Текст книги "Ночь в его объятиях"

По-прежнему звучала музыка, но они перестали кружиться.

– Но ведь это смешно, не так ли? И несправедливо к нам обоим. Когда я посмотрела на вас сейчас, я это поняла. Поняла, что больше не могу скрывать свои чувства. И я захотела потанцевать с вами, чтобы все видели нас… Чтобы все видели меня, влюбленную в вас.

Внезапно смутившись, она потупилась. И, поглаживая золотой галун на его новом красном мундире, продолжала:

– Ох, не знаю, что сказать… У меня совсем нет опыта. Я могла бы сказать, что вы самый лучший, самый храбрый мужчина из всех, кого я знаю. Но если учесть, что я знаю совсем немного мужчин, то вряд ли это такой уж комплимент…

Тут она наконец-то сумела взять себя в руки и посмотрела ему прямо в глаза.

– Поэтому я просто скажу, что люблю вас. Я люблю вас, Брэм. Я хочу, чтобы все видели это. И хочу, чтобы вы знали: теперь вы часть этих мест. И не важно, куда позовет вас долг. Спиндл-Коув всегда будет ждать вас. И я – тоже.

Он обнял ее и прижал к груди.

– Как же вы прекрасны, Сюзанна.

Она судорожно сглотнула.

– Вам что, больше нечего мне сказать?

Он нежно коснулся ее щеки.

– А что, если я сделаю тебе предложение прямо сейчас? Ты не будешь отвечать уклончиво, как прежде?

– Попытайся – и увидишь.

Лицо его расплылось в широкой улыбке. И Сюзанна тотчас почувствовала, что такая же улыбка возникла и на ее лице.

Он коснулся пальцем ее подбородка.

– Сюзанна Джейн Финч, ты…

– Сюзанна Джейн Финч, что здесь происходит? – раздался знакомый голос, поразивший их обоих.

– О Боже, папа… – прошептала Сюзанна.

Она подавила в себе порыв выскользнуть из объятий Брэма. Слишком поздно для подобных уверток. К тому же теперь в них нет никакой необходимости. Она не собиралась скрывать от собственного отца то, чем ей не терпелось поделиться со всем миром.

Все еще улыбаясь, она поймала руку Брэма и, развернувшись на каблуках, оказалась перед отцом.

– Папа, я так счастлива, что вы здесь.

Но на лице отца не было заметно признаков счастья.

В лучшем случае он выглядел… озабоченным. Он окинул взглядом зал, и слуги тут же кинулись врассыпную. И сразу возобновилась суета, связанная с подготовкой к балу. А Кейт опять начала играть свои гаммы.

Сюзанна прикусила губу.

– Папа, вы что, сердитесь из-за зала? Я знаю, что сейчас это выглядит настоящей катастрофой. Но подождите до завтрашнего вечера и увидите, что все будет прекрасно.

– Я не беспокоюсь насчет завтрашнего дня. – Синие глаза сэра Льюиса уставились на Брэма.

И Сюзанна почувствовала, что ей необходимо защитить мужчину, стоявшего рядом с ней.

– Папа, это всего лишь танец, – сказала она.

Отец приподнял седую бровь.

– Всего лишь танец? Что-то не верится.

– Вы правы, папа. Это… не всего лишь танец. Это гораздо большее. Видите ли, Брэм и я… Мы стали очень близки за прошедшие недели, и… – Сюзанна бросила взгляд на Брэма. – И я люблю его. – Она всего лишь произнесла эти слова – и они тотчас наполнили ее счастьем. – Да, я люблю его, папа, люблю.

Отец уставился в пол и тяжело вздохнул. И Сюзанна тоже вздохнула. Только что она сказала отцу, что полюбила – полюбила впервые в жизни, а он даже не хотел смотреть на нее. И было очевидно, что отец собирается принять эту новость точно так же, как принимал все ее другие тайны и признания.

Он собирался проигнорировать ее, словно просто ничего не слышал.

О Боже! Неужели всегда так было?! Неужели она и прежде открывала свое сердце тому, кому на нее наплевать? Эта мысль казалась просто ужасной. Нет, папа заботился о ней, он спас ее от смерти, и ему от многого пришлось отказаться, чтобы жить здесь, в Саммерфилде.

Брэм откашлялся и проговорил:

– Сэр Льюис, очевидно, нам следует побеседовать.

– О да, действительно следует. – Старик достал из нагрудного кармана конверт. – Я собирался подождать до окончания полевого смотра, но полагаю, что сейчас самое время.

Брэм выпустил руку Сюзанны и взял конверт. Вскрыв его, просмотрел бумагу.

– Черт побери, что это?

– Разумеется, письменные приказы, – ответил отец. – Я навел справки у друзей в военном министерстве. Так вот, есть судно, уходящее из Портсмута в ближайший вторник.

– Во вторник?! – воскликнула Сюзанна.

Отец кивнул:

– Совершенно верно. Отправившись на нем, Райклиф, вы вернетесь к себе в полк через несколько недель.

– Но это… – Брэм судорожно сглотнул и уставился на бумагу. – Сэр Льюис, я даже не знаю, что сказать…

«Скажи «нет»! – захотелось ей крикнуть. – Скажи, что ты не можешь уехать так скоро! Скажи, что ты женишься на мне!»

– Не стоит благодарности. – Отец пригладил свои серебристые волосы. – Вообще-то я рассматриваю это как своего рода обмен. Если бы не ваш смотр милиции, у меня никогда не было бы шанса продемонстрировать новую пушку.

– Новую пушку? – Сюзанна повернулась к Брэму. Тот дал ей слово, что не будет вовлекать папу в это дело. Неужели он солгал ей?

– Да, Сюзанна, – сказал отец. – Новую пушку. Она будет представлена завтра на смотре милиции. – Он обратился к Брэму: – Я надеюсь, вам удалось превратить в солдат тех батраков? Я рассчитываю на внушительный смотр в обмен на то, что мне удалось сделать для вас. – Сэр Льюис указал на конверт в руке Брэма.

– Но… – Сюзанна сокрушенно покачала головой. – Брэм, пожалуйста, скажи мне, что я все неправильно поняла. Или ты не сдержал свое слово?

– Сюзанна, дело в том…

– Брэм, скажи, что я могу доверять тебе! – закричала она. – Скажи, что ты не лгал мне все это время! Скажи, что я не сделала самую ужасную, самую глупую ошибку в своей жизни! Или… или… Ох, я не знаю, что будет…

– Сюзанна, прекрати позориться, – проворчал отец. – Поверь, какой бы ни была эта глупая влюбленность, о которой ты болтала, она скоро пройдет. Самое главное и важное в завтрашнем дне – не твои девичьи мечты, а наши с Брэмвеллом дела. Возможно, мы слишком уж потакали тебе, моя дорогая. Но наступает время, когда мужчины должны быть мужчинами. Ты больше не сможешь удерживать нас.

Глава 23

Колин возился с веревками, пытаясь втащить пушку на повозку. Для модели эта штука была чертовски тяжелой.

– Эй вы! Не прикасайтесь ни к чему! – Стоя на повозке, Колин отгонял близнецов от ящиков, сложенных пирамидой. – Оставьте все на своих местах!

– А что в них? – спросил один из мальчиков.

– Фейерверк для завтрашнего вечера. Не прикасайтесь к ним, даже не дышите на них. Они целую неделю добирались сюда из Лондона.

– А мы можем вам помочь?

– Нет. – Колин стиснул зубы. Фейерверком он должен был удивить всех. Это его личный вклад в общее дело. Он собирался запустить фейерверк собственноручно, чтобы доказать Брэму, что он, Колин, действительно обладает кое-каким талантом. Но сначала следовало управиться с шедевром сэра Льюиса Финча. Проклятая пушка…

Колин снова взялся за веревку и, качнувшись на пятках, потянул ее изо всех сил. Быть ответственным за артиллерию не так уж просто. Приходилось поднимать очень много тяжелых вещей. А погрузка этой штуковины… Ох, проклятая пушка!

– А какой он, этот фейерверк? – спросил один из близнецов.

Тут Колин заметил, что Финн убрал солому с ящика. И в тот же миг мальчик рванул за шнур. Фейерверк взорвался с резким хлопком, а затем появилось облачко дыма.

– Не вышло, – сказал Руфус с усмешкой. – Попробуй другой.

– Я же сказал: ни к чему не прикасаться! – прорычал Колин. Он вдруг увидел, что Диннер с громким блеянием спасается бегством. Дрожащий от страха ягненок ринулся под забор, служивший границей с садами Саммерфилда. – Смотрите, что вы натворили! Вы напугали проклятую овцу, а ведь знаете, что Райклиф безумно ее любит.

– Нам найти его? – спросил Финн.

– Нет, мне придется сделать это самому. Теперь он вас боится.

Колин спрыгнул с повозки, утер рукавом лоб и, перебравшись через забор, оказался в огороде, где росли овощи и травы для специй. Ягненок же пронесся между двумя грядками с репой, пролез под второй забор и выбежал на делянку, граничившую с лугом.

– Диннер! – крикнул Колин, погнавшись за ягненком. – Диннер, вернись сейчас же!

Он добрался до центра поля и остановился, чтобы отдышаться. Затем осмотрелся, но ягненок словно сквозь землю провалился.

– Диннер, где ты?! – заорал Колин.

На сей раз на его крик ответили. Причем от этого ответа даже земля задрожала. Увидев, что на него несется нечто большое и темное, Колин в растерянности заморгал. А потом вдруг понял, что это не овцы, а…

То были огромные коровы, удивительно быстрые. И вид у них был весьма угрожающий. При этом стадо надвигалось прямо на него.

Колин сделал несколько шагов назад.

– Подождите, – пробормотал он, поднимая руки. – Я не имел в виду вас.

Но коровы, по-видимому, не слышали его объяснений, хотя у них были довольно большие уши. Или это рога?

Колин повернулся и побежал к забору.

«Дурак, законченный идиот», – проклинал он себя. И действительно, только идиот мог пойти на пастбище в сумерках, крича «Диннер!» во всю мощь своих легких.

– Ненавижу деревню, – бормотал Колин на бегу. – О Боже, как я ненавижу деревню…

Тут он вдруг понял, что оказался не у деревянного забора, а перед живой изгородью.

– Ненавижу! – заорал Колин, продираясь через терновник. – Мерзкие твари!

Наконец он снова оказался в садах Саммерфилда – весь грязный и ободранный, но, к счастью, не растоптанный.

Глядя на живую изгородь, Колин принялся очищать свою одежду. И тут он вдруг почувствовал легкий шлепок по затылку. Он резко развернулся, вслепую отмахиваясь рукой.

Следующий шлепок пришелся ему в лицо. И тотчас же вспышка боли ужалила его ободранную щеку.

– О Господи, что это?! – воскликнул Колин. Он поднял руки, защищаясь от повторных ударов.

– Вы злодей! – раздался женский голос. – Вы лживый пес!

Колин опустил руки, чтобы разглядеть нападавшую даму. Это была средняя сестра Хайвуд. Брюнетка. Кажется, Мириам. Или Мелисса?

Во всяком случае, эта леди еще несколько раз ударила его.

– Что вы делаете? – пробормотал Колин, отступая. Он споткнулся о клумбу с ромашками и с трудом удержался от падения в кусты роз.

А дама гналась за ним и громко кричала:

– Я хочу вызвать вас на дуэль!

– Дуэль?.. Но почему?

– Я знаю все о вас и миссис Ландж! Вы… – Она запнулась. – Вы мне никогда не нравились! Надеюсь, вы это знаете. Я всегда знала, что вы ничтожный субъект и хам. Но теперь моя мать и сестры будут страдать. Вы обманули их надежды.

Ах, так вот о чем речь… Его заставляли ответить за… но за что именно? Неужели за флирт?!

– У Дианы нет ни отца, ни братьев, которые могли бы защитить ее честь. Поэтому защищать ее – мой долг! – Она еще раз ударила его по лицу. – Назовите своих секундантов.

– О Боже, перестаньте! Я не собираюсь принимать ваш вызов. Не будет никакой дуэли.

– Почему? Потому что я женщина?

– Нет. Потому что я видел, как вы, старые девы, обращаетесь с пистолетом. Вы пристрелите меня на месте. – Колин зажал ладонью переносицу. – Леди, послушайте, успокойтесь. Я не прикасался к вашей сестре. Никоим образом.

– Возможно, вы не прикасались к ней никоим образом, но вы обманули ее.

– Обманул?.. Возможно, я танцевал и флиртовал с ней немного, но я флиртовал с каждой молодой особой в этой деревне.

– Нет не с каждой!

Колин остановился, ошеломленный. Потом с усмешкой проговорил:

– А… так вы ревнуете?

– Какой абсурд! – быстро ответила дама и на секунду отвела глаза.

Колин с ухмылкой погрозил ей пальцем.

– Нет, вы ревнуете, леди. Я флиртовал с каждой молодой особой в деревне, но не с вами. И вы завидуете.

– Я не завидую, я просто… – Она с трудом улыбнулась. – Я просто хочу, чтобы вам было больно. Потому что вы причинили боль моей сестре.

Колин ненадолго задумался, потом сказал:

– Послушайте, Мелинда, все совсем не так. Поверьте, вы довольно красивая девушка…

– «Довольно красивая»?! – Она закатила глаза и тяжело вздохнула. – Сэр, что это за комплимент такой? И меня зовут не Мелинда.

– Ну… не довольно красивая, а… Вы очень искренняя. А если бы вы…

– Замолчите! Все говорят одно и то же!

– Все говорят – что?

– Про очки, например. Говорят, что если бы я их сняла, то стала бы просто прекрасной.

– Что за глупость? Я даже не собирался этого говорить, – солгал Колин.

– Я знаю, что вы лукавите. Вы лжете так же легко, как дышите. Но мы говорим сейчас не о моих чувствах. Речь идет о том, что вы безжалостно воспользовались Дианой.

– Уверяю вас, у меня и в мыслях не было воспользоваться вашей сестрой. Ни безжалостно, ни как-либо иначе. И я принес извинения за все то, что произошло в кондитерской.

– О да, вы принесли извинения весьма красиво. Вы заставили всех считать вас порядочным человеком. Это единственное, что вас волновало. А затем вы завязали дружбу с… замужней женщиной.

Колин вздохнул. У него сейчас не было времени для такого разговора. Ему нужно было подготовить фейерверк, установить пушку и поймать ягненка.

– Леди, я не понимаю, к чему наш разговор? Я говорю, что не собираюсь делать предложение. Ни вашей сестре, ни кому-либо еще.

– Хм… Я никогда бы не позволила вам на ней жениться.

– Тогда чего же вы хотите?

– Правосудия! Я хочу, чтобы вы всегда отвечали за свои поступки, а не снимали с себя ответственность, прячась за красивыми фразами.

«Ну, теперь понимаете? – хотел сказать Колин. – Вот почему я избегаю вас». Казалось, что эти очки позволяли ей видеть его насквозь.

– Звучит очень знакомо. Вы прямо как мой кузен, – сказал он. – Надеюсь, вы не собираетесь обработать меня тем же способом, что и его.

Дама призадумалась.

– Хм… Какая превосходная идея. – Быстрым и точным движением руки она вскинула свою сумочку и отправила ее в полет.

Колин вздрогнул – и как раз вовремя. Потому что ему удалось получить удар в плечо, а не в голову. И все же плечо ужасно заныло.

– Черт возьми, что у вас в сумке? Камни?

– А что же еще?

Действительно, что же еще?.. Как он мог забыть про эту нелепую одержимость геологией? Мерзкая гарпия!

– Знаете, Марисса…

– Минерва! – Она подняла руку, чтобы замахнуться другой сумочкой, также заполненной камнями.

Но на сей раз Колин был готов. Быстрым, как молния, движением он схватил Минерву за запястье, развернул и притянул спиной к своей груди. Затем обвил рукой ее талию. Ее очки свалились с переносицы и упали в траву.

Она попыталась высвободиться и закричала:

– Отпустите меня!

– Не сейчас. Вы наступите на свои очки, если не перестанете бороться.

Но действительно ли он хотел, чтобы она перестала? С того места, где стоял Колин, можно было смотреть прямо в лиф ее платья. И он увидел, что с ее грудью произошли удивительные перемены. Исчез холодный алебастр – осталась лишь теплая и весьма соблазнительная плоть. Да, она выглядела очень даже неплохо…

– Тише… – Он прикоснулся губами к ее уху. Волосы девушки пахли жасмином, и этот аромат кружил ему голову, путая мысли. – Успокойтесь, дорогая.

– Я не хочу успокаиваться! Я хочу дуэль! – Она извивалась в его объятиях, а в нем запульсировало желание, что было ужасно. – Сэр, я требую сатисфакции.

«Да, верно, – подумал Колин. – Она из тех женщин, которые требуют сатисфакции. Даже в постели». И еще она потребовала бы честности, обязательств и преданности – всего того, чего он не желал давать.

Вот почему он должен позволить ей уйти.

– Стойте спокойно, или вы их сломаете. – Колин нагнулся, чтобы поднять очки в металлической оправе, упавшие в заросли плюща. Очистив их от грязи и мха, он посмотрел сквозь них на лунный свет, проверяя, нет ли на стеклах царапин.

– Они целы?

– Да.

Девушка попыталась выхватить очки, но он удержал их. А она, споткнувшись, упала ему на грудь. Когда же посмотрела на него, моргая, ее ресницы затрепетали, как опахало. А ее язык пробежал по влажным губам.

О Боже! Для типичного «синего чулка» у нее чертовски страстные губы. Сочные, пухлые, с красной каймой. Как две половинки зрелой сладкой сливы.

Колин откашлялся и пробормотал:

– Знаете, а они правы. Вы действительно совершенно другая без очков.

– Правда?

– Да. – Он надел очки ей на переносицу, а дужки убрал за уши. Затем пальцем приподнял ее подбородок, чтобы рассмотреть поближе лицо. – Нет, так, пожалуй, все-таки лучше.

Она взглянула на него сквозь круглые стекла и пробурчала:

– Сэр, вы ужасный человек. Я презираю вас.

– Именно так, малышка. – Зная, что это досадит ей, Колин коснулся кончиком пальца ее носа. – Теперь вы видите все очень ясно.

Глава 24

Брэм уставился на письмо. Этот листок бумаги возвращал ему должность. На протяжении многих месяцев он только об этом и мечтал. И неустанно работал, чтобы вновь обрести силу. Он даже не предполагал, что нечто другое сделает его более счастливым, чем этот клочок бумаги.

А сейчас ему хотелось бросить его в огонь. И затем отправить туда же сэра Льюиса Финча.

– Я не могу поверить, – пробормотал он.

Сюзанна же разрыдалась и выбежала из зала.

– Сюзанна, подожди! – Брэм кинулся за ней.

Сэр Льюис остановил его и сказал:

– Отпустите ее. Позвольте ей во всем разобраться. Она должна пройти этот путь сама. Я знаю, что она сможет справиться с любой проблемой, так что отпустите ее.

Брэм уставился на старика, кипя от злости.

– О, неужели?! Вы именно таким образом отпустили ее, когда она обезумела от горя после смерти матери? Вы отправили ее на эту ужасную пытку в Норфолк! – Дрожащими пальцами Брэм смял конверт, в котором были его новые приказы. – Как долго он у вас, сэр Льюис? Несколько дней? Недель? Возможно, он пришел еще до моего появления в Спиндл-Коув. Так что никакой необходимости в полевом смотре не было, верно? Герцог Танбридж действительно просил, чтобы вы собрали здесь милицию? Или это тоже было ложью? Я всегда знал, что вы блестящий изобретатель. Но возможно, вам стоит попробовать свои силы в шпионаже.

Старик ощетинился.

– Я патриот, сэр! А вы неблагодарный щенок! Завтра, перед герцогом и генералами, я продемонстрирую оружие, которое поможет спасти жизни ваших же солдат. И какое вам дело до того, придумал ли я всю эту ситуацию или нет? Вы же получили то, что хотели, не так ли?

– Вы имеете в виду это? – Брэм встряхнул конвертом и, оставив старика, выбежал из зала.

Добравшись до конца коридора, он бросился к двери в сад и чуть не столкнулся с ошеломленной Минервой Хайвуд.

– Только не надо меня бить, – сказал он, поднимая руки. – В каком направлении пошла Сюзанна?

Девушка в очках оглянулась.

– Я думаю…

– Спасибо. – Брэм не стал дожидаться ответа – просто побежал туда, куда Минерва указала взглядом.

Пробежав по дорожке, выложенной сланцем, он увидел Сюзанну, бежавшую в направлении дальней арки.

– Сюзанна!

Она притормозила, но не остановилась. И вошла в небольшой сад, ограниченный изгородью со всех сторон и с решетками на каждом углу. Брэм проследовал за ней и закрыл за собой ворота.

Услышав щелчок замка, Сюзанна замерла, сообразив, что оказалась в ловушке. И ее глаза расширились от страха. Да, конечно, она была напугана. Только что любимый отец – ее единственный родитель и защитник многие годы – проявил себя как честолюбивый, эгоистичный, бесчувственный осел.

– Послушай, Сюзанна… Любимая, я знаю, как сильно ты сейчас переживаешь.

– Понятия не имеешь. – Она покачала головой. – Ни малейшего. – Сюзанна сжала кулаки и крепко прижала их к груди, словно боялась того, что может произойти, если руки ее вдруг получат свободу.

– Может быть, тебе полегчает, если ты ударишь кого-нибудь? Можешь ударить меня, – сказал Брэм, приблизившись к ней. – Вперед, любимая. Делай все, что хочешь. Бей изо всех сил.

Едва его губы произнесли эти слова, как на него посыпались удары. Сюзанна ударила его в живот костяшками пальцев, и он даже не успел подготовиться и напрячь мускулы.

– Уф!.. – выдохнул Брэм. – Ради Бога, Сюзанна!..

– Ты же сам попросил! – крикнула она. – Ты же сам сказал ударить изо всех сил.

– Да, знаю-знаю. – Он выпрямился и сделал глубокий вдох. – Просто… это оказалось намного сильнее, чем я ожидал.

– Ты уже должен знать, что я на многое способна. – Она вдруг всхлипнула и приготовилась нанести еще один удар.

Но на сей раз Брэм перехватил ее руку.

– Успокойся, дорогая.

– Я не собираюсь успокаиваться! – Она пнула его ногой в голень, к счастью – в здоровую. – Ты разрушил все! Я зла на тебя!

– На меня? – Он вздрогнул от удивлении. После того как сэр Льюис так черство и отвратительно обошелся с ней в зале, она сердилась на него, Брэма?

– Как ты мог так поступить со мной? Ты же дал мне слово! Ты обещал, что не будешь вовлекать в это дело моего отца.

– Я и не думал вовлекать его. Я всего лишь согласился продемонстрировать его новое изобретение. Я же не собирался надеть на него форму.

– Но разве ты не понимаешь, что это гораздо хуже?

– Честно говоря, не понимаю. – Он положил руки ей на плечи, пытаясь успокоить. – Сюзанна, клянусь, у меня и в мыслях не было обманывать тебя. И независимо от того, как сейчас я отношусь к твоему отцу… Даже сейчас я вынужден признать, что его пушка – блестящая идея. О ней должны узнать.

– Да, пушка – блестящая идея. Но на практике она не работает. Знаешь, сколько опытных образцов он перепробовал и скольких бед мы чудом избежали? Последняя взорвалась, Брэм. Практически в его руках. Отец тогда перенес сердечный приступ и оставался в постели несколько недель. Он обещал, что прекратит эксперименты и отправит свои схемы для проверки коллегам. Он обещал мне, но…

– Значит, он нарушил свое обещание. Причем дважды. – Брэм бросил взгляд на нагрудный карман, где лежал конверт. – Твой отец мог отдать мне эти приказы несколько недель назад, понимаешь? Но он решил использовать меня, потому что у него появилась такая возможность. То, над чем мы так долго работали, не имеет никакого значения, потому что все это лишь мишура и украшения, которые должны обрамлять драгоценный камень, коим является его новая пушка. Он манипулировал нами обоими. И не только нами, но и всей этой проклятой деревней. Из-за гордыни твой отец обманул нас всех.

Сюзанна зажмурилась и прижала руки к ушам.

– Остановись! Замолчи! Я не хочу больше ничего слышать!

Брэм знал, что ее гнев в действительности не был направлен на него. Сюзанна злилась на отца. Ужасное чувство беспомощности возникло у Брэма, когда он понял, что ничего не может сделать, чтобы изменить прошлое. Он не мог исправить его даже для Сюзанны. Но он мог быть здесь, с ней. И мог крепко обнимать ее.

Так он и сделал, прижав Сюзанну к своей груди. А она положила голову ему на плечо и заплакала, то и дело вздрагивая и громко всхлипывая.

Когда же она наконец подняла голову и сделала глубокий вдох, Брэм отвел ее к беседке.

– Ну, давай присядем.

– Мне так жаль… Твое колено…

– Нет-нет, все в порядке.

Брэм потянул ее к себе, но скамья в беседке была слишком узкой, поэтому Сюзанне пришлось сесть к нему на колени.

– Вот… – Он вытащил флягу из кармана и отвинтил зубами крышку. – Сделай глоток, это поможет.

Она сделала большой глоток и закашлялась.

– Прости, – сказал Брэм, поглаживая ее по спине. – Ты такая опытная в стрельбе… и во всем остальном, но я забываю, что ты пока еще не освоила некоторые мужские привычки.

Сюзанна откашлялась и криво улыбнулась:

– Пожалуй, спиртное – это то, что я еще не пробовала. Что же касается отца… Ах, Брэм, он ведь обещал!.. Он обещал мне очень много всего, а я была такой дурой, что верила. Он сказал, что будет сам заботиться о себе и перестанет причинять мне беспокойство. Но эта пушка… – Она всхлипнула. – И еще он когда-то давно сказал, что замок Райклиф мой. «Замок – твой приз, – говорил он. – Награда за то, что ты выздоровела». А затем… – Она потянулась за флягой и отхлебнула виски с гримасой. – А затем он просто отдал замок тебе.

– Я не знал. Сожалею.

– Ничего. Это просто девичья глупость. И, судя по всему, я действительно ужасно глупая. – Она вздохнула и положила голову ему на грудь. – Тем летом отец обещал мне, что я буду в безопасности в Норфолке. Но теперь я знаю, что он просто хотел избавиться от меня хотя бы на время. Очевидно, тем летом я очень ему мешала.

– Тише, любимая, тише. – Брэм поцеловал ее в висок. – Не переживай так сильно.

– Но все это можно стерпеть, если бы у меня был ты, Брэм. Но теперь ты уезжаешь, и я не знаю, как такое переживу. Я очень тебя люблю.

Сердце в его груди без малейшего труда станцевало вальс. Выходит, Сюзанна любила его. Так она сказала и в доме. Четыре раза, если он правильно запомнил. И с каждым разом она добавляла еще больше радости к его счастью. А теперь он погрузился в него по-настоящему.

– Пожалуйста, не уезжай, – прошептала она. – Не оставляй меня.

Брэм не знал, как ответить. Поэтому просто приблизил губы к ее губам.

Они целовались долго и страстно, и Сюзанна ожила в его объятиях, охваченная каким-то чувственным безумием. Сжимая плечи Брэма, она потерлась грудью о его грудь, а потом, запустив пальцы в его густые стриженые волосы, поерзала у него на коленях, чтобы их поцелуй стал еще глубже.

Возможно, на нее так подействовало виски, во всяком случае, Брэм не подозревал, что она может быть настолько страстной.

Впрочем, ему это даже нравилось.

– Не оставляй меня, – убеждала она, прижимаясь к нему всем телом. – Обними меня покрепче и пообещай, что никогда не отпустишь.

– Да, никогда. – Он просунул одну руку ей под ягодицы и чуть приподнял ее повыше.

И в тот же миг Сюзанна встала, а затем уселась так, чтобы оседлать его на скамье. Брэм провел рукой по ее бедру и почувствовал, что она была уже влажной – влажной для него. Они застонали в унисон, когда он скользнул кончиком пальца в ее лоно. Затем ее рука потянулась к застежке его бриджей. Уже расстегивая пуговицы, Сюзанна прошептала:

– Ты нужен мне, Брэм. – Она поглаживала через ткань его возбужденную плоть. – Ты нужен мне сейчас.

Ей не пришлось просить дважды. Брэм в считанные секунды спустил бриджи и, чуть приподняв бедра Сюзанны, опустил ее на свое возбужденное копье. Когда он вошел в нее, оба замерли, наслаждаясь этими мгновениями и изо всех сил сопротивляясь желанию двигаться.

Когда же желание стало абсолютной необходимостью, Сюзанна начала вращать бедрами, сначала медленно, затем все быстрее. А Брэм помогал ей, то и дело приподнимая ее и опуская. В какой-то момент Сюзанна громко застонала и уткнулась лбом ему в плечо. Брэм тотчас понял, что она близка к оргазму, а сам он изо всех сил сдерживал себя; ему отчаянно хотелось почувствовать, как ее тело бьется в конвульсиях, хотелось услышать ее крики – без этого его блаженство не имело бы смысла. Но вскоре он понял, что теряет над собой контроль и проигрывает это свое сражение за сдержанность. Тихо застонав, Брэм прохрипел:

– Любимая, я больше не могу сдерживаться.

– Останься, – сказала она. – Останься со мной.

– Поедем… – выдавил он сквозь зубы. – Поедем со мной.

Вцепившись друг в друга, задыхаясь и сжимая друг друга изо всех сил, они вместе взлетели к вершинам блаженства, и почти тотчас же оказалось, что он вот-вот взорвется от восторга. Божественное удовольствие от соития могла затмить лишь радость от того, что он наполнил Сюзанну своим семенем. И теперь она принадлежала ему. Навсегда. А он принадлежал ей душой и телом.

Они стали одним целым.

– Останься, – снова пробормотала Сюзанна, прижимаясь влажным лбом к его подбородку. – Останься со мной.

Его сердце болезненно сжалось. Он никогда бы не покинул ее. Но теперь у него были приказы…

– Поедем, – сказал он. – Поедем вместе.

Сюзанна вздохнула, а Брэм добавил:

– Я совершенно серьезно. Ты можешь поехать со мной в качестве моей жены.

Она наморщила лоб.

– Но я думала, ты считаешь, что женщинам не место на войне.

– Ну… Большинству не место. Но ты гораздо сильнее остальных женщин, и ты знаешь, как позаботиться о себе. Судно отплывает из Портсмута, и капитан сможет поженить нас на борту. Мы проведем медовый месяц в Португалии. Там так красиво, Сюзанна… Виноградники и оливковые деревья. А также океан, теплый и синий. И еще рощи цитрусов. Представь, каково ходить по щиколотку в лимонах и апельсинах. Их аромат будет сопровождать тебя в течение многих дней. – Он ткнулся носом в ее шею. – У нас будет вилла на море, и мы будем заниматься любовью на песчаных берегах.

– Я как раз подумала, что было бы хорошо хотя бы один раз заняться любовью в постели.

– Я куплю тебе самую прекрасную постель. С матрацами три фута толщиной, с шелковыми простынями и самыми мягкими пуховыми подушками.

– Звучит замечательно, но…

– Никаких «но». Просто скажи «да».

Она молча приподнялась и снова устроилась на его коленях. А Брэм занялся своими бриджами, чтобы дать ей время на размышление. Потом, не выдержав, сказал:

– Я знаю, что этот день был для тебя ужасным. Ты чувствуешь себя уязвленной, преданной. Но есть одно решение, которое ты должна принять прямо сейчас. Сюзанна, поверь мне. И разреши позаботиться о твоем счастье. Клянусь, я не подведу тебя.

– Я действительно верю тебе. Я доверила бы тебе свою жизнь. Но подумай о деревне, Брэм, о всех леди…

Он взял ее лицо в ладони и заглянул ей прямо в глаза.

– Сюзанна, подумай о себе. Блестящей, красивой, замечательной… Ты и так много сделала здесь, в Спиндл-Коув. Но я знаю, что ты способна на большее. Позволь показать тебе мир, Сюзанна. Более того, позволь показать тебя миру. Не бойся ничего.

– Я не могу… совсем не бояться. Ты просишь, чтобы я оставила всех, кого я знаю, а ты ведь даже не сказал… – Она умолкла.

Ах, так вот в чем проблема… Она хотела услышать о его, Брэма, чувствах. И он мог только догадываться, как сильно она этого хотела. Но говорить о чувствах… Для него это не так-то просто.

В этот момент воздух словно задрожал от взрыва. И тотчас же небо над ними озарилось вспышками золота.

Сюзанна с удивлением посмотрела на Брэма.

– У меня галлюцинации? Или это действительно фейерверк?

– Это мог устроить только Колин, – проворчал Брэм.

Другой свистящий цилиндр взлетел в воздух, взрываясь серебряными искрами, и сердце Брэма зажглось, как римская свеча[10]10
  Род фейерверка.


[Закрыть]. Он вдруг вспомнил: было точно так же, когда они с Сюзанной впервые встретились. Тогда тоже был взрыв. И она, мягкая и теплая, нашла прекрасное место, чтобы приземлиться, – оказалась прямо в его объятиях.

Он посмотрел ей в лицо. Ее зрачки сверкали, отражая фейерверк наверху, но даже эти сверкающие отражения не могли затмить страсть в глазах Сюзанны.

Смешно, но он чертовски нервничал. Хотя все, о чем она его просила, выражалось в трех словах. Однако было очень трудно произнести эти слова. К тому же… Что, если он произнесет их, а этого все равно окажется недостаточно?

Собравшись с духом, Брэм заговорил:

– Прекрасная Сюзанна, я…

Тут прогремел новый взрыв, более громкий, чем предыдущие. А затем они услышали пронзительные крики.