Текст книги "Как стать астронавтом? Все, что вам следует знать, прежде чем вы покинете Землю"

37. В безвыходном положении
Что делать, если вы застряли в космосе

«Хьюстон, база Спокойствия здесь, „Орел“ приземлился…» Прошло более пятидесяти лет с тех пор, как были произнесены эти слова. Многие знакомы с историей «Аполлона» и отважными экипажами, которые совершали полеты на Луну и возвращались на Землю. Менее известной главой этой истории была речь, подготовленная для президента Никсона на тот случай, если Нил и Базз попадут в затруднительное положение и останутся на Луне. Это был красивый текст, хорошо продуманный и написанный Уильямом Сафиром, спичрайтером президента. Он начинался так:

«Судьба распорядилась так, что люди, отправившиеся на Луну для мирных исследований, останутся на Луне, чтобы покоиться с миром…».

К счастью, мистеру Никсону не пришлось произнести этих слов: астронавты «Аполлона» благополучно вернулись с Луны. Но полеты в космос – рискованное дело. Произошло три катастрофы со смертельным исходом, в которых погибли астронавты НАСА («Аполлон-1», «Челленджер» и «Колумбия»), а также две катастрофы советских космических кораблей «Союз» на территории СССР. Из-за этой опасности у всех нас появился вопрос, на который, мы надеялись, не придется давать ответа, но который стоило задать: «Что делать, если вы застряли в космосе?»

Когда я учился на пилота ВВС, мне приходилось изучать катапультируемые кресла и основы парашютного приземления. Оказывается, во время катапультирования с вашим парашютом может произойти многое: он может прицепиться к сиденью и застрять; после развертывания могут запутаться стропы; панели парашюта могут взорваться, что приведет к более быстрой скорости спуска; парашют может захлестнуть стропами, в результате у него появятся две округлые выпуклости вместо одной нормальной. У всех этих проблем есть решения – вы можете подтянуть себя к куполу при помощи строп, затем отпустить их и надеяться, что потом они правильно раскроют купол. Вы можете вручную развернуть купол, если он застрял в ранце. Вы можете замедлить процедуру выброса парашюта, но это также приведет к ускорению спуска. Есть много приемов, к которым вы можете прибегнуть, если ваш парашют окажется неисправным. Но я никогда не забуду один важный совет, который мне дал один суровый старший сержант, когда я проходил курс летной подготовки на авиабазе Уильямс в Аризоне осенью 1989 года: «После выброса у тебя будет вся оставшаяся жизнь, чтобы правильно развернуть парашют».

Это отличное напутствие для многих жизненных ситуаций. Некоторые проблемы просто необходимо решить, иначе вы не сможете идти дальше. Если тормоза в вашем автомобиле окажутся неисправными. Если на авиалайнере не будут выпущены шасси. Если на работе возникнут серьезные финансовые проблемы (вы не умрете, но ваш бизнес погибнет). Иногда вам нужно осознать срочность момента – забудьте обо всем и решите проблему, или день может оказаться очень плохим.

Та же самая философия применима, если бы вы застряли в космосе. К примеру, у ракетного двигателя, запуск которого необходим для того, чтобы вы могли сойти с орбиты, не срабатывает система зажигания. Или теплозащита вашего космического корабля настолько повреждена, что он не выдержит входа в плотные слои атмосферы. Или перестали работать компьютеры, необходимые для точного управления космическим кораблем при входе в атмосферу. Есть тысячи сценариев, из-за которых вы застрянете в космосе, но настоящий вопрос в том, что будут делать астронавты.

Сообщает ли Хьюстон астронавтам о неисправности, которая может привести к фатальным последствиям? Экипаж будет пытаться решить проблему? Или лучше сразу все закончить?

Первый сценарий – сломанный двигатель – это то, чему я учился при управлении как шаттла, так и «Союза». Когда вы вращаетесь вокруг Земли, вам нужно сбавить скорость, чтобы траектория вашего движения шла по наклонной, приближаясь к Земле, потому что, как только это произойдет, трение и сопротивление возьмут верх и неизбежно выведут вас на поверхность Земли. Но если у вас нет работающего ракетного двигателя, вы застрянете на орбите на годы, если не на столетия, пока незначительное сопротивление атмосферы на орбитальных высотах в конечном итоге не приведет вас к падению.

Ни у одного космического корабля не хватит запасов, чтобы продержаться в космосе так долго, поэтому у вас будет вся оставшаяся жизнь, чтобы выяснить, как заставить ракетные двигатели работать.

Типичные приемы восстановления функции, которые астронавты используют при отказах в моделируемом двигателе, – это переключение клапанов, компьютерных систем или источников электропитания. Если есть утечка топлива, первая цель – как можно скорее остановить ее, закрыв клапаны. Если это не помогает, вам придется немедленно сходить с орбиты, пользуясь оставшимся топливом, что означает посадку на Земле в случайном месте, куда вас заведет текущая траектория движения. А это не всегда хорошо. В качестве альтернативы, если у вас осталось достаточно топлива, вы можете вернуться на МКС, не ожидая, пока все оно вытечет, а затем ожидать там спасательного корабля.

А если двигатель вышел из строя, когда вы находились на Луне или на Марсе? Ремонт возможен, но эта вероятность ничтожно мала. И если у вас нет другого посадочного модуля или он слишком далеко, ваша ситуация будет незавидной. Все будет зависеть от того, сколько кислорода у вас осталось и когда с Земли прибудет следующий космический корабль. И ответы на эти вопросы, вероятно, будут не теми, которые вы хотели бы услышать. Это может привести к всеобщему страху и панике, которые неминуемо распространятся среди застрявших в космосе людей, полностью осознающих, что произошло, и лишенных возможности выбраться. Вам придется либо ждать, пока закончится запас кислорода, либо намеренно прекратить свое существование. Иногда меня спрашивают, берем ли мы с собой «отравляющие таблетки» на случай такого сценария. Лично я никогда не слышал о подобных медпрепаратах для лишения себя жизни. Находясь в космосе, эту проблему очень просто и быстро можно решить всего лишь открытием люка. Но мы все надеемся, что этот сценарий никогда не осуществится, хотя однажды к такому исходу готовился даже президент Никсон.

Во время «STS-130» мы потратили около двух дней на осмотр хрупкого теплозащитного покрытия «Индевора». Это было после болезненного урока, который мы усвоили из-за катастрофы «STS-107», когда «Колумбия» была разрушена вследствие того, что ее теплозащита была повреждена обломками герметика при запуске. Космический корабль не может выдержать температуру +4000 градусов без неповрежденной защиты. Поэтому, если теплозащита вашего космического корабля повреждена и вы узнали об этом до того момента, когда вам нужно будет покинуть станцию, у вас будут два варианта действий: дождаться спасательного корабля или попытаться отремонтировать теплозащиту своего космического летательного аппарата. Теплозащитный экран капсулы починить невозможно, но на шаттле была продуманная система ремонтных приемов во время выходов в открытый космос – пеноматериал для заполнения поверхности поврежденных термоплиток на дне орбитального аппарата и пластины для закрытия отверстий в критической передней кромке крыла. Эти техники отрабатывались во время тестовых выходов в открытый космос, но, к счастью, так и не были применены в реальных условиях для ремонта теплозащиты орбитального аппарата.

Во время полета «STS-107» кусок герметика оторвался от топливного бака и под воздействием невероятного ветра, дувшего со скоростью 926 км/ч, нанес удар по передней кромке крыла, пробив большое отверстие в критической композитной системе теплозащиты. НАСА знало об этом ударе и предположило, что теплозащита повреждена незначительно. К тому времени шаттлы летали уже двадцать лет и зачастую получали подобные повреждения, которые тем не менее не наносили им особого вреда, поэтому руководство решило не делать фотографий крыла «Колумбии». Руководство также считало, что, если кораблю был нанесен серьезный ущерб, уже ничего нельзя будет сделать.

На мой взгляд, это было безумием; будучи астронавтом, я хотел бы знать, в каком состоянии находится мой космический корабль. В то же время на стартовой площадке находился еще один шаттл, что давало возможность начать импровизированную спасательную операцию примерно через месяц после запуска «Колумбии». Но эта миссия была бы непроверенной и опасной. Экипажу «Колумбии» пришлось бы отключить все оборудование и провести месяц в бедственном положении в небольшом отсеке для экипажа в ожидании спасения. Другой вариант подразумевал импровизированный выход в открытый космос, чтобы попытаться отремонтировать дыру в теплозащите, что, скорее всего, не увенчалось бы успехом. Альтернативой этим маловероятным вариантам спасения стало то, что мы потеряли экипаж. Через несколько дней после запуска я посмотрел видео, на котором было видно, как кусок герметика ударил по корпусу «Колумбии», и сообщил об этом моему руководству. Но меня заверили, что этот инцидент «не представляет опасности для полета». За всю карьеру астронавта моим самым большим сожалением было то, что я не стал дальше продвигать это дело, а как новичок, еще не бывавший в космосе, просто поверил им на слово.

Хотя катастрофам «Челленджера» и «Колумбии» были даны технические объяснения, они в действительности были обусловлены ошибками руководства. Их сделали одни из самых умных людей на Земле, которые были заинтересованы в том, чтобы эти миссии прошли успешно. Эти ошибки не были злыми или преднамеренными, но это поучительная история о том, что даже самые доброжелательные и умные лидеры могут быть слепыми к реальности. Я надеюсь и молюсь о том, чтобы нам больше никогда не пришлось пережить расследований таких происшествий. Полеты в космос опасны и беспощадны. И иногда нужно попробовать что-то непроверенное и смелое, чтобы выжить в самой суровой среде, какую только можно представить. Просто спросите об этом Джина Кранца и экипаж «Аполлона-13». Вы знаете, им следует снять фильм об этой истории…

Выход в открытый космос

38. Самый большой бассейн в мире
Тренировки в гидробассейне как подготовка к выходу в открытый космос

Говорят, что «Лаборатория нейтральной плавучести» (ЛНП) – это самый большой бассейн в мире. Я не знаю, побывали ли те, кто это утверждает, во всех странах мира и проводились ли соответствующие измерения, но одно можно сказать наверняка: это очень и очень большой бассейн. Он и должен быть большим, потому что в нем находится макет-имитация Международной космической станции, истинные размеры которой превышают размеры футбольного поля. В прошлом в ЛНП были макеты-имитации шаттла и космического телескопа «Хаббл», а в настоящее время там находится капсула «Орион» и даже тренажер-вертолет для тех, кто будет направлен на нефтедобывающие платформы в Мексиканском заливе. Но звезда шоу – явно является МКС, погруженная на глубину 12 с лишним метров. Подводная имитация МКС вдвое меньше реальной станции: большую ее часть занимает российский сегмент; около половины ферменной (жесткой) конструкции станции отсутствует из-за ограничений по размерам и расходам, но модули на месте, а это именно то, что нам нужно для обучения и тренировок.

После открытия ЛНП в 1996 году астронавты из космических агентств многих стран мира пользовались ей, чтобы научиться выходить в открытый космос. Обучение выходу в открытый космос в условиях нейтральной плавучести впервые было осуществлено Эдом Уайтом, первым американским астронавтом, вышедшим в открытый космос. В 1965 году у него были огромные сложности с передвижением и выполнением задач. После трудного выхода в открытый космос (для обозначения этой деятельности НАСА использует аббревиатуру EVA) Баззу Олдрину пришла в голову идея о тренировках под водой, во время которых можно было бы научиться плавать, как в невесомости, и работать в открытом космосе. Благодаря этой идее в последние пятьдесят с лишним лет астронавты имеют возможность выходить в открытый космос.

Подводная среда значительно отличается от космоса. Во-первых, вы не находитесь в невесомости, вы фактически пребываете внутри своего скафандра EMU (аббревиатура НАСА для обозначения скафандра или аппарата для выхода за пределами космического корабля). После шестичасовых тренировок в ЛНП у меня всегда оставались два больших синяка на груди в местах, где металлические кольца скафандра впивались в кожу. Во-вторых, надо учитывать восстанавливающий момент, а это означает, что у воды есть тенденция переворачивать вас головой вверх, из-за чего трудно находиться в бассейне на боку или вниз головой. Наконец, в воде тяжело двигаться, на самом деле очень тяжело. Каждый раз, когда вы хотите перейти из точки А в точку Б, вам необходимо перемещать около 180 килограммов воды, а это требует большой силы, потому что приходится постоянно отталкиваться от воды. Чтобы остановиться, надо перестать отталкиваться, и через несколько секунд она сама остановит вас. В космосе все совсем по-другому: малейшее давление, и вы начинаете двигаться, но вам приходится прикладывать усилия, чтобы остановиться, когда вы добрались до места назначения. Поэтому тренировки в ЛНП имеют некоторый отрицательный эффект, так как они сподвигают к постоянной и сильной двигательной активности, в то время как в космосе нужно перемещаться медленно и осторожно. Но это не страшно, так как в результате некоторой умственной концентрации плохие привычки быстро искореняются.

Первый шаг в обучении выходу в открытый космос – изучение вашего оборудования. На первый взгляд – это миллионы деталей, именуемые сокращениями или псевдонимами, которых вы раньше никогда не слышали. После изучения всей номенклатуры приходит время для занятий в условиях одного «g» на Земле – это означает, что все задачи будут выполнены при земной гравитации, в отличие от нулевой гравитации в космосе. Это занятие происходит за несколько дней до начала подготовки под водой. Инструктор вместе с вами разбирает задачи, процедуры и конкретное оборудование, которое вы будете использовать. Затем следует «плавание с аквалангом», во время которого вы и ваш партнер по выходу в открытый космос выполняете каждое задание с обычным аквалангом, готовясь к большой тренировке в EMU.

Когда был астронавтом-новичком, я обнаружил, что занятия с аквалангом имеют неоценимое значение для знакомства с рабочими местами, изучения путей перемещений, а также поиска лучших положений тела для выполнения конкретных задач. Но когда меня назначили членом экипажа, который должен был отправиться в космос, я отказался от этих тренировок по одной простой причине – с аквалангом я не смог бы перемещаться по МКС, а мне необходимо было готовиться к настоящему выходу в космос. Мне нужны были только программное обеспечение виртуальной реальности и конференц-связь с инструкторами, чтобы подготовиться к выходу в открытый космос, и эта подготовка должна была быть удобной, без акваланга.

У моего тренировочного дня был очень повторяющийся ритм. Я всегда начинал день в кафе Shirley’s Donuts & Kolaches в 05:45. Все восемь лет, что я тренировался в ЛНП, в кафе, расположенном в пригороде техасского города, собиралась одна и та же группа стариков-любителей пончиков, приходивших на завтрак. Они ели, читали газеты, обсуждали новости университетских футбольных команд или говорили о политике. Мы улыбались друг другу, вежливо кивали. Я забирал дюжину пончиков и дюжину калачей (техасский чревоугодный завтрак – теплый ролл, внутри которого мясо и сыр), а затем отправлялся в мой «дом боли», как я прозвал ЛНП. Честно говоря, подготовка к выходу в открытый космос – это 96 % боли и лишь немного удовольствия. Нездоровая пища на завтрак была моим неформальным предложением мира коллективу тренировочной команды, я как бы говорил: «Пожалуйста, будьте снисходительны к нам сегодня». Думаю, это срабатывало не всегда, но пончики были очень хороши.

По прибытии в ЛНП я сразу же начинал наладку разложенного у бассейна снаряжения, которым должен был пользоваться в тот день. На подготовку оборудования обычно уходило около тридцати минут – MWS (аббревиатура НАСА для обозначения контейнера с инструментами, прикрепленного на груди к скафандру) должен быть сконфигурирован с помощью проволочной стяжки и поясных ремней, PGT, с мешком для мусора, BRT, MWS-EE, AET, бухты страховочного троса и т. д. Плюс настройка специализированного оборудования для повседневных задач: воздухозаборники, гнезда для розеток, RPCM, LEE, и до бесконечности. Упоминал ли я о том, что вы должны выучить новый язык сокращений НАСА, прежде чем вам будет разрешено выйти в открытый космос?

Затем нужно было отправиться в раздевалку, чтобы начать надевать первые слои скафандра. Как и при запуске, сначала подгузник. Затем – защита из толстой хлопчатобумажной ткани, которая используется только в скафандре для выхода в открытый космос. Следом надевался базовый комплект тонкого длинного белья в дополнение к довольно объемному и громоздкому длинному нижнему белью, заполненному пластиковыми трубками для подачи охлаждающей воды, защищающий тело от перегрева, и похожему на то, которое надевается под скафандр для запуска. За исключением того, что это белье было более объемным, в него были вшиты индивидуальные для каждого подушечки, чтобы защитить тела во время нахождения в скафандре. Эти накладки закрывали плечи, колени, бедра или локти, в зависимости от того, в какой степени костюм сидел «как влитой». Далее синие бахилы на ноги. Последний поход в туалет, прием энергетика, действующего в течение пяти часов, несколько таблеток ибупрофена, и затем вперед – на предварительный инструктаж. И вот, два грустных астронавта в своем причудливом космическом нижнем белье сидят в комнате для инструктажа вместе с двадцатью инструкторами, специалистами по водолазной безопасности и техниками и обсуждают план работы на день, меры безопасности, специальные инструменты и процедуры и т. д.

Через два часа после прибытия в ЛНП оборудование готово, предварительный инструктаж завершен и наконец-то пришло время одеться полностью. Сначала обязательное фотографирование с туристической группой или какой-нибудь знаменитостью, случайно оказавшимися в бассейне в тот день. Затем пытка втискивания в скафандр. Я совершенно уверен, что его дизайном заинтересовались бы средневековые британские монархи, потому что он наверняка составил бы жесткую конкуренцию орудию пытки, известному под названием «железная дева». У меня очень широкая верхняя часть тела и к тому же не очень гибкая, поэтому мне приходилось сильно вытягивать локти, чтобы втиснуться в скафандр. От этого у меня всегда оставались синяки, но через несколько минут ожесточенной борьбы, сопровождаемой нецензурными словами, мне удавалось просунуть свою голову через шейное кольцо, после чего я выдавал одну и ту же шутку: «А вот и наш малыш!» Но самое увлекательное было впереди – предстояло надеть шлем. Как я уже упоминал, у меня громадная голова, и втискивать ее в шлем всегда очень больно.

Затем специальный кран медленно опускал в бассейн меня и моего ведомого, каждого в костюме весом более 180 килограммов. Моменты погружения всегда были очень интересными: сначала чувствуешь тепло, когда под давлением воды скафандр сдавливает тело; затем зрение мгновенно затуманивается из-за преломления лучей. Далее водолазы-спасатели оттаскивают двух стажеров, проходящих подготовку к выходу в открытый космос, по воде от крана до шлюза, прицепляя к нашим скафандрам грузы и плавучие средства, которые будут пытаться удержать нас в нейтральном положении в воде, не давая подниматься или опускаться, в основном – головой вверх. Это было даже в большей степени искусством, чем наукой: астронавту и водолазу приходилось действовать сообща, чтобы правильно выполнить это критически важное взвешивание. Даже небольшой дисбаланс в плавучести будет требовать постоянных усилий по стабилизации положения, что быстро истощит силы любого физически крепкого и подготовленного астронавта. Водолазам также приходилось протягивать кислородный шланг от бака, находящегося на поверхности, до астронавтов под водой. В космосе скафандр сам справлялся с O₂ и CO₂, но на Земле был 30-метровый шланг, который тянулся до верхней части бассейна.

Взвешивание завершено, два астронавта (вместе с командой из трех водолазов на каждого астронавта) перешли в шлюз МКС, чтобы начать тренировку. Там нас передают инструкторам, чтобы начать пытку – я имею в виду тренировку. Они уже рассказали нам о каждом шаге – от выхода из шлюза и перехода на рабочую площадку на внешней стороне смоделированной станции до получения наших инструментов и т. д. Все было строго распланировано, чтобы добиться максимальной эффективности, потому что в условиях настоящего выхода в открытый космос времени на разные мелочи тратить нельзя. За пределами станции будет небезопасно, и есть множество потенциальных проблем, из-за которых в открытом космосе придется поторопиться, поэтому мы пользовались тренировками в ЛНП для того, чтобы сделать настоящий выход в открытый космос по мере возможности как можно более эффективным.

Движение под водой сильно отличается от движения в открытом космосе. Под водой трудно двигаться и легко остановиться, и вас все– гда будет поворачивать в направлении «вверх головой», а в космосе все совсем наоборот. Тем не менее из подводных тренировок в бассейне можно извлечь несколько бесценных уроков. Во-первых, скафандр действительно неудобный и сложный в эксплуатации. Он большой и громоздкий, а обзор в нем ограничен. Во-вторых, отслеживание привязных ремней и оборудования – это постоянная рутинная работа. Всегда был страховочный трос (длинный, нежесткий провод), соединяющий вас со станцией. Если он вдруг сломается и вы отдалитесь от МКС, у вас будет небольшой SAFER (реактивный индивидуальный летательный аппарат, аббревиатура НАСА), который поможет вернуться к МКС. Также есть многочисленные привязные ремни, которые не дадут уплыть вашим инструментам, и местные привязки, которые используются, чтобы удержать вас на рабочем месте.

Отслеживание всего этого – все равно что пасти кошек, пытаясь удержать смазанную жиром свинью, одновременно ведя счет от ста в обратном порядке. По-русски. Это сложно выполнить физически, и еще сложнее – морально. Выход в открытый космос – сложный навык, и ЛНП делает большую работу, помогая астронавтам отточить технику прежде, чем одним прекрасным днем они действительно отправятся в открытый космос.

Еще один необходимый урок – важность положения тела. Если вы сможете повернуться так, чтобы цель находилась прямо перед вами на уровне груди, вы, возможно, сможете выполнить стоящую перед вами задачу. Если цель будет сбоку, выше или ниже вас, тогда даже простейшая задача быстро станет невыполнимой из-за сложности и болезненных ощущений при движении рук или при попытке дотянуться до нужного предмета, находясь в этом громоздком костюме «железной девы», он же EMU. Но трудность – это не самое плохое, а вот вытягивание рук, особенно их поднятие над головой, – очень опасно. Пока я был в НАСА, ежегодно один или два космонавта оперировались по причине разрыва мышц-вращателей плеча во время тренировок в ЛНП. Наши хрупкие плечи особенно подвержены повреждениям, когда мы находимся под водой в положении вверх ногами, потому что тогда вес всего тела приходится на ключицы, и вдавливает их в металлические кольца скафандра. Поднятие рук над головой может привести к необратимому повреждению связок плеча. Но хорошая новость заключается в том, что, если вы получите травму, будучи действующим астронавтом, НАСА оплатит операцию. Помимо этого вам потребуется подать иск о компенсации ущерба, причиненного в рабочее время, и надеяться на лучшее. Возможная травма, острая боль и общий дискомфорт – таковы веские причины для того, чтобы избегать тренировок в бассейне, по мере возможности. К счастью, подобных проблем нет в космической невесомости.

За восемь лет подготовки в ЛНП было несколько тренировок, которые мне особенно запомнились. Некоторые из них включали в себя проход внутрь конструкции станции – это было внешнее сооружение из труб, стержней, проводов, удерживающих солнечные батареи, которые прикреплены в 30 метрах от каждой стороны основной части станции. Было сложно и в то же время увлекательно пробираться в моем 180-килограммовом скафандре внутри конструкции каркаса станции, чтобы поработать над так называемым FHRC, устройством размером с холодильник, похожим на надгробие, которое позволяло охлаждающей аммиачной жидкости передаваться от стационарной детали конструкции станции к вращающимся частям. С точки зрения астронавтов, это был всего лишь один из тысячи компонентов черного ящика, которые нам, возможно, придется устанавливать и заменять во время миссии. Внутреннее устройство этих ящиков нас не касалось, нам просто предстояло снимать старые и устанавливать новые устройства. Уникальная проблема оборудования, работающего с аммиаком, заключалась в том, что для установки и снятия труб, по которым шла жидкость, требовались специальные навыки, и этому была посвящена большая часть тренировок в бассейне. Когда требовалось снять неисправный FHRC, процедура длилась целый час или больше; потом я должен был передать его своему бедному товарищу по команде, надеясь, что не затронул и не повредил около сотни устройств, которые, со стратегической точки зрения, были расположены поблизости таким образом, что их легко было задеть. Товарищ по команде будет хранить сломанное устройство и передаст мне новое, которое нужно будет установить.

Научиться работать в команде, поддерживать четкое и точное сообщение со всеми находящимися в открытом космосе – с астронавтом внутри МКС, управляющим роботизированной рукой, с управлением полетом в Хьюстоне – было очень важным навыком. Некоторые могут поспорить с тем, что общение было самым важным и самым трудным умением, которое отрабатывалось нами в ЛНП. Эта задача может показаться простой, но на самом деле это не так. И пока ваш мозг не будет одновременно обрабатывать так много информации – постоянно быть привязанным к МКС, отслеживать все оборудование и привязные тросы, перемещения товарища; разговаривать с Хьюстоном; при этом быть отделенным от мгновенной смерти всего лишь пластиковым щитком на шлеме толщиной в один миллиметр толщиной, – вы не сможете утверждать, что бывали «загружены до отказа».

Мне запомнилось еще одно задание, тренировки по которому проходили в ЛНП. Оно было связано с LEE R&R (аббревиатура НАСА, которая обозначает «снятие и замену руки SSRMS» – канадского робота-манипулятора). Роботизированная рука станции находилась в космосе с 2001 года, и поэтому ее механическая система иногда приходила в неисправность. У нас собралась отличная команда, в которую входили астронавт Джанетт Эппс и руководитель группы Фарук Сабур. Нам предстояло разработать процедуры, которые будут проведены, когда канадский робот-манипулятор наконец-то сломается. Впоследствии было приятно увидеть, что результаты нашей работы нашли свое применение, когда несколько лет спустя экипаж МКС заменил одну из роботизированных рук. Путь к этому событию пролегал через ЛНП, где Джанетт и я изучали процедуры, работая под руководством Фарука, и затем отрабатывали их в бассейне. На освоение этого процесса у нас ушло около шести месяцев.

Большой проблемой для LEE R&R было перемещение сломанной детали размером со стиральную машину. Мы воспользовались приемом под названием «инчворминг». Я говорил: «У тебя есть LEE». Джанетт подтверждала, что это так. Я передвигался на 30–60 сантиметров, протягивал руку, она медленно подводила LEE ко мне и говорила: «У тебя LEE». Я признавал, что у меня это есть, затем она передвигалась сама, и так снова и снова. Так медленно и постепенно мы передвинули эту гигантскую деталь сломанного оборудования примерно на 30 метров от места его складирования. Затем взяли новый LEE и при помощи этого же приема переместили его к руке. Процесс был медленным, но он сработал. Если бы мы случайно отпустили и потеряли LEE стоимостью во много миллионов долларов (канадских долларов, не так ли?), нам, без сомнения, дали бы ужасное прозвище, поэтому мы были очень осторожны при перемещении этого оборудования.

Забавная история произошла во время одной из моих первых тренировок в ЛНП в 2006 году. Я отрабатывал выход в космос из шлюза космического челнока, что очень непросто. Испробовав несколько разных техник, я пришел к блестящей идее: я выплыву из шлюза на спине, глядя вверх, на поверхность бассейна. И получилось очень хорошо, я сразу и без проблем выплыл из люка, но затем двигался вперед, вперед и вперед. Я случайно отпустил поручень и вылетел прямо в грузовой отсек шаттла. В реальных условиях у меня был бы страховочный трос, который не дал бы мне уйти так далеко и вернул бы меня обратно, но в бассейне я просто выплыл, не держась ни за что. Не совсем оптимальный вариант для начала карьеры астронавта в открытом космосе. Благодаря многолетней привычке пилота-истребителя всегда звучать уверенно в радиоэфире, я спокойно сказал: «Водолаз, не можешь ли отвести меня обратно в шлюз?» Но, черт побери, хорошо же потом инструктор посмеялся надо мной. Некоторые уроки лучше всего усваиваются после сделанных ошибок.

Несмотря на прозвище «дом боли» и неудачные попытки подкупа при помощи пончиков, чтобы смягчить эту боль, тренировки в ЛНП имели решающее значение для моих трех последующих успешных выходов в открытый космос. Некоторые из лучших сотрудников НАСА работают в сообществе подготовки к выходам в открытый космос, и я всегда в долгу перед ними за пытки (на самом деле я имею в виду тренировки), через которые они заставили меня пройти.