Текст книги "Афоризмы. Русские мыслители. От Ломоносова до Герцена"

(А. И. Герцен, 9, 6, 6, Польские выходцы)

Пьянить похвалами поколение измельчавшее, ничтожное, самодовольное и кичливое, падкое на лесть и избалованное, поддерживать гордость пустых и выродившихся сыновей и внучат, покрывая одобрением гения их жалкое, бессмысленное существование, – великий грех.

(А. И. Герцен, 9, 8, 3, 3)

Воспитание поступает с нами, как отец Аннибала с своим сыном. Оно берет обет прежде сознания, опутывает нравственной кабалой, которую мы считаем обязательною по ложной деликатности, по трудности отделаться от того, что привито так рано, наконец, от лени разобрать, в чем дело.

(А. И. Герцен, 12, Перед грозой)

Цель для каждого поколения – оно само.

(А. И. Герцен, 12, Перед грозой)

ПРЕКРАСНОЕ – БЕЗОБРАЗНОЕ

 
…Лишь невежества его
Печать выходит из печати.
 

(В. В. Капнист, 7)

 
Кто мыслит правильно, кто мыслит благородно,
Тот изъясняется приятно и свободно.
 

(В. Л. Пушкин, 1)

Прекрасное существует, но его нет, ибо оно, так сказать, нам является единственно для того, чтоб нам сказаться, оживить, возвысить душу, но его ни удержать, ни разглядеть, ни постигнуть мы не можем; ему нет ни имени, ни образа; оно ощутимо и непонятно. Оно посещает нас в лучшие минуты жизни.

(В. А. Жуковский, 8, 16 февраля 1821 г.)

Строгая истина необходима в истории, в поэзии и живописи нужно только очарование!

(Ф. Н. Глинка, 5, 1, Описание Силезии, 4 мая)

Картины, как люди, по большей части не на своих местах.

(Ф. Н. Глинка, 5, 1, Описание Силезии, 4 мая)

В невежестве черствеют чувства, все изящное умягчает их.

(Ф. Н. Глинка, 5, 1, Описание Силезии, 13 мая)

Буква заменит ли ноту, а перо смычок!

(Ф. Н. Глинка, 6, 2, 3)

Спутники Улиссовы роптали, когда им возвратили образ человека; так ропщут и поныне обесчеловеченные невежеством и развратом, когда спасительная десница Мудрости извлекает их из блата земных, чувственных наслаждений; а Вера указывает блистательную цель, достойную того, кто, увенчан будучи честию и славою, малым чем умален от ангелов!

(Ф. Н. Глинка, 7)

…Воображение придает вещам прелестный, но обманчивый блеск; простирая на все неизъяснимое очарование, оно превращает безобразие в красоту, гниль в серебро и пыль в золото… истинную цену вещей не иначе можно познать, как смотря на них сквозь стекло здравого рассудка.

(Ф. Н. Глинка, 8, 8)

Что нужно для увлечения толпы? Что нужно для убеждения большей части людей? Страстный и пылкий тон, частые выразительные мановения, слова быстрые и громкие. Но для малого числа образованных, рассудительных слушателей, у которых вкус нежен и чувства верны, которые мало уважают голос, мановения и тщетный звук слов, – для тех нужны мысли и доводы, которые надобно уметь представить, оттенить, расположить. Уметь поражать слух – не довольно, должно уметь действовать над душой, уметь тронуть сердце, говоря с рассудком.

(К. Н. Батюшков, 1)

Вкус можно назвать самым тонким рассудком.

(К. Н. Батюшков, 7)

Стихи и хорошее вино все то же. Пей, а не упивайся.

(К. Н. Батюшков, 7)

…Он с ребяческим простодушием любит искать красоты в том, что читает; это самый лучший способ с пользою читать, обогащать себя, наслаждаться. Он мало читает, но хорошо… Простодушное снисхождение есть признак головы, образованной для искусств. И впрямь, мало таких произведений пера, живописи, искусств вообще, в которых бы ничего занять было невозможно: иногда погрешности самые наставительны.

Станем наслаждаться прекрасным, более хвалить и менее осуждать!

(К. Н. Батюшков, 8)

Чем более хвалителей, тем более и врагов, это дело обыкновенное!

(К. Н. Батюшков, 8)

Или вы думаете, что нужен непременно воздух римский для артиста, для любителя древности; что ему нужно долговременное пребывание в Париже? В Париже… согласен, но сколько дарований погибло в великой столице! Рассеяние, все прелести света не только препятствовали развитию дарования, но губили его навеки

(К. Н. Батюшков, 9)

Один маляр гневается на суждение знатока или любителя; истинный талант не страшится критики: напротив того, он любит ее, он уважает ее, как истинную, единственную путеводительницу к совершенству. Знаете ли, что убивает дарование, особливо если оно досталось в удел человеку без твердого характера? Хладнокровие общества: оно ужаснее всего! Какие сокровища могут заменить лестное одобрение людей чувствительных к прелестям искусств!

(К. Н. Батюшков, 9)

Есть минуты деятельной чувственности: их испытали люди с истинным дарованием; их-то должно ловить на лету живописцу, музыканту и, более всех, поэту: ибо они редки, преходящи и зависят часто от здоровья, от времени, от влияния внешних предметов, которыми по произволу мы управлять не в силах.

(К. Н. Батюшков, 10)

Где сыскать сердце, готовое разделять с нами все чувства и ощущения наши? Нет его с нами – и мы прибегаем к искусству выражать мысли свои, в сладостной надежде, что есть на земле сердца добрые, умы образованные, для которых сильное и благородное чувство, счастливое выражение, прекрасный стих и страница живой, красноречивой прозы – суть сокровища истинные.

(К. Н. Батюшков, 10)

…На поприще изящных искусств (подобно как и в нравственном мире) ничто прекрасное не теряется, приносит со временем пользу…

(К. Н. Батюшков, 16)

Талант питается хвалою; но истинный, великий талант и без нее не умирает. Поэт может быть суетным – равно как и ученый, – но истинный любитель всего прекрасного не может существовать без деятельности…

(К. Н. Батюшков, 17)

…Людей должно убеждать не теориями изящного, а примерами.

(Ф. В. Булгарин, 6)

 
…Можно быть дурным поэтом
И написать хорошие стихи.
 

(П. А. Вяземский, 2)

 
В твоих стихах труда не примечаю,
Но их зато читаю я с трудом.
 

(П. А. Вяземский, 3)

Так истинное дарование сознается в своих ошибках и дорожит советами доброжелателей и благоразумной критики; но с другой стороны, презирает прицепки вздорливого недоброжелательства и приговоры взыскательного невежества.

(П. А. Вяземский, 31)

Сама природа, разнообразная в целом, обыкновенно подвержена бывает однообразию в отдельном. Цветок имеет один запах, плод один вкус, красавица одно выражение. Можно даже сказать, что, за исключением редких исключений, чем достоинство превосходнее, чем оно решительнее, тем скорее может быть односторонним, одноличным; посредственности или по крайней мере полусовершенству удобнее быть разнообразным и многоличным… Мысль главная, усилие постоянное, так сказать, душа целого бытия встречается только в характерах великих. Ум стремится к разным целям, гений напирает на одну цель.

(П. А. Вяземский, 32)

Уменье употреблять слова в прямом и верном значении их, так, а не иначе, кстати, а не так, как попало, уменье, по-видимому, очень не головоломное, есть тайна, известная одним избранным писателям…

(П. А. Вяземский, 35, 4)

Иные хотят, чтобы чрез всю историю протянута была одна мысль, слышен был один лозунг, на который откликались все события. И точно, есть историки, которые сбиваются на водевильных певцов. Все клонится, натягивается на один известный припев.

(П. А. Вяземский, 35, 5)

 
Из наслаждений жизни
Одной любви музыка уступает;
Но и любовь мелодия…
 

(А. С. Пушкин, 6, 2)

Хорошая эпиграмма лучше плохой трагедии… Что это значит? Можно ли сказать, что хороший завтрак лучше дурной погоды?

(А. С. Пушкин, 9)

Неуважение к именам, освященным славою (первый признак невежества и слабомыслия), к несчастию, почитается у нас не только дозволенным, но еще и похвальным удальством.

(А. С. Пушкин, 12)

Если все уже сказано, зачем же вы пишете? чтобы сказать красиво то, что было сказано просто? жалкое занятие! нет, не будем клеветать разума человеческого, неистощимого в соображениях понятий, как язык неистощим в соображении слов.

(А. С. Пушкин, 19)

Мне было совестно для опровержения критик повторять школьные или пошлые истины, толковать об азбуке и риторике… Ибо критики наши говорят обыкновенно: это хорошо, потому что прекрасно, а это дурно, потому что скверно. Отселе их никак не выманишь.

(А. С. Пушкин, 21)

Безнравственное сочинение есть то, коего целию или действием бывает потрясение правил, на коих основано счастие общественное или человеческое достоинство. Стихотворения, коих цель горячить воображение любострастными описаниями, унижают поэзию, превращая ее божественный нектар в воспалительный состав… Но шутка, вдохновенная сердечной веселостию и минутной игрою воображения, может показаться безнравственною только тем, которые о нравственности имеют детское или темное понятие, смешивая ее с нравоучением, и видят в литературе одно педагогическое занятие.

(А. С. Пушкин, 21)

Архитектура предписывает нам, заделывая одну дыру, немедленно пробивать другую для симметрии.

(О. И. Сенковский, 1)

Кровь есть лимонад модной словесности.

(О. И. Сенковский, 9)

…Вы прочитаете меня до конца, хотя бы вам было и очень скучно… Это необходимо для успехов нашей словесности и для поощрения хороших писателей.

(О. И. Сенковский, 12, 4)

 
Сей мир поэзии обычной —
Он тесен славе: мир иной,
Свободный, смелый, безграничный,
Как рай, лежит передо мной!
 

(Н. М. Языков, 17)

 
Где жизнь, там и поэзия! Не так ли?
Таков закон природы. Мы найдем
Что петь нам…
 

(Н. М. Языков, 29)

Почти везде религия породила искусства. Благодарность к помыслу исторгла их из души человека, и он захотел непременно созданием заплатить за создание.

(В. Ф. Одоевский, 6)

Смешное есть отрицательная сторона мысли.

(В. Ф. Одоевский, 6)

Подражатели подражателей похожи на многократный отголосок, повторяющий звуки с постепенным ослаблением.

(В. Ф. Одоевский, 6)

…Кто в душе своей не отыщет отголоска какой-либо добродетели, какой-либо страсти, тот никогда не будет поэтом или – другими словами – никогда не достигнет до глубины души своей. Оттого поэт и философ одно и то же. Они развиты лишь по индивидуальным характерам лица, один стремится извергнуть свою душу, вывести сокровища из их таинственного святилища, философ же боится открыть их взорам простолюдинов и созерцает свои таинства лишь внутри святилища. В религии соединяется и то и другое. Религия выносит на свет некоторые из своих таинств и завесой закрывает другие.

(В. Ф. Одоевский, 7)

Кто имеет право сказать готтентоту, что его Венера хуже Медицейской? Ему можно сказать только, что его Венера для нас чудовище, что он равным образом имеет право сказать нам. Но отчего нам нравится Медицейская Венера, ему, готтентотская?

(В. Ф. Одоевский, 7)

…Музыка есть высшая наука и искусство. Будет время, когда, может быть, все способы выражения сольются в музыку.

(В. Ф. Одоевский, 7)

 
Блажен, блажен, кто в полдень жизни
И на закате ясных дней,
Как в недрах радостной отчизны,
Еще в фантазиях живет,
Кому небесное – родное,
Кто сочетает с сединой
Воображенье молодое,
И разум с пламенной душой.
В волшебной чаше наслажденья
Он дна пустого не найдет
И вскликнет в чувствах упоенья:
«Прекрасному пределов нет!».
 

(Д. В. Веневитинов, 2)

Сентенции в философии нравственности безобразны; они унижают человека, выражая верховное недоверие к нему, считая его несовершеннолетним или глупым; сверх того, они бесполезны, потому что всегда слишком общи, никогда не могут обнять всех обстоятельств, видоизменяющихся в данном случае, а вне данных случаев они не нужны; наконец, сентенции – мертвая буква; она не дает выхода из себя для исключительных обстоятельств, и, когда являются эти обстоятельства, сила вещей отбрасывает отвлеченное правило, ломает его, как раму, не имеющую мощи сдержать содержание. Человек нравственный должен носить в себе глубокое сознание, как следует поступить во всяком случае, и вовсе не как ряд сентенций, а как всеобщую идею, из которой всегда можно вывести данный случай; он импровизирует свое поведение.

(А. И. Герцен, 8, 4)

Юность, где только она не иссякла от нравственного растления мещанством, везде непрактична, тем больше она должна быть такою в стране молодой, имеющей много стремлений и мало достигнутого. Сверх того, быть непрактическим далеко не значит быть во лжи; все обращенное к будущему имеет непременно долю идеализма. Без непрактических натур все практики остановились бы на скучно повторяющемся одном и том же.

(А. И. Герцен, 9, 1, 7)

Нет ни одного искусства, которое было бы роднее мистицизму, как зодчество; отвлеченное, геометрическое, немо-музыкальное, бесстрастное, оно живет символикой, образом, намеком.

(А. И. Герцен, 9, 2, 16)

Грандиозные вещи делаются грандиозными средствами. Одна природа делает великое даром.

(А. И. Герцен, 9, 2, 16)

Типографский станок тоже без костей!

(А. И. Герцен, 9, 2, 18)

Поэт и художник в истинных своих произведениях всегда народен. Что бы он ни делал, какую бы он ни имел цель и мысль в своем творчестве, он выражает, волею или неволею, какие-нибудь стихии народного характера и выражает их глубже и яснее, чем сама история народа. Даже отрешаясь от всего народного, художник не утрачивает главных черт, по которым можно узнать, чьих он… Поэты в самом деле, по римскому выражению, – «пророки»; только они высказывают не то, чего нет и что будет случайно, а то, что неизвестно, что есть в тусклом сознании масс, что еще дремлет в нем.

(А. И. Герцен, 9, 4, 25)

…Литература, как осенние цветы, является во всем блеске перед смертью государств.

(А. И. Герцен, 9, 7, 6)

Театр – высшая инстанция для решения жизненных вопросов.

(А. И. Герцен, 10)

Сцена всегда современна зрителю, она всегда отражает ту сторону жизни, которую хочет видеть партер.

(А. И. Герцен, 10)

Есть камень преткновения, который решительно не берет ни смычок, ни кисть, ни резец; искусство, чтоб скрыть свою немоготу, издевается над ним, делает карикатуры. Этот камень преткновения – мещанство…

(А. И. Герцен, 15, 1)

ВЕЛЕНЬЮ БОЖИЮ, О МУЗА, БУДЬ ПОСЛУШНА

 
Уме недозрелый, плод недолгой науки!
Покойся, не понуждай к перу мои руки:
Не писав, летящи дни века проводити
Можно, и славу достать, хоть творцом не слыти.
 

(А. Д. Кантемир, 1, 1)

 
…Вру по-русски
То, что по-римски давно уж и по-французски
Сказано красивее.
 

(А. Д. Кантемир, 2, 2)

…Музы не такие девки, которых всегда изнасильничать можно. Они кого хотят, того и полюбят.

(М. В. Ломоносов, 10)

 
Нельзя, чтоб тот себя письмом своим прославил,
Кто грамматических не знает свойств, ни правил.
 

(А. П. Сумароков, 1)

 
Нечаянно стихи из разума не льются,
И мысли ясные невежам не даются.
 

(А. П. Сумароков, 1)

 
…Лишь просвещение писатель дай уму:
Прекрасный наш язык способен ко всему.
 

(А. П. Сумароков, 1)

 
Поймали птичку голосисту
И ну сжимать ее рукой.
Пищит бедняжка вместо свисту,
А ей твердят: «Пой, птичка, пой!»
 

(Г. Р. Державин, 6)

 
Таланты все в родстве; источник их один,
Для них повсюду мир; нет ни войны, ни грани, —
От Вислы до Невы чрез гордый Апеннин
Они взаимно шлют приязни братской дани.
 

(И. И. Дмитриев, 13)

Врожденное людям самолюбие управляет с самого почти младенчества всеми их деяниями. Нельзя сыскать лучшего средства к исправлению их погрешностей, как изобразя гнусность тех пороков, коим они порабощены, обращать их в насмешку, а чрез то уязвлять сродное каждому человеку тщеславие.

(И. А. Крылов, 1, 4)

Люди часто впадают в пороки и заблуждения не оттого, чтоб не знали главнейших правил, по которым должны они располагать свои поступки, но оттого, что они их позабывают; а для того-то и надлежало бы поставлять в число благотворителей рода человеческого того, кто главнейшие правила добродетельных поступков предлагает в коротких выражениях, дабы оные глубже впечатлевались в памяти.

(И. А. Крылов, 1, 48)

Оставьте сатириков кричать и будьте уверены, что, нападая на вас, не вашей пользы, но своей славы они ищут, и вы только служите им богатым оселком, около которого острят они свой разум.

(И. А. Крылов, 4)

Лишь то, что пишется с трудом, читать легко.

(В. А. Жуковский, 1)

Где же иначе начиналась словесность, как не поэзией?

(А. И. Тургенев, 5, 4 ноября 1826 г.)

Сердиться должно не на автора! Иначе мы будем походить на детей, разбивающих зеркало, в котором видят они свое безобразие.

(А. И. Тургенев, 5, 31 ноября 1826 г.)

Я делаюсь врагом Поэзии, когда она не святое дело, не человечество защищает и превозносит.

(А. И. Тургенев, 9)

Легче выражать свои мысли, нежели передавать чужие; оттого подражание никогда не равняется с подлинником.

(Ф. Н. Глинка, 5, 1, Описание Силезии, 4 мая)

Одна свеча, на месте поставленная, освещает целую комнату; одна черта, счастливо замеченная и удачно помещенная, проясняет целое происшествие.

(Ф. Н. Глинка, 6, 1, 1)

Одно прилежное чтение великих писателей научает слогу, одно искусное подражание древним придает совершенство сочинениям новейших времен.

(Ф. Н. Глинка, 6, 1, 1)

Что скорее всего может извлечь сердце из хладного оцепенения, усыпить одни страсти и пробудить другие; вытеснить грусть, поселить удовольствие и вдруг перевести опять из восхищения к задумчивости, наложить на чувства приятное томление, расположить душу к дружбе, любви и всем сладостнейшим ощущениям, – что, кроме музыки?..

(Ф. Н. Глинка, 6, 2, 2)

Поэзия и музыка издревле связаны теснейшими узами родства и дружбы. Искусный поэт переходит от страсти к страсти, от мысли к мысли, как музыкант из звука в звук.

(Ф. Н. Глинка, 6, 2, 3)

…Те, которые пишут, как говорят, хотя б и говорили хорошо, пишут дурно.

(К. Н. Батюшков, 1)

Поистине, когда авторы не воюют перьями, когда вражда не бросит в их общество золотого яблока, когда личные достоинства других не успели им показаться обидными, – тогда они с радостию, с каким-то невинным чувством чистосердечия подают один другому руку.

(К. Н. Батюшков, 3)

Есть писатели, у которых слог темей; у иных мутен. Мутен, когда слова не на месте, темен, когда слова не выражают мысли или мысли неясны от недостатка точности и натуральной логики. Можно быть глубокомысленным и не темным, и должно быть ясным, всегда ясным для людей образованных и для великих душ.

(К. Н. Батюшков, 8)

Я желаю – пускай назовут странным мое желание! – желаю, чтобы поэту предписали особенный образ жизни, пиитическую диэтику, одним словом, чтобы сделали науку из жизни стихотворца… Первое правило сей науки должно быть: живи, как пишешь, и пиши, как живешь.

(К. Н. Батюшков, 10)

Великие писатели образуют язык; они дают ему некоторое направление, они оставляют на нем неизгладимую печать своего гения – но, обратно, язык имеет влияние на писателей. Трудность выражать свободно некоторые действия природы, все оттенки ее, все изменения останавливает нередко перо искусное и опытное.

(К. Н. Батюшков, 12)

Но я желаю оправдать поэта, которого часто критика (отдавая, впрочем, похвалу гармонии стихов его) ставит наравне с обыкновенными писателями по части изобретения и мыслей. В прозе остаются одни мысли.

(К. Н. Батюшков, 13)

Красноречие с жадностью ловит все случаи, где может блеснуть своими цветами, но красноречивые упреки не доказательства.

(Ф. В. Булгарин, 2)

 
Кто будет красть стихи твои?
Давно их в Лете утопили;
Иль – их, забывшися, прочли,
Иль – прочитавши, позабыли!
 

(П. А. Вяземский, 4)

 
Грустно видеть, воля ваша,
Как, у прозы под замком,
Поэтическая чаша
Высыхает с каждым днем.
 

(П. А. Вяземский, 24)

В худом писателе и случайные красоты его никому не в пользу; в хорошем и самые погрешности служат предметом наблюдения и учения.

(П. А. Вяземский, 31)

…Грустно смотреть на дарование, которое, не довольствуясь улыбкой зрителей образованных, дурачится и ломается, чтобы возбудить громкий хохот райка. Райком не должно пренебрегать ни в каком отношении; но не его вкусу потребно угождать в творениях искусства, а лучше стараться его образовать под лад изящного просвещения, чем развращать вкус образованный – потворством и угождениями невежеству.

(П. А. Вяземский, 31)

Сганарель, сытно пообедав, думал, что и семья его сыта; а здесь автор думает, что чего он не знает, того и прочие не знают.

(П. А. Вяземский, 32)

Но поэт носит свой мир с собою: мечтами своими населяет он пустыню и, когда говорить ему не с кем, он говорит сам с собою.

(П. А. Вяземский, 34)

Писатель везде более или менее, а у нас решительно более, ремесленник или волшебник, наемник или повелитель. Среднего места ему в обществе еще нет. Он стоит или выше или ниже других. На него смотрят или с чувством снисходительного участия, похожего на жалость, или с каким-то слепым суеверием.

(П. А. Вяземский, 35, 2)

Писатель, как судья, должен быть бесстрастен и бессострадателен. И что же останется нам в отраду, если не будут произносить у нас хоть над трупами славных окончательного Египетского суда?

(П. А Вяземский, 38)

Картины поэта должны быть так написаны, чтобы живописец мог кистью своею перенести их на холстину.

(П. А. Вяземский, 38)

 
Служенье муз не терпит суеты;
Прекрасное должно быть величаво…
 

(А. С. Пушкин, 4)

Однообразность в писателе доказывает односторонность ума, хоть, может быть, и глубокомысленного.

(А. С. Пушкин, 9)

…Истинный талант блестит везде, на всяком направлении, под всяким влиянием.

(А. С. Пушкин, 11)

Ежели, паче чаяния, молодой человек еще и поэт и захочет выразить свои чувствования, то как избежать ему подражания? Можно ли за это укорять? Талант неволен, и его подражание не есть постыдное похищение – признак умственной скудости, но благородная надежда на свои собственные силы, надежда открыть новые миры, стремясь по следам гения, – или чувство, в смирении своем еще более возвышенное: желание изучить свой образец и дать ему вторичную жизнь.

(А. С. Пушкин, 13)

Но поэзия не всегда ли есть наслаждение малого числа избранных, между тем как повести и романы читаются всеми и везде?

(А. С. Пушкин, 14)

Подстрочный перевод никогда не может быть верен. Каждый язык имеет свои обороты, свои условленные риторические фигуры, свои усвоенные выражения, которые не могут быть переведены на другой язык соответствующими словами.

(А. С. Пушкин, 16)

Состояние критики само по себе показывает степень образованности всей литературы вообще… Презирать критику значит презирать публику (чего Боже сохрани).

(А. С. Пушкин, 21)

В романтизме главное правило, чтобы все было странно и наоборот.

(О. И. Сенковский, 1)

Поэт был уже великий, но еще безыменный.

(О. И. Сенковский, 3)

Без предисловия теперь никакая глупость не выходит в свет, и добросовестный читатель непременно обязан пожертвовать частицей своего терпения в пользу этих литературных прокламаций: это единственный чистый доход авторского самолюбия.

(О. И. Сенковский, 12, 1)

…Автор какой-нибудь книги есть тот необыкновенный человек, который, один на всем земном шаре, прочитал ее трижды, не задремав ни разу.

(О. И. Сенковский, 12, 1)

 
Прошу стихи мои улыбкой,
Их не читая, наградить:
В них музы нет, не может быть,
Они написаны ошибкой.
 

(Н. М. Языков, 9)

 
Я виноват; но знаю – вы
Поэта вашего поймете
И шутку вольной головы
Невинной шуткой назовете.
 

(Н. М. Языков, 10)

 
О! пусть мои стихотворенья
Из милой памяти людей
Уйдут в несносный мрак забвенья
Все, все!.. Но лучшее, одно
Да не погибнет: вот оно!
 

(Н. М. Языков, 21)

 
Так ты, поэт, в годину страха
И колебания земли
Несись душой превыше праха,
И ликам ангельским внемли,
И приноси дрожащим людям
Молитвы с горней вышины, —
Да в сердце примем их и будем
Мы нашей верой спасены.
 

(Н. М. Языков, 27)

…Кто не читал предисловия, тот знает только половину книги.

(В. Ф. Одоевский, 5)

Комик должен усиливать характеры и никогда не изображать портретов: самое забавное происшествие может показаться скучным в рассказе.

(В. Ф. Одоевский, 6)

Перевод – пробный камень поэтов-ремесленников.

(В. Ф. Одоевский, 6)

Видеть себя в печати – одна из самых сильных искусственных страстей человека, испорченного книжным веком.

(А. И. Герцен, 9, 2, 18)

…Появление «Мертвых душ» было важнее назначения двух Паскевичей фельдмаршалами и двух Филаретов митрополитами.

(А. И. Герцен, 9, Русские тени, 1)

У народа, лишенного общественной свободы, литература – единственная трибуна, с высоты которой он заставляет услышать крик своего возмущения и своей совести.

(А. И. Герцен, 16, 4)

Надо сказать, что цензура чрезвычайно способствует развитию слога и искусства сдерживать свою речь. Человек, раздраженный оскорбляющим его препятствием, хочет победить его и почти всегда преуспевает в этом.

(А. И. Герцен, 16, 5)

 
Гармонии стиха божественные тайны
Не думай разгадать по книгам мудрецов…
 

(А. Н. Майков, 1)