Текст книги "Как стать астронавтом? Все, что вам следует знать, прежде чем вы покинете Землю"

39. Искусство надевания скафандра
А вы думали, что запуск – это сложно…

Когда вы думаете об астронавтах, выходящих в открытый космос, вы представляете, что они находятся за пределами МКС, разговаривают на крутом языке астронавтов, наслаждаются прекрасным видом Земли, находящейся внизу, спокойно выполняют свои задачи. Однако задолго до того, как это произойдет, начнется долгий и сложный процесс переодевания. Два астронавта, выходящие в открытый космос, на языке НАСА обозначаются аббревиатурами EV1 и EV2 (космические путешественники № 1 и № 2). Человек, который находится внутри станции и помогает им одеться, обозначается как IV (астронавт на борту). Я, как и большинство моих коллег, никогда не сомневался в том, что работа IV намного сложнее самого выхода в открытый космос. Малейшая ошибка при одевании астронавтов, выходящих за пределы станции, может с легкостью привести к их гибели, поэтому ставки были очень высоки для Саманты, поскольку именно она помогала нам готовиться к самой экстремальной деятельности, которая только возможна для человеческого существа.

Процесс надевания EMU гораздо сложнее процедуры надевания стартового скафандра, требует более интенсивной подготовки, чем во время тренировок в ЛНП. На самом деле процесс начинается за несколько недель до запланированного выхода в открытый космос. Сначала скафандры подбираются по росту и размеру для каждого астронавта. HUT (верхняя часть скафандра, аббревиатура НАСА) поставляется в размерах M, L и XL, поэтому для каждого из двух членов экипажа, выходящих в открытый космос, подбирается соответствующий размер. Обычно на МКС имеется один HUT размера M, два размера L и один размера XL, но возможны изменения. Если у обоих астронавтов размер М или XL, одному из них придется смириться и взять размер L. Это не оптимально, но это ограничение, с которым придется считаться. В последнее время в СМИ было много сообщений о том, что на МКС нет скафандров EMU меньшего размера для женщин-членов экипажа.

Несколько слов о размерах скафандров. У меня широкая грудная клетка, и за годы тренировок я неоднократно предпринимал неудачные попытки втиснуться в размер L, после чего хьюстонская команда по подготовке к выходу в открытый космос запретила мне подобные выходки, потому что размер L сел бы на меня слишком плотно. Я не смог бы в нем дышать нормально, и мне бы казалось, что у меня сломаются руки! Во время наших выходов в открытый космос мне и товарищу по команде хотелось бы быть в скафандре XL. Но на борту МКС был только один скафандр этого размера (в хранилище чрезвычайно мало места). Мы сыграли в «камень, ножницы, бумага», я выиграл и вышел «на улицу» в скафандре размера XL, а мой товарищ был вынужден втиснуться в размер L. В фильме «Прекрасная планета» есть отличная сцена, где Саманта помогает ему снять костюм после выхода в открытый космос. Совсем недавно был случай, когда двум астронавтам-женщинам был нужен размер М, а на борту был только один скафандр этого размера. Несмотря на постоянные публикации в новостях о том, что НАСА подвергает женщин дискриминации, у нас, на самом деле, просто нет такого ассортимента на полках по причине логистики! Поэтому, пресса, извините.

Затем к верхней части скафандра прикрепляются конечности, включая руки и нижнюю часть тела, а в конце надевается шлем. Длину каждого стыка можно отрегулировать с точностью до миллиметров. Этот процесс занимает несколько часов, поэтому, как только костюм будет подогнан под размеры астронавта, лучше оставить его в покое и не трогать всю оставшуюся часть миссии. Возможность точно подобрать EMU для каждого члена экипажа, который будет выходить в открытый космос, упрощает передвижение, и это главное преимущество по сравнению с русским скафандром. Но русский костюм довольно прост, и для него не требуется такая длительная подгонка. Астронавты также могут сами надеть скафандры «Орлан», для этого им не потребуется помощь IV. Но эти скафандры более громоздкие, работают при более высоком давлении и, следовательно, более жесткие и садятся на так хорошо. И все это потребует от астронавта больше усилий при передвижении, чем когда он будет в скафандре EMU.

После подбора и подгонки скафандра наступает время, когда его нужно надеть, но этот процесс довольно продолжителен. Для начала вы должны извлечь несколько RET, AET и ERCM (аббревиатуры НАСА для оборудования и страховочных ремней) и затем упорядочить их в соответствии с номерами. Потом все оборудование должно быть собрано и помещено в сумки для экипажа, или сумки ORU (единица оборудования, аббревиатура НАСА), которые также упорядочены по номерам и затем последовательно раскладываются. На этот процесс у нас втроем ушел целый день, когда я готовился к своему третьему выходу в открытый космос. Приготовление снаряжения требует полного внимания к деталям; вы не захотите оказаться снаружи с неправильно установленным оборудованием или, что еще хуже, не с тем инструментом или снаряжением. Лучше потратить лишний час времени на подготовку внутри космического корабля, если это позволит сэкономить минуту за его пределами.

День выхода в открытый космос начинается довольно рано и проходит по жесткому графику, напоминающему день запуска. В первую очередь нужно сходить в туалет, поскольку, как только вы наденете скафандр, у вас останется только подгузник, который подходит для того, чтобы сходить в него всего один раз, и вы же не захотите в течение нескольких часов находиться в герметичном скафандре с уже использованным подгузником, потому что совсем нескоро сможете снять его. И более того, вы же не захотите быть IV, помогающим выбираться из скафандра человеку, который намочил свой подгузник! Поэтому лучше всего посетить туалет до того, как вы наденете экипировку.

Накануне вечером я сложил свои личные вещи, поэтому у меня был только пакет Ziplock с ибупрофеном, который я принимал в профилактических целях. Это было необходимо для того, чтобы предотвратить некоторые болевые ощущения, которые могут возникнуть после нахождения в скафандре на протяжении восьми часов. Как и перед тренировкой в ЛНП, я выпил энергетический напиток, рассчитанный на пять часов, съел энергетический батончик, затем надел подгузник, тонкое нижнее белье, затем белье с системой охлаждения. Далее наступила очередь кислородной маски, чтобы очистить тело от азота. Астронавты подвергаются риску, как и водолазы, которые страдают от декомпрессионной болезни. При падении давления газообразный азот может выйти из тканей тела астронавта, что может привести к возникновению множества серьезных медицинских проблем. Мы не подвергались такому риску при тренировках под водой – это было характерной чертой настоящих выходов в открытый космос. Итак, мы прошли длительный процесс, обозначаемый аббревиатурой ISLE («дышать 100 % кислородом при выполнении легких упражнений в скафандре»), который помогает избавиться от азота. «Упражнения» в основном состояли из резких движений несколько раз в минуту, но они делали свое дело. Сочетание дыхания чистым кислородом и движений конечностями помогает вывести азот из крови и тканей, поэтому, когда в скафандре падает давление примерно на треть от атмосферного давления на уровне моря, пузырьки азота не будут перемещаться из тканей организма в такие болезненные места, как суставы, или в опасные зоны – мозг, легкие или сердце.

Постучим по дереву: различные протоколы предварительного дыхания, которыми астронавты пользовались на протяжении многих лет, работали. Это изрядное количество чистого воздуха, вдыхаемого в течение длительного времени перед выходом в открытый космос. Можно вдыхать его из маски, как в моем случае, или провести ночь в переходном шлюзе при пониженном давлении, изолировав его от остальной части станции: подобные методы использовались в предыдущие годы, и они работали.

После того, как была надета кислородная маска, начинался процесс надевания скафандра с помощью IV. Сначала надевается LTA (нижняя часть скафандра, аббревиатура НАСА). Я нашел место на полу загруженного переходного шлюза и, неловко удерживаясь в вертикальном положении, натягивал на себя штаны стоимостью миллион долларов и весом 45 килограммов. И, перефразируя Кристофера Уокена во время выступления в пародии «Большие колотушки» из шоу «Субботним вечером в прямом эфире», астронавты надевают штаны от скафандра, просовывая в них обе ноги одновременно. Потому что, если мы этого не сделаем, они уплывут в невесомости. Надевать их сложно из-за нескольких слоев объемного нижнего белья, а также из-за липкой резиновой подкладки в LTA. Я пользовался маленькими съемными металлическими ручками, чтобы было удобнее надевать штаны. К ним прикреплены ботинки, и попасть в них было трудно. Я должен был вытянуть носок вниз, как балерина, и продеть его через резиновый пузырь. После того, как обе ноги были продеты в LTA, я встал и наклонился вперед, растягивая подколенное сухожилие, как спринтер, готовящийся к забегу, чтобы глубже просунуть ступни в ботинки.

В это время Саманта, которая была нашим IV, производила манипуляции с ботинками и резиновым пузырем. Ей пришлось отцепить ботинок от штанов, переставить резиновый пузырь в нем, а затем снова прикрепить обувь к костюму. Такая манипуляция помогает предотвратить скопление резиновой пленки в одном месте ботинка, что может привести к серьезной боли в ступне. Надутый воздушный пузырь может казаться твердым, как сталь, и точка давления на ноге – верный способ чувствовать себя несчастным в течение нескольких часов. Я всегда ценю помощь IV при надевании ботинок/расправлении резинового пузыря, потому что этот кропотливый процесс избавляет меня от болей в ногах!

Затем наступило время для верхней части скафандра. Я встал под ней, поднял руки вверх, как в позе капитуляции, и просунул их внутрь. А затем начался танец постепенного покачивания и протаскивания себя внутрь HUT. Сначала правую руку, потом торс, левую руку, снова торс, правую руку, голову, торс, левую руку, и так дюйм за дюймом. EMU, на самом деле, не предназначен для людей, но, как говорится: «В каждой шутке есть доля шутки, остальное правда…» Нужно быть настоящим акробатом, чтобы с удобством пролезть внутрь скафандра: верхняя часть моего тела широкая и коренастая, и она просто не влезает туда. Но есть новая процедура, которая позволяет IV снимать рукава скафандра, что облегчает загрузку верхней части тела в EMU, но потом требуется время, чтобы переместить руки и заново установить рукава. Но у меня никогда не обходилось без боли и ушибов рук.

После того, как я протиснулся в верхнюю часть скафандра, нужно было соединить верхнюю половину с нижней, т. е. LTA и HUT. Обычно это была работа для двоих. Астронавты хотят, чтобы скафандр сидел максимально плотно, потому что это облегчает движение в космосе, но чтобы добиться этого, вам потребуется приложить достаточно много усилий, прижать штаны к верхней части скафандра и затем закрепить их. Зачастую было довольно смешно наблюдать, насколько сильно IV приходилось нажимать, чтобы соединить верх и низ. Поскольку внутри скафандра находился я, соединение нижней и верхней частей напоминало рукопашный бой, и я всегда бывал очень признателен Саманте и Антону, которые помогали мне пролезать в скафандр.

Затем наступала очередь перчаток. Перчатки – самое важное дополнительное приспособление, ведь их правильная посадка очень важна. Ваши пальцы постоянно сжимаются, разжимаются и двигаются от восьми до девяти часов в открытом космосе, чтобы вы могли передвигаться, держать оборудование и манипулировать инструментами. Я наклеивал специальные толстые хлопчатобумажные пластыри на пальцы, чтобы предотвратить возникновение воспалений и ожогов. Поверх я надевал плотные перчатки и уже на них натягивал перчатки скафандра. Для этого требовалось изо всех сил проталкивать руку внутрь перчатки костюма, которую Саманта держала до тех пор, пока мои пальцы полностью не оказывались внутри. Затем она соединяла металлическое кольцо перчатки с рукавом скафандра, до характерного щелчка.

У всех, кто выходит в открытый космос, на орбите есть две пары перчаток – основная и запасная – частично из-за того, что основные могут оказаться неподходящими, если ваши пальцы опухнут, но также и потому, что при каждом выходе в космос они изнашиваются. В течение многих часов вы держите в руках металлические стержни и оборудование, и перчатки постоянно деформируются, а экстремальные перепады температур разъедают затвердевшие наружные резиновые покрытия (так называемые RTV). Эта резина на ладонной поверхности пальцев перчатки обеспечивает захват. После нескольких выходов в открытый космос RTV обычно настолько изношены, что члену экипажа требуются новые перчатки. Более того, на внешней поверхности станции полно маленьких кратеров, оставленных годами бомбардировок мелкими предметами, летающими в космосе и постоянно ударяющими по МКС. Если острый край такого предмета повредит RTV, вы можете продолжать работать, но до определенного момента. Но если будет разорвана сама ткань, называемая Вектраном, перчатка станет непригодной, и для следующего выхода в космос нужно взять другую пару.

Я всегда удивлялся тому, насколько изношенными бывали мои перчатки после выхода в открытый космос. Я использовал одну и ту же пару во время трех выходов в открытый космос, и резиновые накладки RTV были покрыты порезами. Если бы мне потребовалось выйти в космос в четвертый раз, пришлось бы воспользоваться запасными перчатками.

Наконец, ужасный шлем. Понимаете, у меня большая голова. Знаю, что, будучи летчиком-истребителем и астронавтом, я должен иметь большую голову. Но на самом деле я хочу сказать, что у меня большой череп. Русские измеряли каждого космонавта и каждого астронавта, чтобы изготавливать на заказ скафандры «Сокол» на протяжении пятидесяти лет. Они сказали, что у меня самая большая голова, которую они когда-либо измеряли, начиная с Юрия Гагарина. Из шлемов, которые я носил, когда летал на F-16 и T-38, были удалены все подкладочные слои, чтобы я мог надеть их на свой гигантский череп. Когда во время тренировок я надевал скафандр «Сокол», он всегда так сильно сжимал лицо, что на подбородке могли бы остаться синяки. Это было досадно – если вы загуглите мои фотографии после приземления, вы увидите на моем подбородке большой синяк.

Все это означало, что надевание шлема было для меня большой проблемой. В один особенно тяжелый день в ЛНП мы даже чуть было не отменили тренировку, потому что я более десяти минут пытался натянуть шлем на свою голову, и ничего не получалось. Но мне все-таки удалось справиться с ним. И так я мучился на протяжении многих лет, пока техник по скафандрам не показал мне один искусный прием: он надел мне на голову шлем, повернул его на 90 градусов таким образом, что перед моими глазами находилась его ушная часть, натянул его на мою голову почти полностью, а затем повернул, возвращая в нормальное положение, а потом защелкнул его, прикрепив к верхней части скафандра. Слава Богу! Я был очень благодарен этому приему, поскольку он избавил меня от боли.

После того, как были полностью запечатаны в наших скафандрах, мы провели серию подробных проверок, чтобы удостовериться в нормальном функционировании контроля давления, средств связи, систем охлаждения и кондиционирования. Все это время мы дышали 100 % кислородом и выполняли легкие упражнения (периодические подергивания конечностями).

В результате наши тела были адаптированы к неизбежному понижению давления, с которым мы столкнемся за пределами МКС. Оборудование было собрано, скафандры готовы защитить нас от безжалостного адского сочетания безвоздушного пространства, слепящего солнечного света и ледяного холода черноты космоса. Моя подготовка к выходам в открытый космос была результатом общих усилий, и прежде всего, нашего IV – Саманты Кристофоретти, а также нашей огромной группы поддержки из Хьюстона во главе с Алексом Канелакосом и Фаруком Сабуром. Но больше всего я хотел бы поблагодарить техника по скафандрам, который научил меня надевать шлем, не сдавливая мозг. Я у него в долгу.

40. Инструктаж перед полетом и полет по инструкции
Не пролетите мимо своего сиденья

Последние дни февраля 2015 года особенно запомнились мне – на той неделе я трижды выходил в открытый космос. Первые два выхода в основном были посвящены проверке кабелей питания и передачи данных, а также нанесению смазки на болты, потому что я был Терри Кабельщиком и Механиком. Третий выход в открытый космос был совершенно иным: мы обошли правую и левую стороны станции, чтобы установить телескопы-рефлекторы, антенны и кабели. Для этого нам потребовалось изучить совершенно новые процедуры и оборудование, и дни, предшествовавшие этому последнему выходу в открытый космос, были одними из самых загруженных в моей жизни.

Этот бешеный темп навел меня на мысль о том, что следует поговорить с нашим руководителем полета из Центра управления полетом, который должен был контролировать этот выход в открытый космос. Мы договорились не планировать ничего дополнительного, даже если нам удастся завершить наши запланированные задачи раньше обычного. Любое задание, даже если и не является обязательным, требует обучения и подготовки оборудования. Поскольку это был уже третий выход в открытый космос на той неделе, мне не хотелось добавлять в список подготовку к последнему путешествию за пределы станции. Поэтому с руководителем полетов мы пришли к обоюдному согласию – никаких других действий по подготовке по этому выходу. Если мы закончим на час или два раньше, то тогда объявим победу и поприветствуем друг друга жестом «дай пять». Мы не хотели увеличивать нашу рабочую нагрузку и готовиться к дополнительным задачам.

Перенесемся в конец третьего выхода в открытый космос. Все было замечательно. Мы на полтора часа опередили график. Мой напарник по выходу в открытый космос выполнил свои задачи и ждал меня внутри шлюза, чтобы закрыть люк после того, как я войду. Финишная черта уже была видна, когда пришел звонок из Хьюстона: «Терри, у нас есть для тебя задание». Несколько мыслей промелькнуло у меня в голове, но первой была: «Какого черта, разве мы не договорились о том, чтобы не было ничего незапланированного?»

Это было действительно странно. С другой стороны, я чувствовал себя хорошо и не спешил внутрь станции. Хьюстон передал, что моя задача заключается в том, чтобы найти ранец с аппаратурой, который был оставлен снаружи несколько лет назад. Насколько сложным это может быть? Я согласился сделать это.

Это оказалось труднее, чем я думал. Примерно через двадцать минут поисков я держал в руках ранец и уже был в воздушном шлюзе, готовясь войти внутрь МКС. И хотя двадцатью минутами ранее я чувствовал себя прекрасно, к этому моменту, я понял, насколько устал. Также, поскольку я впервые был в шлюзе один, мне предстояло впервые закрыть люк, а это оказалось гораздо более утомительным занятием, чем я ожидал. Выполнение незапланированной задачи, поставленной Хьюстоном, заставило меня провести драгоценные минуты в одиночестве в безвоздушном пространстве космоса, где я потратил последние силы своего организма, и так уже истощенного пребыванием во враждебной среде. Это было совсем нехорошо.

Из этой ситуации я извлек следующий урок. После прохождения летного инструктажа в полете не следует отступать от инструкций. Это было то, чему я научился как летчик-истребитель, и это было неписаным правилом в НАСА и в летных организациях разных стран мира, осуществляющих полеты на законных основаниях. Если вам предстоит опасная и сложная задача, то вы планируете свои действия, кратко формулируете их и исполняете. Если случится что-то экстраординарное, от вас потребуется внести изменения в график, но в любом случае вам не следует выскакивать из своих штанов. Правильность этого урока неоднократно подтверждалась летальными последствиями. В моем конкретном случае я проинформировал своего руководителя полета о том, что не буду делать ничего незапланированного, но когда Хьюстон попросил меня сделать это, я сделал. Это было плохо для меня. Я был командиром группы астронавтов, выходивших в открытый космос, и я должен был быть дальновиднее, но, поскольку я чувствовал себя хорошо, а задача была нетрудной, я пошел и выполнил ее. В результате в шлюзе я чувствовал себя гораздо более уставшим, чем должен был быть. Реальность выхода в космос такова, что люк приходится закрывать вручную. И в моем резервуаре уже было меньше кислорода, чем до выполнения этой задачи. Я не должен был соглашаться выполнять ее, когда Хьюстон попросил меня об этом.

Перенесемся на несколько месяцев вперед. Я вернулся на Землю и вместе со всей командой участвовал в дебрифинге по выходам в открытый космос. Все шло хорошо, пока мы рассказывали о том, как выполняли каждую задачу во время этих трех выходов. Тогда я вспомнил о своей проблеме во время третьего выхода и задал вопрос: «Слушайте, а как насчет внеплановых задач? Мне казалось, мы не должны были выполнять их».

Замешательство. Нервные переглядывания, как у детей во время «Рождественской истории», когда учитель спрашивает, кто на спор заставил Флика полизать замерзший столб. Тогда я встал, подошел к двери, закрыл ее и спросил: «Хорошо, что произошло на самом деле?» И я услышал от нескольких людей, которые были в ЦУП в тот день, невероятную историю. Они рассказали о конфликте, который произошел между группой управления полетом и находившимся в зале представителем Управления полетов, который якобы специально пришел для того, чтобы проконтролировать действия нашего руководителя полетом и, в случае необходимости, если того потребует ситуация, давать ему указания. И это несмотря на то, что руководитель полета является начальником, который несет ответственность за регулирование полета и его безопасность.

В тот день, 1 марта 2015 года, Управление полетов решило попросить руководителя полета, чтобы он поставил перед экипажем незапланированную задачу по поиску ранца с оборудованием. Руководитель полета сообщил представителю Управления полетов, что с экипажем уже есть договоренность о том, что не будет никаких незапланированных задач. В результате в пункте управления полетов разгорелся полномасштабный конфликт. А я в это время был за пределами МКС, не имея ни малейшего представления о том, что происходило в Хьюстоне. Услышав эту историю, я просто пришел в ярость из-за отсутствия профессионализма со стороны Управления полетов, потому что подобный подход в самом прямом смысле поставил под угрозу безопасность этого выхода в космос (т. е. мою собственную задницу). Но для тех, кто ненадлежащим образом использовал свои управленческие полномочия в этой критической ситуации, не было никаких последствий. К концу дня мы завершили дебрифинг по выходам в открытый космос намного раньше запланированного срока и обсудили все вопросы.

Из этого опыта можно извлечь большой урок. Сначала проведите предполетный инструктаж. Затем выполняйте все инструкции. И пусть полетом руководит специально для этого назначенный сотрудник, а не руководство. Это урок, который применим практически в любой сфере.