек. Да, прости, сейчас принесу. (Выходит через гостиную.)

Роза поворачивается к матери и опускается на колени рядом с креслом.

Роза (в отчаянии, шепотом). Мама, что-то случилось? Что случилось, мама? Пожалуйста, скажи, мам. Это все из-за утреннего? Смотри, я сняла повязку. Там только царапина. Мама, забудь! Как будто все приснилось. Ну, мама! (Целует ее в лоб несколько раз.)

Джек возвращается с двумя большими томами, обвязанными белой атласной лентой.

Джек. Вот они.

Роза. Смотри, что я получила.

Серафина (вяло). Что?

Роза. Энциклопедический словарь.

Джек. Там есть все, от А до Я. Сестра чуть не умерла от зависти, у нее просто аттестат.

Серафина (слегка приподнимаясь). Аттестат, где он? Ты что, не получила?

Роза. Да нет, вот, смотри! (Показывает аттестат, перевязанный ленточкой.)

Серафина. Ну и хорошо. Положи в ящик с папиными вещами.

Джек. Миссис делла Роза, вы должны гордиться вашей дочерью. Она перед всеми читала стихи.

Роза. Я так волновалась!

Джек. И знаете, миссис делла Роза, ваша дочь была такая хорошенькая, когда вышла на сцену, все так и загудели: у-у-у! Вот так! Представляете? У-у-у. Будто ветерок прошелестел. Потому что ваша дочь такая красивая. (Склоняется к Серафине, чтобы привлечь ее внимание, затем выпрямляется и гордо улыбается Розе.) Интересно, что может чувствовать мать самой красивой девушки в мире?

Роза (внезапно переполнена счастьем). Ха-ха-ха-ха-ха! (Закидывает голову в приступе смеха.)

Серафина (поднимаясь). Тихо.

Роза. Ха-ха-ха! (Не может прекратить экстатический смех.)

Серафина. Тихо-тихо, хватит. (Роза не находит себе места от радостного возбуждения. Джеку.) Положи книги в гостиной и закрой входную дверь. Здесь был полицейский из-за одной неприятности…

Джек уносит книги.

Роза. Мама, ты никогда не была такой! Что Джек подумает?

Серафина. Какое мне дело, что он подумает. Ты просто безумная, безумная… и глаза, как у отца.

Джек (возвращаясь). Да, мэм, у вас есть все основания гордиться дочерью.

Серафина (после паузы). Я горжусь памятью об ее отце. Он был барон. (Роза берет Джека за руку.) А вы кто? Кто вы?

Роза. Мама, я же его представляла. Это – Джек Хантер.

Серафина. Джек Хантер.

Джек. Да, мэм, Джек Хантер.

Серафина. И что вам надо, Джек?

Роза. Мама!

Серафина. Чего им всем надо! Развлечься, расхлебывает пусть кто хочет, меня уже тошнит от мужчин, и от женщин тоже. Роза, выйди, пока я поговорю с этим парнем!

Роза. Я его не затем привела, чтобы его оскорбляли!

Джек. Иди, девочка, пусть твоя мама поговорит со мной. По-моему, она немного заблуждается.

Серафина (зловеще). Как же, заблуждаюсь!

Роза. Пойду переоденусь. Мама, только не порть мне этот день – самый счастливый день в жизни! (Уходит в задние комнаты.)

Джек (после неловкой паузы). Миссис делла Роза…

Серафина (поправляет). Делла Роза!

Джек. Миссис делла Роза, простите, если что не так. Поверьте, меньше всего я хотел встревать в чужие семейные дела. Я был три месяца в плавании, корабль сейчас в Нью-Орлеане, а сюда я приехал к своим родным, а сестра как раз идет в школу на танцы. Она взяла меня с собой, и там я встретил вашу дочь.

Серафина. И что же вы там делали?

Джек. На танцах? Танцевали. Сестра мне сказала, что у Розы мать очень строгая и не разрешает встречаться с ребятами, поэтому после танцев я сказал: «Жалко, что вам не дают встречаться с мальчиками». И она ответила: «С чего это вы взяли?» Тогда я подумал, что сестра напутала, ну, мы и договорились на следующий вечер.

Серафина. И что же вы делали на следующий вечер?

Джек. В кино пошли.

Серафина. А потом что?

Джек. В кино? Ели кукурузу и картину смотрели.

Серафина. Она пришла домой в двенадцать и сказала, что занималась у подруги.

Джек. Ну уж врать я ее не учил.

Серафина. Так. А на следующий вечер?

Джек. На роликах катались.

Серафина. А потом?

Джек. В аптеке мороженое ели.

Серафина. Одни?

Джек. Да там битком было, и на катке тоже.

Серафина. Вы, значит, меня уверяете, что наедине с моей Розой не были?

Джек. Были, не были, а в чем, собственно, дело? Что-то не пойму.

Серафина. Мы – из Сицилии, а там девушек с молодыми людьми наедине не оставляют, только обрученных.

Джек. Но здесь ведь Штаты.

Серафина. А мы все равно сицилийцы. И кровь у нас горячая. Моя дочь – девственница, или это уже в прошлом, вот что я хотела бы знать?..

Джек. Миссис делла Роза! Я вам хочу сказать. Вы, может, и не поверите. И сказать-то неловко, я ведь тоже… девственник…

Серафина. Что? Ну уж нет. Ни за что не поверю.

Джек. Но это правда. И вот сейчас в первый раз…

Серафина. Что? Что в первый раз?

Джек. В первый раз захотел любить.

Серафина. Чего это вы там захотели?

Джек. Любить.

Серафина. И это вы, моряк?

Джек (глубоко вздыхая). Да, мэм… Но я всегда думал, что моя мать на это скажет? Одобрит или нет?

Серафина. Две недели назад я хлопала ее по рукам, чтобы не расчесывала укусы от москитов. Она в школу на велосипеде ездила. А теперь заявляет, что умирает от любви. А вы… вы тоже умираете?

Джек (торжественно). Да, мэм, я тоже.

Серафина. Дети. Бамбини, совсем дети.

Роза (входит одетая для пикника). Я готова.

Серафина. А ну-ка, выйди за дверь. Готова она!

Роза (с саркастическим реверансом). Слушаюсь, мама.

Серафина. Вы католик?

Джек. Я… конечно.

Серафина. Что-то не похожи на католика.

Роза (кричит). О господи, мама, а кто похож на католика? Как ты это себе представляешь?

Серафина. Не входи, пока не позовут. А ну-ка повернитесь, молодой человек.

Джек. Что сделать, мэм?

Серафина. Повернитесь, говорю вам! (Джек неловко поворачивается кругом.) И почему это у моряков брюки всегда в обтяжку?

Роза (слушая во дворе). О господи!

Джек (краснея). А это вы у министра морского флота спросите, миссис делла Роза.

Серафина вскакивает и идет захлопнуть входную дверь. Роза в отчаянии обегает дом и, обессилев, закрыв глаза, обхватывает ствол пальмы. Во двор, прислушиваясь, крадется Стрега.

Серафина. Я же говорю, с цепи сорвалась.

Джек. Миссис делла Роза… Наверное, у всех сицилийцев горячая кровь.

Серафина. А вы этим пользуетесь.

Джек. Я совсем не такой, миссис делла Роза.

Серафина. Я знаю, чего мужчинам надо. Знаю. Ну-ка, подойдите!

Роза слышит взволнованный голос своей матери. Она бросается от пальмы к задней двери, колотит по ней кулаками.

Роза. Мама! Мама! Впусти меня! Джек!

Джек. Миссис делла Роза! Вас дочь зовет.

Серафина. Ну и пусть зовет! Идите сюда. (Идет к изображению Мадонны.) Сюда, идите. (Отчаявшись открыть заднюю дверь, Роза бежит к парадной двери. Потом она распахивает ставни и пытается влезть в окно. Джек настороженно направляется к Серафине, стоящей перед изображением Мадонны.) Так вы сказали, что вы католик?

Джек. Да, мэм.

Серафина. Тогда преклоните колени перед Мадонной!

Джек. Что сделать?

Серафина. Встаньте, говорю, на колени перед Мадонной.

Роза в отчаянии стонет, пытаясь влезть в окно. Джек неловко опускается на подушечку для молитвы.

Роза. Мама, мама! Ну что еще!

Серафина бросается к окну, выталкивает Розу и захлопывает ставни.

Серафина (возвращаясь к Джеку). А теперь повторяйте за мной!

Джек. Да, мэм.

Роза опять распахивает ставни.

Серафина. Перед ликом Пречистой Девы даю обет, что буду блюсти невинность Розы.

Роза. Ну, мама!

Серафина. Убирайся! Слышите, повторите, что я сказала. Повторяйте, что я сказала.

Джек. Да, мэм! Так как там?

Серафина. Перед ликом Пречистой Девы даю обет…

Джек. Перед ликом Пречистой Девы даю обет…

Серафина. И клянусь вечным спасением души своей…

Джек. Клянусь вечным спасением…

Серафина. Души своей…

Джек. Души своей…

Серафина. Что буду блюсти невинность Розы, дочери Розарио делла Розы.

Джек. Что я буду блюсти невинность Розы…

Серафина. Перекреститесь. (Он крестится.) Теперь все, вставайте, я довольна…

Роза прыгает в окно и бросается к Серафине, размахивая руками и крича от радости.

Серафина. Пусти, задушишь.

Снаружи насмешливо хихикает Стрега.

Роза. О, мама, задушу, задушу. О, Джек! Поцелуй маму! Поцелуй. Пожалуйста, мама, поцелуй Джека.

Серафина. Меня? Целовать? Нет уж, нет. Руку мне поцелуйте. (Застенчиво протягивает ему руку, которую Джек звучно целует.)

Роза хватает бутылку с вином.

Роза. Достань бокалы.

Серафина идет за бокалами. Роза незаметно от матери внезапно оборачивается к Джеку и пылко стискивает его руку. Прижимает ее сначала к шее, затем к губам и, наконец, к груди. Джек отдергивает руку в тот момент, когда Серафина возвращается с бокалами.

С шоссе слышны громкие голоса.

Голос снаружи. Ро-за! Ро-за! Ро-за!

Раздается гудок машины.

Серафина. Ох, подарок забыла. (Склоняется над комодом и вынимает нарядную коробочку.)

Вновь слышны сигналы машины и голоса.

Роза. Нас зовут! Идем! Джек! (Вылетает из двери.) Мама, пока!

Джек (следуя за Розой). До свидания, миссис делла Роза!

Серафина (растерянно). Часики, семнадцать камней. (Понимает, что она одна.) Роза! (Идет к двери, все еще держа подарок. Снаружи доносится шум мотора. Голоса, звук отъезжающей машины. Спотыкаясь, выходит, прикрыв глаза одной рукой, протягивает подарок другой.) Роза, Роза, твой подарок! (Но машина уже тронулась, шум голосов, кричащих «до свидания», все удаляется. Серафина растерянно тычется по сторонам, ослепленная солнцем, хватается за дверь. Рядом слышно насмешливое хихиканье ведьмы. Серафина растерянно открывает коробочку и вынимает маленькие золотые часы, заводит, подносит к уху, трясет и снова подносит к уху. Отводит на расстояние протянутой руки и смотрит пристально на циферблат. Бьет себя в грудь четыре раза.) Тик-так-тик! Так! (Идет к изображению Мадонны и становится перед ней.) Мадонна, скажи хоть что-нибудь, дай мне знак, Мадонна!

Сцена затемняется.