Текст книги "Смерть и золото"
Автор книги: Уилбур Смит
Жанр: Зарубежные приключения, Приключения
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 28 (всего у книги 30 страниц)
Вики еще с минуту пыталась дозвониться до принца, но трубка молчала и тишину ничто не нарушало. Она положила ее обратно на аппарат и на минутку крепко зажмурила глаза, чтобы прийти в себя и успокоиться. Такой одинокой и такой вымотанной, такой испуганной она не чувствовала себя ни разу в жизни.
Проходя через сортировочную станцию к зданию склада, Вики остановилась и посмотрела на небо. Она только сейчас поняла, какой теперь поздний час. Дневное освещение продержится еще несколько часов, но облака, кажется, рассеивались. Их тяжелый серый покров поднялся выше горных пиков, и в нем уже виднелись небольшие просветы, сквозь которые пытались пробиться солнечные лучи.
Она стала про себя молиться, чтобы этого не произошло. За эти последние отчаянные дни облака дважды ненадолго поднимались, и каждый раз итальянские бомбардировщики с ревом налетали на позиции в ущелье, идя на самой малой высоте. И оба раза страшные разрушения, которые они наносили, заставляли Гарета оставлять уже обжитые траншеи и отходить на следующий подготовленный рубеж обороны, и сюда, в импровизированный госпиталь направлялся новый поток раненых и умирающих.
– Пусть будет дождь, – молилась она. – Боже, пожалуйста, пусть все время идет дождь!
Она нагнула голову и торопливо пошла к складу, к его вони и низкому ропоту, к стонам и крикам боли. Сара, как и прежде, трудилась у простого деревянного стола, не полностью закрытого рваной занавеской и освещаемого парой керосиновых ламп.
Немец-врач ампутировал раздробленную ногу, отрезая ее под коленом, а молодой воин харари слабо метался на столе, удерживаемый весом четверых санитаров, прижимавших его к столешнице.
Вики дождалась, когда пациента унесут, и позвала Сару. Они вышли наружу, остановились под навесом крыши, с огромным облегчением грудью вдыхая чистый горный воздух, наклонились друг к другу, и Вики пересказала Саре свой разговор с ли.
– Стало быть, мы отрезаны. И телефон теперь замолчал.
– Ага, – кивнула Сара. – Они перерезали провод. Удивительно еще, что рас Куллах не додумался до этого раньше. Провод тянулся через вершину Амба Сакал. Наверное, они просто долго до него добирались.
– Сара, ты не могла бы спуститься вниз, в ущелье и передать сообщение майору Суэйлсу? Я бы съездила сама, на «Мисс Вихляге», но в баке почти не осталось горючего, а я обещала Джейку не жечь его попусту. Нам потом понадобится все до последней капли…
– Верхом на лошади в любом случае будет быстрее, – улыбнулась Сара. – К тому же я увижусь с Грегориусом.
– Да, это много времени не займет, – согласилась Вики. – Они не так уж далеко от нас.
И они замолчали, прислушиваясь к грохоту итальянских пушек. Тяжелые взрывы фугасов сотрясали горы вокруг, достаточно близко, чтобы и здесь ощущалось, как дрожит под ногами земля.
– А вы не хотите что-нибудь передать мистеру Бартону? – хитро прищурившись, спросила Сара. – Может, мне сказать ему, что ваше тело жаждет…
– Нет! – отрезала Вики с явной тревогой. – Ради всего святого, ни в коем случае не вздумай сообщать ему никаких своих непристойных выдумок!
– А что означает слово «непристойный», мисс Камберуэлл? – На лице Сары вспыхнул неподдельный интерес.
– Оно означает «развратный», «похотливый».
– Непристойный, – повторила Сара, запоминая. – Отличное слово! – И она еще раз повторила его, со значением и смаком. – Мое тело жаждет общения с вами с огромным непристойным желанием.
– Сара, если ты скажешь Джейку, что я это сказала, я тебя собственными руками удушу! – строго предупредила ее Вики, но тут же засмеялась, впервые за много дней. Но ее смех замер почти сразу же – его прервал один-единственный звенящий крик ужаса, за которым последовал жуткий животный рев.
Двор сортировочной станции внезапно заполнился бегущими людьми. Они выскакивали из густой кедровой рощи, что подходила к самым железнодорожным путям, и перепрыгивали через рельсы. Их были сотни, и они стремительно бежали к зданию склада, словно стая волков, прямо на беспомощных раненых.
– Галла! – хрипло прошептала Сара. Они секунду стояли неподвижно, парализованные страхом, глядя в темную внутренность склада.
Вики увидела, как немец-врач бросился навстречу воинам галла, раскинув руки в умоляющем жесте, пытаясь предотвратить резню. Удар тяжелого меча пришелся ему в середину груди, и острие клинка вышло наружу у него между лопатками.
Она заметила одного из галла, вооруженного магазинной винтовкой, который быстро шел вдоль ряда лежащих на полу раненых, останавливаясь возле каждого, чтобы выстрелить в упор, прямо в голову.
Потом увидела другого, с длинным кинжалом в руке – он даже не пытался остановиться, чтобы распороть глотку раненому харари, а просто сдергивал с очередного покрывало из джутового мешка, и его кинжал, взлетев высоко в воздух, обрушивался одним стремительным рубящим ударом на обнаженный живот.
Она видела, как помещение склада заполнилось впавшими в безумие воинами галла, их мечи и кинжалы взлетали вверх и опускались, выстрелы разрывали лежащие беспомощные тела, и крики их жертв эхом отдавались от стен и высокой крыши, смешиваясь с восторженными, возбужденными, дикими воплями и смехом галла.
Сара оттащила Вики в сторону, задвинув ее за боковую стену склада. Это помогло Вики выйти из ступора, который парализовал все ее тело, и они побежали прочь.
– К машине! – задыхаясь выкрикнула она. – Если сможем до нее добраться…
«Мисс Вихляга» стояла возле здания вокзала, под крышей локомотивного депо, который защищал ее от дождя. Сара и Вики завернули за угол депо и чуть не попали прямо в руки доброй дюжине воинов галла, бегом направлявшихся им навстречу.
Перед глазами Вики мелькнули их темные лица, блестящие от дождя и пота, их раскрытые рты и сверкающие как у волка зубы, безумно выпученные глаза, и она ощутила исходящий от них запах – запах разгоряченного, возбужденного охотой зверя.
Она тут же развернулась и помчалась обратно, как заяц, удирающий от преследования гончих. Чья-то рука ухватила ее за плечо, она услышала и почувствовала, как рвется блузка, но вырвалась, высвободилась и понеслась дальше, по-прежнему слыша топот догонявших ее ног и безумное улюлюканье преследователей.
Сара бежала рядом, чуть ее опережая. Так они достигли угла здания вокзала. Слева раздался винтовочный выстрел, и пуля вонзилась в стену рядом с ними. Краем глаза Вики видела еще одну группу бегущих галла, надвигающихся на них со стороны главной улицы городка. Их длинные шамма развевались на бегу, они явно намеревались перехватить девушек на полпути.
Сара все больше уходила вперед. Она бежала с быстротой и грацией газели, и Вики не могла за ней угнаться. Она завернула за угол здания вокзала, опережая Вики шагов на десять, и резко остановилась.
«Мисс Вихляга» была объята яростными пламенем, из всех ее люков валил черный маслянистый дым. Галла добрались до нее первыми. Броневик, несомненно, был для них одной из главных целей, и десятки воинов теперь скакали вокруг горящей машины, а потом вдруг бросились прочь, когда начали рваться патроны «виккерса».
Сара остановилась лишь на секунду, но этого было достаточно, чтобы Вики поравнялась с нею.
– В кедровый лес! – выдохнула Сара, хватая Вики за руку и устремляясь к роще.
Роща начиналась в двухстах ярдах от станции, за железнодорожными путями, она была густая и темная и покрывала весь каменистый берег реки. Девушки выскочили на открытое пространство, и тут же еще десятка два воинов галла бросились за ними в погоню, завывая, как стая волков.
Открытое пространство, казалось, никогда не кончится. Вики и Сара все бежали, уходя от преследователей. Земля была мокрая и скользкая, так что они при каждом шаге по щиколотки увязали в грязи, и Вики лишилась одной туфли, которую засосала пропитанная водой красная глина.
Сара бежала чуть впереди нее, перепрыгивая через рельсы. Ее ноги легко взлетали над липкой грязью. Край рощи был уже в пятидесяти футах впереди.
Тут Вики почувствовала, как нога за что-то зацепилась, когда она попыталась перепрыгнуть через рельсы, и она упала и растянулась в грязи. Она сумела приподняться и встать на колени. Сара, уже добежавшая до рощи, оглянулась назад и притормозила. Ее глаза расширились, так что белки резко выделялись на фоне гладкой темной кожи.
– Беги! – крикнула Вики. – Беги! Скажи Джейку!..
И девушка исчезла за деревьями, мелькнув, как убегающая лесная лань.
Приклад винтовки ударил Вики в бок, под ребра, и она, охнув от боли, упала прямо в холодную красную грязь. Потом чьи-то руки стали срывать с нее одежду, она пыталась отбиваться, но ничего не видела, потому что мокрые пряди волос залепили ей лицо, да и шевелиться ей было больно от полученного удара.
Она приподняла голову и села, сгорбившись и прикрывая ушибленный живот и бок. Глаза ей застилали слезы и грязь, но она увидела и узнала командира галла, того самого, с испещренным шрамами лицом. Он по-прежнему был в той же синей шамма, теперь еще и промокшей от дождя, и шрам стягивал его улыбку в кривую гримасу, еще более жестокую и страшную.
Передняя сторона траншеи была укреплена мешками с песком и прикрыта кустами. Через квадратную прорезь для наблюдателя отлично просматривался низ ущелья.
Гарет оперся плечом о мешок с песком и смотрел вниз, в надвигающиеся сумерки. Джейк Бартон присел на приступку для стрельбы рядом с ним и изучающее смотрел на англичанина. Обычно безукоризненно чистое лицо Гарета Суэйлса было сейчас перемазано подсохшей красной глиной и испещрено потеками от пота, дождевой воды и грязи.
Щеки и подбородок покрывала густая золотистая щетина, похожая на мех выдры, неухоженные усы торчали клочьями. Всю последнюю неделю у него не было ни малейшей возможности вымыться и переодеться. В углах рта, на лбу и вокруг глаз появились новые глубокие морщинки – от бесконечных забот и беспокойств, – но когда он поглядел на Джейка и заметил его изучающий взгляд, то тут же улыбнулся и приподнял бровь. В его глазах вновь появился знакомый дьявольский блеск. Он уже хотел что-то сказать, но снизу, из сгустившихся теней, раздался вой очередного снаряда, и оба они инстинктивно пригнулись, когда он разорвался совсем близко. Они не обратили на это особого внимания – таких близких взрывов в последние дни было сотни.
– Облака точно расходятся, – заметил вместо этого Гарет, и оба посмотрели на полоску неба, виднеющуюся между склонами гор.
– Ага, – ответил Джейк. – Но уже слишком поздно. Через двадцать минут будет совсем темно.
Это для бомбардировщиков будет слишком поздно, даже если небо полностью прояснится. Из печального опыта последних дней им было известно, сколько времени требуется самолетам, чтобы добраться до них от своего аэродрома у Чалди.
– И завтра снова будет ясно, – сказал Гарет.
– Завтра будет новый день, тогда и посмотрим, – заметил Джейк, но продолжал думать об этих огромных летающих машинах.
Итальянские артиллеристы забрасывали окопы дымовыми сигнальными снарядами, обозначая их позиции, как только слышали гул подлетающих бомбардировщиков, хорошо различимых в безоблачном небе. «Капрони» шли очень низко – казалось, что кончики их крыльев скребут по горным отрогам на обоих склонах ущелья. Рев и грохот их моторов достигал невыносимой силы, рвал барабанные перепонки, и они летели так близко, что в их кабинах, за круглыми стеклами, можно было разглядеть черты лиц пилотов в шлемофонах.
Когда они пролетали над головой, от их фюзеляжей отделялись черные продолговатые предметы. Стокилограммовые бомбы падали вертикально, их полет направляли стабилизаторы, и когда они ударялись о землю, то оглушенные взрывом люди почти теряли сознание, у них немело все тело. По сравнению с ними взрывы артиллерийских снарядов казались просто треском.
Баллоны с горчичным газом крутились и вертелись в воздухе, а потом, ударившись о скальный выступ, раскалывались, выбрасывая потоки желтой желеобразной жидкости, которая разлеталась во все стороны на сотни футов.
Каждый раз после налета бомбардировщиков, которые шли бесконечной чередой, волна за волной, час за часом, эфиопские оборонительные позиции были настолько разрушены, что атаку пехоты, которая наваливалась на них после налета, невозможно было отбить. Каждый раз защитников выбивали из их траншей и окопов, и они отступали назад, вверх по ущелью, к очередной линии обороны.
Это была последняя линия траншей; в двух милях позади нее располагались уже гранитные порталы, выход из ущелья, а за ними – городок Сарди и открытая дорога на Десси.
– Почему бы тебе не попробовать немного поспать? – предложил Джейк и невольно посмотрел на Гарета и его руку. Та была обмотана полосками ткани от разорванной рубашки и подвешена на самодельной перевязи, свисавшей с шеи. Эта кое-как намотанная повязка была вся в пятнах и потеках просочившейся сквозь ткань лимфы и гноя и пропитана машинным маслом. Зрелище было крайне неприятное, но Джейк помнил, что до перевязки рана выглядела еще хуже. Горчичный газ сжег кожу и плоть от плеча до запястья, словно руку сунули в котел с кипящей водой. Джейк совсем не был уверен в особых лечебных свойствах мази из машинного масла. Но другого способа лечения у них не было, а масло по крайней мере предохраняло обожженную руку от воздействия воздуха.
– Подожду до темноты, – ответил Гарет и здоровой рукой поднес к глазам бинокль. – У меня какое-то странное чувство. Что-то слишком тихо там, внизу.
Они снова замолчали, совершенно измотанные перипетиями прошедшего дня.
– Слишком там тихо, – снова повторил Гарет и сморщился, неловко задев обожженную руку. – А у них ведь нет времени, чтобы вот так сидеть и бездельничать. Они должны продолжать наступать, давить на нас. – И добавил без всякой связи с предыдущим: – Боже, я бы отдал одно яйцо за сигару! Скажем, за кубинскую «Ромео и Джульетта»…
Он внезапно замолчал, и они оба резко выпрямились и насторожились.
– Ты слышал?
– Кажется, да.
– Так, конечно, и должно было произойти, – сказал Гарет. – Удивительно только, что им потребовалось столько времени. Правда, от Асмары досюда дорога долгая и трудная. Вот, значит, чего они дожидались.
Насчет этого звука трудно было ошибиться. Он шел снизу, нарушая повисшее молчание гор, отражаясь от стен ущелья. Пока еще он был едва различим, но не оставалось никаких сомнений, что это клацанье стали траков, которое становилось все громче и сильнее, и теперь оба уже слышали ворчание танковых двигателей.
– Это, должно быть, самый мерзопакостный звук в мире, – заметил Джейк.
– Ага. Проклятые танки, – сказал Гарет.
– Сюда они до темноты не доберутся, – прикинул Джейк. – А атаковать ночью не рискнут.
– Да, – кивнул Гарет. – Они пойдут на заре.
– Значит, на завтрак у нас будет не яичница с беконом, а танки и «капрони».
Гарет устало пожал плечами.
– Так оно, видимо, и будет, старина.
Полковник граф Альдо Белли совсем не был уверен в благоразумности своих действий; он полагал даже, что Джино, который сейчас смотрел на него с укоризной обиженного спаниеля, совершенно прав. Им бы следовало по-прежнему сидеть за укреплениями возле Колодцев Чалди, но серия мощных внешних факторов снова заставила его вылезти оттуда.
Далеко не самыми незначительными среди них были ежедневные радиограммы из штаб-квартиры генерала Бадольо, требующие, чтобы он занял дорогу на Десси, «прежде чем рыба выскользнет из сети». Послания день ото дня становились все требовательнее и жестче, приобретали угрожающий характер, и немедленно передавались – с дополнениями самого графа – майору Луиджи Кастелани, который непосредственно командовал колонной, пробивающейся вверх по ущелью.
И вот наконец Кастелани прислал графу радиограмму с радостным и долгожданным сообщением, что он уже стоит почти у самого выхода из ущелья и следующая атака выведет его к самому городку Сарди. Граф после долгих размышлений решил, что въезд в укрепленный пункт противника в момент его захвата настолько укрепит его репутацию, что стоит подвергнуться этой небольшой опасности. Майор Кастелани уверял, что неприятель уже разбит наголову, понес неисчислимые потери и больше не представляет собой достойную боевую силу. Такое положение было для графа вполне приемлемым.
Последним аргументом в пользу того, чтобы покинуть лагерь, забыть про свою новую боевую философию и осторожно двинуться вверх по ущелью Сарди, стало прибытие из Асмары колонны бронетехники. Эти машины должны были заменить те, которые проклятый враг столь вероломно заманил в ловушку и сжег. Несмотря на все мольбы и угрозы графа, потребовалась целая неделя, чтобы их забрали из группы, двигавшейся из Массавы, доставили поездом в Асмару, откуда они уже своим ходом двинулись по длинной дороге, пересекающей пустыню Данакил.
Теперь, однако, они были здесь, и граф немедленно реквизировал один из шести танков и превратил его в свой персональный подвижной командный пункт. И как только он оказался под защитой толстой брони, сразу же ощутил новый прилив уверенности в себе и мужества.
«Вперед, на Сарди! Кровью впишем наши славные подвиги на страницы истории!» Эти слова сразу же пришли ему на ум, а лицо Джино как раз и приняло то самое выражение обиженного спаниеля.
И вот сейчас, в опускающихся сумерках, скребя гусеницами по каменистой дороге в ущелье и глядя на каменные стены, высоко вздымавшиеся по обе стороны и как будто стремившиеся соединиться где-то в вышине с узкой пурпурной полоской неба, граф уже сильно сомневался в разумности этого предприятия.
Он высунулся из башни своего командирского танка и смотрел вперед, одолеваемый дурными предчувствиями. Черный полированный стальной шлем он натянул на самые уши, одна рука сжимала отделанную слоновой костью рукоять «беретты», да так сильно, что костяшки пальцев побелели и стали похожи на фарфоровые. У его ног жалко и горестно скорчился Джино, стараясь сидеть как можно ниже в стальном корпусе.
В этот момент впереди вдруг застрочил пулемет, и звуки выстрелов эхом отразились от сплошных вертикальных стен ущелья.
– Стой! Немедленно остановись! – крикнул граф механику-водителю. Стрельба, кажется, совсем недалеко впереди. – Мы устроим здесь штаб батальона. Прямо здесь! – объявил граф, и Джино, чуть приподнявшись, кивнул в знак полного согласия. – Пошлите кого-нибудь за майором Кастелани и майором Вито! Пусть явятся сюда немедленно!
Джейк проснулся от толчка чьей-то руки, опустившейся ему на плечо. В глаза ему тут же ударил свет лампы-молнии. Он откинул в сторону влажное одеяло и прищурился, избегая прямого света. От холода свело все мышцы, а голова от усталости казалась набитой ватой. Он никак не мог поверить, что уже наступило утро.
– Кто это?
– Это я, Джейк. – И он разглядел по ту сторону лампы темное, напряженное лицо Грегориуса.
– Убери этот проклятый свет, прямо в глаза бьет.
Рядом проснулся и резко сел Гарет Суэйлс. Они оба спали полностью одетыми, разместившись на драном куске брезента на грязном полу окопа.
– Что стряслось? – промямлил Гарет, тоже плохо соображающий от усталости.
Грегориус отодвинул лампу в сторону, и свет упал на тоненькую фигурку, стоявшую рядом с ним. Сара вся дрожала от холода, а ее легкая одежда была мокрая и грязная. Острые ветки и шипы разодрали ей в кровь и ноги, и руки.
Она упала перед Джейком на колени, и он увидел, что ее глаза полны ужаса, ноги дрожат, а тонкая рука, которую она положила на плечо Джейку, холодная как у мертвеца, но настойчиво его трясет.
– Мисс Камберуэлл! Они ее захватили!.. – дико выкрикнула она и поперхнулась.
– Ты должен оставаться здесь, – буркнул Джейк. Они торопливо шли вверх по склону туда, где оставили «Свинью Присциллу», в полумиле позади линии окопов. – Они атакуют на заре, ты понадобишься здесь.
– Я еду с тобой, Джейк, – спокойно и твердо ответил Гарет. – Можешь и не надеяться, что я останусь здесь, когда Вики… – Он замолчал. – Тебя все время нужно держать под родительским приглядом, старичок, – продолжил он через минуту, снова обретя свой обычный насмешливый тон. – Расу и его парням пока что придется самим тут управляться.
Обмениваясь этими фразами, они добрались до возвышавшегося над тропой броневика, оставленного на каменистом участке ниже выхода из ущелья. Джейк принялся стаскивать с машины брезентовый чехол, а Гарет отвел Грегориуса в сторону.
– Как бы там все ни сложилось, мы вернемся еще до зари. Если не вернемся, ты сам знаешь, что нужно делать. Клянусь Всевышним, у тебя в последние дни была отличная практика.
Грегориус молча кивнул.
– Держитесь сколько сможете. Потом отходите к выходу из ущелья. Там начнется последний акт этой драмы. Понятно? Нужно всего лишь продержаться до полудня завтрашнего дня. И мы вполне способны сдерживать их до этого времени, есть у них танки или нету. Не так ли?
– Да, Гарет, мы можем их удержать.
– И еще одно, Грег. Я люблю твоего деда как собственного брата, но, Бога ради, держи этого старого дурака под контролем, ладно? Даже если тебе придется его связать. – Гарет хлопнул молодого эфиопа по плечу и поспешно пошел обратно к машине. Джейк в этот момент как раз подсадил Сару, помогая ей забраться наверх, а потом бросился к заводной ручке.
«Свинья Присцилла» преодолела последние несколько сотен ярдов крутого подъема до выхода из ущелья. По пути они проехали мимо нескольких групп воинов харари, работавших при свете факелов. Они работали посменно, начиная со вчерашнего вечера, когда Джейк и Гарет услышали приближение итальянских танков.
Хотя главное, что сейчас занимало мысли Гарета, была Вики, он машинально отметил, что эти рабочие хорошо выполнили поставленную перед ними задачу. Противотанковые насыпи поднимались выше человеческого роста, их складывали из самых больших и тяжелых глыб, которые можно было спустить с отрогов гор. В середине оставался только узкий проход, достаточный, чтобы прошел броневик.
– Сара, скажи им, что теперь проход можно засыпать. Обратно в ущелье мы машину не потащим, – тихо сказал Гарет, когда они миновали насыпь.
Она передала это командиру харари, который стоял на верхней точке насыпи. Тот махнул в ответ, давая знак, что все понял, и отвернулся к своим, продолжая наблюдать за работой.
Джейк вывел машину через естественные гранитные ворота из ущелья, и перед ним открылась похожая на блюдце долина, на которой располагался городок Сарди.
Городок горел. При виде этого зрелища Джейк остановил машину, и они все взобрались на ее корпус и стали осматривать огненное зарево, которое подсвечивало нижнюю кромку облаков и окутывало дымом массивы гор, окружавших долину.
– Будем надеяться, что она еще жива. – В словах Джейка отразились все их страхи.
Ответила ему Сара:
– Если рас Куллах был здесь, когда они ее поймали, тогда она уже мертва.
Снова воцарилось молчание. Мужчины смотрели в пламя, охваченные ненавистью и ужасом.
– Но если он в это время торчал где-то в горах, как это обычно с ним бывает, и ждал, пока их нападение успешно завершится, прежде чем самому явиться сюда, – тут она презрительно сплюнула на землю, – тогда его люди не посмели начать казнь, пока он не явится полюбоваться и насладиться работой своих дойных коров. Я слыхала, что они умеют снимать кожу с еще живого человека, действуя одними своими ножиками, всю до последнего дюйма, от головы и до пальцев ног, а тело несколько часов еще живет.
Джейка передернуло от ужаса.
– Если ты готов, старина, то, полагаю, мы могли бы двигаться дальше, – сказал Гарет, и Джейк, сделав над собой усилие, встряхнулся и спустился обратно на водительское сиденье.
Когда Грегориус спустился в траншею передовой линии обороны, в небе появились первые признаки зари, чуть осветившие полоску между уступами гор.
Там уже кипела деятельная жизнь, темные фигуры заполняли узкие окопы и блиндажи, а один из телохранителей раса, тащивший в руке дымящую керосиновую лампу, радостно его приветствовал.
– Рас тебя разыскивает, – сообщил он.
Грегориус последовал за ним по траншее, осторожно лавируя между сотнями воинов, которые беззаботно спали прямо на ее грязном дне.
Рас, нахохлившись и завернувшись в серое одеяло, сидел в одном из более широких блиндажей сбоку от основной траншеи. Это была просто яма, покрытая сверху остатками кожаного шатра, и в ее центре горел, сильно дымя, небольшой костерок. Раса окружали с десяток командиров его личной охраны. Грегориус тихо опустился на колени рядом с ним, и он поднял глаза на внука.
– Белые люди уехали? – спросил рас и зашелся в приступе кашля.
– Они вернутся на заре, еще до начала вражеской атаки, – быстро ответил Грегориус, защищая друзей, а затем пояснил, какие причины заставили их уехать, изменив свои первоначальные планы.
Рас покивал, глядя в мерцающее пламя, и когда Грегориус замолк, заговорил снова, хриплым, подрагивающим голосом.
– Это знак свыше. Больше я не стану слушать советы этого англичанина, я и так слишком долго его слушался. Слишком долго глушил огонь, пылающий у меня в груди, слишком долго убегал от врага, как трусливая собака.
Он снова болезненно закашлялся.
– Мы и так долго убегали. Пришло время сражаться. – И его командиры злобно забурчали и загудели и теснее сплотились вокруг своего вождя, чтобы лучше его слышать. – Ступай к своим людям, зажги огонь в их сердцах, наполни их отвагой, вложи им в руки оружие. Скажи им, что сигнал к атаке будет таким же, как сто лет назад, как тысячу лет назад. Скажи им, пусть слушают бой моих боевых барабанов. – Из глоток воинов вырвался приглушенный одобрительный рев. – Барабаны заговорят на заре, и когда они перестанут бить, это и будет сигналом. – Рас с трудом поднялся на ноги и встал, выпрямившись и возвышаясь надо всеми, совершенно голый – одеяло сползло с его плеч, обнажив худую, вздымающуюся от яростного возбуждения грудь. – И в этот момент я, рас Голам, пойду в атаку, чтобы отбросить врага обратно, через всю пустыню, и сбросить его в море, из которого он вышел. И все, кто называет себя воином, воином харари, пойдут вместе со мной… – Его голос заглушил дружный боевой клич командиров, и рас безумно засмеялся.
Один из его командиров подал ему кружку с теджем, и рас вылил его себе в глотку, проглотив одним глотком, и швырнул пустую кружку в огонь.
Грегориус вскочил на ноги и успокаивающим жестом положил ладонь на костлявое плечо старика.
– Дедушка…
Рас резко повернулся к нему, его покрасневшие больные глаза светились новым яростным светом.
– Если ты хочешь сказать мне то, что всегда говорят женщины, лучше проглоти эти слова. Пусть они перекроют и закупорят тебе глотку, пусть они превратятся в яд, который отравит тебя. – Рас яростно взглянул на своего внука, и тут Грегориус внезапно все понял.
Он понял, что рас собирается предпринять. Он был достаточно старым и мудрым воином, чтобы понимать, что его мир уходит в небытие, что враг слишком силен, что Господь отвернулся от Эфиопии, и не имеет никакого значения, как храбро его воины будут сражаться и каким жестоким будет бой, – в конечном итоге их все равно ждет поражение, бесславный конец и рабство.
Они хорошо поняли друг друга, выражение глаз раса вдруг смягчилось, и он наклонился к Грегориусу:
– Но если и в твоем сердце горит огонь, если ты пойдешь в атаку вместе со мной, когда замолчат барабаны… тогда встань на колени, и я благословлю тебя.
И Грегориус вдруг почувствовал, что его покинули все опасения и сомнения, его сердце воспарило как орел, взлетающий ввысь, и он упал на колени, весь охваченный древним, атавистическим боевым восторгом истинного воина.
– Благослови меня, дедушка! – воскликнул он, и рас, возложив обе ладони на его склоненную голову, забормотал слова из Библии.
На шею Грегориусу упала теплая капля, и он изумленно поднял голову – по темному, иссеченному морщинами лицу старика текли слезы, бесстыдно падая вниз с его щек.
Вики Камберуэлл лежала лицом вниз на грязном земляном полу в одной из брошенных тулука на окраине горящего городка. На полу миллионами кишели вши, они ползали по ее телу, и их укусы вызывали на коже жгущее раздражение.
Руки были связаны сзади сыромятными ремнями, щиколотки тоже.
Снаружи доносился треск и гул горящего города, изредка прерываемый грохотом, когда рушилась очередная крыша. Слышались крики и смех галла, пьяных от пролитой крови, и жуткие вопли нескольких пленных харари, переживших резню в начале боя, чтобы теперь стать жертвами жутких развлечений врага, прежде чем рас Куллах лично явится в захваченный городок.
Вики не знала, сколько времени она пролежала. Руки и ноги потеряли чувствительность, настолько туго были затянуты ремни. Ребра саднило от удара, которым ее свалили, а леденящий холод горной ночи насквозь пронизывал ее тело, так что мозг застыл в костях, и всю ее сотрясала дрожь как в лихорадке. Зубы беспорядочно и неудержимо постукивали, а все попытки хоть чуть-чуть изменить положение или хотя бы снять напряжение в связанных конечностях тут же встречались ударом или пинком стоявших над нею стражей.
Мозг наконец отключился, но это был не сон, потому что она по-прежнему смутно воспринимала царившие вокруг шум и суету; это было нечто вроде комы, при которой она утратила чувство реальности и ощущение неудобства и холода, а ее тело и кости перестали болеть.
Должно быть, прошло несколько часов, пока она пребывала в ступоре от истощения и усталости, от холода и страха, но потом ее вывел из этого состояния пинок в живот, и девушка охнула и всхлипнула от нового приступа боли.
Она тут же осознала, что произошла какая-то перемена – шум снаружи усилился. Сотни голосов вопили и орали в восторженном экстазе, как ревет толпа в цирке. Стражи грубо подняли ее на ноги, и один из них наклонился, чтобы разрезать ремни, что стягивали ее щиколотки. Потом он выпрямился и перерезал ремни на ее запястьях. Вики всхлипнула от жуткой боли, когда кровь хлынула по жилам высвобожденных ног и рук.
Ноги у нее подкосились, и она свалилась бы, но грубые руки галла ухватили ее и потащили вперед, волоча коленями по земле к низкому выходу из лачуги. Снаружи она увидела тесно сбившуюся толпу, жадно бросившуюся вперед, когда она появилась из дверей. Из многочисленных глоток вырвался леденящий кровь рев.
Стражи потащили ее дальше по улице, и толпа надвигалась, и напирала на них, и перемещалась вместе с ними, а рев глоток больше напоминал завывание зимнего ветра.
Ее хватали чьи-то руки, но стражи ударами отшвыривали их назад и смеялись. Они продолжали тащить ее дальше, и ее почти парализованные ноги безвольно волочились по земле. Они притащили ее на середину двора сортировочной станции, куда прошли через железные ворота, миновав сваленные в кучу обнаженные мертвые тела – все, что осталось от раненых, которым она старалась помочь в качестве медсестры.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.