Текст книги "Как стать астронавтом? Все, что вам следует знать, прежде чем вы покинете Землю"

19. Пилотирование космических кораблей
Встреча, стыковка, как избавиться от космического мусора

Летать на самолете – совсем другое дело, чем летать на космическом корабле. Я был пилотом реактивного самолета на протяжении двадцати пяти лет до того, как впервые полетел в космос. Поэтому смело можно было сказать, что у меня за спиной был большой багаж, от которого мне предстояло избавиться, или, попросту говоря, переучиться. То, что заставляет вас идти быстрее, медленнее, вверх или вниз по орбите, совершенно отличается от полета на самолете в атмосфере. Вам следует забыть, как вы учились летать на реактивных самолетах, если хотите стать хорошим пилотом космического корабля.

Прежде чем мы углубимся в специфические особенности полетов на ракетах, приведу краткое руководство по летательным аппаратам в атмосфере Земли. У каждого самолета есть дроссель и ручка управления, или штурвал. Управлять дросселем настолько просто, что даже пилот не может ничего напутать. Если вы двигаете его вперед, вы идете быстрее. Потяните назад, и ваша скорость уменьшится. Ручка управления, или штурвал, если вам не повезло и вы не на истребителе, позволяет управлять наклоном самолета вверх (деревья становятся меньше) или вниз (деревья становятся больше), а также поворачивать влево или вправо. Если вы хотите повернуть самолет влево или вправо, вы нажимаете на педали руля. Довольно просто. Теперь вы знаете достаточно, чтобы брать частные уроки по пилотированию самолета. Но полет в космосе может быть совершенно нелогичным.

Все начинается с орбитальной механики. Как летчик-истребитель я говорил, что «Исаак Ньютон отвечает за все» при описании чего-то в свободном падении, без приложения силы, отдавая дань уважения его знаменитому уравнению F = m × a. Это в значительной степени характеризует то, как объекты ведут себя в космосе. Первое большое отличие состоит в том, что по орбите вы движетесь с огромной скоростью, что оказывает значительное воздействие на вашу способность сделать малейший поворот влево или вправо. Совершение поворота требует сильного изменения скорости, или delta-v, для этого нужно соответствующее количество ракетного топлива и бак большего объема, что в итоге потребует гораздо больших финансовых затрат. Ученый-ракетчик посчитал бы, что движение влево или вправо является изменением положения самолета, или изменением наклона, которое является вашим курсом при пересечении экватора. Космический корабль, непрерывно летящий над экватором, имеет наклон 0 градусов, однако орбита МКС имеет наклон 51,6 градуса, поэтому станция пересекает экватор на 51,6 градуса к северу или югу, двигаясь с востока. Ваш наклон также равен вашей максимальной широте, поэтому МКС находится на 51,6 градусе северной или южной широты через 22 минуты после своего пересечения экватора. Через 22 минуты станция снова его пересечет. Поскольку у ракет очень ограниченная способность изменять наклон, они в основном придерживались того, что был задан при запуске. Поэтому, если в ближайшем будущем вы собираетесь полететь на ракете, следует удостовериться, что она будет запущена по правильному курсу, потому что впоследствии вы не сможете внести существенные изменения, чтобы отклониться вправо или влево.

Следующее фундаментальное отличие состоит в том, что на высоких орбитах спутники движутся медленнее, чем на более низких. В отличие от самолета, где перевод дроссельной ручки в положение «вперед» заставляет вас лететь быстрее, ускорение космического корабля в первую очередь ускоряет вас, что заставляет вас подниматься, а затем замедляет вас. Нелогично, но происходит именно так. Таким же образом, если вы хотите опуститься на более низкую орбиту, вам придется увеличить скорость. Давайте посмотрим, как это происходит в действительности. Если вы хотите приблизиться к предмету, движущемуся по орбите впереди вас, сначала замедлите движение. Вы будете снижаться, больше ничего не предпринимая, и это ускорит вас, и вы начнете приближаться к своей цели. Этот принцип можно наблюдать на орбитах планет. Меркурию для полного оборота вокруг Солнца нужно 88 дней, в то время как Плутону (я сторонник старой школы, в которой меня учили, что Плутон – это планета!) требуется 248 дней, потому что Плутон находится на более высокой орбите и гораздо дальше от Солнца.

Практическое применение этого принципа можно увидеть на примере геостационарных спутников. Они находятся очень высоко – более чем на 35 000 километров от Земли, и им требуется 24 часа, чтобы совершить один оборот по орбите. Более того, если один из этих спутников имеет угол наклона 0 градусов, он будет вращаться непосредственно над экватором. Таким образом, спутник на высоте 35 000 километров останется в одном и том же положении над Землей, что удобно для спутникового телевидения. Вы сможете направить свою антенну в одну сторону, и спутник всегда будет там.

У нас была очень неожиданная, но наглядная демонстрация этого принципа во время 43 экспедиции. Моя напарница Саманта Кристофоретти ставила личный эксперимент для ее друга-физика, который исследовал поведение частиц при нулевой гравитации. Он хотел увидеть, как облака частиц взаимодействуют друг с другом в невесомости, что могло бы продемонстрировать, как сформировались планеты солнечные системы. Для этого эксперимента Саманта соорудила очень сложное устройство – прозрачный пластиковый шар, наполненный мятными конфетами и M&M, чтобы сымитировать первобытную солнечную систему. Она встряхивала шар и делала видеозапись находящихся внутри него маленьких объектов, которые отскакивали друг от друга в произвольных направлениях. Через несколько дней мы заметили, что все конфеты лежат кучкой на одной стороне шара, что не имело смысла; мы интуитивно ожидали, что они продолжат подпрыгивать, хаотично двигаясь.

Мы, не зная об этом, наблюдали демонстрацию того, что все вещи на МКС находятся на нескольких разных орбитах, хотя бы на расстоянии нескольких миллиметров друг от друга. А объекты, вращающиеся на разных высотах, должны двигаться с разными скоростями. Однако поскольку конфета в верхней части шара находилась на более высокой орбите, чем центр тяжести МКС, хотя бы на несколько десятков сантиметров, она должна была двигаться немного медленнее, чем остальная часть станции. Поскольку она двигалась быстрее, чем хотелось, она попыталась подняться, что заставило ее переместиться ближе к вершине шара, над центром станции. Это было совершенно неожиданно и привело в восторг весь экипаж. Я взял этот шар и провел эксперимент в разных модулях, и в каждом случае M&M отлетали от центра станции, стабилизировавшись всего через несколько минут. Это была демонстрация эффекта, известного как градиент силы тяжести, который приводит к тому, что космический корабль во время сближения естественным образом опускается ниже своей цели и также заставляет удлиненные предметы естественным образом подниматься и опускаться в невесомости, своей длинной осью указывая в сторону Земли. Это был неожиданный, но очень увлекательный урок физики, спасибо сэру Исааку Ньютону!

Как пилоту космического шаттла мне потребовалось некоторое время, чтобы освоить основные принципы, но через некоторое время они стали моей второй натурой. Во время сближения «Индевора» с МКС мне было поручено выполнить несколько небольших маневров, чтобы сжечь топливо в оставшиеся часы перед нашей стыковкой. Эти незначительные уточняющие исправления курса помогли нам подойти к станции по точной заранее заданной траектории позади нее, так что в конечном счете мы оказались прямо под МКС. В этот момент наш командир Джордж Замка взял на себя ручное управление подходом к станции: он облетел ее и подошел к передней части, затем медленно задним ходом приблизился к ней, и мы аккуратно пристыковались к передней части МКС.

Десять дней спустя у меня наконец-то появился шанс: мне было поручено управлять «Индевором» при отстыковке от станции. Поскольку МКС медленно удалялась от нашего стыковочного порта, мне приходилось постоянно надавливать на ручку управления, чтобы она не поднималась, пока мы постепенно ускорялись перед станцией. Затем, облетая вокруг нее по гигантской петле диаметром 122 метра, я время от времени прибавлял скорость, чтобы удержать нас на круговой траектории, постоянно борясь с мистером Ньютоном, который то пытался оттащить нас прочь, то ускорить или замедлить, в зависимости от того, находились мы выше или ниже МКС. Я никогда не забуду тот момент, когда мы были прямо над станцией. Мы летели над Гималаями, был яркий ясный день, и мы могли увидеть заснеженный Эверест. Внизу было море горных пиков, и это было захватывающе. Весь экипаж набился в задний отсек кабины шаттла. Прижавшись к окнам, каждый наслаждался захватывающим видом. Во время этого маневра я обхватил руками панель управления и прижался к ней, чтобы никто случайно не наткнулся на нее в поисках удачного ракурса для фотографии. К счастью, все обошлось, и у нас осталось множество воспоминаний о той короткой петле, по которой я облетел вокруг МКС.

Та же самая орбитальная механика, которая требовалась для правильного полета на сближение или на расстыковку в космосе, также была необходима для того, чтобы избежать столкновений с другими объектами на орбите. ВВС США (а теперь и Космические силы США) отслеживают десятки тысяч искусственных объектов, вращающихся вокруг Земли. Некоторые из них – большие действующие спутники. Другие – уже неиспользуемые спутники, утратившие способность маневрировать после долгих лет в суровых условиях космоса. Третьи – отработанные ракетные ускорители, дрейфующие по высокоэллиптическим орбитам после выведения космических кораблей на орбиту. Но самыми опасными предметами на орбите являются маленькие кусочки космического мусора: остатки частей ракет-носителей или облака обломков после случайных столкновений со спутниками.

Наихудший вид обломков – от военного противоспутникового оружия, когда спутник был намеренно уничтожен перехватчиком. Результатом этих действий могут стать тысячи мелких деталей, и все они потенциально опасны для других спутников на орбите или, что намного хуже, для людей на МКС. Во время моего пребывания на станции нам приходилось маневрировать, чтобы избежать столкновения с объектом из китайской демонстрации противоспутникового оружия, которую провели еще в 2007 году. Тогда в результате взрыва образовалось облако обломков, которое будет находиться на орбите много десятилетий. Оно заставляет МКС маневрировать несколько раз в год, что обходится в лишние миллионы долларов, потраченные на дополнительное топливо, и экипаж теряет на выполнении маневров дополнительное время. После этого испытания, чтобы отплатить той же монетой, Соединенные Штаты запустили противоспутниковое оружие, чтобы продемонстрировать, что у нас тоже есть аналогичные возможности. Но цель американских испытаний находилась на более низкой орбите, и ее обломки, не причинив никому вреда, через несколько дней сгорели в атмосфере, не представляя угрозы другим спутникам или людям.

К сожалению, в 2019 году Индия присоединилась к странам-участницам клуба противоспутникового оружия (ASA), уничтожив цель на низкой околоземной орбите, из-за чего образовалось еще одно облако обломков, как после выстрела из дробовика по летящей тарелочке. Это мероприятие само по себе было непродуманным и безответственным. В более широком контексте это напомнило миру о теоретическом каскадном эффекте синдрома Кесслера, когда космический мусор, появившийся в результате взрыва спутника, уничтожает другие спутники, так что облако космического мусора растет как снежный ком и практически делает ближний космос непригодным для использования спутников. Последствиями этой катастрофы становятся тысячи маленьких частей взорванных кораблей, которые движутся по низкой околоземной орбите со скоростью 8 км/с в случайных направлениях. Они будут оставаться на орбите годами, а может быть, и веками, создавая беспорядок, который мы не сможем ликвидировать. Беспечный (или действующий преднамеренно) субъект может в буквальном смысле слова сделать низкую околоземную орбиту непригодной для использования. Представьте себе мир без GPS. Такой сценарий вполне возможен, если мы будем относиться к пространству безответственно, и это главное основание для того, чтобы вновь обратить внимание на важность безопасности в космосе. Сообщество держав, осуществляющих полеты в космос, а также частные космические компании должны объединить свои усилия, чтобы избежать Армагеддона, который может спровоцировать космический мусор, находящийся на орбите. Нам нужно заботиться об окружающей среде не только на Земле, но и над ней.

Сеть слежения ВВС периодически предоставляет НАСА отчеты о прогнозируемых рисках столкновений в космосе. Несколько раз в неделю авиадиспетчеров в Хьюстоне уведомляют о потенциальных угрозах, и эти предупреждения почти всегда касаются предположительно опасных сближений. Таким угрозам всегда присваивается «зеленый статус», то есть отсутствие необходимых действий. Иногда им присваивается желтый или зеленый статус. Можете попробовать угадать значение каждого из них. Если мусор находится на стабильной и хорошо известной орбите, мы можем спланировать оперативное реагирование, для которого у НАСА есть аббревиатура DAM (маневр по уклонению от мусора). Орбита станции корректируется обычно при помощи подъема вверх, чтобы дистанция промаха была достаточной для того, чтобы статус угрозы оставался зеленым. Эти маневры выполняет российский служебный модуль ракетных двигателей в задней части МКС. Представьте себе голливудский фильм, в котором показывается такой маневр: астронавты в скафандрах кричат, когда невообразимое ускорение, тряска и ужас вдавливают их в сиденья, вдобавок ко всему есть угроза появления инопланетян. Но реальность на самом деле немного иная. У меня есть отличное видео, на котором показан я во время нашего DAM. Я был в спортивной форме, медленно плыл в невесомости, дюйм за дюймом. Забавный ролик.

Мне часто задают вопрос: «Видите ли вы другие летающие объекты в космосе?» Короткий ответ: «Нет, обычно нет». Эти куски мусора и другие спутники движутся со скоростью в несколько км/с и обычно находятся на расстоянии сотен или тысяч километров от нас. Однако ночью их действительно можно увидеть вдалеке, если они находятся высоко и освещаются солнечным светом, в то время как МКС пребывает в темноте. Вы также можете увидеть их с Земли в тех же условиях. Найдите темное место, вдали от городских огней, посмотрите в небо примерно через час после заката, и вы сможете увидеть маленькие белые точки света, которые медленно движутся, а не мигают, как это делают самолеты. Я обычно не замечал их до тех пор, пока не просмотрел снятое мной видео в замедленном темпе. Хотя изредка я видел их собственными глазами в реальном времени. Мне даже удалось увидеть несколько метеоров, всегда ниже МКС, сгорающих в атмосфере Земли. Вы также можете увидеть их с Земли, особенно во время Персеид – ежегодного метеоритного потока, и Леонид – ежегодного метеоритного дождя. Когда вы на Земле, нужно смотреть вверх, а когда на МКС – вниз!

Когда меня назначили пилотом шаттла, я знал, что орбитальная механика космических полетов отличается от орбитальной механики полетов на самолетах, но масштаб этой разницы я осознал, только когда начал заниматься на симуляторах. Несколько лет спустя концепции орбитального маневрирования действительно «щелкнули» в моем мозгу, и я смог управлять космическим кораблем интуитивно, это была моя профессиональная трансформация, которой я даже не ожидал, но чему был очень рад. Сэр Исаак мог бы гордиться мной.

20. Просто добавь воды
Кухня космической станции

Обычно говорят: «Экипаж должен быть хорошо накормлен, и тогда он сможет перенести все, что угодно». И я считаю, что это правильные слова. В любой миссии продолжительностью более нескольких часов должен быть предусмотрен прием пищи, и, если еда окажется хорошей, экипаж будет счастлив. Если нет, то миссия покажется очень долгой. Я проверил эту аксиому в своих двух космических полетах и могу заверить, что был счастливым членом экипажа в течение семи месяцев пребывания в космосе.

Времена, когда астронавты ели пастообразную пищу из тюбиков, давно прошли. Я обнаружил, что, даже несмотря на то, что у нас в космосе не было блюд «мишленовской кухни», пища была хорошей и оставила приятное впечатление во время моих миссий. Так и хочется спросить: а на Земле вы часто ходите в ресторан со звездами Мишлена? Самая главное для меня и для большинства моих коллег – это разнообразие. Второй важный момент – поесть досыта. Два с половиной часа физических упражнений каждый день, помимо того, что у меня было много других занятий на борту, означали, что я испытывал голод, и мне нужно было поесть. К счастью, еды для всей команды было предостаточно, но следует вспомнить, что было несколько миссий на МКС, когда еды начинало не хватать из-за проблем с грузовым кораблем, что приводило к тому, что экипажи голодали.

Есть несколько категорий космической еды. К первой относится термостабилизированная еда, которая может храниться на протяжении нескольких месяцев и готова к употреблению без добавления воды, как военный паек. Она доставляется упакованной в зеленые пакеты. Это мясо, овощи, десерты, супы и т. д. Вы просто открываете пакет, при желании предварительно подогрев его, и еда готова к употреблению. К другой категории относится еда, которая требует добавления воды. Она поставляется в прозрачных пакетах, они более легкие по весу, меньше по размерам, с хрустящим содержимым. Вы помещаете пакет в специальный аппарат, выбираете объем воды (в миллиметрах), который хотите добавить, нажимаете на синюю (температура окружающей среды) или на красную (горячая вода), потом достаете еду из автомата, несколько раз встряхиваете пакет, поворачивая, как если бы он находился внутри центрифуги, разминаете его, затем даете ему постоять минут десять, и – вуаля! – еда готова! Это могут быть мясо, овощи, фрукты, десерты – в основном все, что может быть обезвожено. Эта еда была вкусной и казалась более свежей, чем из зеленых пакетов. Эти два вида пищи составляли основную часть моего рациона на МКС.

Также была готовая еда: M&M’s (которые НАСА называло «конфетами в шоколадной глазури»). Консервы из тунца. Пряные оливки. Черника в шоколаде. Орехово-шоколадная паста. Энергетические батончики и шоколадки. Вы улавливаете идею. Любая еда, которую можно купить в местном продуктовом магазине, которая может оставаться свежей в течение нескольких месяцев и быть «отправленной в космос», как только для нее найдется место на борту грузового космического корабля. Что касается хлеба, то у нас были только кукурузные лепешки, потому что они могут храниться долго, не портясь и не крошась, как обычная буханка хлеба.

Мы всегда рады свежим фруктам и овощам, таким как апельсины, морковь и яблоки, которые доставляются на грузовых кораблях. К сожалению, апельсины достаточно быстро начинают гнить, но они всегда так хорошо пахнут. Приятно есть свежие продукты после того, как в течение долгого времени питаешься едой длительного хранения.

Также были и напитки. Любой напиток, который может быть превращен в порошок, может стать космическим, включая фруктовые соки, чай, кофе, молоко, спортивные напитки, горячий шоколад (его всегда мало, он пользуется большим спросом) и даже смузи. Был неплохой ассортимент самых разных напитков, кроме газированных. До полета я был большим любителем диетической кока-колы и переживал, что мне придется целых полгода обходиться без нее, поэтому попросил чаю, полагая, что он станет моим напитком с кофеином. К сожалению, через три дня я им пресытился. Но на борту было много разновидностей чая: черный, зеленый, сладкий, с лимоном и т. д. Но горечи в нем было предостаточно. Было здорово пить его один раз в несколько дней, но не каждый день.

Подавляющее большинство нашей еды хранилось в пакетах для еды BOBs (аббревиатура НАСА), в каждом из них был запас определенной категории продуктов сроком на восемь дней для всего экипажа. Это были достаточно плотные пакеты размером с рюкзак, в каждом находилась конкретный вид продуктов – мясо, овощи, десерты, напитки, фрукты, орехи, завтраки и т. д. Содержимое является частью стандартного меню, которое составлено таким образом, чтобы нравилось большинству астронавтов. Предполагалось, что продуктов основных категорий в пакетах должно было хватить на восемь дней, хотя обычно нам удавалось продержаться дольше.

На открытие нового контейнера с едой у нас обычно уходило от пятнадцати до двадцати минут. Сначала вы идете искать новый контейнер и сканируете его в системе управления запасами. И вам всегда не везло, если вы оказывались последним, кто прикончил остатки еды из пластикового пакета, потому что тогда вы должны были найти новый, чтобы пополнить запасы еды. Это была работа, которой мы все занимались, и формального распорядка не было. Если мы видели необходимость в том, чтобы открыть новый пакет, мы просто шли и делали это. Подобное отношение помогало сплачивать команду. Если я видел, что один из моих товарищей пополнял запасы еды, а у меня была свободная минута времени, я всегда останавливался, чтобы помочь ему.

Помимо стандартных продуктов, входивших в общий пищевой рацион экипажа, каждый из нас получал свой личный бонусный контейнер. Они могли быть от НАСА, в них могли входить блюда из русского, европейского или японского меню или даже продукты из обычных магазинов. Я в основном выбирал американскую пищу, но у меня также были несколько контейнеров с блюдами русской и европейской кухни. Основной принцип – разнообразие. Русским особенно удавалось приготовление рыбы, картофельного пюре и супа. Помимо этого у них был настоящий хлеб под названием «Бородинский». Это темный ржаной хлеб, который я основном и ел на протяжении 200 дней. Единственной европейской едой, которую нам удалось получить, были остатки после европейских астронавтов, которые были на МКС до нас. Там были блюда, приготовленные настоящими шеф-поварами, и это всегда было лакомством.

Мы также получали посылки с Земли с каждым грузовым кораблем, обычно в них были вяленая говядина и шоколадные конфеты. Это было забавно, потому что вяленого мяса мы уже наелись от пуза, но шоколаду я всегда воздавал должное. Поэтому, когда грузовой корабль Cygnus взорвался незадолго до моего запуска, а на нем был мой пакет с гигиеническими принадлежностями, в котором вдобавок находились несколько упаковок с орехово-шоколадной пастой, я был немного встревожен. Но затем, в середине моей миссии, взорвался российский грузовой корабль «Прогресс», и тоже с шоколадом на борту. После этой аварии продолжительность нашей миссии была продлена на неопределенный срок, поэтому мне пришлось более экономно расходовать имевшийся у меня шоколад. Это было тяжело. Так наша 169-дневная миссия превратилась в 200-дневную. И я в прямом смысле слова съел свой последний кусочек шоколада в последний, двухсотый день полета, за несколько часов до выхода из космоса. Я едва дотянул до конца. Наша ситуация с шоколадом, вероятно, войдет в анналы истории исследований как повествование о доведении до предела не только рациона, но и человеческой выносливости.

Питание на шаттле было организовано по другому принципу: каждый из нас сам выбирал себе рацион на весь рейс. Это была хорошая система, ведь мы ели лишь то, что хотели, но это снижало вероятность попробовать другие продукты. У меня, как и у многих космонавтов, вкусовые предпочтения изменились в космосе, но полет шаттла был таким коротким, и во время него я был так занят, что разнообразие питания не имело большого значения. В конце миссии «STS-130» мы оставили на станции огромный мешок с припасами, в том числе с едой, что стало большим моральным подспорьем для экипажа, который остался на МКС после нас.

Одна из моих любимых историй о еде связана с психологическим экспериментом, который я назвал Astro Palate, который должен был установить, как еда влияет на наше настроение. Товарищи по экипажу заставили меня съесть пресную еду. Затем я занялся своими обычными или не очень приятными делами, такими как субботняя уборка или ремонт туалета. На следующей неделе я ел свою любимую пищу и выполнял те же задачи. Несколько недель я ел только после выполнения заданий. Затем я наблюдал за своим настроением как до, так и после выполнения задач. Конечно же, я чувствовал себя более счастливым после того, как ел хорошую еду. Саманта бесконечно горевала из-за этого эксперимента, потому что пока она сдавала кровь или делала другие инвазивные медицинские тесты, я ел шоколадные пирожные после очистки фильтров. Мы много смеялись над этим, но я никогда об этом не жалел. Если бы только мне не приходилось убирать крошки после еды.

Как вы могли догадаться, некоторые продукты питания не были нашими любимыми. Мне повезло, потому что у членов моего экипажа были довольно разные вкусы, и дело было бы дрянь, если бы все мы захотели есть одно и то же. Однако кое-что всегда пользовалось спросом: грудинка, коктейль из креветок, шоколадные пирожные, яичница, колбаса, горячий шоколад и по иронии судьбы овощи. Никто в моей команде не любил крупы, овощи под соусом карри, и большая часть тысяч чайных пакетиков так и остались невостребованными. Итак, я завел тару с несъеденной едой. Это был большой мешок с продуктами, которые астронавты американского сегмента (американцы и Саманта) не захотели есть. Каждые несколько недель российские астронавты спускались к нам и совершали набег на этот мешок; им действительно нравилась еда, которую мы не захотели есть. И наоборот, нам понравилось дополнительное питание, которое им надоело, особенно рыбные консервы. Эта система обмена едой оказалась очень эффективной: все ели разнообразную пищу, ничего не пропадало зря, и я не помню, чтобы мне пришлось выбрасывать еду во время этой миссии.

Я был очень благодарен НАСА, российской и европейской пищевой лабораториям за то, что они приготовили для нас очень хорошую еду. Каждый день у меня были тренировки по два с половиной часа, я обходился без жареного фастфуда и вернулся на Землю здоровым и в отличной форме. Я до сих пор помню свой первый прием пищи после возвращения из космоса – один из моих докторов пошел в киоск аэропорта и принес мне сэндвич с курицей. Свежий хлеб и майонез были просто восхитительны.

Хотя космическая еда несравнима со свежеприготовленной на Земле, некоторые из моих лучших воспоминаний связаны с тем, как мы, сидя за обеденным столом, ели еду, прикрепленную к нему липучками и скотчем, пили напитки из запечатанных металлических пакетов, наслаждались регидрированными овощами и высушенным мясом (мясо в 2012 году было очень вкусным – эта цифра была проставлена на наших пакетах с мясом, как на бутылках с хорошим вином). И хотя я бы не променял свои прекрасные обеды здесь, на Земле, на космическую пищу, я все же не возражал бы время от времени есть ее.