Текст книги "Методологическое пространство трансдисциплинарности, синергетики и постнеклассики"

2. «Прокреация», «контркреация» и «океан бытия». Синергетика и универсальный материализм

Автор отвечает на вопрос «зачем политической философии синергетика?»

Во-первых.

«Преимущества отмеченного выше понятийного конструкта (прокреация-контркреация – В.Б.) можно увидеть уже в следующем утверждении: «Человек жив настолько, насколько его реакции на воздействия среды непредсказуемы для него самого в про– и контр-действиях в форме преадаптивных «ответов» на еще не заданные «вопросы» окружающего мира». Данное описание принадлежит Л. П. Киященко. Представляется, что в описываемой поведенческой модели «закодирована» специфическая амбивалентность человеческого бытия. С одной стороны, это внутривидовая доступность для каждого человеческого индивида основного содержания ритуально-культового и интеллектуально-рефлексивного наследия homo sapiens, с другой – способность любого из нас вовлекать это общее достояние в процесс собственных экспериментально-игровых практик, тем самым подвергая экзистенциальному риску ту или иную часть этого наследия. Жизнь как отдельного человека, так и человеческих сообществ (от малых до великих) дает картину динамически меняющихся параметров положения человека/сообщества между этими двумя полюсами – процесса, цель которого заключена в том, чтобы обрести идеально уравновешенное состояние, отвечающее потребностям существующих здесь и сейчас внешних и внутренних тенденций, имеющих императивное значение для субъекта изменений. Подобная концептуальная рамка обладает собственными законами функционирования, и в то же время она достаточно просторна для того, чтобы относительно беспроблемно вместить в нее данные разных теоретических дисциплин, имея в виду «науки о человеке»7474
  Там же. С. 250.


[Закрыть].

Во-вторых.

«Главное, на наш взгляд, основание для обращения к синергетике связано с отнесением большинства исторически многозначных понятий… к объектам «жизненного мира», если понимать под ним ту «сумму непосредственных очевидностей», которой руководствуется человек в выборе собственных когнитивных и практических жизненных стратегий. Понятие «жизненного мира» относится к человеческим сообществам… в той же мере, в какой оно касается индивидов: и там, и там выбор из наслоений смыслов конкретных понятийных пар подсказывается субъекту познания самой окружающей его действительностью, расставленными ею акцентами. Выбор, сделанный с опорой на «подсказки» жизненного мира, разумеется, не предопределяет «на все сто» верности выбора, если речь идет о субъективном, единоличном выборе.

Однако, если говорить о политической мысли, она лишь в исключительных случаях основывается на индивидуальном выборе. Нормой же социального знания являются когнитивные позиции, носящие общезначимый характер, и в этом контексте значимость «подсказок» со стороны жизненного мира увеличивается в разы: они вербализируются, становясь рационализациями, практическими продолжениями отдельных архетипов «коллективного бессознательного». Так, некоторые из архетипов «коллективного бессознательного», соединяясь с доступным для рационального анализа видением перспектив развития конкретного сообщества, обретают символическое воплощение в реально функционирующих моделях социальности. <…>

Безусловно, приведенное описание нуждается в культурно-исторических иллюстрациях. Приступая к поиску таких иллюстраций, необходимо опираться на приведенное описание феноменов про– и контркреации, согласно которому эти феномены не обладают реальным существованием в том смысле, в каком являются реально существующими архетипы «коллективного бессознательного». В то же время, отличаясь от них наличием рационалистической структуры, феномены про– и контркреации играют роль факторов сознательного (т. е. согласующегося с моделью современного развития обществ) преобразования социальной действительности»7575
  Там же. С. 252.


[Закрыть].

Проанализируем сказанное.

Во-первых.

Прежде всего, следует сказать о дискурсе Автора в целом. Он достаточно неопределенный в том смысле, что основные понятия (такие как «прокреация» и «контркреация») не имеют явного определения. Автор подразумевает, что разговор ведется с теми, кто достаточно погружен в эти понятия. Поэтому приходится пользоваться контекстными определениями.

Если основываться на высказывании Киященко, то как надо понимать «прокреацию» и «контркреацию»? как надо понимать синергетику? Киященко утверждает, что «человек жив настолько, насколько его реакции на воздействия среды непредсказуемы для него самого в про– и контр-действиях в форме преадаптивных „ответов“ на еще не заданные „вопросы“ окружающего мира». Если иметь в виду, что речь идет о синергетическом (и одновременно трансдисциплинарном) понимании человека, то, синергетика подразумевает погруженность человека в его индивидуальном и коллективном аспектах в «среду». Эта «среда» играет роль окружающего мира, который задает «вопросы». Отвечая на эти вопросы, человек присоединяется к какому-то резервуару «истины» или «бытия», которое действует в нем помимо его рациональной стороны и еще до того, как он получает «вопрос». Если сказать более просто, то человек присоединен к «океану бытия», который дает ему возможность «обрести идеально уравновешенное состояние, отвечающее потребностям существующих здесь и сейчас внешних и внутренних тенденций, имеющих императивное значение для субъекта изменений».

Если основываться на этих разъяснениях, то понятие «контркреация» будет означать ту направленность действия, которая идет против логики «океана бытия» (она же является тем источником, которое разрушает «уравновешенное состояние»). В распорядке «тоталитаризм – либерализм» контркреативным будет «тоталитарный» полюс. «Прокреация» будет означать действия, соответствующие логике «океана бытия». Она будет соответствовать и «либеральному» полюсу политической стратегии.

Автор предлагает заменить понятия «агон», «агонистический процесс» (которые описывают сопротивление позитивной стороны мира тенденциям «тоталитаризма», являющимся выражением человеческого волюнтаризма) понятиями «прокреация – контркреация». Если иметь в виду, что тоталитаризм в целом соответствует волюнтаристской стороне человека (той, которая действует против логики «океана бытия»), то его можно соотнести с понятием «контркреация». Тогда тоталитаризм будет контркреативной стороной природы человека, вносящей негативно понимаемый порядок. Ему будет противостоять прокреативная сторона, которая черпает свои императивы из «океана бытия», вносит в мир позитивно понимаемую хаотичность.

Итак, синергетика дает политической философии представление о стратегическом положении «за» или «против» бытия. Человеческое существование оказывается погруженным в «океан бытия», который дает человеку возможность противостоять волюнтаристским силам. Этот океан через человека дает «преадаптивные „ответы“ на еще не заданные „вопросы“», то есть дает ответы на жизненные вызовы, которые еще не проявлены в достаточной степени. Эти ответы настолько важны, что можно, подобно Киященко, говорить: «человек жив настолько, насколько его реакции на воздействия среды непредсказуемы для него самого». Человек соединен с «океаном бытия» и жив настолько, насколько это соединение продолжает оставаться действенным. Логично предполагать, что как только человек отсоединится от океана, он потеряет связь с глубиной мира, потеряет возможность давать «преадаптивные „ответы“». В понятиях «синергетика» и «трансдисциплинарность» утверждается связь с «мировой глубиной», с истинным истоком бытия.

Во-вторых.

В этом разговоре, который акцентирует представление о синергетике, важно увидеть проявление стратегии универсального материализма. Когда вводится угроза тоталитаризма, то это явно или неявно вводит в фокус внимания негативно понимаемую упорядоченность мира. Это власть определенной «формы» над человеком в его индивидуальном и коллективном аспектах. В той мере, в какой этому противопоставляется синергетика, явно или неявно утверждается глубина мира, которая является позитивно понимаемым хаосом. Преодоление тоталитарных тенденций в логике «синергетического человека» предполагает движение «порядок из хаоса». Здесь «хаос» можно понимать как мировую универсальную материю, которая обладает свойствами самоорганизации и через эту самоорганизацию вводит в мир такой порядок, который соответствует «глубине бытия». Так преодолевается ложная упорядоченность тоталитаризма.

Важно понять, что в этой схематике находит свое выражение концепция универсального материализма. В идеально-типическом и организационном смысле можно задать материализм следующим образом. Универсум можно представить как множество элементов мира и организационных форм, которые, соединяясь с элементами мира, образуют все макроформы. Материализмом или идеализмом будем конструктивный приоритет либо элементов мира, либо организационных форм. Будем называть элементы мира «материей», а организационные формы – просто «формами».

Тогда материализмом будет называться конструктивный приоритет материи. Для конкретного понимания сути материализма обратимся к метафизике Демокрита. Его «атомы и пустота» являются той материей, посредством активности которой образуются предметы видимого мира. В этих предметах можно выделить множество форм как «организационных форм» по отношению к «атомам и пустоте». Но в конструктивном смысле эти формы вторичны. Не они являются инициаторами организации материи в рамки форм, а сама материя. Можно сказать, что материя выбирает, какие организационные формы для нее приемлемы и входит в рамки этих форм.

Под идеализмом будем понимать конструктивный приоритет форм. Конкретное понимание этого дает метафизика Платона. В его мире «эйдосов и материи» первые обладают той активностью, через которую образуется мир видимых форм. Тот же самый видимый мир предметов, который у Демокрита создается активностью материи, у Платона создается активностью эйдосов, форм. Материя выступает в качестве пассивной величины. Не материя выбирает для себя формы, а формы выбирают для себя материю.

Сделаем следующий шаг для понимания того, как материализм связывается с политическим процессом. Все, что я сказал об универсальном материализме, можно сказать о социальном материализме. Здесь точно так же можно говорить об элементах и организационных формах – только уже не универсума в целом, а социального универсума (или социокультурной системы). Если сделать переложение идеально-типических конструкций универсального материализма-идеализма на социальность, то социальный материализм станет выражением либерально-демократической стратегии построения социума. В самом простом варианте элементами мира станут индивиды, а организационными формами – формы социальной организации. Социальный материализм будет утверждать приоритет социальной материи над формой. Следовательно, социальные формы всегда будут рассматриваться как то, что выражает активность социальной материи. Социальный идеализм будет утверждать обратное: социальные формы будут считаться, тем, что предзадано материи и, следовательно, тем, что материя должна через себя реализовывать.

Теперь можно сделать еще один важный теоретический ход: можно утверждать, что социальный и универсальный материализм связаны таким образом, что в центре находится именно социальный материализм. Можно считать, что в обществе с идеологией социального материализма утверждается и универсальный материализм, а в обществе с идеологией социального идеализма утверждается и универсальный идеализм.

Теперь можно обратить внимание на то, что средневековье (европейское и мировое) на идеологическом уровне было господством стратегии социального и универсального идеализма. Индивидуальный человек мыслился как встроенный в глобальный распорядок форм (общества и универсума). Этот человек должен был не придумывать себе жизненные программы, а реализовывать те программы, которые ему предзаданы. Средневековый человек был позитивно понимаемым «человеком пассивным». Христианская философия дает классические формы такого построения. Мир и человек созданы Богом, и созданы совершенными. Но человек своей несанкционированной активностью (волюнтаризмом) нарушил исходную гармонию. Последующий земной мир является последствием этого нарушения. Человеку осталось только «возвращаться к утраченному раю». В этом смысл позитивности «человека пассивного»: он должен восстанавливать мировую гармонию, реализуя через себя божественный замысел (идеал, «форму»).

Модерн (новоевропейская культура) в распорядке «материализм – идеализм» является материалистической революцией. На самом фундаментальном уровне это революция социального материализма, то есть того, что может быть названо либерально-эгалитарным процессом. Это переход к позитивно понимаемому «человеку активному». На глобальном уровне это и революция универсального материализма. Переход от средневековья к модерну можно представить как множество «материалистических» реформ и революций во всех аспектах социокультурной реальности. В этом процессе социальный и природный мир освобождался от той логики, которую ему приписывала христианская «идеалистическая» культура – прежде всего религия и философия. Это то, что М. Вебер назвал «расколдовыванием мира». На протяжении всего модерна осуществлялись шаги эмансипации индивидуального человека от того множества социальных форм, которые тянулись от средневековья. Такой же процесс эмансипации проходил и природный мир. Те противостояния материализма и идеализма на уровне предельного теоретизирования, которые продемонстрировала философия модерна, в целом соответствовали борьбе про-модерновых и контр-модерновых интенций. Контр-модерновая философия, принимая на тактических ровнях материалистические принципы, утверждала новые варианты идеализма на уровне стратегии. То, что называется наукой модерна, в целом соответствует материалистической революции в познании и конструировании мира.

Если принять логику сказанного, то нетрудно увидеть в синергетической парадигме новую актуализацию метафизического материализма. В той мере, в какой синергетика претендует на научность, она опирается на какие-то конкретные формы связности феноменов. Но на предельной теоретической глубине в этой парадигме зашито стремление восстановить логику универсально понимаемой «материи», которая выступает в роли «хаоса, порождающего порядок». Позитивно понимаемый хаос является заменителем метафизический «материи», которая через различные виды эволюционизма изменяет мир «форм».

После всего сказанного нетрудно ответить на вопрос, поставленный Автором: зачем политической философии синергетика? Синергетика выступает в роли заменителя метафизического материализма. Она соединяет логику политических процессов с логикой постоянного восстания «материи» против негативно понимаемых «форм». В логике диалектического материализма как философской стратегии в этом заменителе не было необходимости. Но в той мере, в какой политическая философия в максимальной степени пытается быть позитивной, можно сказать, пытается быть наукой, она требует такого заменителя. Синергетика выступает в этой роли.

В-третьих

Итак, главным основанием для обращения к синергетике является погруженность человека в его индивидуальном и коллективном аспектах в единый для всех «жизненный мир». Субъект получает «подсказки от жизненного мира», следуя которым он может выбирать понятийные пары и делать «верный выбор» в отношении социальной реальности. Такого же рода подсказки получает и общество в целом. «Жизненный мир» здесь выступает в роли социальной (или даже универсальной) «материи», которая своей спонтанностью направляет социальную жизнь в целом, создает новые социальные формы. «При этом старые картины мира либо демонстративно отбрасываются, либо сохраняют свой внешний облик, претерпевая в то же время кардинальное изменение своего внутреннего наполнения. В синергетике подобные превращения описываются как „процессы возникновения макроскопически упорядоченных пространственно-временных структур в сложных нелинейных системах“»7676
  Там же. С. 252.


[Закрыть].

3. «Открытое» общество-универсум и миссия синергетики

Автор продолжает отвечать на вопрос «зачем политической философии синергетика?»

Во-первых.

Автор акцентирует возможность принимать синергетические схемы в качестве метанарративных по отношению к социальным нарративам. «Общенаучный фон исследуемых политической философией исторических процессов цивилизационного масштаба оказывается вполне дружелюбен задаче изучения онтологической картины мира как совокупности нелинейных процессов, узловые моменты в «горизонтальном» развитии которых представлены точками бифуркации. Самое влиятельное из появившихся в европейских науках об обществе описаний процесса прохождения этих точек содержится в работах К. Маркса… <…>

Вместе с тем, по мере усиливающейся рутинизации подобного накопления фактов усиливалась и потребность в трансдисциплинарном подходе к общественному развитию – именно как процессу, ибо становилось понятным, что наука времен «высокого модерна» обладает усиливающейся тенденцией к самоувековечению собственных методологических и мировоззренческих установок. Прорывные идеи пришли из философии науки, предложившей рассматривать онтологию процессов (как естественно-природных, так и социально-политических) в терминах движения от состояния хаоса к порядку, устанавливающемуся на время и с неизбежностью сменяющемуся новым пришествием хаоса. По мнению В. И. Аршинова и В. Г. Буданова, с принятием этой картины мира «понятие замкнутой изолированной системы становится недостижимой идеализацией. Система вступает в диалог со Вселенной, она причащается Универсуму, ощущает себя его частью и подобием. Именно в хаотической эволюционной фазе возможно восприятие, получение информации из целостного источника, синхронизация и гармонизация системы в согласии с космическими принципами. В этом, видимо, наряду с внутренними источниками, и кроется креативное, творческое начало хаоса. Мы называем это коммуникативной функцией хаоса. В науке такой феномен начинает осознаваться через эффекты синхронизации часов, биологических ритмов организмов, сообществ, связанных, на первый взгляд, пренебрежимо малыми взаимодействиями произвольной природы»»7777
  Там же. С. 253.


[Закрыть].

Во-вторых.

«В исследованиях Л. П. Киященко… интерпретируемая тема целостности принимается, но подается в несколько ином ракурсе. В центре внимания здесь – прокреативное становление целостности, реализуемое в виде „попыток-эскизов“ и оставляющее после себя визуально наблюдаемые знаки воплощения созидательных замыслов в словах, концептах, текстах, материальных артефактах, поведенческих практиках обновленного этоса, в разработках арсенала междисциплинарно-коммуникативной методологии. Тем самым на первый план выводится центральная для европейского модерна тема человека-творца, ибо очевидно, что такое описание динамики получения порядка из хаоса адресовано уже не физической реальности, а реальности коллективного существования людей»7878
  Там же. С. 254.


[Закрыть].

Проанализируем сказанное.

Во-первых.

Для более объемного понимания логики модерна и роли в ней синергетических представлений можно ввести еще одну пару базовых понятий (наряду с понятиями социального-универсального «материализма-идеализма»): понятия «открытое-закрытое» общество-универсум. Эта пара понятий логически связана с парой «материализм-идеализм». Можно говорить о том, что представление об «открытом» обществе является динамическим вариантом представления о социальном материализме. Элементы социального мира находятся в активном положении и являются тем основанием, которое постоянно формирует новые формы социальной организации. Представление о «закрытом» обществе можно считать динамическим вариантом представления о социальном идеализме. Организационные формы социальности утверждаются как реальность, которая предзадана элементам мира и которую элементы должны через себя реализовывать. Точно так же, как связываются понятийные пары «социальный материализм – универсальный материализм» и «социальный идеализм – универсальный идеализм», связываются пары «открытое общество – открытый универсум» и «закрытое общество – закрытый универсум». Представление об «открытом-закрытом» универсуме является универсализацией представлений об «открытом-закрытом» обществе. Представление об «открытом» обществе задает логику социального эволюционизма, в процессе которого человек (как элемент социального мира) проявляет себя как творческий субъект, создавая проекты социальности и реализуя их. Представление об «открытом» универсуме задаёт логику глобального эволюционизма, в процессе которого активное положение демонстрируют все остальные элементы универсума.

Во-вторых.

Опираясь на введенные определения, можно говорить о том, что модерн как социокультурная эпоха является последовательным введением и утверждением представлений об «открытом» обществе-универсуме. Если иметь в виду, что это происходит в логике ответа на вызов, то вызов (средневековая миросистема) будет той системой, в которой было утверждено представление о «закрытом» обществе-универсуме. Развертывание модерна в этой логике задается как множество «открывающих» реформ и революций в разных аспектах социокультурной реальности. Если средневековье удерживало представление о предустановленной иерархии социально-природных и сверх-природных форм универсума, то модерн последовательно утверждал представление о том, что универсум является «открытым» и создание его форм является продуктом универсальной космической эволюции. Основной работой в этом было расформирование тех организационных форм, которые фактически распознавались как созданные человеком, но на уровне идеологии «закрытого» общества утверждались как предзаданные ему. Первоначальный, «недиалектический» модерн был поиском тех форм общества, природы и универсума, которые могли бы противопоставляться средневековым и считаться созданными активностью самих элементов мира. Последующий, «диалектический» модерн проделывал те же операции относительно форм, которые были утверждены как продукты «недиалектического» модерна. «Диалектический» модерн утверждал не однократное, а многократное, бесконечное «открывание» универсума.

В проекции на «открытое» общество это должно было превратиться в постоянную борьбу с теми направленностями в современной миросистеме, которые можно распознать как результат «усиливающейся тенденции к самоувековечению собственных методологических и мировоззренческих установок». С точки зрения Автора, «прорывные идеи пришли из философии науки, предложившей рассматривать онтологию процессов (как естественно-природных, так и социально-политических) в терминах движения от состояния хаоса к порядку, устанавливающемуся на время и с неизбежностью сменяющемуся новым пришествием хаоса». Именно в этом Автор видит миссию синергетики. Она принесла в себе представление о хаотической основе универсума в целом и социального универсума в частности, о формировании «порядка из хаоса». Хочу еще раз обратить внимание на то, что в синергетике в этом смысле заложена метафизическая установка на интерпретацию мира и социума с точки зрения социального-универсального «материализма» и «открытого» общества-универсума. Постоянное «пришествие хаоса» воспринимается в ней как нечто позитивное, как возможность освобождения общества и универсума от старых, отживших форм.

Хотя в том же самом смысле можно говорить о множестве всех других концепций «диалектического» модерна. Преимущество синергетической парадигмы здесь только в возможности ее универсальной трактовки. Ее формула «порядок из хаоса» предельно близко к понятию «материя» диалектического материализма, которая является творческой силой универсума. В то же время синергетика претендует не на метафизичность своей концепции, а на научность. То, что в ней реально зашита метафизическая схема, не всегда является очевидным. Но такая схема зашита. И она является тем содержанием, которое можно увидеть в синергетике и которым можно воспользоваться во всех контекстах, которые требуют трансформации мира «снизу-вверх».

В-третьих.

Надо обратить внимание на то, что как таковое обращение к представлению о связи всех частей универсума друг с другом не является тем основанием, которое предоставляет возможность для очередной «материалистической» революции. Автор пишет: «По мнению В. И. Аршинова и В. Г. Буданова, с принятием этой картины мира «понятие замкнутой изолированной системы становится недостижимой идеализацией. Система вступает в диалог со Вселенной, она причащается Универсуму… Именно в хаотической эволюционной фазе возможно восприятие, получение информации из целостного источника, синхронизация и гармонизация системы в согласии с космическими принципами. В этом, видимо, наряду с внутренними источниками, и кроется креативное, творческое начало хаоса». Проще говоря, синергетическая связь с универсумом дает возможность для нового «прихода хаоса» и нового движения «снизу-вверх».

Но это только одна из возможностей, которые дает схема связи с универсумом. Эту связь можно интерпретировать и в противоположном направлении. Все зависит от того, какой тип системы мы подразумеваем. Если мы подразумеваем «открытую» систему (которая реализует логику «открытого» общества-универсума), то общение с универсумом даст возможность для шага «снизу-вверх». Если мы подразумеваем обратное (логику «закрытого» общества-универсума), то общение с универсумом даст возможность для шага «сверху-вниз».

Если мы обратим внимание на то, что это древняя схема, то увидим множество вариантов ее использования и в логике «открытого» универсума, и в логике «закрытого». Например, для древних конфуцианцев согласие с универсумом означало согласие с универсальным порядком, который дает возможность бороться с негативно понимаемых хаосом. Для древних даосов все было наоборот: связь с космосом давала возможность привести себя в соответствие с позитивно понимаемой хаотической основой универсума. Для средневекового человека, жившего в парадигме «закрытого» общества-универсума, согласие с космосом было согласием с божественной гармонией мира, которая понималась как глобальная упорядоченность, направленная против негативно понимаемого беспорядка. Автор использует синергетические представления для обоснования логики преимущественно «открытого» универсума. Хотя их можно использовать и в противоположном направлении.