Текст книги "Методологическое пространство трансдисциплинарности, синергетики и постнеклассики"

Приложение 3. Культурология в зеркале социокультурной методологии

В этой статье автор присоединяется к дискуссии по вопросу возможности существования культурологии как науки, состоявшейся в 2008 г. и опубликованной в журнале «Вопросы философии». Автор предлагает рассматривать культурологию сквозь призму разработанной им социокультурной методологии. В этой методологии становление и трансформация представлений о социокультурной реальности ставится в зависимое положение от социокультурных и личностных факторов, прорисовывается общая онтологическая основа, относительно которой можно отсчитывать логику социокультурной рефлексии. Это позволяет но-новому взглянуть на традиционные вопросы, связанные с современным глобальным «посткультурно-интеркультурным» состоянием мира, попытками возврата к «культурной», до-модерновой социокультурной архитектуре. Акцентируется, что современная рефлексия относительно социокультурной логики модерна демонстрирует «потерянную» размерность, связанную с социальным существованием религиозно-духовных содержаний. Автор старается показать важность этой размерности, включенность ее логики в фундамент реальности модерна.

1. Позиция ученого и «посткультурная» революция модерна. Кризис модерна и актуализация «культурного» самосознания

Дискуссия, которая является объектом анализа в этой статье, состоялась в 2008 г. и была опубликована в журнале «Вопросы философии»108108
  Культурология как наука: за и против // Вопросы философии. 2008 – №11 – С 3—31.


[Закрыть]. В ней участвовали: А.С.Запесоцкий, В.М.Межуев, А.А.Гусейнов, В.А.Подорога, А.Л.Доброхотов, Ю.М.Шор, А.П.Марков, В.С.Стёпин.

Начинается дискуссия с проблематизации возможности культурологии быть научной дисциплиной.

«А. С. ЗАПЕСОЦКИЙ: – Уважаемые коллеги! Хотелось бы обсудить сегодня ряд вопросов, связанных со становлением культурологии, как учебной дисциплины в вузах и как отрасли научного знания. Существует ли культурология как самостоятельная наука, или такой науки нет?

Целый ряд ученых, как, к примеру, присутствующий здесь Вадим Михайлович Межуев, считают, что культурологии как самостоятельной науки не существует, а есть некий комплекс наук, который в силу разных причин не сложился в одну. В первую очередь против признания культурологии в качестве науки возражают многие авторитетные философы, в особенности, – философы культуры.

Но мне представляется, что в их позиции содержится заметное противоречие. Ведь философы часто говорят, что философия – это не наука, а нечто иное, связанное с личностным видением субъектом картины мира. Если это действительно так, то непонятно, как философия может решать конкретный круг исследовательских задач, которые должна решать, на мой взгляд, именно наука. Вы, Вадим Михайлович, утверждаете, что вообще осмысление культуры началось тогда, когда люди поняли, что существует несколько типов культур. Возникает вопрос: возможно ли научное сравнение различных культур? Если да, то в рамках каких наук оно происходит, если не существует культурологии? <…>

…Как только мы начинаем говорить о морфологии культуры, ее структуре, закономерностях развития, любая частная наука… перестает давать исчерпывающие ответы. Любая из известных нам гуманитарных наук в отдельности не способна охватить культуру в ее целостности. И если мы все же хотим получить объективное научное знание о культуре и думаем, что это возможно, то должна существовать наука культурология, так же как и философия культуры. И если философия культуры погружает нас в мир идей, в мир, где правит бал субъективное начало, то сфера культурологии – научная объективность, существующая вне зависимости от личностной оценки. Если с этим согласиться, то и у философии культуры, и у культурологии есть свое собственное место, свои задачи и т. д. И одна другую заменить не может. <…>

В. М. МЕЖУЕВ: – Но если есть наука, то я хотел бы знать, кто ученый. Есть психологи, философы, историки, социологи, но кого можно назвать культурологом? Я не утверждаю, что мое мнение репрезентативно – это просто моя точка зрения.

Культурология возникла не сегодня. Еще в Советском Союзе, в конце перестройки, Министерство образования решило объединить весь цикл гуманитарных дисциплин, большинство из которых обслуживали марксистско-ленинскую идеологию, и придумало новую – культурологию. Правда, этот термин был предложен еще раньше Э. Маркаряном, и учебная дисциплина была разработана, но в массовом порядке ее стали вводить с начала 1990-х годов»109109
  Там же. С. 3.


[Закрыть].

Остановимся в этой точке и проанализируем сказанное.

Прежде всего, я хочу задать методологическое основание моего анализа. Я собираюсь рассматривать формирование и трансформацию представлений о социокультурной реальности в рамках моего варианта социокультурной методологии. В этой методологии различные форматы и стратегии мышления о каких-либо реальностях являются продуктом социокультурных процессов. Будем считать, что социокультурные процессы определяют типы и стратегии мышления не полностью, но достаточно для того, чтобы можно было говорить о том, что они являются основными факторами в этом определении. Действие в рамках социокультурной методологии можно разложить на ряд шагов: 1) выделение собственно типов и стратегий мышления, которые подлежат денатурализации, то есть переводу их из разряда естественного и несозданного в разряд созданного; 2) выделение социокультурных и личностных факторов, порождающих и трансформирующих выделенные типы и стратегии мышления; 3) построение методологического пространства, в котором создается система типов-стратегий мышления и порождающих факторов; 4) построение методологической онтологии, которая могла бы связать все указанные компоненты в непротиворечивую систему. Эти шаги можно проделывать в разной последовательности. Обобщающим шагом будет построение методологической онтологии.

Конкретизировать шаги в рамках социокультурной методологии применительно к анализируемому обсуждению можно следующим образом: 1) в качестве типов и стратегий надо будет брать различные типы и стратегии мышления о социокультурном; 2) в качестве факторов формирования надо будет брать те жизненные вызовы, которые создаются социокультурной реальностью; различные направленности мышления будут ответами на жизненные вызовы; 3) надо будет построить пространство взаимосвязанных вызовов-ответов, типов мышления и задающих факторов; 4) в качестве методологической надо будет построить ту социокультурную онтологию, в которой будет четко прочерчена логика появления, взаимодействия, борьбы и ухода каких-то типов и стратегий мышления.

Для начала я сделаю онтологическую прорисовку, которая должна быть основанием для разговора о таких понятиях, как «культура», «культурология», «философия культуры», «наука», «философия», «специфически культурное», «общечеловеческое» и т. п. Онтологическая прорисовка будет касаться модернового контекста всех этих понятий. Будем считать, что новоевропейская культура (модерн) содержит внутри себя в качестве стратегических компонентов и направленностей те, которые можно назвать «культурными» (культурными в кавычках) и «посткультурно-интеркультурными». «Культурной» назовем ту интенцию, которая будет центрирована на своеобразии и самодостаточности социокультурных систем. «Посткультурно-интеркультурной» интенцией будет та, которая направлена в противоположную, общечеловеческую сторону. В качестве конкретного контекста, который создает эти две интенции как друг друга сопровождающие и противоборствующие, можно говорить об эпохе религиозных войн после Реформации, формировании национальных государств и Вестфальском мире. Религиозные войны можно считать самым ярким и негативным выражением конфликта «культур», продемонстрированного в генезисе модерна и ставшего одним из фундаментальных жизненных вызовов, ответ на который породил «посткультурно-интеркультурную» интенцию, направленность к конституированию общечеловеческого содержания социокультурной реальности. На всем протяжении развертывания модерна (и его глобализации) указанные интенции развертывались, искали собственное обоснование, способ критики противоположной интенции и т. п. В качестве самого яркого выражения «посткультурно-интеркультурной» интенции можно брать идеологию Просвещения. Ее вполне можно считать направленной на формирование общечеловеческого содержания истории, на преодоление всего того, что связано с негативом «культурных» систем. В самом своем первичном (для модерна) выражении эти системы были основаны на религиозной идеологии, которая обосновывала текущую несправедливую социальность. Просвещенческая борьба против социального деспотизма в этом отношении вела к критике религиозной идеологии и самой религии. Эту борьбу можно назвать «критикой культуры». Эта критика приводила к соединению идей социальной и религиозно-духовной свободы. В своем предельном выражении она утверждала атеистически-материалистическое мировоззрение как то, которое должно оказаться основой построения «общечеловеческого человечества». В качестве компромиссного варианта утверждалась «интеркультурная» архитектура. Она должна была представлять собой двухуровневую систему, в которой сосуществуют «посткультурный» и «культурный» уровни. Реализационный приоритет при этом должен отдаваться «посткультурному».

Итак, на основе сделанной прорисовки можно расположить понятия «философия культуры» и «культурология». «Философией культуры» будет то содержание философствования, которое занимается общим конституированием социокультурной реальности. По содержанию такое философствование будет распадаться на две больших стратегии: «культурную» и «посткультурно-интеркультурную». «Посткультурно-интеркультурная» стратегия будет являться продуктом последовательно наращиваемой «критики культуры». Ее содержание будет утверждением «посткультурных», общечеловеческих содержаний. В предельном варианте она будет утверждать «чистую посткультуру», то общечеловеческое, которое освобождено от всего «культурного», понимаемого негативно. «Культурная» стратегия будет основываться на тех или иных попытках возврата к самобытным и самодостаточными «культурным» мирам. В предельном варианте это будет религиозно-культурный фундаментализм.

«Культурология» (если ее понимать как науку) будет расположена в рамках «посткультурно-интеркультурной» стратегии. Если научная позиция располагает познающего субъекта по ту сторону коллективно-субъективных миров «культур», то в момент действия субъекта как ученого этот субъект встает в «посткультурную», общечеловеческую позицию. Чем более субъект является ученым, тем более он является «посткультурно-интеркультурным» субъектом. Все различения, которые связаны с дифференциацией этой позиции по отдельным дисциплинам, уводят нас со стратегического плана культурологии к тактическим планам.

Но отдельного объяснения заслуживает факт утверждения культурологии как научной и учебной дисциплины в перестроечном СССР. Если считать, что марксистская идеология основывается на мировоззрении, которое является продуктом предельной «критики культуры», то ее вполне можно назвать «посткультурной» идеологией. Конкретным выражением этого является интернационализм. Это можно прочитать как предельное выражение принципа «интеркультурности», где «культурному» отводится минимальное значение. Атеизм-материализм марксистской идеологии показывает ее предельно близкое расположение к полюсу «чистой посткультуры». В той мере, в какой в советской системе вырастали направленности к восстановлению «культурного» в правах, заходила речь о разного рода «культурных основаниях». В перестроечном периоде критика предельной «критики культуры» дошла до разных ее выражений. Одним из них можно считать учреждение «культурологии» в качестве научной дисциплины. Надо обратить внимание на то, что, даже если мы утвердим мышление о «культурном» в таком виде, мы не сможем изменить исходную «посткультурную» позицию. Мы всего лишь примем к рассмотрению различные «культурные» содержания.

Следует обратить внимание на то, что это было и мировым трендом. Здесь стоит вспомнить «конфликт цивилизаций» Хантингтона и «конец истории» Фукуямы. С одной стороны, распад СССР и Восточного блока можно было проинтерпретировать как мировое торжество «посткультурного» просвещенческого проекта в его либерально-буржуазном варианте. Такое торжество логично было проинтерпретировать как конец той логики истории, которая мыслилась как продукт «конфликта культур». Этот конфликт был тем, чем наполнялась история с ее начала. В «посткультурной» стратегии прекращение «культурных» противопоставлений можно было воспринимать как конец мировой эпохи «культур», конец «культурной» социокультурной архитектуры. Это и было отмечено Фукуямой. Распад советской системы интерпретировался как распад остатка «культурной» архитектуры. Но если мы поймем, что все было наоборот, что СССР и утверждаемый им социалистический лагерь были проектом предельной «посткультуры», то тогда все придется проинтерпретировать в противоположном направлении. Это был не конец «культурной» архитектуры, а серьезный удар по «посткультурно-интеркультурной» архитектуре. Так это и было отмечено Хантингтоном в его утверждении возврата «конфликта цивилизаций». ХХ век был определенным апофеозом «посткультурно-интеркультурного» мира. Особенно это относится к его второй половине. Формирование двух мировых систем после Второй мировой войны было торжеством «посткультурности», хотя она и существовала в двух противоборствующих вариантах: либерально-буржуазном и коммунистическом. Распад коммунистического лагеря в этом смысле должен был оказаться серьезным ударом по идеологии «посткультурности». Так это и оказалось. На постсоциалистическом пространстве актуализировались разные варианты «культурного» самосознания. В том числе и культурно-религиозный фундаментализм.

Именно в таком контексте и надо рассматривать культурологию как научную дисциплину.

2. Между культурологией и философией культуры

Дискуссия выходит на проблему субъективность культурологических теорий.

«В. М. МЕЖУЕВ: – Но сказать: «Я культуролог, я специалист по культуре» – это все равно, что считать себя специалистом по природе. Не биологом, не физиком, не химиком, а специалистом по природе вообще.

А. С. ЗАПЕСОЦКИЙ: – Почему бы и нет? Может быть, и такие специалисты потребуются. На эту проблему можно взглянуть и с другой стороны. <…> Столетия назад тоже были мыслители-энциклопедисты, такие, например, как Дени Дидро, но потом сегменты знания в деятельности исследователей стали сужаться, и этот процесс продолжался несколько веков. А теперь опять появилась потребность в людях, которые изучали бы проблемы комплексно, в разных областях знания, на основе методологии, преодолевающей узкоотраслевую разобщенность. Может быть, кто-то и должен заниматься всей природой?

А. А. ГУСЕЙНОВ: – <…> Как обозначить ту предметную область, которой они занимаются? Кем был Дмитрий Мережковский? Очень трудно приписать какую-то профессию и Освальду Шпенглеру. Но ведь предметную область, которую они воплощают, можно как-то обозначить?

В. М. МЕЖУЕВ: – И тогда вы объединяете представителей самых разных дисциплин, профессий, и ищете им суммарное обозначение. Называете культурологами всех, кто написал что-то о культуре. <…>

Можно привести аналогию: естествознание – это наука или общее название системы естественных наук? Или обществознание – есть такая наука? То же можно сказать о культурологии. Я совсем не противник создания такой науки, но пока ее нет. С моей точки зрения, существует масса концепций, теорий культуры. И когда выходит книга под названием «Общая теория культуры», я спрашиваю автора: «А кто теоретик этой общей теории? Ты сам? Тогда так и говори: «Моя общая теория культуры»». На авторство общей теории культуры претендовало много людей. Это чисто российская тенденция – все превратить в некую централизованную дисциплину, которая преподается всем без исключения. Я не сторонник такого подхода. Это такая же проблема, как систематизация политических наук. Есть политическая философия и философия политики, как есть религиозная философия и философия религии, и т. д.»110110
  Там же. С. 5.


[Закрыть].

Проанализируем сказанное.

С моей точки зрения, в этой дискуссии неправильно поставлено базовое вопрошание. Относительно конституирования культурологии задается вопрос о предметной области, на которую должна быть направлена эта дисциплина. Но следует прежде всех других вопросов спросить, какую задачу собирается решить предполагаемая культурология. Специфичность задачи должна конституировать все другие специфичности. Другое дело, что в претензиях различных культурологов или культурологических направлений можно видеть противоречия именно на уровне постановки задач.

Когда Межуев отклоняет возможность построения культурологии как дисциплины, которая объединяет множество дисциплин и профессий, касающихся реальности культур, то главным аргументом становится субъективность такого рода построений. Предполагается, что это отрицает объективность их претензий на научность. Вместо «науки о культуре» появляются различные «культурные науки» (то есть различные варианты субъективных проектов «реальности культуры»). Можно сказать, что Межуев вскрывает то, что за наукообразными теориями культуры скрываются различные проекты культур, философии культуры.

Разницу между философией культуры и научной теорией культуры (культурологией) можно задать как разницу между инженерией и наукой. Если культурологию задать как способ познания объективной реальности существования культурных систем (так, как они проявили себя до настоящего времени), то такая дисциплина будет в минимальной степени инженерной. Она должна будет говорить о том, как культуры существуют, а не о том, как они должны существовать. Философия культуры, в противоположность культурологии, должна говорить о том, как должна быть построена реальность культуры. Если именно так задать разницу между этими теоретическо-практическими направленностями, то должно быть понятно, что теоретик, стоящей на точке зрения науки культурологии должен отвергать все попытки считать культурологией разные версии философии культуры. Конечно, в философиях культуры тоже могут присутствовать те содержания, которые можно было бы считать культурологическими. Но основное их содержание – это проекты культурных реальностей, которые (в соответствии с введенным мной онтологическим распорядком) могут быть направлены как в «посткультурно-интеркультурном», так и в «культурном» направлении.

Межуев говорит об этом как о «чисто российской тенденции – все превратить в некую централизованную дисциплину, которая преподается всем без исключения». Но логичней видеть в этом фундаментальное стремление превратить свой способ коллективно-символического существования в универсальный. Ведь что представляют собой культурные системы (так, как они проявляют себя в истории)? Это попытки универсализировать определенные мировоззренческие проекты, определенные философии. Конечно, культурные системы существуют не только в модальности их непосредственного конструирования, но и в модальности некоего стихийно складывающегося процесса. Но в случае разговора о культурологиях и философиях культуры прежде всего имеет значение именно направленное культурное конструирование. Именно его можно видеть в разнообразных философиях. Так вот, фундаментальным является стремление человека превратить свой индивидуальный проект о мире в коллективный и универсальный проект. Формирование и трансформация культурных систем на протяжении истории разнообразно показывает именно это. В Новое время подобное стремление стало связываться с понятием науки (в той мере, в какой такое понятие создавалось и наполнялось представлением об объективной истине). Стремление придать своему субъективному проекту объективный статус можно считать фундаментальной интенцией, конституирующей культурные системы. В той мере, в какой на протяжении новоевропейской истории демонстрировались стремления превратить субъективное в объективное, демонстрировались соединения понятий с понятием науки. Вместо словосочетания «объективная философия» можно было сказать «научная философия». Вместо словосочетания «объективная теория» говорили «научная теория».

Если иметь в виду все сказанное, то сопротивление Межуева просто так говорить о культурологии как науке прочитывается как стремление оградить область объективно-общечеловеческого от множественных стремлений утвердить в этой роли различные варианты индивидуально– и коллективно-субъективного. Хотя с разных сторон разговор удерживается на стремлении говорить о предметной области культурологии, по сути, он выходит на тематику противостояния различным вариантам коллективной субъективности универсализировать себя. Ведь самым опасным в этом смысле является тот вариант, в котором друг другу противостоят различные версии культурных идеологий, которые не ищут компромисса друг с другом, которые готовы воевать за свои культурные идеалы.